Текст книги "Ястреб в огне (СИ)"

Автор книги: Иван Константинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава VI

Интермедия IV.

Бусы брызнули в стороны, отражая пожар в полированных стеклянных гранях – маленький оранжевый фейерверк, окрашенный каплями крови. Огоньки рассыпались по желтой траве, и погасли, отмечая места падения отсеченных пальцев – одного, второго, третьего.

Старший Тигр упал на колено, прижимая к груди покалеченную руку. Ихан наклонился к нему. Его ладони были пусты, лезвие исчезло так же неожиданно, как и появилось.

– Я приказывал стрелять? – Спросил он тихо. Восьмерка Тигров, стоявших перед ним, начала медленно опускаться на колени.

– Я сказал потрошить овец? – Ихан кивнул в сторону горящей фермы, и трупов во дворе.

За его спиной в предрассветном сумраке двигались тени броневиков, следующих разбросанным Пауками вехам. "Ривер" Ихана, ничем не отличающийся от других машин, стоял рядом, вместе с машинами сопровождения, и каром провинившейся восьмерки.

– Повтори мой приказ.

– Проложить дорогу, как можно быстрее обойти долину, занять все посты, и сигналить грузовикам.

– А ты что делал?

– Так они стреляли...

– Овцы? – Ихан оглядел восьмерку. – Не вижу раненых...

Что-то сбилось в мерном урчании моторов на дороге. Небольшой кар вылетел на обочину, и резко затормозил рядом с Иханом, чуть не задев его. В свете пожара заблестели полированные трубки открытой кабины, и яркие, розовые и зеленые пластины брони над мотором.

– Воспитываешь? – Раздался голос сверху, с решетчатого кресла, прикрученного к кабине.

– Не твое дело, Змея. – ответил Ихан.

– Давай я его пристрелю, и поедем дальше.

– Дотронься до него хоть пальцем, и я выпущу тебе кишки! – Взорвался Ихан. – Не лезь в мои дела!

– Да трогай их сам, сколько хочется. Я так, предложила. – Феникс спрыгнула на траву со своего импровизированного трона, и встала рядом с ним, высокая, гибкая, в кожаной броне с нашитыми поверх зелеными лоскутами. – Тут Брухо рядом. Проснулся, и повоевать решил. Может, поговоришь с ним? А то меня он слушать не станет, пока иглу в глаз не всажу.

– Поговорю. – Мрачно согласился Ихан. Короткий клинок, снова возникший у него в руке, указал на Тигра, стоящего сразу за старшим. – Принимаешь восьмерку. Тебе мой приказ ясен?

– Да.

– Ты. – Лезвие указало на Тигра с покалеченной рукой. – Либо сдохни в бою, либо дерись лучше всех, и докажи, что ты старший. Понял?

– Да.

– Поехали.

Ихан отошел к остаткам забора из проволоки, снесенного взрывом. Сопровождающие кары развернулись во дворе, став треугольником. С краю, рядом с ними, затормозила еще пара машин Змей, поблескивая в темноте яркими разноцветными пятнами.

– Переживаешь? – Спросила Феникс, и засмеялась. Ихан, подумав, присоединился к ней.

– Волнуюсь. – Сказал он, отсмеявшись. – Давно мы так не веселились...

– И я. – Ответила Феникс, и оперлась локтями о столб, обмотанный проволокой. – А что не так с этими землеройками?

Она кивнула в сторону горящей фермы, и черных пятен на траве – труп мужчины у дома, и, чуть ближе к дороге трупы женщины и собаки, лежащие рядом.

– Не вовремя. – Ихан сморщил нос. – Дай одному сделать что-то по-своему – и захотят все. Пусть проголодаются, пусть знают, что жратва ждет их там, а не бусы с овец тянут...

Он ткнул пальцем в светящийся муравейник Хокса, возвышающийся за деревьями.

– Смотри как суетятся. – Феникс привстала на цыпочки, рассматривая город. – Сколько огоньков! Заметили нас, и кишки поприжало, а?

– Они ждали. – Ихан кивнул в сторону каров сопровождения, исходящих треском статики и речитативом радиопереговоров. – Сбежали с постов. На въездах ни железки, ни человека. Что эти земляные тут делают, я не пойму...

– Тупые свиньи. – Ответила Феникс. – Видел, как режут свиней, Ихан?

– Ты это к чему?

– Их режут по одной. Выводят из загона, и колют в сердце. Иногда валят с одного удара, иногда не получается, свинья начинает рваться и визжать. Другие это слышат, и тоже визжат – они же умные, поумнее некоторых людей. Но только сделать ничего не могут – понимаешь, они же в загоне. Нет чтобы всем рвануться, сломать забор да растоптать этих людишек – но они визжат, и ждут, когда их выведут, одну за другой.

– Ты что, жила на ферме? – После долгой паузы спросил Ихан.

Феникс зашипела как кошка, и тени, следящие за их разговором из-за каров, зашевелились.

– Откусить тебе нос? – Она наклонилась вперед, так что ее лицо, покрытое боевой раскраской, оказалось совсем близко к Ихану – желто-черная полосатая маска с глазами, блестящими безумием.

– Нет. Извини, ты права... насчет свиней.

– Ага, так-то лучше.

Она повернула голову к дороге. Тяжелый транспортер свернул на обочину, и остановился в темноте, рядом с цветными карами Змей. Ихан, презрительно сжав губы, наблюдал за тем, как из кара выбирается нечто большое – словно двуногий зверь, с ног до головы покрытый шерстью и металлическими бляшками.

Брухо приблизился, и к запаху пожара добавился его собственный – мокрых от крови шкур, плохо высушенных на солнце. Феникс предусмотрительно отступила за столб, в тень – старший из Волков питал к Змеям стойкую неприязнь.

– Чего тут встали? – Звучание голоса Брухо, слишком тонкого и тихого для такого большого тела, заставило Ихана улыбнуться. – Вот же он, город, подъехать к нему, и все. А где Хайд?

– Хайд заходит с востока, чтобы перекрыть горловину. – Ихан сморщился, пряча улыбку, и Брухо с подозрением посмотрел на него. – Они не бегут, как мы и думали. Так что туда мы подведем минометы и пушки.

– С ним половина моих Волков!

– Ты бы еще дольше дрых! – Не выдержала Феникс. – Мы бы уже город взяли...

Огромная голова Брухо дернулась, словно отгоняя назойливую муху.

– Надо было загрузить его машины. – Сказал Ихан. – Твоих людей там больше, и свою долю добычи они возьмут.

– Хайд не пойдет на штурм первым. – Брухо тряхнул широкой бородой, и вплетенные в нее кредиты зазвенели. – Он отправит моих Волков, а Пауки спрячутся за ними, за их спинами.

– Не ты ли сам говорил. – Вкрадчиво начал Ихан. – Что готов взять этот городишко хоть днем, хоть ночью, хоть со связанными руками? Так вот он, бери. Если твои люди ворвутся туда первыми, раньше моих Тигров, или раньше Змей, то им и достанется больше – выпивки, барахла, женщин. Так, Брухо?

– Но их и погибнет больше...

– А мертвым добыча ни к чему. – Феникс звонко шлепнула по столбу, о который опиралась. – Живые пируют, мертвые гниют.

Кажется, только теперь Брухо увидел ее. Волк наклонился вперед, в упор вглядываясь в Змею.

– Мне снился сон. – Медленно, растягивая слова, заговорил Брухо. – Гнилое мясо. Гора, покрытая мухами снизу доверху...

– Если бы я столько курила... – Начала было Феникс, но осеклась, наткнувшись на предостерегающий взгляд Ихана. Брухо этого словно бы и не заметил.

– ... и я стоял у ее подножия. Там были трупы людей и зверей, всех вместе, и я шел по ним к вершине, как по вязкой грязи. И когда я уже был совсем близко...

Брухо остановился, чтобы набрать воздуха в грудь, и Ихан заметил, что его трясет – то ли от наркотика, то ли от волнения.

– ... в двух шагах от вершины, я увидел, что мне навстречу кто-то идет, спускается сверху. Я знал, что он приближается, видел его очертания в облаках мух, но лица так и не разглядел. Это плохой сон.

– Ой, а мне что снилось! – Воскликнула Феникс. – Каждую ночь снится, а все не надоест. Такой, знаешь, длинный, здоровенный, горячий...

Брухо дернул вниз ремень, пересекавший его грудь, и Феникс лениво отступила от столба. Широкое округлое лезвие со свистом вылетело из-за широкой спины старшего из Волков, и рассадило деревяшку до самой земли.

– ...почти как твой топор. – Уже тише продолжила Феникс. – Только разве что ухватистее...

– Это всего лишь сон. – Сказал Ихан. – Мне они не снятся.

– Сны – это двери. – Непонятно ответил Брухо.

– А еще мне снилось. – Голос Феникс упал до вкрадчивого шипения, накладываясь на хрип радио в машинах сопровождения, стоящих вокруг. – Что твои Волки забыли о Праве Ножа, опять. И мне пришлось наказать некоторых – очень больно.

Брухо отвел взгляд от города, и тяжело взглянул на Змею.

– Мы воины, на что нам бабы с ножами?

– Я тебе это напомню.

– Вечером, на пиру... после того, как мои Волки возьмут этот город!

Он выдернул топор, отвернулся, и пошел к своей машине.

– На секунду стало весело. – Сказала Феникс, когда Волк забрался в броневик. – Думала, он замахнется еще раз, и мои девочки наделают в нем дырок.

– Тридцать сотен Волков вокруг. – Скривился Ихан.

– Если Хайд постарается, то их станет меньше. И нам не придется больше возиться с этой тушей.

– Он хороший боец. – Ихан наклонил голову, прислушиваясь к шипению радио в своем каре. – Слишком хороший, чтобы закопать его в этом городке.

– Лучше могила под стенами Атланты? – Феникс мечтательно рассмеялась. – Атланта... ты видел, какая она красивая? Эти прозрачные дома... Хорошее место для смерти – а ему хватит и этого городишки.

– Но не нам. – Ответил Ихан. – Пора, передовые машины на расстоянии выстрела от стен, и меньше чем через час встает солнце.

– Двигаем. – Феникс мелодично свистнула, и моторы разрисованных каров Змей взревели в ответ. – Все по плану, Тигр? Я иду с запада, и бью в сердце?

– Да. Возьмем вершины одновременно, пока солнце не оказалось слишком высоко. Плохо будет праздновать на жаре.

– Тогда до встречи наверху.

Ихан рассеяно кивнул, отобрал гарнитуру у связиста, сидящего в кабине его кара, и прижал к уху. Один за другим кары Змей выехали на дорогу, вклиниваясь между броневиками Волков, перегруженными людьми, большинство из которых сидело прямо на броне. Шипящие голоса в гарнитуре докладывали один за другим: долина покинута, следы колес совсем свежие, машины во дворах сломаны, три фермы, пытавшиеся обороняться, сожжены.

Ихан резко обернулся к догорающему дому, выхватывая игольник, но двор был пуст. Никакого движения. Хотя он готов был поклясться, что долю секунды назад там, во дворе кто-то стоял – невысокого роста, подросток или девушка, с пучком волос, высоко завязанных на затылке. И взглядом, реальным как прикосновение.

Призрак? Тень мертвецов, решивших напоследок посмотреть в глаза своим убийцам?

Ихан ухмыльнулся, и убрал оружие, снова берясь за гарнитуру. Его мертвецы всегда оставались мертвыми, и он, никогда не боявшийся живых, не находил в них совершенно ничего страшного.

I.

Мириам наклонилась вперед, задыхаясь, ее пальцы изо всех сил впились в края бетонной плиты, на которой она сидела. Настоящий бетон, реальная боль, площадь внизу, в тридцати метрах, приближающаяся и отдаляющаяся с каждым вздохом. С трудом контролируя свои движения, она медленно подтянула ноги и оттолкнулась от края зубца, чуть не опрокинувшись на спину. Повернулась и села, уронив руки на колени.

Дыхание не спешило успокаиваться. Ужас накатывался волнами, и площадка на башне, освещенная белым сиянием, пульсировала вокруг, странным образом выгибаясь. Она сжала свое колено, ощущая кости под плотной тканью, провела пальцами по лицу, волосам, задела поджившую ссадину на скуле – все это было настоящим.

Живым.

Перед глазами все еще стоял седоволосый рейдер, обернувшийся на взгляд, увидевший ее – она прочла это в его движении, и цветах. Она оказалась там, просто сосредоточившись на огоньке, одном из многих, движущихся по склонам за холмами. Вспоминая свой сон – дом, поле, двор, собака, лающая на проезжающие машины... и она, стоящая во дворе.

Застреленная из кара, снесшего забор и взорвавшего дом.

Это ее бусы лежали там, в траве, россыпью стекляшек на кровавом пятне? Или нет... она стояла над телом хозяйки дома. Но как можно стоять, если у тебя нет ног, рук, или рта, чтобы закричать?

Еще один приступ паники заставил Мириам вжать голову в плечи. Чужое чувство, принадлежащее не ей, но ее телу, испугавшемуся, что она опять уйдет, оставив его здесь, на этой бетонной плите. Тошнотворный ужас, многократно усиленный "Белой гранью".

Она изо всех сил сжала зубы, чтобы ее не стошнило. На нее и так косились гвардейцы, монтирующие трубы минометов посреди площадки.

Сломанная Маска не говорил, что так можно, смотреть туда, где тебя совсем нет. Или видеть во сне, чужими глазами, и помнить чужие воспоминания. И вообще, он ничего не сказал о том, что она может.

Ее Талант – что это на самом деле значит?

– Я на позиции. – Голос Кейна пробился через другие голоса, шепчущие в переговорнике. – Сектор восточных ворот, вижу все отлично. У госпиталя давка.

Мириам спрыгнула с зубца, и потянулась, расправляя плечи. Анита, рассказывающая что-то своим девушкам, собравшимся у маленького костра неподалеку, бросила на нее вопросительный взгляд. За последние полчаса ее цвета менялись столько раз, что Мириам уже устала этому удивляться. От отчаянной тоски до веселой решимости, сквозящей теперь в каждом ее движении.

Возможно, дело было в Кейне, которого она так долго целовала на прощание? Интересно, можно ли монахам целоваться?

Мириам запрыгнула обратно на зубец, отыскивая взглядом госпиталь. И вдруг поймала себя на том, что последний вопрос прозвучал в ее голове голосом Тани.

Где же она? Пришла ли на площадь вместе со всеми?

– Нет времени. Одиннадцатый на крыше, устанавливаем орудия. – Шериф хрипел, видимо, надорвав голос. – Док, как вы там?

– Держимся, но понадобится коридор, когда начнут прибывать раненые – тут и так толпа.

– С коридором сложно, все люди на стенах.

Госпиталь выступал слева, черным треугольником крыши со сколотым зубом. Площади, о которой говорил Кейн, видно не было – ее закрывали окружающие дома. В светящихся окнах госпиталя что-то двигалось, и на крыше тоже. Вспомнив про прицел на игольнике, Мириам сняла его со спины, и подняла, направив на госпиталь. Сколотый зуб прыгнул ей навстречу. Расположившиеся там гвардейцы прикручивали к бетонному перекрытию сошки металлических труб, под углом направленных к воротам – таких же, как на площадке рядом с Мириам.

– Госпиталь простреливается с восточной стены Верхнего города. – Сказала Би очень тихо, едва слышно за перекличкой взводов. – Но тем, кто во дворе, мы помочь не сможем. Док, вы уверены, что сможете удержать его?

– Здесь полторы сотни человек. – Так же тихо ответил доктор. – И нас... тридцать. Сделаем все, что сможем. Это здание легко оборонять.

– Не против ракет. Вооружите раненых во дворе, если есть чем – осталось недолго. Я вижу их машины, у бетонных заграждений на дороге.

Мириам перевела прицел левее, и дотронулась до уже знакомого ей шарика на грани ствола, оказавшегося прямо под большим пальцем левой руки. Восточные ворота выросли в размерах. Стали различимы детали – ноздреватые бетонные столбы, срезанные сверху, деревянные брусья, дорога, усыпанная клочьями палаток. Дальше бежала земля, испещренная пятнами кострищ, и снова дорога, уставленная брошенными машинами, до самых бетонных заграждений, между которыми так ловко проезжал Ланье. А за ними...

Игольник дрогнул в ее руках.

Там останавливались машины. Беспорядочно, вплотную, на обочинах и прямо на дороге, разбрасывая и давя остатки лагеря беженцев – квадратные кары, с открытыми кузовами и срезанными стенками, платформы на колесах, груженные людьми. Между машинами бурлили серые и коричневые накидки. Загорелые руки сжимали длинные лезвия, ножи или копья – игольников Мириам разглядеть не могла. Людей прибывало, кары останавливались дальше на дороге, заезжая между деревьями, мелькая на дорогах, ведущих на основной въезд, все больше и больше. Мириам повела прицелом дальше – поток машин вливался между двумя холмами, со стороны Атланты, и сосчитать их не было никакой возможности. Пыльная волна колес, сияющих фар и грязных плащей. Сотни клинков, цветные флажки и черепа на остриях копий – Рука вступала в долину в розовом ореоле рассвета.

– Сектор не пристрелян. – Включился в разговор Ланье. – Наверное, смогу достать их из "Единорога".

– Пока нет. – Ответила Би. – Ждем.

Их голоса казались спокойными, как у пары фермеров, обсуждающих урожай. Мириам повела прицелом левее, следуя за машинами, вливающимися в общий поток со склонов долины.

Огни фар больше не казались яркими. Между дымных столбов, поднимающихся из-за аккуратных рядов яблонь, мелькали стальные рамы и броневые пластины. Там были не только грузовые кары, но и поменьше, быстрые, словно рыбы в оросительном канале, двигающиеся вправо и влево, по кругу вокруг города.

Долина кишела ими, как муравьями, заползшими в миску с сиропом.

– Би... а где ты? – Спросила Мириам.

– Дом за стеной, слева от восточных ворот. Не должен рухнуть, я проверила.

Западный въезд в долину бурлил металлическим месивом, все еще скрытым тенью. Оттуда машины расползались существенно быстрее, и грузовиков среди них было меньше – преобладали легкие кары, сплошь усаженные людьми и почему-то раскрашенные в яркие цвета. Эти, зеленые, красные и розовые, смотрелись как-то особенно жутко. И сбрасывали своих всадников в такой же аляповатой разноцветной броне у края стоянки для каров, которую Мириам так хорошо запомнила.

– А почему эти... цветные? – Спросила она.

– Это Змеи. – Через несколько секунд отозвалась Би.

– Они все бабы. – Вмешался в разговор Ланье. – То есть ненормальные бабы, конечно...

– Две трети банды – женщины. – Поправила его Би.

– Девушки? – Удивилась Мириам. – Вот эти все?

– Ну я бы не стал утверждать, что девушки...

– Феникс берет под защиту женщин, которые попадают к рейдерам. – Сазала Би. – Они – самая маленькая и жестокая банда Руки.

– Защищает всех женщин?

– Нет... далеко не всех.

– А кто эти, в шкурах?

– С востока? Это Волки, настоящие дикари. Говорят, что их дом – это глубокий Эрг.

– Минут двадцать до рассвета. – Голос шерифа звучал жутко, словно хрип статики сам складывался в слова. – Вот и все, ребятки. Кто не успел?

– Церковь забита. – Отозвался голос одного из людей Ланье, который Мириам узнала с некоторым трудом. – Заваливаем улицы, но нам ее не прикрыть, к ней подходы широкие.

– Через них и полезут. Отводите людей за бетон.

– Народ через баррикады прет...

– Гвардию и наемников за бетон, очистить площадь перед церковью!

– Выполняем.

– Клайв, Ник, сколько народу прошло наверх?

– Да с две трети, стало поменьше, но ворота нельзя закрывать...

– У вас еще десять минут. Клайв?

– Установили минометную батарею. У нас на стене восемьдесят стрелков, внизу три сотни Молотов.

– Ланье, мы готовы?

– Пусть только сунутся, подарки разложены, фейерверки готовы. Начнем по команде.

– Боже, сколько их... – Незнакомый голос на общем канале, испуганно оборвавший фразу.

– На позиции. – Закричал Торренс где-то позади. Мириам спрыгнула со стены, укрываясь за бетонной плитой. Слева рассыпались в стороны от костра цветные плащи девушек Аниты. Они усаживались рядом с бойницами, между зубцами, а рыжая голова самой Аниты мелькнула еще дальше, среди черных бронежилетов гвардейцев.

Долина, простирающаяся за стеной, медленно наливалась розовым светом, заставляющим меркнуть фары машин, движущихся в тени яблоневых садов. Металлический вихрь, торнадо из пыльных шлейфов, вращался вокруг Хокса и Мириам. Кары появлялись со всех сторон, через десятки невидимых въездов, и скользили по склонам, бесшумно, пряча звук моторов за шумом голосов в переговорнике. Они двигались в разные стороны, по мостикам над каналами и межам фермерских участков, во много рядов, чтобы сойтись в двух местах, как ручейки серебристой воды весной – в кипящие озера татуированных человеческих тел, лоскутной брони, и лезвий у западных и восточных ворот Хокса.

Гвардеец, севший за зубцом справа от Мириам, поднял руку, отдавая команду своему взводу, разместившемуся дальше, вдоль неровной каменной кладки, заменяющей зубцы на открытом участке башни. Потом глянул в ее сторону, и улыбнулся, испуганно блеснув белыми зубами на черном лице. Мириам улыбнулась в ответ, и привстала, рассматривая восточные ворота через прицел.

Месиво из коричневых лоскутов, кружащихся на дороге, между грузовиками и бетонным заграждением, распалось на отдельных людей – десятки и сотни длинноволосых и бородатых мужчин, закутанных в шкуры и драные плащи. Они стояли неровной колеблющейся дугой, в четырехстах метрах перед воротами и, задние ряды, все прибывая, давили вперед, заставляя дугу выгибаться. За их спинами, над наконечниками копий, пульсировал металлом и розовым огнем рассвета хайвей, ведущий в долину. Их цвета, безжалостно высвеченные «Белой гранью», бились на рассветном ветру, отражаясь в лицах, едва различимых с такого расстояния. Никакой ненависти или страха – только голод, жажда, и желание убивать, заставляющие их рваться вперед, натягивая невидимые поводья.

– Что это они не начинают? – Проскрипел шериф.

– Ждут. – Ответила Би.

– Чего?

Его вопрос остался без ответа. Машины, выгрузившие орду, пришли в движение, разъезжаясь, освобождая дорогу кому-то, скрытому ослепительным краем восходящего солнца. Блестящие формы сдвинули построение рейдеров, заставив их расступиться. Группа бронированных боевых каров, с трубами орудий на крышах, разворачивалась перед воротами, становясь глубоким строем.

– Внимание. – Сказала Би.

Боевой кар, ехавший во главе строя, выдвинулся немного вперед. До Мириам донесся голос – видимо, усиленный, но едва слышный на таком расстоянии.

– Я Хайд. – Сказал голос, и орда взревела. Глубокий, страшный звук, похожий на громовой удар, пронесся над городом, и, словно эхо, отразился с запада – вторая армия отозвалась, слабее, тоньше, но не менее страшно.

– Мы пришли. – Маленькая фигурка, стоящая на крыше кара, выпрямилась, и Мириам чуть не нажала на курок, но расстояние было слишком большим. – Чтобы забрать у вас все! Можете бежать, можете драться – нам все равно. Мы возьмем все, что захотим – ваших женщин, ваше барахло. А ваши дома мы сожжем, и это случится сегодня. Вы прятались в своих норах, пока мы гнили в пустыне – и теперь пришло время отдавать нам долги, за каждый день под солнцем, за каждую ночь на холоде, за каждый шрам на нашей шкуре! Вы охотились на нас, как на зверей – теперь полюбуйтесь на наши когти и зубы! Больше вам не спрятаться. Мы заберем у вас все. Не потому, слышите, что нам нужно все это ваше дерьмо.... нет, мы заберем у вас все, потому что мы вас ненавидим! Всех вас!

Фигурка в прицеле подняла руку вверх, видимо, отдавая команду. Мириам, еще раз дотронувшись до грани ствола, вгляделась в лицо Хайда – плоское, раскрасневшееся от напряжения, с узкими черными полосками глаз.

А затем его голова взорвалась, как яблоко с красной мякотью, по которому ударили палкой, заставив Мириам вздрогнуть и опустить игольник.

– Ты станешь песчинкой. – Сказал Кейн где-то далеко, и две армии рейдеров взревели в ответ.

II.

– Хороший выстрел! – Весело и зло сказал Ланье. – Знаешь, сколько стоила его башка?

– Еще не поздно ее собрать. – Ответил Кейн.

Строй рейдеров рассыпался песчаной волной, перехлестывая через кары, остатки палаток и бетонные заграждения. Тяжелые кары, возвышающиеся над ними, словно блестящие камни над коричневым лоскутным потоком, одновременно полыхнули огнем, выбросив в сторону города уже знакомые Мириам белые полосы – несколько десятков, неспешно вытянувшихся над головами людей, бегущих к стенам.

Вздрогнула земля.

Стена и дома за ней расцвели черными облаками взрывов. Раскаты грома, долетев через секунду, заглушили крик Торренса:

– Ложись!

Грому с востока ответил гром с запада – град глухих ударов, судороги громадного существа под холмом и городом, рвущегося наружу. Белые трассы ракет перехлестнули через западную стоянку, заполняющуюся цветными пятнами бегущих рейдеров, и одновременно ударили в ворота – гораздо точнее, чем с восточной стороны, разметав их фонтаном дерева и бетона.

– Ланье, запад. – Голос Би прозвучал необычайно отчетливо, словно из другого мира.

– Фейерверк. – Отозвался тот, и аккуратные ряды каров брызнули пламенем. Четыре огненных столба, один за другим, все дальше от ворот, взметнулись в воздух, над стоянкой и остатками лагеря беженцев, смешивая металл машин и пылающие человеческие фигурки. Последний взрыв накрыл ряд каров, стрелявших ракетами. В желтом пламени, ярче солнечного осветившем десятки людей между машинами, что-то взорвалось еще несколько раз. Так что осколки, оставляя тонкие дымные следы, похожие на седые волосы, разлетелись на сотни метров вокруг.

Этот момент навсегда отпечатался в памяти Мириам: затухающие фонтаны огня, увенчанные черными шапками, и красивый дымящийся цветок с сотней лепестков-нитей, разбросанных под дождем из металла и человеческих останков.

Гром от этого взрыва ударил еще громче. В нем Мириам послышался звон стекол – внизу, на площади, лопались окна.

– Ланье, восток!

Огонь перечеркнул волну Волков, бегущих к воротам через бетонные заграждения – не первые ряды, а посередине, лопнув, как невидимая виноградина, раздавленная ударом сверху, неровно брызнув огненным соком во все стороны. Обломок бетона, перелетев через головы рейдеров, опрокинул один из тяжелых каров. Пылающая проплешина рассекла толпу на две части, над которыми, перекрестив облако огня, снова рванулись к городу трассы ракет.

На этот раз Торренс не кричал – или, возможно, Мириам просто не услышала его за грохотом взрывов, следующих один за другим.

Восточные ворота треснули посередине. Башня, возвышающаяся над ними справа, поползла вниз, медленно и степенно обрушиваясь на улицу. Белая пыль смешалась с черным дымом, разливаясь по площади за воротами, вытекая наружу через пролом, к которому, минуя огромное пятно выжженной взрывом земли, бежали Волки.

Их строй сломался. К городу приближалась разреженная толпа, собирающаяся в клин у самого устья ворот, и ее передние ряды тут же исчезали в белых клубах, повисших над обломками.

Тяжелые кары дали следующий залп. На этот раз ракеты взлетели иначе – вверх, над стенами, по пологим дугам, оставляя бледные и мгновенно меркнущие в лучах восходящего солнца следы, обхватывающие холмы длинными тонкими пальцами чудовищной руки. Не меньше полутора десятка снарядов. Мириам смотрела, как они растут и вытягиваются – изящные, ажурные, страшные. И врезаются в город, в дома, внезапно ставшие совсем хрупкими. Башня под ногами донесла ряд ударов, последовавших за их падениями. Черные облака взрывов усеяли холмы, из переговорника долетели крики, сразу затихшие – откуда, Мириам не поняла.

– Ворота. – Сказала Би, и горловина ворот, в которую вливалась армия Волков, вдруг снова вспухла пылью. Без вспышки или предупреждения, только за полупрозрачным облаком на секунду проступило движение – стены домов, сдвигающиеся и складывающиеся на привратную площадь.

– Да! – Выкрикнул где-то позади Торренс, и мгновение спустя его крик повторил переговорник. – Может, минометы пора?!

Ответ шерифа Мириам не расслышала. Крики в ушах, раздающиеся непонятно откуда, заставили ее обернуться, в поисках источника звука, но рядом никто не кричал. Несколько одиноких ракет падали на северный холм. Бледные дуги их следов указывали на остатки западной стоянки, в которых продолжалось движение – небольшие кары расталкивали обломки, освобождая дорогу цветным пятнышкам рейдеров. Ракеты падали невыносимо долго. Глядя на их огни, Мириам ощутила, как замирает окружающий мир – "Белая грань" снова сжимала его, превращая в кусок холодного стекла, огромного стеклянного шара, с центром где-то в животе, чуть ниже пупка. Пальцы Мириам скользнули туда, надеясь отыскать наощупь, ощутить ту ось, вокруг которой сейчас вращалась долина, город и окружающий мир. И тут шар взорвался, разметав ее на части...

...и она стала Кейном, сидящим на краю решетчатой башенки, в четырех сотнях метров у восточных ворот. Пустотой его сознания, пальцем, коснувшимся спуска. Прицельные линии сошлись на основании ракетной установки, установленной на броневике. Игла с урановым сердечником достигла ее в тот момент, когда рейдер, обслуживающий установку, повернул рычаг блокировки зарядной камеры. Мириам чувствовала иглу, замершую в воздухе. Видела, как пронижет она металл машины, и толстую керамическую оболочку ракеты. Как плеснет после этого огонь, раскрывая броневик уродливым металлическим цветком, гася цвета окружающих его рейдеров. Видела все, что еще не произошло – пока игла, несущая разрушение, замерла, как и она, в стеклянном шаре, трескающемся под давлением времени...

...и она стала Би. Ее нетерпением, холодной яростью, биением сердца, глубоким и ровным, отражающимся в мерцании индикаторов. Стала взглядом воительницы, брошенным с крыши, совсем рядом с восточными воротами. Электронными метками, обозначающими ее будущий путь – по крышам, стене, остаткам заграждений и карам рейдеров, застрявших в остовах яблонь, пылающих после взрыва. Чувствовала ее боль, и прячущуюся за злостью тоску, по чему-то безмерно дорогому, утраченному навсегда. Тонущие в ней обрывки воспоминаний, светлых, прекрасных – и желание смерти, дрожащее, будто добела раскаленная струна, тянущее вперед. Зовущее рвануться, выкладываясь в неимоверное усилие, один-единственный бой, завершающий все...

Стеклянная сфера, центром которой была Мириам, повернулась без предупреждения.

...Ланье. Его нервная улыбка, последняя сигарета, повисшая в уголке рта. И море грустного спокойствия – все наемники умирают, чем плох этот день...

...Арго, стоящий на краю Обзорной площади с мощным биноклем. Горящий в мышцах огонь, химическая злость, съедающая его изнутри, а под ней – грусть, сожаление, и стыд, сильнее злости, память о позоре, ранящая сильнее металла...

...Никки, кричащий в переговорник у ворот Верхнего города. Его надежда, запах пота и страх – не за себя, а за кого-то, кто уже прошел наверх, и теперь там, одинок и беззащитен...

...Доктор, на секунду присевший на крыше госпиталя, у минометного расчета – обреченность, и воспоминания о чем-то в далеком прошлом.  Битве, которая так и не закончилась победой...

...Чужой взгляд с неба – не одни глаза, но тысячи, словно стая ворон, зависшая над редкими утренними облаками, в лишенной воздуха пустоте. Взгляд, упирающийся в щит медленно набирающего обороты невидимого урагана, с центром на вершине решетчатой башни, возвышающейся над Праздничной площадью.

Урагана, зовущегося Сломанной Маской.

Его прикосновение к хрустальной сфере, от которого трескается и превращается в песок ее твердая поверхность.

– Что ты делаешь? У тебя нет нужной тренировки, ты сгоришь! Возвращайся... твое время еще придет.

И песок, в который превратилась сфера, осыпающийся вокруг. Где каждая песчинка горит своим цветом, потому что она человек – рейдер, горожанин, гвардеец, или ребенок...

– ...ваш расчет отрабатывает запад. – Продолжал надрываться голос шерифа в переговорнике. – Мы держим восток, сколько сможем.