Текст книги "Мир Мрака 2027"

Автор книги: Иван Косолапов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 35 страниц)

  Нервы были натянуты до предела, слух улавливал даже самые мельчайшие колебания воздуха. После каждого, чуть слышимого звука, который растворялся в пространстве уже в радиусе одного метра, казалось, будто мутанты вот-вот нападут. От такого напряжения можно было легко сделать какую-либо оплошность или ошибку, в конечном счёте, непростительную.

  Однако упущением стало совсем другое: Гоша, случайно, неаккуратно наступил раненной ногой, и боль но нервным сплетениям моментально передалась мозгу, из-за чего из его горла вырвался короткий, но резкий вскрик.

  Тогда-то за спиной послышался первый нарастающий визг.

  Теперь не было смысла прятаться.

  – Бери его, и бегите вперёд, я постараюсь чуть задержать, – сказал я, отпуская Гошу и доставая из-за спины винтовку.

  – Да там два-три патрона осталось, кого ты задерживать собрался?! – прокричал возмущённо Антон, однако я его плохо расслышал: как только из тумана выплыла первая тварь, я сразу произвёл по ней выстрел.

  Небольшая гильза свалилась мне под ноги. Всё, теперь остался либо один, либо два шанса на выживание.

  Тварь тоже полетела вниз. Но на её месте тут же оказалась новая и с истошным воплем ринулась на меня. Это действительно были пассажиры. Однако, на мою радость, он не успел: я откатился в сторону раньше.

  Затем я резким толчком встал и побежал за ковыляющими напарниками.

  Теперь визжащим бестиям было ясно, что мы действительно присутствуем, и поэтому они кидались на каждые еле слышные звуки, из-за чего приходилось двигаться зигзагами, что, с раненым под мышкой, было очень неудобно.

  Когда мы преодолели, таким образом, ещё пару десятков метров, я, не знаю, для чего, повернулся и выстрел ещё один раз. Одна из тварей упала на землю. Я быстро ретировался, на моём прежнем месте ртом в гниль приземлился пассажир.

  И когда я поднялся, в указательном и среднем пальце правой руки вдруг резко хрустнуло. Боль растеклась по отросткам.

  Чёрт, неужели вновь?! Только не сейчас! Я совсем уже забыл о них, мазал конечно, но сильно не использовал: гашетку пулемёта вдавить не трудно, так же как и нож подержать. Однако, видимо, всё это в сумме всё же сказалось над результатом. Что ж, придётся выживать так… хотя на идею остаться живыми и с начала я косо смотрел, а теперь…

  – Ты чего творишь?! – послышался сзади яростный крик молодого товарища.

  И я был с ним согласен, однако руки делали всё сами. Сами перезарядили, и сами же вдавили курок – всё это я ещё делал на грани инстинктов, слабо осознавая боль, в ответ послышался глухой щелчок, который завёл меня в мгновенный ступор. Выйти из коего мне удалось в последний момент: секундное замешательство чуть ли не стоило мне потери жизни от ранений, полученного от укуса летающего монстра. А так я успел отпрыгнуть назад. Так получилось, что в тот момент у меня из рук выпала винтовка, поэтому её поднятие заняло ещё некую долю драгоценного времени, бесполезно потратив которое, я чуть вновь не поздоровался со смертью.

  Долго догонять моих попутчиков мне не пришлось.

  – Ну как, все пули растратил? – издевательски поинтересовался Антон, Гоша просто поднял на меня вопросительный взгляд.

  Но я ничего не ответил.

  Вместо этого я обернулся назад, и увидел, как мутанты вновь нас догоняют. Я их задержал два раза, однако когда они понимали, что цель снова улепётывает, то они тут же кидались в погоню с удвоенной силой. Но был один приятный момент: теперь их было меньше десяти, примерно особей семь.

  Да вот только и от этих семи надо как-то избавиться, потому что уйти не получится, от них никто не уходил, если он уже дал о себе знать.

  Вечно вихлять зигзагом не выйдет: они нас вымотают, и в конце концов кого-то цапнет. Убежать – не вариант. Огнестрельное оружие – всё, finite*. Выманить на себя и зарезать в ближнем бою – слишком рискованно и долго: другой подлетит.

  Кажется ситуация безвых… И тут над нашими головами раздались выстрелы крупнокалиберного пулемёты.

  Действую на одних лишь инстинктах, мы в мгновение ока оказались на земле. Я краем глаза увидел, как наших преследователей покрошило в труху, пока не видимое нам, грозное оружие. Почему-то я был уверен, что эти выстрелы никакого вреда для нас не несут. Хотя моя уверенность, особенно в последнее время, частенько меня кидает.

  Спустя пару секунд громоподобный стук выстрелов кончился, но вставать с гнилого настила мы всё равно не спешили. Пока над головами не раздался окрик:

  – Э, мужики! Вы чего полегли?! Давайте сюда! – было понятно, что хозяин довольно жёсткого голоса неслабо напрягается, толи от дальности, толи от вечно “утопления” звуков в тумане, но одно было понятно наверняка: его владелец точно находился над нами.

  Мы медленно поднялись, осматриваясь вокруг, подхватили Гошу и засеменили вперёд. Уже через пару секунд нам открылся вид огромный мост. Сверху, там, где пролегала дорога, я заметил торчащие дула пулемётов. Как они нас увидели на таком расстоянии? Хотя, они находятся на приличной высоте, там туман реже. Зазоры между подпирающими его колонными были завалены остовами автомобилей: вот почему мы не увидели ни одной машины на подходе сюда. В этих импровизированных стенах были сделаны, на некое подобие ворот, входы.

  Из одного такого к нам навстречу вышел человек в военной форме.

  – Добро пожаловать на Контрольно-Пропускной Пункт города Минска “Форпост”, путники, – жёстко сказал он и чуть улыбнулся.

*finite – (фр.) финиш.

  – То есть вы утверждаете, что вы из Бреста… – глава КПП Валерий Юрьевич сделал паузу, презрительно посмотрев на нас. Мы сидели, а точнее он сидел, мы же стояли, в небольшой комнатушке, находящейся между сочленением моста с холмом. Стенами и входом в неё служили металлические детали разобранного легкового автомобиля, – приехали сюда… через несколько сотен километров наполненных хрен знает чем… только ради того, чтобы этот парень, – он указал на меня, – попал на Могилёвскую? Слушайте мужики, то ли я слеповат стал, то ли что, да вот только что-то я не вижу, как вы нимбами потолок мой царапаете…

  – Вы можете нам верить, можете нет, но главную нашу цель мы вам уже сообщили, поэтому просто, пожалуйста, пропустите нас и всё, – медленно и негромко, однако всё с тем же уверенным взглядом, сказал Гоша, в такт словам жестикулирую руками, будто расставляет что-то по полкам.

  Валерий, довольно потёртый жизнью мужик, хмурый и серьёзный, сидел, смотря на нас пытливым взглядом, при этом чуть нагнувшись  над столом и скрестив пальцы.

  Мы стояли и, почти так же, но только иногда отводя взгляд (уж слишком тяжёлый он для нас соперник в подобном поединке), смотрели на него.

  Сейчас нам было куда лучше: мы снова помылись. Как только мы зашли внутрь укреплённого остовами автомобилей, – которые были сложены друг на друга и составляли, таким образом, стену, закрывающую пролёты между проезжими частями, – моста. То нам, ощутив наш запах и увидев нашу усталость, потому как в небольшие открывшиеся ворота мы скорее ввалились, чем зашли, приказали умыться. Конечно же, всё оружие они тоже забрали, а мы ничего спрятать толком не успели, поэтому всё нашли. Ванной у них оказалась комнаты сколоченная из таких же деталей авто, как и эта, но та была чуть больше: она растянулась от одной колонны к другой по горизонтали, если смотреть сверху. Туда нам принесли три десятилитровых ведра холодной воды и один кусок мыла, при этом сказав, что одежду мы тоже должны постирать сами и воду для неё они принесут чуть попозже.

  Не пойму, почему, но такое отношение к нам, мне понравилось куда больше и почему-то сразу вселило некую надежду.

  Затем, когда умывание было закончено, они забрали у нас мокрую одёжку и дали три комплекта чистого белья: чёрную футболку, которых было миллион до войны, такого же цвета спортивные штаны и резиновые тапочки. Одежда была довольно лёгкой и, особенно после такого “тёплого” душа было особенно холодно, однако солдаты сослались на то, что тут и так жарко, при этом, конечно, посмеялись, и пообещали, что через пару часов вернут нам нашу одежду – это сказали вполне серьёзно. Они же, солдаты, и направили нас сюда, к их командиру: человеку, который встретил нас, но потом удалился, чтобы дождаться в своём кабинете.

  Весь путь до кабинета главы, я втирал гель от ушибов, купленный ещё в Бресте (долго я о нём не вспоминал). Вместе с этим нас провожали своим бледным светом две довольно немалых флуоресцентных лампы, которые освещали всё пространство под мостом. Раньше их было шесть, теперь работала только пара. Кабеля от них шли к одной из колонн и спускались по ней до самого низа, где стоял аккамулятор нехилых размеров. Рядом с ним был присобачен ещё один, поменьше, наверное, запасной. От главной “большой батарейки” вверх по всё той же колонне подымался кабель в чёрной изоляции, он струился по потолку и скрывался за стеной из автомобилей. Скорее всего, он продолжался и снаружи, но только куда он уходил…

  Хотя, это уже совершенно другая тема. Тогда нас направили к человеку, держащему всё происходящее здесь под своим контролем, и думы о подобном были далеко на второстепенном плане. К нему, к человеку, мы шли между мелких хибар, приткнутых к колоннам моста, который был в раз так пять больше того, железнодорожного. Всего я насчитал пятьдесят колонн: пять рядов по десять штук. И к ним было приставлено около сорока малых будок, собранных из дверей легковушек. Маловато как-то, хотя, тут я и людей много не видел, где-то штук тридцать-сорок и уловил. А если учесть, что все мужчины и в военной форме, то можно предположить, что их главное обиталище отнюдь не здесь. Тогда где?

  Когда мы дошли до пункта назначения, то начало происходить то, что вы только что наблюдали:

  – К нам и раньше прибегали те, кто утверждал, что смог уйти от тех сумасшедших фанатиков, однако все они появлялись тут не таким большим числом. Двое – максимум, было только один раз. Конечно, не только сектанты виноваты, логово горгулий ещё пройти следует. На нём-то многие и проваливались. А вот как вы…

  – Погодите, вы этих летающих мутантов называете горгульями? – спросил я.

  Мужик посмотрел на меня удивлённо и ответил с ехидной улыбкой:

  – Ну да, а что, можно как-то иначе?

  – У нас в Бресте их пассажирами кличут. А так как они слепые, то уйти от них не так уж трудно, главное себя звуками какими-либо не выдавать, что мы и сделали в конце. Хорошо, что у вашего КПП, так бы несдобровать, – вдруг встрял Гоша, говоря размеренно и приглушенно, в общем, как всегда. Раньше, правда, погромче чуть было, теперь же резких движений скулами ему, собственно, как и мне, совершать не следует.

  Валерий посмотрел на него, взгляд его стал серьёзным. После он, шмыгнув носом и приподнявшись в кресле, сообщил:

  – Ладно, их устройство вы знаете, и, видимо, связывались с ними не впервой. В этом, так уж и быть, я вам поверю, только всё равно название вы им странное дали… Пассажиры, ха… Ну да ладно, я вам о наших беженцах говорил: так вот, другие семь раз – добирался только один. А тут вас целых трое, как объясните? Не, я вам в некоторой степени верю, так как такое обморожение карандашом на щеках явно не намалюешь, но всё же…

  – Нам повезло: у нас есть человек, который сумел скрыться ещё до того, как его схватили, – сказал я и кивнул в сторону Антона.

  Командир, раскрепив “замок” и сложив руки на столе, посмотрел на него, явно ожидая услышать хоть какие слова, но парень продолжал всё так же молча и подспудно, с неким прищуром, глядеть, в ответ, на него.

  – А не слишком ли он молод для такой высокой конспиративности? – поинтересовался Валерий, когда Антон, наконец, не выдержал и чуть потупил взор.

  – Большая часть его воспитания происходила именно в этом, военном и послевоенном, мире. Поэтому для него в подобном нет ничего необычного, он привык, – сказал Гоша, украдкой, но с уважением, взглянув на молодого охотника.

  – Хм. Да-а, каждому времени, свои люди. С этим не поспоришь, – сказал Валерий, чуть поразмыслив. – Вы сказали, что вам на Могилёвскую надо. Ну, это ясно, да вот только, надо-то не вам, а этому парню… как там тебя… – он вопросительно посмотрел на меня, я ответил. – Да, вот, Саше. И мне что-то несильно верится, что вы ему просто так помогли. При этом вы даже не остановились, когда потеряли первого человека. Хотя, уже тогда, наверное, не было пути назад, но всё равно, факт остаётся фактом. – Он шумно выдохнул, ненадолго отвернулся и, сделав небольшую паузу, чтобы подумать, продолжил, не поворачивая от стены головы: – Когда ваше количество уменьшалось, а препятствия становились трудней, вы всё равно продолжали стремиться сюда, когда по-настоящему это было нужно лишь одному из вас. Но подобному стремлению всегда есть разумное истолкование, и я, выученный горьким опытом жизни, в обычную, безвозмездную помощь, причём такого масштаба, не верю, – тут он повернулся и, сверкнув злобным взглядом, спросил: – Что нужно в Минске вам двоим?

  Моё дыхание, почему-то, немного участилось. Я медленно перевёл взгляд с одного на другого, и обратно. Гоша и Антон стояли и, не пряча взгляда, молчали. Так продлилось с полминуты, пока, впервые за нашу встречу, первым глаза не спрятал Валерий. Он, явно сам не ожидавший от себя такого, посидел немного удивлённый ещё пару секунд, затем, снова посмотрев на нас, чуть улыбнулся и произнёс, привстав:

  – Всё с вами ясно, мужики, убедили вы меня. Значит так, завтра от нас отправляется караван к Могилёвской за боеприпасами, едой, питьём, а так же новыми людьми. Почему именно на неё? Да потому что это наша станция, – тут он чуть приостановился, явно желая рассмотреть нашу реакцию. На остальных я не посмотрел, однако сам сильно не был шокирован. – В караване будет десять человек, они же бойцы, которые закончили свою службу за этот год, они на “могилёвке” и останутся. Вы пойдёте с ними. Обувью мы вас обеспечим. Но не оружием: у самих немного. Однако не волнуйтесь, защита у вас будет, причём надёжная. Ночёвкой также не обделим, свободных домишек у нас есть пару, хватит. Пока пройдите к ванной комнате, там рядом похожее строение, в нём несколько столов с табуретами. Что пожрать у вас есть, а там можно это устроить в более-менее спокойной обстановке. Через пару минут направлю туда парней, чтоб показали вам, куда на ночлег устроится.

  – Спасибо, – коротко сказал Гоша, когда тот закончил, мы с Антоном лишь кивнули в знак благодарности.

  Мы уже развернулись, чтобы выйти из этого чересчур тесного помещения, как сзади донеслось:

  – Вот чёрт, мужики, погодите, мне же вас в список проходных ввести надо. Вы свои фамилии, имена и отчества скажите, и всё, больше ничего не нужно…

  – Гирлинок Антон Георгиевич, – я аж удивился, когда обычно скрытый Антон наконец сказал своё полное имя. После этого он, конечно, быстро удалился. А фамилия у него интересная…

  – Норковец Георгий Васильевич.

  Человек за столом быстро написал и вновь прислушался. Теперь была моя очередь:

  – Косневечьский Александр Аркадьевич.

  И успев лишь краем глаза заметить, как поднимаются его лицо, увенчанное полными удивления и неверия в услышанное зрачками, я вышел.

***

  Всё прошло на удивление быстро и гладко.

  Сразу после нашего выхода мы направились в столовую, там перекусили из своих же запасов, что немного огорчило: могли бы хотя бы провизией немного поделиться. Хотя, сейчас каждая крошка на счету, так они правильно поступили, а во мне уже заиграла обычная человеческая жадность и жажда выгоды…

  Тут недалеко послышался лай собаки. Я, отогнувшись на табурете, выглянул во входной проём, рядом с которым прошёл дозорный, держа на коротком повадке обычную немецкую овчарку. Оп-па, давно я их не видел.. приятно всё же.

  Но о чём это я, ах да, так вот, мы чуть поели и уже устроили перекур, но с этим делом нас немедля приструнили проходящие мимо солдаты, мол, система воздухообмена в “Форпосте” и так никакая, поэтому курить внутри запрещено, только снаружи. И мы, снова чуть расстроившись, принялись уже вталкивать не раскуренные толком сигарет обратно в пачку, как внутрь заглянули как раз те, кто должен был.

  Двое ординарных, для этого места, бойцов попросили нас подняться и пройти с ними. У одного лицо закрывала повязка, у второго же во внешности не нашлось ничего особенного, кроме большого ровного лба, поэтому и его я толком не запомнил. Они провели нас в другой конец помещения в небольшую комнатушку, уставленную четырьмя досками на небольших деревянных, грубо обтёсанных ножках. На самих длинных ДСП был постелен обтёртый матрац – это и были кровати.

  Собственно, сейчас нам хватало и этого.

  Мы улеглись, и спустя где-то час к нам пришёл солдат и сказал, чтобы мы зашли в сушильную камеру и забрали свои вещи, до места он проведёт. За этим делом вызвался пойти Антон, вскоре он вернулся с двумя целлофановыми пакетами в руках. Как оказалось, в одном была вся наша, ранее, грязная одежда, а во втором две пары кирзовых сапог. Вот за этот презент, лично я, был им очень благодарен.

  Теперь же мы втроём стояли у входа из КПП вместе с пятью бойцами и ждали остальной отряд с каким-то грузом, который они должны доставить на станцию.

  Когда они подошли, то оказалось, что этот груз – это три телеги с пустыми мешками на них. Именно таким старомодным способом сюда каждый месяц доставляли еду: гречневую да овсяную крупу – остатки былой жизни людей. Воду же сюда возили специально каждую неделю подобные отряды, только поменьше.

  Всё это рассказал Гоше Сергей: прошедший на этот год свою службу боец. Не сказать, что он был стар, наоборот, он мне показался сверстником Антона, даже черты лица были схожи, только, разве что, он был чуть пониже, однако в его глазах я увидел такую печаль и усталость, что на душе сразу стало немного неуютно и неспокойно… что же заставило потухнуть искру, ранее, наверное, проглядывающуюся в его взоре? Неужели столица? Что ж, это мне только предстоит узнать…

  И тут, как раз, двое солдат начали раскрывать внутрь створки самодельных ворот, сваренных из дверей автомобилей и впихнутых между их, поставленных друг на друга, ржавых  кузовов. Всё, Минск открывался передо мной.

   Как ни странно, когда мы вышли наружу, нашему взору не предстали разрушенные многоэтажки, перевёрнутые автомобили: словом, эпические развалины, говорящие о бывшем величии человеческого гения. Нет, мы увидели лишь привычный, такой обычный и в то же время таинственный, белёсый туман, сквозь чью мглу невозможно было разглядеть ничего уже через три метра.

  А автомобилей здесь, и ещё ближайшие метров двадцать, быть не должно: все они пошли на возведение огромной стены, на которую я взглянул перед отправлением. Невзначай я поднял взгляд чуть выше и заметил выходящие из-за машин кабеля в изоляцией. Это ведь те самые, от батарей. Они выходили изнутри и поднимались вверх к странному, довольно громоздкому агрегату, прикреплённому к краю моста.

  По отдельности я понимал составляющие этого механизма: некое подобие двигателя снизу, оно и было прикручено к бетону, а сверху на нём медленно крутился винт, примерно метра полтора в диаметре и с чуть приподнятыми кверху лопастями.

  – Ээм, а что это? – нерешительно спросил я ближнего солдата, показывая на чудо инженерии нового времени.

  – О, хаха, а это то, с помощью чего человек вновь начал использовать силы изменившейся природы, – скупо улыбнувшись, сказал молодой веснушчатый парень с носом картошкой. – Некое подобие ранних ветряков, только здесь, как видишь, технология чуть другая: пропеллер не стоит вертикально, а присоединен к динамо-машине сверху на специальной втулке, которая, в свою очередь, внутри, благодаря хитрой системе шестёрен, крутит педали, от них энергия передаётся на трансформатор, оттуда уже идёт ток… Или как-то там всё по-другому… я точно уже и не смогу сказать, ха, но суть ясна, – он чуть приостановился, но спустя секунду продолжил: – Вообще, чаще всего, он находится именно в том состояние, в котором, ха, ты его видишь, – измученная улыбка никак не сходила с его лица. – Преимущественно он был создан специально для Песочных Штормов, поэтому и винты у него чуть загнуты, чтобы побольше потоки воздуха ловить. Того, что он вырабатывает за один день Шторма – нам хватает примерно на неделю, в зависимости от силы прошедшего природного явления, – он говорил так странно, как-то, немного, научно, приглушённо и медленно, будто пытался в то же время и для себя всё расставить по местам. – Однако, огромного песчаного облака уже давно не наблюдалось, и это не может не настораживать…

  – Ого, то есть вы уже научились использовать Песчаные Бури в своё благо? – спросил я, чуть поражённый подобным собиранием такой огромной энергии, при помощи такого примитивного способа.

  Веснушчатый о чём-то задумался и, казалось, меня не слышал. Я тронул его за плечо и он, чуть встрепенувшись и резко переведя взгляд с серых, туманных небес на меня, спросил:

  – А?

  – Я спрашиваю: … – я повторил всё заново, глядя парню прямо в глаза, в которых читалась некая растерянность и небольшая тревога.

  – А, ха, бури, ну, да научились. Даже тут выжить смогли. Эту технологию уже пол-Минска, ха, применяет. Человеку уже просто жизненно необходимо электричество, если он хочет сохранить рассудок. А то станем как те, ха, сектанты, ненавидящие технику, от которых вы сбежали, и тоже с катушек слетим.

  И тут я вспомнил, что Антон обещал рассказать то, что видел там, внутри здания, и, поблагодарив грустного, с неубедительной картинкой улыбки на лице, парня, быстрым шагом направился к нему.

  Нагнал я напарника довольно быстро. Они с Гошей шли прям в центре отряда, когда я, до этого, плёлся чуть позади. Георгий заметно прихрамывал: гвоздь не давал о себе забыть. В его пальцах медленным дымком тлела недавно закуренная сигарета. Антон же, как обычно, шёл молча и спокойно, всё время размеренно вертя головой то влево, то вправо.

  Я позвал его ещё с расстояния в три шага:

  – Эй, Антон, – тот медленно повернулся, за ним подобно поступил Гоша, и ещё два-три человека из отряда: просто так, посмотреть на разрушителя тишины (хотя мелкое шебуршание разговоров, смешков и окружающего звукового фона, здесь слышалось всё время). Я, чуть улыбнувшись, продолжил: – Слушай, ты ведь нам ещё раньше говорил, что, когда момент выдастся, ты всё, что внутри здания видел, расскажешь… Чем не момент?

  Он с некой жалостью взглянул на меня, потом на Гошу, обратно на меня и спокойно спросил:

  – Вы уверены?

  – Ну, – чуть замялся я, – ты вообще-то сам нам обещал…

  Антон поднял взгляд к серому, навеки закрытому небу, шумно выдохнул, и начал рассказ:

  – Ну что ж, уговор дороже денег… – он чуть призадумался. – Честно сказать, я очень благодарен небесам, что мне не пришлось видеть, в отличие от вас, гибель Петра, – внутри меня сжалось, в глаз Гоши я прочёл мимолётное бешенство и горечь. – Однако мне удалось повидать кое-что иное. Когда я посреди ночи пробирался по этому магазину, я заметил одну особенность, нигде не было электронных ламп, только редкие факелы…

  – Конечно только факелы, эти придурки же электронику ненавидят, и все смертные грехи к ней приписывают, – вдруг шумно встрял, даже не обернувшись, один из впереди идущих солдат.

  Антон замолк, затем, уперев тяжёлый взгляд в спину бойца, сказал:

  – Вообще-то, существует такая вещь, как деликатность.

  – Ха, ага, как же, нет уже такой вещи, и причём довольно давно, – хамски ответил впереди идущий, не оборачиваясь.

  – Это у тебя, и таких же, как ты хамов, её нет, – спокойно отреагировал Георгий. – А у людей, которые её соблюдают, она существует. К какому виду относишь себя именно ты, решать тебе же.

  Парень замолчал, так и не повернувшись.

  Антон же в то время, медленно снимая свой взгляд с впереди идущей спины, продолжил:

  – Действительно, у меня возникло такое предположение. Однако из головы никак не выходила ванная комната, там же всё было. Чуть позже я подслушал разговор двух монахов этой секты. Хотя, подслушал – это слишком сильно сказано. Скорее, услышал одну фразу, вывод из которой состоял в том, что “умывальня – это предмет необходимости”, поэтому только там они использовали оставшиеся следы человеческого ума. Таким образом, я подтвердил свою догадку, формулировку которой вы только что слышали, – он ненадолго перевёл взгляд на впереди идущего парня. – Но это было далеко не всё, прежде, чем мне удалось добраться до хранилища, мне пришлось побывать в их “очистительной зале”: комнате, которую они нам сначала выдали за лазарет. Именно туда и повели Петра. Там было два стола, на одном были держатели, второй же был вымазан в крови и рядом с ним лежал поднос, на котором покоились, тоже окровавленные, режущие столовые предметы. Я даже думать не хочу, что они там с ним делали. Чуть изучив её, я понял, что перед казнью мученика не улаживали на второй стол, использовался только первый… – я повернул пытливый взгляд на Антона. Тот сразу всё понял: – Как я об этом догадался? Именно над вторым на стене были выцарапаны слова, которые я вряд ли забуду…

  Напарник чуть призадумался и поднял лицо с закрытыми глазами к верху, после чего, подняв веки, опустил голову и медленно произнёс:

  – Да пусть будет искоренён неверный,

     Разрушено его чрево на несколько сот частей,

     Пусть будет изничтожен он, в нутре праведных.

  Он замолк, давая нам, и окружающим, обдумать услышанное.

  – По этим надписям я предположил, что они… – объяснения не требовалось.

  Вокруг послышался тихий галдёж. Кто-то уточнял у ближнего о правильности своего довода. Некоторые говорили: “Знаем. От ранее сбегавших слышали”. Слышались так же и вопросы бойцов, непонимающих смысла этого изречения. Однако лучше всего я услышал слабый вскрик Гоши, сдавившего от прильнувшей ярости в кулаке свою недокуренную и непотушенную сигарету. Кисть он, конечно же, сразу разжал, но поток скоротечного гнева всё равно успел оставить о себе воспоминания, в виде небольшого ожога на синих пальцах.

  Разминая полуомертвевшие конечности, Георгий зло спросил сквозь зубы:

  – Что-нибудь ещё было?

  Шумно выдохнув, Антон ответил:

  – Да нет, больше ничего этакого. Разве что ещё имя их жреца узнал, – он взглянул на Гошу, – Ермолай.

  – Ха, каков человек, таково и имя, – зло ухмыльнувшись, прокомментировал он.

  Была у Георгия одна странность: он странно относился к людям, с редкими и необычными именами. То ли недолюбливал их, то ли презирал. В общем, у каждого свои странности, вот у него были такие.

  Да-а, вот это надо же, как человек меняется, когда меняется мир вокруг него.

  “Вообще люди странные существа: на всё пойдут, ради того, чтобы выжить. Не просто себе подобных есть начнут, но и свои фекалии даже жрать станут, если потребуется,” – вдруг сказал голос в моей голове. Мне даже сначала показалось, что это кто-то шепнул на ухо, однако нет, никого вокруг на таком близком расстоянии не было. Неужели показалось? Хотя стоп… Дежа-вю, по-моему, со мной уже случалось подобное.

  Странно как-то… Не успел я додумать мысль, как в тумане проступил контур арки при входе на станцию метро.

  Добрались.

***

  Алая буква “М”, когда-то венчавшая красный каркас входа на станцию, теперь исчезла со своего места и явно лежала где-то за несколько километров отсюда, ранее прихваченная неистовыми ветрами Песчаной Бури.

  Да и сами “рёбра” чуть истлели, теперь они не были такими яркими, как тогда, до войны. Краска облупилась и почти сошла с металла, оголив коррозийные подтёки. Однако даже сейчас они служили кое-чем: опорами для небольших ветровых электростанций, лениво покачивающих своими винтами на медленном ветре. Да, они были полностью идентичны тем, что были на мосте. Только тут их было больше: на двух входах, находящихся параллельно друг другу, было по одному, такие же каркасы находились и на другой стороне дороги, всего, примерно, шесть, то есть, и ВЭС было, примерно, шесть… наверное.

  Но даже эти две – уже неплохо.

  Мы спустились вниз по лестнице, покрытой небольшим слоем гнили, намешавшей в себе что угодно, а так же припорошенной песком. Спускались медленно: ещё ведь была тележка. Конечно же, её катили по предназначенным для этого бетонным рельсам сбоку, но всё-таки, там было ещё более скользко, нежели на самих ступеньках, поэтому трём парням, выполняющим эту работу, приходилось быть вдвойне аккуратными: сверзиться вниз-то никому не хочется.

  Наконец мы оказались под двухметровым слоем бетона и вступили на ровную поверхность.

  Тут тумана не было, хоть некая еле видимая дымка и витала в воздухе, но всё равно отнюдь не то, так что мы видели всё на добрые метры вперёд: помещение само было далеко не бесконечное. Поэтому, как только мы зашли за угол, нашему взору сразу представились три охранника, сидящие за мелким, хлипким столиком без ножки, и часто размахивающие руками, при этом что-то гневно выкрикивая. Только подойдя ближе, я понял, в чём дело.

  Дурак. Самая популярная карточная игра. Наверное, только в неё умели играть все, от мала – до велика. Даже после ядерного конца света, она не утратила своей популярности. И сейчас, эти три крепких на вид мужика, строго это доказывали, размашистыми движениями кидая карты на грозящий развалиться стол.

  Как только один из них заметил нас, – тот, что сидел к нам лицом, – он сразу встал, жестами приуспокаивая остальных, и, не убирая с лица ехидной, окружённой недельной седой щетиной, улыбки, кивком поприветствовал наш отряд. Затем его взгляд упал на Гошу и только тогда улыбка как-то сама собой сошла.

  – А это вы кого притащили? – громогласный бас разнёсся по небольшому помещению, указательный палец огромной ладони показал на Гошу, однако ввиду его размера показалось, будто сразу на нас троих.

  – Не волнуйтесь, Арсений Викторович, они от фанатиков сбежали, помощи требуют, – спокойно сказал впереди стоящий мужик лет тридцати пяти, явно моложе этого охранника.

  – Вообще-то не требуем, вы сами нам её предложили, мы просто путь до Могилёвской спросили, – вдруг твердо встрял Гоша.

  Все три головы охранников повернулись к нему. Тот, что стоял слева от Арсения, сказал с нескрываемой усмешкой:

  – Ха, а яйца у них имеются. Думаю, их можно пропустить, Валера бы через “Форпост” кого угодно не провёл бы.

  – Да, да вот только хотелось бы ещё узнать цель их визита, – присаживаясь, сказал правый охранник.

  – Вот-вот, Кирилл дело говорит, – подтвердил, чуть сдвинув брови, Арсений Викторович, и вышел из-за стола.