Текст книги "По неизведанным землям Эфиопии"

Автор книги: Исидор Кацнельсон

Соавторы: Галина Терехова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Дадьязмача Тасамы в его резиденции не было – он участвовал в экспедиции против пограничной Мочи. Вальде Айб старался угодить гостю, но Булатович чувствовал, что старик чем-то смущен. Наутро все прояснилось. Оказалось, что накануне он получил письмо императора Менелика, в котором было сказано, что русский офицер приехал посмотреть страну и ему надобно ее показать. Но Вальде Айб без ведома Тасамы не решался выполнить приказание императора. Путешествие по западным землям было небезопасным, пограничные области время от времени бунтовали.

Когда Булатович потребовал дать ему проводников, старик впал в отчаяние. Он умолял подождать две недели, пока дадьязмач, покорив Мочу, сам не приедет в Горе. Но Булатович был неумолим, он знал, что две недели здесь всегда превращаются в два месяца. Через два дня он собирался выехать из Горе.

Но уже на следующий день Булатовича свалил сильный приступ лихорадки, а в том месте на животе, где он впрыскивал ceбe хину, вскочил большой нарыв. Три недели он лежал в хижине почти без сознания, испытывая сильнейшие мучения, а в редкие минуты облегчения слышал, как у входа жалобно причитали и плакали слуги.

Слегка оправившись от болезни, Булатович назначил отъезд на 15 декабря. И опять его пришлось отложить – заболел старший слуга, а без него нечего было и думать пускаться в трудный и опасный путь.

20 декабря к хижине Булатовича пришла женщин агалласка и передала ему письмо. Оно было из Мочи, от дадьязмача Тасамы. Он писал, что будет счастлив увидеть «глаза друга – русского» и просит подождать хотя бы до рождества к этому времени он вернется в свою резиденцию.

Булатович согласился. Но вот подошло 31 декабря, слуга уже выздоровел, а от дадьязмача Тасамы не приходило никаких вестей. Конечно, пора отправляться в обратный путь, но как уехать, не повидав земель за рекой Баро! Ведь там еще не ступала нога европейца.

Вальде Айб зорко следил за своим почетным гостем. День и ночь вокруг хижины расхаживали солдаты, якобы для охраны его безопасности.

31 декабря в восемь часов утра Булатович приказал оседлать двух лошадей и в сопровождении одного слуги тайком выехал из Горе по направлению к реке Баро. Сначала ехали по горной дороге, а затем двинулись по лесной тропе, пересеченной руслами быстрых горных речек и ручейков. Громадные вековые деревья почти не пропускали солнца, и дорога местами становилась такой топкой, что всадники вынуждены были спешиваться и идти, увязая по колено в грязи.

К трем часам дня всадники вышли на берег реки. Через нее был перекинут мост, опиравшийся на два утеса, торчавших из воды. На том берегу начиналась Моча, где дадьязмач Тасама усмирял непокорные племена. Слуга стал уговаривать Булатовича вернуться за рекой опасно, там идет война и могут убить. Но слишком уж велико было желание хотя бы мельком взглянуть на те земли, и Булатович решил двинуться дальше.

Когда всадники по трехпролетному мосту перешли через Баро, солнце уже садилось. По обе стороны дороги стеной стоял лес. Нигде не было никаких следов жилья. Но вот из чащи, среди глубокой лесной тишины, нарушаемой в этот час лишь резкими криками птиц, до слуха Булатовича донеслись звуки человеческой речи. Всадники стали продираться сквозь лес и через полчаса Увидели на полянке небольшой шалаш, а вокруг него человек пятнадцать амхарцев. Они мирно разговаривали, но, услышав шорох и треск ломаемых сучьев, насторожились. Скоро их испуг сменился глубоким изумлением здесь, в дремучих лесах, где за каждым деревом может прятаться смерть, появился белый человек.

Путешественника провели в шалаш. Там на циновке сидела красивая женщина-амхарка, светлокожая, почти белая, и кормила грудью ребенка. Она пригласила гостя сесть, сказала, что слышала о нем от своего мужа, и велела принести кукурузные лепешки и кофе. Она рассказала, что муж ее ушел с дадьязмачем Тасамой, а она, с оставшимися солдатами мужа, рискнула переправиться на этот берег Баро, чтобы собирать здесь кофе.

Булатович пробеседовал с гостеприимной хозяйкой почти до полуночи. Наступал новый, 1897 год…

А между тем в городе обнаружили исчезновение русского гостя. Вальде Айб испугался не на шутку, боясь, чтобы с европейцем чего-нибудь не случилось. Он приказал арестовать купца-араба, продавшего Булатовичу лошадь, и послал вдогонку за беглецами своих солдат.

Наутро Булатович, попрощавшись с хозяйкой, снова двинулся по лесной тропе на запад. Теперь кое-где он встречал остатки прежнего жилья – разрушенные хижины, вытоптанные посевы – следы армии дадьязмача Тасамы.

Дорога привела всадников к маленькой крепости Альта. Это самый западный в Эфиопии наблюдательный пункт. Крепость окружал глубокий ров, через который был перекинут мостик. Караул именем Менелика приказал всадникам остановиться. Вскоре появился комендант. После короткого выяснения личностей прибывших их впустили в крепость.

В Альге путников нагнал отряд, посланный Вальде Айбом. Солдаты радовались своей удаче и стали уговаривать Булатовича вернуться в Горе господин рискует быть убитым и тем самым погубит и их.

На следующий день Булатович в сопровождении вооруженного отряда, который ни за что не хотел возвращаться на ту сторону Баро без русского гостя, выехал из крепости по дороге, уходившей на север, через горный хребет. Переход был очень утомительным и трудным. Но вот тропинка сбежала с гор на равнину, и на солнце серебром блеснули воды Баро. Здесь берега реки оказались еще более живописными, чем там, где Булатович переходил ее в первый раз. В этом месте сходились два рукава реки и, соединяясь, падали вниз с утесов двумя изумительно красивыми водопадами.

Прыгая с утеса на утес, можно было, хотя и с опасностью для жизни, перебраться на другой берег. Лошадей и мулов решили попробовать переправить вплавь. Чуть выше водопадов течение Баро замедлялось. Взяв за повод мула, слуга-амхарец спустился в воду. И вдруг все оставшиеся на берегу с ужасом увидели, что слуга, видимо ударившись о подводный камень, выпустил из рук повод, и течение быстро потащило его в водопад. Кто-то из солдат не растерялся и протянул несчастному копье. На самом краю водопада он все-таки сумел ухватиться за копье и выбрался на берег. Мул, увидев, что хозяин его покинул, повернул назад и, с трудом преодолевая течение реки, приплыл к берегу и беспомощно барахтался в воде, так как не мот вскарабкаться на обрывистый берег. Солдатам кое-как удалось подсунуть ему под брюхо лиану, и, схватив его за хвост и за уши, вытащить на берег.

Делать было нечего пришлось строить мост. Солдаты рубили в лесу ветви и связывали их лианами. Через три часа мост был готов, и весь небольшой отряд благополучно перешел по нему через бурную реку.

Опять потянулся лес – огромные деревья, перевитые лианами. Здесь уже не встречалось никаких признаков жилья. Эта пограничная полоса разделяла земли галласов и племени бако.

Поздно вечером приехали в Буре, большое торговое селение. Наутро, прежде чем двинуться в Горе, Булатович пошел на базар. Было восемь часов утра, и народ небольшими группками толпился на площади, окруженной маленькими, низенькими лавчонками, крытыми банановыми листьями. Здесь уже собрались женщины с привязанными сзади, к пояснице, детишками, старики, подростки.

Вот толпа зашумела – на возвышении, устроенном посреди площади, появился начальник базара. Мимо него смиренно, друг за другом проходили все, кто в этот день пришел на базар, а сам начальник и его бойкие помощники осматривали товар, принесенный на продажу, и взимали подать за барана или козу надо было платить брусок поваренной соли, из мешка хлопка или кофе один из помощников вынимал несколько пригоршней. Товар был в основном мелкий и небогатый. Булатович удивился, ведь базар в Буре славится тем, что отсюда в Леку и Годжам идут караваны кофе, слоновой кости, мускуса. Где все эти богатства?

Оказалось, что богатые купцы, владельцы сказочных караванов, не ходят на базар. Они живут вблизи базара, и товары приносят им прямо на дом.

Вся торговля была исключительно меновой. За несколько зерен кофе можно выпить стакан крепкого, горьковатого пива, а за пучок хлопчатника – набить табаком трубку. Прямо на земле лежали корзинки самой различной формы и размеров, циновки, сплетенные из пальмовых листьев. Галласы – рослые, красивые, хорошо сложенные – расхаживали по площади в шаммах, накинутых на плечи, и в кожаных передничках, их головы украшала остроконечная шапочка из шкуры козленка, а иногда и обезьяны. Женщины с длинными, до плеч, волосами, заплетенными в косички, собирались группами и о чем-то бойко щебетали. Одна из них была, видимо, местной щеголихой волосы она намотала на множество острых палочек, которые, как иглы, торчали во все стороны.

А вот несколько мужчин из племени бако. Они высокие, сухощавые, с абсолютно черной кожей. Маленький передник из листьев заменяет им одежду. Верхние передние зубы выбиты, на щеках и на лбу татуировка – по три продольные черточки. Живут они в низменной, болотистой равнине, где сливаются все притоки Собата и где круглый год господствует губительная лихорадка.

К северу от бако обитает другое племя – мадибис. По словам мальчика из этого племени, проданного галласам в рабство, во главе племени стоит белый человек – Амати, у него есть двуствольные ружья. Из этого Булатович заключил, что племя мадибис, видимо, находится под властью арабов.

Вдоль галласских границ расположены земли нескольких негроидных племен. Все они очень храбры и воинственны, и амхарцам еще ни разу не удавалось взять в плен взрослого мужчину. Их добычу составляли лишь женщины и дети. Раньше амхарские солдаты, налетая на деревушку, старались захватить как можно больше скота и пленных. Сейчас же император Менелик положил конец хищническим набегам и решил присоединить эти племена и их земли к своей империи. И вот теперь на крайних западных границах дадьязмач Тасама ведет войну, исполняя волю императора. Негроидные племена сопротивляются вооруженным ружьями эфиопам, пуская в ход отравленные стрелы и копья, устраивая в лесах губительные ловушки. Но уже всем ясно, что вскоре и эти племена признают над собой власть эфиопского императора.

Булатович вернулся в Горе накануне праздника крещения. Вечером начался крестный ход. Во главе огромной процессии шли дьяконы и звонили в колокольчики. За дьяконами следовали дети, потом священники – они несли на головах священные книги и сосуды. Далее шел хор книжников – «дабтара», вдохновенно певших церковные гимны и бивших при этом в барабаны. А дальше – бесконечные толпы мирян. Женщины и дети пронзительно кричали, распевали песни совсем не духовного содержания, то и дело слышались ружейные выстрелы. Повсюду на берегу реки горели костры, а вокруг них в диком танце метались темные фигуры людей.

Ночью началась служба, а ранним утром священник освятил воду – три раза опустил в нее крест. И сразу же после этого, давя друг друга, устремились в реку люди.

После обеда процессия двинулась назад в Горе.

Празднество закончилось крестным ходом вокруг церкви. Одновременно из всех ружей грянул залп, и священник вошел в храм.

8 января Булатович уезжал из Горе. Его провожал почетный конвой во главе с фитаурари Вальде Айбом. Хитрый старик тайно приказал проводникам не показывать Булатовичу никакой другой дороги, кроме той, по которой он приехал в Горе. Далеко вперед фитаурари выслал солдат, и те сгоняли с пути галласов, которые хорошо знали окрестности. Несмотря на все затруднения, путешественник повернул на другую дорогу, предварительно узнав, что она более удобная.

За рекой Габой местность совершенно изменилась – воздух стал суше, растительность победнее – в основном мимоза. Деревушки тянулись непрерывной цепью. Дома были большие – значит, хозяева держат много скота.

На второй день перехода владения дадьязмача Тасамы остались позади – начались земли дадьязмача Демесье. Жители этих земель были охвачены необыкновенным волнением их правитель готовится в поход против Абдурахмана, который владеет течением реки Тумат и страной Бени-Шенгул. Видимо, Менелик решил расширить свои владения и в этом направлении. Сезон дождей приближался, и Булатович подумал, что поход должен начаться со дня на день. Решение было принято мгновенно как можно скорее ехать к дадьязмачу Демесье, и, конечно же, отправиться с ним в поход!

Путь до лагеря был нелегок почти сто километров по горным дорогам, по топким равнинам, через бурные реки. Солдаты на заставах недоверчиво встречали белого человека. Его не трогали – он был вооружен и, судя по всему, очень храбр, раз забрался в такую глушь без конвоя, с одним слугой, – но и помогать отказывались. И тем не менее к вечеру Булатович уже прибыл в лагерь Демесье.

Войско находилось в полной боевой готовности. Всего несколько дней назад на всех площадях и базарах появились глашатаи и под звон литавр объявили «кагарт» – мобилизацию. И вот вереницы солдат потянулись на сборный пункт. Дадьязмач Демесье известен своей храбростью, земли его обширны и богаты, сам он щедр, да и военное счастье часто ему улыбается. К такому начальнику охотно шли солдаты. Война для амхарца – это праздник, это добыча, это возможность показать свою храбрость, а практичность амхарца подсказывала ему выбор начальника, которому можно служить щедрого и храброго. Поэтому численность войск у военачальников никогда не бывает постоянной и определенной сопутствует полководцу удача – и его войско быстро увеличивается; впал тот же полководец в немилость императора или потерпел поражение – войско так же быстро тает. У солдата нет никакого срока службы он может покинуть войско в любой день, когда сочтет, что уже достаточно испытал судьбу в боях.

Глядя на людей, которые располагались лагерем вокруг палатки дадьязмача Демесье, Булатович никак не мог свыкнуться с мыслью, что перед ним солдаты одеты они так же, как и все жители в этой стране, – ноги босы, а тело завернуто в шамму. Да еще у каждого при себе «лемд» – шкура барана или какого-нибудь дикого животного. Она защитит тело от колючек, если, преследуя врага, придется продираться сквозь заросли. Зато офицеры одеты так же пышно, как на приемах в императорском дворце белоснежные шаммы, золотые сабли и золотые узоры на львиных лемдах, серебряные уборы лошадей, львиные гривы на головах, как награда за особую смелость.

Все вознаграждение солдата за службу состоит из нескольких талеров в год и подарка – осла, мула или лошади. В тот день, когда Булатович прибыл в лагерь, солдатам раздавали талеры Марии Терезии, присланные Менеликом. По этому поводу в лагере царило большое оживление. Солдаты собирались группками, придирчиво рассматривали монеты не стерто ли лицо у изображения, достаточно ли рельефен бант на плече Марии Терезии? В Эфиопии не признают монет с изъянами, и потому на них ничего нельзя купить. Император Менелик попытался пустить в оборот монеты собственной чеканки (талеры Марии Терезии чеканят в Вене) и разного достоинства. Но эфиопы отказывались от мелких монет. Тогда император устроил во дворце лавку, где можно было на мелкие монеты купить хлеба, свечей, водки, меда, вина, мяса, выпить кофе или поесть. Чтобы заставить приближенных пользоваться лавочкой, он сам частенько заходил туда, дарил тем, кто оказывался в лавке, денег, заставляя купить что-нибудь съестное. Лавочка стала очень популярной. Но на любом базаре по-прежнему купить что-либо можно было или на новенький талер Марии Терезии, или на брусочки соли.

Кроме денег и подарков солдатам дают ружья и патроны – и все. О своем довольствии каждый солдат должен заботиться сам. При войске был такой обоз, с которым не смог бы сравниться арьергард ни одной из европейских армий! Почти каждый солдат отправился в военный поход с женами, детьми, слугами, если таковые у него имелись.

Поначалу эта стихийная армия показалась Булатовичу, прошедшему европейскую школу военной науки, неуправляемой, неорганизованной. Он не мог понять, как, обладая такой армией, Менелик II завоевал славу великого полководца. Впоследствии судьба не раз сведет его с эфиопскими войсками. Он увидит солдат Менелика не только на биваке, но и в походе, и в отчаянном сражении. И после этого он напишет об эфиопской армии: «Отношение ее к европейской можно уподобить отношению выезжанней лошади к невыезжанней. На первой поедет всякий, а на второй – только хороший ездок».

Дадьязмач Демесье болел и не выходил из палатки, но, узнав о приезде Булатовича, принял его со всем радушием. Да, действительно, войско готово к походу против Абдурахмана. Ждут только обоз с ружьями, за которыми уже посланы люди в Аддис-Абебу. Он, дадьязмач Демесье, почел бы за большую честь, если бы русский офицер сопровождал его в походе. Но как-то отнесется к этому его величество?

На следующее утро курьер повез в Аддис-Абебу два письма Булатовича – одно негусу с просьбой разрешить участвовать в экспедиции, другое с той же просьбой в Россию.

Прошли две недели томительного ожидания. Единственным развлечением была охота, блато окрестные леса изобиловали дичью. Но император не отвечал, и 29 января Булатович в сопровождении одного слуги спешно выехал в Аддис-Абебу, чтобы лично предстать перед императором и во что бы то ни стало получить его согласие.

На четвертые сутки Булатович был в столице. Император подробно расспрашивал его о путешествии, не преминул высказать свое восхищение быстротой, с какой Булатович передвигался по трудным и опасным дорогам его страны. Что же касается экспедиции, то она отменялась Абдурахман выразил готовность покориться, и его со дня на день ожидали с повинной в Аддис-Абебе. Войско же дадьязмача Демесье отправится в Каффу – оттуда пришли неутешительные вести, расу Вальде Георгису нужна подмога.

Булатович повторил свою просьбу присоединиться к дадьязмачу Демесье. Но негус решительно отказал этот поход опасен для европейца. Армия Вальде Георгиса участвовала в войне с Италией. У многих солдат в этой войне были убиты родственники или друзья. Могут найтись такие, которые в отмщение за убитого в первом же бою пристрелят белого человека.

И ничто – никакие просьбы и заверения Булатовича, что он берет всю ответственность за эту поездку на себя, – ничто не поколебало решения императора. Пришлось смириться. В утешение Менелик предложил Булатовичу поехать в Леку к дадьязмачу Габро Егзиабееру в его владениях начался сезон охоты на слонов. А быть в Эфиопии и не увидеть этого увлекательного поединка с гигантами джунглей – нельзя. И снова – в путь, на сей раз налегке. Мулы везли маленькую походную палатку и два вьюка с подарками я одеждой. Каждый из четырнадцати слуг получил ружье, а при слоновом ружье системы Гра четвертого калибра с разрывными пулями, купленном в Аддис-Абебе за сто двадцать талеров, очень тяжелом и громоздком, состояло два человека, которые несли его попеременно. Булатович спешил он выехал 13 февраля и рассчитывал, поохотившись, поспеть на пароход, уходивший из Джибути в Европу 2 апреля.

Дорога пролегала в горах и оказалась очень трудной. Но караван уверенно продвигался вперед, делая днем, в самые жаркие часы, короткие привалы. Один такой привал особенно запомнился Булатовичу – это было в лагере ликамакоса Абаты. Хозяин для гостя зарезал барана. За столом все разговоры были о войне в Каффе, и хозяин, между прочим, рассказал о том, что он сам участвовал в походах негуса Менелика и за храбрость произведен в ликамакосы. Что это значит? Во время битвы ликамакос становится главной мишенью врагов. Он облачается в одежду негуса и, раскрыв красный зонтик, наблюдает за битвой, в то время как настоящий негус в простой солдатской одежде воюет в рядах своего войска.

Габро Егзиабеер, узнав о приезде Булатовича, выслал ему навстречу всех солдат, которые в то время находились в резиденции дадьязмача – Лекемти. Это был человек в высшей степени симпатичный, интеллигентный и умный. Он принадлежал к галласскому роду, который искони владеет Лекой. В свое время Лека добровольно покорилась Менелику и теперь платит ему дань – золотом, слоновой костью, скотом. После смерти своего отца дадьязмач крестился сам и крестил одну из своих трех жен, а двух других отдал приближенным. Менелик произвел его в дадьязмачи и оставил за ним все владения его отца, которые очень богаты и обширны, – на западе они граничат с землями Абдурахмана.

Габро Егзиабеер живо и интересно рассказывал европейцу о своем крае, об истории своего народа, его прежних обычаях, а также о слоновой охоте, в частности о последней, из-за которой он, дадьязмач, схватил жестокую лихорадку. Сезон дождей только что кончился, и высокая трава стояла стеной. Отряд дадьязмача окружил слонов и поджег траву. Но внезапно, невесть откуда налетел сильный, порывистый ветер. В мгновение ока он разнес огонь по всему полю, и пламя двинулось на людей. Охотники поздно это заметили, и неминуемая гибель грозила им всем стена огня и дыма стремительно приближались. По счастью, поблизости оказалось болото. Охотники бросились в него и спрятались с головой в вязкую жижу. Огонь прошел над ними и все-таки прихватил с собой несколько жертв. Остальные же за спасение заплатили лихорадкой. Так что охота на слонов – дело серьезное, опасное, ее можно сравнить с военным походом.

На следующее утром отряд из восьмисот вооруженных человек выступил по дороге на север, по направлению к долине Голубого Нила. За отрядом шла походная кухня две служанки несли за плечами в веревочных сетках выдолбленные тыквы с тестом. Местность была удивительно красива. Горизонт со всех сторон закрывали горы, перерезанные многочисленными речками и ручьями, берега которых поросли густым лесом. Всюду виднелись невысокие фруктовые деревья с ярко-зеленой блестящей листвой.

Десять дней разведчики бродили по окрестностям в поисках слоновьего стада. Часто встречались старые следы, новых же нигде не было. Провизия в отряде уже кончилась – предстояло возвращение в Лекемти. В последний день Булатович убил в реке гиппопотама. Охотники-галласы, обвязав тело животного лианами, вытащили его на берег и в одно мгновение съели. Так ни с чем отряд вернулся в город.

Но дадьязмач ни за что не хотел отпускать Булатовича, не показав ему охоты на слонов. На другой же день он собрал новый отряд – тысячу галласов, вооруженных копьями, и 4 марта этот отряд двинулся в места, где уже три года не велась охота на слонов.

Пять дней – с рассвета до заката – отряд бесплодно блуждал между реками Ангаром и Дидессой.

На ночлег останавливались на берегу какой-нибудь речки. Загорались костры, и старики галласы сходились на совет. Седые, с трубками в зубах, они сидели вокруг костра и чинно совещались куда идти дальше, где могут быть слоны.

Когда старики, обсудив планы на завтра, а иногда и погадав, принимали решение, в притихшем лагере звучали слова общей молитвы. Солдаты просили бога помочь им найти слова, отвратить от охотников ого клыки и хобот, а сатану просили не сердиться, не посылать на них «горо» – злого слона – и не поражать болезнью. Протяжное, жалобное пение было долго слышно в ночной тиши.

Наконец, 9 марта разведчики напали на свежий след. Отряд бросился в погоню кто верхом – рысью, а большая часть отряда бегом. В полдень разведчики принесли радостную весть слоны отдыхают в тени деревьев у ближайшего ручья. Человек семьдесят – те, кто был на конях, в том числе и Булатович, – понеслись галопом к ручью, чтобы окружить стадо. И вдруг, проскакав километра три, всадники увидели прямо перед собой убегающих слонов. Это было громадное стадо – голов в сто. Высоко задрав хоботы, хлопая ушами, животные в панике бежали от людей. Булатович и некоторые его спутники успели выстрелить несколько раз, но слоны все-таки скрылись. На деревья, росшие по берегу ручья, уже взобрались галласы, вооруженные длинными копьями с наконечниками и лезвиями. Если такое копье бросить с верхушки дерева на проходящего внизу слона, то оно может пронзить животное насквозь. Кавалеристы на той стороне ручья завернули слонов и зажгли траву. Слоны заметались в панике – им нигде не было спасения. С деревьев на них летели огромные копья, повсюду слышались ружейные выстрелы, и целый дождь мелких копий несся на них со всех сторон. Слон, в тело которого попадало копье, выхватывал его хоботом из раны и кидал в кого-нибудь из людей. Иногда обезумевшее животное бросалось в погоню за человеком. Тот убегал, а другие охотники устремлялись за слоном, пытаясь его отвлечь. От слона спастись очень трудно, и Булатович собственными глазами видел, как слон бросился на конного галласа, выхватил его хоботом из седла, посадил на клык, а потом, кинув на землю, хотел его растоптать. К счастью, град копий, обрушившихся на слона, заставил его забыть о своей жертве и броситься на новых преследователей.

Раненый слон в течение десяти-пятнадцати минут еще убегал от врагов, но потом, обессиленный, падал, а к нему уже спешил тот, кто первым его ранил. Счастливый охотник отрезал хвост и кончик хобота – почетные трофеи! Не всякий может похвастаться ими.

Поле охоты было похоже на поле битвы. С треском горела сухая трава, не смолкали выстрелы и крики охотников – радостные или испуганные, ревели слоны и в ужасе бросались из стороны в сторону. Хоботом они захватывали с земли пучки травы и песок и бросали все это вверх. Потом галласы уверяли Булатовича, что то была молитва отчаявшихся слонов, которую они возносили богу.

Охота, а вернее сказать – избиение слонов, продолжалось до захода солнца. Вода в ручье стала красной от крови.

К вечеру подсчитали трофеи и потери. Убили сорок одного слона, три были добычей Булатовича. Из охотников погибло пять человек – троих раздавили слоны, а двое погибли от выстрелов своих же товарищей.

Отряд с победными песнями возвратился в лагерь. Галласы оценили смелость европейца – убить трех слонов удается далеко не каждому. И многие принесли ему в подарок свои копья – на них еще не высохла кровь слонов.

На другой день у костра снова собрались старики предстояло решить споры, кто первый ранил слона и, следовательно, имеет полное право на его хвост, кончик хобота и клыки. Такое побоище, какое было вчера на берегах ручья, не могло, конечно, не породить споров. Старцы терпеливо выслушивали всех, но пока молчали. Через несколько дней в лагере кончатся продукты, и голод сам отделит правых от неправых. Галлас, первым ранивший слона, скорее умрет, чем уйдет с поля охоты без законных трофеев. Те же, кто решил хитростью и подкупами получить эти трофеи, не выдержат голода и вернутся в город.

Так как на слонов европейца и его слуг (они убили двух животных) никто не посягал, Булатович собрал свои трофеи и поехал в Лекемти. На другой день он отправлялся в Аддис-Абебу. Дадьязмач подарил ему свою саблю и большой кубок из рога буйвола.

Слуги Булатовича были измучены беспрерывными утомительными переходами. За 29 дней путешествия они отдыхали только полтора дня, все остальное время – дороги, опасности, а подчас и голод. Многие хромали – босые ноги были сбиты и исколоты. Но все были бодры, довольны успешной охотой и спешили в Аддис-Абебу, чтобы рассказать родным и знакомым о своей храбрости и показать добытые трофеи.

Император Менелик II дал Булатовичу прощальную аудиенцию. Негус выразил надежду, что еще увидит русского путешественника в Эфиопии, а в знак признания его смелости пожаловал ему боевой плащ из львиной шкуры и головную повязку с львиной гривой.

Вся европейская колония провожала Булатовича из Аддис-Абебы.

И снова горные тропы, шумный Харар, мрачная и безмолвная пустыня.

21 апреля из Джибути отошел французский пароход «Амазон», на котором Булатович покинул Африку. Он, конечно, мечтал еще раз приехать сюда, снова встретиться с гостеприимным и радушным народом. Но тогда он еще не знал, что его желание очень скоро осуществится.