Текст книги "Гнозис. Чужестранец (СИ)"

Автор книги: Иван Элейский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Охранник тем временем ходил туда-сюда, разглядывал грушевое дерево, чесался и смотрел в окна, но уходить к другой стороне дома не собирался. Платон изрядно потел, к тому же оказалось, что сидеть в кустах на корточках долго очень неудобно, травмированное колено снова начало ныть, но сменить позу он не решился, боясь создать излишнее шуршание.

Наконец охранник ушёл за угол. Платон подождал ещё секунд тридцать, потом выдохнул и позволил себе опуститься на колени. Короткими перебежками между кустами он добрался до двери и дернул её.

Дверь оказалась заперта. Вот дерьмо. К голове неожиданно прилила кровь, подступила паника. План провалился буквально в самом начале. Платон сделал три глубоких вдоха, потом мысленно произнес «реза» и выбрал дух свободы. Снова зазвучал звонкий веселый голос.

«А тебе нравится вызывать меня, когда нужно что-то открыть, да? Ну давай попробуем разобраться, не боись, нас с тобой ничто не удержит! Так, у тебя же есть нож?»

Платон вытащил нож.

«Ого, сталь. Дорогая штучка. Давай засовывай его в щель. Видишь, там есть засов? Он деревянный почти наверняка, металл слишком дорогой для таких дел, так что нужно его зацепить и сдвинуть, благо щель достаточно широкая.»

Платон просунул нож через щель, поводил им вверх и вниз, пока не упёрся во что-то твердое. Вытащил, воткнул в ту же точку с силой, нож вонзился, Платон изогнул его там и ощутил, как засов внутри сдвинулся. На полсантиметра едва ли, но сдвинулся.

«Вот и отлично. Продолжай в том же духе. Хотя, скажу честно, меня напрягает твоя идея забраться в дом, коробку, где не видно ни Осколков, ни звёзд! Лучше бы нам быть подальше от городов, а то в этой тесноте одни проблемы.»

Платон сжав зубы продолжал двигать засов. Каждое движение давалось с трудом, руки вспотели, а любой шорох заставлял дергаться. Наконец, дверь со скрипом отворилась и Платон тут же скользнул внутрь.

Глава 14

В помещении стоял полумрак, но было понятно, что это действительно кухня. Единственный свет исходил из маленького мутного окошка наверху и еще от углей в наполовину потухшей жаровне, напоминающей мангал с вытяжкой. Большую часть помещения занимал длинный стол, на котором стояли тарелки, кубки, ложки и прочая посуда. Платон двинулся дальше, дверь ведущая в дом оказалась не заперта.

Перед ним развернулся большой зал с куполообразным потолком, на котором расцветали каменные узоры. У дальней стены начинался монументальный гранитный стол, тянувшийся через две трети зала, на котором стояло несколько ваз с простенькими цветами. Свет струился через окно, придавая этой столовой сходство с храмом.

Прямо напротив стола были широкие входные двери, ныне закрытые. За ними, скорее всего, стоял охранник, так что Платону нужно было не шуметь. Помимо этого в зале была довольно узкая лестница, ведущая на второй этаж и два арочных прохода в небольшие комнаты со столами и креслами, которые сейчас пустовали.

Платон уже направился на второй этаж, но заметил лестницей решетчатый люк. Что было внизу – неясно, слишком темно, так что он решил сначала обследовать дом, потом уже изучать подвал, чтобы не рисковать оказаться там запертым каким-нибудь оставшимся слугой.

Второй этаж представлял собой длинный коридор изрешеченный арками с тяжелыми занавесками. Арки вели в разные комнаты. Первая проверенная оказалась спальней – набивные тюфяки, укрытые бледно-желтыми простынями. Довольно аскетично для такого богатого человека. Платона снова охватили сомнения – был ли Саддиат действительно тем, кем казался?

Ощущение, что он совершает ошибку, начало неприятно свербить где-то в районе живота, и именно оно привело к тому, что он отвлекся и в следующей комнате зацепил чертов ящик, внутри которого что-то отвратительно загрохотало.

Платон метнулся к углу комнаты и замер, обратившись в слух. Откуда-то с противоположной стороны коридора послышался шорох, едва заметный. Сердце забило тревожную дробь, дыхание участилось, а Платон начал проклинать себя за самоуверенность. Стоило нанять для этого кого-то, кто реально умеет пробираться в дома.

Но за шорохом не последовало ни шагов, ни других звуков. Платон медленно, на одних носках прокрался к комнате, из которой, как ему показалось, шёл звук, и слегка отодвинул штору. Глаза сначала не видели почти ничего в комнате, забитой тканями и освещаемой одним узеньким окном, но через полминуты Платон разглядел, что в углу комнаты, на здоровом сундуке, укрытом ковром, лежал мальчишка в простеньком хитоне и, свесив одну руку, спал. Вероятно, он просто перевернулся во сне, заставив ткань ковра зашуршать. Платон очень медленно выдохнул. Всё было нормально, просто спящий слуга.

Платон быстро осмотрел остальные комнаты и вскоре обнаружил что-то вроде кабинета, тут был стол и ряды полок вдоль стен, забитые ящиками. На столе обнаружилась всякая мелочь: перья, чернила в маленькой бутылочке, несколько чугунных колец, какие-то шнурки, печать и воск; а посередине лежал здоровенный кодекс в простом переплете из кожи. Платон открыл его, начал листать пергаментные страницы, потом захлопнул – внутри были сплошные столбцы цифр, такой вот древний гроссбух. Вряд ли в нём записаны секретные сделки с северянами.

Он полез смотреть ящики, которые оказались заполнены свитками, хотя в некоторых попадались деревянные дощечки, покрытые воском. Он развернул первый попавшийся свиток.

«Дорогой Садиатт!

Пишет тебе твой друг Никофус. Надеюсь, моё письмо застанет тебя в добром здравии.

В Лаколии нынче царит стабильность, а мой дом процветает. Клифевенцы продолжают копать своё счастливое олово и охотно меняют его на сорго и оливы из Грано. К счастью, там нынче настал мир, так что каждый лаколийский торговец пытается построить состояние на этом.

Впрочем, это нисколько не повредит нашему замыслу по торговле сталью. Я нашёл новых покупателей – нескийцы готовы платить едва ли не вдвое обычной цены, лишь бы получить большей мечей. Их армия и без того славится дисциплиной, а с таким оружием и вовсе будет сильной без меры, так что стоит ждать очередной войны на Западе.

Знай, что я жду от тебя вестей и надеюсь, что ты сможешь договориться об увеличении поставок. Славлю твой талант переговорщика. Будь здоров.»

Ничего криминального. Во всех ящиках лежали письма, как вскоре выяснил Платон, большая часть из них содержала какие-то новости или небольшие просьбы. С некоторыми получателями переписки явно велись длительное время, но опять же ничего криминальнее небольших интриг там не было. У Саддиата, судя по всему, было множество друзей в разных странах, с которыми он поддерживал регулярный контакт и все они непременно восхваляли его таланты.

Наконец, Платон нашёл то, что хотел. В ящике на верхнем ярусе оказались пергаменты более плотные и словно бы отбеленные. На одном из них аккуратным почерком было выведено следующее:

«Дорогой Саддиат!

Пишет тебе лорд Реклос с позволения Щитоносца, проводника воли и верного слуги самого Лорда-протектора Саутийской Империи, Самодержца Марбидии, защитника Королевства Пон, воеводы воевод Великого Севера и прочая, прочая, прочая.

Твои письма для нас приятны и мы всегда удостаиваем их вниманием, а сам ты давно известен как надежный партнер и верный товарищ среди многих северян. Радостно, что и среди граждан полисов встречаются достойные люди, думающие о будущем.

Та информация, что ты передал, поможет делу объединения всего мира, в котором каждый сможет честно торговать и получать выгоду, как и требует того великий Лорд-протектор Сурт.

Мы рады выполнить твою просьбу, ожидая, что ты будешь готов оказать нам ответные услуги, которые мы изложим отдельно, когда наступит время. Запрошенную тобой вещь мы отправим сейчас же вместе с торговцем по имени Ликоний. Спроси его, воет ли черная луна, он же ответит „Лишь когда гаснут белые звезды“, тогда всё спокойно, если же ответ будет иным, то забудь об этом, пока мы не пришлём иных новостей.

Помни, что демонстрировать её не стоит и будь осторожен – враги медлительны, но оттого не менее опасны. Будь здоров.»

Руки Платона вспотели, заставив края пергамента намокнуть. Это было похоже на доказательство. В ящике обнаружился ещё ряд писем, по итогу которых выходило, что Садиатт предоставлял некую информацию этому лорду Реклосу в обмен на более выгодные сделки и, вероятно, гарантии безопасности в будущем. Судя по всему, переписку он вёл не первый год. Самым интересным всё равно осталось то письмо, которое Платон прочёл первым, потому что в нем единственном говорилось о передаче конкретной вещи и даже упоминалось имя связного. Остальные письма были написаны значительно осторожней.

По ощущениями прошёл почти час с тех пор, как он перелез через забор. Это означало, что времени на осмотр подвала оставалось мало – Платон не хотел рисковать даже зная, что Амалзия пытается задержать Саддиата, так что размышления об особенностях писем он оставил на потом и просто сунул несколько самых интересных свитков под куртку. Всё остальное сложил на место и поставил ящик туда, где он стоял раньше.

Единственное, что его смущало – он не был уверен, достаточно ли переписок для каких-либо обвинений. В конце концов, письма не так уж трудно подделать, зато очень трудно объяснить, как они у тебя оказались. Значит, для гарантии нужно найти ту самую вещь, которую получил Саддиат от северян.

То, что вещь спрятана внизу, Платон не сомневался – во всем доме не было ни одной «комнаты с сокровищами». Были сундуки с тканями, коврами, посудой, бочки с маслом, но нигде не было ни монет, ни украшений, ни серебра, ни чугуна.

***

Платон спустился в подвал. Решетка люка к большому удивлению оказалась незаперта. Внизу оказался короткий темный коридор, поворачивающий вбок, а из-за поворота появлялись отблески пламени.

Здесь был запах сырости и еще какой-то непонятный, напоминающий то ли хлорку, то ли металлические опилки. Стены подвала были выложены обожженным кирпичом, но со временем покрылись какой-то неприятной слизью, земля под ногами тоже была влажной – не хватало доступа свежего воздуха. Если это сокровищница, то тут вполне могут быть ловушки. Платон со вздохом активировал Полумрак. В голове раздался свистящий полушёпот.

«Тсссс. Скрываемся в подвале, чтобы не заметили? Или наоборот, пробираемся внутрь? Тише, тише, нужно ступать осторожно, тише шелеста травы. Впереди ловушек нет, но кажется, будто что-то не так.»

Платон медленно двинулся впёред, стараясь не шуметь. К его удивлению, голос не пропал, а остался, даже когда он повернул вбок и увидел саму сокровищницу. Большая металлическая решетка, у входа две ниши: одна со статуей, в другой слабо горит жаровня. А за решеткой была целая куча всего: сундуки, на веревочках связки темных металлических колец, тускло блестящие серебряные кубки, шкатулка, украшенная драгоценными камнями, несколько мечей.

«Сокровища. Целое состояние. Этот Садиатт слишком щедро оставил тут всё. Ещё и статую внутри поставил. Пафосно.»

Платон подошёл ближе, взглянул на статую, та очень реалистично изображала мужчину, опустившего меч, с суровым лицом, одетого в кольчугу и шлем на манер викингов. Ни дать ни взять – гордый завоеватель. При всём этом статуя явно отличалась от тех, что встречались в городе – они казались идеализированными, эта же была какой-то дотошно реалистичной, словно скульптор решил изобразить человека таким какой он есть, без прикрас.

«Чудно, но статуя нас не услышит. Взгляни на решетку, а то стоит поспешить.»

«Почему ты не исчезаешь, как все остальные голоса?»

«Голосса? Они много болтают, я говорю меньше, живу дольше. Просто.»

Платон подошёл к решётке. Металл на вид крепкий, даже ржавчиной не покрыт, несмотря на влажность. Дверь закреплена на петлях и заблокирована цепью, с навесным замком. Платон дернул за прутья – не открывается, держится надежно.

«Сстой! Сердцебиение. Где-то рядом. Вслушайся.»

Платон замер. Он не слышал ни шагов, ни движения, ни тем более сердцебиения.

«Обернись! Быстро!»

Платон резко развернулся – статуя внезапно ожила и приобрела цвет, воин смотрел прямо на Платона и уже поднимал меч.

«Что делать-то теперь?»

Ответа не было, голос исчез.

Платон резко рванулся влево, уходя от удара, меч с хлюпом царапнул землю. Статуя двигалась медленно, но с каждой секундой её движения становились всё более плавными и напоминающими живого человека. Воин повернулся к Платону, заслонив собой решетку, и шумно выдохнул.

Платон обернулся назад – бежать бессмысленно, он не успеет вылезти наверх и сбежать из дома, не подняв шум. Значит, придётся драться, но грубая сила тут не поможет. Что он сделает с ножом против кольчуги и меча?

Тем не менее, он выхватил нож и встал в стойку. Воин взял меч в обе руки и стал сокращать расстояние. Они вглядывались друг в друга.

– Кто ты такой? – тихо спросил Платон.

Воин открыл рот и издал странный сипящий звук. Потом помотал головой и бросился в атаку.

Меч проскользил над головой у Платона, царапнув каменную кладку. Из приседа он попытался броситься с ножом на противника, но меч снова летел в него.

Отступление, шаг назад по скользкой земле. Глаза воина внимательно следили за каждым его движение. Шаг в сторону – меч снова летит так, что приходится прижаться в стене. Размашистые, мощные удары, но при том быстрые – проскочить не получится.

Воин приблизился ещё на шаг. Взмах меча, звон металла об камень. Платон продолжал отступать, а противник усилил напор – удар следовал за ударом, так что парню едва удавалось уходить от них. В голове внезапно зазвучал голос. Тот самый, что он услышал в самый первый раз, в пустыне. Связность.

«Это всё же человек, а не статуя. Он дышит, его сердце бьется – его можно ранить. Нужно найти способ приблизиться к нему и убить. Единственный путь.»

«Что мне делать?» Платон уже тяжело дышал, а вот его противник оставался спокоен.

«Отступай. Позади тебя поворот, примрено в трех шагах. Дай ему провести атаку, зайди за поворот и атакуй сбоку. Главное – чтоб он увлекся, сократил дистанцию. Ты – тот, кто ты есть, используй свою цельность. Он безмолвный слуга, а у тебя есть цель. У него тут мало пространства для замаха, используй это.»

Легче сказать, чем сделать. Меч зацепил куртку Платона, легко прорезав материю. Шаг назад. На лице воина возникла ухмылка. Ещё один удар, такой, что разрубил бы его от плеча до пояса, если бы он не шагнул в сторону и назад. Действительно, Платон заметил, что воин может делать замах только под определенным углом, фактически стоя у стены – слишком узкий коридор, слишком низкий потолок. Воин сделал выпад впёрд, Платон шаг назад и прижался к стене. Движение воздуха дало понять, что поворот прямо за спиной. Воин снова замахнулся, целясь в плечо.

Платон быстрым движением отступил за поворот, прижавшись к стене, меч со звоном раздробил каменную кладку, в сторону полетели крошки. Резкий рывок впёрёд, опереться на предплечье мечника, вонзить нож под рёбра.

Клинок звякнул о кольчугу, мечник же, разворачиваясь, впечатал локоть Платону вбок, толкая его обратно к решетке… Он со свистом выдохнул, едва не подскользнувшись на земле. Воин развернулся, направив остриё меча на Платона. Теперь они поменялись. Сзади в десяти шагах была решетка, вперед мечник.

Воин провёл несколько ударов, заставляя Платона снова отступать. Последний удар оставил царапину на плече, в том месте, где куртка разошлась. Чёрт подери, ничего не выходит. Он даже не успеет вызвать навык, слишком быстро всё происходит.

Ещё шаг назад, снова брызги камня. Что можно сделать? Опрокинуть жаровню? Не поможет, воин просто отступит и дождётся, пока сюда придёт кто-то ещё. Нет, нужно другое решение.

Он сместился к противоположной стене, дабы помешать воину делать замах. Мечник вместо этого сделал очередной выпад, Платон ушел в сторону, снова дернул мечника за руку и ударил ножом по левой руке. Мечник пнул его по голени так, что аж в глазах потемнело. Потом перебросил меч в правую руку и начал замахиваться.

В этот момент Платон, который пытался увернуться, подскользнулся всё-таки на чертовой земле. Падая, схватился за колени воина, тот закачался, удар прошёл слишком высоко.

Платон вонзил кинжал воину в ногу. Ещё раз, ещё раз, так чтобы брызнула кровь, прямо в бедро, в надежде попасть в артерию.

Мечник издал жуткий сипящий свист и яростно начал размахивать мечом. Платон, как таракан, отползал, не пытаясь даже встать. Очередной удар прошёл по его икре, оставив глубокую рану.

Он почувствовал позади решетку и с силой пнул жаровню. Жаровня закачалась, воин поднял меч, намереваясь вонзить его в живот Платона.

Защищаться нечем. Единственный путь.

Он снова пнул жаровню и на этот раз она опрокинулась. Пылающие угли полетели вниз и в стороны, осыпаясь на лежащего Платона, на ноги воина, с шипением затухая во влажной земле.

Воин издал свистящий звук и отступил, пытаясь рукой с мечом стряхнуть с себя угли. Вторая рука безвольно повисла, его штаны обильно пропитались кровью. Платон увидел, что на лбу у мечника проступил пот.

Отлично, нужно только тянуть время.

– Эй, слушай, может поговорим, – попытался сказать, Платон, обжигая руки об угли, которые стряхивал с одежды.

– Ээээхссс, – выдал воин и сжал меч в руках.

– Ну и ладно, не хочешь говорить и не надо.

Платон упёрся спиной в решетку и поднялся на ноги.

– Давай уже, нападай.

Большая часть углей затухла и коридор практически погрузился в темноту, видно было только дорожку из тлеющих огоньков на земле. Платон уставился на них.

Яростный вздох откуда спереди. Часть угольков слева потухла, Платон резко бросился впёрёд и направо, ударившись об землю. Грязь брызнула ему в рот и глаза, но это было уже неважно. Он вслепую начал резать и колоть. Попал во что-то теплое и плотное и продолжил тыкать ножом. Меч больно ударил его плашмя по плечу, раздался свист и его противник упал на колени.

Не медля, Платон поднялся на колени сам, схватил мечника за волосы и воткнул нож ему в шею. Руки залило чем-то теплым, противник задергался и тут же обмяк.

Платон приземлился задницей во влажную землю, облокотился на спину. Сердце колотилось как бешеное, но он был жив. Даже никаких критичных ран. Он вызвал меню:

Связность 0/1

Трепет 1/2

Единство 0

Спекуляция 0

Расплав 0

Воля к мощи 1/1

Полумрак 0/1

Корреляция 0/1

Дух свободы 0/1

Черт, слишком много очков потрачено, а он даже не закончил. И ничего не обновилось. Логично – он ведь победил оппонента, только толку от такой логики. Что за система вообще, где ты становишься сильнее только если проигрываешь?

Поднялся – времени оставалось совсем немного, а теперь ещё и невозможно ничего разглядеть в сокровищнице. Ткнул воина носком сапога – однозначно мёртв, но для рефлексий сейчас не время.

Платон встал и побрёл к выходу, залез по хлипкой лестнице. Кое-как протер сапоги, оторвав рукав рубахи – лишние следы в доме ни к чему. Наверху нашлась ещё одна жаровня, он с трудом поднял её и стараясь не шуметь, спустил вниз. Времени оставалось всё меньше, еще и неясно, сколько на самом деле занял их бой, субъективно будто бы десяток минут, но в реальности всё могло длиться как несколько секунд, так и полчаса.

Установив жаровню, он взглянул на замок, потом поднял меч бывшей статуи, вонзил его между звеньями и надавил, словно на рычаг.

Ему пришлось приложить практически весь свой вес, чтобы в какой-то момент цепь лопнула и Платон снова полетел в грязь. Отряхнувшись, он зашёл в сокровищницу.

В сундуках было серебро, медь, немного золота. Кое-какие украшения. Чертовски много денег, которые ничего не доказывают, как и стальные мечи, которые можно купить в любого торговца на севере. Несколько кольчуг тоже вряд ли были уникальным товаром. Зато в углу обнаружилась стойка, прикрытая грубым полотном, а уже под ним оказалось кое-что интересное.

На стойке стояли латы. Не полноценный латный доспех, конечно, но всё же. Шлем, напоминающий ведро, латные перчатки, поножи, огромные налокотники и наплченики, но самое главное – это латная юбка из четырёх полос и кираса с отдельным набрюшником. Да, есть уязвимые места, крепления сомнительные, но это совершенно другой уровень по сравнению с кольчугой или бронзовыми кирасами, которые встречались у солдат, виденных ему. И уж тем более, короткие мечи и копья для воина в такой броне едва ли страшны, разве что если с целой толпой столкнется.

С учетом местных технологий, это почти наверняка вершина кузнечного мастерства, стоящая, как половина этой сокровищницы, и вряд ли её сделали здесь. Вполне тянет на взятку.

Одна беда – утащить эту штуку никак не получится.