Текст книги "Гнозис. Чужестранец (СИ)"

Автор книги: Иван Элейский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– С чего ты взял? – удивился Платон, хотя к спорту он и правда всегда относился без особого интереса.

– Ты половину забега с закрытыми глазами простоял, – усмехнулся Игорь.

– Эй, друзья, – внезапно позади них раздался высокий голос.

Все трое обернулись. Позади стоял мужчина с улыбкой как у чеширского кота, одетый в длинный ярко-желтый плащ.

– Хотел переговорить, – тем же высоким голосом пояснил мужчина.

– Ты кто такой? – недружелюбно прошипел Игорь.

– О чем поговорить? – спросил Платон.

– Да вот, просто… – начал мужчина, подходя ближе к Амалзии, которая даже не смотрела на него.

Вдруг он резко дернулся вперёд и ударил её поддых маленькой дубинкой, выскользнувшей из рукава. Платон рванулся было на помощь, но вместо этого почему-то полетел назад. Он успел увидеть, как у Игоря в руках блеснули ножи, а потом всё потемнело, а дышать стало тяжело.

Платон тут же понял, что на голове у него оказался плотный мешок. Он попытался пнуть того, кто стоял сзади, по чему-то попал, услышал «Ох», дернулся вперёд, но в голове резко зазвенело и всё окончательно погрузилось во тьму.

Глава 16

Тусклый и теплый свет болезненно ударил по глазам, когда мешок резко стянули. Напротив сидел незнакомец. Точнее, силуэт незнакомца.

Платон прищурил один глаз, другой закрыл. Постепенно очертания очертания фигуры стали четче. Он повернул голову – движение отдалось свинцовой болью в затылке. Справа от него сидели Амалзия и Игорь. Первая была всё еще без сознания, Игорь же сидел спокойно, наблюдая за человеком, пленившим их.

Платон подергал руки – связаны за спиной, не вырваться.

Фигура повернулась – невысокий плотный мужчина, одетый в белое. Он носил аккуратную бородку с проседью и миролюбиво улыбался.

– А, вы пришли в себя. Отлично.

Он щелкнул пальцами, в нос тут же ударил резкий аммиачный запах. У Платона заболела голова.

– Что? – Амалзия подняла голову. – Какого хрена?

– Прошу вас, давайте будем спокойны.

– Вы?! – в голосе Амалзии прорезалась хриплая ярость.

Платона обдало волной жара. Мужчина вскинул руку в предостерегающем жесте.

– Ваша одежда пропитана маслом. Не надо здесь ничего поджигать. Комната закрыта снаружи, к тому же, взгляните вниз.

Платон посмотрел под ноги. Пол был покрыт толстым слоем соломы.

– Вы не сможете прожечь себе выход или вырваться наружу, но вместе со своими друзьями задохнетесь тут. Даже если каким-то образом сумеете не сгореть заживо.

Жар отхлынул, напряжение спало. Амалзия тяжело дышала и дергалась в веревках, её лицо исказилось от злости.

– Ублюдок, – прорычала она. – Похитил нас посреди дня, сунул в ловушку.

Она сплюнула на землю.

– Похищение – это опасное слово. Давайте представим, что я вас пригласил, а вы не смогли отказаться, хорошо?

– И ради чего вы нас пригласили? – решил вмешаться Платон. – Не только же, чтобы запугать нас смертью от удушья?

– Обидно, что приличным людям сегодня требуется повод для встречи. Но в нашем с вами случае он есть. – Мужчина заглянул Платону в глаза. – Двое неизвестных странноватых людей вместе с беглой маленькой северянкой, которая еще к тому же и Знающая, шатаются по городу и занимаются непонятно чем.

Лицо Амалзии исказил страх. Игорь всё так же ровно сидел в кресле.

– Разве в этом есть что-то незаконное?

Мужчина поморщился.

– В этом нет, но есть… – Он резко повернулся к Амалзии. – Я же сказал – без фокусов, если хотите выйти из этой комнаты.

Он устало вздохнул.

– Полагаю, мне стоит представиться. Моё имя – Арриан. Я член совета Четырёхсот, а помимо этого большую часть жизни я изучаю преобразования веществ.

Он взял со стола небольшой кубок и демонстративно вылил из него часть воды.

– Конечно, мои способности не так ярко впечатляют, как способности некоторых моих коллег, но, поверьте, они бывают очень и очень полезны.

Арриан выплеснул остатки жидкости из кубка на солому, устилавшую пол. Внезапно она задымилась и начала издавать едкий кислотный запах. Платон закашлялся.

– Кислота в воду, вода в едкий аммиак, едкий аммиак в масло, масло в вино. Поверьте, у меня хватит вариантов, что сделать с вами до того, как вы успеете меня сжечь. – Он присел на стол. – В свою очередь, я знаю, что вы недавно пытались, скажем так, выйти за свои пределы и сделать то, в чем плохо разбираетесь.

Арриан наклонился ближе к Амалзии и произнёс сочувственно:

– Я и сам когда-то экспериментировал. Мечтал получить олово, как великий Сартип. Но боюсь, я плохо переношу тошноту с головной болью, а еще очень пекусь о собственном трезвом уме.

Девушка опустила глаза, сжав челюсти и промолчав.

– Мы поняли, что вы легко можете нас убить. Но что вам нужно? – спросил Платон.

– Северяне… – Арриан махнул рукой. – Вечно торопитесь и забываете о приличиях. Что я хочу от вас? Я объясню.

Он встал и начал ходить по комнате, загибая пальцы.

– Первое. Вы навещаете Кира, потом навещаете Садиатта, а в ту же ночь Садиатта арестовывают солдаты нашего драгоценного Хранителя. Вы человек без прошлого, которого никто не знает. Что вы делаете в городе?

Платон промолчал.

– Вот именно. Конечно, ничего противозаконного вы не сделали, но шпионаж и подстрекательство несложно доказываются, если у вас нет друзей. Второе. Ваш молчаливый друг, – он указал на Игоря пальцем с большим перстнем, – очень сомнительная личность. Не первый раз появляется в городе, водит дружбу с опасными людьми, вечно оказывается в неподходящих местах. Мышки нашептали мне, что человек очень похожий на караванщика Игора, я правильно произнёс имя? – Игорь ничего не ответил. – Пару лет назад убил стражника.

Платон бросил взгляд на Игоря. Тот сидел, выпрямив спину, насколько позволяли веревки, и смотрел на Арриана абсолютно спокойно. Стальные нервы. Платон сам не паниковал только из-за звенящей в голове боли. Ну и потому что знал, любой человек, который вас не убил в первые минуты после взятия в плен и не начал пытать, чего-то хочет. Нужно только выяснить, чего.

– Последнее по порядку, но не по важности. Ваша подруга вчера мухлевала на Играх. Не знаю, зачем, но другой наш северный гость проиграл благодаря ей. Драгоценная моя Амалзия, зачем вы пытались поджечь ему ноги?

– Пошёл ты, – сплюнула она на пол. – Это всё слухи, а не факты. Если бы у вас были доказательства, нас бы уже взяли под стражу и судили.

– Ага. Я знаю, что вы спутались с Хранителем и его непутевым родственником, так что вряд ли им можно доверить ваш арест.

Арриан медленно облизал языком зубы.

– Так вот. Тем не менее, вы правы. Я не могу вас обвинить. Я даже сам не уверен в том, что вы шпионы, а не просто дурачки-авантюристы. Но, тем не менее, ваше пребывание в Псайкре не кажется… осмысленным. Более того, оно кажется вредным!

Арриан наполнил кубок водой, шумно отхлебнул, нарочито медленно вытер губы рукой и только потом продолжил:

– В отличии от многих, я уважаю наши законы. Действительно уважаю. Поэтому я предлагаю вас покинуть город. Лучше всего сегодня, но можно и завтра, всё-таки у вас там целый караван.

– А если мы откажемся? – спросил Платон.

– Тогда гостеприимство Псайкры к вам окончится. Возможно, вода в вашем кубке однажды превратится в уксус или в кислоту. Возможно, ваши тела просто утром найдут в порту. – Он пожал плечами. – Мало ли несчастных случаев происходит с негражданами?

Платон взглянул на своих товарищей. Амалзия всё так же глядела в пол, Игорь всё так же сосредоточенно смотрел на Арриана. Значит, отвечать придётся ему.

– Тогда мы, пожалуй, согласимся.

– Отлично! – Арриан улыбнулся и потер руки. – Надеюсь, что этот разговор останется между нами.

– А вы сохраните в тайне то, что знаете о моих партнерах?

Арриан на секунду задумался.

– Да. Сохраню до тех пор, пока вы пребываете за пределами этого города.

– Тогда мы можем уйти?

Арианн не ответил, просто встал, трижды постучал по двери за спинами Платона, Игоря и Амалзии. Потом его шаги застучали по каменной плитке и растворились в тишине.

– Хорошая работа. Ты всё правильно сделал, – сказал Игорь. – Только вот то, что вы меня впутали в это дерьмо – это…

Сзади послышались шаги, Платону снова на голову накинули мешок и куда-то потащили.

***

– Арриан? Вот как.

Кир пожевал кончик пера. Он сидел за большим столом, на котором были разложены карты и писал письмо.

– Я не смогу ему помешать. По крайней мере, не сейчас. Дело даже не в том, что он влиятельный, а в том, что опасный и неконтролируемый. Вполне может отравить вас, а там уже никто ничего не докажет.

Платон оперся костяшками на стол.

– Вы обещали нам защиту от подобного.

– Я не рассчитывал, что дойдёт до такого.

– Из-за ваших просчётов страдают невинные люди, – подал голос Игорь, сидевший в кресле чуть позади.

– Прошу меня простить, но я вас вряд ли могу назвать невинным. – В голосе Кира сквозило недовольство. – Вы здесь только потому что Платон за вас поручился.

Откровенно говоря, Платону не хотелось тащить Игоря сюда, но тот настоял, чтобы его посвятили во все детали. Большую часть пути Платону пришлось выслушивать его нотации на тему проникновения в дома богатых торговцев.

– Я могу предложить решение. Уезжайте из города. Арриан делает, что вздумается, но он действительно держит слово. Главная его слабость. Пока вы за пределами Псайкры, никакая опасность вам не угрожает.

– Дороговато выходит оказывать вам услуги, – сказала Амалзия.

Голос девушки был скорее печальным, чем злым. Платон начинал подумывать, что последние неудачи могли сломать её. Он ещё до этого опытался заговорить с ней о том, что произошло на арене, но она просто отмахнулась.

– Я заплачу, – мрачно ответил Кир. – К тому же Садиатт скоро выйдет на свободу…

– Выйдет на свободу? – прервала его Амалзия.

Кир с Платоном переглянулись.

– А вы как думали? – усмехнулся генерал. – На свободе он мне полезней. Я знаю, чем его шантажировать, знаю его секреты. Между сотрудничеством и смертью выбор даже более простой, чем между предательством и смертью.

– Я понимаю, – ответил Платон. – Мои партнеры тоже поймут. Но их работа связана с этим городом и такое изгнание может оказаться равноценно смерти.

– Ты преувеличиваешь, – ответил Кир. – Но тем не менее. Когда Садиатт выйдет на свободу, я смогу контролировать Совет. Кое-где придется еще надавить, кого-то потребует подкупить, но он был главной проблемой. Я уверен, что через некоторое время я смогу разобраться с Аррианом. Так или иначе. Тогда вы сможете безопасно вернуться в город.

Игорь присвистнул.

– А у вас имперские амбиции.

– Делаю, что могу, для своей отчизны, – улыбнулся Кир.

Лицемерно. Не был ли прав Садиатт, когда говорил, что Кир ещё опаснее, чем он? Но теперь уже поздно менять сторону.

– Вам заплатят. Шесть талантов будет достаточно? Помимо этого, я передам патрулям, чтобы вам оказывали всяческую поддержку и содействие как в пути, так и при возвращении обратно. Если вам требуются еда, вода, материалы, даже повозки – вас снабдят всем необходимым.

Амалзия кивнула.

– Это справедливо. Если вы сдержите обещание и мы сможем вернуться. Но если нет, – он прикрыла глаза. – То мы найдём способ отомстить.

– Терять-то нам нечего, – добавил Игорь.

Кир снова склонился над письмом.

– Всегда есть, что терять, – тихо произнёс он, но услышал его только Платон.

***

Когда они вернулись в таверну, части караванщиков не было. Амалзия отошла переговорить с Гиппархом, пока Платон с Игорем устроились поесть.

– Зачем ты вообще в это влез? – спросил Игорь. – Ради денег?

Платон помотал головой.

– Думал, есть шанс помочь людям. Кир всё очень грамотно разложил.

– Кир твой такой же балабол, как и остальные.

– Знаешь, а я ему верю, – Платон поднял голову и посмотрел в холодные, много повидавшие глаза. – Как бы он себя не вёл, сложно отрицать, что город в упадке, живет за счёт торговли, полон коллаборационистов и шпионов, а когда начнётся война, он падёт.

– Падёт и падёт. Тебе какое дело?

Платон опустил глаза, помешал жидкое рагу в тарелке. Потом откинулся назад и начал.

– Игорь, вот ты кем был раньше?

– Неважно. Кем только ни был.

– Ну а я ездил по разным странам, развороченным войнами и эпидемиями, и пытался сделать жизнь людей там чуть лучше. Потратить гроши, которыми от совести откупаются богатеи, на полезное дело. Москитные сетки, еда, лекарства, образование. Это непростая работа, Игорь, когда ты каждый день видишь обычных людей, таких же как я и ты.

Платон вздохнул.

– А потом эти люди умирают. От голода, от шальной пули, от столбняка, от паразитов. В России даже кошкам паразитов травят, а там люди мрут от аскаридоза и чесотки, хотя лечение копейки стоит. Ты этого не видел, как я полагаю. Почти никто не видит и не думает. Но если видел однажды, то уже не забудешь.

Игорь внимательно слушал. Выражение лица спокойное, глаза ничего не выражают. Точь-в-точь как когда их схватил Арриан.

– Мы все можем жить лучше. Есть досыта, одеваться удобно. Не пить разбавленное вино, – он взял в руку и покачал кубок, – потому что попив воды рискуешь обосраться. Не бояться, что зарежут в переулке или в еду подсыплют яд. Ты должен помнить, что такое бывает. Для этого не нужно много. Просто… разумный подход. Чуть больше организации, чуть больше ответственности. Поэтому я делаю это. Потому что могу и потому что мне хреново от знания, что кого-то зарубят топором непонятно за что.

– Я тебя услышал, – ответил Игорь, – но…

Его прервал громкий голос Амалзии, объявивший, что завтра они отправляются в путь. С соседних столов раздались радостные восклицания.

– Пир!

– Радость и страх!

Платон, приподняв брови, посмотрел на Игоря.

– Вечером все здесь напьются как свиньи, словно бы прощаясь с жизнью. И мы с тобой тоже, видимо, – пояснил тот.

***

Таверна наполнилась шумом и потом. Внутрь набились не только караванщики, но и какие-то их друзья и знакомые, а Гиппарх едва успевал подавать еду и напитки, даже с учетом того, что он арендовал сегодня на вечер двух молоденьких рабынь для помощи с гостями.

– Платон!

Обернувшись он увидел широко улыбающегося Лаза. Мужчины обнялись, сели за стол.

– Ты где пропадал? Последние несколько дней тебя не видел вообще, – сказал Платон.

– А, да так, к сестре ездил, – Лаз погладил свою короткую бородку, – она живет в половине дня пути отсюда, несколько лет назад вышла замуж за мелкого землевладельца. Вот я и заезжал погостить.

– И как у неё дела?

Лаз повертел головой, словно бы боялся, что кто-то услышит, потом сказал:

– Да как всегда. Дети, куры, бесконечное ковыряние в земле. Повсюду на побережье считается, что земледелие – это благородное дело, а как по мне так это тоска смертная.

– Так чего ж тогда в городе не остался? Тут Игры были, посмотрел бы сходил, развеялся.

– Да ну их, – Лаз устало потёр глаза, – моя душа всегда в дороге. А тут ещё и в какие-нибудь проблемы влипнуть можно, нахрен оно мне надо. Сейчас, погодь минутку.

Лаз подозвал одну из рабынь, попросил принести вина и хлеба, а тем временем начал рассказывать о том, как он, будучи совсем юнцом, приехал в Псайкру и познакомился в кабаке с какими-то капелийцами, которые праздновали день рождения одного из них. Общий язык они нашли быстро и отправились в другой кабак, по пути распив ещё один кувшин вина. Капелийцы были ребятами веселыми и слегка буйными, в третьей таверне вино лилось уже рекой, а языки заплетались, а потом началась драка. Кто-то выхватил нож, кого-то ударили стулом по голове, только уже было непонятно, кто против кого, как обычно и бывает в таких случаях.

– Ну вот, меня тогда тоже порезали немного, – Лаз оттянул край хитона и показал уродливый шрам размером с большую монету прямо под левой ключицей. – Хрипел я тогда ещё до самой зимы. С тех пор к большим городам настороженно отношусь, слишком они затягивают.

Платон прожевал кусок волокнистого свежего хлеба, отхлебнул ещё вина, отдававшего чем-то фруктовым, потянулся и ответил:

– А мне нравится. Я раньше всё время мотался по всяким нецивилизованным местам, но в городах жизнь послаще да помягче.

– Ага, по тебе видно, – усмехнулся Лаз и пояснил, поймав вопросительный взгляд, – у тебя на лице ссадины, кулаки как у бойца, да и заметно как ты хромаешь. В пустыне ты целее был.

Платон спрятал руки под стол.

– Просто пара небольших инцидентов. Но всё это закончится, как только мы уедем отсюда на Север. Лучше расскажи, как там?

– Как там на Севере? Да так же, как и везде, только меняется всё очень быстро и погода холоднее. У них городов куда меньше, зато есть лорды, которые обычно управляют землей. Впрочем, последнее время землю получают не только лорды, но и разного рода торговцы, земледельцы и прочие, прочие, прочие. Раньше там всё лесами заросшее было, но сейчас многие вырубили, пространство расчистили, дороги построили. В целом, наверное, люди там живут получше чем здесь.

– Я слышал, там могут согнать с твоей земли и отправить тебя хрен знает куда, а детей угнать в принудительное рабство. – Платон сжал кулаки под столом. – Не похоже это на хорошую жизнь.

– Ну, жить бы я среди них не хотел. Прозвища вместо имен, зарубить могут за любую мелочь, рабов вроде как нет, но каждый по сути раб. Деньги всем правят, можешь купить что угодно. – Рот Лаза скривился. – Хоть королем там стань, если денег хватит. А если не хватит – будешь хуже грязной свиньи.

– И всё же они живут они лучше?

– По итоговому счету – да. Они варвары, дикари, но очень богатые и умелые дикари. Хочешь совет? Аккуратней с ними. Твои слова могут убедить караванщиков, но вряд ли убедят северян, потому что половина из них верит в силу, а вторая половина – в деньги.

Платон вздохнул. Еда и вино как-то резко потеряли свой богатый вкус, слишком уж то что говорил Лаз походило на то, с чем приходилось сталкиваться в прошлой жизни. Право сильного и вера в то, что можешь купить что и кого угодно – именно это он ненавидел с детства, чуть ли не с того момента как увидел первого хулигана.

Глава 17

– Кстати, про тебя спрашивал тот старик, – сказал Лаз.

Платон покрутил головой, но не увидел никакого старика.

– Какой еще старик?

– Тот, что с Игорем болтает. Если так можно сказать про разговоры с Игорем. – Лаз указал рукой на один из столов. – Он вроде летописец или что такое.

Платон обернулся. Рядом с Игорем действительно сидел седой высокий старик, замотанный в огромную хламиду, рукава прикрывали костистые пальцы едва ли не до ногтей, воротник скрывал шею, лицо покрыто сетью морщин. Летописец увлеченно что-то рассказывал, но Игорь только отрицательно мотал головой периодически.

– Пойду-ка узнаю, что ему надо. Ещё договорим.

– Ага. – Лаз ухмыльнулся и поднял кубок, подзывая одну из рабынь. – Я никуда отсюда ещё долго не денусь.

Платон приземлился на лавку рядом со стариком. Сразу обратил внимание, что и старик, и Игорь довольно бодро пили – рядом стоял большой полупустой кувшин.

– Прошу прощения, что прерываю ваш разговор.

– Нет нужды, друг мой. – Голос у старика оказался зычный и громкий. – Мы всегда рады новым собеседникам.

– Он пытается убедить меня заняться героическими подвигами, – хмыкнул Игорь.

Героические подвиги и Игорь казались несочетаемыми, но старика это, судя по всему, не смущало.

– Я просто говорю, что достойные люди должны стремиться сделать мир лучше, потому что кроме них это сделать некому. От людей недостойных ждать этого еще более глупо.

– Всегда говорил то же самое, – ответил Платон, – но нас не представили. Я Платон.

– О, прошу прощения. – Старик подскочил, росту в нём оказался метра два. – Я Шантри, летописец, странник и, можно сказать, мудрец.

– Шарлатан он старый, – буркнул Игорь.

– Что вы имеете в виду?

– Я член ордена Пера, скромной организации, занимающейся историей. Наши основатели пытались восстановить былой порядок, мы же лишь собираем крупицы и пытаемся восстановить картину того, что происходит сейчас, – пояснил самопровозглашенный мудрец.

– В своё время Шантри мне очень помог, – добавил Игорь. – Ему можно доверять, а если бы не его занудство и склонность к нравоучениям, то я бы даже назвал его другом.

Игорь? Назвал бы кого-то другом? Это определенно становилось интересным.

– Я поражен! – воскликнул старик. – Поражен в самое сердце! Я ведь искренне забочусь о твоей судьбе, Игорь, а что до нравоучений – так это во мне говорит опыт прошлых столетий.

– Один мой товарищ сказал, что вы обо мне спрашивали, – сказал Платон, внимательно наблюдая за реакцией летописца.

Тот даже не забеспокоился.

– Конечно, как бы я мог пропустить такую историю: человек из далеких земель, найденный в пустыне, начинает менять судьбы великих мира сего! – с энтузиазмом затараторил старик. – Так рождаются пророки, друг мой.

– Так вы просто хотели узнать мою историю?

– О, да, мои уши жаждут историй, словно сердце моё жаждет вина. – Летописец сделал огромный глоток из кубка. – Но, думаю, у нас будет время поговорить обо всём обстоятельно, а то сейчас, боюсь, я пера не удержу.

– Будет время?

– Игорь любезно предложил мне отправиться вместе с вашим караваном на север. Цитадель моего ордена находится примерно на середине вашего пути, так что если ваша Ведущая согласится принять меня, то у нас будет с вами куча времени поговорить. А вот, кстати, и она!

Платон повернул голову. В их сторону двигалась Амалзия, снова одетая в дорожную одежду, скрывающую её красоту, всё еще бледная, с тяжелыми синяками под глазами. Она нервно потирала шею, словно та болела, потом приблизилась к их столу и села напротив Платона.

– Что тут? Очередной заговор?

Платон открыл было рот, но его опередил Игорь.

– Шантри – мой старый друг, – он бросил взгляд на старика, – ему нужно в ту же сторону, что и нам. Можем мы взять его с собой?

Амалзия скептически оглядела летописца.

– У него есть деньги?

– О, моя дорогая, у меня есть кое-что лучше! – внезапно вмешался старик, облокотившись на стол. – У меня есть истории, множество историй со всех концов света.

– Историями сыт не будешь, – хмыкнула Амалзия.

– К тому же я неприхотлив, могу спать практически на голой земле, мало ем и крайне редко жалуюсь на жизнь, а уж в дорожных ситуациях я разбираюсь отлично и всегда могу дать совет.

Амалзия взглянула на Игоря с сомнением. Тот кивнул.

– Шантри не потребует дополнительного внимания, а польза от него действительно будет – он отлично управляется с повозкой и неплохо готовит. К тому же ему ехать с нами лишь полпути.

Амалзия сделала несколько коротких вдохов и выдохов. Да что с ней такое?

– Ладно. Пусть едет, но только пока не начнет доставлять проблемы. Возиться с болтливым стариком я хочу меньше всего. Хватает скрытного безумца и авантюриста-манипулятора.

Она встала и направилась в другой угол зала.

– Кажется, вы ей нравитесь, ребята, – хихикнул Шантри.

Игорь молча разлил оставшееся вино по их с Шантри кубкам.

– Догоняй уже давай, чего сидишь, – хмуро сказал он Платону. – Скрытный безумец, надо же. Так меня ещё не называли.

– Всё бывает в первый раз, друг мой. Так выпьем же за новизну!

На этих словах летописец резким движением поднял кубок вверх, чуть не облив вином всех вокруг. Игорь же приподнял бокал вверх с куда меньшим энтузиазмом.

– Я скоро вернусь, – сказал Платон и направился за Амалзией.

Она устроилась в углу, в удалении от остальных, практически не пила, только жевала какие-то зеленые листья. Платон присел рядом.

– Ты не пьёшь?

– Не хочу, чтобы в дороге голова болела. – Она провела рукой по волосам. – А ты, кажется, всерьез решил напиться.

– Чего? – удивился Платон. – Да я едва ли пару кубков выпил.

– Ну-ну. Всё это подступает незаметно, да?

– Ммм? – поднял бровь Платон.

– Принятые решения всегда нагоняют тебя рано или поздно, я об этом. – Её плечи приподнялись, локти прижались к ребрам, кисти оплели предплечья. – Иногда в новом виде, иногда ты даже не распознаешь их, но они всегда нагоняют.

Одна из рабынь поставила перед Платоном кубок с вином и исчезла быстрее, чем он успел что-то сказать. Он взял его в руку, впервые всмотрелся: грубая работа, простая обожженная глина, примитивная гончарный круг. Странно, что они используют глину, а не дерево – кубки частенько должны биться.

– Я не уверена, что ты понимаешь, к сожалению. Иногда кажется, что груз прошлого на тебя вовсе не давит. Будто ты попал сюда чистым и всегда уверен в том, что делаешь.

Амалзия поставила локти на стол, уложила подбородок на ладони. Во взгляде внезапно промелькнул интерес.

– И каково оно? Быть таким?

Платон тяжело вздохнул, сделал большой глоток и ответил:

– Сложнее, чем кажется, но проще, чем любой иной вариант. Знаешь, в моей юности была одна история. – Он потер внезапно занывшие в том месте, где его ранила мантикора, ребра. – Я тогда учился, хотел быть круче всех – стать богатым и умным, сильным и стильным. Был довольно заносчив, считал, что всегда прав, что победу нужно вырывать зубами, а сдаться – удел слабых.

– Продолжай. – произнесла Амалзия, глядя на него.

– Угу. И я встретил человека, мы вместе в школе учились. Он был умным парнем, толковым, из не самой бедной семьи. Учителя говорили, что у него большое будущее. Он был из тех, кому всё дается легко, а мне, напротив, всегда приходилось трудиться, чтобы получить хоть что-то. Так что я ему завидовал и втайне хотел быть таким как он.

Ещё глоток. Воспоминания слишком тревожные, чтобы просто так их рассказывать. Потребуются глотки побольше.

– Так вот, я спустя годы встретил его и испугался. У него гнили зубы, он ходил в нестиранной одежде и был изрядно пьян, при том не первый день. Его грамотная речь превратилась в жалкое бормотание. Едва ли узнал. Он попросил у меня занять ему денег, немного совсем. А я, не знаю, я испугался. Мне в тот момент хотелось поизмываться над ним, унизить, но я просто попрощался с ним и ушёл. Уже на развороте он меня окликнул и почему-то пожелал мне удачи, а я ничего не ответил.

– Ну, никто из нас всё-таки не идеален, – сочувственно кивнула Амалзия, – да и наверняка он сам до этого опустился.

– Я тоже так думал, но почему-то эта ситуация меня мучала. Я шёл на учебу и внезапно вспоминал его, видел его лицо среди случайных бездомных, мне слышалось его имя в чужих разговорах. И в какой-то момент я решил навести справки. Оказалось, что после школы он не сумел продолжить учебу из-за какой-то глупой бюрократической ошибки. Вскоре его родители погибли, не помню уже от чего. Ему пришлось идти работать, там он попал в не самую удачную компанию, начал выпивать, а потом и просто пить. С работы его вскоре выгнали, друзья постепенно пропали, потому что он оказался слишком далеко от их привычной жизни. Естественно, о продолжении учебы речи уже не шло. Пил больше и больше, пока не пришлось продавать вещи, чтобы выжить. В какой-то момент он хотел было вернуться к нормальной жизни, но то ли не смог восстановить документы, то ли ещё что. Ну и дальше всё было как снежный ком – переписал жилье на каких-то упырей за копейки, оказался на улице и так далее.

– Полоса неудач, – Амалзия снова кивнула, – такое случается, хотя не все детали мне понятны. Но обычно это проходит со временем.

– Ага. И у него прошло. Как оказалось, через пару недель после нашей встречи он замерз насмерть в каком-то сугробе.

– И теперь ты винишь себя в его смерти.

– Да нет, конечно, нет. Я бы не смог ему помочь, тогда уж точно, разве что оттянуть срок. Он действительно был сломлен к тому моменту. Но это ведь был не его выбор. Просто куча совпадений и немного равнодушия сверху.

– Всё еще не очень понимаю, к чему ты ведешь.

Ещё один большой глоток. Да, так должно быть полегче.

– Да к тому, что меня тогда перемкнуло как-то. Я понял, что мне чертовски повезло оказаться там, где я был, а есть люди, которым не повезло, которые не выбирали своё положение. Понятно, что есть те, кто сам ступил на такую дорожку, есть те, с кем всё сложно, но в большинстве случаев никто не выбирает родиться на краю мира, никто не выбирает родиться в бедной семье, никто не выбирает тяжелую болезнь или травму, никто не выбирает быть глупым, импульсивным или слабым. Конечно, со многими из этих вещей можно бороться, но зачастую они настолько сильно определяют нашу жизнь, что борьба бесполезна.

– Так, и весь твой хмельной монолог о том, что мир несправедлив к людям?

– Во-первых, он не хмельной, я всё еще трезв. – Платон сделал очередной глоток из чаши. – Это первое. А второе – это то что, действовать следует так, чтобы достичь большего блага. Больше пользы. Больше счастья. Больше жизни! Мне кажется это довольно простым. Чем больше людей действуют так, тем лучше становится мир. Чем больше людей вгрызаются друг в другу глотки ради того, чтобы сожрать кусок побольше, тем мир становится теснее и хуже. Понимаешь, о чем я?

– Я-то понимаю, только что ты будешь делать с теми, кто твоих убеждений не разделяет?

– С ними мы разберемся так, чтобы максимизировать пользу! – воздел палец в воздух Платон. – Их необходимо выслушать, понять, чем обсуловлены их желания и стремления, разумны ли они, и либо переубедить, либо заставить соблюдать наши правила.

– Не сильно отличается от слов Кира, которые ты обличал недавно.

Платон засмеялся.

– Только внешне. Смысл вовсе другой. Я искренне уверен, что кого угодно можно переубедить и направить в нужную сторону, чтобы все мы жили чуть более счастливо. В конце концов, даже между очень разными людьми возможно мирное сосуществование.

Он поднял кубок в пафосном жесте, потом опрокинул в себя остатки.

– Так что с тобой такое в итоге? С тех пор, как мы украли бумаги, ты сама не своя. То что говорил Арриан – это правда?

– Да. – Амалзия тяжело вздохнула, оглянулась вокруг, проверяя не подслушивает ли кто. – Я правда пыталась нагреть песок так, чтобы северянин проиграл…

– Да я не о том, это понятно, – прервал её Платон. – Про всю эту магию и сумасшествие – вот это правда?

– А. – Поджала губы Знающая. – Да, отчасти. Я не слишком разбираюсь в деталях, но каждый Знающий может волей гнуть реальность, это ты уже знаешь. Но возможность это делать сильно ограничена его, собственно знаниями. Чем хуже ты понимаешь какой-то процесс, тем тяжелее на него влиять. Итог – в лучшем случае головная боль и бессонница, в худшем – безумие.

– И ты..?

– Нет, Платон, я не сошла с ума. Просто перестаралась. Не переживай, моя полезность для общего дела не уменьшится. Только ты должен понять, почему мне не очень-то весело находится рядом с Горогаром.

– Амалзия! – раздался откуда-то сзади крик. – Выпьем за нашу Знающую, которая провела нас сквозь чертову пустыню!

Несколько голосов присоединились к выкрикам, требующим выпить за ведущую каравана.

– Кажется, мне надо отойти, – пожала плечами девушка. – Не скучай тут.

Платон усмехнулся и заказал себе очередной кубок вина. В голове уже изрядно шумело, краски смазались, все вокруг начинало казаться ярким сном. Кто-то положил Платону руку на плечо, он обернулся и увидел Лаза, довольно обнимающего одну из рабынь. Глаза его немножко косили.