Текст книги "История Авиации 2005 02"

Автор книги: История авиации Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

1* Помимо них были уничтожены пять В-26В, три C-54D и один F-8 °C.

2*Это были самые южные аэродромы на Корейском полуострове, и их потеря привела бы к катастрофическим последствиям, поскольку в этом случае поддерживать сухопутные и морские силы ООН в пришлось бы с аэродромов Японии и авианосцев. А это существенно бы снизило эффективность действия авиации.

*Число уничтоженных и повреждённых танков явно сильно завышено. Если учесть, что в составе корейской народной армии в наступлении приняли участие 370 танков и САУ, то данные об уничтожении 63 бронированных машин с противоснарядным бронированием (17 % от первоначального числа) в течение полутора месяцев всего одной эскадрильей следует признать фантастическими.

**Данные о ежемесячных потерях F-51D, используемые в этой работе, взяты с официального американского сайта www.dtic.mil/dpmo/pmkor/korwal dafct.htm. Должен заметить, что многие авторы, пишущие на тему применения действий авиации в ходе войны в Корее, считают информацию, опубликованную на этом сайте истиной в последней инстанции. Однако это не так. Из шести «Мустангов» 12-й истребительно-бомбардировочной эскадрильи, потерянных за период с 15.07.50 по 31.08.50 на данном сайте числиться только два! Информация к размышлению: если американцы так мухлюют с боевыми потерями практически металлолома – а значительная часть «Мустангов» к началу войны в Корее готовилась к списанию и последующей разделке на металл – то можно представить на какие ухищрения шли их штабы, чтобы скрыть потери более современных летательных аппаратов, таких как F-80 и, тем более F-86. Так что и эта война ещё ждёт своих исследователей…

Пятидюймовые реактивные снаряды HVAR уже подвешены, и теперь осталось заправить австралийские «Мустанги» из состава 77-й эскадрильи.

Тысячафунтовые (454-кг) осколочно-фугасные бомбы, подготовленные для подвески на «Мустанги» 67-й истребительно-бомбардировочной эскадрильи. Осень 1950 г.

19 октября четверка «Мустангов», которую вел командир 77-и австралийской эскадрильи Кресуэлл, действовала в районе Пхеньяна. На подходе к цели по указанию передового наводчика звено разделилось: Кресуэлл со своим ведомым был направлен на помощь пехоте, которая упёрлась в линию обороны противника, а вторая пара получила указание уничтожить поезд, обнаруженный поблизости. Пилоты второй пары решили атаковать поезд с разных сторон: флайт-лейтенант Лореншоу сбросил напалм и обстрелял на один конец поезда, а сержант Дуглас – второй. Состав вспыхнул с двух сторон, затем несколько вагонов взорвались, очевидно, в них находились боеприпасы. Потом Олореншоу и Дуглас обстреляли остальные вагоны и локомотив, пробив его котёл.

В тот же день войска ООН завязали бои за Пхеньян и после четырёх дней ожесточённых боёв к исходу 23 октября овладели столицей Северной Кореи, а также городом Аамхын.

Тем временем, придя в себя после летнее-осеннего разгрома, всё чаще о себе стала заявлять северокорейская авиация, получившая из СССР пополнение в технике и заново обученный лётный состав. В частности, подготовка лётчиков-истребителей велась с учётом возможностей их американских «визави», и это оказалось довольно неприятным сюрпризом для «янки». Вот как вспоминает об одном из столкновений с «Яками», произошедшем 1 ноября 1950 г., капитан Роберт Трешер из состава 67-й истребительно-бомбардировочной эскадрильи (67 ^thFBS): «Нашей задачей было взаимодеиствие с «Москитом» (самолёт целеуказания. – Прим. Авт.), а первой целью – КПП на шоссе. Сделав несколько заходов, мы разблокировали дорогу. После этого я и мой ведомый капитан А.Р.Флейк отвернули к северу. Я обратил внимание, что мы не были обстреляны с земли, что было нехарактерно. Внезапно вокруг моего левого крыла появились оранжевые шары разрывов. Я успел выкрикнуть в эфир: «Зенитки!..», когда мимо моего самолёта промчалась какая-то тень. Я понял, что меня атаковал «Як».

Я сразу же резко бросил самолёт влево, чтобы выйти из-под обстрела, надеясь, что ведомый правильно поймёт мои действия. В это время он уже преследовал второй «Як». Мой противник куда-то исчез. Я знал, что он поблизости, вероятно прячется в лучах солнца. «Москит» сообщил: «Он у тебя на хвосте!». Я оглянулся и увидел, что противник обстреливает меня из своих 12,7-мм пулемётов и 20– мм пушки. Я сразу же резко отвернул, выходя из-под обстрела…

…Радиус виража, который мог описать вражеский самолёт, был явно меньше того, который могла показать моя машина. Он проскочил надо мной и, пользуясь преимуществом в скорости, начал втягиваться в восходящую петлю. Теперь он находился надо мной, и это давало ему преимущество. Я вновь бросил самолёт влево, чтобы не дать ему выйти из петли прямо мне в хвост. Вражеский самолёт попытался удержаться позади меня и свалился в штопор.

Я надеялся, что успею закончить вираж и атаковать его, прежде чем он выйдет из штопора, но корейский лётчик мгновенно восстановил контроль над своей машиной, набрал скорость и начал энергичный набор высоты (здесь ему помогал малый вес «Яка»). На этот раз он вышел из петли в её верхней точке. Я всё ещё продолжал свой горизонтальный вираж, а противник решил начать очередную петлю, чтобы иметь возможность атаковать меня, когда мы максимально сблизимся. Мы продолжали крутиться в воздухе, но я видел, что постепенно из-за того, что он увеличивает скорость, мы «выходим из фазы». Каждый раз, когда мы сближались в южной части моего горизонтального виража, расстояние между нами уменьшалось. Наконец, у меня появилась возможность обстрелять его!

Мой противник видел, что его преимущество улетучивается, и через несколько кругов я окажусь у него на хвосте. Он снова пошёл вверх, но на этот раз он заметно нервничал, потому что в верхней точке петли его самолёт сильно раскачивался. Я прибавил газ и ждал, когда он пойдёт вниз… Когда он оказался в нижней точке петли, он начал было вновь набор высоты, но на этот раз я был «на коне».

Я развернул свой «Мустанг», и, ещё находясь в вираже, открыл огонь. Я видел, как мои пулемёты поливали его крылья очередями. Я слегка довернул вправо, чтобы удерживать его в прицеле и продолжать обстрел. Струя синего дыма появилась из его крыла. Самолёт закачался и прервал разворот. Затем он медленно перевернулся и начал пологое снижение, после чего врезался в землю. Его пилот так и остался внутри кабины…

Этот бой напомнил мне схватки Второй Мировой войны. Моим противником был весьма опытный пилот на советском Як-3 (на самом деле – Як-9. – Прим. Авт.).».

1 и 2 ноября 1950 г. пилоты «Мустангов» записали на свои счета пять «Яков». Помимо Трешера, подтверждение на сбитый истребитель этого типа получил его ведомый капитан Флейк. В тот же день во время очередного вылета «Мустанги» 67-й истребительно-бомбардировочной эскадрильи (67 ^thFBS) впервые познакомились с наиболее грозным противником – советским турбореактивным истребителем МиГ-15.

В тот день американцы встретились с пятёркой МиГ-15 из состава 72-го ГИАП, которую вёл майор Стройков. Наши истребители, обладавшие позиционным преимуществом, атаковали первыми. Судя по всему, для американских лётчиков эта атака оказалась внезапной. Поскольку «МиГи» по понятным причинам заставили пилотов противника уйти в глухую оборону, то по возвращении американские лётчики записали в отчётах о проведённом бое, что их звено было атаковано крупной группой МиГ-15. Более того, после просмотра плёнок фотокинопулемётов американских истребителей на счета трёх пилотов были записаны повреждённые «МиГи». Согласно советским документам, наши потерь не понесли, а один F-51 сбил лейтенант Ф.Чиж.

Все западные издания эту заявку на победу отрицают и утверждают, что из-за неопытности советские лётчики не смогли реализовать преимущества своих истребителей, ввязавшись в «собачью свалку» на малой высоте, где поршневые «Мустанги» имели преимущество в маневре. Это утверждение слабо согласуется с сообщением участников боя с американской стороны, что они были атакованы крупной группой «МиГов», поскольку из последнего следует, что они не только просмотрели атаку, но и не смогли в ходе боя понять, сколько им противостоит противников. Это в свою очередь говорит о том, что «янки» были в состоянии, близком к шоковому.

Капитан Ховард Прайс из состава 67-й истребительно-бомбардировочной эскадрильи позирует у своего истребителя, загруженного с полным боекомплектом.

Справедливости ради стоит отметить, что воздушный бои между поршневым и реактивным истребителем в то время отнюдь не являлся для пилота последнего «охотой на дроф». Причина заключалась в значительной разнице скоростей двух машин и, как следствие, очень высокой скорости сближения. Между тем, прицелы для воздушной стрельбы к началу 50-х годов изменились мало, как впрочем, и оружие. В результате у лётчиков реактивных машин время на прицеливание и результативную стрельбу сократилось почти вдвое, в то время как пространственный размах и скорость выполнения манёвра возросли примерно также. В результате нередкими были случаи, когда даже в идеальных метеусловиях пилот реактивного истребителя уже после первой атаки терял цель и самостоятельно её обнаружить не мог! Всё это вело к закономерному снижению в несколько раз результативности воздушных боёв 3*

[Закрыть] в небе Кореи по сравнению с Второй Мировой войной. Что касается вооружения МиГ-15, то, несмотря на кажущуюся мощь – две 23-мм и одна 37-мм автоматическая пушка – оно далеко не в полной мере удовлетворяло условиям воздушных боёв новой войны.

Фактически эффективный огонь из 37-мм артсистемы Н-37Д можно было вести только по маломанёвренным воздушным целям типа стратегических бомбардировщиков. Но даже при стрельбе по этим целям её скорострельность (400 выстр./мин) была недостаточной и не компенсировалась большой массой и высокими поражающими характеристиками 726-753-граммовых снарядов. Судить об этом можно на основании результатов боёв МиГ-15 с В-29. Учитывая привлекаемые 64-м ИАК ПВО силы для отражения налётов «Суперфортрессов», последние должны были уничтожаться в районе объектов их ударов практически полностью, но этого, к сожалению, никогда не происходило! В манёвренных же боях это оружие оказывалось почти бесполезным.

Наличие двух 23-мм автоматических пушек НР-23, каждая из которых выбрасывала в минуту по 870 снарядов массой 174–200 грамм было бы вполне достаточно для надёжного поражения воздушной цели поршневому истребителю Второй Мировой войны, но не турбореактивному конца 40-х годов с его почти в два раза возросшими скоростными и высотными характеристиками. С учётом сохранившейся эффективности прицелов, количество таких пушек на МиГ-15 надо было как минимум(!) удвоить. Справедливости ради стоит заметить, что на американских реактивных истребителях хотя и стояли 12,7-мм «Кольт-Браунинги» М.3, но это были уже далеко не те пулемёты (М.2), которыми вооружались «Мустанги». Улучшенная автоматика позволила довести скорострельность до 1250 выстр./мин, а новый патрон с увеличенной навеской пороха и более тяжёлая пуля (масса возросла с 48 до 59,5 грамм) существенно повысили поражающие характеристики оружия.

Как бы там ни было, но и вооружение американских истребителей, хотя м было улучшено по сравнению с имевшимся во время Второй Мировой войны, оно, тем не менее, также не отвечало новым требованиям. В то же время первоначально редкие нокаутирующие удары «МиГов» производили неизгладимое впечатление на американских лётчиков, а потому первые сведения об этих машинах, занесённые в американские документы, носят хорошо заметный оттенок паники.

Между тем, на следующий день капитан Флейк записал на свой счёт второй «Як» (на сей раз правильно идентифицированный как Як– 9), а 1-й лейтенант Джеймс Л.Глесснер из состава 12th FBS – сразу два! Но, несмотря на отдельные удачи, было ясно, что расклад сил в небе Кореи серьёзно меняется, и отнюдь не в пользу авиации ООН.

6 ноября старшему лейтенанту Н.К.Кузнецову из состава всё того же 72-го ГИАП был засчитан один сбитый F-51, но и эта заявка не находит подтверждения в американских документах. Как удалось установить, в тот день пара F-51, возглавляемая командиром 35-й истребительно-бомбардировочной эскадрильи (35th FBS) капитаном Рэем Ланкастером, ведомым которого был лейтенант Харрис Бойс, патрулировала в районе Ялу на высоте около 12.000 футов (3660 м). Пара МиГ-15 была замечена американскими лётчиками на высоте примерно 30.000 футов (9150 м). «МиГи» спикировали прямо на «Мустанги», которые уклонились от атаки резким разворотом вправо. В свою очередь, Бойсу после разворота на 180 удалось поймать в прицел один из «МиГов», после чего американский лётчик открыл огонь. Как доложили по возвращению на базу Бойс и Ланкастер, они чётко наблюдали попадания в северокорейский истребитель, который с резким снижением ушёл на север, хотя ни пламени, ни дыма видно не было. По результатам столкновения Бойсу была засчитана «предположительная» победа.

На следующий день, 7 ноября, Ланкастер повёл четвёрку «Мустангов» в тот же район. На подходе к аэродрому Андун американские лётчики увидели поднимающиеся в воздух МиГ-15, которых насчитали больше десятка. Спустя мгновение один из ведомых Ланкастера доложил о «бандитах на 8 часов и выше». «МиГи» пронеслись через строй F-51. Как утверждал Ланкастер, ему удалось обстрелять один из атакующих истребителей, правда, безуспешно. «Мустанги» также не пострадали от огня противника. Ни одна из сторон не повторила попытки атаковать, и пилоты F-51 повернули к своему аэродрому. По результатам проведённого боя майор В.И.Колядин из состава 28-го ГИАПа и старший лейтенант А.Е.Санин из 72-го ГИАПи (оба полка входили в состав 151-й ГИАД) получили подтверждения на два сбитых F-51.

Хотя результаты этих и многих других воздушных боёв той войны до сих пор оспариваются историками разных стран, как минимум один факт не подлежит сомнению – в схватках с МиГ-15 все без исключения поршневые и многие реактивные истребители авиации ООН вынуждены были придерживаться исключительно оборонительной тактики. Стандартной процедурой стало прекращение выполнения задания и быстрый уход на малые высоты с одновременным формированием оборонительного круга, вокруг которого словно стрелы носились «МиГи», пытаясь срезать зазевавшегося противника мощным огнём своих батарей. Таким образом, инициатива сразу же отдавалась в руки советских лётчиков-истребителей, которые получили чрезвычайно редкую в боевых условиях возможность повысить свой уровень лётного мастерства до появления на ТВД более серьёзных противников, которыми стали американские истребители F-86A «Сейбр».

И надо признать, что многие наши ребята не упустили своего шанса – уже на следующие день, 8 ноября, последовали новые встречи «МиГов» с «Мустангами» и новые заявки на победы. Так, по одному «скакуну» записали на свои счета капитан В.П.Афонин из 72-го ГИАП, а также старшие лейтенанты А.И.Акимов из 28-го ГИАП и Л.Д.Щёголев из 139-го ГИАП.

Своеобразным апофеозом этой охоты на «скакунов» в первой декаде ноября 1950 г. стала заявка на два сбитых F-51, сделанная 10-го числа капитаном С.И.Коробовым из состава 28-го ГИАП.

Как бы там ни было, но силы ООН хотя и медленно, но продолжали в ноябре продвигаться на север и постепенно вышли к берегам этой реки. Казалось, что к Рождеству война закончится, и все отправятся по домам…

Пара F-51D из состава 2-й эскадрильи южноафрикаснких I5BC на аэродроме К-9 (Пусан-восточный). На заднем плане виден взлетевший DC-4, ноябрь 1950 г.

Между тем, 25 октября на сцене появился новый игрок – передовые части 13-й армейской группы Китайских Народных Добровольцев (КНД) завязали бои на рубеже западнее Унзан-Санвонтон-Хичен-Сангое-Уонпунни с американскими и южнокорейским войсками, заставив большую их часть перейти к обороне. Начавшееся 29 октября на ряде направлений наступление нескольких китайских группировок под общим командованием генерала Линь Пяо оказалось совершенно неожиданным для командования войск ООН. Достаточно сказать, что рее к исходу 3 ноября войска 38-й армии продвинулись почти на 60 км в условиях гористой местности, выйдя в глубокий тыл 1-го американского корпуса, который в это время наступал против 1-й армейской группы армии Корейской Народной Армии (КНА), которая медленно отходила на северо-запад.

Однако полномасштабной катастрофы не произошло. Пользуясь превосходством своей транспортной инфраструктуры, войска ООН, хотя и начали отступление, но пока оно проходило достаточно организовано. Более того, 6 ноября 2-й южнокорейский корпус, а 8-го числа – 1-й американский корпус, нанесли контрудары, и в результате инициатива в боевых действиях вновь перешла к «южанам».

Пока происходили все эти события, командование ООН продолжало наращивать авиационную компоненту группировки на ТВД. В ноябре число эскадрилий «Мустангов» пополнила 2-я южнофриканская, носившая гордое наименование «Летающие гепарды» (Flying Cheetahs) 4*

[Закрыть] . Идея участия части южноафриканских ВВС в корейской кампании возникла 4 августа 1950 г., когда правительство Южноафриканского Союза заявило о намерении направить в Корею в рамках сил ООН эскадрилью, укомплектованную добровольцами. Для этого и была выбрана 2-я эскадрилья южноафриканских ВВС (SAAF). Было решено, что штат эскадрильи составят добровольцы как из числа ветеранов, так и молодых пилотов и техников, а также гражданский персонал. На момент принятия решения эскадрилья была оснащена английскими истребителями «Спитфайр Mk.IX», которые было решено оставить в ЮАР, а на ТВД перебросить только лётно-технический и административный состав, который должен будет освоить «Мустанги».

Спустя месяц, 5 сентября, добровольцы – 49 офицеров и 157 военнослужащих нижних чинов – собрались на авиабазе Ватерклуф для прохождения медицинской комиссии и улаживания административных формальностей. 10 сентября в Японию отправилось штабное подразделение под начальством комманданта Дж. Д.Преториуса. Спустя ещё две недели, 25 сентября, остальной контингент погрузился на поезд и отправился в Дурбан, где перебрался на борт транспортного судна. Пока эскадрилья находилась в пути, ситуация на Корейском полуострове изменилась. Инчхонский десант 15 сентября позволил переломить ситуацию в пользу сил ООН, и теперь северокорейские войска отступали. Южноафриканцы даже решили, что война закончится ещё до их прибытия. Но это были напрасные надежды».

По прибытии в Йокогаму южноафриканцев перенаправили на авиабазу Джонсон неподалёку от Токио. Там пилоты получили обмундирование и приступили к изучению матчасти и карт ТВД. Техперсонал также изучал F-51, участвуя в расконсервации прибывающих самолётов и их подготовке к отправке во фронтовые части. 8 ноября южноафриканские пилоты совершили первый тренировочный полёт на «Мустангах». Оказалось, что уровень их мастерства настолько высок, что уже 12 ноября было принято решение отправить группу техников и пять истребителей в Корею для ознакомления с «местными условиями». 16 ноября первая группа покинула Джонсон и перелетела на аэродром К-9 неподалёку от Пусан, где она вошла в состав американской 18-й истребительно-бомбардировочной группы (18th FBG). Неприятным сюрпризом для южноафриканских лётчиков оказалось то, что к этому времени температура воздуха упала до -3 °C. К счастью, они успели получить тёплое зимнее обмундирование американского образца.

Первый боевой вылет состоялся 19 ноября. Командант Терон и капитан Липавски проштурмовали транспортную колонну северо– корейцев и приземлились на аэродроме К-24 (Пхеньян). В тот же день, спустя короткое время, к ним присоединились капитаны Дэвис и Баденхорст. 20 ноября в Пхеньян перебрался остальной контингент. 21 ноября Терон получил письмо командующего ВВС на Дальнем Востоке генерал-лейтенанта Стратемейера, в котором он поздравлял южноафриканцев с первым боевым вылетом и желал им добиться больших успехов в бою.

Попытки «дожать» противника со стороны сухопутных сил ООН продолжались до 25 ноября, а между тем объединённое командование «северян» заканчивало сосредоточение нескольких армейских групп КНД, а также пополненных объединений КНА, сосредоточив на пхеньянском направлении в общей сложности 29 пехотных и одну механизированную дивизию. Надо признать, что за исключением соотношения в людях 5*

[Закрыть] и артиллерии 6*

[Закрыть] , по всем остальным показателям объединённая группировка корейских и китайских войск серьёзно уступали силам ООН.

Тем не менее, начатое в зимнюю стужу в ночь на 26 ноября новое наступление китайских добровольцев сразу же опрокинуло фронт 2-го южнокорейского корпуса, который в течении считанных дней потерял до 60 % личного состава и тяжёлого вооружения. Попытки исправить положение дорого обошлись также 1-му и 9-му американским корпусам. В результате объединённое командование ООН вынуждено было отдать приказ о начала отступления, которое в ряде мест вскоре превратилось в паническое бегство.

Между тем, пока пилоты американских «Мустангов» проверяли свои возможности в схватках с воскресшей, словно Феникс из пела, северокорейской истребительной авиацией и пытались избежать поражений в схватках с советскими реактивными «МиГами», лётный состав 77-й австралийской эскадрильи продолжал рутинные вылеты на поддержку сухопутных сил ООН, в ходе которых 1 ноября впервые познакомился с китайскими вооружёнными силами. В тот день звено F-51 атаковало напалмом и бомбами «добровольцев», наступавших на оборонительные позиции 3-й дивизии армии Республики Корея. По сообщениям вернувшихся пилотов, атакующие самолёты были встречены шквальным огнём из лёгкого автоматического оружия залёгшей при появлении воздушного противника китайской пехоты. Хотя ни один из самолётов не был сбит, техническая экспертиза вернувшихся машин была удручающей – во всех четырёх «Мустангах» зияли десятки пробоин. Особенно сильно были изречены крылья. Лишь по счастливой случайности оказались не задеты двигатели и топливные баки. «Они быстро научились неплохо стрелять, – мрачно пошутил новый комэск-77 уинг коммандер Ричард С. Кресуэлл, – боюсь, что времени на то, чтобы научиться попадать им потребуется ещё меньше…».

Судя по всему удар нанесён точно.

«Мустанги» над восточным побережьем Кореи.

Авианаводчики 1-й дивизии пехотной дивизии южнокорейских вооружённых сил наблюдают за обстановкой перед линией фронта.

..Лопаты и мётлы – в руки, и вперёд! «Субботник» по чистке аэродрома от снега.

16 ноября 77-я эскадрилья перебазировалась на аэродром Ёнпо, располагавшийся ближе к линии фронта. Северокорейские и китайские войска теснили силы ООН на юг, и австралийская эскадрилья в основном занималась непосредственной поддержкой наземных подразделений, в том числе австралийских, которые совместно с 1– м полком морской пехоты и спецчастями 1-й американской дивизии морской пехоты из района Пукчёна пытались деблокировать попавшие в окружения э-й и 7-й полки той же 1-й американской дивизии морской пехоты в районе Хагарури. Попытки прорыва раз за разом терпели провал, и вскоре на это направление был брошен 31-й пехотный полк 7-й американской пехотной дивизии, а потом и 32-й полк. Ожесточённые бои в этом районе продлились до 28 ноября, когда американской морской пехоте всё же удалось пробить спасительный коридор. Однако передышка оказалась недолгой. Уже на следующий день, 29-го числа, китайские войска осуществили новый прорыв, и в окружение угодила уже целиком вся прославленная 1-я дивизия морской пехоты США вместе с одним из полков из состава 7-й американской пехотной дивизии 7*

[Закрыть] .

Перспектива потери элитной 1-й дивизии морской пехоты США была чрезвычайно обострённо воспринята американским командованием. И было от чего! В годы Второй Мировой войны личный состав этого соединения покрыл себя неувядаемой славой в боях на Тихом океане. Именно эта дивизия стала первым американским соединением, начавшим наступательные боевые действия во Второй Мировой войне, высадившись на Гвадалканале тяжёлым летом 1942 г. И вот теперь оно было поставлено на грань уничтожения. На поддержку и спасение «дублёных загривков» было задействовано до половины всей авиации ООН на Корейском ТВД, насчитывавшей к моменту начала наступления китайских «добровольцев» примерно 1400 летательных аппаратов всех типов. В значительной мере положение морпехов облегчалось наличием покрытого толстым льдом Чандзиганского водохранилища, которое использовалось как аэродром транспортной авиации, доставлявшей окруженцам все виды предметов снабжения и вывозившей в тыл ежедневно по 500–700 раненых. В конечном итоге ценой тяжёлых потерь 8*

[Закрыть] американским морским пехотинцам удалось прорвать кольцо окружения и выйти в район Хамхына.

Впрочем, «МиГи», «Яки» и зенитный огонь были отнюдь не единственной угрозой для «Мустангов». По мере того, как силы ООН оттесняли коммунистов на север, к китайской границе, время полёта «Мустангов» до целей на передовой увеличивалось. Чтобы избежать потерь времени, было решено перебазировать 35-ю и 36– го истребительно-бомбардировочные эскадрильи (35 ^thи 36 ^thFBS) на освобождённый аэродром Пхеньяна. 25 ноября обе эскадрильи перелетели на новую базу, а большая часть наземного оборудования отправилась вдогонку на поезде. Как обычно в таких случаях транспортными самолётами на передовую авиабазу был переброшен минимально необходимый набор оборудования и техперсонала для обеспечения боевой деятельности. Временное «нищенствование» потребовало возможно более компактного размещения самолётов на аэродроме, а противник был отнюдь не условным, и буквально спустя трое суток северокорейские ВВС нанесли удар.

Раздавшийся около 03:00 ночи 28 ноября со стороны гор стрекот маломощного двигателя не привлёк внимание системы ПВО аэродрома, а когда он внезапно смолк, уже было поздно – спустя несколько мгновений серия мелких осколочно-фугасных бомб накрыла стоянки самолётов. В грохоте взрывов потонуло тарахтенье вновь увеличившего обороты двигателя северокорейского По-2. К тому времени, когда расчёты крупнокалиберных пулемётов и «Бофорсов» пришли в себя, стрелять вслед «фанерному Чарли» уже не имело смысла – надо было спасать авиатехнику. В результате этого удара сразу 11 F-51 были повреждены, причём три настолько сильно, что до момента эвакуации базы по причине начавшегося двумя днями ранее наступления «китайских добровольцев» вернуть их в строй так и не удалось.

Спустя пять дней после этого «визита вежливости», 3 декабря, наступающие китайские войска находились от Пхеньяна менее чем в десяти километрах. Но ещё за четыре дня до этого, 30 ноября, началась эвакуация Пхеньяна. «Мустанги» с аэродрома К-24 (Пхеньян-западный) в течение всего дня находились в воздухе, пытаясь остановить продвижение на юг китайских подразделений. Тем не менее, положение осложнилось настолько, что весь на занятый обслуживанием самолётов персонал получил винтовки и был отправлен охранять периметр аэродрома. Теперь же медлить больше было нельзя, и был отдан приказ на эвакуацию имущества и личного состава базы. Несколько самолётов, которые не могли подняться в воздух, были облиты бензином и сожжены во избежание попадания в руки врага. К утру 3 декабря Пхеньян покинули американские арьергады, а 35-я и З6-я эскадрильи перебрались на аэродром Сеула. Но и там они не задержались, и спустя несколько дней обе эскадрильи были выведены в Японию на авиабазу Итацуки, где вскоре начали получать обратно свои реактивные F-80.

5 декабря последние защитники К-24 перелетели на аэродром К-13 (Сувон) на борту С-47 в сопровождении четвёрки «Мустангов» из состава 18-й истребительно-бомбардировочной группы (18 ^thFBG), которую вёл майор Билл Майерс. Спустя короткое время 18 ^thFBG перебазировалась в Чинхэ.

Несмотря на отчаянные попытки отбить «наступление коммунистов», войска ООН откатывались на юг. К началу декабря аэродром Йонпо, где находилась 77-я австралийская эскадрилья, уже был в непосредственной близости к линии фронта. Весь персонал базы получил приказ постоянно иметь при себе личное оружие и, в случае необходимости, оборонять периметр аэродрома. Тревожная обстановка продержалась до 3 декабря, когда эскадрилья получила приказ перебазироваться на аэродром Пусана.

14 декабря стало чёрным днём для австралийцев. В тот день четвёрка «Мустангов» 77-и эскадрильи отправилась на поддержку наземных войск, однако из-за плохой погоды вылет отменили. Сбросив баки с напалмом на заснеженные склоны, звено разбилось на две пары, которые самостоятельно направились домой. На пути к аэродрому «Мустанги» вошли в облачный фронт. Вскоре пилоты первой пары услышали по радио голос одного из пилотов второго звена: «Я в штопоре!.. Я прыгаю!!..». Выйдя тут же из облачности, первая пара снизилась и начала осматривать местность, но никаких следов самолётов второй пары и парашютов так и не удалось найти. По возвращению был сделан вывод, что уоррент офицер С.Скуайрс и флайт лейтенант К.Мэттьюс погибли в результате столкновения в воздухе.

22 декабря эскадрилья понесла очередную потерю: сержант Д.Эллис был сбит во время разведывательного вылета в районе Пхеньяна. Спустя неделю эскадрилья едва не лишилась своего командира: крупнокалиберная пуля пробила навылет фонарь кабины на самолёте Кресуэлла в нескольких сантиметрах от его головы!

29 декабря 12 самолётов 77-й эскадрильи в составе группы из 40 машин атаковали лагеря войск противника у деревень в районе Ёонпхен. Надо заметить, что зима в 1950 г. наступила довольно рано – как вспоминали ветераны, уже в ноябре в жилых палатках несмотря на наличие печек было настолько холодно, что замерзала вода во флягах. Случались и проблемы с системами охлаждения двигателей боевых самолётов. Тем не менее, боевая работа продолжалась. Вот как вспоминает один из боевых вылетов в конце ноября майор Морленд: «В тот день мы четвёркой отправились в поисках целей вдоль шоссе, ведущего в Манчжурию. Вскоре мы получили вызов от «Москита», который запрашивал всю возможную помощь. Прибыв на место, мы увидели длинную колонну американских грузовиков, подвергшуюся нападению со стороны частей китайской армии. Колонна обстреливалась с обеих сторон дороги, и несколько грузовиков уже горели. Движение было невозможно, поскольку повреждённый танк заблокировал проезд.

Мы начали сбрасывать баки с напалмом на высоты вдоль дороги, с которых вёлся обстрел колонны. Израсходовав напалм, мы продолжили штурмовать позиции противника пулемётным огнём и вскоре расстреляли все патроны. После этого нам оставалось только вызвать другие «Мустанги», находившиеся в этом районе. Покидая район, мы успели увидеть, что пехотинцам чудом удалось столкнуть с дороги танк, и колонна начала движение несмотря на продолжавшийся обстрел из всех видов оружия с господствующих высот…».