Текст книги "История Авиации 2005 02"

Автор книги: История авиации Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Новый год

Тридцать первого декабря в провинции Афганистана Б., установилась настоящая зимняя для этих краёв погода. С неба ровным, непрерывным потоком падал новогодний дождь. Его капли барабанили по крыше, вселяя надежду, что новогоднюю ночь можно будет встретить по человечески, то есть посидеть за столом, выпить с трудом и за не малые деньги добытой водки, не опасаясь, что неожиданно выдернут на срочный вылет.

Настроение у старлея Л., было под стать дождю, спокойное, ровное благодушное. Даже то обстоятельство, что вместо снега, шёл дождь, его совсем не огорчало, даже наоборот. За свою ещё не слишком длинную службу в авиации старлей уже успел возненавидеть снег всеми фибрами души. Первая ассоциация, которую он называл не задумываясь, на слово снег, была лопата, ну и далее скребок, ну, и само собой военные, а потому конструктивно не способные скользить, лыжи. А дождь что?.. Прошёл и нет его…

После недавнего обеда старлей возлежал на кровати и размышлял на философские темы. Думал о том, что если вдруг женится, то первым делом будет учить детей мечтать правильно. Чтобы они не повторяли его ошибок. Вот он мечтал в детстве стать военным лётчиком и стал им, мечтал, читая книжки, мечтал повоевать и, пожалуйста, он здесь…

Внезапно в голову пришла одна мысль, от которой стало немного не по себе, а не мечтал ли он часом стать героем посмертно?..

Старлей принял сидячее положение и начал копаться в воспоминаниях детства. Да нет, не похоже, он всегда в мечтах оставлял себе шанс.

Успокоившись, старлей снова лёг на кровать, достал из-под подушки книгу. Но чтение не шло, хотя бы потому, что сюжет этой книги, давно уже был выучен наизусть, да и настроение было не совсем подходящим. И незаметно для себя, он снова погрузился в воспоминания. Сначала про то, как праздновал в детстве Новый год, затем про детство вообще, потом отрочество, юность, далее, совершив круг, мысли старлея снова вернулись к Новому году. Он вспоминал новогоднюю ёлку, дивный неповторимый запах хвои и мандаринов, про то, как ярко горелее в темноте разноцветные лампочки, как они ребятишками звали Деда Мороза и тот шёл к ним, нарочито громко топая. От этого у старлея даже начался приступ ностальгии, так ему захотелось вновь всё это увидеть. Внезапно, в унисон с его мыслями, в коридоре раздались шаги, скрипнула дверь в их комнату.

– Неужели, Дед Мороз? – старлей слишком далеко ушёл в свои грёзы.

Увы, к его разочарованию, это оказался диспетчер, прапорщик М.

– Принесла нелёгкая, сейчас будет подарок, – выругался про себя старлей. – И дождь похоже утих, не иначе как полетим куда.

И точно, всё оказалось именно так.

– Мужики, – начал диспетчер прямо с порога, – тут разрывчик в облаках образовался, нужно срочный груз на площадку Б. доставить.

– Ага, вот сейчас, все свои дела бросим и полетим… – в тон ему ответил капитан А.

А. был занят очень важным делом: в это время он обстоятельно и сосредоточенно вырезал из старых синоптических карт снежинки, а старлеи Н. и С., развешивали их по стенам комнаты, а также на единственное уцелевшее стекло окна. Другие рамы давно были затянуты брезентом. Кстати, старлей считал занятие капитана А., впадением в детство и, разумеется, не принимал в этом никакого участия, но сам накануне покрасил все лампочки в комнате разными цветами, скупив для этого, к неудовольствию женщин гарнизона, весь имеющийся в местном военторге лак для ногтей.

– Ну, я чего, сам это выдумал, моё дело приказ передать, – сменил тон прапорщик.

– Ладно, сейчас идём, – капитан А. со вздохом отложил ножницы и бумагу.

– Вы поторопитесь, а то как бы опять погода не поменялась,

– уже из дверей сказал диспетчер.

Капитан А. надел куртку, достал из-под кровати автомат, защитный шлем и направился к выходу. Старлей Л., на это никак не реагировал. Он продолжал лежать на кровати, держа в руках бесполезную книжку, всем своим видом показывая, что происходящее его не касается. Как будто надеялся, а вдруг без него обойдутся.

Не обошлись.

– Ты чего лежишь?.. Пошли!.. – возмутился капитан А.

Делать нечего, старлей так же достал АКаэСУ, ЗэШа и, смахнув с планшета хлебные крошки, последовал за капитаном.

На улице дождь действительно закончился, посветлело, низкие доселе тучи поднялись и открыли панораму побелевших от снега гор. Вот так, дождь оказывается был только здесь, в котловине.

Но красота гор сейчас мало радовала старлея, тёмная полоса неба на горизонте красноречиво говорила, если они не управятся туда и обратно за час, то Новый год они будут встречать не в уюте лётной столовой, в компании, подогревающей себя «сэкономленным» авиационным спиртом, а в землянке на площадке Б. Не сговариваясь, старлей и капитан, прибавили шагу.

На стоянке их уже дожидался экипаж Ми-8. Хотя на экипаж они походили сейчас меньше всего. Нет-нет, с экипировкой у них всё было в порядке. Но на лицах явно читалось, сакраментальное «что я здесь делаю?». Да и в целом складывалось впечатление, как будто совершенно незнакомых с лётным делом людей переодели в авиационную форму и заставляют лететь. Обычное и не единожды виденное дело, особенно при сборе по тревоге в четыре утра. Впрочем, старлей особо не обольщался по поводу собственной физиономии, её выражение вряд ли было лучше.

– Давайте, быстренько запускаемся, – с нетерпением, как будто он перед дверью кабинета зубного врача и желает побыстрей покончить с неприятной процедурой, предложил командир «восьмёрки» капитан К. – А то ещё не площадке погода прихватит, и будем там куковать.

Перспектива встретить Новый год невесть где никому не нравилась и экипажи быстро заняли места в кабинах, забегали по многочисленным выключателям руки… Запуск… Спустя минут пять обе машины уже кружили над аэродромом, набирая высоту.

До площадки Б. лёту было минут двадцать, причём львиную долю времени занимал именно набор безопасной высоты и снижение с неё. Проблема была ещё в том, что тяжёлый бронированный, да ещё нагруженный полным боекомплектом Ми-24, не больно-то резво эту высоту набирал. Потому, продолжая пребывать в предновогоднем настроении, помноженном на нежелание терять время, экипажи не стали по обыкновению полностью набирать упомянутую высоту, а легли на курс сразу, как только этой самой высоты стало хватать, чтобы перевалить через хребет.

Это обстоятельство несколько обеспокоило старлея, по данным разведки здесь действовала банда. Но полёт протекал спокойно. Ми-8 величаво плыл над близкими, покрытыми девственно белым снегом горами, с облаков летели редкие снежинки и старлею на ум пришёл сюжет из новогодней открытки: летящие по небу сани с Дедом Морозом, и тройка лошадей.

– А что, – подумал старлей, – экипаж – это тройка лошадей, по крайней мере, пьют они как лошади, Ми-8 – это сани, а сопровождающий груз на его, соотвественно, Дед Мороз.

Вот только в эту идиллию поначалу не вписывался их «крокодил», но представив себе мысленно картину летящих по небу саней Деда Мороза которые прикрывает боевой вертолёт, старлей решил, что это было бы вполне разумно, никакой серый волк не рискнул бы позариться на детские подарки.

– Вот только Снегурочек у нас маловато, – докопался до основной причины своей хандры старлей.

Толчок шасси о землю вернул его к действительности, они прилетели.

Разгрузка на площадке на удивление прошла быстро. Видимо хозяевам площадки было неловко за то, что побеспокоили экипажи в такой день и потому они предложили дорогим гостям пройти к столу и, как говорится, принять чего послал бог за наступающий. В другое время, «дорогие гости» не преминули бы воспользоваться этим предложением, но неустойчивость погоды вынудила их отказать гостеприимным хозяевам. Попутного груза тоже не было и можно было отправляться в обратный путь.

– Ну, что хлопцы, есть предложение: может не будем набирать высоту, а проскочим по ущелью?.. Десять минут, и мы дома? – высказал свои соображения капитан М.

Эта идея получила полное одобрение, ведь проскочили они сюда над самым хребтом, а значит и вдоль ущелья пройдут. Не впервой. И, к удивлению хозяев площадки, вертолёты без привычных спиралей, на бреющем тут же ушли в сторону аэродрома.

Полёт на малой высоте – захватывающее зрелище, тем более по новому маршруту. Долина площадки Б. стремительно уносилась назад, а ущелье впереди вырастало в размерах. Оказалось, оно намного больше, чем выглядело с высоты. Слева от начала ущелья стояла высокая скала треугольной формы. Снег причудливо лежал в расщелинах, придавая ей сходство с заснеженной ёлкой. В воображении старлея она тут же превратилась в новогоднюю.

– Жаль только не светится, – пришло на ум.

Словно в ответ на его мысли «ёлка» вспыхнула десятком ослепительно белых, словно электросварка, огней! Летящий впереди Ми-8 тут же метнулся в разворот с каким-то немыслимым для этого типа машин креном. И только тут до старлея дошло, что они влипли!!..

– Твою мать…, – начал было он, но не закончил фразу, поскольку со всего маху влетел головой в боковое стекло фонаря кабины. Это капитан А. ввёл вертолёт в не менее энергичный разворот. Если бы на старлее не было защитного шлема, то он бы наверняка разбил бы лицо. Это было весьма удивительно, потому что ещё мгновение назад защитный шлем болтался на окуляре прицела, и вот на тебе, каким-то образом оказался на голове!..

Хозяевам площадки Б., пришлось удивиться ещё раз, не прошло и пяти минут, как опять над ними вертолёты. Но вместо посадки обе машины принялись тщательно набирать высоту, и только когда их винты коснулись облаков, взяли курс на базу.

Всё оставшееся время полёта старлей размышлял о том, как нелогично устроен мир. Каких-то жалких полсотни граммов металла может быть достаточно, чтобы оборвать полёт машины весом 11 тонн. При этом он не забывал внимательно следить за местностью внизу вплоть до момента касания колёс вертолёта, полосы.

После посадки между ним и капитаном А. произошла небольшая дискуссия, дословно привести которую тут по вполне понятным причинам совершенно невозможно, а в переводе на литературный язык она выглядела примерно так:

– Товарищ старший лейтенант, я недоволен вашими действиями. Почему вы не открыли ответный огонь по противнику.

– Товарищ капитан, я не могу согласиться с вашими претензиями, поскольку вы слишком быстро выполнили разворот. А оружие, имеющееся в Вашем распоряжении, позволяло Вам с гораздо большей вероятностью и эффектом подавить огневые точки противника…

Эта беседа насколько увлекла пилотов Ми-24, что они не заметили, как к ним подошёл экипаж Ми-8.

– Ну, так что?.. – многозначительно спросил капитан М. Это означало, что после недавних не очень приятных событий, имевших место в полёте, есть необходимость снять стресс.

– Дак, это надо бы того… – ответил капитан А., что в переводе означало – Ваше предложение весьма актуально и своевременно, а я, со своей стороны, его полностью поддерживаю.

– Тогда мы сбегаем, – сказал своё слово старлей.

«Правак» с «восьмёрки» – лейтенант В. – в разговор не вступал. Несмотря на свою молодость, он давно знал, что лучшее средство от стресса – это водка и бежать за ней по любому надо будет самым молодым, то есть старлею Л. и ему.

В Афганистане в. принципе можно достать всё, т. е. не просто всё, а абсолютно ВСЁ!!..

Были бы деньги. За пятнадцать минут старлей успел смотаться в местный аэропорт, купить у тамошнего начальника пару бутылок водки и вернуться в модуль. Старлей думал, что они обернулись очень быстро, но оказалось, за это время борттехники успели зачехлить вертолеты, а командиры экипажей приготовить закуску и накрыть стол.

– Ну и прекрасно, – подумал старлей, он терпеть не мог ожиданий, за исключением тех случаев, когда ждали его, так как в такие моменты он уже предвкушал сам процесс…

Процесс снятия стресса начался. Водку разливали небольшими дозами, словно это в самом деле было лекарство, на самом деле, просто пытались растянуть имеющийся запас на большее количество тостов. Через час-полтора, старлей заметил, что за столом оказалось гораздо больше народу, чем принимало участие в полёте, а стресс снимали даже те, кто по долгу службы в воздух вообще не поднимается! Но поскольку количество водки на столе не уменьшалось, в то время как число пустых бутылок в углу росло, и существенно превышало изначальное количество из двух единиц, то возмущаться он не стал. Да и смысла не было. Ему было уже очень неплохо и недавно пережитое острое ощущение опасности здорово притухло…

Неизвестно, чем бы это всё окончилось, в смысле по времени окончания и общем литраже выпитого, если бы в комнату не зашёл подполковник X..

– А ну быстро прекращайте! – скомандовал он. – Нам через полчаса за новогодний стол садиться, а вы водку тут жрёте! Быстро себя в порядок приводить.

И все без лишних разговоров разошлись по комнатам. Потом было шумное застолье в лётной столовой, речь президента по телевизору, в которой он даже словом не обмолвился о тех, кто встречал Новый год вдали от Родины. Бой курантов, который утонул в звуках ураганной стрельбы из всего, что только может стрелять, и тысячи трассирующих пуль уносящихся в небо. Непонятный восторг, с которым старлей опустошил магазины собственного автомата.

А потом была головная боль, с которой старлей проснулся утром 1-го января Нового Года…

Иногда бывает грустно даже за праздничным столом…

Ветер

Будь благословен тот, кто придумал эти сигнальные шашки! Попробуй, разберись в этом лабиринте камней. Глаза сломать можно, если бы не эта нить Ариадны, – на небольшом пятачке несколько человек, один как раз и зажёг сигнальную шашку.

Жиденькая струйка оранжевого дыма, закручивается, жмется к земле, рвётся клочьями, срываясь с обрыва, тает в пропасти. Там, внизу в теснине скал, беснуется поток Кокчи, как голодный хищник, попавший в яму. Неудачно мужики площадку выбрали, недалеко от края ущелья. Хотя видно, что ребята старались, здесь «восьмёрка» может приземлиться на все три точки, но плохо то, что зайти сюда можно только с одной стороны, а то, что эта сторона подветренна, не просто хреново, а совсем хреново!

Тяжело придётся ребята на «вертушке». Это место посадки под охраной. Нет, не «духи», с ними наш «двадцатьчетвёртый» быстро бы разобрался и ребята там внизу не лыком шиты. Здесь страж похуже, нисходящий поток, он почти не видим, только дым от шашки выдаёт его. Кто летал на пассажирских самолётах, знает это явление природы, его ещё иногда называют воздушной ямой. Когда лайнер неожиданно проваливается метров на триста, к горлу подступает тошнота, но проходит пару секунд, полёт выравнивается и можно опять подремать под монотонный гул двигателей.

Но лайнеры летают тысячах на десяти, для них и 500 метров пустяк. А что значит потерять триста метров, когда под тобой и ста нет. На аэродроме, недалеко от полосы лежат искореженные обломки того, что некогда было вертолётом Ми-8. Взлетая в горах с пятачка, как раз попали в такой воздушный капкан. К сожалению, тогда погибла не только машина.

А садиться надо, мы пришли за «трёхсотым»…

– Точку вижу, захожу, – докладывает командир «восьмёрки». Это команда для нас. Сейчас «восьмёрка» начнёт сбрасывать скорость. Нам этот манёвр не повторить. Для нашего «двадцать четвёртого», это смерти подобно, короткие лопасти больше рассчитаны на скорость, чем на высоту, да вдобавок под крыльями полный боекомплект. Потеряв скорость, рухнем без всяких потоков. Собственно, нам садиться не надо, это дело экипажа Ми-8. А наша задача чтобы ни один «дух» при этом голову поднять не мог. А потому увеличиваем интервал, чтобы не обогнать подопечного. Как только «восьмёрка» коснётся земли, станем в круг и будем их нарезать пока там не загрузятся.

Командир «восьмёрки» не новичок в горах, при других обстоятельствах заходить бы сюда не стал, а сейчас, пытается обмануть ветер, заход строит намного выше, чем обычно. Как бы получается… Площадка уже совсем рядом…

Внезапно вертолёт резко проваливается.

– Достал-таки, ветер, сволочь!

Лопасти винта заметно изгибаются вверх, лётчик рванул шаг до упора вверх. Дрожит от натуги машина, пытаясь вырваться из цепких лап воздушного течения. В самом деле, вертолёт дрожит, не от… натуги конечно, просто, на таких режимах шарниры лопастей бьют по упорам, отсюда и дрожь. Такое вот научное объяснение. Но в такие моменты все воспринимается иначе. Машина для тебя живое существо и нет в этот момент для тебя никого роднее и дороже.

– Вытяни милая, вытяни, – шепчешь одними губами, – ты же сильная, ты можешь.

Увы, ветер сейчас сильней, он настойчиво несёт вертолет на рваные зубья камней. Неужели сейчас взрыв, обломки упадут в пропасть и их проглотит вода Кокчи?

Внезапно вертолёт ложится в левый крен, девяносто градусов, трёхкратное превышение запретов инструкции!

– Что делают, безумцы, ведь это только ускорит падение!

– Да нет, молодцы! Раз нельзя побороть воздушное течение, не хрен тратить на него мощность. Все четыре тысячи лошадей на отворот!

Боком, едва не зацепив лопастями край обрыва, машина сваливается в спасительную пустоту пропасти. Отвернули.

Какое замечательное ущелье! Почти пятьсот метров высоты! Хотя, нет. Жизни!

Опустив нос, «восьмёрка» с каждой секундой набирает скорость. Ветер разозлившись, что упустил добычу пытается достать нас.

– Ага, возьмёшь нас гад! Мы тебе не по зубам, когда «крокодил» разогнался, это не просто, инерция.

Правда, тряхнул нас он здорово, словно стукнул с досады.

Но, задача всё ещё не выполнена, экипаж «восьмёрки» невозмутимым голосом, как будто не было этого циркового трюка, докладывает о втором заходе. Мы, поднимаемся повыше, чтобы не мешать и в то же время не упускать из виду подопечный вертолёт.

На этот раз, командир восьмого заходит не в лоб, а идёт вдоль гребня на повышенной скорости. Это очень опасно, камни совсем рядом, надежда на то, что здесь воздушный поток ещё не набрал силу. Увы и этот путь закрыт. Проскочив совсем низко над пятачком, снова ныряет в пропасть.

Третий заход, опять в лоб. Вертолёт идёт высоко и медленно, на шаге, как говорят вертолётчики. Экипаж решил поймать окно, когда ветер немного стихнет. И как только дым от шашки выравнивается, вертолёт переходит на снижение. Но ветер как цепной пёс, едва почуяв, что может достать жертву, бросается навстречу.

И в третий раз спасает ущелье.

Становится понятно, сесть нельзя, тот случай, когда мы всё-таки не боги… А жаль Против ветра наши нурсы и пулемёты бессильны. Наша пара связывается с землёй, просим перейти на другую сторону гребня. Может там и не поняли зачем, но соглашаются. Минут через двадцать обещают быть на месте.

– Что так долго? Это же совсем рядом, – промелькнула, было мысль, но тут же одёргиваю себя, – хорошо рассуждать сидя в кабине, а ребятам идти по камням, по осыпям, в высокогорье и при этом нести раненого товарища.

Набираем высоту и связываемся с аэродромом, пусть поднимают вторую пару, мы не можем ждать двадцать минут, керосин заканчивается. Сообщаем об этом земле, делаем круг и уходим. На пол пути встречаем вторую пару, молодцы, оперативно взлетели.

Приземлившись, заправляем вертолёты и остаёмся дежурить на связи. Странно, в этом вылете я не пилотировал вертолёт, не вёл огонь, а подшлемник хоть отжимай, на комбезе соль.

Наконец, слышим доклад второй пары. Всё нормально. Теперь, пожалуй, можно пойти и пообедать, хотя есть не хочется. Сейчас бы стакан махнуть. Но лётный день ещё не закончился, могут быть вылеты. И, правда, едва успели отобедать, как вновь команда на вылет. На этот раз запросили огневую поддержку. Цель утюжили со всем старанием и умением. Даже на душе полегчало.

Дней через пять, шла постановка очередной боевой задачи. Для координации совместных действий, приехал представитель с полка.

– Мужики, а что вы тогда поносились над нами, а так и не сели? – спросил он нас уже в курилке.

– Погода не позволила.

– Так, современная авиация говорят, в любую погоду летать должна?

– А мы и летали, сесть только не могли.

Смеёмся, получилось забавно.

– Да, а как боец там? – спросил после паузы командир «восьмёрки».

– Нормально, на поправку пошёл.

Много было вылетов в Афганистане, обстоятельств всех я уже и не припомню. А вот этот, один из немногих, что врезался в память. Хотя, что в нём? Казалось бы и ничего особенного…

Прикрываем Ми-8. Идём над Кокчой.

Окончание в следующем номере.