Текст книги "Мир Мрака 2027"

Автор книги: Иван Косолапов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 35 страниц)

  Водитель, не убирая доски, раскрыл глаза шире и показал на меня пальцем, чуть улыбнувшись. Видимо, я был прав.

  – А, те, которые мы на Мосту видели? – спросил Гоша, медленно перекидывая взор с Карло на меня.

  – И на Могилёвской, – вспомнил я, таким образом сказав “да” товарищу.

  Феодосий ещё раз кивнул и положил дощечку назад. И не успел он нагнуться к котелку с водой мы, заехав за поворот, увидели освещённую переднюю часть водительского вагона метропоезда.

  Сначала я даже немного испугался, подумав, что он едет на нас, однако сообразив, что никакого звука нет и в помине, понял, как глупо сейчас выгляжу.

  – Эй, ты чего? – насмешливо спросил Гоша.

  – Да так, – раскрыв обратно глаза, сказал смущённо я. – Не ожидал просто.

  Калека, посмотрев на меня, лишь беззвучно усмехнулся, после чего показал большой палец.

  – Приехали? – спросил, теперь не у меня, Георгий.

  Немой, переведя на него взгляд, со слабой улыбкой кончика рта, согласно кивнул.

  – Эй! – тут свет, направленный на нижнюю и верхнюю часть вагона, перевели на нашу дрезину, заставив чуть прищурить отвыкшие от подобных лучей глаза. – Кто это та… А-а, Карло, ты! Ну, давай сюда! – раздалось со стороны застывшей электрички.

  Говорили точно без громкоговорителя, да и мы ещё не были близко (метров пятнадцать ещё оставалось), так что меня передёрнуло оттого, насколько был громким у этого пока неизвестного мне человека голос. Свет ярких ламп накаливания – это были не прожектора, а шесть стоваттных (наверное, стоваттных) ламп, – чуть притушили. А спустя пару секунд, когда глаза перестали видеть перед собой скачущие плеяды цветов, я смог разглядеть в трёх лицевых окнах бойницы, сделанные из фанеры и вырезанного снизу отверстия, из которых на нас смотрели три ствола пулемётов Калашникова.

  Первое впечатление – неплохо.

  – И как же мы попадём.. – не успел Гоша договорить, как водитель поднял, согнув в локте, руку, что означало, ясное дело, приказ замолчать.

  И было ввиду чего: в тот же миг где-то вверху спереди загремели цепи. Тут же оружия из бойниц были убраны, а сама синяя лицевая часть медленно пошла ввысь, ко своду станции.

  – Обалдеть, – как-то машинально выговорил я, смотря на впервые увиденное чудо.

  Немой повернулся на меня и как-то гордо хмыкнул. Я его, конечно, понимал: не у всех такое есть. Однако… Хотя нет, он был прав, тут действительно надо было гордиться.

  Чуть не засмотревшись на столь диковинную вещь, я еле вспомнил, что у меня перед ногами лежит разобранный автомат. Вроде половину я всё-таки почистил, остальное – после, надеюсь, успеется.

  В спешке собрав его обратно (спасибо простой конструкции Калашникова), я направил взор в ранее примеченное место.

  Посреди открывшегося небольшого пространства заканчивались рельсы, позади которых стоял остановочный блок. По краям от путей лежали, наваленные друг на друга, пресловутые мешки с песком, за которыми сейчас стояли во весь рост, не боясь, охранники – пренебрежение правил, нехорошо.. или они так отлично знают Феодосия. Глава же пункта находился впереди всех, справа, опёршись на железную стенку вагона (кстати, левая стена была бетонной, то есть куда делась часть вагона, не ясно – это чуть и вогнало меня в тупик) и сложив на груди руки. Именно по его позе я и понял, что он тут главный.

  Узкий лоб, густые чёрные брови, щетина, довольно немалый нос, с широкими ноздрями и ледяные, будто белые, глаза. Из убранства его было – милицейская (лишённая всяких нашивок) фуражка, китель и сапоги, армейские. Он стоял и улыбался во все свои, ещё сохранившиеся, двадцать жёлтых зубов, дожидаясь, пока мы причалим к его “берегу”.

  – Рад тебя видеть, Карло, – поприветствовал, протягивая руку, охранник, когда наша остановка наконец совершилась. – А это кто?

  Вопрос касался, безусловно, нас.

  Немой, повернув только голову, быстро указал большим пальцем на меня, Гошу и просыпающегося Антона (его разбудил свет), затем также быстро ткнул указательным пальцем себе в грудь. При первых же действиях он смотрел на наш отряд так же, как смотри на свой груз: не видя ничего человеческого, а потом, при последнем движение, обернулся обратно к своему знакомому… Надо же, как меняются люди при разных ситуациях.

  – А, с тобой значит. Проводить?

  Феодосий кивнул.

  Мы в это время уже повылазили из дрезины. Как-то недобро смотрели на нашу троицу тогда охранники.. хотя, это их работа. Увидеть лиц защитников Купаловской я не смог: все были скрыты масками с прорезями для глаз. Интересная у них тут форма.

  – И до куда, если не секрет, – начальник охраны двинулся вперёд, обходя мешки, явно направлялся к выходу.

  Тут я заметил ещё одну занимательную деталь: окна внутри пункта тоже были заколочены, но не имели бойниц. Вроде бы, в кабине машиниста не может быть много “иллюминаторов”, но здесь они были, и я понял почему: стену водительской коморки вырезали, и уделили под дозорную точку треть вагона, “зашив” конец листом металла. Недурно.

  – До Дворца, – неожиданно отреагировал Антон.

  Мужик остановился, медленно развернулся на незнакомый голос, оценивающе осмотрел парня с головы да ног, затем хмыкнул, повернулся обратно, двинулся и сказал:

  – Ясно, до туда, значит до туда. Нырков приказал? – теперь он явственно повернул голову к калеке.

  Тот кивнул.

  – Ну, если приказал, то.. – он взялся за край одной створки двойной двери – единственного присутствующего здесь выхода, – милости просим.

  На этих словах он резко задвинул одну часть давно обесточенного механизма  в специально предназначенную штольню.

  Не скажу, что мне открылось нечто доселе невиданное. Нет, мне открылось то, что я уже видел везде, только тут оно было собрано воедино… как и частички прошлой, навсегда ушедшей жизни.

  Купаловская только просыпалась.

  На платформе было немного построек, и ещё меньше людей. Некоторые, в основном это были мужчины, зевали, думая лишь о том, чтобы вновь куда-либо прилечь, ибо очередная ночь, как и все в последние четыре года, была неспокойна. Некоторые с интересом смотрели на нас, а некоторые только чуть косились, входя в нужные им двери. Добрая половина из них была в мастерских халатах, с какими-либо пилами, полотками или же, что редко, и вовсе простецкими наборами инструментов, сложенных в деревянный ящик с ручкой.

  – Это что, мастерские всё? – попытался догадаться Гоша, как только мы вышли за порог.

  – Так точно.. ну, удачи добраться, – иронично ответил дозорный и закрыл дверь, оставив нас с нашим “разговорчивым” провожатым.

  – И куда их столько.. в туннели – были, тут – есть.. зачем? – смотря на пока ещё более-менее чистый гранитный пол, размышлял Георгий.

  В конце он посмотрел именно на Феодосия.

  Тот лишь показал пальцем вниз.

  Старший посмотрел под ноги, поднял недоумевающий взгляд, быстро глянул по сторонам, и вновь посмотрел на Карло.

  Тот ответил подобным взором, с грустью выдохнул, взял пристёгнутую цепью к своему рюкзаку дощечку, пару раз черканул по ней мелом и развернул.

  Надпись гласила: “Потом”.

  Однако, судя по дальнейшим действиям немого, она на этом не кончалась. Он указал на моего товарища, потом двумя пальцем себе в глаза, и, теми же двумя пальцами, отведя их от очей, резко тыкнул куда-то в пустоту.

  – Увижу? – видать, Гоша понял.

  Калека, щёлкнув пальцем правой руки, согласно указал на наго, той же конечностью.

  Я лишь стоял рядом и также пытался предугадать, что говорит Феодосий. Должен признаться, это довольно забавно, хоть, конечно, в подобном нет ничего весёлого.

  “Потом увидишь. Ну что ж, пусть будет так”, – подумал я как раз в тот момент, когда Антон, как бы долго чего-то ожидая, произнёс:

  – Ну, если вы там разобрались, то будьте добры объяснить кое-что и мне, – он развернулся к нам и указал наверх. – Что это такое?

  И тут я увидел то, что меня и вправду поразило. Из-за нависающей крыши вагона я раньше этого не увидел но теперь… Надо мной, как и над моими товарищами, под самым потолком станции, там где находился узкие служебные коридоры с выступающими краями бутонных перегородок, находились, опираясь на эти самые перегородки, рельсы. Они лежали строго параллельно перрону, идя от одного края стены к другому через каждые пять метров, которые, в свою очередь, занимали левые стенки вагонов (вот куда они дулись.. так их что, по всему поезду вырезали?.. похоже на то) положенные, понятное дело, на само железнодорожное полотно.

  – Ну ни черта себе, – в своей привычной манере, тихо, как теперь только может, выразился Георгий.

  Карло довольно хмыкнул, стёр прежнюю запись, что-то вольяжно-медленно написал и продемонстрировал нам.

  “Жилой сектор”, – ага, вот значит что. Конечно же, было отчасти уже понятно, однако я всё равно уточнил, смотря вверх на громоздкую конструкцию:

  – То есть там что, люди живут?

  Карло кивнул, при этом чуть наклонив голову на левый бок, закрыв глаза и приподняв брови. Я же будто услышал: “Ну, да”.

  Да-а, нехило. Ну, насколько я помню, Купаловская станция немалая, так что может позволить.

  – А ты-то сам, где живёшь? – это спросил старший напарник.

  Наш новый знакомый, вместо ответа, лишь улыбнулся жёлтыми зубами, нагнув голову. Затем, положив руки на бока, с той же беззаботной гримасой, посмотрел на Гошу и, сделав притворно-задумчивое лицо, притом направив мечтательный взгляд ввысь, всего-то пожал плечами. Затем просто отвернулся, ожидая пока мы налюбуемся местностью.

  Думаю, судя по его “словам”, нам, где он обитает, знать не следует.

  Я посмотрел за спину, туда, куда уходил метропоезд: все остальные вагоны тоже были заколочены, а из самих дверей только редко выходили. Поэтому у меня и возник вопрос:

  – А это всё тогда для чего? – дотронувшись до плеча немого, указал тому я на чуть покрытый коррозией, синий электросостав.

  Не стирая ни слова, Феодосий лишь быстро добавил: “Тоже”.

  Мы ещё недолго постояли, поглядели на всё это, в то время как Карло гордился триумфом своей станции… Или же это и вовсе государство теперь?

  Платформа освящалась слабо, но неплохо. Света было как раз достаточно для людей тёмного мира. Правда, он был отнюдь неровным: падал он от свеч, расположенных в корзинках, закреплённых на верёвках, привязанных к кошкам, вдетым между прорезей в покрытии верхнего жилого сектора, по которому, когда люди проснуться, явно застучит множество ног… Тогда тут, скорее всего, начнётся такой непередаваемый каскад звуковых волн – очень не привычно для навсегда замолкшего бытия.

  – А воск из них на головы не капает?– задал я дурацкий вопрос, когда мы уже пошли к переходу посреди платформы.

  Идущий впереди Феодосий чуть передёрнул плечами: моя любознательность его позабавила. Он стёр свою прошлую запись, быстро настрочил новую и, не поворачиваясь сам, показал её мне.

  “Там на дне стекло и верёвка”, – гласила дощечка маленькими буквами. И что это значит?

  – Ого, неплохо придумано. И они никогда не заканчиваются? – это уже был Антон.

  Он, положив руки на свой автомат (которые у нас, почему-то не забрали), спокойно шёл рядом, без особого энтузиазма разглядывая окружение.

  “Ещё не было такого”, – ответил ему немой.

  – Я-ясно.

  Я, толком, так и не понял о чём они.

  Ещё раз взглянув на все десять – уже и сосчитать успел, – “люстр”, и подойдя поближе к молодому напарнику, я вполголоса спросил:

  – То есть, никогда не кончаются?

  Тот посмотрел на меня, как на идиота. Затем отвернулся обратно, усмехнулся и сказал:

  – Вроде старше меня, а такого не знает…

  – Так ты объяснишь?

  – Эх, ну, стекло плавиться при очень больших температурах, – “ну это понятно”, – вставил я. – И таким лёгким нагреванием их не достичь. Так что получается, что весь жидкий воск остаётся там, на донце. Затем затвердевает и вновь используется, а верёвка – фитиль. Вот и вся система. Недурно да?

  Я чуть улыбнулся.

  Действительно хорошо задумано. Однако увидеть это очередное чудо мне больше не довелось: мы спустились в переход ко второй станции.

  Коридор был длинный. Единственным освещением в нём были приколотые к стенам факелы, своим огнём медленно, но верно, коптящие побелённый бетон. Конечно же в помещение подобных размеров (около одной пятой километра) их требовалось немало, вот их и было на каждые пять метров по две штуки. Хотя светла это почти не прибавляло, а только разбавляло контраст между тьмой и светом, думая его более заметным, тем самым тяготя душу. Ну знаете, такое чувство создавалось, будто в самом воздухе мрак находиться – не очень приятно.

  В прямой кишке потихоньку собирались усталые, грязные, полуживые (по душевному состоянию, хотя и в физическом плане до этого недолго осталось) люди. Они ставили свои нехитрые прилавки, кладя на смастеренный самостоятельно табурет большие листы фанеры. Рядом со многими стояли полупустые сумки всякой дребедени: тряпьё, какие-то побрякушки и прочая никому не нужная хрень, обладатели которой надеялись, что смог от её избавиться, причём не за просто так.

  “А ведь они явно будут улыбаться, – подумал я. – Когда будут пытаться впарить свой товар какому-нибудь случайному прохожему”. И ведь так и есть. Они точно будут улыбаться, через силу, со слезами на глазах, будут улыбаться.. и плакать. Плакать за покинутую, потерянную жизнь, где каждый из них был кем-то, где у каждого из них была мечта, и даже не одна. Где половина следующим летом хотела отправится на море, или завести семью, купить квартиру, машину, что-нибудь, что, как казалось, изменит их жизнь.. к лучшему. Но изменило совершенно другое, и отнюдь не к…

  “Поэтому ты и должен им помочь”, – прервал мои мысли уже знакомый голос у меня в голове, заставив таким образом встрепенуться от неожиданности. И как раз вовремя я поднял взгляд: перед нами, в метрах семи, стояла пара ребят в  форме той же расцветки (чёрно-зелёная), что и парни с КПП – охрана.

  Только эти были без маски, что явно уменьшало статус защищаемого объекта.

  Феодосий приветливо махнул им рукой.

  – Даров Карло, – выдвинулся один из охранников вперёд.

  Парень был молод, морщин на лице не наблюдалось, нос с небольшой горбинкой, тонкие брови и настолько же тонкие губы. Причёску мне его увидеть не довелось – чёрная армейская кепка с небольшим козырьком хорошо скрывала данную часть тела. Он приветливо пожал руку нашему проводнику, который сразу после заглянул за его плечо и кивнул второму сторожу. Тот ответил таким же сдержанным кивком: тот парень был чуть серьёзней первого, уже хотя бы по виду. Чуть смугловатый, глаза небольшие, будто прищурены, губы средние, небольшая растительность на щеках и бороде, нос ровный, такой же молодой, на голове бандана – она и создавала, наверное, мнимую суровость, на пару с щетиной конечно.

  – Куда направляешься, по делам аль просто проведать? – спросил первый и с довольной ухмылкой повернулся ко второму, тот, опёршись об стену, в свою очередь лишь краешком рта усмехнулся.

  Феодосий что-то быстро написал на дощечке и показал собеседнику. Тот пробежался глазами и, не снимая взгляда с доски, сказал:

  – О, а я уж надеялся. Ну, – он посмотрел на пожилого водителя, – тогда вам не сюда. Рынок ещё закрыт, ты и сам это прекрасно знаешь…

  Немой вновь что-то быстро черканул и показал незнакомому мне парню.

  – Ну вот. Так зачем тогда своих новых подопечных сюда ведёшь.. они ведь с тобой, да? – взглянув наконец на нас, спросил более разговорчивый охранник.

  Карло, устало выдохнув, кивнул и, стерев прежние записи, что-то недолго выводил на своём фанерном листе, а затем привычным движением развернул его к парню.

  – А.. хо-хо, ну так это всё меняет, – как-то задумчиво сказал молодой боец, прочитав написанное. – Ну, думаю, можно это устроить, – тут он обернулся к своему напарнику: – Эй, Лёха, провести до Выхода сможешь?

  – А сам что? Кишка тонка? – с немного злорадной ухмылкой в ответ спросил до этого молчавший парень.

  – Ха-ха, как смешно, я тут ему шанс пройтись даю, а он вот как мне отвечает… Ну, как пожелаешь. Не можешь, так и говори, – двинувшись обратно к своему пункту, сказал собеседник Феодосия.

  – Я ещё не дал ответа, – коротко проговорил второй охранник и, посмотрев на нас, махнул нам рукой, после чего, повернувшись к широким самодельным дверям, стоявшим с двух сторон от делящей коридор колонны, отпёр одни и пошёл дальше.

  Думаю, он сказал следовать за ним, что все и сделали.

  Там, за входом, царил полный мрак. Ну да, всё верно, ведь рынок, которым теперь, наверное, была Октябрьская, ещё не работал, вот поэтому так и получалось, что ни зги не видно.

  Первый же парень, оставшийся стоять на посту, проводил нас троих подозрительным взглядом. В его глазах я нашёл то же самое, что нашёл и везде – отчаяние. Это не скрыть не за фальшивой улыбкой гнилых зубов, не за громкими, радостными речами приветствия, являющимися такими же лживыми, как и большинство людей вокруг.

  При входе на Октябрьскую у нас было всего два источника света: у Гоши – фонарь, и у охранника, по имени Лёша,  – факел, снятый с держателя у его поста.

  – Тут аккуратней, – предупредил парень, когда мы преодолели первую небольшую лесенку, – рельсы зацепить можете.

  Я сначала не понял, но Георгий осветил пространство впереди. Мы стояли на балконе посреди станции, от этого балкона в два бока шли лестнице – так было раньше. Однако сейчас от него не только в две стороны шли людские сооружения: прямо на бетонные, массивные перила теперь были настелены железнодорожные пути, шедшие, скорее всего, до противоположной стены. Но это разглядеть я не мог, так как вид закрывало стоящее посреди небольшое.. бунгало, что ли?

  – Первый магазин? – решил попробовать угадать я.

  – Он самый, – послышалось где-то с середины второй, более длинной лестницы, идущей влево.

  Чуть отстав, мы с Гошей быстро нагнали спутников.

  Идя по платформе, я время от времени замечал проскакивающий между невидимыми прилавками огонёк из туннеля. Охранный пункт? Ну да, скорее всего да. Ведь нужно же и эту станцию кому-то сторожить, ведь, судя по пока виданным мною откликам, она имеет отнюдь не самое малое значение.

  – И что, Октябрьская теперь полностью предназначено под базар? – решил поинтересоваться я.

  Дюже любопытно стало. Знаю, что нехорошо. Но всё-таки.

  – Да, – коротко ответил откуда-то спереди парень.

  – И люди здесь не живут? – не унимался я.

  – Почти нет. Только зажиточные продавцы, у которых магазины добротные.

  – А в том, который в начале, тоже живут?

  – Да.

  – А почему свет тогда не горит? – я поздно понял всю глупость мною сказанного.

  – Потому что спят ещё все. Думаю, можно было дотункать, – ответил быстрее молодого охранника, шедший прям передо мной Гоша.

  Да сболтнул лишнего, из-за чего и услышал пару смешков, прилетевших спереди.

  Больше никто ничего не говорил.

  Слабый свет, идущий от наших от нашего отряда, не очень-то и освещал пространство вокруг. Тьма, как обычно, поглощала его. Но почему здешняя темень была.. другая. Она также “пожирала” светло, также окутывала с головы до ног сплошным омутом, но почему-то она не предвещала чего-либо плохого. Она не давила на мозг, не “шептала” об опасности, нагоняя отчаяние. А, она просто пугала своей чернотой… Это была.. обычная темнота…

  Да, я не мог подобрать другого слова. Она была именно обычной. Пугающей, но не смертельной. Страшащей, но не ужасающей. Нагонявшей плохие мысли, но не сводившей с ума. В отличие от всего того, что было до этого.

  Даже как-то дышать легче… Хех, как же я соскучился.. да, я соскучился по темноте, знаю что это – глупо, но я правда соскучился.. по такой темноте.

  Вскоре мы подошли к сломанным эскалаторам. С этого места был хорошо виден местный КПП. Как и предполагалось, это был. Сейчас там сидело пять человек. Трое из них перед костром: двое перекусывали, а третий медленно и неумело перебирал струны на старой гитаре, задавая лёгкий, тихий, навязчивый мотив. Остальная пара солдат сторожила, как и требуется, подходы.

  Хм, неплохо устроились, да вот надолго ли. Тут так расслабляться не следует, поэтому.. а хотя чёрт с ними, они и без меня знают, что делают. Тем более все мои мысли так и останутся при мне.

  Вздохнув, я посмотрел вверх. По перекошенным, стылым, скользким, грязным ступеням уже взбирались мои товарищи. Надо было бы и мне поспешить, что я и сделал.. как оказалось зря: уже на третьем шаге чуть не рухнув (только руки непонятной хренью вымазал), я осознал такую простую, но важную в этом деле вещь – спешить в подобном, как раз таки и не следует.

  Понятное дело, в результате все четверо дожидались, стоя у гермоворот, меня. Как только же я, еле-еле, забрался наверх, Лёша, недовольно цокнув, постучал в прочную, железную дверь сбоку ворот.

  Что-то мне не понравилось как он цокнул… За кого же он это меня считает? Интересно. Было бы время.. да хотя какая разница время. Не был бы он здешним лицом, явно близко находящимся к военизированным силам, можно было бы приструнить мальца.

  “Ещё не ведомо, кто кого бы приструнил. Не зазнавайся, не настолько ты силён”, – проговорил уже знакомый голос в голове. И, нужно признать, от части он был прав.

  В двери открылась узкая прорезь. Два серо-коричневых зрачка уставились на нас. Обведя все пятерых взглядом, остановился на впереди стоявшем охраннике.

  – Все? – раздался вопрос с той стороны, глаза в такт дрогнули.

  – Все, – согласился Алексей.

  – Куда?

  – Во Дворец.

  – Хах, с какого перепуга?! – чуть жёстче пробасил мужик за дверью.

  – Нырков сказал, мол надо, – равнодушно немного развёл в стороны руками парень.

  Глаза пристально посмотрели, недолго, на него. После чего перешли ему за спину.

  – Карло? – последовал вопрос.

  Видимо, немого неслабо знали и уважали и тут. Хотя, что удивляться?

  Калека кивнул.

  Глаза перекинулся обратно на молодого охранника. Затем послышалось, как мужик за дверью громко шмыгнул носом и, задвинув прорезь, начал открывать проход.

  Ну, теперь дело за малым.

  Когда металлическая створка отворилась, нашим глазам предстал немалый, наружный охранный пункт. Наверное, второе из самых укреплённых, что я видел: после Купаловского, конечно.

  – Итак… – задумчиво сказал низенький, коренастый мужик со шрамом на правом виске и переносице, где стыкались кустистые брови, отлично дополняющие обширную, чуть седоватую, бороду, сплошь закрывающую губы, однако контраст всей картины создавала абсолютно лысая голова, посредине перепаханная ещё одним шрамом. Наверняка именно он, мужик, говорил с нами через дверь. – Значится трое.

  Конечно же, смотрел он при этих словах на меня с Антоном и Гошей.

  – И куда их? – обернулся к Феодосий.

  Тот закатил глаза и чуть приподнял палец вверх. Я не очень понял, что хотел сказать немой, однако, судя по реакции его собеседника, тот уже далеко не первый раз общается с калекой.

  – Ого, прям к нему… И на кой они ему сдались? – вновь сурово посмотрел на наш отряд.

  Тут и я осознал, что именно имел в виду Карло. Но Антон, как обычно, понял это раньше:

  – Скорее он нам, – тихо, но твёрдо, ответил молодой напарник.

  – Сдался? – ухмыльнувшись, сострил глава здешнего охранного поста.

  Со стороны его подопечных, расположившихся чуть поодаль за насыпями, мешками да листами металла, послышались редкие смешки. Лёша превратно улыбнулся, Феодосий никак не отреагировал.

  – Нужен, – умеючи парировал охотник.

  Лысый ещё недолго проследил за нами, после чего, всё же, наверное, не выдержав взгляда сироты, посерьёзнев в лице, сказал:

  – Ну, если нужен, так идите, – и отошёл от прямоугольного проёма, вырезанном в жести.

  А всё-таки, как ни крути, молодец Антоха: и таких за пояс затыкает. Что-то мне подсказывало, что и в этой ситуации, он сыграл отнюдь не незначительнейшую роль.

  Лёша пошёл первым, мы двинулись за ним. Карло же коренастый зачем-то приостановил, что-то быстро сказал ему, когда все уже чуть отдалились, и отпустил. Феодосий, взглянув второму в глаз, лишь коротко кивнул и двинулся нам вслед.

  В отличие от нашей троицы, его недобрые взгляды людей тут пост несущих не преследовали. Кстати, если говорить о важности данного места, то оно явно не уступало подходам к Купаловской, потому как на лицах я вновь увидел скрывающие сущность повязки.

  Выйдя в вестибюль, разница между тем миром, в котором мы только что были, и тем, в котором так привыкли прибывать и оказались вновь – почувствовалась сразу. Грязь, разломанные бетонные плиты пола, крошево с потолка, обрывки бумаг да гниющие кучи мусора, почти единым ковром окутывающие помещение вокруг – незаменимые спутники этих позабытых Богом земель. Всё, чистота кончилась, подземные сооружения былой эпохи, дающие более-менее крепкую крышу над головой, мы покинули. Пора возвращаться обратно.. на землю.

  “Хотя и там было немало того, чего не совсем желаешь. Не так ли?” – как-то ехидна спросил голос в голове. И он был прав, всё же и под землёй опасностей достаточно, хотя, как мне кажется, меньше чем здесь. Но всё-таки именно мрак туннелей погубил Юлю с Димой, так что…

  Мы уже подходили к лестнице, ведущей наверх, как я посмотрел вправо. Там стояло три девушки. Для теперешней погоды, они были уж слишком плохо одеты, а так же ещё и стояли как-то вызывающе… Догадка как всегда посетила мою голову очень поздно: только после того, как одна из них мне соблазнительно (по её мнению) подмигнула и помнила к себе. Да вот только меня не очень интересовали их немытые тела. Больше меня привлекало то, что творилось у них за спиной. Конечно, увидев знаки внимания к себе я тут же отвернулся, не очень мне хотелось связываться с этими носителями древней профессии, но кое-что увидеть я всё же смог: там была дверь, раньше она явно была стеклянная, однако теперь стекла не было. За ней были люди, не много (скорее всего, пока что), они ходили между небольшими ларьками, ранее бывшими прилавками, а вот чем являлись они теперь.. мне не известно. Так что, когда мы уже поднялись наверх, я решил спросить, но Георгий на этот раз меня опередил, хоть и по другому поводу:

  – И вот, никакого Солнца, – расстроено поведал старший напарник, вглядываясь в непроглядную, молочную суспензию, завуалировавшую все вокруг, оставив только небольшой ковалочек места в три метра диаметром.

  – Ха, какое ещё солнце, старик? Его уже нет, – сказал впереди идущий Лёша.

  – Рано так говорить, вчера ведь было, – тихо проговорил Георгий.

  Тут молодой охранник повернулся к нам. Он еле залазил в видимое пространство, так что изменения в его лице я смог пронаблюдать: сначала он непонимающе поглядел на Георгия, чуть прищурив глаза, затем, вытянув шею назад и отдалившись, как бы сверяясь с чем-то, спросил:

  – Мужик.. у тебя всё с головой в порядке? – усмехнулся безрадостно, развернулся и пошёл дальше.

  Гошу это явно задело так что он уже хотел было что-то проговорить в ответ, однако я, взявшись за его плечо, таким образом заставив повернуться к себе, просто молча покачал головой, смотря в его серые глаза. Хватит, он теперь уже подземный житель, и для него оно точно вымерло.. навсегда.

  Огорченно выдохнув холодный воздух, Георгий как бы со мной согласился, будто бы услышал мои слова, сказанные глубоко в сознании.

  Мы прошли ещё метров двадцать, как я вспомнил об интересующих меня вещах, и всё-таки поинтересовался о них:

  – А что там за магазины были? – сказал я громко: хотел чтобы услышал именно Лёша.

  – Какие? И говори чуть тише, здесь лучше так не голосить, – ответил охранник.

  – Ну там, у выхода, с правого бока, за двойной дверью прилавки закрытые стояли. И люди ходили, – подсказал я, уже тише.

  – А.. И шлюхи… Да так, городок один, – отмахнулся Алексей.

  Мне стало ещё более интересно, и вместе с тем я прям спиной почувствовал, как волна любопытства накрыла не только меня.

  – Что за городок? – осторожно задал вопрос я, неохотно вспоминая Периферию, и боясь об повторении истории.

  – Да так, место обитания искателей более легкой.. и лучшей жизни. В общем-то тех, кто не хочет работать, однако очень, ха, желает есть. Такие, знаешь ли, и сейчас не повыродились. Вот они там и проживают, ну, на пару с теми, кого просто общество не принимает. Места-то хватает, вот они и селятся…

  – Ого, места хватает. Что ж там за штука такая немалая, раз места на всех хватает? – медленно проговорил, с вопросительной интонацией, Гоша, попутно оглядываясь по сторонам.

  – “Штука” большая, да ненадёжная. Раньше в ней торговый центр располагался, а теперь вон.. кто.

  – И как этим искателям их лёгкая жизнь? – чуть ухмыльнувшись (про себя), вновь спросил я.

  – Я-то откуда знаю? Иди и спроси сам, раз интересно. А мне вида у дверей хватает. Да и вообще, как-то не очень мне их спрашивать хочется.

  – Чего? – как-то автоматически вырвался у меня наивный и, в то же время, глупый вопрос.

  – Чего-чего, а того, что они исконные методы поиска своего любимого образа существования, – Лёша повернулся ко мне, – забыли.

  – А может они теперь просто не срабатывают, – предположил Антон, идущий между мой и Гошей: предпоследним.

  – Не отрицаю. Однако, как по мне, так пытаться разграбливать честных людей всё равно не стоит.. хотя, хм, кто теперь честен. Но всё-таки, как бы то ни было, опасное то местечко – как ни крути.

  Итог был довольно предсказуем, но от этого не становился хуже.

  “Кто теперь честен…” – слова ещё раз, как на пластинке, повторились у меня в мозгу. И ведь они являлись чистой правдой. Да, святых не было никогда – это правда. Да вот только именно сейчас, почему-то, грешность людей видеться сквозь их глаза куда более явно, чем раньше. Почему? Не ведомо. Может, просто потому, что уже некому и нечего скрывать: всё уже и так пропало. Эта версия скорее всего и имеет право на жизнь, но, может быть, так и останется в моей голове.

  Погруженный, как обычно, в свои мысли, я даже как-то и не заметил, как мы, продираясь сквозь вязкий туман, подошли к высоким гранитным ступеням. Остановила меня только лишь спина Антона, остановившегося по приказу Феодосия. Который, сразу после, махнув Лёше и показав на нас, медленно начал подниматься вверх. Уже спустя три шага его фигура потонула в суспензии.

  – Разбираться пошёл, – пояснил неведомо кому (наверное, предвкушая наш немой вопрос) молодой охранник. – Побыстрее бы он, а то не шибко мне нравится это место.

  За фразой он обернулся к нам и, нервно улыбнувшись, направил взгляд обратно ввысь, в непроглядную гладь, при этом перебираясь с ноги на ногу.

  – Что, не привычно снаружи находиться? – ехидно спросил Антон, своим как всегда безразличным тоном.