Текст книги "Черный рыцарь"

Автор книги: Искандер Севкара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

В благодарность за те ласки, которыми этот худенький паренек одарил мою подругу, а лешие, как мне уже было известно, были очень нежны к женщинам и могли в этом поспорить даже с сатирами, я наградил его даром исцелять любые раны зверей и птиц, что было подвластно Великому Маниту, защитнику всего живого. Для лешего, этого жителя леса, такой дар был, несомненно, очень важен, ведь он умел понимать каждого из обитателей леса.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

В которой мой любезный читатель узнает о том, как мне удалось избавиться от последней лишней родинки Великого Маниту и узнает, заодно, почему еще один день и одна ночь в Парадиз Ланде продлились втрое дольше, чем это полагается. Вместе с тем мой любезный читатель узнает и про то, какое неожиданное продолжение было у ночной скачки ротмистра Цепова и как жители города Вифлеем поплатились за излишнюю меркантильность городской стражи.

Не смотря на то, что Лаура была очень расстроена тем обстоятельством, что на моем теле все еще оставалась одна лишняя родинка, мешавшая нам прижаться друг к другу, девушка не обиделась на меня и когда я сказал, что уже к вечеру отдам эту злодейку-разлучницу, её глаза засветились счастьем и надеждой. Но, как говорится, – война войной, а обед по расписанию. Пока я мудрил с половинкой массивного золотого подноса Создателя, творя из него обереги, чтобы пополнить свои, быстро скудеющие, запасы этих магических телохранителей, мои сестры приготовили завтрак на всю нашу компанию. Олеся лишь на несколько минут попросила меня оторваться от работы, чтобы я сотворил большой павильон на опушке леса, что я сделал с большой готовностью.

Золото Создателя оказалось самой настоящей находкой, так как оно превосходно реагировало на мои магические усилия и мне быстро удалось изготовить из него еще несколько тысяч оберегов. До этого мне такое не удавалось ни с магическим, ни с натуральным золотом, что-то мешало золотым глазкам налиться синевой. Теперь же все произошло быстро и без каких-либо усилий, словно это золото только и ждало возможности перейти в новое состояние.

За завтраком, во время которого за столом звучали шутки и от которых над озером разносился веселый смех, я провел сеанс магического ликбеза для всех своих друзей и гостей, кого еще не успел обеспечить этой головной болью. Досталось всем без исключения, поскольку я находился в каком-то особом, приподнятом настроении и нашел очень оригинальный способ магической педагогики. Из Кольца Мудрости вылетал малиновый шарик, размером с апельсин, в котором были сосредоточены все магические знания, подлетал ко лбу моего студента и безболезненно входил в его голову. Остальное зависело уже только от практики. Из Кольца Творения я выпускал такой же шарик синего цвета, делая руки новоявленного мага или магессы способными творить чудеса.

Наши гостеприимные хозяева, которые были гостями на этом утреннем пиру, после завтрака тихонько разошлись и стали пробовать свои силы то вызывая легкий ветерок, то ставя радугу над озером, а то и взлетая в воздух без крыльев. Мои спутники тоже развлекались, как могли. Горыня и Уриэль колдовали со своими пистолетами, делая их все страшнее на вид и больше, а Бирич, сосредоточенно сопя носом, мудрил с седлом, пытаясь достичь оптимального комфорта и вскоре превратил его в нечто подобное портшезу с синими занавесками отделанными кружевами. Крылатый хулиган Громобой, представив себе то, что это чудо будет находиться на его холке, не выдержал, возмущенно заржал и с силой лягнул это сооружение копытами, разрушив всю мудреную магию Бирича.

Моя маленькая сестричка Лесичка забавлялась тем, что играла с двумя шариками, малиновым и синим, сделанными мною для её Харальда, который должен был вот-вот прилететь. Русалочка заставляла их выписывать в воздухе сложные кренделя и радостно смеялась. Всем было весело и никто не грустил, покидая Русалочье озеро, а у меня было светло и радостно на душе оттого, что мои сестры, брат и друзья резвились на зеленой траве и радовались жизни. Добрыня, который столько лет провел в неподвижном состоянии, затеял борьбу с Ослябей и хотя он был ловок и силен, Виевич, обладавший медвежьей силищей, иной раз закручивал князя в бараний рог.

Собрав своих друзей и родственников, я попросил Лауру помочь мне защитить моего брата от смерти во всех её обличьях и провести. Девушка с удовольствием и даже каким-то восторгом выполнила мою просьбу, превратив это, в общем-то простое, действие, в торжественный обряд, который, к счастью, не затянулся на долго. Лаура велела всем нам быть зрителями, а сама выступила в роли моего поверенного и провела церемонию таким образом, как будто свершалось великое таинство и окружила нас пеленой густого тумана, при этом голубой свет изливался прямо из рук девушки и все было обставлено очень красиво и торжественно. В заключении церемонии моя маленькая охотница подвела ко мне Добрыню и я обнял и троекратно поцеловал князя.

Русалки Ольга и Анастасия присутствовали при этом событии и были ужасно горды тем, что они являются не только моими сестрами, но и сестрами таких красавиц магесс и того самого князя, из-за любви к которому их бабки и матери стали когда-то, по своей собственной воле, магическими существами. Наш князинька не знал как ему приласкать и чем обрадовать своих сестричек и был готов вытянуться в струну, лишь бы угодить им и услышать в ответ серебряные колокольчики русалочьего смеха. Когда же я предложил ему и Горыне отвезти девушек в Синий замок, он готов был лететь тотчас, но мне, все-таки, пришлось попросить его немного задержаться.

Мы с Уриэлем проложили маршрут нашего дальнейшего путешествия и рассчитали его по времени, указав точки рандеву для всех членов нашего коллектива. Мой новый брат, князь Добромир Вяхирь, как я того и ожидал от него, не видел для себя в Парадиз Ланде более важной для себя задачи, чем сопровождать меня вместе с остальными моими друзьями. Оставаясь верным самому себе, я предпочел спросить его об этом и Добрыня, когда я задал ему вопрос о его дальнейших планах, изумленно вытаращил на меня свои серые глаза и с непреклонной убежденностью в голосе, сказал:

– Братко, о каких планах ты говоришь? У меня только один план и одна задача, сопровождать тебя всюду и если потребуется, сложить свою буйную головушку в жестокой сече!

Уриэль от искренних слов князя так весело расхохотался, что, поначалу даже упал на спину и покатился по траве, взбрыкивая ногами не хуже своего Доллара, когда тот был чем-либо недоволен. Поднявшись на ноги, он сделал князю Добрыне, соответствующие пояснения, расставляя все по местам:

– Да, уж, ты нашел что сказануть, князинька ты наш! Вот ведь насмешил! – Утирая слезы он похлопал Добрыню по плечу и ехидно поинтересовался у него – Ты хоть понял, богатырь ты наш древнерусский, что тебя сейчас ничем не сразить ни стрелой отравленной, ни бомбой атомной?

Про атомную бомбу Добрыня уже слышал от Горыни, который вился вокруг него с самого утра и всячески опекал князя, объясняя ему что и как устроено, и потому глаза его сделались совсем круглыми. Пока дело не дошло до практических демонстраций полной неуязвимости, я поторопился прекратить всякие разговоры на эту тему, так как увидел в руках своих друзей не только пистолеты, но даже и автоматы. Нам только не хватало поднять стрельбу на берега Русалочьего озера, чтобы доказать Добрыне его полную неуязвимость. Горыня, все-таки, не удержался и ковырнул князя перочинным ножиком. К счастью, тому вполне хватило и этого, чтобы понять всю серьезность магического ритуала с порхающими золотыми оберегами.

Мы попрощались с лешими и кикиморами, решившими осесть в этом милом поселке навсегда, вскочили на своих коней и поднялись в воздух. Кружа над Русалочьим озером и дожидаясь Харальда, ржание Конуса мы уже слышали, наш отряд разделился. Добрыня и Горыня, держа на руках русалок, полетели в сторону Синего замка, а большая часть крылатых коней, на приличной, но далеко не самой большой скорости, на которую они были способны, летела в сторону Алмазных гор, которые лежали севернее Синего замка.

Там находился замок ангелов, в которым однажды родился златовласый младенец Уриэль-младший. Поскольку у меня на теле еще оставалась одна лишняя родинка, я намеревался расстанься с ней уже через несколько часов. А потому, договорился со своими друзьями, где найду их завтра утром, послал воздушный поцелуй Лауре и повернул своего коня в сторону Медвежьих гор. Мальчик послушно поднялся на высоту десяти километров и полетел с такой огромной скоростью, что уже вскоре мы уже кружились над вершиной высокой, неприступной скалы. На луке моего седла сидел Конрад, который взялся выполнить для меня одно, весьма щекотливое, поручение.

В считанные минуты я превратил вершину скалы в элегантный и красивый замок, в котором имелась очень уютная спальня с большой удобной кроватью, на которой я и хотел отдать одной прелестной фее свою последнюю, лишнюю родинку. Глаза этой очаровательной блондинки частенько вспоминались мне в последние дни, но я не знал, удастся ли мне мой план с коварным похищением феи прямо из под носа её ревнивого друга. Конрад уверял меня, что он отлично запомнил эту красотку и обещал, что непременно привезет её в новенький замок на вершине скалы.

Как только ворон улетел верхом на Мальчике, я продырявил скалу до Первичной Материи и наполнил холодильник и бар всяческими деликатесами, чтобы не ударить в грязь лицом перед феей, если она все же сюда пожалует. Сидя на ступеньках замка, я с волнением поглядывал на часы. Было половина одиннадцатого утра, а я хотел прилететь к точке рандеву на рассвете. Мальчику сегодня предстояло побить все рекорды скорости, чтобы я смог вновь обнять Лауру и подарить ей нечто большее, чем поцелуй, ведь она чуть не заплакала, когда узнала, что не все лишние родинки покинули мое тело.

И вот вдали показался мой белоснежный конь и я с облегчением вздохнул, увидев в седле хорошенькую блондиночку, одетую в пышное, голубое, бальное платье. Маленькая фея была просто прелестна в облаках голубого шифона и кружев. Бросившись к этой миниатюрной, белокурой красавице, я галантно помог ей сойти на хрустальные плиты, которыми вымостил просторную площадку перед небольшим замком, просто сказочной красоты. С обожанием глядя прямо ей в глаза, я небрежным жестом расседлал Мальчика и велел ему и Конраду находиться поблизости.

Даже не дожидаясь того момента, когда эта очаровательная малышка переступит порог замка, я склонился перед ней на одно колено и, покрыв её руки своими поцелуями, сказал:

– Мадам, вы даже не можете себе представить, как я счастлив вновь видеть вас! Ваш очаровательный облик лишил меня сна и покоя, а ваши голубые глаза, повсюду преследовали меня, как наемный убийца! Я влюблен в вас безумно, моё небесное создание, в моем сердце бушует пожар и я с нетерпением жду вашего приговора, казните вы меня своим отказом или вознесете на вершину блаженства, любовь моя!

Эту пылкую фразу мы репетировали с Конрадом раз пять или шесть и хотя ворон высказался скептически относительно наемного убийцы, я решил оставить эти слова для вящего эффекта, не смотря на то, что мой быстрокрылый друг предлагал вставить вместо них пару магических заклинаний. От магии я отказался сразу и безоговорочно и уж если я не смогу соблазнить эту красавицу, то на кой дьявол мне сдалась любовная магия, этот суррогат счастья? Фея улыбнулась, рассмеялась своим очаровательным смехом и, качая головой, скромно потупила глаза и тихо сказала:

– Но милорд, это вы доставили мне огромное удовольствие, послав за мной белоснежного пегаса и своего чернокрылого посланника, который нашел меня в моем новом, прекрасном доме, который вы же мне и подарили вместе с молодостью. Я летела неведомо куда и оказалась на самой прекрасной вершине, о которой только может мечтать скромная и ничем не приметная фея, живущая в горной долине где так скучно, тоскливо и уныло без балов и шумных пиршеств.

Начало нашему знакомству было положено. Правда, моя пассия сразу же очертила некие контуры своих возможных интересов, но они были весьма скромны по сравнению с тем, что эта малышка смело могла потребовать от меня за свою любовь. Мне следовало уточнить пределы возможного для этой очаровательной феи, при одном виде которой, все мои родинки бешено взыграли, а сердце заколотилось в груди барабанной дробью. Прижимая лицо к её нежным, словно лепестки роз и теплым, как тающий воск, рукам, я выдохнул:

– Моя повелительница, ты достойна жить в Хрустальной башне и повелевать всеми феями Парадиз Ланда, быть их королевой, ты самое большое мое вожделение и твои уста источают невиданную сладость. Скажи мне, несравненная, как зовут тебя и я высеку твое имя на Хрустальной башней Синего замка, лишь бы только добиться твоей благосклонности!

Если учесть то обстоятельство, что феи были выселены магом Карпинусом из Синего замка, якобы, за безнравственное поведение, а тролли за их ревнивый характер и то, что их поселили в этой пусть и прекрасной, но довольно отдаленной горной долине, то мое предложение не только вернуться к привычной жизни, но и резко повысить свой статус, должно быть более, чем просто привлекательным. Однако, оно явилось столь неожиданным для маленькой феи, что в её глазах заблестели слезы, но эта малышка была утонченной натурой и умела играть чувствами мужчин. Она улыбнулась мне очаровательнейшей из всех улыбок, которые только могут озарять девичьи лица и сказала:

– Милорд, вы разрываете мое сердце этими обещаниями. Когда-то я жила в роскоши в крепостной стене Синего замка и по утрам меня будили лучи солнца, отражающегося от Хрустальной башни, а теперь вы говорите мне о том, что высечете мое имя на её стене. Для маленькой, скромной феи, это будет неслыханная дерзость, мечтать о таком невероятном возвышении. Не терзайте девичьего сердца, милорд, не внушайте ему пустых надежд.

Вот это уже была не игра. Девчонка действительно мысленно представила себя на террасе Хрустальной башни и это было для нее столь мучительно, что она немедленно указала мне на несбыточность такого перевоплощения. Я ласково привлек фею к себе, нежно обнял и прижался лицом к её телу. Мой голос сам, без всякой игры дрогнул и я прошептал:

– Любовь моя, я клянусь, что твое имя будет немедленно высечено на Хрустальной башне, даже в том случае, если ты отвергнешь меня.

Стоять на одном колене на скользких, полированных, хрустальных плитах было несколько неудобно и когда маленькая фея, в которой росточку было не больше чем в Олесе, вдруг резко отстранила от себя мою голову и присела ко мне на колено, то я чуть было не потерял равновесие и не упал навзничь. Кукольное, фарфоровое личико этой обольстительной особы с огромными, васильковыми глазами, полуоткрытым, чувственным ртом с пухленькими, очаровательными, чуть подрагивающими губами и милой родинкой над левым уголком губ, оказалось рядом с моим. Обнимая меня, она прошептала чуть слышно:

– Неужели все это не сон? Разве может произойти наяву такое, чтобы за мной был послан белокрылый пегас и самый великий из всех магов стоял передо мной коленопреклоненно и молил меня о любви?

Глядя этой очаровательной девушке в глаза, растворяясь в их чарующей голубизне, которая была подобна лучу, вырывающемуся из Кольца Творения в минуты наивысшего созидательного напряжения, чуть касаясь своими пересохшими губами её упоительных, нежных и манящих губ, я тихо сказал, прежде, чем сорвать с них поцелуй:

– Да, любовь моя, твои глаза держат мое сердце в плену с тех пор, когда я впервые увидел тебя. Хотя за это время я делил ложе со многими прекрасными девушками и был с ними на вершине блаженства, я все равно вспоминал то, как ты, выходя из озера, смотрела на меня так дерзко и насмешливо, что у меня похолодели руки, а сердце замерло. Я смотрел на тебя с безумной страстью и тебе нравились мои откровенные взгляды, но ты смутилась и, как озорной, маленький бесёнок, показала мне язык и убежала к своему дому с розовыми ставнями, прикрывая руками свои прелестные груди. В том доме я положил на столик возле кровати маленький кружевной платок, надушенный духами с запахом ландыша и ускакал вдаль, за синие горы и вот я здесь и молю тебя о нескольких коротких часах блаженства, чтобы успокоить свою душу, любовь моя.

Фея застонала от этих слов и сама, первой поцеловала меня, крепко держа мою голову в своих нежных руках. Наш поцелуй был долгим и страстным. Губы наши, словно зажили самостоятельной жизнью, были жадными и нетерпеливыми. Её уста были сладкими, как мед, и решительными, словно армейская войсковая операция по выходу в тыл противника, а язычок быстрым и подвижным, он трепетал на моих губах, как некогда трепетали на них алые плавнички русалочек, только они ласкали меня легким, мимолетным движением, а этот поцелуй был бесконечным. Обнимая её маленькое, но сильное и гибкое тело, я сделал правой рукой несколько магических пассов и плавно перенесся прямо в спальню нашего маленького, уютного замка, в камине которой, жарко горел магический огонь.

Приземлившись на большой кровати, я медленно, словно находясь в густой жидкости, опрокинулся на бок и принялся расстегивать крючочки на её платье. Спустя несколько минут мы были обнажены и наши тела сплелись в жарких, страстных объятьях и когда мое тело напряглось, как стальная пружина, сжатая до отказа и родинка Великого Маниту впилась в очаровательный живот моей прекрасной феи, она испуганно вскрикнула, отрываясь от моих губ и вслед за этим издала громкий, воркующий звук, венчающий вершину наслаждения, а я громко застонал, словно мое сердце пронзил ледяной меч.

Моя очаровательная фея лежала на моей груди, целовала мое лицо частыми, горячими поцелуями и боялась оторваться от меня, страшась увидеть нечто ужасное, что доставило ей такую внезапную и непонятную боль, перешедшую затем в божественный экстаз. Теперь я, наконец-то, почувствовал, что ко мне снова вернулась способность наслаждаться близостью с женщиной, не думая больше ни о чем. Безотчетно, импульсивно, совершенно не контролируя свои родинки, которыми меня наделили мои прекрасные любовницы, ставшие мне родными сестрами.

До того момента, когда восход солнца известит нас, что мы стали братом и сестрой, было далеко, ведь день еще только перевалил через свою серединку и потому я ласкал её гладкую, сильную спину, тонкую талию, округлые, напряженные ягодицы и стройные бедра просто как страстный любовник, которому ответил взаимностью чувств и желаний. После еще одного долгого поцелуя, моя фея, все-таки, отважилась привстать на мне и сжав коленями мою талию, посмотрела на свой живот, где над пупком розовела родинка Великого Маниту. Эта малышка, видно, и не знала того, что в Парадиз Ланде существует этот удивительный маг и что на его теле нарисована пятиконечная звезда, дающая ему невиданное могущество. Она с удивлением смотрела на нежно розовый овал родинки и не понимала, что он отныне означает для нее. Указывая на родинку своим изящным пальчиком с перламутровым ноготком, она изумленно спросила:

– Милорд, что это? Сначала я подумала, что меня укусила оса или скорпион, но потом почувствовала такое блаженство, что мне уже было не до этого, но теперь я чувствую в своем теле нечто новое, необычное. Что же это такое, милорд? Какой-то новый магический способ, призванный доставить женщине величайшую радость и довести её до полного самозабвения?

Выгнувшись вперед и приподнимая свою несравненную, обожаемую любовницу-фею, я коснулся родинки языком, а затем впился в нее долгим, страстным поцелуем, от которого она задрожала всем телом и вновь исторгла из груди громкий, нарастающий звук радости и с невероятной силой обняла меня одной рукой за плечи, а другой прижала мою голову к своему животу, который напрягся, как тугой лук, натягиваемый сильной рукой и затем затрепетал, как тетива, пославшая стрелу к цели. Подняв мою маленькую, утомленную ласками фею на руки, я неторопливо подошел к камину, в котором жарко полыхало магическое пламя, и опустившись на мягкий, пушистый ковер, повернул её животом к свету.

Свет быстрых, мечущихся языков пламени, позолотил её, атласное, молочно-белое, с розовым оттенком, тело, на котором ярко горела звезда Великого Маниту. Родинки на моем теле были бледного, палевого оттенка и отливали перламутром. Между нашими телами установилось полное равновесие, которое только увеличивало наше наслаждение. Лаская живот и полную, высокую грудь, которая была так приятно нежна и очаровательно упруга, свежа и безупречно красива, я негромко сказал своей фее:

– Любовь моя, это то, чего ты никак не ожидала получить от своего возлюбленного и это то, что сделает тебя полновластной хозяйкой Хрустальной башни, но это же и то, что до предела сокращает миг нашего блаженства. Ты теперь дочь Великого Маниту, а я его сын. Мне нужно было так поступить, любимая. Я, вероятно, мог бы прийти к тебе позже, после того, как на моем теле осталось бы всего пять родинок, но этого могло и не случиться, ведь я не знаю того, сколько дней мне еще суждено провести в Парадиз Ланде и потому я поспешил к тебе, моя радость. Нам недолго суждено быть любовниками, только до завтрашнего утра и с первыми лучами солнца ты станешь моей сестрой, а я стану твоим братом и наши родинки уже не позволят нам слиться в любовных объятьях. А потому я прошу тебя не судить меня строго за то, что ты не будешь моей подругой или любовницей, но зато я возведу тебя в Хрустальную башню и назову её Башней Фей и ты будешь повелевать всеми феями Парадиз Ланда и у тебя одной они будут искать защиты и справедливости. Прости меня, моя нежная и сладкая фея, что наша любовь будет столь коротка и продлится лишь до завтрашнего утра, но, видимо, такова уж наша судьба и сейчас я хочу узнать только одно, как зовут тебя, моя прелестница, чтобы это имя сию же минуту вспыхнуло на стене Хрустальной башни, которая будет отныне твоя.

Маленькая фея сильным и стремительным броском резко опрокинула меня на пол и мгновенно села мне на грудь, прижав мои руки своими круглыми, розовыми коленками к полу и не давая мне пошевелиться, стала гладить меня своими маленьким ладошками по лицу, с силой теребить мои волосы и, склонив надо мной свое порозовевшее от смущения лицо, страстно шепча, принялась выговаривать мне:

– Ах ты противный, хитрый обманщик! Маг-искуситель! Бесчестный совратитель невинных фей! Ты, верно, только затем послал за мной своего прекрасного пегаса и черного ворона-гаруда, чтобы сделать меня, против моей воли, своей сестрой, чтобы я, познав однажды твои ласки, больше никогда не целовала тебя, не слышала твоих любовных признаний и не смотрела в эти хитрые, серые, маленькие глазки и не целовала это некрасивое, смешное лицо с носом, похожим на картошку, чтобы мое тело больше не сводило судорога, когда его касается твоя короткая, колючая бороденка? О, Мэб, как же я обманулась в своих ожиданиях! После стольких сотен лет бесплодных исканий, мне, наконец, удалось заполучить себе такого искусного, нежного и опытного любовника и я тут же умудрилась стать его сестрой!

Фея ласкала мое лицо и плечи и склонялась надо мной все ниже. Её прелестная грудь уже касалась моего лица и тогда я, откинув голову, закрыл глаза и сделав магические пассы, поднял в воздух эту трепещущую от страсти красавицу и позволил ей оседлать себя, но уже не с целью продолжения шутливых упреков, а для того, чтобы слиться с ней. Тело моей маленькой феи снова напряглось и она стала извиваться в моих руках, хрипло вскрикивая и исступленно обнимая меня за плечи и шею. Теперь, когда мне не нужно было думать ни о чем, я покрыл горячими поцелуями каждый сантиметр её тела и руки мои ласково коснулись всех мест, прикосновение к которым вызывало громкие стоны и крики. А когда мы рухнули на кровать в полном изнеможении и я крепко прижал эту маленькую, розовенькую пантеру к себе, она прошептала:

– Розалинда, милорд, так зовут твою будущую сестру.

В тот же миг я сотворил магическую формулу, которая зажгла в воздухе алые, окаймленные золотом буквы этого имени и свернув его в золотой, искрящийся шар, с бешеной скоростью послал его к Синему замку. Розалинда сразу поняла, что я сделал и, нежно гладя меня по щеке, спросила меня:

– Милорд, а как к этому отнесется Верховный маг Карпинус? Ведь он всем известен в Парадиз Ланде своим суровым нравом и нелюбовью к плотским утехам, в которых мы, феи, стремимся найти высшее наслаждение.

Целуя Розалинду, я сказал спокойным голосом:

– О, любовь моя, маг Карпинус будет только счастлив, что еще одна дочь Великого Маниту поселилась в одной из башен замка Создателя. Особенно он будет доволен тому, что драконы привезут в Синий замок фей и троллей, ну, и, конечно, будет очень рад тому, что его самого еще не выселили из Лунной башни, в которой он квартирует. Не волнуйся, дорогая Розалинда, тебе и всем твоим подругам ничто не угрожает и они смогут занять самые роскошные покои во внутреннем дворце прямо под твоей башней. В Синей же башне, которая теперь называется Русалочьей, живет наша сестра, русалка Ольга и вы с ней обязательно подружитесь, а если мне удастся задержаться в Парадиз Ланде на достаточно долгий срок, то в каждой, из двенадцати башен Синего замка будет жить по прелестной небожительнице с самым разным цветом волос и тела, окруженной всеми своими подругами и возлюбленными.

Розалинда слушала меня затаив дыхание. Она уже во все поверила и больше не сомневалась в моих словах, а лишь расспрашивала меня о том, что ей будет дозволено, а что нет. Никаких ограничений, кроме того, что тролли должны умерить свою ревность, я ей не делал. Розалинда была умная фея с большим жизненным опытом, огромным запасом нерастраченных сил и ошеломляющим энтузиазмом. Когда эта малютка рассказала мне о том, какие балы они будут устраивать в каждое полнолуние, а это случалось в Парадиз Ланде раз двенадцать дней, то я посетовал на то, что не увижу лунного бала фей и искренне позавидовал обитателям Синего замка.

Моя огненная и пылкая фея достала из лифа своего голубого платья белый кружевной платочек и спросила меня, что означают буквы "ОМК" и я назвал ей свое полной имя. Розалинда призналась мне, что очень часто держала этот платочек в руке тогда, когда тролль по имени Ганс ласкал её и никак не мог понять того, почему она закрывает глаза и все время молчит. Ганс бесился от ревности и пытался найти в окрестных горах то место, где прячется его соперник, а маленькая фея упрямо продолжала молчать каждую ночь, представляя себе, что это не Ганс, а тот самый путник с лицом простого, крестьянского парня и ласковыми, грустными глазами, который, проезжая однажды через их долину, вернул всем её обитателям молодость, приходит к ней каждую ночь.

Мы пообедали с шампанским и трюфелями, которые так нравились фее еще с тех пор, когда она жила в Зазеркалье, во французских Альпах. Феи удивительным образом смогли дольше всех не покидать нашего мира и Верховным магом приходилось их буквально по одной выдергивать оттуда вплоть до семнадцатого века и потому им так доставалось от мага Карпинуса, который сурово закрутил все гайки на острове Мелиторн. То, что я пообещал Розалинде с помощью Годзиллы собрать всех фей в Синем замке, привело её в восторг. К моему удивлению она вовсе не собиралась брать в Синий замок троллей, говоря, что им будет гораздо лучше жить в лесах вокруг озера, где феи будут навещать их украдкой и ласкать этих здоровенных, мускулистых парней, до изнеможения.

Ведь эти угрюмые парни любят одиночество и скалы и то, что я превратил их землянки в шикарные коттеджи, им совсем не понравилось. Фея со смехом рассказывала мне о том, что самый лучший вариант для троллей это тот, когда они живут в двадцати лигах от ближайшего жилья. Только тогда они становятся добрыми и рассудительными. После нескольких месяцев одиночества тролли набивают свои сумки подарками и сами идут к людям или другим небожителям, чтобы посидеть с ними вечером у очага, поговорить, поиграть с детьми и снова вернуться в свои горы. Тролли не очень то любят искать любви у кого-либо, кроме фей и еще, пожалуй, у дриад, от которых у них чаще всего рождаются дети.

Маленький тролль может появиться на свет и у женщины человеческой расы, но это бывает так редко, что до тех пор, пока юноша не уходит в горы навсегда, в это никто не верит. То, что в горной долине собралось сразу столько троллей, было совершенно противоестественно и теперь, когда тролли вновь стали молодыми и сильными, это очень мучило их, но им было приказано жить в этой долине и не уходить из неё ни при каких обстоятельствах и они поклялись, что исполнят этот приказ. Так что если за троллями прилетят драконы и увезут их оттуда, то формальная сторона запрета будет соблюдена полностью, а если я позволю им поселиться там, где они захотят, то тролли будут довольны. Ведь маг Карпинус заставлял их жить в поселках и городах и запрещал им поселяться в горах, где тролля почти невозможно выследить.

Меня радовала трогательная заботливость этой красавицы и я был очень доволен тем, что не стал полагаться на мнение Лауры, которое у нее сложилось под воздействием воспитания. Феи любили блистать в обществе и любили уводить мужей у ревнивых жен, но в Парадиз Ланде не было института брака и поэтому моя охотница противоречила сама себе. Скорее всего она подсознательно ревновала меня к феям, которые были примерно одного с ней ростом и так же, как и она, любили короткие стрижки. Лаура просто не хотела того, чтобы я сравнивал её с кем-либо и потому совершенно спокойно относилась к тем моим любовницам, которые были её полной противоположностью и с которыми я не мог сравнить её.

Весь вечер и всю ночь мы продолжали любовные игры и перевернули замок верх дном. Проказница фея была неистощима на выдумки и отличалась особой экстравагантность. Пожалуй, единственным местом, куда мы с ней не забрались, был камин, но, впрочем, мы занимались любовью в такой опасной близости от него, что если бы пламя не было магическим, то оно точно опалило бы нас. Розалинда была само совершенство и так не походила на Лауру и Нефертити, что я даже пожалел о том, что сделал её своей сестрой, а не любовницей. К тому же она честно предупредила меня, что заставит пожалеть о таком решении.

Даже после того как взошло солнце, она попыталась еще раз обнять меня, отнюдь не по-сестрински, и лишь после того, как нас буквально отшвырнуло друг от друга, она поняла, что как любовники мы были кончены и злая судьба разлучила нас навеки. Девушка совсем лишилась дара речи, когда я сделал её неуязвимой, да к тому же вложил в её очаровательную белокурую головку все магические знания, которые только хранились в Кольце Мудрости и, вдобавок ко всему, снабдил малышку особой силой, помогающей снимать любые чары и заклятья.