Текст книги "Око"

Автор книги: Иван Блюм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Глава 58

– Это когда же все происходило? – спросил я, сомневаясь в том, что наши офицеры могут вести себя как обыкновенные хамы, вышедшие в люди из городских или сельских люмпенов.

– Да все это было в прошлом и в этом году, – сказала девушка, недоуменно глядя на меня. – Прошлый год был 2023-й, а этот уже 2024-й. Все по хронологии. В прошлом году были всенародные празднества по поводу 71-й годовщины со дня рождения Великого учителя и Лидера нации, а в этом году ему будет семьдесят два года. Зато в прошлом году он поставил мировой рекорд по непрерывному общению с жителями нашей страны. Целых девять часов и двенадцать минут. Он был во всем белом. В белом фраке, в белой манишке и белом галстуке бабочкой. Потом он сыграл мелодию на белоснежном рояле и спел любимую песню: "С чего начинается родина…". Даже венесуэльский лидер не может продержаться в эфире больше шести часов. Да и одевается он совсем не так, как наш.

Я слушал ее и не перебивал. Что еще делать в дальней дороге, как не слушать исповеди попутчиков, которые рассказали тебе свою историю, а потом испарились на перроне как привидения? Было интересно только одно, что и в мое время, и в их время происходит одно и то же. Примерно такую же историю я слышал от одной знакомой, которая пересказала рассказ своей знакомой. Времена меняются, а люди не меняются совершенно.

– А, кстати, – перескочила с темы на тему моя собеседница, – вы вот человек уже пожилой, как вы думаете, почему в 2012 году не было светопреставления?

Я сначала даже и не понял вопроса, потому что был в 2011 году. У нас только создавались легенды о светопреставлении, чтобы побольше ломануть капусты (долларов, иен, евро, рублей, юаней и прочей валюты) у доверчивых граждан. До этого сказочники на птичьем и свином гриппе сделали миллиардные состояния производителям марлевых повязок и растоварили затоваренные склады так, что образовался дефицит этих марлевых повязок. В мое время еще только создавались акционерные общества на доверии для строительства ковчегов. И за большие деньги каждой твари выдавалось по паре билетов. Зато неимущие были рады тому, что хоть какое-то время они поживут всласть, пользуясь тем, что немногие захапали себе у многих людей.

Второй момент. Если сегодня уже половина 2024 года, то тогда, в 2012 году, не было никакого светопреставления и даже не было сенсации с президентскими выборами, потому что в этом году Великому учителю и Лидеру нации исполнится семьдесят два года, он в расцвете сил и полон желания до конца носить присвоенные ему титулы. А ведь на днях он у нас, будучи вторым человеком в государстве, собрал полный хурал и четыре с половиной часа показывал, кто есть первый человек в этом государстве и сказал, что никого не подпустит к своей кормушке, сорвав нескончаемые аплодисменты маргиналов, которые признают власть силы и законы волчьей стаи. Homo homini lupus est. Человек человеку волк. Дели стаю на ранги и категории, и ты получишь полную власть над ними, потому что от тебя зависит, кто и какой получит кусок от забитого буйвола.

Как же нашему подающему надежды ученику не стать Великим учителем, когда в соседней республике, бывший пограничный прапорщик четыре раза подряд стал президентом и генералиссимусом, плевал с высокой колокольни на всех, в том числе и на Запад, потому знал, что Россия его во всем поддержит, так как собирается идти по им уже проторенному пути.

Мы подъезжали к какому-то огромному городу, над которым сияло золотое солнце. Я не верил своим глазам. Солнце еще было в зените и уходило на запад в сторону заката, а в центре города сияло свое солнце.

– Что это? – спросил я свою попутчицу, указав пальцем на видение.

– А-а-а, – торжественно произнесла она, – это наше московское солнце, это золотой памятник нашему Великому учителю и Лидеру нации.

Зрелище было великолепное. Американская статуя Свободы в подметки не годилась. Глядя на сверкающую статую, сразу на ум приходил незатейливый мотив, и чужие слова становились понятными: Dong fang hong, Tai yang sheng, E luo si chu le ge Ta… (Алеет Восток и встает заря, а в России родился Он…).

– Ты любишь Великого учителя? – спросил я.

– Да, – сказала девушка и ее глаза наполнились слезами. – Он постоянно думает о нас и заботится обо всем, что нам нужно. Он все знает и все видит. Он из простых людей и знает наши заботы.

Девушка встала и запела во весь голос:

Великий учитель Великой страны,

Любовью народной к тебе мы полны…

Все сидящие в народном плацкартном вагоне вскочили и стали подпевать, но вагон сильно дернуло, вероятно, локомотив стукнулся об амортизатор тупика, и все чуть не попадали, прекратив петь.

Я не удержался и сделал пять больших шагов, еле успев ухватиться за стойку одного из отсеков вагона.

– Вот сучка, – услышал я шепот, – специально запела, чтобы выявить тех, кто не поет или поет без выражения. Ты, парень, похоже, приезжий и зря не пел, надо было хотя бы рот открывать, чтобы не показывать, что ты игнорируешь эти песнопения.

– Песни это да, – услышал я второй шепот, – а у меня вот зятя два года назад арестовали прямо на выходе из дворца съездов. Как раз тогда семидесятку учителю праздновали. Все ему аплодировали, аж ладошки поотшибали, и никто не останавливается, а мой зять возьми да и остановись. Пришили попытку возмущения общественного спокойствия и недовольства властью. Вероятно, так и не вернется из лагерей. Перед освобождением происходит повторный пересмотр дела, и всегда дают такой же срок с добавкой. А уж ведь какой наш был? Своего брата двоюродного с потрохами сдал, медную медаль получил "За усердие" на колодке. Везде надевал ее. Так и медаль отобрали и жену его, дочь мою, из квартиры с ребенком выселили. Служебная квартира была для ценных работников. Так что, если будешь кому-то в ладошки хлопать, лучше в обморок от усердия хлопнись, а то срок немалый получишь.

– А кто такие эти ваши, если они против вас? – спросил я.

Два мужика переглянулись, потом один спросил меня с ноткой недоверия:

– Ты с луны свалился или из психушки?

– Из психушки, – сообщил я.

– А-а-а, – сказали мужики, – наши это совсем не наши, а ихние. Это для них они наши. Их специально на Соленое озеро возят, там их крестят в свою веру и на шею надевают медальёнчики с ликом учителя, а потом показывают им фотки врагов народа и они ногами топчут их для лучшего запоминания личностей. Ты, паря, лучше выйди из другого вагона, а как из дверей выйдешь, так сразу иди направо, чтобы в лапы ментов не попасть.

Глава 59

Говорят, что только идиоты учатся на своих ошибках. Так вот и я себя тоже отношу к этой категории.

Как законопослушный гражданин, не имеющий за собой никаких прегрешений, я проигнорировал слова случайных попутчиков и, как все, поперся в дверь, открытую проводником.

На выходе я увидел свою попутчицу, которая что-то говорила двум верзилам в черных кожаных костюмах с металлическими заклепками, в розовых фуражках-восьмиуголках на манер американской полиции и с розовыми дубинками в руках.

Увидев меня, попутчица спряталась за их спины, а верзилы, постукивая дубинками по немаленьким ладоням, пошли ко мне.

Розовый и черный цвет совершенно не подходили друг к другу. С розовым хорошо гармонирует светло-зеленый или салатный цвет. Зато к черным курткам хорошо шли нашивки с белыми надписями "Wolkpolizei". Wolkpolizei это вообще-то какое-то несуразное слово из непонятно какого языка. Если народная полиция, то по-немецки это будет Volkspolizei. Если хотели подчеркнуть, что это волки-полицейские, то опять же по-немецки должно быть Wolfpolizei. И написано это, как я понимаю, только для иностранцев, потому что наши люди и без перевода знают, что скрывается за этими вывесками.

А, возможно, что ларчик сей открывался еще проще. Какой-нибудь высокопоставленный начальник из министерства внутренних дел, выбирая представленные образцы, перечеркнул их крест-накрест и приписал свое, исходя из своих полиглотских знаний, заключающихся в двух фразах на двух языках: "Хэнде хох" и "Дую пиво эври дэй".

Один из двоих подошедших ко мне протянул руку и сказал как-то по-иностранному:

– Персональкарт!

Увидел полное непонимание в моих глазах, рявкнул чисто по-российски:

– Руку давай!

Схватив меня за левую руку, он провел сканером по запястью. Потом провел сканером по запястью правой руки. Прибор, похоже, на мне не работал, потому что он проверил его на своей руке.

– Ты кто такой? – спросил полицейский.

– Человек, – сказал, – и вообще, товарищ полицай, вы ко мне должны обращаться на вы.

– Человек? – закричал полицейский с вопросительной интонацией. – Ты не человек. Ты вообще никто. У тебя даже чипа нет. И обращаться ты ко мне должен так – гражданин народный полицейский. Давай сюда обе руки.

Я протянул руки и почувствовал, как на большие пальцы рук мне надели два кольца, жестко скрепленные между собой.

– Пошли, – сказали мне, – и, если вздумаешь бежать, то попробуешь мою электрическую палку.

Бежать мне было некуда, и я пошел туда, куда меня вели.

В привокзальном отделении милиции меня втолкнули в комнату без окон. Дверью комнаты была металлическая решетка, открытая взору дежурного.

– Вот он – "обезьянник", – подумалось мне, – наконец-то сподобился…

В обезьяннике сидел старичок и что-то жевал.

– Садись, мил человек, – сказал старик, – в ногах правды нет. Ее вообще нигде нет. А тебя за что сюда?

– Да ни за что, дед, – сказал я.

– Уголовный значит, – согласился дед, – уголовных завсегда ни за что сажают.

– Не уголовный я, а вот за что здесь, не знаю, – сказал я.

– Тогда, значит, политический, – подытожил старик, – над учителем смеялся?

– Да не смеялся я ни над кем, – начал я злиться, – просто песню не пел, а меня деваха одна за это и заложила.

– Все правильно, – сказал мой сокамерник или, вернее, сообезьянник, – без патриотов нынче ни шагу. Вас распусти, так вы все переломаете тут, революций всяких наделаете, а мы живем спокойно, размеренно.

– Глядя на тебя, вряд ли можно сказать, что вы живете хорошо, – ухмыльнулся я.

– А ты не ухмыляйся, – обиделся старик, – у нас каждый живет в своем мире и каждый считает, что он живет хорошо.

– Это вас тандем научил так говорить? – съязвил я.

– Какой тандем? – удивился старик, – у нас никаких тандемов нет.

– Как нет тандема, – удивился я в свою очередь, – а памятник кому?

– Как это кому, – напыжился старик, – президенту нашему, который страну вывел из тупика и сохранил ее в целостности. А ты откуда такой, если такие дурацкие вопросы задаешь?

– Да, как тебе сказать, – замялся я, – все равно ты не поверишь в то, что бы я тебе не сказал.

– Почему не поверю, – улыбнулся сокамерник, – я во все верю, такой вот я, Фома верующий.

– И в Бога веруешь? – спросил я.

– Ну, не так чтобы верую, но существование Его не отрицаю, – сказал старик. – У нас вообще свобода вероисповедания. Давай, рассказывай, кто ты такой и чего здесь делаешь.

– Понятно, – подумал я, – мужичок этот обыкновенный агент-наседка, которую подсаживают к задержанным или задержанного подсаживают к нему, чтобы выяснить о задержанном всю подноготную. Так, во всяком случае, учили нас криминальные семинары, – но так я только подумал, а сокамернику сказал совсем другое:

– А кто ты такой, чтобы я перед тобой исповедовался?

– А действительно, кто я такой? – согласился мужичок. – Слово – серебро, молчание – золото. Давай, помолчим, может, кто кусок золота нам в камеру подкинет.

И мы замолчали. Молчали минут десять. Первым не выдержал я. Я ничего не знал. Мужик знал все. Так кто первым должен заговорить?

– Слушай, – сказал я собрату по камере, – может, ты мне сначала чего расскажешь, а я потом, по ходу дела чего-то и расскажу?

– Ну, давай, – согласился он, – только чего ж тебе рассказать-то?

– Расскажи про Великого учителя и Лидера нации, – попросил я. – Расскажи, как он умудрился покончить с тандемом?

Глава 60

– Чего ж тебе рассказать-то о нем, – задумался сокамерник, – пожалуй, расскажу о нем с самого начала.

Как я понял, у тебя в памяти остался тандем, а потом у тебя как будто память отшибло. Бывает. В те времена, о которых говоришь, и я был рысаком. Семья была. Жилье. Работа. Ходил каждое тридцать первое число на площадь, все боролся за то, чтобы 31-я статья Конституции была статьей прямого действия. И каждое тридцать первое число мы получали палкой по башке. Надо сказать спасибо тандему, что это они через своих "космонавтов" с дубинами втолковали нам простую истину – мы должны крепко объединиться, чтобы партия медведей не получила большинства. И мы это сделали.

Вряд ли ты что-то знаешь о тех выборах в Государственную Думу. Наша демократическая коалиция прошла в Думу и имела одинаковое количество голосов с партией медведей, потому что первым лицом в нашем списке был Великий учитель и Лидер нации, хотя он тогда и не имел такого пышного звания.

– Он что, бросил свою партию медведей и присоединился к вам? – удивился я.

– Подожди, – сказал мужичок, – тот, кого ты имеешь в виду это не Великий учитель. Это могильщик Великого учителя, но у него ничего не получится.

– Чего-то я ничего не понимаю? – признался я.

– Не понимаешь, так сиди и молчи и не сбивай меня с панталыку, – сказал мужичок. – Тот, о ком ты говоришь, это не Великий учитель, хотя и хотел им быть. Он подписал себе непопулярность тем, что дважды судил за одно и то же дело известного олигарха.

– Ну, это-то я помню, там еще судья был со смешной фамилией, кажется Щемякин, вот он и засудил этого олигарха, – сказал я. – Они еще тогда хитрую вещь сделали, чтобы американов развести на ратификацию договора об ограничении атомного оружия. Передвинули чтение приговора на время после американской ратификации. И американцы остались в больших дураках, а ведь могли бы и не ратифицировать этот договор, если бы знали, какой приговор вынесут олигарху.

– Все правильно, – подтвердил мой сокамерник, – с того времени все российское правосудие стало именоваться щемякинским правосудием. А ведь и раньше тоже был судья Щемяка и суд тогда назывался Щемякин. Вот из-за них мы все и бродим по кругу, как Моисей со своими евреями по пустыне. Так, о чем это я? Ага, вот на чем я остановился. Выдвинули мы, значит, единого кандидата, певца, который с главным тандемщиком поцапался. Оба из одного города. Певца вся Россия знает, а тандемщик о нем и слышать не слышал. Вот и создал он рекламу этому певцу. Наши демократы, конечно, кочевряжились как девки на выданье, а делать-то нечего, никто авторитетом не пользуется и поведет за собой всего лишь с десяток единомышленников, а с такой подмогой только в ресторане можно подраться, да и то неизвестно, чья возьмет.

– Так кто же стал Великим учителем? – спросил я из-за сильного нетерпения узнать страшную тайну.

– Никто, – ответил сокамерник, – ты опять меня сбил с мысли. Ага. А перед этим еще белорусский бацька выиграл четвертые подряд выборы с туркменским счетом в девяносто процентов и наши тандемщики ему сразу поздравление, а он наших граждан арестовал и в тюрьму посадил. Пара таких друзей и Гитлера не надо. Мы тогда заменили всю Центральную избирательную комиссию, потому что выборы выигрывают избирательные комиссии, а электорат это так, фон, для работы этих комиссий. Большинства в Думе у нас не было, но не было большинства и у медведей. А ведь перетянули к себе сознательных депутатов и победили.

Потом у нас подошли президентские выборы. Тандем сразу совершил ошибку – выдвинулся в полном составе, разорвав напополам партию медведей и избирателей, уменьшив шансы каждого из них. И наш певец в качестве конкурента тандему. Так называемые либеральные демократы и новые коммунисты даже мешаться не стали.

Выборы сложные были. Мы своего кандидата все время прятали, потому что страна наша не африканская, но порядки в ней чисто африканские. Могли бы и убить за милую душу. Или придумали бы историю с изнасилованиями, как это делают в странах с так называемой идеальной демократией Запада. Ну, мы не дураки, знаем, что с шулерами в карты нельзя играть. Как раз на слуху был пример в Кот-д-Ивуаре. Бывший президент зубами вцепился во власть и довел дело до гражданской войны. Но Россия не Кот-д-Ивуар. У нас вряд ли получится гражданская война с уставшим от всего народом. А вот массовые репрессии, это завсегда пожалуйста. Только клич кинь, сразу завалят доносами о врагах народа, не будешь успевать концлагеря строить.

– А дальше что? – торопил я соседа с рассказом, потому что в любой момент нас могли прервать либо полицейские в розовых фуражках, либо моя вэб-камера, схватив меня в свои объятия, вернет на то место, откуда она меня взяла.

– А что дальше? – откликнулся сосед. – Дальше все как в сказке. Приехали наблюдатели от всех стран и предупредили, что если на избирательных комиссиях будут составлять один протокол, заполненный карандашом, но подписанный членами комиссии, то России не видать всемирной торговой организации как своих ушей и ее попрут из всех международных организаций как жуликов, которых в приличных обществах бьют шанадалами. Угроза была нешуточная и выборы стали в какой-то мере объективными. И оказалось, что тандем мало кто и поддерживает. Мы выиграли в первом туре. Центризбирком не тянул с подсчетом голосов и объявил нашего кандидата победителем. Потом практически все государства поздравили его с победой, а ваш покорный слуга принял на себя должность начальника охраны президента. Вот тогда мы его явили миру, и началась в России новая жизнь.

– Полицию одели в розовые фуражки? – съязвил я.

– Не сбивай меня, – сказал сосед, – до полиции мы еще не дошли. В первый же день еще до инаугурации был запрещен выезд за границу пяти сотням человек. Во все страны были направлены письма с просьбой аннулировать им въездные визы и закрыть имеющиеся счета в банках.

– И что это дало? – спросил я.

– Это был всеобщий шок, – сообщил мой сокамерник, – зато зашевелились массы, которые поняли, что ворам перекрыли дыхалку. Раньше во времена перестройки был анекдот о том, как Василий Иванович Чапаев, назначенный президентом главным перестройщиком, решил проблему недовольных. Он открыл границу и все недовольные уехали. А сейчас границу закрыли, но для тех, кто вывозит все из России. Затем началась чистка правоохранительных органов. Это было да. Шестьдесят процентов личного состава органов внутренних дел, прокуратуры, безопасности были уволены без права занятия должностей в государственных структурах. Все были поставлены на учет как возможные пособники криминала. В судейском корпусе осталось всего семь процентов судей. Были назначены всенародные выборы судей и членов квалификационных судейских комиссий. Вот тут народ и зашевелился. Журналисты пишут, милиционеры, рекомендованные народом, сажают. Не всех, но тех, кого невозможно не сажать, сажают. Оказалось, что не нужно такого огромного количества милиционеров, прокуроров и судей. Одновременно были назначены выборы глав субъектов федерации.

– И не захлебнулись во всех этих выборах? – спросил я.

– Не захлебнулись, а народ начал активно участвовать в выборах, – оживился мой сокамерник, – потому что все корреспонденты оказались под государственной защитой, а все средства массовой информации пущены на приватизацию.

– Не понял, – насторожился я, – а как же быть власти? Вдруг надо что-то объявить населению или выразить свою позицию? Что, эти частники так и побегут забесплатно печатать государственные объявления?

– В том-то и дело, что побежали и с удовольствием стали печатать эти заявления, – сказал мужичок, который совсем не был похож на начальника охраны президента России.

Глава 61

– А как с национальным вопросом? – спросил я.

– О-о, тут вообще интересная история получилась, – оживился мой собеседник. – Президент внес новый закон о гражданстве. Гражданином России может быть любой гражданин мира, знающий русский язык, уважающий законы и культуру России. Причем те люди, которые родились на территории бывшего Советского Союза, имеют преимущественное право получения гражданства в ускоренном и упрощенном порядке. И самое главное – любой гражданин России может называться русским. Любой. Дома он кабардинец, а за дверью дома – русский. И любой русский чиновник, знающий язык национальной республики, в которой он работает, получает солидную надбавку к должностному окладу как специалист. В школах и в ВУЗах введен предмет истории культуры народов России. В этом же курсе и история религий. Каждый человек должен знать, что представляет собой Библия, Коран, Талмуд, заповеди Будды.

– И никто не возникал, то есть никто не выступал против этого? – спросил я.

– Может быть, кто-то и выступал втихую, да только по какому вопросу выступать против? – усмехнулся сокамерник.

– А как с национальной преступностью? – не унимался я. – Только не вздумайте повторять мне глупость типа того, что преступность не имеет национальности.

– Да я, мил человек, всегда сомневался в квалификации юристов, которые говорили о наднациональной преступности, – улыбнулся мой собеседник. – Преступность суть есть то же общество, только со знаком минус и с более жесткими правилами исполнения законов. Если бы наше общество было построено по законам преступного мира, а преступный мир по нашим законам, то скоро бы преступность развалилась, а наше общество было бы демократическим и жизнестойким. Можешь записать это где-нибудь и подпись сделать – Глеб Самойлов – философ и практик.

– Может, ты еще и стихи пишешь? – спросил я.

– А как же, – согласился он, – философия она как поэзия. Только чувственная душа может почувствовать поэтику философии. Вот, смотри:

Я бывал в параллельном мире

И гулял по Цветочной улице,

Пиво пил в настоящем трактире

Чай стоял на огромном блюдце.

В обиходе язык старинный,

Словно все начитались Толстого,

И поэты встречались в гостиных

До обеда, в начале второго.

– Ну и так далее, – прекратив декламацию, сказал мужичок.

– Ну, Глеб, ты даешь, – изумился я, не подозревая того, что под рубищем бомжа скрывается поэтическая натура, бывшая когда-то чиновником высокого ранга, – так что же с национальной преступностью?

– Здесь, конечно, не все так было гладко, но и успехи были неплохие, – сказал Самойлов. – Все восточные кланы априори суть есть мафиозные группировки, связанные родственными отношениями и итальянской "омертой". Знаешь, что такое омерта? Ну, и хорошо. Как в России всегда было? Русского судили везде и по любому поводу, а за представителя любой национальности вступались все земляки одной командой и им отдавали преступника вершить правосудие по своим законам. Получалось, что большая группа населения вырывалась из-под действия общегосударственных законов. Новый президент провел закон о борьбе с организованной преступностью. Любое преступление, совершенное членом клана, рассматривается как преступление, совершенное в составе организованной преступной группы. И всего два клана посадили, как остальные кланы собрали съезд и постановили, что вводится новая традиция – преступник должен отвечать за свои преступления сам, как все. Даже преступники получили равенство перед законом без учета национальной принадлежности. Вот так.

– И всего этого хватило, чтобы переменить жизнь к лучшему? – засомневался я.

– Это были последующие шаги, – сказал Глеб, – сначала были обеспечены свободы личности, информации, а потом и действительная свобода предпринимательства. Вы бы только видели, как воспрянула Россия. Люди делали деньги из всего. Нужен туристам проводник по экстремальным видам отдыха, будьте любезны – и проводник, и защитник. Хотите порыбачить. Вот вам удочки, вот вам наживка, вот вам пруд или озеро и уха из пойманной вами рыбы. Трудно перечислить, где мог приложить свои способности россиянин. И жизнь стала лучше, и стало хотеться жить.

– А что же вы не стали жить лучше? – спросил я.

– Не повезло в жизни, – усмехнулся Самойлов. – Чего-то на меня взъелась жена президента и меня уволили подчистую. А тут моя жена ушла, то есть развелась со мной. Я, как джентльмен, оставил ей все и, как видите, все свое ношу с собой.

– А как же с памятником Великому учителю и Лидеру нации? – спросил я.

– Это уже дела дней сегодняшних, – сказал сокамерник. – Прежний президент запретил вывешивать в кабинетах чиновников свои портреты и вообще лизоблюдства меньше стало. Как прошло два срока, так президент спокойно ушел в отставку, а тут подсуетился тот, кто в тандеме был, и выборы нашему кандидату проиграл. Не готовил наш президент себе преемника, то есть как-то не обращал внимания на популярность политических деятелей. Все думали, что эта идиллия продлится вечно, да только вечного ничего не бывает. Как пришло время нового выбора, оказалось, что широко известных политиков нет, хотя никто им не запрещал заниматься политической деятельностью. При любой власти должна быть оппозиция, чтобы власть не чувствовала себя безмятежно.

Зато новый президент распорядился обозвать своего предшественника Великим учителем и Лидером нации, гимн про него сочинил, чтобы разрушить авторитет бывшего певца-президента, памятник огромный поставили прямо над мавзолеем. И все без толку. Людям это понравилось и они с удовольствием поют гимн и даже тебя посадили за то, что ты гимн не пел. Розовые фуражки и розовые дубинки придумал новый президент, чтобы обозлить полицию на народ. Но, вероятно, пройдет много времени, пока все вернется к той ситуации, которая была во времена нынешнего президента.

– Слушай, а как там с Ходорковским? – успел спросить я.

– В 2012 году его выпустили из тюрьмы за отсутствием состава преступления, а в 2024 году снова посадили с формулировкой 2010 года, – сказал Глеб. – Похоже, что снова будет призван второй тандемщик, и все будет раскручиваться в обратную сторону.

Нас прервало звяканье ключа в замке.

– Самойлов, на выход, – крикнул дежурный полицейский и мой собеседник ушел.