Текст книги "Око"

Автор книги: Иван Блюм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Глава 34

Я потихоньку убрал со своей груди руку Бонасьёвой, встал, оделся и потихоньку пошел к себе.

Сломанная и вывороченная дверь сама по себе является охранным сигналом о том, что здесь уже побывали те, кому законом разрешено входить в любое время, проверять документы у всех, кто здесь находится и требовать информацию, которая им нужна.

Возможно, что за выломанной дверью никого нет, а, возможно, там сидит засада с дубинками и ждет любопытной рожи, чтобы навалять ей так, чтобы раз и навсегда отбить любопытство или вылечить от глубоко сидевшей клептомании, тянувшей человека стянуть то, что плохо лежит. Надо же, тянет человека стянуть. Как-то простонародно получается. Нужно несколько умнее сказать, типа: вызывает непреодолимое желание присвоить себе чужую вещь. Вот как.

– Карл Глебович, а Карл Глебович, – послышался от дверей голос Бонасьёва.

Я вышел к дверям.

– Карл Глебович, – начал говорить доверительно он, – ты уж не подведи нас с Ксюшей под монастырь. Она от белых шпионит за тобой, а я от бурых. Нас ведь сразу цикуту заставят пить, чтобы, значит, все было тихо и ладно, и чтобы кривая преступности вверх не лезла. Сам понимаешь, преступники руками и ногами отбиваются от тех преступлений, которые совершают гвардейцы. Вот и получается, что преступников, мало, а преступлений много. Поэтому и садят их сразу на пожизненно. Пока они в тюрьме сидят, им еще преступления подкидывают, а они сознаются. Получается, что за общество сидят. А власти они без греха, как жена у Цезаря.

– У какого Цезаря? – не понял я.

– А хрен его знает, у какого, – просто сказал Бонасьёв, – у нас их два, поди, разбери, у какого из них.

– Разберемся, – сказал я и проводил взглядом уходящего Бонасьёва.

Нужно разбираться с ситуацией. Я подсел к столу с компьютером. Компьютер продолжал работать. На мониторе все так же была заставка единого федерального канала. Ткнул на эмблему с бурым медведем. Открылся новостной канал с диктором в форме бурогвардейцев.

– Партия бурых медведей с теплотой провожает на заслуженный отдых столичного градоначальника, который не понравился партии белых медведей. Им все не нравится. Скоро им не понравится, что в нашей стране живут граждане. Что они будут тогда делать? Ну, это вопрос риторический, а мы переносимся на банкет по случаю проводов. Посмотрите, какой тост произнес первый министр.

– Дамы и господа, – сказал стоящий с бокалом человек, похожий на всем известную личность, – мы провожаем нашего любимого градоначальника. Хотим пожелать ему приумножения нажитых им капиталов. Чем больше у него будет денег, тем лучше будут жить окружающие его люди и тем больше у него будет возможностей поддержать партию, которая его поддержала и которая сейчас является единственным оппонентом и конкурентом не поддержавшей его партии, хотя он все время поддерживал ее и даже участвовал в ее создании. Вы уйдете ненадолго, мы вас вернем, а ваш символ – шапка-ушанка – будет нашим символом и даже я сегодня надену на себя такую шапку.

Он повернулся и взял с подноса приготовленную шапку, развязал тесемки клапанов и стал ее надевать ее на голову с короткой стрижкой. Шапка явно была для вида. Никто не озаботился ее размером, но, как говорится, назвался солдатом – иди в бой, он с силой рванул шапку за клапаны. Один клапан оторвался, вызвав смех присутствующих. Сверкнув глазами по смеющимся гостям, всем известный человек в наступившей гробовой тишине сказал:

– Вот видите, не всем шапка градоначальника подходит. Я, так и быть, останусь первым министром, но многие из здесь присутствующих будут ходить повсюду в шапках-ушанках и зимой, и летом в знак уважения к такому выдающемуся человеку, как вы.

Я быстро перешел на страницу меню и щелкнул по логотипу с белым медведем.

На экране появился человек, похожий на не менее известного человека, который с серьезностью в голосе говорил:

– Столичным градоначальником не может быть человек, который не вызывает доверия у президента. Как можно доверять человеку, который целиком и полностью на стороне первого министра и начинает дерзить, надеясь на высокопоставленную защиту? Высокопоставленная защита это я. Я назначаю первого министра, согласовывая кандидатуру с парламентом, но только я имею право отправить в отставку и первого министра без всякого парламента. Можете мне согласовывать хоть сто кандидатов, а я имею право отправить в отставку и весь парламент, если он три раза не согласится с моим мнением. Мое слово – гранит. Камень косой не разрезать, а я и есть камень. Меня выбирал весь народ. Все голосовали за меня. Что-то, не так? А вот так, – и он достал из-за спины протокол центральной избирательной комиссии, – вот, все ваши голоса тут подсчитаны. И у меня еще один срок впереди, а вот потом уже можно ставить вопрос о перемене рулевого в тандеме. Вот так. Я – гарант и я гарантирую, что не сдвинусь с места, пока не закончатся определенные Конституцией сроки. А столичный градоначальник у нас будет новый. Он расчистит все эти засранные конюшни и выстроит всех конюхов по ранжиру, чтобы все знали, что столица есть главный город нашей родины. И чтобы духу не было от заморских скульптур дружка градоначальника. Во всем мире как от чумы шарахаются от его скульптур, так нашли ему место в столице. Пусть в пустыне ставит башни, чтобы путешественники с пути не сбивались.

Я отключил и беломедвежий канал.

– Оставаться тут нельзя, – я заставил себя размышлять, потому что голова отказывалась быстро соображать после побоев и дрянной выпивки, – хотя здесь все почти так же, как и у нас, но отсюда нужно сваливать. Вопрос – как? Я не знаю, как я сюда попал и как я отсюда выберусь. Знаю, что главным звеном в этой цепи является вэб-камера. Но как она работает? Похоже, что не я ею управляю, а она управляет мною. И, может быть, она управляет всем миром. Захочет, перенесет человека в прошлое или в будущее, захочет, вообще погрузит все в кромешную тьму и у человека сразу отпадет потребность во многом. В темноте не будет солнечных ожогов. В темноте не будут ездить машины, и летать самолеты. Не будет телевидения, компьютеров. Нет, все будет, потому что электрическая энергия не исчезнет по воле вэб-камеры. А, может, и исчезнет именно по воле вэб-камеры. А, может, через нее кто-то наблюдает за нами? Именно через эту. Ведь на земле миллионы таких камер и ничего не происходит, а вот с этой камерой происходят какие-то непонятные события. Может, мне встать на колени, помолиться камере и просить, чтобы она вернула меня к себе? Да, я так и сделаю.

Мои размышления прервали громкие голоса в прихожей.

– Убирай, хозяин, двери мы приехали из Твери, – несколько человек добродушно балагурили и говорили чуть ли не стихами. На пороге стояли три белогвардейца в форме с увесистыми свертками в руках. – Ты собираешься нас приглашать или нам входить без приглашения?

– А вы разве спрашиваете разрешение на вход? – спросил я, ожидая, что сейчас они начнут снова бить меня. Похоже, что это у них уже в крови такая манера с общения с гражданами, которых они призваны охранять.

– Ну, ты и остряк, – засмеялись мои гости, – вот за твою остроту и находчивость мы и будем тебя потчевать так, что ты этого никогда не забудешь.

Я сел на стул. Со стула легче падать на пол, когда тебя начинают бить. А эти, похоже, сейчас этим и будут заниматься.

Глава 35

– Мужик, ты чё в натуре? – сказал самый здоровый из пришедших. – Мы тут тебе указ президента принесли и форму белогвардейскую, а ты сидишь и смотришь на нас как баран на новые ворота. Одевай, вот, а мы пока на стол сгоношим.

– А вы кто такие? – неуверенно спросил я.

– Ну, ты Карлуша даешь, – сказал другой с более степенной осанкой, – тебе что, память отшибло? Мы друзья, твои, а тож.

– Не помню я, кто вы, мне действительно память отшибли, – сказал я, потерев больную голову.

– Да, приложили тебя крепенько, а тож, – сказал степенный, – это вот фирменный удар Ваньки Каина. Я их всех по ударам различаю, а тож.

– Ты чё, действительно не помнишь, кто мы такие? – расширив глаза, сказал здоровяк.

– Не помню, – сказал я и сгруппировался в ожидании удара. – У них тоже самое, – пронеслась у меня мысль, – то ли в правоохранительные органы специально набирают отморозков или гены нормальных людей при работе в этих органах сами по себе загибаются в определенную уставом сторону. При этом, чем больше безнаказанность, тем больше изгиб этих генов. Если словам правоохранителя верят больше, чем словам законопослушного человека, то никакая борьба с коррупцией не поможет. Там все более или менее хорошо, где их фонариком высвечивают или в газетах о них прописывают так, что от них даже семьи отворачиваются как от прокаженных. Не любят они гласности.

– Ты смотри сюда, – говорил здоровяк, указывая двумя пальцами как вилкой себе в глаза, – моя кличка Прохарь. Помнишь, откуда она взялась? Я все время путал слова порт и порты, думал, что это все равно, что прохаря. Вот мне и прилепили эту кличку. Вот этот, – он указал на степенного, – Атож, он по любому поводу говорит "а тож". Вот такой мужик, – и он поднял вверх большой палец, сжатой в кулак руки. – Вот тот, который на стол накрывает, – он указал на чернявого белогвардейца, – это Арамис. Помнишь, почему его так назвали? – и, увидев в моих глазах непонимание, стал рассказывать. – У них там гора Арарат есть, ее отдали Турции, а всех кто живет там, так и называют – Ара. А этот приехал в наш город в семинарии учиться, хотел миссионером стать, чтобы дикарей в свою веру обращать, да подрался там с одним попом, вот его и отчислили. Деваться некуда, он и пришел к нам. Сначала его звали Ара-миссионер, а потом сократили – Арамис. Коротко и ясно. Потом ты к нашей компании прибился. Президент указ подписал о зачислении тебя в гвардию белых медведей. Мы тебе и форму принесли. Рядовой, правда, будешь, но все равно каждый наш рядовой по уровню как капитан армейский. Знаешь, как приятно какому-нибудь полковнику армейскому дубинкой по спине врезать и в обезьянник посадить. Они потом из-за этого стреляются, честь, говорят, их задета, а нам с этой честью даже на рынок сходить нельзя. Все понял? Иди, мы тебе водкой погон рядового окропим.

Я встал и пошел к столу.

– Неужели я могу быть в одной компании с этими людьми, – думал я, – что же произошло, что могло так опустить меня? Неужели все люди опустились до белогвардейцев, бурогвардейцев и их осведомителей? Получается, что наука, культура и общество перенацелены на обслуживание вот этих, для которых жизнь и честь человека пустой звук?

– Я не буду с вами пить, – сказал я, зная, что терять мне уже нечего, – ваши друзья только что били меня смертным боем, а сейчас мне сделали одолжение и приняли в свои друзья?

– Правильно, профессор, – раздался сзади грубый голос. Я повернулся и увидел пятерых бурогвардейцев, – С этими подонками пить нельзя. Бурогвардеец на одном километре не сядет рядом с белогвардейцем. Да и тебе приказом первого министра присвоено звание ефрейтора гвардии бурых медведей. Иди сюда, будем твою первую лычку обмывать.

– Это как, – возмутился Атож. – Вот у нас указ президента.

– Засунь его себе, знаешь куда, – сказала бурогвардеец, – у меня тоже указ первого министра.

– Вот и сунь его туда же, – сказал Атож, – а тож, мужики, бей бурую сволочь.

Восемь человек сцепились как бешеные псы. На всех одинаковая форма и одинаковые знаки различия, но у одних на рукаве шеврон с белым медведем, а у других с бурым медведем. Вероятно, точно так же воевали англичане из белой и красной розы. Борьба за власть. Ладно, во Франции кардинал Ришелье хотел покончить с дворянскими вольностями, которые фактически уничтожали дворянское сословие дуэлями и антигосударственными действиями, но мы-то, похоже, не во Франции и не средние века сейчас. 2015-й год, а такое ощущение, что время как-то изогнулось и почувствовало на себе веяние прошлого.

Если считать здоровилу Прохоря за троих, то силы у противоборствующих сторон были равные. С каким удовольствием каждый из них бил по окаянной морде противостоящего ему гвардейца и норовил попасть носком ботинка по причинному месту.

Битва шла, как бы сказать, по-киношному. В кино после удара, которым можно свалить слона или остановить на полном ходу бронепоезд, артист встает и с еще большей силой начинает лупить тех, кто свалил его на пол. Так и здесь. Что может случиться с человеком, который в повседневной жизни разбивает о свою голову кирпичи и бутылки? А ничего. Попробуйте себя стукнуть кирпичом по голове? То-то. И здесь все умело держали удар, только от моей обстановки в квартире оставались обломки. И я, слава Богу, был никому не нужен.

Я подошел к компьютеру и проверил подключение вэб-камеры. Все работало. Я нашел директорию программных кадров и открыл папку tmp. Пусто. Внезапно на камере загорелась сигнальная лампочка, что-то сверкнуло в объективе, и я стал погружаться в темноту.

Глава 36

Я очнулся от того, что мне было больно. Сильная мужская рука шлепала меня по щекам, а женский голос причитал:

– Ну, просыпайся же скорей.

Открыв глаза, я увидел склонившихся надо мной Николая Ивановича и Наталью.

– Почему они здесь и как они вошли в квартиру? – продумал я и хотел спросить об этом, но Николай Иванович сам сказал об этом:

– Скажи спасибо Наталье, это она тревогу забила. Соседи тебя два дня не видели. И на работе ты не появлялся. Соседка, у которой ты ключ оставляешь, дала ключ Наталье, так как неоднократно видела ее вместе с тобой. Кто это тебя так отделал? Глаз заплыл, губа распухла. Зубы не шатаются?

Я смотрел на него и не мог поверить в то, что со мной приключилось то, что с нормальными людьми приключиться не может. Не буду же я им говорить, что я был в 2015 году.

– Около дома напали, – сказал я, с трудом шевеля языком, как будто и он распух до невероятных размеров, – как всегда – дай закурить, а я ведь некурящий, ну и понеслась, их четверо, а я один. Хорошо, что жив остался. Нынешняя молодежь как будто фашистами зачата была или их нацисты в яслях и садиках воспитывали.

– Да уж, – откликнулся Николай Иванович, – тут в сводке происшествий недавно наткнулся…по телевизору, молодежь начала пенсионеров убивать, чтобы пенсию у них забрать. Старички немощные, отпор дать не в силах, вот они и грабят и убивают старичков. Как волки в голодный год. Может, скорую вызвать, вдруг у тебя сотрясение мозга?

– Не надо, – сказал я, – сам вылечусь, а ты мне поможешь. Наталья, посмотри в кухонном шкафу, там должно быть сито деревянное для муки.

Я пошел в ванную комнату и посмотрел на себя в зеркало.

– Ну, и рожа у тебя Шарапов? – вспомнились мне слова из старого фильма. – Отделали меня на славу.

Я умылся, прополоскал рот недавно купленной польской жидкостью для ухода за полостью рта. Во рту все защипало. Я высунул язык и посмотрел на него через зеркало. Язык стал приходить в норму. Он опухает либо с перепоя, либо от сильной жажды.

– Это хорошо, процесс пошел – подумал я, заворачивая крышечку и накрывая бутылку мерным колпачком, – а Польша молодец, делает французские духи и почти всю косметику, которая продается в России и во всех странах СНГ как французская.

В комнате меня ждали озабоченные Наталья и Николай Иванович.

Я взял из рук Натальи деревянное сито и сел на стул.

– Смотри, Николай Иванович, – сказал я, – сейчас я возьму сито в зубы и буду держать его вертикально, а ты будешь легонько постукивать по краям, только смотри, чтобы удары с обеих сторон были равномерными. Я скажу, когда закончить. Способ старый, одна бабка меня научила. Если сотрясение не сильное, то это всегда помогает.

Вообще-то, при сильном сотрясении нужно вызывать врача и поменьше пользоваться советами разных знахарей, разве что при порезе приложить к ране подорожник, но не грязный подорожник, а чистый, вымытый, иначе можно с грязью занести анаэробную инфекцию, а там гангрена и тю-тю.

Вибрация, создаваемая ребрами сита, через зубы передается на всю голову и заставляет мозговое вещество помещаться в те отделы черепной коробки, которые для него предназначены. Не буду вдаваться в подробности, но когда мозг не на месте, то начинают мучить головные боли, приступы гениальности, или тупости. Кому как повезет.

Процедура несколько прояснила мое сознание. Я поблагодарил моих спасителей и сказал, что сегодня буду отдыхать, дав понять, что им лучше бы уйти.

Оставшись один, я стал размышлять.

Осечка Николая Ивановича о том, что он "в сводке происшествий натолкнулся на что-то" может свидетельствовать о том, что это сотрудник милиции. Раньше он так болезненно воспринимал весь негатив о милиции, а потом вдруг резко переменился и стал сам критиковать милиционеров-полицейских. Не к добру это. И с Натальей они спелись как коллеги. Может быть, она из службы безопасности и сейчас они вместе работают в отношении меня. Все-таки шутка с видеозаписью из старой Руси не забыта и ею занялись спецорганы.

Первое, что мне нужно сделать, это вывести из поля зрения силовых структур Катерину. Сохранить ее, а как это сделать? Очень просто. Забыть, что она есть. Нет ее. Я ее не знаю. И знать не знал. Таким образом, незнакомому мне человеку не смогут предъявить обвинения.

Я тогда не знал, что по факту нападения на меня велось самое тщательное расследование. Временной промежуток два дня. Место происшествия известно. Без свидетелей обойтись не могло, но все усилия опытнейших следователей не приносили никакого результата. Руководитель недавно созданного следственного комитета, куда передали всех следователей из всех силовых структур, докладывал лично президенту о ходе расследования.

В кабинете президента сидели министр внутренних дел, руководитель службы безопасности, генеральный прокурор и руководитель федеральной службы охраны.

– Докладывайте, – коротко сказал президент.

– Проведенными мероприятиями признаков совершения преступления в отношении указанного гражданина не выявлено, – сообщил руководитель следственного комитета, – все показания говорят только об одном, что человек в течение двух суток не выходил из своей квартиры. До тех пор, пока не предоставят возможность провести осмотр или обыск этого помещения, мы не сможем сделать никаких выводов.

– Расписываетесь в своем бессилии? – язвительно спросил президент.

– Следствие зашло в тупик потому, что нам не предоставляют возможности работы с потерпевшим, – сказал руководитель комитета, – это все равно, что расследовать убийство, не имея возможности осмотреть убитого и искать то, что лежит на поверхности, но находится за семью печатями, потому что это секретно. Я могу создать специальную следственную группу и передать ее в подчинение любому из руководителей спецслужб, которому вы доверяете, и она проведет работу с потерпевшим.

В кабинете воцарилась тишина. Все понимали правоту главного следователя, но никто не решался сказать главного – зачем городить огород вокруг и так ясного дела: давно пора взять этого изобретателя за хобот и заставить работать на нас, посадив его под колпак на какой-нибудь государственной даче. И кто первым это сделает, тот и будет победителем, держа руку на новой информации стратегического назначения. А, как все известно, кто владеет информацией, тот владеет всем миром.

– Следующий сбор завтра в это же время, – объявил президент и закончил совещание.

Глава 37

Я опущу все переговоры, предшествующие этому дню, но, вероятно, от сказанных слов перегревались и взрывались аппараты сотовой связи. Вы можете представить, какая разыгрывалась шахматная партия на доске власти 2010 года, где в каждом из четырех углов был свой игрок, причем на двух противоположных – правоохранительные органы, а на двух других законный гарант закона и такой же гарант в законе. Чем слабее законный гарант, тем сильнее гарант в законе и правоохранительные органы начинают лавировать между ними, становясь все более зависимыми от тех, кто в законе, потому что умножение большого плюса на малюсенький минус в итоге получает огромный минус.

Чего далеко ходить за примерами. Милиция, которую переименовывают в полицию, как чукчи, которые спасаются от злых духов, меняя свое имя. Прокуратура, которая не знает, что делать с правонарушениями, не имея санкции на законные действия. Про органы безопасности и не говорю. То же самое.

Как только в поле зрения появляется враг государства, сразу оказывается, что он чей-то симпомпон или родственник. Вот все и отрабатывают свое предназначение на законопослушных гражданах, за которых заступиться некому.

Утро седьмого дня началось приятным звонком в дверь. На пороге стояла Наталья.

– Собирайся и быстро едем отсюда, – заговорщицки сказала она, – бери только самое необходимое.

– С чего это я куда-то поеду? – удивился я.

– Нужно, ради твоей безопасности, – сказала Наталья, открыв шкаф с моим бельем.

– Кто же мне угрожает? – я сел в кресло и развалился в нем.

– Как это кто? – она становилась все более раздраженной. – Те, кто напал на тебя.

– А ты знаешь, кто напал на меня? – задал я ей вопрос.

– Да уж не хулиганы, – ответила Наталья, – а те, кто знает, что это ты разместил порнографический фильм в интернете. А кто у нас отвечает за нравственность народа? Правильно, милиция. Вот они сейчас приедут и навтыкают тебе по первое число за порнушку. Давай торопиться, а то не успеем уехать.

– А куда мы поедем? – спросил я.

– На кудыкину гору, собирайся быстрей, – Наталья сильно нервничала и ее нервозность стала передаваться и мне.

– Куда это вы собираетесь, голубки? – в проеме двери стоял Николай Иванович Лысенко, держа руки за спиной. – А что же ты меня, красавица, с собой не приглашаешь?

– А тут, Коля, как говорится, наши тропиночки в разные стороны расходятся, – улыбнулась Наталья и в ее руке тускло блеснул какой-то маленький и плоский пистолет. – Скажи своим гэбэшникам, что они опоздали.

– Опять детектив, – пронеслось вихрем в моих мыслях. – Да что же вы все ко мне пристали? Живите своей жизнью, играйте в свои игры, но меня не трогайте.

– Гэбэшникам? – вдруг удивился Лысенко. – А кто же ты тогда, если не гэбэшница? И убери свою пукалку. Твой ПСМ (пистолет самозарядный малогабаритный) нужен только для того, чтобы застрелиться и то не всегда удачно. Учти, стрельнешь и, не дай Бог, попадешь в меня, так я тебя изуродую как Господь черепаху.

– Так ты значит мент? – еще больше удивилась Наталья. – Волк позорный, замаскировался, как я тебя сразу не расколола? Что бы я, как сука, с ментом связалась? Да я тебе своими руками глаза выцарапаю, и хрен ты профессора получишь, не зря я вперед тебя его обхаживать стала. Мне бугор за него бабла отвалит немеряно и ксиву выправит забугорную…

Точку в этой мелодраме поставила Катерина. Откуда она взялась, я даже вопроса задавать не буду. Как мы с ней в одной постели очутились – тоже. Все ясно. Это она гэбэшница.

– Всем бросить оружие или буду стрелять без предупреждения, – четкий голос молодой женщины и выстрел в потолок никому не оставил время на раздумья и определение, насколько она уверена в том, о чем говорит. – Юлик, иди сюда, – и она поманила меня пальцем.

Насколько я могу соображать, в моей квартире собрались три основных силовых ведомства: Лысенко из милиции, Катерина из госбезопасности и Наталья из организованной преступности. Из мафии, если говорить покороче. И всем почему-то нужен я.

Если мыслить логически, то все трое не являются главными действующими лицами. В том числе и я. Милиция и госбезопасность подчиняется одному высшему должностному лицу, которого как бы избирал весь народ из одной предложенной ему кандидатуры. Наталья подчиняется своему бугру, избранному криминальными авторитетами, так же избранными уголовными элементами в зонах и на воле. Раньше так же избирали губернаторов во всех областях и республиках. И у этого авторитета на довольствии много авторитетных людей, находящихся на довольствии и у всенародно избранного. Так что, неизвестно, кто из них самый всесильный. Если всенародно избранный очистится от одиозного окружения, заляпанного с ног до головы, то он может стать действительно первым лицом в государстве или вторым лицом, если не разберется, кто с ним рядом.

Мне выбирать не из кого. Разницы нет никакой. Как бы не оказалось, что во мне заинтересована какая-то третья сила, наднациональная и надгосударственная. Все говорят, что такой силы нет, а я вам точно скажу, что есть. Об этом даже поэт Некрасов знал, да только не все говорил. Помните:

В мире есть царь: этот царь беспощаден,

Голод названье ему.

Водит он армии; в море судами

Правит; в артели сгоняет людей,

Ходит за плугом, стоит за плечами

Каменотесцев, ткачей.

Армии водит не голод, а жажда наживы. Хотя и жажда это тоже вид голода, но не за куском хлеба. Все работают на какую-то наднациональную и надгосударственную силу. Священники и прочие служители работают на своих богов. А все вместе на высшего Бога, который все это создал и раздал в управление Христу, Мохаммеду, Будде. Также и высший царь разделил человеческое стадо на отары и дал каждой своего князя. Над несколькими отарами он поставил царя. И стали цари заниматься захватом чужих пастбищ и воровать овец и быков, увеличивая свое стадо. И были по этой причине войны и бедствия страшные. Получается, что Бог и Высший царь есть одно и то же лицо. Или двое, но работающие вместе.

Не исключено, что и они работают по какой-то Высшей инструкции, где прописано все: в какой год и какой час от начала эксперимента нужно включить ветроустановку или открыть водопроводный кран, чтобы низшие существа поверили в то, что разверзлись "хляби небесные".

Можно, конечно, и сопротивляться высшим силам, но всем известно, что крепкие деревья сила выворачивает с корнем и они погибают. А деревья, сгибающиеся от ветра и плачущие влагой, живут вечно и ничего с ними не делается. Так и человек, научившийся приспосабливать стихию под себя, становится сильнее и, в конце концов, может стать равным Высшим существам и таких очень много. Они все карабкаются к вершине, кусая зубами тех, кто забрался выше их и, спихивая вниз тех, кто слабее или кто просто ослабил хватку.

Умные лезут вверх командой, укрепляя свои ряды. Но тот, кто и в своей команде начинает разборки при движении к вершине, всегда падает вниз.