Текст книги "Гнозис. Чужестранец (СИ)"

Автор книги: Иван Элейский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Игорь перемещался быстро: удар в правый бок, пинок в колено, заблокировать выпад противника, ударить левой рукой в лицо, добить ударом в шею. Последовательность прервалась на третьем пункте – удар оказался обманным. Лучник уронил нож из схваченной руки и тут же схватил его другой рукой, после чего ударил Игоря в живот.

Под одеждой проступила кровь, но Игорь только крякнул и с силой оттолкнул противника, оставляя его нож себе. А потом бросился за ближайшее дерево и исчез.

Платон теперь тоже едва успевал отходить. Большая часть ударов Бутча предназначалась Лазу, но периодически он пытался зацепить и Платона. не давая ему даже отойти в сторону. Виски пульсировали, сердце выбивало барабанную дробь, желудок сжался в комок.

Он оступился и за этим тут же последовал удар – северянин ударил его ногой, мечом отбивая удар Лаза. Платона впечатало в дерево с огромной силой, внутри что-то жалобно затрещало. Он опустился на четвереньки, потеряв свою палку, на секунду дезориентированный пытался оглядеться.

И увидел то, от чего тут же выбрал спекуляцию, даже отбросив свои привычные раздумья по любому поводу.

Редди стоял боком к реке и держал неизвестно откуда взявшийся лук с наложенной на тетиву стрелой. Его левое плечо было залито кровь, на скуле расплывался тяжелый синяк.

– Знаешь, я не могу тебя видеть, но всё ещё могу услышать, – его лицо прорезала злорадная ухмылка.

Лучник прикрыл глаза, потом резко развернулся в сторону реки и выпустил стрелу. Платон не видел и не слышал ничего, но был уверен, что Игорь там, прямо на пути. В голове его раздался переливчатый голос, отдающийся эхом и странными вибрациями.

«Как же интересно, сколько всего.»

«Мне нужно остановить чертову стрелу, я знаю, ты можешь» – почти прокричал мысленно Платон. Время, казалось, замедлилось, он явно видел стрелу, срывающуюся с лука, отпускающего тетиву Редди и вспучившуюся горбом реку.

«Стрела, стрела, стрела. Стрелы обычно не стоят на месте, но тут всё иначе. Кое-что припоминаю, да. Давай подумаем. Стрела прямо сейчас занимает равное себе положение. Значит, покоится. И какой бы момент времени мы ни взяли, стрела всегда занимает равное себе положение. То есть покоится. А раз она покоится в каждый момент времени, то невозможно вообразить такой момент, в который она совершает движение. Значит и сейчас эта стрела покоится. Иначе получилось бы, что в какой-то момент она уже не занимает равное себе положение, но и не оказалась в другом положении, ведь мгновенно она сменить его не может.»

Где-то в глубине черепа, прямо за глазницами словно натянулась какая-то струна, будто мышцу свело судорогой. От вида реальности замутило, так что Платон закрыл глаза.

И внезапно всё стихло.

Где-то на фоне бурлила река, шумел ветер, трещал огонь, но остальные звуки битвы словно исчезли.

Платон открыл глаза.

Бутч и Лаз оба опустили мечи и округлившимися глазами смотрели на Редди. Редди выронил лук и смотрел прямо перед собой, а в трех метрах перед ним замер вполне видимый Игорь.

Прямо напротив его лба в воздухе зависла стрела. Абсолютно нормальная, ни на что не опирающаяся стрела просто висела в воздухе.

Игорь хмуро смотрел на неё, потом поднял палец и коснулся острия. На пальце проступила кровь и он рефлекторно облизал его.

– Ну и дела, – мрачно констатировал он.

– Он же обычным человеком должен был быть! – воскликнул Бутч, всё ещё пялившийся на стрелу.

– Да знаю я! Может это не он? – бросил Редди в ответ, поднимая с земли лук.

– Эээээ… – начал что-то говорить Лаз, но в этот момент вспучившаяся река наконец поднялась вверх и обрушилась на них огромной волной.

Платон закашлялся, выплевывая воду, которой он успел нахлебаться, и начал трясти головой, пытаясь избавиться от той же воды в ушах. Всё вокруг было залито после удара волны – о спину Платона бились капли, падающие с деревьев, словно начался дождь. Он поднял глаза и увидел Амалзию с Удильщиком.

Девушка стояла на одном колене, упершись руками в землю, словно бегун, и тяжело дышала. Мокрые волосы сбились в комок и жалко свисали вниз. Удильщик тоже выглядел потрепанным – его куртка почернела от пепла, а правая рука была ярко красной, словно её обварили. Тем не менее, он стоял прямо, делая какие-то пассы руками. За его спиной из воды выглядывали два гигантских щупальца из жидкости, которые медленно извивались, словно ища, что схватить.

– Ты всегда была слабой, Спичка. Поэтому и сбежала, – произнёс удильщик. – Пожертвовала своим другом и сбежала, чтобы злые одноклассники прекратили тебя обижать, да?

Амалзия зарычала, трава в двухметровом круге вокруг неё мгновенно вспыхнула.

– Ныаааа, – раздался крик где-то сбоку.

Платон перевел взгляд в сторону и увидел, как меч опускается на шею ползущего по земле Лаза. С хрустом он разделил позвонки, кровь брызнула во все стороны. Сердце Платона пропустило удар, он несколько секунд непонимающе смотрел на отделенную от тела голову своего товарища и на Бутча с огромным мечом в руках, покрытого кровью и грязью, тяжело дышащего.

Глава 22

Его затрясло от гнева, а внутри сердце снова застучало с бешеным ритмом, кровь побежала по сосудам и жилам, разгоняя по ниж внутренний жар. Взгляд затуманился, сейчас Платон видел только одно – противника. Он не успел спасти человека, но второй раз он не ошибётся. Воля к мощи.

«ООООООООООООО,» – взревел голос в его голове, – «я чувствую это. Вот теперь ты правда зол! Теперь ты покажешь им, что такое жестокость, что такое сила.»

Платон только сильнее сжал зубы.

«Правильно, не говори. Рывок вперёд, перекат, чтобы уйти от удара, схвати меч Лаза. Рубани это ничтожество, не вставая, когда он отшатнется, поднимайся и прыгай на него. Не дай ему опомниться.»

Платон оттолкнулся ногами, бросился вперёд, успевая заметить, как Бутч удивленно оборачивается и заносит меч для удара. Клинок просвистел над головой у Платона, когда тот откатился в сторону, на ходу хватая меч Лаза. Скользя в грязи, он нанёс размашистый удар по тому месту, где должен был стоять противник, но тот ловко отпрыгнул.

«Правильно, правильно, заставь его обоссаться. Руби с плеча, вкладывай всю силу, весь свой гнев, потому что он заслуживает кары.»

Голос уже не давал советов, а просто распалял его, но это уже было неважно. Платон ощущал ярость и силу в себе.

Он прыгнул вперёд в выпаде, но Бутч был готов, ответив ему тяжелым рубящим ударом сбоку. Клинки со звоном встретились, вибрация прошибла плечо.

– Убью-ю, – зарычал Платон.

Он ударил сверху вниз, потом слева, справа. Рубил и снова рубил, почти отбросив защиту, заставляя противника отступать назад. На лице Бутча промелькнуло что-то среднее между удивлением и страхом, когда меч Платона пробил его блок и зацепил плечо, оставляя на нём глубокую царапину.

Бутч сжал меч крепче, нанёс удар сверху, сбоку, снизу, но его противник легко отбивал их все. Платон ударил снова, оставляя глубокую рану теперь и на втором плече. Отпрыгнул назад, тяжело дыша, замер напротив Бутча. Тот с трудом держал меч двумя руками.

– Убью, – выдохнул Платон.

Мечи снова ударились друг об друга, они мелькали в воздухе, рассыпая блеск отражений закатного солнца. Платон ударил слева, резко дернулся назад, и тут же с силой рубанул справа, выбивая меч из руки Бутча.

– Убьююю, – то ли прорычал, то ли прошипел он.

Бутч начал отступать, неловко закрываясь руками, боясь повернуться спиной к противнику с блестящими черными глазами и безумной ухмылкой.

– Эй, погоди, – хотел было сказать он, но клинок врезался его в челюсть, разрывая щеку и отправляя зубы в полёт. Бутча отбросило в сторону так, что он только невероятным усилием воли удержался на ногах.

Мир горел. Меч стал невыносимо легким. Перед Платоном была серая тень из мяса, кровоточащая и воняющая страхом. Как и должно быть.

Мир полыхал и Платон, как язык пламени взвился над землёй, высоко поднимая меч своего павшего друга. Лезвие врезалось в бок едва стоящего человека, деля его на две части, но Платон выдернул меч обратно на четверти пути. Не хотелось спешить, хотелось карать.

Он сделал несколько шагов вокруг противника, ощущая волны ужаса, исходящие от того, потом снова взмахнул мечом. Тень попыталась закрыться рукой, но меч отсёк кисть, словно она была едва прикреплена к локтю.

Платон размахнулся и нанёс последний удар, отделяющий голову от тела. Кровь толчками продолжила выливаться из шеи, когда тело упало на мокрую траву.

Платон заоозирался вокруг, внутри появилось странное чувство пустоты, которое он отогнал, как назойливую муху. У него ещё была работа. В тридцати шагах отсюда ещё две тени боролись. Он с ними разберется.

Быстрыми скачками он побежал к двум теням. С большим трудом в одной он узнал Игоря, сцепившегося в клинч с другой непонятной тенью. Та быстро повернула голову, ещё до того, как он приблизился, ударила Игоря ногой в живот и отпрыгнула в сторону, уходя от меча, рассекшего воздух в том месте, где была голова тени.

Воспоминания всплыли в голове. Лучник, который больно хорошо слышит, вот он кто. Раз так, значит пусть послушает.

Тень бросила в Платона неизвестно откуда взявшийся нож и ушла в сторону от следующего удара. Игоря он снова потерял из виду. Что-то горело внутри Платона и весь мир полыхал снаружи. Только это имело значение.

Человек ударил его сбоку ещё одним ножом, уклоняясь так, словно он предугадывал удары, лезвие вошло куда-то в живот, липкое и теплое потекло где-то под одеждой. Неважно, огонь всё прижжет изнутри.

Платон отбросил меч в сторону и со всей силы ударил тень ладонями по ушам. Та согнулась в приступе боли и Платон тут же расплющил коленом её нос, наслаждаясь сочным хрустом. Он схватил противника за шкирку и отбросил от себя, наклоняясь, чтобы поднять меч.

Когда он его поднял, первая тень уже лежала на земле с ножом, торчащим из шеи, зато появилась вторая. Новый враг? Меч снова стал легким и Платон крутанул его в руках.

***

– Эй, парень, успокойся. Это я. Игорь, помнишь? – произнесла живая тень.

Платон озадаченно склонил голову. Огонь внутри чуть подутих.

– Зря ты переусердствовал с таким навыком. Так и с ума сойти недолго. – Тень говорила удивительно дружелюбно и спокойно, не делала резких движений, но внутри что-то всё равно клокотало и требовало крови.

И внезапно всё кончилось. Пальцы непроизвольно разжались, меч выпал из руки. Бок пронзила острая боль и Платон упал на колени. Внутри всё потухло и тут же пришла мерзкая сосущая пустота. Последние лучи осколков ударили ему в глаза и внезапно захотелось, чтобы всё это просто прекратилось и закончилось.

– Тише, парень, тише. Ты всё правильно сделал, всё нормально. Дыши только.

Платон послушно постарался дышать. От этого тут же замутило и голова закружилась. Контуры деревьев под глазами поплыли и он упал бы, но Игорь подхватил его и помог остаться на ногах. Он подвёл Платона к дереву и помог на него опереться. Шершавая кора царапала спину через разошедшуюещеся на спине рубаху.

– Вот так. Постой тут. А мне надо помочь закончить дело. – Игорь взглянул ему в глаза. – В тебе есть кость, парень, да ещё какая. Мало у кого есть понимание, как поступать правильно, и ещё у меньшего числа людей есть решимость это делать.

Он замолчал на секунду и потом сплюнул на землю.

– У меня вот есть только второе.

Потом Игорь развернулся и побежал в лес, туда, где пылал огонь.

Платон кое-как смог поднять голову и сфокусировать зрение. В той стороне всё было в пару, периодически из реки высовывались такие же щупальца. созданные из воды и били куда-то, ломая деревья и разбрасывая щепки, а с другой стороны вырывались струи огня, разбивавшие щупальца в пар. Платон морщась открыл меню, взглянул на него.

Связность 1/1

Трепет 2/2

Единство 0

Спекуляция 0/1

Расплав 0

Воля к мощи 0/1

Полумрак 1/1

Корреляция 1/1

Дух свободы 0/1

На глаза навернулись слёзы. Столько сил потрачено, но Лаз мертв. А теперь умрут Амалзия и Игорь в бою с этим насмешливым ублюдком в маске с зубами. А потом умрёт он сам. Он одними губами прошептал: «связность».

«Тише, тише. Всё плохо. Ты истекаешь кровью, но внутренние органы не повреждены. Ты перегрузил все свои мышцы, надорвано несколько связок. Это очень плохо. Нужно остановить кровотечение и спрятаться.»

«Нет. Я должен им помочь.»

«Вероятность твоей смерти в таком случае – больше 50 %. Ты не сможешь победить противника, тем более с таком состоянии.»

«Я должен им помочь.»

Платон сжал зубы, упрямо стараясь заставить свой мозг действовать так, как нужно ему.

«Хорошо. Хорошо. Нужно остановить кровь. Вытащи нож и замотай рану, как можешь. Я спазмирую мышцы живота, это пережмёт сосуд, но будет больно. Чертовски больно. Дальше придётся думать самому, но постарайся хотя бы не лезть в открытую.»

Платон со стоном вырвал нож из своего живота. Из глаз всё-таки брызнули слезы. Он кое-как сорвал с себя рубашку, разорвал её на куски и обмотал вокруг живота настолько плотно, насколько мог, стараясь закрыть рану.

С противоположной стороны струй огня становилось всё меньше, а к двум щупальцем наоборот прибавилось третье, которое постоянно делало куда-то между деревьями.

В тот же момент пресс свело чудовищной судорогой и Платона непроизвольно вырвало остатками рагу. Он вытер рот, с трудом поднялся на ноги и похромал на помощь своим товарищам.

***

Амалзия лежала на земле. Промокшая насквозь одежда прилипла к телу, правая рука повисла безвольной плетью. В десяти шагах перед ней всё так же прямо стоял Удильщик, а два щупальца удерживали в воздухе Игоря, который изо всех сил дергался и пытался вырваться.

– Помнишь, как ты подставила двух юных огнеметателей только чтобы никто не узнал о твоих планах побега? – его охрипший голос всё еще умудрялся сохранять насмешливые интонации. – Двух мальчишек вздернули из-за тебя.

– Да, – просипела Амалзия. – Так было нужно.

– Ага, а ещё было нужно бросить того безумца-проклятого, который решил вступить за тебя. Не знаю, чем ты его очаровала, может отсосала ему, может ещё, но он полез за тебя в самое пекло. – Удильщик рассмеялся. – А ты бросила его умирать.

– Иначе бы мы оба погибли.

Она с трудом поднялась на ноги и сжала кулаки. Слабая волна огня разошлась в стороны и потухла, не дойдя ни до щупалец, ни до Удильщика.

– О, ты всё ещё держишься. – Удильщик покачал головой, как будто с сожалением. – Уйди в мир иной с честью, признайся в том, что сделала. Даю тебе шанс.

– Пошёл нахер, ублюдок. Не тебе меня судить, – вскрикнула она, бросая в него сгусток пламени.

– Хм, но я хочу услышать, как ты наконец будешь честной с самой собой. Это ведь худшее наказание для тебя, предательница, – сказал он, отбивая сгусток огня пузырем воды, которые взорвались, создавая облако пара. – Раз ты не хочешь сама, я тебе помогу.

Щупальца сжались вокруг Игоря, заставив его закричать. Платон едва видел в образовавшемся от боя тумане, но слышал разговор, ещё сильнее ускорил темп, игнорируя боль в животе, которая требовала свернуться калачиком и лежать. Если он не успеет, то они оба умрут. Последние люди, которым он мог довериться в этом мире. Люди, которые пришли его спасать, хотя не были обязаны.

– Так, что, будешь говорить? – крикнул Удильщик. – Или мне выжать из этого говнюка все соки?

Амалзия с широко раскрытыми глазами уставилась на Игоря, зависшего в воздухе. Ребра мужчины трещали, конечности изгибались под неестественными углами, а из глотки рвался сиплый крик.

– Стой, – сказала она. – Я скажу всё, что хочешь.

– Хорошо, – Удильщик провёл рукой по собственной груди. – Начинай с самого начала.

– Я подставила двух мальчишек, чтобы они не рассказали о моем плане побега. Рассказала, что они воровали железо, и их вздернули. Они были невиновны. – Слёзы покатились у женщины из глаз. – Я убила своими руками стражника, который наткнулся на мой тайник. Я сожгла парня, который вечно шутил надо мной, потому что так я могла доказать свою силу. Никто из них этого не заслужил. – Она сорвалась на крик. – Доволен!?

– Нет, – качнул головой Удильщик. – Есть ещё.

– Я пыталась сбежать из плена людей которые учили меня, – каждое слово она выкрикивала так, будто это должно было принести облегчение. – Я попросила о помощи благородного человека и он мне помог, а когда нас схватили, я сбежала не оборачиваясь и даже не представляю, что с ним сделали.

– О, поверь… – начал было Удильщик, но Амалзия его прервала.

– Я хотела сдать человека, которого спасла в пустыне, Сурту, чтобы он меня помиловал и пустил обратно, как будто я провинившаяся шавка! Да, черт подери, я предавала и предаю! Я обманывала, подстроила проигрыш хорошего человека в соревновании ради того, чтобы помочь самовлюбленному диктатору!

– Оу, ого, – Удильщик явно удивился. – Это интересно.

Платон замер в десяти шагах за спиной Амалзии. Внутри у него всё похолодело и этот холод постепенно заполнял все внутренности, отгоняя даже боль. Зрение снова сузилось до узкого туннеля, на лице замерло отстраненное, странное выражение. Где-то в глубине души ему не хотелось знать правду, не хотелось верить в то, что он только что услышал, но выбора не оставалось. Он вызвал корреляцию и дождался холодного, отстраненного голоса в своей голове.

«Ага, понятно. Нет, она не врёт с вероятностью в 90 %. Возможно, что говорит не всё, но она истощена, на эмоциях, выведена из себя и спровоцирована. Нужно быть гениальным актером, чтобы с такой яростью выкрикивать ложь о себе. К тому же нет никаких причин говорить подобное, если только это не является правдой.»

«Но зачем она так?»

«Этому может быть много причин. Одна из них – хотела выжить, занять место повыше, обеспечить своё будущее. Вы же с ней знакомы месяца полтора, а с собой ей всю жизнь жить. Это примерная оценка, конечно, вероятность ошибки высокая, около 40 %, не учитывая мелкие детали. Но на твоем месте я бы заботилась о том, что Игоря сейчас сдавливает с силой в пять сотен ньютонов и давление продолжает увеличиваться.»

– А вот и моя цель к нам присоединилась, – наконец заметил Платона Удильщик. – Так что пора со всем этим кончать. Отпускаю все твои грехи, Спичка.

Щупальца сжались снова, из груди Игоря раздался надрывный булькающий хрип, и они отбросили его в сторону безо всякой жалости. Амалзия посмотрела на Платона, ему даже показалось, что он увидел в её глазах сожаление. В тот же миг одно из щупалец врезалось в неё, снося в сторону.

Платон видел всё это, но просто не находил в себе сил пошевелиться. Ноги стали ватными, а в голове пульсировали нехорошие, неприятные мысли, которые он бы не решился даже самому себя озвучить.

– Отдаю дань уважения твоей стойкости и решимости. Для обычного человека, хоть и из другого мира, ты хорош. – Удильщик слегка склонил голову. – Но нам пора выдвигаться, так что давай либо подеремся и я потащу тебя силой, либо пойдёшь со мной добровольно.

Он снова хихикнул. Внутри у Платона словно был лед коснулся легких, дыхание перехватило.

– Откровенно говоря, я бы предпочел первый вариант, но решать тебе, – добавил Удильщик.

Два щупальца за его спиной рассыпались брызгами воды, одно, самое маленькое из них осталось судорожно подергиваться, периодически касаясь веток деревьев и разбрызгивая воду в сторону. Платон закрыл глаза. В который раз вызвал меню. Оставалось два варианта: полумрак и трепет. Что делать – он не знал, да и не хотел принимать никаких решений. Выбрал трепет.

«Старый, усталый лес обожжен и промочен. Уйдут годы, чтобы восстановить всё, что было разрушено. Скоро сюда придут стражники и будут пытаться понять, что случилось. Будут осматривать труп со стрелой в спине, будут осматривать раздавленных, поломанных, изрубленных на куски людей. В конечном итоге, они решат, что дело не их ума, и уйдут, но будут помнить. Столько боли, столько крови, и ради чего всё это? – задаются вопросом деревья. Им не понять целей людей, им не понять, почему они не сдаются.»

Платона наполнила смесь чувств. Скорбь, недоумение, страх и вера. Какой-то странный отблеск надежды, вера в то, что рано или поздно всё станет как прежде, что всегда остаётся путь по которому после любого краха всё восстанавливает. Из-под пепла пробиваются новые деревья, вода возвращается в русло, люди уходят, а лес остаётся.

Он сжал кулаки.

– Я не проигрываю, – ответил он сиплым голосом.

Скованные мышцы живота не позволяли нормально вдохнуть, чтобы сказать это достаточно громко, но Удильщик всё равно услышал.

– Я тоже, – спокойно ответил он.

Щупальце устремилось вперед, Платон резко отпрыгнул в сторону, приземляясь на больную ногу. С трудом удержал равновесие, выставил меч вперёд.

– Зачем ты вообще продолжаешь сражаться? Они все тебя предали, а я вот помог раскрыть правду. Разве ты против правды? – крикнул Удильщик.

– Из-за тебя они погибли, – просипел Платон. – Таким как ты не место среди людей.

– Пффф.

Щупальце резко ударило Платона в спину. Он полетел на землю, перекатился, с трудом, но встал на ноги. Что-то внутри теперь придавало ему сил.

– Ты же не надеешься всерьез победить?