Текст книги "Гнозис. Чужестранец (СИ)"

Автор книги: Иван Элейский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Платон мысленно выбрал «Воля к мощи». Соответствующий сегмент кольца заполнился голубым светом, и ноль сменился единицей. Больше ничего – никаких спецэффектов, ощущения не изменились, голос в голове не появился. Решив не тратить очки на тесты, он пошёл осмотреться.

Амалзия стояла у своей повозки и тихо разговаривала с двумя караванщиками. Её спутанные волосы торчали в разные стороны, одежда была измята – издержки нервных последних дней – но она всё равно была очень красива. Была в ней какая-то внутренняя энергия, словно под маской усталой женщины скрывается безумный берсерк, жгущий врагов в диком танце. Платон дождался, пока кочевники уйдут, и подошёл к ней.

– Как люди?

– Привыкают потихоньку. Недовольны тем, что пришлось платить за вход, но все понимают, что нам нужна эта ночь отдыха. Нужно пополнить запасы воды, купить еды…

– И переварить произошедшее.

Амалзия потерла переносицу двумя пальцами.

– Да, и переварить произошедшее. Ты сказал хорошую речь, правильную. Наверное, был оратором или вождём в своем прошлом?

– Ну, можно и так сказать. Я занимался благотворительностью, работал менеджером… – он осекся, заметив непонимание в глазах девушки, – короче, я занимался тем, что распределял ресурсы между нуждающимися, и убеждал очень богатых людей отдать деньги ради помощи очень бедным.

Амалзия тихо засмеялась.

– Ну, местных богатых ты не переубедишь! Так что придётся искать другую работу. Ты думал, чем займешься, когда прибудешь в Псайкру?

– Я пока плохо понимаю, как тут вообще всё работает, а уж до своего места в мире мне совсем далеко. Попробую помочь людям, знания везде ценятся. Караван отправится дальше на север?

– Мы отдохнём немного, потом двинемся дальше. Некоторые останутся там, перепродадут железо местным или сядут на миектский корабль и поплывут в полисы запада. Но северяне больше платят, при том железом, а не золотом, так что большинство двинется на север.

Платон почесал повязку – раны ужасно чесались. На привале ему удалось более или менее привести их в порядок, очистить и перебинтовать, но уверенности, что всё обойдётся, не было. Оставалось надеяться, что в этом мире есть хоть какие-то лекари.

– А что там на Севере? Зачем им железо?

– Север – плохое место, – внезапно посерьезнела Амалзия, – с тех пор, как появился Сурт. Лорд-протектор.

– Ты оттуда родом?

Она кивнула.

– Когда-то очень давно я там росла. Но возвращаюсь только ради денег и только на время.

– А почему они скупают железо дороже, чем полисы? Разве на юге не более развитые государства?

Она скривилась, словно от неприятных воспоминаний.

– Еще до того, как я родилась, так и было. Но с тех пор Сурт объединил всех северян в огромную империю, от которой полисы трясутся в страхе. Потому что пока южане тряслись над своим наследием, северяне научились плавить металл, который потом продают южанам за огромные деньги. Настоящий металлический меч, а не как попало перекованный металлический лом, – она кивнула на ближайшую повозку, – стоит целое состояние, а они делают их партиями.

Нехорошие подозрения закрались в голову Платона.

– Этот Сурт. Он ведь не отсюда?

– Он такой же, как и ты.

Амалзия сплюнула на землю. Пока Платон пытался осмыслить услышанное, она отвернулась и ушла к какой-то из групп, разбивающих лагерь. Он не стал её останавливать.

Глава 6

Ситуация была непростой, но хотя бы кое-что прояснилось. Попаданцы тут были и раньше, как минимум, двое. Но из-за Сурта им всем угрожала опасность. Неясно, что именно он сделал, но южане, видимо, сильно боятся, что ещё одного лорда-протектора их тесный мирок не выдержит.

Помимо этого много вопросов вызывала личность самого Сурта. Кто он такой? Чего хочет? Почему не короновал себя императором, как сделало бы большинство? И самое главное: представляет ли он угрозу?

Из размышлений Платона выдернул какой-то человек. Не кочевник, обычный человек в грязных лохмотьях, через которые были видны страшные шрамы. Он подбежал к их группе, шедшей к источнику воды, и схватил Платона за край рубашки.

– Помогите, прошу, помогите, я не хочу здесь, – его губы тряслись, а говор был сбивчив, – умоляю, я могу заплатить, только спасите меня.

Платон остановился и повернулся к человеку. В глазах его блеснула надежда, но они тут же округлились в ужасе, увидев кого-то позади Платона.

– Отойди, чужак, – прогремел грубый голос.

Платон обернулся. Сзади стоял мускулистый кочевник с плетью. Вид у него было гневный. Человек тем временем прятался за спиной Платона.

– Отойди, Платон, – нервно произнёс Лаз.

– Разве в этом городе не запрещено носить оружие? – уставившись на кочевника, сказал Платон.

Плеть угрожающе изогнулась, а местный надсмотрщик оскалился.

– Ты хочешь забрать мою собственность, чужак? Меня зовут Нарт киб’Брок и это мой раб, а ты стоишь между ним и мной.

Платон не сдвинулся с места. Раб сзади трясся от страха. Лаз встал между Платоном и Нартом киб’Броком.

– Пойдём! – Практически прошипел Лаз, – у них свои правила. Не лезь сюда. – Он повернулся к кочевнику. – Извини, друг. Он перегрелся на солнце и с тех пор иногда немного теряется.

Платон всё так же стоял на одном месте.

– Пойдём! – Лаз взял его за плечо и начал тащить в сторону.

– Умоляю! – крикнул раб.

Плеть взвизгнула в воздухе, оставив на плоти кровавые борозды. На лице кочевника цвела улыбка, по лицу раба стекал ужас, Платона тянули дальше, а он сжал челюсти и с ненавистью смотрел на кочевника. Лаз торопливо тянул его дальше.

– Пошли! – Шипел он в ухо Платону, – мы и так отстали от остальных.

– Они, что, держат рабов? – отстраненным шепотом произнёс Платон.

Лаз нервно выдохнул воздух.

– Да, держат. Рабов держат везде. Не знаю, как было там, где ты жил раньше, но тут дерьмо случается.

Он отпустил плечо Платона, тот уже шёл вперед, лишь иногда оборачиваясь назад, хотя ни раба, ни кочевника уже не было видно – скрылись где-то между палаток.

– Омерзительно, – прошептал он одними губами.

***

Источник представлял собой небольшой пруд, окруженный финиковыми пальмами и персиковыми деревьями. Как ни странно, палатки стояли немного в стороне от густой растительности. Лаз сказал, что они стараются не вытаптывать растительность, чтобы сохранить оазис целым и плодородным, поэтому ходят сюда только за водой и плодами. Кочевники выращивали персики, финики и инжир, но сейчас ничего из этого еще не созрело.

Платон наблюдал разговор худощавого молодого караванщика, носившего черные волосы заплетенными в косу, и одного из местных – спокойного краснолицего, завернутого в огромную хламиду.

– Воды хватает на всех?

– Да. Источник богат водой, а нас здесь не столь много. И мы все понимаем, что не стоит брать больше, чем нужно. Это позволяет поддерживать жизнь в этом прекрасном оазисе.

– И никто ни разу не пытался захватить его?

– Захватить? Нет, не думаю. Для любого из Народа оазисы священны – никто не совершит убийства возле воды, кроме абсолютных безумцев. А вы? Никто из вас так далеко не забирался. Пришлось бы тянуть сюда армию, а ради чего? Для вас вода такой ценности не имеет, дальше в пустыню вы не уйдете. Это наша земля, не ваша.

Рабство оказалось неприятным сюрпризом. То есть, конечно, Платон понимал, что в мире на такой уровне развития будет рабство, но не думал об этом, пока не увидел вживую. Дерьмо. Он ненавидел рабство практически на клеточном уровне – перед глазами вставали картины людей, истощенных, избитых, которые убивались на незаконных каменоломнях, а еще чертовы дети, та комната с детьми, которые оказались никому не нужны. Всё это отпечаталось в памяти намертво и вызывало отвращение.

Нужно остановиться, выдохнуть. Откалибровать свои мысли, обдумать ситуацию. Понять, что всё не так плохо. Рабство было, есть и будет и не всегда оно настолько чудовищно. Он не может это исправить, изменить что-то, а в его восприятие вмешивается эмоциональное искажение – травматический опыт прошлого. Нельзя позволять ему управлять твоими действиями, иначе не удастся прожить в этом мире достаточно долго. Разве не этого ему хотелось, чуть дистанцироваться, чуть спокойней пожить, подальше от чужой боли и страха?

– Эй, Платон, – Лаз мягко тронул его плечо, – твой бурдюк заполнился.

Бурдюк и правда был наполнен водой. Платон вытянул его и отошёл в сторону, пропуская Лаза пополнить запасы воды. Тот взглянул на него с сочувствием, как смотрят на сошедших с ума.

– Откуда у вас рабы? – подошёл Платон к кочевнику в хламиде.

Тот удивленно уставился на него, потом ответил:

– По-разному. Рабами становятся те, кто не может заплатить долг. Иногда рабов привозят ваши караваны, иногда Народ гонит рабов. Какое тебе дело до них, чужак?

– Это правда? – сказал Платон. – Человеческие караваны продают своих в рабство?

– Иногда, – пожал плечами караванщик с косой, – в основном те, кто гонится за деньгами, но слишком боится идти на восток, в руины. Раньше продавали северян пойманных, но сейчас они все больно деловые стали, так что их просто облагают пошлинами или типа того.

– А тот человек, что схватил меня по дороге сюда, что он сделал?

– Раб Нарта? – переспросил кочевник. – Он украл фрукты. Ему предложили выбор, он сам выбрал рабство. Вечно пытается сбежать с каждым караваном, словно не понимает, что грозит любому за помощь рабу.

– И что же это?

– Тот же выбор, что стоял перед ним – рука или свобода. Кто же согласится заменить собой раба или отдать за него руку?

На обратной дороге Платон разглядывал палатки. Бурдюки с водой были приятной тяжестью, но инцидент с рабом отягощал душу. Игорь как всегда появился внезапно.

– Приуныл от местного упадка? – с уже привычной усмешкой спросил он.

– Тебя никогда не одолевали сомнения? – с кислой миной на лице ответил Платон вопросом на вопрос.

– В смысле?

– Насчет будущего. Ну то есть, во всех этих историях про путешествие в другой мир, герои обычно меняют мир, всех спасают, решают чужие проблемы и так далее. Вот ты тут не один год провёл, а что дальше?

Игорь пожал плечами.

– Слышал про Сурта, предводителя северян?

– Амалзия говорила, да.

– Ну вот у него жизнь как в книжках, только половина мира его ненавидит, а вторая половина восхваляет, а втайне уже планирует, как поделить его империю. Думаю, это лучшее, чего можно добиться.

– А ты сам? Чего ты хочешь?

Игорь снова натянул непроницаемое выражение лица.

– Я? Это неважно. Главное приключение моей жизни уже в прошлом, а это всё просто затянувшийся эпилог. Остальное тебя не касается. Вопросы?

Платон помотал головой. Ночь подступала к лагерю, загорались костры, а в поселении светились маленькие фонари вкопанные в песок. Лаз стоял на коленях возле небольшой пальмы и молился. Когда он встал, то увидел, что Платон стоит неподалеку и смотрит на него. Он нахмурился и подошёл ближе.

– Что-то случилось?

– Нет, – ответил Платон, – просто странно. Ни разу не видел, чтобы тут кто-то молился. Думал, что здесь и вовсе нет религий.

– Есть, конечно, – рассмеялся Лаз, – все верят в разное, конечно, но как без веры? Считать, что мир появился из пустоты и катится в пустоту, а всё вокруг бессмысленно?

– Да, но почему тогда никто не справляет религиозных обрядов?

– Большая часть каравана, кроме Юфуса и его парней, воспитаны в традициях Церкви Единства, у них довольно мягкие порядки. Приноси жертвы – и всё тебе простится. Они будут замаливать свои грехи, когда доедут до дома.

– А ты?

– Я экзаннит. Наша вера… более суровая. Полагаю, Господь простит меня за то, что я не молился в пустыне, но когда есть возможность, то нужно это делать обязательно.

Платон замолчал, взглянув во тьму. Страшно, дико.

– А ты веришь в Бога, Платон? Что заставляет тебя двигаться дальше?

– Я… – Платон задумался. – Не знаю, наверное, я верю в людей, в то, что нужно стремится сделать мир лучше, но в высшие силы я никогда не верил. Идея, что есть кто-то, кто управляет всеми нами, казалась сомнительной. Но после смерти и воскрешения я сомневаюсь. Возможно, всё сложнее, чем казалось.

– В том, что случилось с тобой, однозначно есть божественный промысел, – абсолютно серьезно сказал Лаз, – как и во всем, что происходит в мире. Но твоя судьба – это истинное чудо, которое случается с единицами. Не растрать его впустую, будь благодарен за это. Я бы не поверил в твою историю, если бы не слышал о других таких.

– Твоя правда. Ты извини, хочу еще кое-что сделать перед сном. Еще поболтаем до отъезда.

***

Платон прокрался в темноте к повозке с оружием. Стараясь не шуметь, он аккуратно отложил мечи и копья и обнаружил острый стальной нож с деревянной рукоятью. Обмотав оружие какой-то тряпкой, он сунул его за пазуху и двинулся в палатку к себе.

Амалзия пыталась расчесать волосы редким гребнем, но без особых успехов. Она кивком поприветствовала Платона и продолжила, не обращая на него особого внимания. Он улегся, накрылся одеялом и погрузился в неглубокую дрёму.

Проснулся он через несколько часов, на улице еще было темно. Амалзия тихо сопела, Платон тихо натянул сандалии и вышел на улицу. Было прохладно и свежо, костры давно потухли, но глаза быстро привыкли и контуры удавалось разглядеть без особых проблем. Он двинулся в поселению, стараясь не шуметь. Подкравшись к шатрам кочевников, он произнёс «реза» и во всплывшем меню выбрал «Дух свободы». Зазвучавший голос был звонким и бодрым, отдающим слегка безумным оптимизмом.

«Хочешь освободить человека? Отличная идея! Насколько вижу, лагерь особо не охраняется, так что сбежать можно будет без проблем, если только кто-то не проснётся и не пойдёт отлить. Осталось две проблемы: как-то провезти человека в караване, чтобы вас не обнаружили, и найти его перед этим. Со вторым всё просто, через три палатки, если повернуть направо, будет клетка, в ней сидит мужчина. У тебя же есть нож? Они делают веревки из растений, такие не удержат нас. А дальше бежим, быстро и далеко.»

Платон не стал задавать дополнительных вопросов. В указанном месте оказалась клетка из деревянных палок, связанных грубыми веревками из высушенных стеблей. Внутри прямо на земле спал тот самый мужчина, схвативший его за рубашку. Платон тихо дотронулся до него, просунув руку через решетку. Тот дернулся и издал стон. Платон зашипел и прижал палец к губам.

– Я тебя вытащу, только тихо.

Он резанул по веревкам на нижней палке, они легко рассыпались на волокна. Повторил то же действия с остальными узлами, но понял, что так придётся половину узлов на решетке посрезать, чтобы сделать достаточно большую дыру. Мужчина в темноте поманил ему рукой и показал пальцем на другую сторону клетки. Там было сделано что-то вроде калитки, крепко привязанной к остальной решетке. Черт, и как он сразу не заметил?

Дверь была закреплена теми же веревками – голыми руками распутать такие узлы сложно, но под ножом они практически рассыпались. Видимо, никто не рассчитывал, что у кого-то в поселении окажется лезвие. Абсурд какой-то.

Удалось приподнять дверь и мужчина тихо выполз. Платон аккуратно прислонил дверь обратно, и поманил его в сторону. Они двинулись вдоль палаток через поселение. В тишине были видны контур крадущегося впереди мужчины. Он ощутимо хромал на правую ногу и затравленно озирался. Платону показалось, что он дернулся даже раньше, чем прозвучал окрик.

– Кто там?

Раб рухнул на землю, заложив руки за голову. Платон успел сделать шаг и оказался за большим камнем. Послышались медленные шаги.

– Кто крадется в темноте? Покажись!

Высокий, метра два ростом, кочевник шёл сюда. Он был в одной набедренной повязке – видимо, вышел отлить. Направлялся он в сторону лежащего раба, который даже не пытался уползти, зато очень талантливо притворялся мертвым, если не считать того, что его заметно потряхивало. Платона кочевник, судя по всему не заметил.

– Если ты друг, то выходи, поговорим, а если враг, то прятаться в тенях не поможет! – громко сказал кочевник и тогда заметил лежащего на земле мжучину.

– Раб Нарта?! – воскликнул он. – Ты снова пытался сбежать.

Черт, он сейчас схватит и потащит его обратно в клетку. Это убьет все шансы вытащить этого человека отсюда, если не убьет его самого. Нужно было принимать решение прямо сейчас.

Платон активировал «Волю к мощи». Мощный гортанный голос, с властными переливами зазвучал в голове.

«Наконец-то. Давно, мать твою, пора. Разорви эти мразь. Он нас не видит, не ожидает, что мы с ножом. Высокий ублюдок даже не поймёт, когда ты вонзишь этот нож ему под ребра. Бей справа, зажми рот, чтобы не слышать свиной визг. Потом удар в горло, не режь, просто бей, бей, БЕЙ! Три шага и ты рядом с ним, удар с рывка! Резня, мать твою!»

«А что потом, когда он умрёт?»

«Какая нахрен разница? Весь мир – это деревянный сарай, а ты – заправленный огнемет. Покажи этим ублюдкам, чего мы стоим.»

Дальнейший монолог прервался жутковатым смехом.

Платон рванулся вперед. Вдох, три прыжка. Кочевник не успел даже обернуться, когда нож с хлюпаньем вошёл ему под ребра. Он издал свистящий хрип и попытался схватить Платона, но тот выдернул нож обратно. Выдох. Вдох. Стон кочевника, слишком громкий. Парень трижды вонзил нож ему в горло, кровь брызнула в лицо. Снова придётся искать новую одежду. Неуместная мысль.

Платон придержал оседающего кочевника и обернулся. Сердце медленно успокаивало свой ход. Мужчина трясся на земле, уставившись в землю. Кажется, он даже не заметил, что произошло. Платон подошёл к нему и тронул его за плечо. Тот всхлипнул:

– Пожалуйста, не надо!

– Тихо! Это я, – шепотом произнёс Платон, – помоги мне, только быстро.

Мужчина встал, огляделся вокруг. Когда он увидел мертвого кочевника, то не сдержал стон.

– Теперь нас точно убьют!

– Заткнись и помоги оттащить его, – жестко оборвал его Платон.

Платон взял тело за ноги, раб схватился за подмышки. С трудом они начали тащить его в сторону от лагеря. Примерно минут через 15 оба уже сбили дыхание – кочевник оказался на удивлением тяжелым.

– Где можно спрятать тело?

Мужчина с удивлением посмотрел на Платона.

– Спрятать? Это же пустыня. – Он показал рукой на расстилающуюся до горизонта равнину, прерываемую только редкими кустиками и камнями. – Куда же тут спрячешь?

Вокруг были просторы досуха выжаренной травы, а взгляд на плоский горизонт давал понять, что земля тут состоит из бурой пыли и соли. Через полчаса должно было начать светать, так что им нужно было как можно быстрее разобраться с проблемой. С двухметровой краснокожей проблемой, заливающей кровью землю.

С тяжелым вздохом, Платон снова активировал систему. Что использовать на этот раз? Попробуем Трепет, вроде как он неплохо замечает разные детали.

«Застывший зной. Выцветшее от жара небо. Фиолетовые тени медленно стекают по огненным полям. Они знают, что не могут оставить тело вождя в пустыне, знают, что не могут позволить кому-то найти его. Но сжечь плоть им не хватает духу. Они находят пещеру и прячут там тело, когда одного из них кусает змея и тел становится два. Никто из них вымолвит ни слова об этом»

Снова то же ощущение, будто смотришь на мир с высоты птичьего полёта. Головокружение до тошноты. Запах смерти, шуршание ползущей змеи, безумный дневной жар пустыни. Платон моргнул, возвращаясь в реальность. Вокруг всё еще холодная ночная пустыня, но теперь он знает, что делать.

– Пошли. У нас мало времени.

Мужчина кивнул и снова взял труп за плечи – он так привык подчиняться, что уже и не задумывается об иных вариантах.

Под жухлым кустом они остановились, и Платон начал рыть землю руками, повинуясь какому-то непонятному импульсу. Вскоре он наткнулся на камень, очистил его от песка, подозвал бывшего раба. Вместе они сдвинули камень.

За ним открылся проход, дохнувший тяжелым смрадом. Узкий, так что взрослый человек с трудом пролезет. Что внутри – не видно, слишком темно. Платон крикнул внутрь – судя по эху, там было пространство. Он кивнул своему невольному сотоварищу и они принялись заталкивать тело в норму. Плечи никак не пролазили, хотя они с силой давили на него.

– Надо сломать ему плечо, тогда пролезет.

Мужчина уставился на него с непониманием.

– Как сломать?

– Нужно сломать ключицу, тогда плечо удастся завернуть внутрь и он пролезет. Нора круглая, его нужно тоже скруглить. Типа того.

Бывший раб словно завис, уставившись в пустоту.

– Эй, эй, ты чего, – Платон отпустил тело, подошёл к человеку и легонько встряхнул его, – ты в норме?

Тот мотнул головой.

– Слушай, тебя как зовут?

– Криксар, – прошептал тот.

– Криксар, послушай меня. У нас очень мало времени. Если хочешь спастись, нужно разобраться с телом, а потом спрятать тебя. Иначе нам обоим крышка. Понимаешь?

Тот неуверенно кивнул головой.

– Вот и договорились. Разберемся с делом, а потом решим остальные вопросы. Держи его, упрись коленом вот сюда.

Платон порылся в песке, нашёл более или менее крупный камень, нащупал у кочевника ключицу и с размаху ударил камнем по ней. Раздался неприятный хруст кости, плечо свободно заболталось.

– Вот и всё, считай, почти закончили.

Над пустыней начали появляться первые лучи рассвета.