Текст книги "Митральезы Белого генерала. Часть вторая (СИ)"
Автор книги: Иван Оченков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)
Эпилог
Прошло три дня. Жизнь постепенно входила в свою колею. Павших похоронили, сопроводив траурную церемонию залпом из винтовок. Пленных распустили, разрешив им вернуться к своим домам и занятиям. Конечно, жившим прежде лишь набегами и грабежом придется не сладко, но в жизни простых дехкан и пастухов вряд ли что-то сильно изменится.
Купец Федор Шматов впервые в жизни формировал свой караван. Правда, опыта у него было маловато, но его с лихвой заменял энтузиазм. Надо было скупать верблюдов, благо вокруг их было очень много и весьма не дорого. Шить мешки для добра, нанимать погонщиков, платить солдатам и матросам, вызвавшимся помогать ему. Больше всех старался Деев и его приятель Петров, с которыми бывший денщик неожиданно сошелся.
Будищев почти не вмешивался в его распоряжения, лишь иногда поправляя новоявленного «купчину божьей милостью». У него было много иных забот. Например, гулять с Люсией по зимней степи. Дарить ей подарки и сладости. Воспитывать маленького Сердара, обещающего вырасти в большого и весьма своенравного пса. Ну и служба, конечно, поскольку после ранения Шемана и контузии Майера, он остался старшим офицером в морской батарее.
Моряки готовились к возвращению на Балтику. Нужно было привести в порядок технику, заполнить кучу дефектных ведомостей и написать целую гору отчетов. Будищев прежде старательно отлынивал от этих скучных занятия, рассчитывая переложить его на старших и, что немаловажно, более грамотных товарищей, но… они теперь лежали в госпитале. А принявший командование прапорщик пыхтел за бумагами, проклиная отсутствие нормальных шариковых ручек, а также братьев Кирилла и Мефодия, зачем-то придумавших яти и еры, а также восьмеричные и десятеричные «и».
Но это были уже совершеннейшие пустяки. Скоро они с Люсией поедут в Петербург. Там, конечно, придется решить некоторые личные вопросы, но и это ерунда. О помолвке решили пока не объявлять. Во-первых, нужно хоть что-то сделать по-человечески и попросить благословления у старого барона Штиглица. Во-вторых, время и место все же не подходящее. Графиня Елизавета Дмитриевна Милютина горячо одобрила подобную осмотрительность и обещала всяческое содействие молодым влюбленным. Людвиг уже перестал коситься на будущего зятя, и все шло хорошо…
Только что прибывший в лагерь под Геок-тепе господин был еще довольно молод. Однако заметная хромота и легкая седина в висках делали его старше. Строгий костюм, все еще заметная выправка, а более всего знак отличия военного ордена в петлице выдавали в нем отставного военного. Никто не понимал, зачем он прибыл сюда, можно сказать, даже после шапочного разбора, да никому, в общем, не было до того дела.
– Господин поручик, – спросил он у первого попавшегося офицера, – не подскажете, где я могу найти морскую батарею?
– Отчего же не подсказать, – словоохотливо отозвался тот. – Если вы сейчас пойдете прямо, то шагов через двести, нет, пожалуй, триста, будет бывшая маркитантская лавка Манукяна. Он, правда, уже уехал, но оставшаяся куча мусора свидетельствует о месте его пребывания довольно точно. За ней повернете направо, и пройдете еще примерно столько же. Там увидите парк четвертой батареи Двадцатой бригады. Только смотрите не перепутайте их с такой же батареей Девятнадцатой бригады, они очень похожи!
– Благодарю вас, – решился перебить его путешественник, – но мне нужна морская батарея.
– Да я же вам только о ней и толкую! – даже немного рассердился поручик. – Вы же не слушаете, а потом, чего доброго, заплутаете!
– Прошу прощения, – смутился молодой человек.
– То-то же, – сменил гнев на милость его собеседник и продолжил свое обстоятельное повествование. – Морская батарея, надобно вам знать, приписана к четвертой батарее. Ей теперь командует капитан Полковников. Весьма достойный офицер, доложу я вам! И не смотрите что он всего лишь капитан и довольно молод для своей должности. Судьба так распорядилась, что прежний командир полковник Вержбицкий пошел на повышение, а присланного вместо него подполковника Мамацева текинцы убили.
– Очень жаль.
– И не говорите! Только женился, а жена, точнее теперь уж вдова, доложу я вам… красавица!
– Тем более жаль, но как же…
– Так вот, моряки стоят вместе с четвертой батареей, но не рядом, поскольку рядом, стоит мортирная, а несколько дальше. Вы их сразу заметите, по форме. Матросы ведь в черных шинелях ходят.
– Благодарю вас.
– Только если у вас надобность к лейтенанту Шеману или гардемарину Майеру, то их теперь там нет. Если вам угодно встретиться именно с ними, то они пока еще в госпитале.
– Нет. Мне нужен кондуктор Будищев.
– А, наш «мясник»? Берите выше, он теперь прапорщик. Выслужился, да-с.
– Какое приятное известие. Но почему вы назвали его «мясником»?
– Ах, мой друг, – сделал неопределенный жест офицер. – Видели бы вы его в бою, не спрашивали бы!
– Я, видел! – отрезал молодой человек, которому не понравилась интонация поручика, и решительно пошагал в указанном ему направлении, опираясь одной рукой на трость с большим набалдашником, а во второй неся саквояж.
Идти ему было нелегко, но он, кажется, совсем привык к своей хромоте, и не обращал на нее никакого внимания.
– Лешка? – удивленно воскликнул обрадовавшийся возможности немного передохнуть от вечной писанины Будищев. – Вот уж кого не ожидал здесь увидеть. Здорово, братан!
– Здравствуй, – счастливо улыбнулся Лиховцев, ставя на застеленный ковром пол свою ношу. – Ты не представляешь, что мне стоило добраться сюда!
– Как раз представляю, – ухмыльнулся Дмитрий, обнимая старого друга, после чего хитро ухмыльнулся и добавил, – а потому спрашиваю, на хрена ты поперся в такую даль? Что-нибудь с имением?
– О, нет. С ним все прекрасно. Урожай в этом году хотя и не самый лучший, но все же вполне пристойный. Так что все хорошо, но, если позволишь, полный отчет я дам тебе позднее.
– Рассказывай, что такое приключилось, что ты не смог доверить это почте?
– О, ты знаешь о существовании почты! – удивился Алексей. – Что же сам не писал своим?
– Некогда было, – нахмурился почувствовавший неладное Дмитрий.
– К тому же не все можно доверить бумаге, – продолжал Лиховцев, но, заметив, как напрягся его товарищ, не стал ходить вокруг да около. – Гесю арестовали!
– Кто?!
– Жандармы, кто же еще? – изумился подобной непонятливости Алексей. – Ее взяли около месяца назад. За что не знаю, но теперь это, увы, не редкость.
– Как ты узнал?
– Случайно. У меня были дела в Петербурге, и я зашел навестить ее, но нашел вашу квартиру опечатанной. Пошел в модную мастерскую, а она тоже закрыта и никого нет. Тогда я направился к Барановским, и они мне все рассказали. Впрочем, им тоже известно немногое. Вроде бы она укрывала опасного преступника или преступницу. Что-то в этом роде.
– Погоди-ка, – прервал его Будищев, – если квартира опечатана, то где Стеша с Семкой?
– Кажется, в старом доме Степаниды. Владимир Степанович предлагал им гостеприимство, но они отказались.
– Охренеть! – выругался прапорщик и, не зная, куда выплеснуть свою злость, пнул лежащий на полу узел с каким-то барахлом. – В господа бога душу мать!
– Я подумал, что тебе следует знать это, причем, конфиденциально. А потому почта с телеграфом отпадают.
– Что нужно знать? – весело спросила Люсия, заходя внутрь.
Следом за ней зашел ее брат, и в кибитке сразу стало тесно. Барышня немного смутилась перед незнакомым человеком, но, в конце концов, она была не одна, а потому приличия оказались соблюдены.
– Позвольте представить вам моего друга и однополчанина Алексея Лиховцева, – мрачнея на глазах начал Дмитрий. – Он управляющий моим имением и только что приехал. А это барон и баронесса Штиглиц, соответственно Людвиг и Люсия. Прошу любить и жаловать!
– Что-нибудь случилось? – удивленно спросила девушка, благожелательно улыбнувшись новому знакомому.
От того не укрылось какими взглядами обменялись Дмитрий и Люсия и он смог лишь растеряно пробормотать.
– Некоторым образом, да. Но, кажется, я не вовремя…
Р.S. Книга кончилась… а цикл нет!
