Текст книги "Что такое Израиль"
Автор книги: Исраэль Шамир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 36 страниц)
Глава XVI. Источники в пустыне
Святая земля лежит в самой середине мира, говорили в прошлом. Когда-то это было буквальной правдой, как то, что площадь Пикадилли находится в центре Лондона. Под миром имели в виду мир обитаемый, ойкумену, от Вавилона до Египта, от Крита до Дуры Аравийской. За их пределами начиналась дикость, медведи, драконы, люди с желтыми волосами.
В середине Святой земли стоит Иерусалим. Он стоит, как канатоходец, на туго натянутой дороге вдоль горного хребта, на самом краю пустыни, места дикого и не совсем мертвого. Шаг в сторону – и свалишься в самую глубокую впадину мира, в долину Иордана. Из любой точки города видна пустыня.
Хороша Иудейская пустыня. Даже сухая и выжженная. Но нет равного чуду источников в пустыне. Пусть на севере, в Европе, каждая река больше всех наших речек сразу, но где там найдешь живую воду, бьющую в пещере дальнего вади? Я люблю ходить в пустыню без фляги, с тем чтобы, умирая от жажды, едва дотянуть до ключа, припасть к нему и напиться всласть. Такой мне представляется и вся жизнь: пустыня, а в ней – источники. Я и по жизни иду без фляги и, может быть, однажды не дотяну до источника – до источника воды, до источника денег, до источника любви. Этой роковой неопределенностью платишь за свободу от ноши. Но когда поддаешься искушению остаться у источника, вспоминаешь о прочих, еще не изведанных, – и идешь дальше.
Вернемся в родные места пророка Иеремии, в село Аната, и пойдем оттуда вниз, на восток, к источнику Эйн-Фара, бьющему в ущелье Вади-Кельт. Спуск к источнику трудноват – к нему ведет очень крутая и узкая дорога, частично проходящая через новое поселение. Сам источник бьет между скал в глубокой расселине, а затем течет вниз по долине, образуя несколько мелких водоемов, затененных смоковницами. Сюда хорошо прийти зимой или ранней весной, когда вокруг источника цветут тысячи полевых цветов, убранству которых завидовал царь Соломон. А на травке сидят пастушки из Хизмы и Анаты со свирелью у губ – идиллия, пастораль. Раньше они приходили сюда со своими стадами, а сейчас оставляют их подальше.
Жизнь здесь, на краю пустыни, не изменилась за тысячелетия. Немногие посадки не в счет, народ на востоке Нагорья в основном живет пастушеством. Именно оно, а не земледелие – основа Иудеи, ее глубокий, невидимый фундамент. Дж. А. Смит отмечает три основные черты Иудеи: преобладание пастушества, близость пустыни, отсутствие места для городов. Врожденное благородство пастухов, привыкших заботиться о своих стадах, легло в основу пророчеств, веры, духовной поэзии и политического устройства. О царе Давиде Господь говорит: «Я взял тебя от стада овец, чтобы ты был пастырем народа Моего» (2 Цар. 7:8). Все цари величали себя пастырями, пастухами. Пастухом Своего народа был и Господь. Пастухи заботятся о своих овцах, знают их, овцы знают своих пастухов.
«В Европе часто оставляют овец пастись без присмотра, – пишет Дж. А. Смит, – на Востоке я не видал стадо без пастуха. В ландшафте Иудеи, с его неогороженным пастбищем, покрытым исчезающими тропками, где рыщут дикие звери, а рядом лежит пустыня, такой человек необходим. На горных пастбищах, где по ночам воют гиены, вы встречаете его, бессонного, зоркого, битого дождем и обожженного солнцем, вооруженного, с посохом в руке, осматривающего своих овец, хранящего каждую из них в своем сердце, – и понимаете, почему пастух из Иудеи стал в центре истории своего народа, почему они дали имя пастуха своему царю и сделали его символом Провидения, почему Иисус избрал его примером самопожертвования».
Тропа ведет от источника с его пастухами и овцами к лавре – замечательному монастырю Св. Харитона. Монастырь возник в 275 году, когда монашество уже процветало в Египте, где и сейчас можно увидеть в Вади-эль-Натрун, на берегах соленого фиолетового озера, четыре древних монастыря коптов. Св. Харитон пришел в ущелье (или был приведен разбойниками, по другой версии) и поселился в пещере, проводя время в посте и молитве. Со временем к нему стеклись другие отшельники, привлеченные аурой его святости. Так возникла Фаранская лавра: монахи жили отшельниками в пещерах, но по воскресеньям собирались на общую молитву в церковь. Когда монахов стало слишком много, любивший уединение св. Харитон перешел в другое место, к источнику Эйн-Дюк. Но и туда стекся народ, и так возникла лавра Дука. Тогда Харитон ушел в дальнее Вади-Текоа, узкое ущелье неподалеку от пастушьего поселения Тукуа (Текоа), родины пророка Амоса.
Эти места несколько напоминают родину Иеремии – край пустыни, места простые, кондовые. Пророк Амос, здешний пастух, говорил: «Я не пророк и не сын пророка, я был пастух и колол сикоморы, но Господь взял меня от овец». (Мы уже упоминали, что маленькие плоды сикоморы, шикма, подобны смокве, но не так сладки, если не уколоть их вовремя. Уколотые плоды наливаются сладостью.)
Под влиянием св. Харитона здешние потомки Амоса, пастухи Текоа, приняли Христа и построили церковь. Снова пришли люди к Харитону, и так возникла лавра, которую называли Старой. Неподалеку был и монастырь нового типа. Если в лавре монахи жили всю неделю порознь, каждый в своей пещере, и собирались только по воскресеньям на службу, то в новой ксенобитной обители монахи постоянно жили вместе, а не только встречались по воскресеньям. Со временем монахи Текоа разошлись по вопросу о богочеловеческой сущности Иисуса, как веками позднее кибуцники разделились на сторонников рабочей партии Мапай и приверженцев Ахдут ха-Аводы, сионистов-социалистов.
Пастухами остаются жители Тукуа и по сей день, но они построили себе хорошие каменные дома и сеют хлеб. К югу от села стоит сельскохозяйственная усадьба, где обучают пастухов земледелию. Ее основал шейх племени таамре Мухаммад Салем эд-Дуэйб еще при короле Хусейне.
Современная сионистская историография зиждется на теории катастроф, по которой нет прямой преемственности между жителями одного и того же места в разные времена. Так, христиане византийского Текоа не имеют ничего общего, по этой популярной точке зрения, с нынешними мусульманами в Тукуа или с израильтянами времен пророка Амоса, не говоря уже о людях, живших здесь до Иисуса Навина. Откуда возьмется столько желающих жить на самом краю пустыни, чтоб народ сменял народ и племя вытесняло племя?
Хотя в современном Тукуа немало осевших бедуинов, в свое время жители его стали кочевниками-бедуинами под давлением турецких сборщиков налогов. Здесь, на самом краю пустыни, тонка грань между кочевником и оседлым жителем. Чуть меньше дождей – и крестьянин срывается с земли, чуть больше – и кочевник сеет хлеб. Дожди в районе Текоа – чистая катастрофа. Местные жители верят, что и монастырь Св. Харитона в Текоа был разрушен потоком, внезапным бурным наводнением, из тех, что проносятся по узким расселинам Иудейской пустыни, все сметая на пути.
Но обычно дождей нет, земля суха и выжжена, и только ранней весной окрестности Текоа нежно зеленеют. В наши дни Текоа стоит на краю безлюдья, но было время, когда здесь проходила дорога из Иерусалима и Вифлеема к Эйн-Геди, по которой везли соль. Еще при крестоносцах жители Текоа пользовались монополией на транзит соли в Европу – дело прибыльное.
Дорога сохранилась, и ее частично заасфальтировали. На джипе можно доехать до высот над Эйн-Геди, на обычной машине – до здания полиции в иорданском Руджум-эн-Нака, где стояла в древности одна из крепостей, охранявших дорогу. Оттуда обычно идут пешком на Эйн-Геди, что занимает целый день.
Руины монастыря находятся к северу от деревни Текоа. Туда легче пройти по тропинке, начинающейся там, где дорога на Иродион пересекает вади. Узкая расселина быстро становится каньоном с крутыми стенами, но тропа продолжает идти ровно, не теряя высоты. Через полчаса ходу вы увидите руины монастыря, Хирбет-Харитун. Он погиб, как и почти все монастыри и церкви, в 614 году. Среди развалин много укромных пещер, где жили монахи, а прямо за лаврой стоит емкий водосборник Бир-эль-Анзие (Козий), сложенный из камней, напоминающих о Стене Плача. Козий колодец улавливает дождевую воду и не пересыхает и летом.
Дальше к востоку – капельный источник. Его выдает обнаженная водой каменная плита. Затем – два черных, в человеческий рост, камня, напоминающих по форме Скрижали Завета. За ними прячется вход в самую большую пещеру Святой земли – пещеру Св. Харитона. Это настоящий лабиринт, и, чтобы зайти поглубже, нужны сильные фонари или много свечей и нить Ариадны – веревка, ведущая к выходу, потому что в пещере легко заблудиться, а то и сверзиться в пропасть или в колодец.
В ней жил св. Харитон, а по одной из легенд, здесь царь Давид скрывался от Саула. Во время налета сельджуков в 1139 году здесь нашли убежище христиане Текоа. Русско-израильский писатель Эли Люксембург вывел это место в своем мистическом детективе «Десятый голод» под названием «Кровавой пещеры». Его герой выходит из нее, преодолев под землей несколько тысяч километров, от самой Бухары, и испытав множество всяческих приключений.
Третий (второй по хронологии) монастырь был основан св. Харитоном в горах над Иерихоном, там, где стояла хасмонейская крепость Дагон (та самая, на стенах которой Птолемей пытал свою тещу, мать Иоанна Гиркана). Туда можно попасть по дороге Абу-Джордж, улучшенной Глабб-пашой и асфальтированной (она идет через Тайбе). Она ведет к источнику Эйн-Дюк, хранящему название лавры и крепости. Родник бьет в долине Нуэма, по которой носятся табуны диких ослов и армейские джипы. Вода низвергается в глубокую бетонную купальню, стоящую в роскошном саду армянского кафе «Севан». В купальне всегда много местных темнокожих жителей – потомков суданцев, привезенных Мухаммадом Али-пашой в XIX веке.
Можно пройти вверх по акведуку, пересечь глубокое и узкое вади – тут акведук разрушен, – и с другой стороны вы увидите бьющие из земли источники. Они образуют маленькое озерцо кристально чистой воды глубиной по колено. Лечь и полежать в этом озерке, глотая его воду, – такое блаженство, что можно понять монахов Дуки.
Недалеко от Дуки находится прилипший к обрыву монастырь Каранталь, бывший в древности «филиалом» лавры. На этом месте Иисус постился 40 дней – в память 40 дней Моисея на горе Синай, – и здесь Сатана трижды искушал Его. Иисус не поддался искушению (Матф. 4:1). В церкви монастыря есть камень, на котором, согласно традиции, сидел и постился Христос. В наши дни туда можно подняться на фуникулере от древнего кургана Иерихона.
Монахи освоили всю пустыню окрест и превратили ее в лавру, систему обителей, церквей и келий. Так возникли монастыри и церкви на Масаде и в руинах Гиркании. В Хан-эль-Ахмаре появился монастырь Св. Евфимия, на вершине Джабаль-эль-Мунтар – обитель Св. Евдокии. «Город-пустынь» – так назвал возникшее созвездие монастырей современный исследователь. В Святой земле в те времена кипело религиозное творчество, и, конечно, не только в пустыне.
В Кесарии, тогдашней столице Святой земли, обосновались Ориген и Евсевий, в Вифлееме поселился блаженный Иероним, а блаженный Иоанн Мосх исходил все монастыри и оставил нам поучительный рассказ о жизни их насельников.
Самый огромный и пышный монастырь – Св. Мартирия – находится прямо посреди нового еврейского поселения Маале-Адумим (там сохранился огромный мозаичный пол, колонны, стены). Самый удаленный и труднодоступный – монастырь Преподобного Феоктиста в расселине Мукаллик, на старом пути пилигримов между Хан-эль-Ахмаром и долиной Гиркании. Пещера, в которой находилась эта лавра, высечена в крутой стене каньона; мимо идет по краю пропасти узкая тропа, не вполне безопасная.
В руинах монастырей видны следы работы кладоискателей. «Медный свиток» из Кумрана содержит немало указаний типа: «В крепости в долине Ахор сорок локтей под ступенями, ведущими к востоку: сундук с деньгами, и его содержимое: семнадцать талантов» (Амусин), которые подходят ко многим руинам. Клада так и не удалось найти.
Монахи использовали прославленную византийскую и набатейскую системы сохранения воды для ведения сельского хозяйства. Они не ставили себе таких амбициозных задач, как Ирод в Масаде, но хотели разводить овощи и фрукты для пропитания. Это у них получалось. Даже малые монастыри умели полностью использовать влагу зимних потоков. Так, недавно был раскопан сохранившийся целиком монастырь IV века «в среднем течении» долины Аругот, в Шааб-ад-Дейре, неподалеку от уже известного нам села Бани-Наим (где находится гробница Лота). Этот монастырь располагается на перекрестке троп, соединяющих Эйн-Геди с Вифлеемом и Хевроном, в узкой расселине, куда монахи смогли направить воду из вади, где вырыли водосборник, посадили сад, перегородив каньон плотиной – чтобы землю не смывало потоками. Ямы для воды сохранились и по сей день (Бир-ад-Дейр). И вообще, это трогательное место: там можно увидеть хорошо сохранившуюся мозаику, часовню в нерукотворной пещере, давильню, акведуки. Песок сохранил его от гибели. Археологи посадили там смоковницу и оливу.
Внушительные системы, предназначенные для использования воды долин, можно найти возле Карм-ас-Самры, на пересечении дороги, идущей по долине Гиркании от Вади-Абу-Шаале, неподалеку от водосборника Бир-Абу-Шаале. И у него примостился монастырь Сефалоника. Живой и прекрасный монастырь стоит и по сей день в теснине Кедрона, Вади-эль-Нар (Огненном). Это Марсаба, о которой Бунин писал: «Преподобный Савва избрал для своей обители страшную долину Огненную, нагую, мертвую теснину в Пустыне Иудейской». Эта обитель поражает, когда после долгого спуска по крутой дороге видишь ее голубые купола в расселине Кедрона. Вход в нее – маленькая дверь в огромной стене, которая могла выдержать – и выдерживала – налеты бедуинов, страсть как любивших грабить монастыри.
Женщин и всякую тварь женского полу – козу или овечку – не пускают в узкие ворота, и они могут заглянуть внутрь с высот башни, стоящей возле ворот. Савва Освященный не допустил в монастырь даже свою мать, и она поселилась в малой келье возле стен лавры и прожила там долгих семнадцать лет. В огромном монастыре – часовня со святыми мощами Саввы Освященного и пещера с черепами монахов, как и в других монастырях.
Византия обеспечивала в целом гуманный режим и покровительство меньшинствам и провинциям. К Палестине – Святой земле – в христианской империи отношение было особенно хорошее. Византия – Восточная Римская империя, – в отличие от своей предшественницы Римской империи, была страной одной культуры, культуры Восточного Средиземноморья, сплава эллинизма и восточных традиций, окрашенных православием. Гибель Византии не была неизбежной, и позднее ее восстановили турки. Ее присутствие в Палестине отражало реальность: Побережье, Долины и отчасти Самария связаны с Средиземноморьем не меньше, чем с аравийским тылом.
От той замечательной поры нам осталась в наследство одна из моих любимых книг, написанных в Святой земле, «Луг духовный» блаженного Иоанна Мосха. Она создана в последние годы христианской Святой земли. Это сборник рассказов о монахах, святых отцах, которые стремились к Богу трудным путем аскезы. Ее чтение доставляет такое же наслаждение, как весенний цветущий луг в горах под Иерусалимом, и подтверждает, что религиозное творчество Святой земли не прекратилось с завершением евангельского канона. Книга посвящена Софронию, ученику Иоанна Мосха, который впоследствии стал патриархом и встретил хлебом и солью халифа Омара.
Монастыри Сорокадневия (Каранталь), Саввы Освященного (Марсаба), Фаранская лавра (Эйн-Фара) были восстановлены в конце XIX века усилиями России, преемницы Византии. Большая часть воссозданных церквей и монастырей осталась в ведении Иерусалимской православной церкви: колодезь Иаковлев, Марсаба, Каранталь, монастырь Преподобного Георгия Хозевита (Мар-Джарис) и другие. Русские храмы и обители к западу от «зеленой черты» подвластны патриарху Московскому и всея Руси, а к востоку от нее – эмигрантской, «белой» Русской зарубежной церкви. В наше время близок к завершению процесс объединения церквей.
Русский монастырь Св. Харитона (Фаранская лавра) был отстроен в XIX веке, потом обезлюдел, старые и новые развалины смешались, уничтожая историческую перспективу. Но в наши дни монастырь снова ожил, в нем появились насельники. Чтобы посетить его, нужно заранее связаться с настоятельницей Элеонского монастыря Русской зарубежной церкви. А окрестности монастыря стали национальным парком.
Вади, в котором находится источник Эйн-Фара, – одно из самых привлекательных в Святой земле, и спускающемуся по его руслу открываются источники, акведуки и монастыри – как в сказке. К востоку от Эйн-Фары бьют два мелких родника – Эйн-Фаджера и Эйн-Джумеса, образующие естественную купальню. Далее, при слиянии Вади-Эйн-Фары с Вади-Сувенит, рвутся на волю источники Эйн-Фауар, подпорченные цивилизацией и заключенные в бетонный бассейн. Ниже бассейна они продолжают течь вниз через заросли приятной прохладной речкой. Она скудеет к лету, но в бассейне всегда есть вода. Из бассейна выходит бетонный акведук, слегка модернизованная версия древнего водовода. Древний вел к Кипросу, хасмонейско-иродианской крепости над Иерихоном (где был утоплен Ионафан, брат Мариамны), современный кончается под Эйн-Кельтом и низвергается вниз водопадом. Следы старого акведука Эйн-Фауар – Кипрос можно увидеть наверху. Самый заметный след – циклопический мост над Вади-Саба прямо у Эйн-Кельта. Этот полуразрушенный мост с арками напоминает о древней и мудрой цивилизации, умевшей использовать дары природы и не жалевшей труда.
Насколько открытые акведуки прекраснее современных труб и насосных станций! Древние водоводы можно найти в пустыне, в дюнах, потому что там, где есть вода, есть жизнь. Овец поили на всем протяжении «водной артерии». Видно, что воды было мало и за ней ухаживали, как за любимой женщиной. Новый стиль проще и ближе к изнасилованию: бурение, насосная станция, труба, водопровод, кран. Тут овцам нет места.
Конечно, трубы не изобретение новейших времен. «Высокие» акведуки Кесарии или Тиры Кармила несли воду в керамических трубах еще при Ироде. Акведук Эйн-Кельта – старого образца, он подновлялся знатной семьей эль-Хусейни в 1919 году. В его верховьях мирно и спокойно живут бедуины, пасут черных коз и продают кока-колу туристам.
Источник Эйн-Кельт, самый нижний в ущелье, одно из прекраснейших мест Святой земли, остался нетронутым, не испорченным человеком. Водопад низвергается в естественные купальни, бьют ключи. В жару тут прохладно. Весной берега потока окаймляют ковры синих и красных цветов.
Тут можно лежать на камнях, идти вброд по купальням вверх по «течению», лазить к пещерам, пить ключевую воду. А можно по бортику акведука пройти к монастырю Преподобного Георгия и даже Иерихону. Эти места назывались в свое время «страной погонь»: после 1967 года палестинские партизаны проникали на Западный берег Иордана по этому вади. Погони прекратились в «черном сентябре» 1970 года, когда король Хусейн разоружил палестинцев на Восточном берегу Иордана.
После двух-трех часов ходьбы открывается висящий над пропастью в теснине Кельта Мар-Джарис – монастырь Преподобного Георгия Хозевита. Голубые стены удивляют своей нездешностью. Тут, в пещере, пророк Илия скрывался от гнева царя Ахава и его питали вороны. В этой же пещере св. Иоахим провел сорок дней в посту и молитве, а после этого он вернулся к своей до тех пор бездетной супруге св. Анне, и у них родилась дочь – Дева Мария. Возникший в V веке монастырь восстанавливал не то император Священной Римской империи Фридрих II Штауфен в 1234 году, не то византийский император Андроник Комнин в 1185-м и точно – в конце XIX века русские, возвратившие ему былую красоту.
От монастыря старая римская дорога ведет в Иерихон – чудесный оазис в выжженной Иорданской долине, лучшее место для зимнего отдыха, когда в Нагорье начинаются холода. Иерихон известен своими пальмами, экзотическими плодами, бананами и древним курганом. У подножия кургана с его циклопическими стенами бьет мощный источник Эйн-эс-Султан, он же источник Св. Елисея. Этот пророк чудесным образом исцелил источник, в котором, возможно, завелась улитка Bulinus Truncatus, промежуточный хозяин микроскопических червей трематод, вызывающих тяжелое заболевание – шистосомоз. Следы этого ужасного паразита обнаружены при раскопках возле источника. Сейчас родник наполняет отремонтированный красивый крытый древний водоем.
Иерихон невыносим летом, когда жара доходит до 48 градусов, но зимой лучшего курорта не найти. Если богатый и просвещенный эффенди из Иерусалима или Аммана захочет расслабиться, летом он поедет в Рамаллу, зимой – в Иерихон. Между этими двумя городами – полтора километра разницы по высоте над уровнем моря и сорок минут езды. Рестораны Рамаллы и Иерихона – это огромные сады, где столики расставлены меж цветочных клумб, сады тенистые, благоухающие, сказочные. Здесь сервируют знаменитую ближневосточную меззе – сразу подают на стол сорок – пятьдесят тарелок с закусками, наподобие голландско-индонезийского рийстафель (рисового стола) или шведского сморгасборда (стола холодного). В меню вы этого не найдете – меззе скрывается за высокой ценой бутылки арака. Понятное дело, без арака осилить меззе даже вчетвером непросто. В этих же ресторанах нежнейшая баранина идет на шашлыки и кебабы, и еще тут предлагают необыкновенно вкусного цыпленка мусаххан. Его обжаривают в оливковом масле с луком и подают на арабской лепешке. Замечательный мусаххан готовят и в маленьком деревенском ресторане в селе Эйн-Арик, но там его нужно заказывать загодя по телефону.
Самый живой день в этих ресторанах – воскресенье, когда здесь собираются состоятельные христиане Святой земли, иностранные учителя, миссионеры, бизнесмены и прочие представители поредевшей иностранной колонии в Палестине. В Иерихоне воскресенья праздничные: играет оркестр в саду, разукрашенные гирляндами и шариками машины едут, гудя, вдоль главной улицы города меж ресторанов.
И того лучше праздник Богоявления (Крещения Господня, Эпифании). Его вся православная Святая земля отмечает 18 января. В этот день из года в год тысячи верующих из Рамаллы и Назарета, Яффы и Иерусалима съезжаются туда, куда иначе и не попадешь, – на берег Иордана, где Иоанн крестил Иисуса. Там стоят три действующих монастыря: сирийский, эфиопский, греческий – и сохранились руины обители Эль-Касаир, но из-за минных полей можно попасть только к грекам, к Св. Иоанну Предтече. Этот монастырь стоит на высоком месте, а к нему ведет узкая дорога от Иерихона. В праздник Богоявления поток людей и машин ползет змеей по этой дороге. Устав от длинной пробки, водители ставят машины и идут пешком, но это долгий путь. От монастыря дорога круто ныряет вниз, к часовне на высоком берегу Иордана. У часовни – массы людей, но нет ни давки, ни беспорядка. Это напоминает старые праздники Палестины – паломничества к Неби-Мусе (месту погребения Моисея, по исламской традиции), к мечети Сидна-Али, к Неби-Рубину, которые почти отошли в прошлое.
Приложив некоторые усилия, можно спуститься к реке. Иордан выглядит диким, немного страшным, как тигр в зарослях его тростников. Он вьется так, что это видно глазу, без карты, он стремителен, как горный поток, вода его темна, как в Ганге и Меконге, он неширок, совершенно не ухожен, шокирует своей наготой и рьяностью. Чувствуется, что он был здесь давно, очень давно.
В наши дни на восточном (иорданском) берегу поставлена православная церковь, и там всегда можно дойти до реки и окунуться. На западном берегу построены ступени, идут слухи, что и здесь облегчат доступ к реке, но пока этого не произошло. Дело в том, что несколько кибуцев застолбили альтернативное место Крещения в ста с лишним километрах к северу, где Иордан вытекает из Галилейского моря. Посещение этого места, названного Иорданит (Ярденит), включено во все программы паломников, что приносит немалые доходы кибуцам. Поэтому израильские власти торпедируют все попытки верующих наладить паломничество к подлинному месту Крещения. Там израильтянам не удалось бы взять в свои руки доходный промысел. Как всегда, коммерческие интересы маскируются «соображениями безопасности»: это, мол, граница, место опасное. Однако, когда прибыль остается в израильских руках, граница не страшит. Так, доступен для туристов остров Нахараим на Иордане, под боком у «добрых соседей», на ливанской границе. Место Крещения, оставшееся в палестинском окружении, открывается лишь на считанные часы.
Посмотрев на реку, сотворив молитву и поставив свечку в святой обители на горе (монастырь стоит на древних основаниях, но радикально обновлен в 1950-х годах), все едут в Иерихон, в его рестораны. Тут уж играют оркестры и сидят семьи древних христиан Святой земли со своими чадами, степенно празднуют зимнее паломничество в долину Иордана, как будто не было 1948 года. В Иерихоне, как и всюду, мода на рестораны не стоит на месте. Спрос растет, конкуренция солидная, один ресторан восходит, другой гаснет. Одно время сиял «Омар Хайям» с его котами и качелями, затем «Севен триз» с оркестром и мишурой и «Наура» по соседству. Можно посетить и ресторан «Ар-Рауда» на берегу «речки» Кельт, несколько на отшибе. Все прочие выстроились в ряд вдоль дороги на север. Быстрее всего кормят у древнего кургана Иерихона.
Воскресенья в Рамалле поспокойнее – хотя бы потому, что Рамалла, в отличие от Иерихона, настоящий город, а не только курорт. Но еда в Рамалле, например в «Бардауни», лучше, чем в Иерихоне. Летним воскресеньем счастье – это Рамалла – таков мой девиз. Вместе с местным араком, который на диво становится молочно-белым при добавлении в него ледяной воды, с меззе, а может, и с наргиле – кальяном, который вам охотно принесут.
Впрочем, поставим вещи в пропорцию: в Святой земле человек ест по необходимости, а не для удовольствия. В большинстве сел Нагорья нет ни кафе, ни ресторанов, селяне собираются или у мечети, или у лавочки, или друг у друга в гостях.
Дома палестинец питается чистым оливковым маслом, макая в него лепешку и посыпая ее заатаром, смесью сухих пряных трав. Осенью, когда наступает пора уборки маслин, жизнь прекращается, школьники не ходят в школу, чиновники – в присутствие, все собирают маслины. Затем их везут на выжимку, в давильню. В наши дни масло отжимают современные машины, но, как я уже говорил, в нескольких селах еще можно увидеть старые давильни, не изменившиеся с библейских времен. Такие есть в Бейт-Джале и Бир-Зейте. В селе Бетуния, возле Рамаллы, сохранился огромный пресс работы крестоносцев. Семье нужно на год литров семьдесят чистого полупрозрачного зеленого сока оливы. С таким запасом палестинец уже не боится голода.
Из овечьего молока палестинцы делают два сорта сыра – уже упоминавшийся мягкий, лабане, и твердый, белый, похожий на брынзу. Рис с фасолью – обычный обед. Только в пору созревания плодов крестьяне едят виноград, смоквы и фиги. В городских забегаловках Хеврона и Наблуса и крупных селах можно перехватить сэндвич с фалафелем – шариками из пюре бобовых (нута или фасоли), поджаренными в кипящем масле. Если палестинец выбирается в ресторан, он ест, как правило, мясо, поджаренное на вертеле, шашлык или кебаб, и, конечно, хуммус. Хуммус – самая популярная еда Святой земли. Это пюре из нута (турецкого гороха), приправленное оливковым маслом и кунжутом, едят его не вилкой и ложкой, а круглой лепешкой – питой. В дороге обычно ешь хуммус минимум раз в день, запивая его кока-колой.
В еврейском секторе Нагорья также нет недорогих, хороших, аутентичных ресторанов. В еврейских восточных ресторанах со столами, покрытыми блестящим ламинатом, обычно подают сносный и сытный суп из фасоли или суп куббе[17]17
Куббе – шарики из риса или булгура, начиненные рубленой бараниной и обжаренные в кипящем масле. – Ред.
[Закрыть].
Заведений, где предлагают «еврейскую» (по сути, восточноевропейскую) кухню, меньше, чем китайских. Нет на нее и охотников – очень тяжелая, не по нашему климату. Для того чтобы соблюдать субботу, евреи держат еду на плите часами, и вкусной она просто не может быть. Кошерное мясо так долго вымачивают в воде, что и оно теряет вкус. Поэтому арабская палестинская кухня победила окончательно и бесповоротно. Просто ее стали называть «израильской».
К югу от Иерусалима делают мансаф, отличное палестинское блюдо, баранину с рисом и поджаренными орешками под соусом из сметаны и простокваши. Мансаф пахнет домом, он абсолютно не кошерен, запрещен еврейским религиозным законом, и потому его не имитируют в ресторанчиках еврейского сектора. Лучше всего договориться с почтенной деревенской женщиной, купите баранину, арабский йогурт, рис и отдайте ей – она сварит.
Приятнейший ресторан Иерусалима находится в его приятнейшем отеле, «Американской колонии». Основали его проехавшие через Америку по пути в Святую землю шведы-меннониты во второй половине XIX века, о чем Сельма Лагерлёф, знаменитая шведская писательница, лауреат Нобелевской премии и автор «Путешествия Нильса с дикими гусями», написала длинный роман, «Иерусалим». Чуть позже к шведам присоединились две набожные протестантские семьи американцев, Вестер и Спаффорд, которые по сей день владеют отелем и тратят доходы на содержание детской больницы и сиротских домов. Самое счастливое и цивилизованное место в Иерусалиме в пять часов вечера – это маленький дворик «Американской колонии», где разбит сад, растут пальмы, благоухают цветы и сервис безукоризнен. Толковые люди знают об этом отеле, уважающие себя – непременно останавливаются здесь.
