Текст книги "Око"

Автор книги: Иван Блюм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Глава 38

– Пошли, – послушно сказал я.

Когда в детстве я занимался борьбой, мой тренер говорил мне:

– Когда тебя будут толкать в какую-то сторону, поддавайся и тащи за собой противника, используй его силу. Улови момент, когда он от своей силы начнет терять равновесие, тогда и бросай его через себя. Всегда приятно посмотреть, как сверкают на солнце его пятки.

Я был поставлен в положение человека, которому не из чего выбирать. Хотя, объективно, у меня был выбор. Плюнуть на все и встать на сторону Натальи. Организованная преступность, хотя и противозаконна, но соблюдает свои законы, чего нельзя сказать о государстве и о соблюдении им законов.

Можно стать на сторону Николая Ивановича, поддержать, так сказать, "родную" милицию. Но любое касательство к органам внутренних дел, по моему понятию, приведет к тому, что на тебя повесят нераскрытое дело. Притом так убедительно кулаками "убедят" в том, что это преступление совершил ты, что поневоле начнешь задумываться о том, что как было бы хорошо, если бы на страже порядка стояли братки с татуировками, а не братки с кокардами. Как бы мне не хотелось, чтобы все сказанное мною, оказалось правдой, но когда люди кричат о правонарушениях правоохранителей, а их руководство даже бровью не моргнет, то поневоле станешь задумываться об альтернативных органах внутренних дел и вообще об альтернативном руководстве нашей страной.

Органы госбезопасности подчинены тому же руководству, что и органы внутренних дел, а посему между ними можно ставить знак равенства с уголочком в ту или иную сторону (больше или равно, меньше или равно), но в органах безопасности не начинают следствие с удара табуреткой по голове. Хотя и у органов госбезопасности физиономия в пушку. Если составить мировой рейтинг результатов репрессивной деятельности органов безопасности в двадцатом веке, то наши славные органы будут в первой тройке лидеров, а, может, и вообще лидерами.

С мыслями, – хрен редьки не слаще, – я покорно последовал за Катериной.

Перед выходом моя спутница ловко разбросала на составные части пистолеты своих конкурентов, а патроны забрала себе.

– Я тебя очень попрошу, – сказала она, – не делай глупости. От меня еще никто не уходил.

– А ты сказку про Колобок читала? – спросил я, улыбнувшись.

– Про какого еще Колобка? – удивилась женщина.

– Ну, про того, что по сусекам поскребен, по амбарам подметен, – начал я рассказывать сказку.

– Не забивай мою голову ерундой, – резко сказала Катерина и мы вышли из подъезда на улицу.

У подъезда стояли два крутых внедорожника черного цвета и такой же черный длиннющий лимузин. На одном из внедорожников были синие с белой каемкой номера.

– Мой с простыми номерами, – подумал я и не ошибся.

– Меня посадили на заднее сиденье рядом с представительным мужчиной в пальто цвета молочного кофе и такой же мягкой шляпе. Катерина села на переднее место.

– Здравствуйте коллега, – сказал мне мужчина, – давно хотел познакомиться с вами. Вы не будете против, если мы сейчас проедем в мой институт, и я покажу вам условия вашей будущей работы?

– У меня такое ощущение, что мое заявление о приеме на работу уже лежит в вашем кармане, – попытался я шуткой успокоить себя.

– А вы шутник, – поддержал мою шутку мужчину, – мы тоже работаем с шутками и с прибаутками, но стараемся, чтобы о результатах нашей работы знали немногие. И только те, кому это положено.

Никак я не мог поверить в то, что в нашем региональном центре, удаленном на тысячи километров от столицы, может быть какой-то секретный научный центр, работающий над проблемами, если не отвергаемыми чистой наукой, то не особенно признаваемые ею. То есть, все необъяснимое должно передаваться в этот научный центр, чтобы найти научное объяснение и возможную область применения полученных знаний.

– Интересно, – думал я, – если бы у нас внедрялось все, что придумывают наши Кулибины и что достает наша разведка, то наша страна давно превзошла бы хваленую Японию по всяким штучкам-дрючкам, а ее валовой национальный продукт был бы равен продукту всей Европы. А здесь что-то связано с укреплением царственной власти и организацией им вечной жизни.

Внедорожник, в котором мы ехали, двигался ровно, и его не подбрасывало на неровностях дороги. Какая-то тавтология получается. По неровным дорогам ровно ездят только танки с мягкими подвесками и то на большой скорости. Один каток проваливается в яму, другие катки едут по ровному месту, и ямы вроде бы и нет. Похоже, что и наш "джип" был таким же танком, который вряд ли можно прострелить из крупнокалиберного пулемета.

Мы проехали на постоянно недостроенный международный аэродром, на котором молодежь устраивает автомобильные гонки, и подъехали к четырехместному самолету "Сессна", стоявшему в дальнем конце взлетно-посадочной полосы.

– Все-то у нас не наше, – подумал я, – ничего своего нет, даже "Столичная" водка уже не наша, как это у поэта,

Мы летаем в чужих самолетах,

На дорогах чужие авто,

Мы крутились в таких переплетах,

Нам фуфайка привычней пальто,

Похоже, и меня везут в страну фуфаек, в «шарашку», из которой можно сыграть в ящик и кануть в безвестность с шуточками и прибауточками охраны.

Самолетик легко взлетел и стал болтаться в воздухе, как в бурном море лодочка. На таких самолетах нужно летать натощак. То мы сваливаемся в крутую яму и все содержимое желудка можно свободно рассматривать в зеркало заднего вида пилота; то мы возносимся на воздушном потоке вверх, и это содержимое начинает искать выход где-то там внизу чуть пониже пояса.

По моим подсчетам мы летели где-то около двух часов на восток и прилетели в научный центр, созданный еще при советской власти.

– Что-то мы ничего не создали с того времени, как советской власти не стало, – думал я, – все больше разрушаем да более активно торгуем родиной. Как это говорили раньше: если у человека нечего продавать, то он продает родину.

После посадки самолета еще немного хотелось подпрыгивать, но встречавшая нас машина была большая и комфортабельная. Представительского класса. И не предполагала подпрыгивания в ней.

– Не хотите виски, – сказал мой спутник, открыв дверцу бара с бутылками и бокалами.

Я утвердительно кивнул головой и получил массивный хрустальный стакан с налитой в нее темно-янтарной жидкостью.

– Лед? – спросил меня хозяин. – А я вот добавлю себе, привык, знаете ли. Все-таки цивилизованное потребление виски облагораживает человека, не правда ли? Как наши, налил, хряпнул, хлебушек понюхал и будь здоров, веди меня на расстрел. А тут потихонечку пьешь и ощущаешь тонкость вкуса и благородство напитка…

Я слушал его разглагольствования и думал, что вот такие и продали всех нас за рюмку виски со льдом. Да у нас в России всегда пили хлебное вино, вкусом и крепостью не отличающееся от виски и культура потребления этого напитка в нашей стране была более тонкой и соответствовала нашим национальным особенностям. Это только большевики вместо хлебного вина ввели в употребление спирт-ректификат, который относится к наркосодержащим веществам, спаивая все население.

– Кстати, как вы относитесь к выдвижению кандидатом в президенты питерского певца Юрия Шевчука? – спросил мой спутник.

Я неопределенно пожал плечами, хотя к этой идее относился положительно. Нынешняя власть снова превращается в то худшее, что мы уже имели при советской власти, поэтому Шевчук является наиболее подходящей фигурой, не завязшей в коррупционных связях и имеющей собственное понятие демократии и народовластия.

Глава 39

Ровная дорога в лесной чаще привела нас к зеленому забору с воротами и будочкой охраны. Подошедший человек в костюме и при галстуке проверил пропуск водителя и махнул рукой. Двери стали автоматически открываться.

В конце прямой дороги виднелось какое-то здание, а от дороги то и дело отходили дорожки в стороны и виднелись двухэтажные особнячки.

В один отворот свернули и мы.

В доме на первом этаже было две двери. Мы вошли в левую.

– Вот ваша лаборатория, – сказали мне.

"Лаборатория" состояла из комнаты с кроватью, совершенно пустой комнаты, кухонного отсека, ванной комнаты, туалета и встроенных шкафов в каждой комнате.

– Осматривайтесь, составьте список необходимого оборудования и передайте нам, скоро за вами зайдут и проводят в место для приема пищи, – сказал мой сопровождающий.

– Мне нужен мой компьютер, – сказал я.

– Все будет, осваивайтесь, – и он ушел.

Я пошел принять душ после дороги и в это время кто-то и что-то переставлял у меня в помещениях. Я вышел в махровом халате и с мокрой головой и поразился увиденному. Вероятно, я прибыл несколько внезапно, а сейчас в моих комнатах была полная обстановка, рабочие заканчивали развешивание штор и портьер, техническая работница заправляла мою кровать, а со мной поздоровалась миловидная женщина в красивом брючном костюме.

– Здравствуйте, Юлиан Васильевич, – сказала она, – пойдемте в вашу спальню, я сниму с вас мерки.

– Извините, я не одет, – стал сопротивляться я, потому что замочил в ванной свое белье и намеревался его постирать немного позднее.

– Не волнуйтесь, я к вам не буду приставать, – улыбнулась она. – Все белье и нижнюю и верхнюю одежду вам принесут через несколько минут.

Я скинул халат. Женщина промокнула им некоторые мокрые места на моем теле и, ничуть не смущаясь, стала снимать портновские мерки. Мне когда-то приходилось шить костюм на заказ, и эта процедура была мне знакома, только я тогда не был совершенно голым.

Закончив измерения, она достала из плоской сумки каталог и дала мне.

– Отметьте все, что вам нужно, и вам это доставят, – сказала она. – До свидания. Мой номер телефона вы найдете в справочнике на тумбочке в прихожей. До свидания.

Только я проводил гостей и стал переодеваться в найденный синий спортивный костюм из шерсти с лавсаном, как в дверь кто-то постучался. На пороге стоял молодой мужчина с каким-то странным взглядом.

– Привет. Ты новенький? Я твой сосед. Пустишь? А у тебя хорошо, – и он и, не дожидаясь приглашения, прошел в мои апартаменты. – Компьютер тебе поставили, что надо. Ты программист? Кстати, через полчаса пойдем обедать. Я тебе все покажу. Не волнуйся, я был такой же, как ты. Ага, меня зовут Миша. Ты не волнуйся, я нормальный, я просто разговариваю одновременно с тобой и с собой, поэтому можешь не отвечать на мои вопросы, я не обижаюсь.

Мой сосед по-хозяйски осмотрел мое новое жилище и повернулся ко мне.

– А ты чего умеешь? – спросил он. – Обещали нам привести мужика, который глазами способен рассмотреть детали на вещи, находящейся в тридцати километрах отсюда. Вот это способности, так способности. А у тебя как началось? Ты сначала головой обо что-нибудь ударился или тебе молния под ноги полыхнула? У одного, я знаю, грибков поел и отравился. Так организм стал себя спасать и проявил сверхспособности. Сейчас вот сидит с карандашом, проверяет компьютерные расчеты и ошибки находит. У компьютера. Ты представляешь это? С карандашом, ха-ха. Я его спрашиваю, зачем тебе карандаш, возьми ручку, хочешь с золотым пером, хочешь – с платиновым? Нет, говорит он мне, карандашик лучше, он сам на ошибку указывает. Если я тебе надоел, то ты так и скажи. Я не обижусь. А вот вчера я был на Куликовом поле и знаешь, что я тебе скажу? Не было там никакой битвы. Так подрались два конных разъезда, потом к ним на помощь прискакали по сотне с обеих сторон. Похлестались, поплевались, поматерились друг на друга и разъехались. Поняли, что русские в силу вошли и с ними лучше не связываться. Новый характер отношений строить нужно. Там как раз в Золотой Орде перестройка была.

– Тебе никто не говорил, что болтать нужно меньше? – спросил я.

– Да мне все время про это говорят, – согласился Миша, – я к этому уже привык. Мне выговориться нужно, потому что внутренняя энергия без выхода меня убьет.

– А если ты к врагу попадешь, и все тайны ему выдашь? – съязвил я.

– Уже попадал, уши от меня затыкали, да только я язык за замком умею держать, и нам с тобой еще придется вместе работать, – сказал парень, – а сейчас пошли кушать. Если хочешь, то еду будут доставлять прямо сюда. У нас здесь полный коммунизм в отдельно взятом маленьком кусочке необъятной нашей родины. Лучше, все-таки, ходить в столовую. Первое – прогулка и разминка. Второе – общение. Третье – а чего же третье? А это сам придумаешь, что у тебя будет на третье.

– Почему же ты думаешь, что нам придется вместе работать, – заинтересовался я. Похоже, что здесь все и все знают, кроме меня, конечно.

– Если тебя поселили в дом, где живет Миша, то и ты имеешь дело с временными скачками, – ответил сосед. – Потом поговорим.

– А у тебя какое звание? – спросил я Мишу.

– Ученая степень? – переспросил парень, – никакой. Школа да самоучкой историю, химию, физику и прочие науки, что под руки попадаются.

– Я про военное звание говорю, – уточнил я, – сержант госбезопасности или лейтенант госбезопасности?

– Ты, видно, сильно головой стукнулся, – сказал Миша, начав странно смотреть на меня. – Какой госбезопасности? Здесь одни ученые люди и все гражданские. Нет здесь никакой госбезопасности. Здесь самый главный Николай Николаевич, в кремовом пальто и в мягкой шляпе. Ты же с ним приехал? Здесь полная свобода, но в пределах периметра с колючей проволокой. Ты видел вывеску на воротах? Не видел. И я не видел. Но здесь находится научно-исследовательский институт изучения информации. НИИИИ. И знаешь, какую информацию здесь изучают? Всякую. Нет бесполезной информации. Это даже я знаю. Вот, например, как открыть бутылку вина с натуральной пробкой без штопора и его производных?

– Каких производных штопора? – не понял я.

– Какой ты непонятливый, – усмехнулся Миша, – производная штопора это шуруп. Его вкручивают в пробку и вытаскивают ее с помощью плоскогубцев.

– Что-то мне кажется, что вы тут ерундой занимаетесь, – сказал я, начиная испытывать раздражение от болтливого соседа и никчемности разговора, – все проще простого. Пробка проталкивается внутрь бутылки, затем берется мягкая проволока, складывается в виде петли, просовывается в горлышко и ею зацепляется пробка. Достаточно будет, если петля лишь прижмется к пробке. Тянешь проволоку на себя, и она легко выходит вместе с петлей. Причем пробка будет неповрежденной.

– Ух, ты, – восхитился Миша, – где ж ты раньше был? Ты же незаменимый человек. Понимаешь, не так давно я крутился около одного сосуда с вином, в который упал старинный папирус и никак не мог достать его, но у меня была веревка, и я все думал, что у меня нет крючка, чтобы достать документ из длинного горлышка. Вот, говорят, век живи, век учись. Пошли. Потом поговорим. И не смотри на свой внешний вид. У нас все новички в первый раз приходят в спортивном костюме.

Глава 40

Столовая находилась неподалеку от административного корпуса в таком же коттедже, в каком было определено жилье мне.

Вся территория была изрезана хорошо асфальтированными дорожками, всюду была зелень, березки, елочки. Так и хотелось сойти с дорожки и полежать под деревьями.

– Успеешь еще поваляться под березками, – сказал Миша.

– Ты умеешь читать мысли? – удивился я.

– Нет, мысли я читать не умею, – улыбнулся сосед, – просто у меня были такие же мысли, когда я в первый раз проходил здесь.

Обеденный зал находился на первом этаже и был разделен на две половины – розовую и голубую.

– Вы что, все тут гламурные? – скривил я губы.

– На гламур никто не обращает внимания, – спокойно объяснял мне Миша, – просто у каждого человека каждый день разное настроение. И основные виды настроения – голубое и розовое. С черным настроением люди обедают у себя. Но настроение учитывается только у постоянного состава, а переменный состав обедает на втором этаже. У них там без гламура.

– А кто это постоянный состав, – спросил я, сегодня мой день вопросов.

– Постоянный состав это мы, – сказал Миша, – а переменный состав это те, кто обеспечивает нашу работу.

– Это получается, что мы здесь на пожизненно? – утихшее было раздражение снова начало проявляться во мне, так как я начал понимать, что мою свободу ограничили колючей проволокой и, вероятно, я не буду иметь возможности держать связь с внешним миром.

– Получается, что так, – уныло согласился Миша, – но скучать здесь не приходится.

– И что, ни у кого нет семей, родных? – задавал я бесчисленные вопросы.

– Семья и родные мешают науке, – сказал Миша, – если тебе нужна женщина, то она придет через полчаса после звонка и удовлетворит все желания. Чего тебе еще надо?

– Действительно, а что мне еще надо? – думал я. – Клетка есть, игрушки есть, кормят вволю, одевают, обувают, сексуальные потребности удовлетворяют. Живи да радуйся. Кому еще выпадают такие условия для работы? Да, пожалуй, никому.

Меню обеда было разнообразно и обильно. Как в санатории. Карандашиком я отметил то, что я хотел бы скушать на следующий день. На завтрак, обед и ужин. Народу было немного. В голубом зале сидели пять человек, которые мельком взглянули на меня и снова уткнулись в свои тарелки.

После обеда мы еще погуляли по территории. Миша рассказал, что и где находится, а потом, взглянув на часы, сказал, что обеденный перерыв уже почти закончился и нужно идти на рабочие места.

Меня это несколько удивило. В санатории, обычно, не работают. Получается, что здесь не санаторий.

– А где твое рабочее место? – спросил я.

– В моей комнате, – просто сказал Миша, – а у тебя в твоей комнате, где стоит компьютер.

В моей комнате уже сидел Николай Николаевич и читал какую-то бумагу. Увидев меня, он посмотрел на часы и сказал:

– Вот здесь распорядок дня. Просьба придерживаться составленного расписания. Здесь программа предлагаемых вам исследований. Мы все-таки организация, которая получает финансирование и дает выходную продукцию, оправдывающую наше финансирование, а я являюсь вашим начальником.

– Неужели наше государство такое бедное, что не может содержать пару десятков бездельников, воображающих, что они чем-то занимаются, и чтобы над ними не было никаких начальников? – съязвил я.

– Государство может, – согласился начальник, – но мы не государство. Тот, кто вкладывает свои деньги, хочет, чтобы эти деньги работали, то есть приносили прибыль. Что вы сделаете, если купленная вами вещь перестает работать?

Его вопрос был настолько наивен, что я даже удивился тому, что такого человека ставят руководить чем-то сложным и требующим недюжинного ума, поэтому и ответил так, как был задан вопрос:

– Странный вопрос. Конечно, верну товар в магазин и получу назад свои деньги. Пусть они сами разбираются с производителями.

– Так вот, у нас не получится вернуть товар производителю, – с улыбкой сказал Николай Николаевич, – мы еще не установили прямые контакты с Господом Богом, чтобы вернуть ему негодное для нас творение, не желающее отрабатывать потраченные на него деньги. Кроме этого, мы очень заинтересованы, чтобы информация о нас не просочилась за пределы уже виденного вами забора. Так что, делайте сами выводы из всего мною сказанного.

– Это звучит как прямая угроза, – резко сказал я.

– Я же говорил, что вы умный человек, – спокойно сказал начальник, – с такими людьми приятно работать. Мы знаем, что вы нашли способ компьютерного проникновение в пространство и можете получать необходимую документальную информацию по интересующим нас вопросам. Нас интересует проблема "2012".

– Светопреставление? – удивился я. – Но ведь это невозможно по всем научным законам. Человек может устроить светопреставление, но только в отдельной части Земли, а конца света не будет.

– Вы немного не так трактуете проблему "2012", – наставительно сказал Николай Николаевич. – "2012" это президентские выборы в России. Я не буду вас просвещать, но в каждом автократическом государстве с выстроенной вертикалью власти любой съезд партии или выборы президента-властителя всегда сродни с революцией или с государственным переворотом. Это у западных демократов все просто: кто бы ни пришел к власти, они будут двигаться вперед по пути развития капитализма. А у нас, знаете ли, генеральная линия похожа на пилу с обратным загибом режущего зуба. Шел на выборы демократом, а стал у руля, и оказалось, что он коммунист-монархист и задача его – прославиться так же, как и Сталин, чтобы стихи о нем слагали, памятники везде ставили, а пионеры везде под гром барабанов и скрипучие звуки горнов декламировали: спасибо товарищу Этому за наше счастливое детство.

– А если на выборах выберут демократа? – спросил я.

Николай Николаевич снисходительно посмотрел на меня, улыбнулся и сказал:

– Молодой человек, демократы – это горе России. Они никогда не придут власти. Они могут собраться вместе, но по поводу их договоренностей о совместных действиях очень хорошо прошелся баснописец Иван Крылов. Помните? Однажды Лебедь, Рак да Щука взялись с поклажей воз везти. Или вот это. Проказница-Мартышка, Осел, Козел да косолапый Мишка затеяли сыграть Квартет. Вот вам ваши демократы. Причем не я, а сами демократы к ним относятся с презрением и подозрением. Победить может только беспартийный кандидат с определенной харизмой. Как слышу это слово, так сразу думаю, что речь идет о лице, о харе, значит. Скажу об этом пару слов, чтобы у нас с вами было общее понимание этого свойства человеческой личности.

Самое понятное определение харизмы дал немец Вебер. Это одаренность человека сверхъестественными, сверхчеловеческими или, попросту, особыми силами и свойствами, не доступными другим людям. Это свойство выражается в том, что этот человек способен повести за собой людей. Таких людей сейчас нет. Все, кто находится у власти, это не харизматики, это случайные люди, попавшие во власть на волне перемен. И их должна сменить харизматическая личность, типа Будды, Моисея и Христа. Или Ганди и Мартина Лютера Кинга. Это может быть новый Наполеон или Гитлер, Ленин или Троцкий, но кто-то должен прийти, потому что Россия загибается, а поднять упавшего колосса по силам только кому-то из них.