Текст книги "Ястреб в огне (СИ)"

Автор книги: Иван Константинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Тихое движение хорошо настроенной машины, хаос, под своей поверхностью скрывающий выверенный порядок.

– Здесь есть несколько ловушек. – Сказал доктор, перебрасывая тумблеры на неряшливо собранном пульте, свисающем на многоцветной косичке проводов с потолка, рядом с толстой металлической дверью, через которую они вошли. – Я отключу все, что знаю. Не думаю, что Саймон сделал что-то специально против меня.

– Вы хорошо его знали? – Спросила Би, оглядывая зал.

– Я так думал. – Ответил доктор. – Поздно об этом говорить.

Мириам сделала несколько осторожных шагов, остановившись там, где заканчивался бетон пола, и начиналось пластиковое покрытие – зеленоватая плитка, приподнятая над полом на высоту одной ладони, и скрывающая под собой переплетения проводов и труб.

– Что у него здесь было? – Снова спросила Би. – Зачем столько коммуникаций?

– Мы запустили холодный реактор, из старого танка «Браун», первой модели. Он поддерживал движок джета, и давал энергию городу, одно время, пока не начал барахлить. Мы так и не смогли разобраться, в чем дело, а чинить его оказалось просто нечем. Чтобы ремонтировать джет, пришлось приспосабливать самые странные вещи. А ведь еще были автопушки, химическая сварка, и база данных технологий, которые он сумел собрать. Она там, наверху, в блоке данных, который он тоже притащил из рейда...

– «Браун»? Большая штука. Встретила такой в заграждении, у Атланты.

– Лицемеры. Можно продавать оружие, но нельзя учить, как его делать. Антибиотики не дороги, но сейчас, когда дороги закрыты, их невозможно достать...

– Не лицемерие. – Ответила Би. – Политика.

– Синонимы, не более. – Доктор отпустил пульт. Зал отозвался гудением, поднявшимся, и сразу упавшим до низкой вибрации, идущей через плитки пола.

– Идемте, теперь безопасно. Это все-таки дом, хоть и странный.

– Я видел и более странные дома. – Подал голос Сломанная Маска, до сих пор молча стоявший рядом с Би. – А этот полон грусти...

– Должен признать, Саймон не умел веселиться. – Доктор перешагнул через ступеньку, отделяющую обычный пол от пластикового, и пошел вперед.

– А у него была женщина? – спросила Мириам.

– Кажется, в Атланте. Он никогда о ней не говорил, но я знаю, что он летал к ней, не часто, но...

– Она не узнает. – Тихо сказал Сломанная Маска. – Как и та не узнала, что ждала каждый день, и смотрела в пустыню, за стены. Но не было вечерней видеосвязи, только шум. Даже тела, которое можно оплакать – только песок...

Доктор обернулся.

– Прекратите!

– Прошу прощения. – Ответил Сломанная Маска. – Я постараюсь не делать так больше.

– Не нужно копаться у меня в голове!

– Ты говорил, что не можешь читать мысли? – Спросила Би.

– Так и есть. Это другое – я скорее озвучиваю то, что вижу. Не мысли, а чувства...

– Интересно. И где здесь оружейная? Мой кар заезжал совсем с другой стороны.

– Дальше, здесь мастерская, старое железо, Саймон иногда умудрялся собрать из него что-то стоящее.

Пластиковая плитка пружинила и прогибалась под ногами, как ковер, вышитый неровными квадратами. Между опорами громоздились контейнеры без передних стенок, высокие открытые ящики, помеченные небрежными мазками красной краски, образующими буквы и цифры – А, В, С, С1. Их заполнял бесформенный механический мусор – провода, куски механизмов. В одном Мириам заметила целый двигатель от грузового кара.

– Направо части для каров, налево – то, что он откладывал для джета. Я не очень в этом разбираюсь, но содержать машину было сложно. Он добывал некоторые части контрабандой, а уж боеприпасы...

– Большинство крепостей продает оружие. – Ответила Би. – Тех торговцев, которые торгуют не с теми людьми, или берут слишком много, наказывают. Я хорошо это знаю.

– Огонь. – Отозвался Сломанная Маска. – Кратеры, исходящие жаром, камни, плачущие призрачными слезами, и тени людей на обломках их собственных машин. Этот мир горит, и он такой новый, такой незнакомый... ведь тебе всего двадцать лет.

Би в упор посмотрела на Сломанную Маску, и он замолчал.

– Иногда твои откровения неуместны. – Сказала она медленно.

– Я не могу показать больше, чем есть...

– Твои слова усиливают воспоминания, как... зеркало, отражающее другое зеркало. Отражений сразу становятся тысячи.

– Прости.

– Там, где ты раньше жил, люди не обращали внимания на твои особенности?

– Нет, им было достаточно своих.

– Заметно. – Би посмотрела вслед доктору, ушедшему шагов на двадцать вперед. – Пойдем, о своем детстве расскажешь нам позже.

Оружейная напомнила Мириам гараж ее отца – из тех времен, когда он чинил кары. Такой же запах масла, пластика и электричества, столы, с наваленными на них горами нужных и бесполезных деталей. Только кар здесь стоял всего один, небольшой, и наполовину разобранный, с торчащим наружу двигателем и снятой обшивкой. Толстые листы брони валялись вокруг, как будто неведомый механик решил переодеть машину, и бросил это занятие на полпути. Снятое оружие тоже лежало рядом – две коротких тупоносых пушки, с вывернутыми наружу проводами и металлическими лентами подачи патронов.

– Машина рейдеров? – Спросила Би.

– Не думаю. У него была возможность захватить несколько машин. Это просто экземпляр на запчасти.

Доктор переключил что-то у дальней стены помещения, и наверху, в переплетениях опор, зажглись желтые глаза софитов, делая оружейную меньше, почти тесной. Из углов выступили массивные шкафы и стойки, пара столов с зарядными устройствами, которые узнала Мириам, а также странного вида зажимами и механизмами.

– В этих шкафах все, что может понадобиться. – Сказал доктор. – Здесь он хранил свои доспехи, личное оружие, и даже иногда принимал гостей. Если дом человека что-то говорит о нем – то посмотрите вокруг...

Мириам послушно огляделась.

Человеческое следы проступили сквозь картину отцовской мастерской, и отодвинули ее в сторону: пружинная кушетка, спрятавшаяся за рабочим столом, и укрытая полосатым пледом, электрический чайник в форме железного яблока, с остатками золотой краски на боках. Письменные принадлежности на столе, стило и пластиковые листы, придавленные плоским пороховым пистолетом, открытый красный шлем, небрежно одетый на стойку, увешанную игольниками самых разных форм и размеров. И еще десятки мелочей, делающих домом даже такое место, как это. У отца был дом, куда можно было прийти из мастерской, а у человека, который жил и работал здесь...

– Мне жаль. – Сказала Би.

– И мне. – Ответил доктор. – Но он сказал бы, что жалеть не о чем.

– Четыре часа до рассвета. – Би подошла к стойке, рассматривая висящее на ней оружие. – Совсем мало.

– Меня вот уже час как ждут в госпитале.

– Идите, мы разберемся. Я попрошу людей у Мигеля, если понадобится что-то перенести.

– Тогда... я буду на общей волне. Согласуем наши действия позже.

Доктор вышел из оружейной, не прощаясь. Би обошла стол, приподняла пистолет, заглянув в бумаги, обернулась к оружейной стойке.

– Как получилось, что Мириам бежала вместе со мной по крышам? – Спросила она, словно продолжая прерванный разговор.

– Это... проекция. – Сломанная Маска, наклонил голову, рассматривая оружейные верстаки. – Присутствие в чужом сознании, на расстоянии. Не знаю точно, как было у вас, я этого не видел.

– Все было синим. – Сказала Мириам, и присела на кушетку, за столом. – И цифры дыхания. Я чувствовала, как работает костюм – как вторые мышцы.

– Почему она, а не ты?

– Она... талантлива, и ты ее знаешь. Я мог помешать тебе... и не смог бы так.

– Почему не смог?

– С тобой... сложно. – Сломанная Маска отбросил волосы назад, как показалось Мириам – чтобы скрыть замешательство.

– Как там, в переулке?

– Да. Мне повезло, что я остался жив.

– Это потому, что я прайм?

– Нет, Ребекка, твоя особенность не в этом.

– А в чем же?! – Би сняла со стойки целый ворох игольников, и с грохотом швырнула их на верстак. Сломанная Маска бросил растерянный взгляд на Мириам, и от Би это не укрылось.

– Она тоже знает? – Би не глядя перебирала оружие на верстаке, взвешивая, поворачивая, откладывая. – Что вы переглядываетесь? Что со мной не так?!

Мириам хотела ответить, и уже открыла было рот, но Сломанная Маска едва заметно покачал головой.

– Есть несколько признаков. – Уже тише сказала Би. – По которым праймы узнают, что их срок подошел. Замедление реакции, когда начинают рваться нейронные сети. Ошибки в вычислениях, если выходят из строя сопроцессоры. Нарушения координации – когда накапливаются проблемы в узлах передачи, и от перегрузок умирают нервные клетки. Это то, о чем я знаю. А пробелы в памяти, и скачки настроения – это не симптомы. Боитесь сказать мне, что я истеричка?

– А что такое истеричка? – Не выдержала Мириам.

Сломанная Маска улыбнулся, грустно, половиной лица. Пластинки на второй половине едва пришли в движение, и Мириам на какую-то долю секунды увидела цвета, их смешение – печаль, сомнение... тонущие в его ярком свете.

– Ты боишься. – Сказал он. – Что твое тело, или твой разум подведут тебя сегодня. Что не сможешь выполнить задуманное, дашь осечку, как пистолет.

– Боюсь. – Ответила Би. – Что дальше?

– Ты – не оружие. Тебе проще считать так, чтобы не нужно было чувствовать, или помнить – но это бесполезно. Твоя истинная сущность высечена в тебе намного глубже любых нейронных цепей, боевых рефлексов, и всего того, чему тебя учили... Что из тебя сделали.

– У меня нет права на ошибку, и воспоминания могут только помешать!

– Ты до сих пор не поняла. Та часть тебя, которой больно, которую ты ненавидишь – сильнее всего. Она будет сражаться даже тогда, когда сгорят твои нейронные сети, и не будет никаких сопроцессоров. То, что я пытаюсь сказать тебе, Ребекка – ты не орудие, не инструмент... Ты человек.

Би не ответила, задумчиво рассматривая небольшой игольник, с непропорционально длинным и толстым стволом.

– Больно... быть человеком. – Наконец сказала она. – Наверняка ты прав в одном – я прячу голову в песок, это так на меня похоже.

Она отсоединила длинный ствол от игольника, и посмотрела через него на софит.

– Все время забываю спросить – как тебя зовут на самом деле?

– Никак. Там, где я рос, была только эта кличка.

– Стоит дать тебе человеческое имя.

Глава V

Интермедия II.

Шото остановился в темноте, у края дороги, и присел на краю канала, на теплую рыхлую землю. Позади остался город – ненавистный, с его вонью, пылью и железным скрежетом, десятками незнакомых лиц и лживых огней, не дающих тепла. Город овец, готовых вцепиться друг-другу в глотки из-за черствой лепешки и глотка воды.

Даже здесь, в трех километрах от стен, посреди ночной долины, запахи продолжали преследовать его, въевшись в одежду, волосы, кожу – теперь их можно было разве что выжечь. И долина не пахла так, как полагается. В ней не было спокойствия, не было величия: шепталась вода, шелестела сухая трава, кто-то кричал на ферме неподалеку, отдавая приказы. В темноте по дороге то и дело пролетали кары, не включая фар – местные знали дорогу чуть ли не на ощупь.

Как и Шото.

Он дотронулся до меча в простых кожаных ножнах, лежащего рядом – рефлекторно, проверяя, на месте ли. Потом достал из подсумка кусок вяленого мяса, завернутого в виноградные листья.

Мясо было жестким и волокнистым – мертвые мышцы с запахом дыма.

Он ел, и вспоминал убежище Шипов – их самую первую базу, старый склад, который нашел он сам. Душное место в вечной тени. Вспоминал, как шел по нему несколько часов назад, пытаясь воссоздать рисунок боя по кровавым разводам и пятнам на полу.

Он криво улыбнулся, и внутри что-то дрогнуло. Чужой страх, тонкий болезненный ручеек, который никак не мог принадлежать Шото-Пауку.

Ведьма была быстрой. Страшно, невозможно быстрой. Он почти завидовал тем, кто был там, кто видел, как она сражается. Ему достались только следы, чтобы представлять: как она обходила Шипов, сгоняя в центр зала, убивала одиночек, оставшихся с краю, разделяя наемников на группы, и постоянно меняя цели. Изломанный рисунок ее шагов часто прерывался, и его губы снова дрогнули, при воспоминании о ее прыжке на площади.

Хороший враг.

Из-за такого врага не стыдно отступить. То, как она ударила в ответ, всего через несколько часов после налета на Верхний город, и жесткость этого удара – никаких переговоров или компромиссов.

В течении одного дня в городе почти не осталось союзников. Развалились отлаженные схемы, исчез Картель – судя по всему, в одном из подвалов, в самом центре Хокса.

Но пропустить удар – это еще не проиграть бой.

Шото жевал мясо, и смотрел на холмы, едва проступающие на фоне звездного неба. За ними, через равные промежутки времени, появлялись и исчезали бледные световые столбы, продвигаясь все дальше и дальше к востоку.

Мощные прожектора, установленные на ведущих броневиках, прокладывающих путь.

Совсем близко.

Долина беззащитна. Нужно не более получаса, чтобы ворваться в нее, смести сторожевые вышки, или просто обойти их. И растечься лавой, вдоль вех, видимых только посвященным.  Установленных Шото еще две недели назад, указывающих на достаточно широкие дороги и въезды, не ведущие в тупики.

Полчаса на вход, и еще час – чтобы встать у самых стен.

Дальше планы заканчиваются, обрываются в кровавых письменах, выведенных клинком ведьмы – похоже, она тоже использует короткий меч. Диверсии не удались, ворота придется расстреливать. Это значит, что кары далеко не пройдут, и придется взрывать дома, теряя добычу.

И Хайд, с его обычным, непроницаемо-спокойным лицом спросит: «Почему?».

Шото смял виноградные листья, и бросил в воду, бегущую по дну канала. При мысли о вопросах Хайда трещина внутри росла, истекая холодом, который совсем не следовало выпускать наружу. Иначе проще было сразу приставить игольник к подбородку и нажать на спуск.

Ответ на эти вопросы должен был найтись в ближайшие пару часов – и Шото, рассматривая следы от прожекторов в небе, уже знал, как и когда. В хаосе, в который превратится долина под колесами сотен машин, огне, который охватит город. Закончатся планы, и начнется танец.

Шото смотрел, как мимо проезжают грузовые кары гвардии, узнаваемые даже в темноте по форме квадратных кузовов. Шериф приказал сворачивать посты, и забирать фермеров с их насестов – гвардия наконец-то начала шевелиться.

Ведьма действует не одна. Шото наклонился вперед и зажмурился, оживляя свой именной список: девчонка с черными глазами, знающая его в лицо, огромный боец со стальным черепом, швыряющий наемников, как кукол, монах-убийца, слухи о котором ползли от самого Эрга. Все они связаны с ней. Их нужно будет найти в горящем муравейнике, в который превратятся холмы через несколько часов – они опаснее остальных, кроме разве что шерифа и барона.

И танец придется начинать с них – иначе Хайд не услышит оправданий. Лица поплыли перед глазами, разваливая начинающий складываться план – в бою могло случиться что угодно, и исход теперь зависел только от случайности.

Шото прикусил губу, и сделал глубокий вдох. Шел третий час ночи, передовые отряды Руки выходили на позиции, а ему, девятнадцатилетнему разведчику Пауков, отчаянно хотелось расплакаться.

I.

Сон подкрался незаметно.

Как когда-то в пустыне. Только что Мириам полулежала на кушетке, опираясь на локоть, чувствуя покусывание пледа на обнаженном предплечье...

... и вот она стоит возле дома, в темноте, глядя на кукурузное поле. Его почти не видно, но она знает на ощупь каждую его бороздку, каждую выемку, которые пропалывала еще вчера. Ее руки сохранили тепло жестких побегов. Весенние сорняки самые цепкие, крепче проволоки, нужно уметь их тянуть, так, чтобы вытащить из земли весь тонкий корень, мешающий кукурузе расти.

Позади, за домом, начинается яблоневый сад, ровные ряды деревьев, до самого канала, пересекающего дорогу к Хоксу. Голые яблони, с надежно подвязанными ветвями, ожидающие наступления лета.

Рядом заворчала собака. Брик, черно-серый пес выглянул из конуры, и рычал на нее, низко, угрожающе. Это было неправильно, но почему, Мириам не поняла. Все это – ферма, дом, из которого виден ночной Хокс, его огни, россыпью лежащие на холмах.

Ведь она никогда не жила рядом с Хоксом.

И не строила этот дом – большой, двухэтажный, из широких глиняных кирпичей. Два кирпича стена, на случай холодов, узкие окна наверху, чтобы можно было стрелять, и бетонные сваи в углах, чтобы крепче стоял.

Она в растерянности поднесла руки к лицу – и поняла, что они чужие. Короткие толстые пальцы, небольшие крепкие ладони.

Руки фермерши.

Собака зашлась в лае, и, оторвав взгляд от своих рук, Мириам увидела свет. За деревьями, на дороге, резкие огни фар, кары, мелькающие у въезда в долину, режущие глухую предрассветную темноту на серые полосы.

Машины ехали по дороге к Хоксу, и сворачивали на объездную дорогу, к дому. В белом свете черными скелетами проступали силуэты яблонь. Мимо пронеслась одна машина, вторая, третья, обдав пылью и запахом горячего железа.

Брик лаял не останавливаясь, она повернулась, чтобы бежать в дом, и в этот момент сверху, из окна, брызнул огонь.

Выстрел утонул в свисте моторов. Прожектор проезжающего кара лопнул, дробь рассыпалась по броне. Машина притормозила, и из-за нее, с порывом теплого ветра, вылетел сгусток пламени.

Окна второго этажа вспыхнули одновременно, крышу подбросило вверх, разламывая на части, и Мириам закричала...

...но крик истаял, превратившись во вздох. Она все еще полулежала на кушетке, и слушала разговор Би со Сломанной Маской, видимо, упустив его часть. Вокруг двигались еще какие-то люди – несколько гвардейцев собирали оружие и вещи, на которые указывала Би.

 – А что с ней? Ты сказал, что разбудил ее...

– Ты запомнила? Мне показалось, что ты не обратила особого...

– Она потеряла сознание от твоего прикосновения. Теперь она чувствует настроение людей, читает их намерения. Что еще?

– Почему ты не спросишь у нее самой?

– Ты сделал это с ней.

– Нет, я всего лишь подтолкнул ее. Она талантлива, это врожденный дар. Я не знаю, что она может. И чему научится через некоторое время.

– Она такая же, как ты?

– Не совсем.

– Все хорошо. – Сказала Мириам, усаживаясь прямо. Шея немного затекла, но, судя по всему, странный сон длился не дольше нескольких минут. – Просто некоторые цвета стали ярче.

– Цвета?

– Ну да. Я вижу цвет, когда человек что-то чувствует. И раньше видела, но не понимала. И еще я вижу странные сны...

– Да, я помню. – Сказала Би.

– И один я видела только что. Про то, что рейдеры входят в долину.

– Почему ты думаешь, что это был сон? – спросил Сломанная Маска.

– Ну потому, что я...

– Нам не придется сегодня спать. – Би перебирала выложенные на стол красные пластины. Софит на длинной гибкой ножке раскачивался у нее над головой. – Здесь есть стимуляторы, которые заставят тебя не спать неделю. Сделать тебе укол?

– Нет, не нужно. – Мириам испуганно вскочила. – Я уже выспалась.

– И поэтому устраиваешься на кушетках?

– Все, больше не буду!

– Думаешь, они уже в долине?

– Я видела машины, которые заезжают с востока, по дороге, и едут направо и налево, в объезд.

Би посмотрела на Сломанную Маску, и тот пожал плечами.

– Минут через десять это подтвердят постовые на башнях. Я же говорю, она талантлива.

– Третий час ночи. – Сказала Би. – Полчаса назад вернулся последний патруль, посты эвакуированы. Вывезли все пушки, но там еще остались люди.

– Да. – Сказала Мириам. – Фермеры. Я... видела.

– У магистрата развернута минометная батарея и механизированный отряд Ланье, стрим-ганы и огнеметы. Арго с отрядом Молотов заканчивает баррикады у Обзорной площади. Сам Ланье заминировал западные ворота и едет к восточным. Кроме ворот они заложили радиоуправляемые фугасы на стоянке и вдоль дороги. Твой грузовик, Мириам...

– Я поняла.

– Если они уже у восточного въезда, то времени у нас – до рассвета. Раньше они не начнут.

– Еще три часа?

– Да. Я собрала здесь все, что нашла. Если ты идешь на Праздничную площадь, то отправляйся вместе с гвардейцами. Найди Кейна, и передай ему вот это. – Би протянула Мириам широкий двойной картридж для игольника, не пластиковый, а металлический, непривычно тяжелый. – Он знает, что с этим делать. Пусть раздаст оружие всем, кому возможно – у него это хорошо получается.

– Да. – Ответила Мириам, беря картридж. – А ты придешь?

Би молча взяла со стола игольник – вроде того, что Мириам брала у нее, только массивнее. С длинным сдвоенным картриджем перед рукоятью и квадратным прицелом, выдающимся над стволом.

– Модель для городского боя. Расширенный магазин, противопехотный боеприпас, лазерный указатель. Очереди по два, ты помнишь? Бери, он пригодится.

– Ты... придешь?

– Я постараюсь, если будет время до начала боя. Мне еще нужно собрать доспех.

– А дети?

– Они с Мартой. Гвардейцы собирают всех в Верхнем городе. Они будут на площади, прямо за вами.

– Хорошо. – Мириам закинула новый игольник за спину. – Мы с Кейном будем ждать тебя.

– А я, пожалуй, полезу на башню. – Сказал Сломанная Маска. – Пока темно.

– А потом, когда они тебя увидят?

– Потом они не увидят ни меня, ни башни.

Би кивнула. Мимо Мириам шумно протопали гвардейцы, нагруженные оружием – один, второй, третий. Она пошла следом, но у самого выхода из оружейной оглянулась.

– Эй. – Голос Сломанной Маски дрогнул.

– Что? – Очень тихо отозвалась Би.

– Не нужно так себя ненавидеть.

– Это не твое дело.

Они не смотрели на нее – Сломанная Маска, тоже обернувшийся назад, и Би, прилаживающая к плечу красный наплечник. Две фигуры – стройная, оплетенная пластиком и металлом, и высокая, сереброволосая, в пыльном плаще. Что-то было в напряжении ее лопаток, в повороте его головы, какие-то несказанные слова или цвета, которые даже Мириам не могла прочитать.

II.

Рассвет не был настоящим.

Он начался с десятков огней, электрических и живых, дрожащих от человеческого дыхания и порывов ветра. И расцвел фонарями, спиртовыми лампами, химическими факелами и свечами, пахнущими паленым жиром.

Гвардейцы, нагруженные оружием, знали, куда идти, и Мириам была им благодарна. Без них она давно бы потерялась в человеческом потоке, заполнившем улицы Хокса.

Семьи, груженные скарбом, мешками и сундуками, заброшенными за плечи, плачущие женщины и дети, гвардейские посты на перекрестках, указывающие, куда идти. Все маленькие точки на карте, висящей в кабинете шерифа, стали людьми, и заполнили улицы вокруг Мириам шорохом тысяч шагов, шепотом, криками, стонами. Огни выхватывали из темноты согнутые фигуры и лица, фрагменты одежды и блестящие точки украшений, смешивая их в сонном водовороте. Мириам с трудом переставляла ноги, стараясь не потерять из виду идущего впереди сержанта Клайва, его широченную спину с перекрестьем оружейных ремней и длинным горбом рюкзака. Что-то дрожало в ней, какая-то мембрана, тонкая пленка. Казалось, прорвись она – и цвета окружающих хлынут в нее потоком, заполнят до краев, и остановить их будет невозможно. Мириам держалась за нее, балансируя, как канатоходец в странствующем цирке. Между усталостью, шепчущей о капитуляции, и чем-то еще, заставляющим держаться, переставлять ноги, вцепившись в шершавую рукоять игольника, оттягивающего плечо.

Посты направляли людей в Верхний город, и через широко распахнутые ворота тек самый плотный поток – плечо к плечу, шаг в шаг. Кто-то кричал впереди, выкрикивая имя, неразборчиво, громко. Смеялись дети, двое, совсем рядом, собирая рассыпавшееся по земле содержимое лопнувшего мешка – какие-то железки, пряжки, одежду.

– Работаем по восточным. – Ожил переговорник голосом Ланье. – Тут половина и так сделана, дорога перегорожена. Уроним крепежные столбы, и обрушим два дома, что прямо за ними.

– Хорошо. – Отозвалась Би.

– Что хорошего? – Спросил шериф. – Нам их еще обратно отстраивать.

– Было бы кому. – Ответил Ланье.

– Я почти на месте. – Сказала Мириам, чтобы хоть как-то вырваться из-под гипнотизирующего ритма шагающей толпы. – Где искать Кейна на площади?

– В «Сладкой Белочке» спроси. – Ответил шериф после короткой паузы. – Говорят, они там ошиваются. Он... и его боевой отряд.

– Губа у него не дура. – Низкий голос Арго казался уставшим. – Не знаю о ком вы, но пусть лучше сюда спускаются, камни с нами ворочать.

Мысль о девушках в разноцветных платьях, ворочающих камни, показалась Мириам забавной, и она хихикнула.

– Что такое? – Спросил Арго.

– Мне тоже не нравится эта идея. – Сказала Би. – Если они спустятся, то вы точно будете довольны. Но баррикад у нас не будет.

Мириам устало кивнула, отключая переговорник, и только потом поняла, что этого никто не увидит. Шаркающий ритм стал сильнее. Впереди, над головами идущих, выступили края палаток, освещенных изнутри – приближалась центральная площадь.

Чтобы пройти в «Сладкую Белочку», пришлось потолкаться. Круглая площадь, запомнившаяся Мириам по самой первой ночи в Хоксе, теперь превратилась в еще один лагерь беженцев. Расставленные без всякого порядка палатки перемежались с горами скарба, заполняя все свободное пространство площади, и окружающих улиц, не оставив ни одного прохода. Люди сидели на узлах с вещами или сновали вокруг, точно на ярмарке – только веселье им заменял испуг. Дыхание сотен человек и тысячи разговоров сливались в один монотонный шум, с проскальзывающими то здесь, то там, истерическими нотками. Мириам и сопровождающие ее гвардейцы шли друг за другом, обходя вещевые баррикады и палатки, отстраняя горожан, а с соседних улиц все продолжали прибывать люди. В какой-то момент, сбившись с шага, и вытирая пот со лба, Мириам вдруг наткнулась взглядом на Марту – та сидела у маленькой полевой кухни, вместе с десятком других женщин и детей. Рядом стоял Рок, и переговорник болтался у него на шее, как ожерелье. Тони видно не было, но Мириам решила, что он наверняка где-то там, рядом, и у нее немного отлегло от сердца.

Оставалось найти Таню.

Окна «Белочки» светились. Веранда, с натянутыми на ней тентами, тоже была ярко освещена. Там возвышался пузатый цилиндр полевой кухни, и пара девушек в простых серых плащах что-то разливали в кружки, видимо, кипяток. Трое Молотов, стоящих у входа за импровизированными щитами из опрокинутых столиков, зашевелились при приближении гвардейцев, но путь им преграждать не стали.

– Наверное, здесь. – Сказала Мириам, оглядывая холл «Белочки», обшитый мягкими панелями красивого, солнечного цвета, с такой же светлой мебелью, диванами, пуфиками, низкими кушетками вдоль стен. И заполненный людьми: девушками, чьи лица казались ей смутно знакомыми, стариками, пожилыми женщинами и даже детьми, играющими под ногами у взрослых.

Сержант, на чью спину она смотрела всю дорогу, кивнул, сбросил поклажу на пол, и поднес руку к переговорнику в ухе.

– Торренс на месте. – Проговорил он, с трудом переводя дыхание. – Седьмой взвод закончил железо таскать, ждем приказов. Как там мои, шериф?

Трое гвардейцев последовали его примеру, и маленький круглый столик, возле которого они встали, оказался завален горой оружия.

– Ищете кого? – К гвардейцам приблизилась невысокая девушка, не из тех, что были на стрельбище. Клайв, продолжая прислушиваться к переговорнику, кивнул назад, на Мириам.

– Нам нужен Кейн. – Сказала она. – Или Анита.

– Они внутри, с Мамой. А что им сказать?

– Я сама могу сказать. – Ответила Мириам, глядя, как пятилетний ребенок пытается вытащить из кучи оружия игольник, держа его за ствол. – А ты пока никого не подпускай к этим вещам, хорошо? Их должен раздать Кейн.

– Мы остаемся. – Торренс отпустил переговорник, и повернулся к ней. – На другой конец города сейчас не попасть, так что мы тут квартируем. У тебя какие планы?

– Мы будем защищать Обзорную площадь. – Сказала Мириам, вспоминая слова Би. – На выступе, который на стене. Нужно будет раздать оружие всем, кто может стрелять.

– Видел в толпе пару морд из ополчения – прячутся должно быть. – Ухмыльнулся Клайв. – Мы их сейчас пригоним, заодно и мужиков соберем, кого сможем. Тут еще два взвода, с другой стороны, порядок наводят. И десять постов по дороге, под сотню человек. Да и девочки с пушками – скучно нам не будет.

– Да. – Ответила Мириам. – А мне нужно найти Кейна.

Внутренние комнаты дома оказались такими же светлыми, как и холл, только других цветов – розового, красного, травянисто-зеленого. Следуя за еще одной девушкой, повыше ростом, Мириам миновала целый ряд маленьких копий первого зала. С красивой мебелью, электрическими лампами и зеркалами – и десятками женщин и детей, прячущихся в каждой из них. Ее провожали испуганными взглядами, а шум на площади, к которому она уже почти привыкла, становился все громче.

Анита нашлась в дальней части дома – продолговатой комнате с ярко-зелеными шторами на окнах и широкой кроватью под зеленым балдахином. В кровати, накрытый одеялом цвета весенней травы, кто-то лежал. А сама Анита сидела у маленького столика, заставленного чашками, стаканами и бутылками разных размеров.

В воздухе висел отчетливый запах виски и лекарственных трав.

– Привет. – Сказала Мириам. Девушка, впустив ее в комнату, почему-то всхлипнула, и сразу ушла, оставив их наедине.

– Вот уж привет так привет. – Хрипло ответила Анита, и подняла глаза. Черные дорожки расплывшегося макияжа сбегали по ее щекам, и терялись в уголках рта, превращая лицо в подобие клоунской маски.

– А где Кейн? – Спросила Мириам растерянно.

– Я его что, сторожу? – Вопросом на вопрос ответила Анита. – Здесь где-то, заснул наверное.

– Заснул?

– Ага. У него видать совесть чиста, раз может спать в такую ночь. Как там, на площади? Страшно?

– Да.

– Хочешь выпить?

– Нет.

– Почему?

– Я уже пила сегодня. Больше не нужно, а то или засну, или голова разболится.

– Вот молодец. Мне бы так.

– Что... так?

– Заснуть. Или чтобы голова наконец пополам треснула

– А это кто? – Мириам взглядом указала на кровать.

– Это Мама. Можешь говорить громче, она уже не слышит.

– Твоя... мама?

– Наша Мама. – Анита глубоко вздохнула. – У нее еще с утра сердце прихватило, а как стали народ на площадь вести, она и упала. Второй раз у нее. В госпиталь тащить бесполезно – там сейчас на улицах такое, что просто не донесем, даже если красным заплатим. Вот и лежит. А мы ждем.

– Чего?

– А когда все... начнется. Я же после нее вроде как старшей остаюсь. Теперь меня Мамой звать должны. Дом на мне, девочки на мне. Да они и не против будут, после того, что мы... что вы сегодня днем сделали.

– Мы? А Тина, и другая девушка... как они?

– Герда в госпитале, ее сразу потащили, вот и успели. А Тина идти отказалась, сказала тут ей спокойнее. Мы ей виски влили – пускай лежит. И насчет твоего вопроса, девушки свободной, Пионы...

– Что?

– Здесь она, на площади. Видели ее, с девочкой, как ты и говорила.