Текст книги "Что такое Израиль"
Автор книги: Исраэль Шамир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 36 страниц)
В который раз главной героиней палестинских романов становится вода. Европейскому читателю, привыкшему к рекам и озерам, трудно понять, почему вода, засуха, жажда так же важны для Святой земли, как любовь, тоска, ревность – для сердца. Пророк Исайя говорил (41:17–18): «Бедные ищут воды, но ее нет; их языки обложила жажда. Но Я, Господь, отвечу им; Я, Бог Израиля, не забуду их; реки потекут по Моему слову на голых холмах и источники забьют в долинах. Я превращу пустыню в пруды с водой и пересохшую землю в источники». Таких мест множество в Библии, но, возможно, именно это припомнилось христианским рыцарям на безводной дороге из Сефории.
К полудню франки дошли до плато Хаттин. Перед ними на тридцать метров возносился двуглавый холм, обратный склон которого падал в долину Арбеля, – Рога Хаттина, Курун-Хаттин. В долине были видны заставы Саладина, а вся сарацинская армия расположилась за холмами.
На холме рыцари приостановились, и тамплиеры потребовали разбить бивуак, говоря, что они не в силах идти дальше. Король согласился, хотя другие бароны требовали пробиться к Кинерету, манившему издалека своей прохладной голубизной. Вот она, вторая героиня, – голубая чаша Кинерета, с «невинной водой» (маим тамим), как назвала ее поэтесса. Первые сионистские поселенцы перенесли на озеро всю русскую любовь к Волге. Прекрасно купаться в волнах Кинерета, но это не было дано рыцарям.
Рога Хаттина хорошо видны с новой дороги на Тиверию – старая проходила несколько вдалеке. Двурогий холм – старый потухший вулкан, напоминающий по форме арабское седло или рогатый шлем. Одно время пилигримы считали, что именно здесь произнес Иисус свою Нагорную проповедь. У подножия холма находится главная святыня друзов – Неби-Шуэйб. Узкая и плодородная долина Арбель окружена холмами со всех сторон, только в одном месте окном на Кинерет распахивается ущелье Арбель, ведущее вниз. По этому ущелью и собиралось войско крестоносцев спуститься к озеру и двинуться на восток, к осажденной цитадели Тиверии. Но Саладин узнал от перебежчиков о выбранном маршруте и двинулся наперерез. Войско Саладина стало с другой стороны долины Арбель, ближе к озеру и к источникам в долине.
Ночь была жаркой, христианское войско мучилось от жажды, многие лошади пали. К четырем часам утра туркмены Саладина подожгли траву, и ветер погнал огонь на христианский стан. Началась битва, решающая битва у Рогов Хаттина, одно из подлинно судьбоносных сражений в истории человечества, наравне с битвами при Марафоне, Лепанто, Саратоге. Во время боя рыцари и пешие воины видели в просвете ущелья синеву Кинерета, а над озером вдали – белизну снегов Хермона. Это лишь усугубляло их муки. От жажды погибло больше рыцарей, чем от меча, говорят историки. В последние минуты битвы горстке рыцарей, и среди них графу Раймонду, удалось прорваться к Кинерету и бежать. Но двадцать тысяч крестоносцев полегло на полях этого палестинского Грюнвальда – практически все воинство Иерусалимского королевства.
Король Ги и коварный сеньор Керака, Рене де Шатийон, попали в плен и были отведены к Саладину. Саладин протянул королю чашу с водой, охлажденной третьим действующим лицом драмы – снегом с Хермона. Король жадно отпил и передал чашу Шатийону.
«Это ты ему дал напиться, не я», – поспешно сказал Саладин. По обычаю победитель, давший воды или еды пленнику, не мог убить его. Затем Саладин выхватил саблю и собственноручно отрубил голову Шатийону, которому не мог простить налета на караван во время перемирия. Король Ги остался в живых. («Хермона льда отведал пленный Ги, // И – по заслугам – сталь Рейнальд неверный», – писал живший в Тиверии Анри Волохонский.)
Вслед за поражением у Рогов Хаттина Иерусалимское королевство рассыпалось как карточный домик. Второго октября, через три месяца после начала войны, капитулировал Иерусалим, и победа Саладина была полной. Во время его похода на север капитулировали Сидон и Акка. Не сдался только Тир, защитники которого укрылись за рвом, отделявшим город и крепость на рыбьем хвосте полуострова от материка. Саладин решил, что Тир никуда не денется, и отправился на юг во главе своих войск, собираясь вернуться к Тиру попозже и завершить осаду штурмом.
И тут произошло чудо, каких мало в истории. Дело крестоносцев, казалось бы проигранное, получило новый шанс. Франкский барон, маркграф Монферратский Конрад (Коррадо дель Монферрато) не знал о гибели Иерусалимского королевства. Когда он приплыл на своем корабле из Европы к берегам Святой земли, то направился прямо в порт Акки. Там его встретил мусульманский сборщик пошлин, и из речей мытаря маркграф узнал о постигшей франков катастрофе. Хитростью выбрался Конрад из порта Акки и прибыл в Тир.
Его прибытие произвело огромное впечатление на запертых в крепости Тира воинов. Они ободрились, приготовились к обороне, вооружили население. Вскоре в Тире собрались остатки разбитых дружин франков, и с ними – король Ги. Франки, воспрявшие духом, разбили заслоны сарацинов и сняли осаду с Тира. Но это был не конец, а только начало. Они двинулись в Акку и обложили ее. Срочно повернувший на север Саладин не смог разбить их, но окружил осаждавших двойным кольцом. Началась позиционная война. Два года длилась осада Акки – и осаждавших.
В шахматах в таких случаях можно требовать ничьей, но на войне редко догадываются о возможности такого выхода. Акка была необходима крестоносцам и слишком важна для мусульман. Равновесие сил нарушилось, когда на помощь христианам пришли два короля – король Франции Филипп и славнейший рыцарь своего времени, король Англии Ричард Львиное Сердце. Их путь в Акку выдался долгим – по дороге Ричард захватил Кипр и сделал его опорной базой крестоносцев. Это был разумный шаг: крестоносцы продержались на Кипре куда дольше, чем на материке. Разобравшись с завоеванным Кипром (позднее королем острова стал злосчастный Ги де Лузиньян), Ричард пришел к стенам Акки.
Во время этой героической попытки повернуть вспять колесо истории ставка Ричарда располагалась на холме Тель-эль-Фуххар, к югу от шоссе на Цфат и к востоку от железной дороги. Холм этот, точнее, курган (ибо под ним скрываются руины древнего поселения Акки) много раз служил опорным пунктом завоевателям, и в более поздние века его называли «курганом Наполеона». Неподалеку от нынешнего стадиона раньше бил источник Эйн-эль-Бакр, Коровий ключ, там и возник город в незапамятной древности.
Но главное в Акке – ее порт, единственный настоящий порт в Святой земле, самый южный из финикийских портов. Акка скорее относится к Финикии, чем к Ханаану, Финикии, с ее черными скалами, удобными причалами, к стране чистого песка, прохлады, морского ветра и рыбаков, от Акки до Бейрута и Триполи.
В Акку всегда приятно приезжать. Она напоминает не то Венецию, не то Иерусалим-сюр-Мер[37]37
Иерусалим-у-Моря. – Ред.
[Закрыть]. Многие жители Акки не бежали в 1948 году – после непродолжительной осады город сдался командиру дивизии «Кармели», Моше Кармелю, ожидавшему капитуляции на холме к востоку от Акки, на том самом холме, где ждали ключей от города Ричард Львиное Сердце и Наполеон.
У городов женский характер: трудно предсказать, кому они отдадутся и почему. Акка, город легендарной, седой древности, не давалась ассирийцам, но открыла ворота перед Александром Македонским, не сдалась Александру Яннаю, но впустила Юлия Цезаря и Помпея, пять лет сопротивлялась крестоносцам, но сразу отдалась Саладину, долго томила Ричарда Львиное Сердце, вовсе отвергла Наполеона и сразу покорилась Моше Кармелю.
Город финикийцев, морских родичей ханаанеян, Акка никогда не была еврейской. Первая Книга Царств упоминает Акку (Аккарон) среди городов, не взятых сынами Израиля. По законам о земле, сборах на храм и разводах Акка не относится к стране Израиля. Иудеи в Акке, конечно, бывали и живали, и Рамбам, и рабби Хаим бен Атар, но оставались маленькой общиной.
Как и Арсуф, Акка сохранила свое древнее семитское имя, несмотря на века эллинизма. Греки называли ее Птолемаисом, но с победой ислама город снова стал Аккой. На картах крестоносцев его обозначали как «Акон, он же Птолемаис, в просторечии Аккра». Греки повлияли на него, но все же он сохранил свой семитский характер. С признанием этого изначального семитского характера Акки связан анекдот: раббан Гамлиэль купался в банях Афродиты в Акке. Спросил его грек: «Почему купаешься в банях Афродиты?» Раббан ответил: «Не я пришел к ней, а она ко мне».
Поэтому приезжающий в сегодняшнюю Акку должен помнить, что попал в город с древним населением, потомками финикийцев, основателей Карфагена, открывателей алфавита, первых мореплавателей Средиземноморья. Впрочем, сегодняшние жители Акки считают себя палестинцами, как все.
Самое лучшее в Акке – маленький порт и просторные рестораны на берегу, у причала, где подают свежайшую кефаль. От Александрии до Сидона нет места лучше Акки по части свежей рыбы, зажаренной на решетке. Для скорости рыбу сначала опускают в кипящее масло и только затем переносят на гриль. Выбрать рыбу можно и нужно самому, и она прекрасно идет под арак. Мой любимый ресторан – «Абу-Кристо», бывшее кафе «Кахват эль-Бахр», у самых Морских ворот, где когда-то стоял замок тамплиеров-храмовников. Не отходя от стола, можно увидеть порт с парусами яхт, шаландами рыбаков, синевой моря и черными скалами вдали от берега.
В гавани плещутся мальчишки и появляются здоровые загорелые аквалангисты с ружьями для подводной охоты, приносящие огромных рыбин хозяину ресторана «Абу-Кристо» или его сыну, молодому Кристо: арабы величают друг друга по сыну, а не по отцу.
У «Абу-Кристо» два выхода: один – в порт, другой – в маленький переулок, откуда легко пройти вдоль древних крепостных стен города, заглядывая в проломы, из которых бьет белая морская пена, подняться на стену у старинного бастиона, спуститься по пологому пушечному скату и оказаться у маяка и выхода из запутанного Старого города. Можно идти и через порт, к Сухопутным воротам, тогда по пути, слева, вы увидите единственный бастион, оставшийся со времен крестоносцев, – Бурдж эс-Султан. Он выглядит примерно так же, как и все прочие бастионы, отстроенные на руинах времен крестоносцев правителями Акки XVII века – Дахар эль-Омаром и Джаззаром-пашой. При турках на Сухопутных воротах вешали преступников. Закрыть ворота можно и сейчас, что зачастую делает шальной ветер.
Акка – изумительный город, самый приятный на Побережье, не уступающий ни одному в Святой земле, кроме, возможно, Иерусалима. По нему можно бродить часами, пересекая многолюдный базар, где всегда продают свежую рыбу и пахнущие заатаром бублики, медную чеканку, керамику, восточные тряпки. Площади Акки – бывшие постоялые дворы, где останавливались купеческие караваны, и каждый интересен. Хан эль-Амдан находится около «Абу-Кристо»: это маленькая площадь с множеством колонн, взятых Джаззаром-пашой из руин церквей крестоносцев. Во времена финикийцев на этом месте был военный док, куда затаскивали корабли под прикрытие крепостной стены. Второй военный док находился на месте постоялого двора Хан эль-Шаварда, возле бастиона Бурдж эс-Султан, где при крестоносцах стоял монастырь Бедных Кларисс[38]38
Ордена Св. Клары Ассизской. – Ред.
[Закрыть]. Когда в 1291 году мамелюки взяли Акку, монахини-клариссы отрезали себе носы, чтоб избежать судьбы «горше смерти». Хан эль-Франдж, постоялый двор для европейцев, знаменует начало возрождения Акки после столетий упадка. Его построил гуманный правитель Акки эмир Фахр ад-Дин для иноземных купцов – он же разрешил западным христианам вернуться в город.
К моменту осады Акки Ричардом у города уже был опыт жизни под крестоносцами. Акка не сдалась победоносным воинам Первого крестового похода, продвигавшимся с севера на юг и восток, и она – наряду с Ашкелоном (Аскалуном) – оставалась в руках мусульман еще много лет после взятия Иерусалима. Без помощи с моря Акку было взять невозможно, а своего флота у иерусалимских королей не водилось. Тогда они попросили помощи у итальянских купцов с их мощными флотилиями и выделили каждому из помогавших итальянских городов долю добычи и часть города. Так возникли кварталы пизанцев, генуэзцев, венецианцев. А затем и марсельцев. Были свои кварталы и у орденов – иоаннитов и храмовников. Опытный глаз и сейчас может заметить архитектурные различия в зданиях разных кварталов, хотя, конечно, Акку с тех пор разрушали и отстраивали не один раз.
Пизанский квартал лежит вокруг постоялого двора Хан эш-Шунэ, в центре Венецианского квартала стоит сегодня Хан эль-Франдж, в бывшем Генуэзском квартале располагается православная церковь Св. Георгия, которая раньше была посвящена Св. Николаю, а также мечеть Джама эль-Муалик, которая была главной церковью квартала при крестоносцах, при Фахр ад-Дине стала синагогой и лишь при Омаре сделалась мечетью. (Омар дал местным евреям под синагогу другой дом, около Хан эль-Фаранджа, но там давно не молятся.) Квартал тамплиеров находился в районе Морских ворот, нынешняя греко-католическая церковь Св. Андрея построена на руинах их храма.
Но главенствовал в Акке орден иоаннитов, не зря же город назывался тогда Аккрой Св. Иоанна, Сен-Жан-д'Акр. Цитадель иоаннитов размещалась с другой стороны города, далеко от порта, и она – много раз отстроенная – остается и по сей день самым большим зданием Акки. «Вскоре после прихода Ричарда и его французского союзника Филиппа чаши весов склонились в пользу христиан. Англичане и французы привели с собой огромный флот и смогли обложить Акку с моря. Утомленные долгой осадой жители решили сдаться. Саладин пытался отсрочить капитуляцию, но после нескольких неудачных столкновений ему не удалось прорваться в город. Акка капитулировала, и ее защитники-сарацины были перебиты под предлогом того, что Саладин не вернул Истинный Крест[39]39
Истинный (Животворящий) Крест (Крест Господень, Животворящее Древо) – крест, на котором, по убеждению большинства христиан, был распят Иисус Христос. – Ред.
[Закрыть], попавший в его руки на поле битвы у Рогов Хаттина» (Рансимен). Ричард укрепил город, и с тех пор Акка стала столицей королевства. Хотя впоследствии воинам креста, на короткое время, удавалось даже завладеть Иерусалимом, их стольным городом оставалась Акка.
В те дни – а крестоносцы правили Аккой еще 100 лет, до 1291 года, – и была отстроена мощная цитадель, которая стоит по сей день напротив зеленого купола мечети Эль-Джаззара. В ее «рыцарских залах» устраивают иногда концерты и выставки. В огромном подземелье Св. Иоанна находился главный зал ордена (по мнению других – рефекториум, трапезная), и в нем бывал в свое время неутомимый путешественник Марко Поло. У подножия одной из его огромных колонн начинается подземный ход, который когда-то вел к порту, а сейчас выводит из цитадели.
В этой цитадели сидел и победитель Наполеона, албанец Джаззар-паша – «мясник», как прозвали его. Непокорных подданных он зарывал живьем в землю. Более мягкий и гуманный правитель навряд ли совладал бы с представшим перед ним противником. Джаззару противостоял молодой генерал Наполеон Бонапарт, стоявший на холме Тель-эль-Фуххар, у стен Акки был похоронен его план похода на Индию. Генерал Бонапарт не знал, суждено ли ему пойти по стопам Александра Македонского или Карла Великого, стать императором Востока или Запада. Упорство Джаззара решило дело: Наполеон пошел обратно в Египет, оставив своих раненых солдат в монастыре кармелитов на Звезде Морей, Стелла-Марис, в нынешней Хайфе.
Англичане помогали Джаззару во время наполеоновской осады, и один из бастионов города, Бурдж-Кураим, самый северный в морской стене города, называют иногда Английским – в особенности на английских картах. Это служило лишним подтверждением тому, что Акку невозможно взять без господства на море. Новое доказательство было представлено в 1840 году, во время мятежа Мухаммада Али-паши, правителя Египта, против Блистательной Порты. Мухаммад Али-паша овладел Палестиной, в Акке сидел тогда его сын, Ибрагим-паша. Англия требовала возврата Палестины – Турции. Напротив цитадели, у сегодняшней стоянки автобусов, находится сегмент ничего не защищающей старой крепостной стены. Ее продолжение взлетело на воздух 3 ноября 1840 года, когда английское ядро попало прямо в пороховой склад Ибрагима-паши, после чего египтянин поспешно отступил.
Крестоносцы понимали, что их господство на море делает Акку несокрушимой, потому она и стала центром нового королевства. Относительно Нагорья у крестоносцев имелась своя концепция, концепция заиорданского тыла: Иерусалим и Нагорье невозможно удержать без господства над заиорданскими высотами – горами Гилеада, Моава и Эдома. В этом была своя правда: восточной границей Святой земли традиционно была пустыня, разделяющая Землю обетованную и Хиджаз. Возможно, грядущая зеленая Палестина коммун воссоединит не только евреев и палестинцев, но и оба берега Иордана. Но решение крестоносцев – остаться на морском берегу – основывалось на душевной склонности и народной правде. Крестоносцам просто больше нравилось Побережье, издавна пропитанное средиземноморским духом. Уход с Нагорья, хотя и был результатом поражения при Рогах Хаттина, позволил франкам консолидировать свое правление и свои территории.
Окончательно (еще на 100 лет) судьба королевства Акки была решена гораздо южнее, у того замка, где мы начали путешествие по стране крестоносцев, – у Арсуфа. Взяв Акку, армия франков во главе с Ричардом двинулась на юг, овладела Хайфой и Кесарией, приблизилась к Яффе. Поход оказался долгим и мерным. Несмотря на свою легендарную храбрость, Ричард Львиное Сердце был осторожным полководцем, и его войско отдыхало каждый второй день.
Саладин со своей армией шел параллельно Ричарду, не решаясь на большое сражение. Налеты легкой конницы сарацинов производили малое впечатление на сплоченное, свежее войско франков. Наконец Саладин решил дать бой. Топографически место было выбрано верно – широкая равнина к северо-востоку от Арсуфа.
Решающая битва произошла субботним утром 7 сентября 1191 года. Сарацины пошли в атаку с рассветом. Сначала на христиан накатили волны легкой негритянской пехоты и бесконные бедуины, вооруженные луками и копьями. Рыцари не дрогнули. Внезапно Саладин послал вперед турецкую конницу, и та полетела лавой, блестя саблями и секирами. Но рыцари не уступали. Затем началась контратака. Ставка Саладина размещалась на невысоком холме на востоке равнины. Адъютант Саладина, следивший за боем оттуда, увидел, как в его сторону с громоподобным грохотом несется христианская конница, и ахнул от потрясающей красоты этого зрелища. Казалось, что на поле боя вернулись непобедимые рыцари Первого крестового похода. Мусульманские воины не устояли и бросились бежать.
После этой победы Ричард все же не решился пойти на Иерусалим, хотя тешился этой мыслью и, видимо, во время одного из разведрейдов доскакал до гробницы пророка Самуила в виду Иерусалима. Легенда говорит, что, увидев краем глаза башни города, Ричард поспешно прикрыл глаза рукой. Он дал обет увидеть Иерусалим победителем или не увидеть вообще. Саладин опасался атаки и велел вырубить деревья, которые помогли бы франкам в случае осады. Но осторожный Ричард не верил, что сможет взять и удержать Иерусалим, и приступил к консолидации завоеваний. Со временем был заключен мирный договор, закрепивший завоевания франков на Побережье и давший им право посещения святых мест Иерусалима и Вифлеема.
После этого положение Акки упрочилось. Раньше центром мира считали Иерусалим; а в нем – кто Голгофу, кто скалу под Золотым куполом. Но во времена Второго королевства центром мира и местом встречи трех материков: Европы, Азии и Африки – стали считать Мушиную башню, и ныне торчащую на одной из черных скал в виду веранды ресторана «Абу-Кристо». Башня эта контролировала вход в порт Акки, и, судя по данным современной морской археологии, ее основания, покоящиеся на морском дне, были заложены греками, затем башню отстроили заново во времена недолговечной египетской династии Тулунидов, что правила Святой землей после Аббасидов и до Фатимидов. Построил башню иерусалимец Абу-Бакр, дед иерусалимского географа и землепроходца эль-Муккадаси. После сооружения башни аккский порт можно было запереть цепью, как порты Тира и Константинополя, чтобы вражеские корабли не вошли во внутренние воды. Арабы называли башню просто Эль-Манара (маяк), а Мушиной она стала по ошибке: крестоносцы отождествляли Акку с библейским Экроном, городом филистимлян, в котором стоял храм Вельзевула – Повелителя Мух, и видели в башне руины капища. (На самом деле Экрон находится среди полей кибуца Нахшон.)
Нынешняя Акка сформировалась в XIX веке, но в старых стенах и на старых фундаментах. Мечеть Эль-Джаззара, огромное здание с зеленым куполом, созданное под влиянием Айя-Софии Константинопольской, стоит на руинах церкви Св. Иоанна, одной из главных в городе. Колонны, украшающие двор мечети, привезены из разрушенных Кесарии, Ашкелона, Тира. Под мечетью – подземелья времен крестоносцев, ставшие водосборниками. Некоторые считают, что церковь Св. Иоанна находилась рядом с мечетью, ближе к хамаму, турецким баням, превращенным в городской музей. Там также находится огромное подземелье, где еще в 1745 году христиане Акки праздновали день св. Иоанна. Теперь мечеть славится волосом из бороды пророка Мухаммада, который достают и носят всенародно во время праздника разговения, Ид эль-Фитра[40]40
Ид эль-Фитр (Ураза-байрам) – праздник, отмечаемый в честь окончания поста в месяц Рамадан. – Ред.
[Закрыть].
Однако не святынями славна Акка, но морем, портом, свежей рыбой, памятью о финикийском и эллинском прошлом. И Второе королевство с центром в Акке, простиравшееся от Яффы до Бейрута, принадлежало Побережью, не связанному с Нагорьем. Королевство Акки отличалось всеми добродетелями: оно служило мостом между Западом и Востоком, оно прошло натурализацию и стало «местным продуктом», оно воспринимало влияния мусульманского мира. Оно было сродни эмирату Гранады. Мир был бы лучше, коль Гранада и Акка остались бы в руках мавров и франков.
Но в 1250-х годах французский король Людовик IX Святой пустился в новый крестовый поход. Он высадился в Египте, дошел до Палестины, заново укрепил Кесарию. И хотя он был неудачлив в войне, его кампания напомнила соседям, что королевство крестоносцев может послужить предмостным укреплением для европейской агрессии.
В 1260 году преемникам Саладина пришлось столкнуться с новой страшной опасностью: монгольское войско захватило Русь, Среднюю Азию, Иран, Багдадский халифат и шло в Египет через Палестину. Монголы надеялись на поддержку крестоносцев в борьбе против общего врага, но крестоносцы не вмешались в схватку. В бою у Эйн-Джалута, полноводного источника между нынешними Афулой и Бейт-Шеаном, посланный правителем Каира полководец Бейбарс разбил считавшееся непобедимым монгольское войско. «Чем ты отблагодаришь меня?» – спросил Бейбарс своего султана.
«Своим добрым словом», – ответил султан. «Этого недостаточно», – сказал Бейбарс и зарубил султана. Став правителем Египта и Палестины, Бейбарс решил обратиться к старой проблеме и ликвидировать королевство крестоносцев. Их вооруженный нейтралитет причинял ему много беспокойства, и он не сомневался, что в случае нового крестового похода королевство станет на сторону франков.
В 1265 году Бейбарс начал свою кампанию. Тогда-то и были низвергнуты в море черные бастионы Арсура (Арсуфа) и Кесарии. Бейбарс и его мамелюки считали, что единственный способ избежать появления новых крестоносцев – превратить Побережье в полосу выжженной земли, и они систематически уничтожали все, что только можно было уничтожить. Побережье постигла судьба Андалусии, а то и горше: христиане Кастилии думали сохранить эту провинцию, изгнав ее население, но мамелюки намеревались уничтожить большую часть Палестины, чтоб она не привлекала франков.
Мамелюки хотели не только сокрушить предмостное укрепление западного христианства, но и выкорчевать укоренившееся государство франков. И тут, возможно, их задача была решена единственно возможным методом – полным разрушением Побережья.
Некоторые задачи в сфере национальной политики хоть и выполнимы, но летальны: операция удалась, но больной умер. Это произошло в Андалусии, где пыл христиан привел в ближней перспективе к разрушению благодатного юга, его самой плодородной и цветущей провинции, а в дальней – к возникновению иностранного бетонного пояса вилл и отелей на побережье. Это произошло в Иерусалимском коридоре, где изгнание крестьян Нагорья погубило традиционную культуру и создало почву для противостояния сефардов и ашкеназов. Это произошло на Побережье, где ярость мамелюков уничтожила богатую и процветающую страну, чтобы избавиться от франков.
Палестинцы должны понять, что изгнание израильтян обернулось бы для Палестины катастрофой, сравнимой с гибелью Андалусии или Побережья. Осуществление мечтаний экстремистов привело бы к тем же результатам, что и победа Бейбарса, – к созданию полосы выжженной земли, к многовековому запустению, к потере Побережья в дальнейшем.
Можно сказать, что победа Бейбарса и уничтожение королевства франков заложили фундамент для строительства Израиля: если бы Побережье Святой земли не было б опустошено, на нем не смог бы возникнуть миллионный Тель-Авив. Ведь подавляющее большинство евреев Израиля живет на Побережье, на территории Второго королевства крестоносцев. Победа арабских экстремистов – я уж не говорю о том, что она маловероятна в обозримом будущем, – привела бы к тотальной гибели Палестины, и невозможно даже предсказать, кто населил бы в будущем ее опустошенные земли. И потому, хотя и безумно жаль Тантуру и Сабарин, хотя и здесь, как и в Иерусалимском коридоре, можно вернуть часть изгнанников, государство Побережья в пределах, установленных ООН 29 ноября 1947 года, является реальностью.
(Салман Абу-Ситта, палестинский исследователь, доказал, что подавляющее большинство беженцев происходит из мест, захваченных евреями вопреки решению ООН о разделе, и возвращение их практически не потревожит современных израильтян.)
Трагедия Побережья завершилась при втором преемнике султана Бейбарса, султане эль-Малике эль-Ашрафе. В 1291 году его мамелюки взяли Акку и вырезали многих уцелевших христиан – популярный прием демографического контроля, который хотел повторить много лет спустя победитель Наполеона Джаззар-паша, – его остановили англичане, пообещав обстрелять город с моря из пушек. Эль-Ашрафа никто не сдержал, и Акка была разрушена и впала в многовековое запустение.
Последний оплот крестоносцев, огромный замок Атлит (Шато де Пелерин) на мысу к югу от Хайфы, построенный уже в дни Второго королевства, в 1218 году, так и не был взят мамелюками. После многомесячной осады однажды мусульмане осмелились подойти к несокрушимым стенам Шато де Пелерин и обнаружили, что замок пуст: его последние защитники отплыли под покровом ночи на Кипр. К замку Атлит сейчас не пускают. Там тренируется легендарная шаетет, морские коммандос, суперэлитная часть. Он производит внушительное впечатление – символ так и не сдавшегося королевства франков, которое можно было уничтожить только со всей страной.
У грустной истории крестоносцев может быть два эпилога. Корабль, плывущий из Хайфы в Афины, обычно заходит в древнюю гавань Родоса, и там путник обнаружит, к своему изумлению, город, бесконечно напоминающий Иерусалим и Акку – столицу королевства крестоносцев.
После эвакуации со Святой земли орден иоаннитов – главный орден Акки – оказался на Кипре. Идея возврата в Европу обанкротилась сразу. Процессы против храмовников показали, что европейские владыки не могли примириться с появлением богатого и воинственного ордена в своих пределах. Поэтому через четырнадцать лет после падения Акки изгнанные палестинцы ордена Святого Иоанна все еще искали новую родину, новое пристанище. В 1306 году они приобрели Родос и создали на нем Третье королевство крестоносцев. Ландшафт острова похож на палестинский, гавань заведомо превосходит порт Акки. Только через двести с лишним лет, в 1522 году, Сулейману Великолепному удалось взять Родос и водрузить полумесяц на последнем оплоте франков в Восточном Средиземноморье.
Я люблю гулять по улицам Родоса, с их latin touch, знакомыми очертаниями домов, знакомыми именами, всем тем, что отличает его от прочих греческих островов. И хотя крестоносцы уплыли и отсюда, чтобы сгинуть в кровавых сражениях, оставив по себе след в пыльных архивах, память о них зацепилась за горы и заливы острова знаком тому, что даже самые, казалось бы, недавние этнические образования иногда оказываются необыкновенно прочными. Мир был бы лучше, если б победители умели уживаться с вчерашними правителями, если б хуту не охотились на тутси в Руанде, если б англо-индусам вроде Киплинга удалось найти место в независимой Индии, если б крестоносцы остались на Святой земле, турки – в Болгарии, а татары – в Крыму, как буры удержались в Южной Африке.
Израильтяне, по понятным причинам, обычно неверно оценивали крестоносцев. Амос Оз в одной из самых популярных своих повестей заклеймил воинов Христовых – антисемитов и погромщиков. Популярная израильская концепция лучше всего выражена известным археологом Михаэлем Ави Ионой в его «Святой земле»: «В истории Святой земли крестовые походы остались преходящим эпизодом: разваливающиеся стены, ржавые доспехи и цветная стеклянная пыль витражей в раскопках – вот и все, что осталось от них. Крестоносцы не усвоили простой истины: недостаточно захватить страну военной мощью; чтобы упрочить завоевания, нужно трудиться в поте лица своего».
На первый взгляд эти наблюдения напоминают наши. Ави Иона (вольно или невольно) сравнивает израильтян и крестоносцев и в соответствии с догмой социалистического сионизма подчеркивает различие – труд. Но это сравнение заводит его слишком далеко: крестоносцы не планировали «упрочить завоевания» на израильский манер, с массовым изгнанием коренного населения, его вытеснением и заменой. Воины креста не собирались стать новыми и единственными жителями страны, в отличие от израильтян или американцев. Ави Иона хотел подчеркнуть, что израильтяне не строят свое общество на эксплуатации туземцев, в отличие от прочих современных колонистов.
Но у крестоносцев была совершенно иная установка. Они проделали в Святой земле то же, что их родичи-норманны – в Британии за 33 года до взятия Иерусалима. Воители Первого похода больше всего напоминали сподвижников Вильгельма Завоевателя, и по прошествии без малого двухсот лет они тоже амальгамировались с местной знатью и стали частью нового правящего класса. Если норманнов никто не изгнал из Англии, можно ли считать изгнание крестоносцев неизбежным только потому, что оно произошло?
