Текст книги "Лев и Сокол (ЛП)"
Автор книги: Ив Лангле
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
– Полагаю, ты чист.
– Безукоризненно чист.
– Думаю, хорошо, что мне сделали укол. – Противозачаточный укол. Кларисса нечасто танцевала горизонтальное мамбо, но когда делала, то предпочитала лишний раз не беспокоиться.
– Думаю, да.
– Значит, мы можем обойтись без защиты?
Он шумно вздохнул и перестал мурлыкать.
– Ты собираешься просто разговаривать, пока не уложишь меня спать, или собираешься сделать то, что обещала?
Она ущипнула его за сосок.
Он взвизгнул.
– Ауч!
– Дерзкий котик.
– Так накажи меня.
– Я намерена это сделать.
Мурлыканье в ответ стало громче, чем когда-либо. Вибрация сотрясала всё его тело, что означало, что её лоно, прижатое к его твердому низу живота, тоже ощутило этот эффект – и ей это очень понравилось. Она прикусила его нижнюю губу зубами, когда его руки обхватили её за талию. Тонкие и гладкие, его пальцы щекотали кожу, а не царапали её. Неудивительно, что они ощущались так приятно на нижней части тела. Отсутствие мозолей было преимуществом того, что он был врачом, а не торговцем.
Целуя его, наслаждаясь шероховатостью его языка и остатками вкуса собственного тела, она позволила своим рукам скользить вверх и вниз по его мускулистым рукам. Она скользила взглядом по каждой его части, изучая очертания тела, нюансы кожи, отмечала места, где у него перехватывало дыхание, что заставляло его дергаться. Она исследовала всю верхнюю часть его тела, слегка пощипывая соски и тихо смеясь в рот, когда его бедра дергались.
Она почувствовала, как его горячий член уперся в изгиб ягодиц. Настойчивый и готовый, он попытался незаметно направить её, но она удержала его. Кларисса ещё не закончила свое исследование. В последний раз прикусив его нижнюю губу, прервала поцелуй, чтобы скользнуть вниз по его телу, пока не оседлала бедра.
Возбужденный, толстый и длинный член, окруженный золотистыми завитками, лежал на его животе. Она схватила и погладила по шелковистой длине, проведя большим пальцем по кончику и втерла блестящую жемчужину в головку. Он зарычал.
– Ну и кто теперь кого сводит с ума?
– Это только начало, – протянула она, прежде чем наклониться и взять его в рот. Кларисса нечасто делала минет, но могла бы сделать исключение для мужчины, который был под ней. О, как он превращал это в что-то приятное. Каждое всасывание её рта, каждое облизывание языком, каждое скольжение губ вверх и вниз по его длине вызывали реакцию. Он стонал, охал, извивался и вскидывал бёдра. Он испытывал такое наслаждение от её прикосновений, что она не могла не наслаждаться сама. Её киска увлажнилась, затем заныла, собственное возбуждение пульсировало в такт его крикам. Отвечая на его очевидное возбуждение.
На мгновение она подумала о том, чтобы взять его целиком, позволить кончить ей в рот, но эгоистичная потребность удержала её ненасытные губы. Она отпустила его, скользкого и возбужденного, чтобы прижаться. Его глаза открылись, веки были приспущены. О, каким сексуальным он выглядел. И в то же время таким голодным.
Она хотела медленно опуститься на него, насаживаться по всей длине, дюйм за дюймом. Но он схватил её за бедра и дернул вниз, войдя плавным движением, от которого её голова откинулась назад, а пальцы впились в его грудь.
– О, чёрт, да! – воскликнула она. Он идеально наполнил её. Растягивая, пульсировал в её влагалище. Каждое легкое движение, каждый взмах бёдер, поворот таза, каждое подергивание члена отдавалось в ней как толчок. И все это время, пока она прижималась к нему, покачиваясь в медленном ритме, от которого удовольствие росло, он шептал:
– Да! Да! Да! Дай это мне. Кончи на мне. Сожми меня.
Она дала ему всё. С оглушительным криком кончила, волны оргазма обхватили и доили его член. Она бы рухнула на него, вздымающаяся и безвольная, но он ещё не закончил.
Все еще держа за талию, он по очереди приподнимал и опускал её на свой твердый член. Каждый удар заставлял её вскрикивать. Спазм. Дрожь. Вверх. Вниз. Вверх. Вниз. Снова и снова он входил в неё, задевая сладкое место внутри, такую чувствительную точку, что, в свою очередь, заставляло её напрягаться еще больше, нуждаясь… подготавливая…
– О. Боже. Мой. – Она закричала, когда кончила в третий раз, или хотела это сделать. Оргазм настиг с такой силой, что она широко открыла рот, но не смогла найти в себе силы, чтобы по-настоящему выдохнуть, настолько напряженным оказался момент. У Нолана, с другой стороны, еще оставалось достаточно места в легких, и он взревел. Боже, как же он взревел, вибрация от этого звука продлила её оргазм.
На этот раз им никто не помешал, и он получил удовольствие в полной мере, настолько, что выпустил когти и уколол её кожу. Ненадолго. Должно быть, он осознал, что сделал, потому что отпустил её талию и зарылся в простыни под ними.
ХЛОП!
Шипение выходящего воздуха, когда их временная кровать сдулась, снова вызвало смешки. Второй раз за один вечер. Для неё это, должно быть, стало новым рекордом.
– Не смейся. – В его голосе было столько раздражения.
Она хихикнула.
– Это не смешно.
Она усмехнулась.
Нолан вздохнул.
– Знаешь, обычно я гораздо более обходителен, чем сейчас.
– Что, ты хочешь сказать, что обычно люди не врываются к тебе во время секса и ты не сдуваешь матрасы? Думаю, это делает меня особенной.
Руки, которыми он обнял её, крепко сжались.
– Очень особенной.
Его слова застали её врасплох, особенно потому, что она услышала в них искренность. Но, с другой стороны, у них только что был отличный секс. И все же, она хотела спросить, что делает её особенной? Это то, что он говорил всем своим победам? Или я не такая, как все?
– Я чувствую, как мысли кружатся у тебя в голове, – сказал он.
– Ты не можешь.
– Могу. На этот раз попробуй просто расслабиться и получать удовольствие.
– Но…
– Засыпай, Кларисса.
– Не знаю, смогу ли. – Она никогда не чувствовала себя более живой. Более счастливой. Не хотела, чтобы это чувство заканчивалось. Не хотела, чтобы этот момент заканчивался. Она не стала бы выяснять причину этого. Не хотела всё испортить. Не тогда, когда боялась того, что всё это означало.
Это ничего не значит. Это был просто хороший секс. Просто спросите её тело, которое всё еще дрожало от удовольствия. Прижавшись к его груди, она не пошевелилась, чтобы уйти, хотя обычно не любила обниматься. Он уткнулся носом в её волосы и, о чудо, снова замурлыкал. Она хотела что-то сказать, но звук успокоил, убаюкал, и она погрузилась в дремоту.
Глава 16
Просыпаться, прижавшись щекой к груди Нолана, и слышать ровный, успокаивающий стук его сердца оказалось для неё новым ощущением. Кларисса не спала со своими партнерами по постели. Она не обнималась. И уж тем более не лежала, раскинувшись на них, как на пуховом одеяле, такая расслабленная и довольная, что не хотелось шевелиться.
Что со мной происходит?
У них был секс. Отличный секс. Но почему какая-то часть её жаждала поцеловать его в щетину на подбородке? Почему хотелось пошевелить бедрами и посмотреть, проснется ли что-нибудь и подарит ли ей доброе утро? Почему хотелось прижаться к нему, уютному и тёплому, когда нужно было делать работу?
От вывода у неё перехватило дыхание.
О нет, он начинает мне нравиться. От одной только мысли, от этой пугающей мысли, сердце затрепетало в панике. Нет. Она не могла влюбиться в этого льва. Они были слишком разными. Он был из другой лиги. Его мать была чокнутой, веселой чокнутой, но все же более безумной, чем психопатка. Клариса не принадлежала его миру. У неё была работа, квартира, жизнь – в некотором роде – в родном городе.
Но на самом деле ничто не мешает мне остаться. Никого не волновало бы, если бы я никогда не вернулась. Она могла бы остаться здесь, начать новую жизнь, если бы захотела. Если бы он захотел.
Какое абсолютное безумие. Нолан не собирался просить её остаться и стать его кем? Девушкой? Подругой в постели? Случайным партнером по перепихону? Этот парень был шлюхой, и она, как идиотка, позволила великолепному сексу заставить её думать, что она чувствует что-то большее.
Ей захотелось дать себе пощечину, а потом встряхнуть за то, что она поддалась на его уловки. Скатившись с него, она услышала, как он что-то пробормотал, его рука потянулась к ней, чтобы притянуть обратно. Кларисса увернулась и прошептала: «Мне нужно в ванную». Так она и сделала. Чтобы принять холодный душ и немного окунуться в реальность.
Каким бы приятным ни был секс, нужно было помнить, что она здесь только на время. Как только миссия будет выполнена, пребывание со львом закончится.
Если бы только проверка на реальность не была такой болезненной. Не в силах встретиться с ним лицом к лицу, ещё не до конца осознав это, она выскользнула из квартиры, оставив его дремать под охраной агентов FUC, дежуривших снаружи в холле.
Чем скорее она закончит работу, тем скорее сможет вырваться из лап кота, который заставил мечтать о том, чего у неё никогда не будет. О доме и его сердце.
***
Нолан проснулся один, и у него осталось лишь смутное воспоминание о том, как Кларисса покидала их смятую постель. То, что она назвала необходимостью воспользоваться туалетом, было, очевидно, предлогом для того, чтобы снова отправиться на расследование без него.
Несмотря на то, что накануне вечером он понял, что не может помешать ей встретиться лицом к лицу с опасностью, это всё еще мучило его. Беспокойство о безопасности того, кто небезразличен, действительно было отстойным, однако, если он собирался убедить её впустить его в свою жизнь, нужно было принять это. Мне просто не обязательно это должно нравиться.
Позавтракав, приняв душ и поехав на работу, он всё еще испытывал желание поворчать. Не раз хватался за телефон, испытывая искушение позвонить Клариссе, просто чтобы услышать её голос. Каждый раз откладывал его и ругал себя за то, что вел себя так по-детски.
Я лев. Надменность была его вторым именем. И всё же, разве это убило бы, если бы она оставила ему записку? Отправила сообщение? Хоть что-то?
Раздражало осознание того, что он понятия не имел, когда увидит её снова. Он просто знал, что это произойдёт. Так просто она от меня не сбежит.
Он несколько успокоился, узнав, что Кларисса встретилась с другими агентами, чтобы обсудить предметы, найденные в логове белки, – в основном сумки с орехами. Конечно, она была в безопасности, занимаясь чем-то таким обыденным. Он бы с удовольствием присоединился к ней, однако у FUC были на него другие планы. Очевидно, чтобы занять его делом.
Не только он и его сокол провели насыщенную ночь. Его сбежавшие пациенты заставили весь персонал FUC дежурить без перерывов. Сбежавшие страус и геккон, которые объединились во внешнем мире, сдались каким-то агентам. Уличная жизнь и новое положение пришлись им не по вкусу. В отличие от других мутантов, с которыми они сталкивались, сбежавшая парочка сохранила достаточно здравомыслия, чтобы понять, что им нужна помощь.
Это заставило Нолана задуматься, можно ли спасти и остальных. По крайней мере, он пытался это донести. Но те, кто издавал указы, не сдвинулись со своего мнения. Нельзя было рисковать и расслабляться с теми, кто до сих пор был на свободе. Однако Нолан добился одной уступки. Хлоя приказала Нолану оценить физическое и психическое состояние пары, которая вернулась и в настоящее время находится в камере предварительного заключения в офисе FUC.
Пока он проводил собеседования и проводил некоторые тесты, до него дошли слухи, что они обнаружили тело еще одного пациента, но не раньше, чем какой-то человек с фотоаппаратом снял видеоролик и выложил его на YouTube. К счастью, люди отнеслись к этому так же, как если бы увидели Несси и Снежного человека. Другими словами, некоторые взволнованно обсуждали это как доказательство существования инопланетной жизни, в то время как другие насмехались и называли это худшей работой фотошопа, которую они когда-либо видели. Между тем, само тело было случайно «потеряно» по пути в человеческий морг. Еще одна хитрая уловка, чтобы держать людей в неведении.
В целом, он провел насыщенный день, вздремнув всего один раз. Что касается Клариссы, то он не видел ни клюва, ни перышка, пока не вернулся домой в сопровождении Виктора, который вел машину, пока Нолан спал. Крокодил разбудил его, когда они добрались до подземного гаража. Взгляд Нолана тут же остановился на пустом парковочном месте рядом с его собственным. «Голдвинг» не припаркован, а значит, и Клариссы не было.
– Что за мрачное лицо, док? – спросил крокодил, провожая Нолана на его этаж, где всё еще стояли на страже агенты FUC.
Интересно, что думают соседи. Ещё больше его интересовало, где Кларисса и всё ли с ней в порядке. Он оторвался от своих размышлений и ответил Виктору, высказав свои мысли вслух.
– Почему женщины такие упрямые?
– Потому что знают, что это сводит нас с ума.
– Так ты хочешь сказать, что Рене тоже так поступает с тобой? Идет навстречу опасности и не звонит, чтобы сообщить, что с ней все в порядке?
– Э-э, нет, но, с другой стороны, я сам делаю так постоянно. Это пугает её, что, в свою очередь, выводит из себя, хотя она этого и не признаёт.
– Как она с этим справляется?
– К чему эти вопросы?
– Потому что мне нужен совет, и я бы предпочел не прислушиваться к советам представительниц моего прайда.
Хмыкнув, Виктор распахнул дверь квартиры.
– Не могу тебя за это винить. Как моя жена справляется с моей работой? Скажем так, иногда я намеренно делаю так, чтобы мой день казался более насыщенным, чем он есть на самом деле, и оставляю всё как есть.
Нолану потребовалось всего мгновение, чтобы понять, что он имеет в виду.
– Ты хочешь сказать, что, подвергая себя опасности, вы становитесь ближе?
– Если ты имеешь в виду, меньше одежды, то да. Но если ты кому-нибудь расскажешь, я тебя убью. – Убийственный блеск в глазах крокодила не предвещал ничего хорошего.
– Я не скажу ни слова. – Нолан слишком ценил свою жизнь. – Если ты не возражаешь, я задам еще один вопрос, как ты понял, что любишь её?
– Это что, час доктора Фила? Это из-за того сокола, с которой ты ночевал?
– Возможно.
На лице Виктора появилась понимающая ухмылка.
– Так и есть. Ха. И люди думают, что мы с моей лисой странная пара.
– Мы с Клариссой не такие уж странные. Мы оба хищники.
Виктор фыркнул.
– Это слабое сравнение, доктор, и ты это знаешь. Но что касается вопроса, если ты спрашиваешь, что нужно сделать, чтобы заставить её полюбить тебя, то я не знаю. Она жёсткая птица, эта девушка. И готов поспорить, что завоевать её доверие не легко. Как было и у меня, и я не сторонник этого сентиментального, влюбленного дерьма.
– И все же ты любишь Рене.
– Послушай, док. Я изо всех сил старался не испытывать никаких чувств к моей лисичке. Изо всех сил. Но она просто не принимала отказа. Я чуть не потерял её, потому что был таким чертовски упрямым. К счастью для меня, она никогда не сдавалась.
– Другими словами, я должен продолжать пытаться.
– Я ничего не говорю. Кто знает, что творится в голове у этой птички? Но если она тебе небезразлична… – пожал плечами Виктор. – Чёрт возьми, не спрашивай меня. Я не знаю, как ухаживать за женщиной или произносить красноречивые вещи. Тебе стоит спросить Мейсона или кого-нибудь, кто умеет обращаться со словами.
Болтуна Мейсона? Ни за что, если только он не хотел, чтобы это было опубликовано на всех досках объявлений.
– Думаю, я откажусь. На самом деле, ты мне очень помог.
– Да? Никому не говори. – Виктор бросил на него сердитый взгляд. – Мне не нужны все львы, тигры и пумы, приходящие ко мне за советом. Я солдат, а не какой-то чертов психолог отношений.
– Я сохраню твой секрет.
С ворчанием Виктор покинул квартиру, но перед этим проверил каждый уголок и трещинку, чтобы убедиться, что там не притаились психи. Когда Виктор затыкал пистолет за пояс, Нолан заметил разочарование на лице крокодила, что никто не вынырнул, чтобы напасть. Жил-был человек, который любил свою работу.
Оставшись один, Нолан побродил по своей квартире, отмечая новую мебель и запах чистоты. Все следы нападения исчезли, даже дыры, которые он пробил в стене, были покрыты штукатуркой и краской. Но еще интереснее, чем его новый декор, были сумки, набитые женской одеждой и туалетными принадлежностями.
Огонь надежды зажегся в груди. Если кто-то ходил за покупками для Клариссы и оставил здесь вещи, это означало, что она планировала вернуться.
Насвистывая, Нолан планировал завоевание. Когда Кларисса появилась в сумерках, на этот раз через парадную дверь, а не через балкон, и на ней было слишком мало одежды, он был готов.
Горели свечи. На столе стоял ужин на двоих. В нескольких вазах красовались цветы. Еда охлаждалась в холодильнике. Нолан поприветствовал её бокалом вина и лучезарной улыбкой.
– Как прошел твой день?
На мгновение на её лице промелькнула паника. Он замер, опасаясь, что малейшее движение заставит её улететь. Кларисса подозрительно оглядела его и комнату. Сделала один осторожный шаг, затем другой.
– Что это? – Она махнула рукой в сторону сервировки на двоих.
– Ужин. Я заказала нам суши.
– Суши? – Её глаза загорелись, и ему захотелось вскинуть победный кулак в знак того, что хоть что-то он сделал правильно.
– Из лучшего заведения в городе. Присядь, пока я достану их из холодильника.
Когда он вернулся с двумя большими блюдами, которые заказал ранее, то увидел, что она сидит на стуле, вертя в пальцах бокал с вином, выражение её лица было непроницаемым. Не совсем те теплые поцелуи и объятия, на которые он надеялся, но, по крайней мере, она не убежала. Однако, учитывая напряженность её тела, он знал, что должен быть осторожен.
– Тадам. – Он торжественно поставил блюдо на стол и сел напротив неё. – Я не был уверен, какая рыба тебе больше нравится, поэтому заказал всего понемногу.
– Что ты задумал, Сильвестр? – с подозрением спросила она.
– Я? Ничего.
– Это не «ничего». Больше похоже на то, что ты пытаешься заработать себе очки.
Он рассмеялся.
– Ладно. Ты поймала меня. Но можешь ли ты винить меня за это? Прошлая ночь была невероятной, а я эгоистичный лев. Я хочу повторения. – Зачем утруждать себя ложью? Он знал, что она ценит правду, а правда заключалась в том, что он находил её желанной. Какая женщина не хотела бы этого услышать?
– Ты мог бы просто попросить. Не нужно было устраивать шоу.
– Какое шоу? Мне нужно поесть. Тебе нужно поесть. Нам нужно набраться сил для вечернего развлечения.
– Ты уверен в себе, не так ли? Кто сказал, что я хочу повторения?
– Я хочу. И третий раз. И четвертый.
Тень улыбки, наконец, тронула её губы.
– Ты что-то с чем-то, Сильвестр.
– Спасибо, Кларисса. Приму это как комплимент. А теперь ешь, или я вообще пропущу основное блюдо и перейду сразу к десерту.
Приподняв бровь, она сделала глоток вина, прежде чем спросить:
– А какое изысканное угощение ты приготовил на десерт?
– Я в настроении для сливок. Горячих, восхитительных сливок и бедер у моей шеи.
Ммм, вот и реакция, которую он ждал. Её зрачки расширились. Она облизнула губы и откинулась на спинку стула, широко расставив ноги. Несмотря на то, что их разделяли несколько футов, приглашение казалось очевидным. Его нос задрожал, но именно её хриплое «Зачем ждать?» заставило его вскочить со стула.
А что касается ожогов от коврика на коленях, которые он заметил несколько часов спустя, когда они наконец-то сели за поздний ужин? Оно того стоило.
***
В течение следующих двух недель они с Клариссой жили по заведенному порядку. Днем занимались каждый своими делами: она расследовала, а он разбирался со своими пациентами-мутантами. От Лестера, психа, который разгромил его квартиру, не осталось и следа. На самом деле, на следующий день после того рокового вечера все оставшиеся сбежавшие пациенты, казалось, растворились в воздухе.
Все признаки их существования исчезли. Бездомные по-прежнему попрошайничали на улицах. Доска объявлений о пропавших без вести не пополнилась новыми именами, и ни один человек не оказался в морге со следами укусов. А бродячие животные, вероятно, вздохнули с облегчением.
Все более или менее вернулось в нормальное русло. Один за другим FUC сокращал охрану, по мере того как агенты возвращались к своей обычной работе. Казалось, худшая часть кризиса миновала. Предположения привели к нескольким теориям, одна из которых заключалась в том, что оставшиеся на свободе пациенты приспособились и влились в реальную жизнь, или же мутации в конце концов убили их. В любом случае, люди расслабились и перестали быть настороже.
Несмотря на бездействие в поле и на работе, Нолан никогда не был так счастлив. Хотя ему не нравилось расставаться с Клариссой днем, он не мог отрицать, что любил ночи. Для них с Клариссой стало самым естественным делом в мире садиться за красиво сервированный ужин и разговаривать, потом следовали жаркие занятия любовью, которые не всегда заканчивались в постели.
В течение этих небогатых событиями дней он знакомился с Клариссой и влюблялся всё больше и больше. И в конце концов по-настоящему влюбился. Дело было не только в великолепном сексе, он любил эту женщину, каждый её злой, властный дюйм. Он просто не признался ей в этом. Не мог, потому что, несмотря на то, что она открылась и рассказала ему о своей жизни в сиротском приюте и о махинациях, с которыми сталкивалась в офисе ASS, а он отвечал ей взаимностью и потчевал историями о том, как рос под опекой чрезмерно заботливой львицы, он боялся её реакции. Хотя Кларисса, казалось, не возражала против их нынешнего образа жизни, ничто из того, что она делала или говорила, никоим образом не указывало на то, что она хотела бы, чтобы это стало постоянным.
Как ни странно, босс заставила его осознать, что ему нужно что-то предпринять в этой ситуации, пока не стало слишком поздно.
Хлоя вызвала его в свой офис поздно вечером в пятницу, спустя почти три недели после того, как Кларисса присоединилась к команде FUC. Жестом пригласила его сесть.
– Спасибо, что пришёл, Нолан.
– В любое время. Я так понимаю, ты хочешь узнать последние новости о пациентах? – Под пациентами он подразумевал пару, которые добровольно сдались на обследование.
– Да, пожалуйста.
– Я не добился прогресса в устранении мутаций у Элли или Джоуи. Однако хорошая новость заключается в том, что они хорошо отреагировали на гормональную терапию, и всплески адреналина, которые они испытывали, и которые приводили к приступам ярости, теперь находятся под контролем.
– Значит, больше никаких кровавых бесчинств?
– Ну, учитывая, что они никого не убили за свой короткий период свободы, я бы сказал, что с самого начала это не было проблемой. – Если не считать неразумных полевых мышей. Если бы они это сделали, то у многих оборотней были бы проблемы.
– Но можно ли им доверять, чтобы отпустить в реальный мир?
– Если ты спрашиваешь, нужно ли им оставаться в заключении, то, по моему профессиональному мнению? Нет. Я бы по-прежнему хотел, чтобы они приходили на еженедельные осмотры, чтобы присматривать за ними, но в остальном, не думаю, что они более опасны, чем Рене или Миранда.
Хлоя поморщилась.
– Это не обнадеживает.
– Прости. – Нолан усмехнулся.
– Тогда я сообщу им хорошие новости сегодня вечером и приму меры, чтобы они получили надлежащее жилье и нашли работу. Думаю, что Джоуи мог бы стать отличным агентом. Я подумывала о том, чтобы соединить его с Виктором и позволить стать его наставником.
– Думаю, Джоуи это бы понравилось. Но Виктору? Не очень.
– Знаю. – Злая усмешка появилась на губах его босса. – Теперь, что касается остальных сбежавших пациентов… От них по-прежнему нет никаких вестей. Либо они мертвы, либо ушли в подполье, либо ведут себя прилично. В любом случае, начальство приказало нам вернуться к нашей обычной жизни. Мы снимаем оставшуюся охрану с вас и вашего персонала, что, в свою очередь, означает, что у меня нет причин препятствовать возвращению Клариссы в ASS.
– Что? – Он подскочил на своем месте. – Ты отправляешь её обратно?
– Я должна. Помни, она была здесь только на время. Её командир позвонил мне сегодня, и потребовал её возвращения, поскольку мы зашли в тупик в нашем расследовании и охоте на оборотней.
– Но она не может уйти. Она всё еще нужна мне, – выпалил он, не подумав.
– Ты чувствуешь угрозу? Ты знаешь что-то, чего не знаю я? – Брови Хлои озабоченно сошлись на переносице.
– Нет… Это… Видишь ли… – взволнованный, Нолан подыскивал нужные слова. И не мог найти оправдания, которое не прозвучало бы глупо. Поэтому он остановился на правде. – Возможно, я в некотором роде влюбился в неё.
– Понимаю. Это твой способ спросить, можем ли мы воспользоваться её услугами в офисе?
– Я не думал так далеко вперед. Ну кажется, ей это может понравиться.
Наклонившись вперед, Хлоя пронзила его взглядом.
– Кажется? Нолан, она знает о твоих чувствах?
– Я не знаю. Может быть. Я не признавался ей.
– Почему нет?
Он поежился.
– Потому что я трусливый лев.
Хлоя расхохоталась.
– Ты? Трусливый? Сомневаюсь. Я видела, как ты, не моргнув глазом, расправлялся с агентами в этом офисе, включая Виктора. Ты сразился с тем монстром в канализации, не заботясь о собственной безопасности. Ты знаешь, сколько людей обливались потом, когда ты решил взять интервью у Элли и Джоуи лично, а не за пуленепробиваемым стеклом?
– Это не одно и то же.
– У тебя достаточно мужества, Нолан. То, что ты сейчас испытываешь – это страх быть отвергнутым. Только не говори мне, что с тобой никогда раньше такого не случалось?
На его губах появилась робкая улыбка.
– Эм, вообще-то, нет. Думаю, можно сказать, что Кларисса моя первая настоящая любовь.
Рот Клои от удивления округлился в букву «О».
– Не может быть.
– Может. Не пойми меня неправильно. У меня было много женщин. С некоторыми я встречался больше нескольких месяцев, но Кларисса первая, к которой я что-то чувствую. Единственная, с кем я мечтаю о будущем. Не знаю, что буду делать, если признаюсь и выясню, что она не разделяет моих чувств. – Может быть, начнет выть по ночам в переулке, как другие коты.
– Ну, на твоем месте я бы сказал ей об этом побыстрее, потому что, если ты этого не сделаешь, она уйдет.
– Мне нужно больше времени. Разве ты не можешь сказать её боссу, что она все еще нужна тебе?
– Мне жаль, Нолан. Если бы я знала раньше, тогда, возможно, могла что-то сделать, но теперь, если она не решит остаться, это не в моей власти.
После этих слов, Нолан понял, что должен действовать. Больше нельзя откладывать. Пора рассказать Кларисе о своих чувствах. Сегодня.
Но когда он вернулся домой и увидел записку на столе, упавшее сердце сказало, что он ждал слишком долго. Не нужно было видеть её отрывистое «Спасибо за все, Сильвестр», чтобы понять, что она сбежала, забрав с собой его сердце.
Его жалобное мяуканье не помогло почувствовать себя лучше, и в кои-то веки сон не решил всех проблем. Поэтому он прибегнул к тому, что делали его двоюродные братья, когда переживали горе: заказал огромную порцию мороженого со кошачьей мятой.
Глава 17
Тихий щелчок закрывающейся двери разбудил его, пока он лежал, растянувшись на диване, лицом вниз, на мокрой от слюней мягкой подушке.
Послышались тихие шаги, и его интерес возрос. Уткнувшись лицом в подушку, он не мог уловить, кто пришел, но знал, кого надеялся увидеть. Кларисса. Она вернулась? Он перевернулся на другой бок, горя желанием увидеть женщину, по которой скучал. Один взгляд и уныние снова вернулось.
– А. Это ты.
– Что ж, и тебе привет, сынок, – протянула его мать. – Не мог бы ты сделать вид, что рад меня видеть?
– Я надеялся, что это кто-то другой. – Кто-то, кого он не видел и о ком не слышал три дня. Три. Долгих. Дня. В депрессии он отпросился с работы по болезни и хандрил в своей квартире, ел и спал, пытаясь понять, как мог так сильно влюбиться – и как она могла уйти, даже не попрощавшись. Даже не дав мне шанса убедить её остаться.
– Почему не отвечаешь на звонки? Я звонила.
– Я знаю. – Каждый раз он хватался за свой сотовый в надежде услышать что-нибудь от сокола, которая украла его сердце только для того, чтобы ещё больше погрузиться в депрессию, когда это была не она. Ему приходило в голову позвонить первым, но что он мог сказать? Привет, Кларисса. Я скучаю по тебе. Ты вернешься? Придурок! Он не думал, что выдержит, если она бросит трубку или ещё хуже рассмеётся.
Его мать поставила руки себе на бёдра, рот сжался в прямую линию в раздражении.
– Если ты знал, что я звоню, почему не ответил?
– Потому что не хотелось.
– Что с тобой? Это из-за той глупой птицы?
– Она не глупая.
– Для кого как. Почему ты хандришь?
– Я не хандрю. Хандрить это для слабаков.
– Говорит мужчина, лежащий в одних трусах, а вокруг него валяются пустые коробки из-под мороженого.
Не только из-под мороженого, но и пиццы. Классическая комфортная еда, по крайней мере, так утверждали все статьи о расставании, которые он читал.
– Я был голоден.
Но никакое количество еды не могло заполнить пустоту в его сердце.
– Не лги своей матери. Ты влюбился в ту курицу-переростка, не так ли?
Сильно влюбился и теперь, похоже, не мог собраться с духом, чтобы подняться. Насколько же я жалкий?
– А что, если так? – Он заставил себя сесть, сдирая обертку от шоколадного батончика с обнаженной груди и не обращая внимания на ложку, которая болталась у него за ухом, запутавшись в немытой гриве.
– Забудь о птице. Она тебе не подходит. Ты лев, Нолан. Царь зверей. Благородное создание, созданное для великих свершений.
– Я уже совершаю великие дела, мама. Я помогаю спасать жизни. Меняю мир к лучшему. И кого волнует, к какому виду я принадлежу? Важно то, что здесь, – он ударил себя в грудь, рука стала липкой, – а не чистота моей родословной.
– Родословная, которая уходит корнями в поколения.
– Да, ты продолжаешь напоминать мне об этом. Не хочу тебя расстраивать, мама, но мне все равно. И тебе тоже не стоит волноваться об этом. Я хочу любви.
– Любовь переоценивают.
– По твоим словам, и всё же, разве не ты одна из тех, кто больше не женился после смерти отца? – Неудачное сафари пошло наперекосяк, когда Нолан был совсем маленьким.
– Я так и не нашла подходящего льва, который занял бы его место.
– И я так и не нашел подходящую львицу.
– Может быть, если мы обратимся к западным прайдам…
– Мне не нужно искать. Я уже нашел. И она не львица. Не кошка. И к тому же у неё нет приданого или политического влияния.
– Тогда что она даёт тебе?
– Счастье. Она делает меня счастливым. Разве это ничего не значит? – Он спросил это со всей серьезностью. Нолан мог уважать традиции и необходимость преемственности в том, что касалось их наследия, но его двоюродные братья уже произвели на свет более чем достаточно детенышей, чтобы обеспечить продолжение рода.
