Текст книги "По неизведанным землям Эфиопии"

Автор книги: Исидор Кацнельсон

Соавторы: Галина Терехова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

К бунтовщикам же были применены репрессии. Гирс потребовал, чтобы братия приняла Иеронима обратно. Но скит отказался возвратить на игуменство «еретика», и посол распорядился, чтобы русская почта прекратила выдавать скиту денежную корреспонденцию и направляла ее экс-игумену отцу Иерониму.

Греческим береговым властям Гирс приказал не выдавать Андреевскому скиту его собственной провизии, которая хранилась в складах на берегу моря.

Началась блокада Андреевского скита. Бунтовщиков хотели взять измором.

13 февраля Булатович навсегда покинул Святую гору.

Скандал на Афоне получил широкую отласку, и с января 1913 года в газетах то и дело появлялись сообщения о взбунтовавшихся монахах и об их главаре. Почти два года имя Булатовича не сходило со страниц газет. О нем сообщали разные небылицы, его рисовали ярым бунтовщиком с громадными кулаками, хотя на самом деле он был мал ростом и слаб. Писали, что он женат на эфиопке, и в конце концов с трибуны Государственной думы он был назван «экспроприатором».

Именно тогда в приложении к «Русскому слову» – еженедельнике «Искры» – в номере 9 за 1914 год на первых двух полосах появились фотографии Александра Ксаверьевича «с подписями, которые были использованы почти дословно И. Ильфом и Е. Петровым в «Двенадцати стульях» для начала вставного рассказа о «гусаре-схимнике» графе Алексее Буланове.

Так рождалась вторая легенда о Булатовиче – легенда о гусаре-схимнике, бунтовщике.

На протяжении двух десятилетий Булатович дважды был в центре внимания отечественной и зарубежной прессы, с тем чтобы потом быть совершенно «забытым.

В Константинополе русские власти хотели арестовать А. К. Булатовича. Но ему удалось тайно сесть на греческий пароход.

По приезде в Одессу, к изумлению А. К. Булатовича, к нему явилась полиция и подвергла его обыску не увез ли он с собой миллионы Андреевского скита? С этого времени полиция не спускала с отца Антония недреманных очей.

С большим трудом добрался А. К. Булатович до Петербурга и поселился в родном подворье. И здесь его ожидали «новые волнения и новые скорби». Газета «Русское слово» писала 12(25) марта 1913 года, что на заседании Синода обсуждался вопрос об изыскании мер для воздействия на монаха Афонского монастыря Антония Булатовича, который способствовал возникновению беспорядков на Святой горе. «Узнав о моем прибытии, – жалуется А. К. Булатович, – меня не только не пожелали выслушать в Синоде, но немедленно явился благочинный монастырей и потребовал, что я дал подписку о немедленном выезде из столицы, куда я якобы не имел права приезжать…»

Именно тогда появилось в газетах сообщение о «загадочном исчезновении иеромонаха». Это «сообщение ввело в заблуждение некоторых нынешних журналистов 1913 год они стали считать последним годом жизни А. К. Булатовича.

Но иеромонах не исчез. Если газеты на какое-то время утеряли его след, то полиция и духовные власти зорко следили зa каждым шагом отца Антония.

Он живет в Петербурге у своей сестры М. К. Орбелиани на 9-й Рождественской улице в доме № 39. И в документах полиции появляется «совершенно секретная справка» о М. К. Орбелиани и ее муже.

Отец Антоний, взяв на себя роль защитника имяславцев в России, развивает бурную деятельность пишет полемические статьи и брошюры, рассылает письма приверженцам имяславия, рекомендует им быть стойкими и не поддаваться противникам. Об этом мы тоже узнаем из документов полиции. Одно из таких писем, адресованное в Одессу Николаю Абрамовичу Курлову для Сергея Борисова, было ею перехвачено и скопировано.

7 июня 1913 года А. К. Булатович приехал в Сумы, о чем Херсонское жандармское управление поторопилось донести в Петербург.

В Сумах теперь жила мать. Во время революции 1905 года крестьяне сожгли в Луцыковке помещичий дом, и Евгения Андреевна бежала в Сумы.

Александр Ксаверьевич наезжал то в Петербург, то в Москву, где Московская синодальная контора должна была рассмотреть дело об «имяславской ереси» и вынести о ней решение. В списке «монахов-имябожников, являющихся вождями ереси и наиболее упорными ее сторонниками», в котором перечислено 26 человек, имя А. К. Булатовича стояло первым. Он был духовным вождем «еретиков» священный Синод в своем послании от 18 мая 1913 года торжественно осудил книгу отца Антония «Апология веры во имя божие».

8 июля сдался Андреевский скит. 14 июля на пароходе «Херсон» в Одессу были доставлены под конвоем 616 «бунтовщиков» с Афона, а 23 июля – еще 212 человек. 36 монахов сразу же препроводили в тюрьму – их считали главными зачинщиками бунта. Вся пристань была оцеплена солдатами. Монахам отрезали бороды и укорачивали рясы, а затем высылали на родину под надзор полиции. А. К. Булатович усилил свою полемику с Синодом. Он направляет туда отпечатанное и размноженное типографским способом прошение по поводу осуждения Синодом его книги «Апология веры во имя божие». Синод не отвечал на возражения, изложенные в этом – прошении.

18 марта 1914 года А. К. Булатович пишет пространное письмо Николаю II, в котором возражает против решения Синода отдать под церковный суд в Московской синодальной конторе главных имяславцев, оспаривая его право на это. «Синод наталкивает Россию на бедствия», – утверждал А. К. Булатович и заключал, что «считает себя невинным в тех бедствиях, которые могут произойти от непризнания божества имени божия».

В Петербурге назревал скандал. В Думу уже был внесен запрос, а это явно не устраивало царское правительство, отнюдь не стремившееся к широкой огласке нравов и порядков, царивших в монастырях. Царь переслал 15 апреля 1914 года из Ливадии записку обер-прокурору Синода «В этот праздник праздников (в пасху.) …душа моя скорбит об афонских иноках, у которых отнята радость приобщения святых тайн и утешение пребывания в храме. Забудем распрю… суд следует отменить и всех иноков… разместить по монастырям, возвратить им монашеский сан и разрешить им священнослужение». Дело о «черном бунте» на Афоне было прекращено. Московская синодальная контора, а затем и Синод ограничились «пастырскими» внушениями и наставлениями. Указом Синода от 10 (24) мая 1914 года отец Антоний был назначен на жительство в Покровский монастырь в Москве. Но А. К. Булатович не сложил оружия. Он не считал полемику оконченной. Бывший гвардейский ротмистр и в монашестве оставался борцом. Он жаждал открытого патриаршего суда над монахами, обвинявшимися в ерерси. Распоряжения Синода – еще не суд. Имяславцам не дали слова, их не пожелали выслушать, а дело замяли. Да и поведение русского посольства в Турции еще не получило должной оценки, в особенности пятимесячная блокада Андреевского скита.

И А. К. Булатович продолжает яростно отстаивать свои убеждения»

Большую часть времени он проводил теперь в своей келье в Луцыковке. Больные глаза не выносили солнечного света, и отец Антоний почти не выходил из темного жилища. Он продолжал писать, защищать «правду имяславцев». Иногда он наезжал в Петербург, где по обыкновению останавливался у сестры. По ночам он вслепую на пишущей машинке печатал свои статьи и обращения. Сюда наведывались к нему единомышленники. Он писал историю афонского бунта, где со страстью, присущей ему, разоблачал и архиепископа Антония Волынского, и посла Гирса.

Несмотря на годы, проведенные в монастырской келье, несмотря на искреннее стремление подчинить себя всем нормам христианского смирения и кротости, в отце Антонии продолжал жить гусарский офицер. Это отметил посетивший А. К. Булатовича в Луцыковке А. Панкратов, большая статья которого об этой встрече была опубликована в газете «Русское слово».

«Десять лет монашества, думал я, несомненно, заставили его переоценить все ценности гусарского ротмистра… Было интересно узнать, как монах Булатович относится к войне.

– Я и сейчас готов броситься в бой, – ответил он.

– Неужели? – удивился я.

– Минута боя – самый благородный, святой момент. Нет выше втого момента. Разве бывают тогда у человека злоба, расчеты, лукавство, сребролюбие и другие пороки?.. Святы войны оборонительные. Они – божье дело. В них проявляются и чудеса храбрости. В войнах наступательных таких чудес мало…

Он говорил о войне как о причастии, когда бывает светло и радостно…

Казалось, что вместо скуфьи на голове схимника надета легендарная красная шапка. Из-под тяжести догматических споров глядело на меня веселое лицо гвардейского офицера».

И гвардейский офицер победил. Как только была объявлена война, А. К. Булатович тотчас же покидает Луцыковку. 21 августа он уже в Сумах, а оттуда направляется в Москву и Петербург. Он подает ходатайство «о разрешении… посвятить себя на обслуживание духовных нужд христолюбивых воинов». Ходатайство это было удовлетворено. Отец Антоний назначается священником в 16-й передовой отряд Красного Креста. Отряд был сформирован в сентябре 1914 года в Петрограде и 5 октября отправлен на Западный фронт. До декабря он дислоцировался в Петраковокой губернии в Польше, где велась тогда позиционная война, а затем был направлен в треугольник, образованный реками Вислой и Нидой. Грязь, ужасающие дороги, порою непрерывный обстрел и неиссякающий поток раненых – таковы были условия, в которых работал персонал отряда.

В марте 1915 года отец Антоний был уже в Карпатах. Условия здесь были еще тяжелее, чем в Польше. Его прикомандировали к 10-му Новоингерманландскому полку 3-й стрелковой дивизии. И первые же недели пребывания в боевой части возродили дух боевого офицера. «За самоотверженную деятельность под огнем неприятеля» – как говорят, он в решительный момент поднял солдат в стремительную атаку – на него был заполнен наградной лист – представление к боевому ордену Владимира 3-й степени с мечами. К сожалению, розыски этого документа пока успехом не увенчались.

Напряженный труд и лишения не прошли даром на два месяца болезнь вывела А. К. Булатовича из строя. В июле он возвращается в полк и в боях под Сопоковчиком в оконце сентября вновь руководит атакой, за что на сей раз командование ходатайствует о награждении его наперсным крестом на Георгиевской ленте.

Но здоровье все ухудшается. И А. К. Булатович вынужден уехать в отпуск в Петроград: «Не могу скрыть от вас, – пишет он в ноябре 1916 года начальнику 16-го Санитарного отряда, – что здоровье мое после перенесенного в Карпатах возвратного тифа совершенно расстроилось, не говоря уже о глазах, но и деятельность сердца ослабела, и ревматизм лишает возможности переносить так холод и сырость, как в былое время…»

Но все эти недуги не мешают ему усиленно заниматься «богословско-догматическими делами по спору… за имя господне между афонскими иконами и некоторыми иерархами, к которым присоединился Синод».

Он печатает в газетах и журналах полемические статьи, обличая представителей официальной церкви.

В мае 1917 года он принимает участие во всероссийском съезде духовенства и мирян и в отряд более не возвращается. Жил он обычно в это время у своей сестры М. К. Орбелиани в Петрограде, а иногда наезжал в Луцыковку.

Сестра провожала его на Варшавском вокзале. Поезд, поданный к перрону, был набит солдатами. Не долго думая, отец Антоний подбирает рясу и со сноровкой бывалого кавалериста, несмотря на свои годы, прыгает в окно вагона. Таким видела его в последний раз М. К. Орбелиани.

В феврале 1918 года А. К. Булатович обращается к патриарху Тихону и в Синод с просьбой разрешить ему удалиться на покой в Покровский монастырь, назначенный ему прежде, так как положение его «совершенно бедственное». Прошение было удовлетворено, но без права священнослужения, вероятно из-за «еретических» убеждений просителя, в которых он продолжал упорствовать. Но в монастыре отец Антоний оставался, очевидно, недолго быть может, тяжелое продовольственное положение в Москве, а возможно, и иные соображения, например желание быть поближе к матери, побуждают его отправиться в Луцыковку. В последний раз.

Очень мало известно о последнем годе жизни А. К. Булатовича. Как встретил он крушение старого мира и установление народовластия – мы не знаем. Достоверно лишь одно не обнаружено ни одного документа, ни одного свидетельства, говорящего о том, что А. К. Булатович выражал бы неприязненное отношение к великим событиям Октября семнадцатого года. Но они не могли не сказаться на формах его борьбы с враждебными ему догмами официальной церкви, по-прежнему олицетворяемой Синодом и патриархом Тихоном, которому он 21 ноября 1918 года подал заявление о том, что, «исповедуя боголепное почитание имени господня и не соглашаясь почитать его только относительно, как …ныне требует церковная власть», он отлагается «от всякого духовного общения с нею, впредь до разбора дела по существу священным Синодом».

Но разбирать «дело по существу» Синоду не довелось. Время явно не благоприятствовало схоластическодогматическим препирательствам, если даже за ними скрьквались и более глубокие разногласия.

А в ночь с 5 на 6 декабря 1919 года в маленькую келью отца Антония, которую он выстроил в саду Луцыковской усадьбы, ворвались бандиты. Они были далеки и от политической борьбы тех лет, и от богословских споров. Ими руководила лишь корысть в домике сына помещицы грабители надеялись на богатую добычу.

Утром крестьяне нашли отца Антония на пороге кельи. Он был убит. Комната хранила следы торопливых и жадных поисков. Наспех собранные бумаги А. К. Булатовича передали в местную церковь. Когда ее закрыли, все они пропали бесследно.

На местном сельском кладбище находится скромная могила этого выдающегося путешественника и далеко не обычного человека.

Недавно силами местных краеведов могила была приведена в порядок установлены ограда и временный памятник, который должен быть заменен постоянным – мраморным. Но лучший памятник А. К. Булатовичу – его труды. Со временем их значение становится все очевиднее. Это незаменимый источник знаний, которые никакие другие источники восполнить не могут.

Утверждено к печати Институтом востоковедения Академии наук СССР

Редактор Н. Н. Водинская

Младший редактор К. А. Недорезова

Художник А. А. Озеревская

Художественный редактор Э. Л. Эрман

Технический редактор М. В. Погоскина

Корректоры К. Н. Драгуноваи, А. И. Киселева

Редакционная коллегия К. В. Малаховский (председатель), А. В. Давидсон, Н. В. Зубков, Г. Г. Котовский, Н. А. Симония

© Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1975.

Сдано в набор 15/ΙΙΙ 1974 г. Подписано к печати 20/VIII 1974 г. А-09487. Формат 84 х 108 ¹/ ₃₂. Бум. № 2. Печ. л. 6,0 + 0,25 п. л. вкл. Усл. п. л. 10,5. Уч. – изд. л. 10,72. Тираж 30 000 экз. Изд. № 2959. Зак. № 1001. Цена 65 коп. Тип. изд-ва «Коммунар», г. Тула, ул. Ф. Энгельса, 150. Москва, Центр, Армянский пер., 2. 192 с. с ил. («Путешествия по странам Востока»)

91 (И6)

К30

К 20901-151 35–74

013 (02) – 75