Текст книги "Митральезы Белого генерала. Часть вторая (СИ)"
Автор книги: Иван Оченков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)
Иногда он наведывался в Бами, чтобы закупить необходимые припасы и тогда непременно навещал госпиталь. Студитский всегда был рад ему, тем паче, что кондуктор являлся не с пустыми руками, а с какой-нибудь добычей. Иной раз это был откормившийся к концу лета жирный фазан, в другой сладости, выменянные у местных, а нынче это оказалась кабанья нога.
– Да вы меня балуете, – усмехнулся доктор.
– Ну вы же не в одну ха… в смысле, не сами все съедите, – вовремя поправившись, отвечал ему Дмитрий Николаевич. – Глядишь, с больными поделитесь или сестричек угостите.
– Отчего бы вам самому не презентовать им свое угощение? – тонко улыбнулся начальник госпиталя.
– Не-не-не, – замотал головой георгиевский кавалер. – Чтобы Сутолмина потом смотрела на меня глазами давно не доеной коровы и глупо хихикала?
– Как вы сказали? – засмеялся Студитский от услышанного сравнения. – Ей богу, убийственно точно! И верите ли, я иногда ума не приложу, что с ней делать? Вроде бы и дело свое знает, и не ленива, но вокруг нее постоянно кружится какой-то рой из наших офицеров, который меня уже весьма утомил.
– Да ладно вам. Девушка хочет замуж, что же в том странного?
– Но разве здесь место для этого? Ведь кругом…
– Жизнь, Владимир Андреевич – перебил его Будищев. – Всего лишь жизнь. И прожить ее надо так, что бы, как это… не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы.
– Однако, какая красивая фраза. Право, не ожидал от вас.
– А вот это было обидно, – ухмыльнулся кондуктор.
– Коли так, то, во-первых, прошу прощения, во-вторых, в качестве компенсации предлагаю вам сегодня отужинать у нас. В конце концов, это ведь вы добыли эту славную хрюшку, стало быть, вполне заслуживаете возможности ее отведать.
– Спасибо за приглашение, но мне некогда. К тому же остальные части этого несчастного кабанчика, имевшего неосторожность встретиться нам на пути, находятся у нас на посту. Вряд ли мои товарищи успели покончить с ними.
– Разрешите? – заглянула в кибитку доктора Люсия, но увидев Дмитрия заметно удивилась: – Вы?
– Увы.
– Отчего же, увы? Я очень рада вас видеть.
– Это радует, – улыбнулся Будищев.
– Полюбуйтесь, сударыня, – поспешил вмешаться Студитский. – Наш друг презентовал нам весьма изрядный кусок мяса, но категорически не желает разделить с нами трапезу.
– Вот как, – удивилась сестра милосердия, – неужели наше общество столь неприятно для вас?
– Да нет, что вы, – смешался Дмитрий, никак не ожидавший такого упрека.
– Тогда я повторяю приглашение Владимира Андреевича.
– Да-да, мой друг, – поддержал барышню доктор, – сделайте одолжение, составьте нам компанию за ужином.
– Ну хорошо, – сдался Будищев, не выдержав двойного напора.
Глава 8
– Как все-таки бывают красивы места еще не тронутые цивилизацией, – задумчиво заметил командовавший охотниками штабс-капитан Слуцкий, озирая окрестности в бинокль. – Чувствуется в них какая-то первобытная прелесть. А воздух какой? Нет, ей богу, не знаю даже как выразить словами, но очень хорош. Не находите?
– Это пока солнце не поднялось, – хмуро отозвался Будищев, не отрываясь от оптического прицела. – Вот начнет припекать, тогда посмотрим.
– Эх, Дмитрий Николаевич, – вздохнул офицер. – Нет в вас поэтической жилки. Не умеете вы ценить истинную красоту…
– Где уж нам, сиволапым, – буркнул про себя Будищев, хорошо знавший, что Слуцкий прежде служил на Кавказе, где не было ни малейшего недостатка, ни в живописных видах, ни в чистом горном воздухе.
В иное время он, возможно, тоже оценил бы скалы, отливавшие в лучах восходящего солнца невероятным красноватым оттенком, прозрачную синеву неба или журчащий ручей, берега которого поросли изумрудной зеленью, но сейчас ему было не до красот. Дело в том, что нынче их команда должна была сопровождать большой транспорт, следующий с различными припасами в Бами. Помимо охотников, составивших авангард, за фургонами и тяжело навьюченными верблюдами их каравана следовала еще и полурота солдат лишь недавно прибывших в Закаспийский край. С таким конвоем можно было не опасаться встречи со сколь угодно большой шайкой текинцев, давно не рисковавших нападать на значительные отряды русских войск. Так что когда впереди послышались выстрелы, Слуцкий совершенно не обеспокоился. Впрочем, проверить что там впереди все равно следовало и штабс-капитан, недолго думая разделив своих подчиненных на две партии, одной приказал остаться с караваном, вместе со второй кинулся вперед.
Его подчиненные, успевшие заскучать в столь непривычной для них миссии, оживились и охотно последовали за своим командиром по узкой тропе, лишь по какому-то недоразумению именуемому дорогой. Поиски оказались недолгими. Не проскакав и двух верст бородатый таманец с погонами приказного по фамилии Долбня внезапно резко осадил своего мерина и замахал спутникам нагайкой, дескать, стойте.
– Что такое?! – требовательно спросил Слуцкий, успокаивая горячащуюся лошадь.
– Здеся это случилось, вашбродь, – коротко отозвался казак, указывая на незаметные на первый взгляд следы крови на камнях.
– Пожалуй, – согласился офицер, в который раз подивившийся зоркости подчиненного.
Мгновенно спешившиеся охотники тут же бросились осматривать местность более детально и вскоре нашли и другие следы недавнего происшествия: клочки ткани, оставшиеся на острых камнях и стреляные гильзы, остро пахнувшие недавно сгоревшим порохом.
– Должно убили человека анчихристы [1], а потом услышали, что мы едем, вот и отволокли с дороги, чтобы сразу не сыскали, – зло процедил таманец.
– Куда оттащили? – удивился Слуцкий.
– Должно, вон туды, вашбродь, – показал нагайкой приказный. – Тама провал и спуск крутой, да все в больших камнях. Черта, прости меня господи, спрятать можно.
– Вот что, – принял решение штабс-капитан, – лошадей отдать коноводам, остальным разбиться в цепь и искать следы. Оружие держать наготове… Будищев, что вы там разглядываете?
– Да так, – неопределенно пожал плечами кондуктор и показал командиру только что найденную гильзу от бердановского патрона.
– И что? – удивился офицер.
– Не берите в голову, ваше благородие, показалось, – покачал головой кондуктор и передал свою находку вертящемуся рядом Шматову.
– Новенькая какая, – простодушно воскликнул Федька, – а чего с ней?
– Вот именно, что новенькая, – непонятно отозвался Дмитрий, и, вытащив из футляра свою уже успевшую стать знаменитой винтовку, взял ее наизготовку.
Достигнув провала, охотники остановились в нерешительности. Спуск был очень крут и неудобен, к тому же внизу вполне могла ожидать засада. Пара-тройка хороших стрелков с берданками, засевшие в складках местности без особого труда могли их перестрелять. «Но где же они могут быть?» – напряженно размышлял Будищев, не отрываясь от прицела, пока Слуцкий любовался окружающими видами в одолженный у него же бинокль.
– Полагаете, они там? – поинтересовался штабс-капитан, закончив любоваться природой.
– Черт знает, – пожал плечами Будищев. – Если из этого котлована нет другого выхода, то туда легче спуститься, чем выбраться, а значит, хрен бы они туда полезли.
– Верно, – согласился командир. – Скорее всего, убили какого-то неудачливого джигита, но, услышав шум нашего транспорта, ограбить не успели, вот и кинули свою жертву в провал, чтобы закончить начатое позже.
– Найн, – покачал головой только что присоединившийся к ним барон фон Левенштерн. – Кровь на дороге не успела высохнуть, значит, время прошло совсем мало. Спрятаться тут больше негде, следовательно, они спускаться в провал!
– В таком случае, они сами загнали себя в мышеловку, – ухмыльнулся Слуцкий и, повернувшись к подчиненным, скомандовал: – Становись!
Устроившиеся было передохнуть солдаты и казаки тут же вскочили, стали надевать шинельные скатки и поправлять амуницию, после чего построились в неровную шеренгу, ожидая распоряжений начальства.
– Братцы, – начал свою речь Слуцкий. – Сейчас мы спустимся в эту яму. Дело это, сами видите, не простое, однако таким как вы молодцам это нипочем! Там на дне, скорее всего притаились текинцы, разбойничавшие на этой дороге, так что смотрите не плошайте. Смотрите в оба. Близко к себе неприятеля не подпускайте, уж больно они, шельмы, ловко на шашках дерутся. Однако же без команды не стрелять и пленных не брать. Слышите, ребята?
– Так точно, ваше благородие, – дружно рявкнули в ответ охотники.
– Штыки отомкнуть! Товсь!
Говоря по совести, Будищев не очень понял, каким образом солдаты должны не подпускать к себе врага, если им нельзя стрелять без команды, но от замечаний по этому поводу воздержался. Пока солдаты, щелкая затворами, заряжали винтовки, он обернулся к Шматову и негромко поинтересовался:
– Ты воды набрал?
– Обижаешь, – так же тихо шепнул ему товарищ, тряхнув для убедительности баклагой.
Закончив приготовления, маленький отряд приступил к спуску. Впереди Слуцкий послал двух солдат во главе с Долбней. Затем пошел сам, а следом за ним трубач и остальные солдаты с казаками. Замыкали это шествие Будищев с фон Левенштерном и их слуги. Причем, если груз Федора ограничивался солдатским ранцем, большую часть которого занимали снаряженные патроны для «Шарпа», а так же немного сухарей, то Ян Зандерс оказался навьючен сверх всякой меры. Флегматичный латыш тащил на себе скатанную в рулон бурку хозяина, мешок с продуктами, и еще множество других вещей от смены белья, до весьма внушительного чайника.
Сказать что дорога оказалось трудной – значит не сказать ничего. Крутые почти отвесные стены, под ногами узенькая тропка усеянная валунами, через которые нужно было пробираться со всей возможной аккуратностью. Малейшая неосторожность на этом непростом пути могла кончиться фатально – на дне провала. Тем не менее, спуск прошел вполне благополучно, разве что фон Левенштерн ухитрился немного зашибиться и теперь громко выражал свою досаду, перемежая жалобные стоны отборными немецкими ругательствами.
– Что с вами, барон? – поинтересовался Слуцкий, впрочем, без особого участия в голосе.
– Доннерветтер, – простонал в ответ доблестный потомок крестоносцев, показывая на свою ногу, обутую в тонкий кавалерийский сапог, весьма слабо подходящий для путешествия по гористой местности.
– Идти сможете?
– Я-я.
– Прекрасно, – кивнул в ответ штабс-капитан и, обернувшись к подчиненным, скомандовал: – рассыпаться в цепь и обыскать тут все!
Дно провала, укрытое от палящего солнца скалами и обильно питаемое водой спускающегося сюда ручья, оказалось заросшим густой травой и высоким в человеческий рост тростником. Тем не менее, поиски оказались недолгими, не прошло и десяти минут, как один из молодых солдат привлек к себе внимание товарищей, тем, что отшатнулся в сторону и, скрючившись, согнулся в приступе рвоты.
– Что здесь? – строго спросил кинувшийся к месту происшествия фельдфебель, но увидев страшную находку, остановился и перекрестил лоб, позабыв от волнения снять кепи.
На изумрудно-зеленом травяном ковре лежало нечто совсем еще недавно бывшее человеком. Голова трупа была совершенно раздроблена, все тело покрыто синяками и ссадинами, обломанные ребра торчали наружу, а одна рука держалась лишь на лоскуте кожи.
– Однако, – покрутил головой Слуцкий, которого было трудно смутить видом покойника.
– Как вы думаете, кто это? – тихо спросил подошедший следом за ним Будищев.
– Трухменец, вашбродь, – авторитетно заявил Долбня.
– Отчего ты так думаешь?
– Так ить, скрозь черномазый, – равнодушно пожал плечами казак, разъясняя, по его мнению, и без того очевидную вещь.
– Полагаю, они убили этого бедолагу, затем спустились сами и обобрали его, – решил штабс-капитан. – Падая, он разбился об вон тот большой камень, после чего отскочил сюда.
– Значит, текинцы где-то здесь, – нервно дернулся барон. – Наверняка они готовят нам, как это… хинтерхальт. [2]
– Нет, – мотнул головой Дмитрий. – Хотели бы устроить засаду, постреляли бы нас, пока мы спускались. Наверняка они уже свалили отсюда.
– Вы думаете, проход все-таки есть?
– Вон видите ручей, – пояснил свою догадку кондуктор. – Если бы у него не было выхода, тут кругом было сплошное болото.
– А ведь вы правы, – неожиданно согласился с ним командир. – И, кажется, я знаю, куда отправились эти господа.
– Вот как? – высоко поднял брови фон Левенштерн.
– Да, мой друг. Но сейчас мы все-таки закончим осмотр здешней местности, а вот ночью, пожалуй, что нанесем визит нашим друзьям. Будищев, поскольку господи барон так не вовремя захромал, берите половину людей и хорошенько обшарьте здесь все слева. Я, в свою очередь, возьму на себя правую часть. Встретимся у ручья. Да, чуть не забыл, прикажете тем солдатам у кого есть линнемановские [3]лопаты закопать беднягу.
– Слушаюсь, – козырнул в ответ кондуктор и принялся отдавать приказания.
Вскоре тело так и оставшегося безвестным туркмена упокоилось под грудой камней и земли, обретя, таким образом, последнее пристанище. Покончив с погребением, охотники двинулись вперед, внимательно осматривая все заросли, кочки и ямы, какие только встретились им на пути. Пока они шли, трава становилась все гуще, тростник все выше, отчего люди, иной раз, теряли друг друга из виду. Однако все было напрасно, ни текинцы, ни следы их пребывания не обнаруживались. Тем не менее, охотники настойчиво продолжали поиски, тревожно вглядываясь в окружающие их заросли и внимательно прислушиваясь к малейшему шороху.
В этот и без того напряженный момент и раздался первый выстрел. Судя по всему, стреляли с той стороны, куда ушел со своими людьми Слуцкий, но отраженный от окружающих их скал многократным эхом, он показался едва ли не перестрелкой.
– Взвод, примкнуть штыки – скомандовал Будищев, снимая с плеча «шарпс», после чего взвел курок и добавил: – Товсь!
Встревоженные солдаты тут же ощетинились оружием, готовые немедля открыть огонь по неведомому противнику. Где-то совсем рядом в окружающих их зарослях зашумело так, как будто бежала целая толпа народа. Кто-то, не выдержав напряжения, выстрелил наудачу, но основная масса охотников сохраняла спокойствие, ожидая появления врага. Однако чем ближе тот приближался, тем больше производимый им звук стал походить на грохот копыт.
– Кавалерия, – охнул стоящий рядом с приятелем Шматов. – Ей-ей, кавалерия!
– Этого только не хватало, – скрипнул зубами Дмитрий, машинально беря прицел повыше.
Звук наступающих был все ближе, а потом густые заросли тростника раздвинулись и перед строем, готовых к смертельной схватке солдат и казаков выскочило семь или восемь взъерошенных кабанов. Увидев новое препятствие, животные не без труда остановились и огласили окрестности злобным хрюканьем. Не ожидавшие подобной встречи охотники застыли в нерешительности, явно не зная как поступить в подобной ситуации, пока не услышали приказ Будищева.
– Огонь! – скомандовал он, одновременно спуская курок.
Последовавшие вслед за этим выстрелы слились в нестройный залп, а когда дым рассеялся, стало видно, что животные дружно развернувшись влево, отступают в полном порядке, оставив на поле боя одного пострадавшего товарища. Впрочем, неудачливый кабанчик не собирался сдаваться. Лежа на боку он злобно хрюкал, бешено вращая своими маленькими глазками, рыл землю копытами и клыками, роняя на землю пену из пасти. Наконец, тяжело раненному, но не сломленному представителю поросячьего племени каким-то невероятным образом удалось подняться, и он припустил к спасительной стене зелени, неуклюже подпрыгивая на трех ногах.
– Куды?! – заполошно крикнул Федька и бросился за уходящей добычей в погоню.
– Стой, твою дивизию! – запоздало крикнул ему вдогонку успевший перезарядиться Дмитрий, но было поздно. Широкая спина товарища надежно заслонила цель, и кондуктор с досадой опустил ствол «Шарпса».
Через секунду преследователь и его жертва скрылись в кустах, оставив наблюдавших за этой драмой солдат и казаков в состоянии легкого обалдения. Некоторое время они переглядывались, как бы пытаясь понять, что же все-таки случилось на их глазах? Затем в кустах послышался шум, сдавленный хрип, невнятную ругань и, наконец, тонкий полный отчаяния предсмертный визг кабана.
Бросившиеся на эти звуки охотники обнаружили в кустах растрепанного и перемазанного кровью Шматова, рядом с все еще трепыхающимся, но уже поверженным животным. В руках у денщика был устрашающего вида окровавленный кинжал, изрядно погнутый в последней схватке, правая штанина располосована, и на голом теле виднелось несколько царапин.
– Это он тебя так? – ошарашено спросил Будищев.
– Ен, – закивал головой приятель. – Свинья. Я на его с ножом, а ен как развернется, да зубами за енто вот место.
– А револьвер тебе нахрена?
– Забыл, – простодушно развел руками Федя, вызвав тем самым ехидные смешки товарищей.
– Эх ты, – сокрушенно вздохнул Дмитрий, после чего махнул рукой и с выражением проговорил: – Кавалерия!
Как оказалось, этот крик Шматова слышали многие, а кое-кто и был вполне с ним согласен, и теперь все дружно заржали, отгоняя от себя давешний страх.
– Ну, чего вы? – удивленно спросил денщик, вызвав еще большой приступ веселья.
– Кавалерия! – только и смог повторить уже икающий от хохота Будищев, хлопая себя по ляжкам.
– Да ну вас! – обиженно махнул рукой парень, но не выдержал и присоединился к всеобщему смеху.
– Что тут у вас происходит? – поинтересовался подошедший тем временем из зарослей Слуцкий.
– Ваше благородие, – безуспешно попытался успокоиться и доложить по уставу кондуктор. – За время вашего отсутствия происшествий не случилось, за исключением… атаки свинской кавалерии!
Последние слова доклада покрыл новый приступ хохота, к которому с удовольствием присоединились штабс-капитан и его спутники.
На войне часто происходит много разных происшествий, как веселых, так и трагических, причем, последние гораздо чаще. Об одних пишут пышные реляции, про другие складывают легенды, о третьих забывают на другой день. Но как бы то ни было, кличка «Федька-кавалерия» прилепилась к Шматову как репей.
– Привал! – все еще смеясь, скомандовал Слуцкий. – Уж коли у нас есть добыча, то грех будет ее не отведать. Расставьте часовых и отправьте людей собрать хворост.
– Есть! – козырнул в ответ тот и принялся отдавать распоряжения.
– Пойду и я дровец поискать, – заявил Федя, но был остановлен Дмитрием, протянувшим ему небольшую фляжку.
– Погоди, страдалец. Лучше возьми это и где-нибудь в кустах обработай свои царапины. А то мало ли…
– Спирт? – изумился денщинк. – На эдакое дело! Да я лучше землицей пополам с порохом присыплю, и все как рукой снимет.
– Я тебе присыплю! – разозлился Будищев. – Вроде взросленький, а иной раз такую хрень несешь. Ну-ка марш выполнять. Да гляди, проверю!
Делать было нечего и тяжко вздыхающий Шматов отправился выполнять распоряжение «барина». Оставшись один он с сомнением посмотрел на фляжку, припомнив с каким трудом они раздобыли его содержимое. Все-таки чистый спирт это не хлебное вино, им маркитанты не торгуют. Намочив тряпицу водой из ручья он тщательно вытер кровь на ногах, потом воровато оглянулся и вместо того чтобы обработать рану, приложился к горлышку. Кадык на худой шее пару раз дернулся и едва не поперхнувшийся от «огненной воды», после чего парень занюхал выпитое рукавом.
– Шило оно и есть шило! – довольно крякнул Федька и, почувствовав, как запекло в желудке, расплылся в широкой улыбке.
Привал после нелегкого перехода сам по себе приятен, а уж когда есть возможность не просто отдохнуть, но и подкрепить силы куском жареной свинины и глотком кахетинского он и вовсе превращается в праздник. Вино, впрочем, было только у господ офицеров, но вот кабанчика поделили поровну на всех участников экспедиции.
– Зер гут, – одобрительно отозвался все еще хромающий фон Левенштерн, взгрызаясь в сочный кусок мякоти.
Рядом с ним лежали парочка только что открытых банок сардин, испеченные по кавказскому обычаю в углях чуреки соседствовали с английским печеньем, и все это вперемежку с сушеным инжиром и тому подобными восточными сладостями. Иными словами стол был весьма обилен, а ставший по воле судьбы казачьим урядником немец все это активно поглощал. Причем, нельзя сказать, чтобы господин барон был жаден и желал, по образному выражению Будищева, «заточить все в одну харю». Как раз напротив, он сразу же пригласил своих товарищей разделить с ним трапезу, но вот поспеть за курляндским аристократом было совсем не просто.
– К сожалению, подстреленный вами кабанчик не слишком велик, – с усмешкой заметил Слуцкий, обращаясь к сидящему рядом моряку: – Отнести презент вашим знакомым в Бами на сей раз не получится.
– Не-не-не, – помотал головой Дмитрий. – На меня в гарнизоне и без того косо смотрят.
– А что случилось?
– Да ничего особенного. Доктор Студитский накануне всех господ офицеров от госпиталя отвадил, причем так, что даже самые голодные старались его десятой дорогой обходить. И тут прихожу я весь в белом!
– В лазарет?
– На обед. Под навесом. На виду у всего офицерского сообщества!
– Воображаю, – едва не поперхнулся от смеха штабс-капитан, – какими глазами они на вас глядели.
– Да у меня спина дымилась!
– А так ли хороши эти барышни, как они толкуют?
– Для здешних забытых богом краев просто богини! А если учесть, что одна из них дочь бывшего царского банкира, то…
– Так вы остановили свой выбор на юной баронессе?
– Господь с вами, Александр Иванович. Я себе не враг!
– Отчего же вы так категоричны?
– А зачем мне конфликт с моим компаньоном и основным кредитором?
– Что?! Однако я не думал, что вы так близко знакомы с этим семейством.
– Я бы не сказал, что близко. Так, пускали пару раз дальше передней.
– Не прибедняйтесь. Вы же почти граф! Уверен, после нынешней экспедиции вы сможете вернуть титул и положение в обществе.
– Если мои пулеметы хорошо себя покажут, и я получу заказ от военного ведомства, то мне будет плевать и на титул, и на общество.
– Вы есть не правы, – вмешался внимательно слушавший их фон Левенштерн. – Титул есть принадлежность к высшему обществу! Деньги значат многое, но без происхождения, без связей они ничто. Так было, так есть и так будет!
– Может и так, – легко согласился с ним Дмитрий, потом подмигнул командиру и продолжил шутливым тоном. – Барон, а если начистоту, то за каким лешим вы забрались в эти дебри? У вас, если не ошибаюсь, двадцать тысяч годового дохода. Женились бы, да и жили себе спокойно в своем замке.
– О, найн, – немного печально покачал головой курляндец. – Я есть привык к, как это, бродяжнической жизни. К свободе. Найн, успею еще и жениться, и наплодить маленький киндер…
– Боже упаси вас жениться, – неожиданно с жаром возразил ему Слуцкий, – лучше уж камень на шею, да в воду, чем посадить себе бабу на шею, да связать себя на всю жизнь! Заведешь семью, да поневоле трусом станешь, будешь дорожить жизнью ради нее.
Разгорячившись еще более, штабс-капитан привстал и, отбивая такт рукой, продекламировал:
– Нет, братцы, нет: полусолдат – тот, у кого есть печь с лежанкой, Жена, полдюжины ребят, Да щи, да чарка с запеканкой! [4]
Дальше он видимо стихов не помнил, но продолжал с прежним огнем:
– Нет, господа, не женитесь! Ни одна женщина не даст вам столько, сколько сможет дать свободная, привольная жизнь. А если дадите себя окольцевать перед аналоем, то пойдут неприятности, ревность и всякая подобная дрянь!
– Стало быть, вы не верите в любовь? – усмехнувшись, поинтересовался Будищев.
– А вы?
– Хм, – задумался кондуктор. – Верю. Наверное.
– Просто еще не встретили? – ехидным тоном, будто кого-то передразнивая, продолжил нападать Слуцкий.
– Да нет, встретил, просто… сложно все у нас… тьфу! Ну вас к черту, Александр Иванович, я уже почти уговорил барона посвататься к мадемуазель Штиглиц, а вы мне всю малину обо… поломали!
– Я?! – ужаснулся курляндец, едва не подавившись последней сардинкой. – Посвататься к еврейке?!
– Вот видите, – усмехнулся штабс-капитан, – наш барон вовсе не помышляет о женитьбе и правильно делает.
– Ну и пусть холостякует, – махнул рукой кондуктор. – Лучше расскажите, что вы задумали?
– По какому поводу?
– По поводу духов, убивших джигита. Вы, кажется, сказали, что знаете, где они притаились?
– Ах вот вы о чем. Ну слушайте. Текинцы, или как вы их называете – духи, частенько озоруют в здешних местах, но потом как сквозь землю проваливаются. В этом распадке следов их стоянки нет, стало быть, они делают это в другом месте, но все же неподалеку.
– И где же?
– Мы тут нашли узкое ущелье, по дну которого и протекает ручей. Хотели обследовать, да наткнулись на кабанов, которых ваш денщик принял за кавалерию.
– По-ходу не только он, – ухмыльнулся Дмитрий.
– Да уж, когда вы залпом отражали их атаку, пули над нашими головами так и свистели. Ну да ладно. Я почти уверен, что этим ущельем можно пройти в Беурму.
– Да, но там же наши!
– Верно, но совсем рядом есть весьма премилая впадина в горах с узким входом и родником. Если текинцы в нем, то их никаким чертом не обнаружишь.
– И вы предлагаете…
– Именно. Вот только пробираться придется по горам и путь этот будет совсем не легким.
– Я с вами, – решительно заявил фон Левенштерн.
– Но, барон, как же ваша нога?
– К черту нога! Уже все хорошо.
– Воля ваша, но учтите, если что… поедете верхом на своем Яне!
– Согласен.
Говоря о трудностях перехода, штабс-капитан нисколько не преувеличил. Весь вечер и половину ночи они сначала карабкались по отвесным склонам, затем шли узкими тропками, по которым не то что нога человека, но и копыто горного козла давно не ступало. Наконец, после полуночи миновав заброшенный аул, охотники услышали журчание ручейка, ясно показавшее что ущелье, которое они ищут, совсем рядом.
Поминутно охающего барона пришлось оставить у входа вместе с большей частью солдат, а Слуцкий, Будищев и казаки продолжили движение, удвоив предосторожности. Будь на месте охотников кубанские пластуны или кавказцы, они бы вероятно сумели подобраться к текинцам вплотную и взять их в шашки. Но простые казаки, не говоря уж о солдатах, как бы ни старались, но производили шуму столько, что и глухой услышит.
Противник был уже совсем близко. В отблесках костра явно виднелись косматые шапки и халаты текинцев. Доносился запах табака и пекущихся в золе чуреков, да слышно было как тревожно похрапывают кони. Слыша их, текинцы несколько раз поднимались, чтобы проверить, но на счастье русских охотников коней пугал какой-то зверь с другой стороны лагеря, отвлекая на себя внимание часовых. Наконец штабс-капитан счел дальнейшее движение излишним и приказал своим подчиненным целиться по скудно освещенному противнику.
– Где Будищев? – спохватившись, спросил он у Долбни.
– Не могу знать, вашбродь, – так же тихо отвечал ему приказный. – Только что тут был.
– Черт с ним, – досадливо поморщился офицер, и одновременно нажав на курок, скомандовал: – Пли!
Дружный залп из берданок разорвал окружающую темноту в клочья. Те из текинцев кто был лучше прочих освещен костром, дернулись и тут же свалились, где лежали, нашпигованные свинцом. Особенно неудачно упал почтенного вида старик с роскошной седой бородой, угодивший лицом прямо в костер, отчего вокруг скоро распространился отвратительный запах горящей человеческой плоти.
Однако не менее четырех человек, державшихся до сих пор в тени, остались невредимыми и, не теряя ни мгновения, вскочили и бросились к лошадям. Все это произошло так быстро, что перед глазами охотников просто мелькнули неясные тени и тут же исчезли в окружающей темноте. Казалось еще секунда другая и удальцы выскользнут из западни, но не тут-то было. Между ними и коновязью внезапно возникла еще одна фигура, и раздалось несколько револьверных выстрелов подряд. Причем, следовали они друг за другом так быстро, что казалось будто огонь ведется не из обычного Смит-Вессона, а из новомодной митральезы.
Не успело стихнуть заметавшееся между скалами эхо, как все было кончено. Тела погибших еще бились в конвульсиях, а победители уже заняли их лагерь. Тело горящего в костре старика оттащили за ноги в сторону, прочих просто спихнули с войлочных кошм, чтобы не мешали. Некоторые тут же выхватывали из углей недопеченный чурек и с жадностью поедали, нисколько не заботясь, что тот может быть обагрен кровью их врагов. Другие по-хозяйски осматривали захваченные вещи и оружие убитых. Третьи в изнеможении просто присели у огня, не в силах радоваться удаче.
– Будищев, это вы? – на всякий случай спросил Слуцкий у скрывавшегося в темноте стрелка.
– Я, Александр Иванович, – устало отозвался тот, выходя на свет.
– Как вам только пришло в голову эдакое безумие?
– О чем вы?
– Ну ведь свои же могли подстрелить… или текинцы зарубить, они ведь на саблях просто черти.
– Да ладно! Башибузуки как башибузуки. Ловки, конечно, сукины дети, но против этого шашка не пляшет.
С этими словами, Дмитрий крутнул на пальце револьвер, как будто был шерифом на диком западе.
– А если бы не хватило патронов? – прищурившись, спросил штабс-капитан, но Будищев, не отвечая ему, выхватил второй Смит-Вессон.
– Убедили, – махнул рукой командир.
Вместе они вернулись к костру, и присели рядом с подвинувшимися охотниками
– Эй, казачки, – обратился к шарящим по сумкам текинцев охотникам Будищев, – патроны там есть?
– А как же вашбродь.
– Покажите.
Получив целую россыпь маслянистых цилиндров, Дмитрий принялся разглядывать их в отблесках гаснувшего костра, но вскоре был вынужден отложить в сторону.
– Ни хрена не видно, – с досадой буркнул он.
– Что вы хотите найти? – лениво спросил штабс-капитан.
– Да так, – пожал плечами кондуктор. – Не берите в голову.
– Вот и правильно. Посмотрите лучше какая прекрасная ночь. Звезды мерцают, ветерок прохладный. Если бы не вонь от этого несчастного старика, лучшего бы и желать невозможно. Не находите?
– Нет, – мотнул головой Будищев и добавил вычитанную где-то фразу: – Труп врага всегда пахнет хорошо. [5]
– Да вы философ, – засмеялся штабс-капитан. – Скажите, Дмитрий Николаевич, а не приходило ли вам в голову, что эти текинцы, или как вы их называете духи, в сущности, борются за свободу своей страны? Да-да, а мы с вами не более чем колонизаторы.
– Бремя белых – нести свет цивилизации, – зевнул в ответ кондуктор.
– А может к черту такую цивилизацию, если ее надо насаждать штыками и картечью? К тому же, помяните мое слово, весь прогресс ограничится становым приставом и кабаком!
– А бордель будет? – заинтересовано спросил Будищев. – Если да, то все нормально.
– Нет, с вами решительно нельзя говорить ни о чем серьезном, – поморщился Слуцкий. – Вы непременно все сведете либо к похабщине, либо к чему похуже.
