Текст книги "По неизведанным землям Эфиопии"

Автор книги: Исидор Кацнельсон

Соавторы: Галина Терехова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

В полдень отряд стал цодниматься на гребень хребта. Узкая тропинка шла по краю обрыва, и туземцы могли бы теперь отомстить солдатам, спуская на них обвалы. Но туземцы были ошеломлены недавним боем, и солдаты без ©сяких препятствий поднялись на вершину, где находилось богатое селение.

На площади около большого дома собрались, видимо, все жители. Их оружие – пращи, копья, щиты – лежали на земле, а люди, подняв руки вверх, что-то кричали – наверное, молили о пощаде.

Эти люди не походили ни на одно из племен, встреченных ранее. Они высокие, хорошо сложенные. На руках и ногах отлично выделанные браслеты – костяные, железные, медные, а кожа на правой части груди и руках покрыта татуировкой. В ушах висели большие серьги из камня или дерева. Головы покрывали повязки или шапочки из шкуры обезьяны. Для здешних глухих мест это было вполне развитое племя.

Булатович приказал солдатам сесть на землю, а сам сорвал пучок травы и показал его туземцам, стоявшим в отдалении, метрах в пятнадцати у многих племен такой пучок символизировал мирные намерения того, кто его нес. Туземцы тоже присели на корточки. И начались переговоры. Солдаты обращались к туземцам на всех языках и наречиях, которые только были им известны. Туземцы ничего не понимали. Тогда Булатович встал и направился к большому дому, который, видимо, принадлежал главе племени. Туземцы заволновались, и по их жестам путешественник понял, что его просят не входить в дом. Но они, видимо, догадались, что белый человек хочет видеть их вождя, и несколько туземцев бросились в дом и вынесли дары тыквы с пивом, слоновый клык, кур, пакетики меду и табаку, и затем вытащили большую собаку. Наконец, вышел сам вождь он внешне ничем не отличался от своих подданных, потому что был гол, как и они. Одному из туземцев он приказал поцеловать белому человеку руку и, исполненный достоинства, сел напротив Булатовича.

Переговоры шли с прежним успехом обе стороны не понимали друг друга, но по всему было, видно, что мир и дружба обеспечены.

Эфиопы пришли в восторг от своих новых подданных – вождя уважают, живут хорошо и покоряются с достоинством. Но зачем собаку подарили? Может, они едят собак? Или подарили на всякий случай вдруг пришельцы ими питаются? Наутро Булатович решил осмотреть местность, лежащую к югу от гребня. Часть отряда поднялась на холм, с которого открывался вид на окрестности. Туземцы сидели на корточках вдоль дороги и больше уже не дрожали от страха. Один юркий, маленький старичок показался Булатовичу умным, сообразительным, и он позвал его с собой, чтобы разузнать кое-какие названия. И прежде всего, конечно, название земли, на которую ступила армия Вальде Георгиса. Булатович топал ногой, потом касался рукой земли и все это сопровождал вопросительными криками. Старик не понимал и очень старательно повторял все движения Булатовича. Наконец, до него дошло, чего от него хотят, и закричал радостно: «Беру!» Беру – так называлась эта земля.

На следующий день старик – его звали Кира – пришел в лагерь с дарами и жестами дал понять, что вождь просит принять эти дары и уйти с их земли. Булатович попытался объяснить ему, что сзади движется большое войско, а идут они на юг. Язык жестов настолько обогатился, что Булатович скоро узнал, что Кира был родом из другой земли, а сюда его грудным младенцем принесла мать. Он сообщил, что на востоке есть река Кибиш, а дальше – очень большая река Шорум, где много гиппопотамов. О существовании на юге большой стоячей воды – озера Рудольф – Кира ничего не знал.

Булатович решил проехать вперед, чтобы разведать местность, и взял с собой Киру. Когда переехали ручей, старик объявил, что началась земля Касси. А на западе, по его словам, лежала страна Мен, где было много хлеба. Но далеко ли до этой страны, Кира не знал.

Утром следующего дня подошло войско раса. Булатович направился в его палатку и повел с собой Киру. Старик целовал Вальде Геортису руку, пел, танцевал и совершенно очаровал раса.

К Вальде Георгису приходили вожди окрестных племен с выражением покорности. Рас дарил им плащи и шаммы. Но вожди, видимо, не усматривали в одежде никакой пользы и очень неохотно надевали ее на себя.

Киру рас решил взять в отряд проводником. Кира встретил это известие без энтузиазма. Солдаты принесли кандалы, чтобы заковать его и лишить возможности сбежать. Булатовичу стало жаль старика, и он взял его на поруки. Спать положил в своей палатке, к дверям приставил караул.

А утром на том месте, где спал Кира, остались только штаны и шамма, подаренные старику Вальде Георгисом. Кира исчез. Отряд, вступивший теперь в землю Балис, остался без проводника.

Где земля Мен, богатая, изобильная, о которой говорил Кира? И снова два полка, а с ними Булатович отправились в разведку, на юг. Очень скоро вокруг исчезли всякие следы жилищ – начались необитаемые земли. Пустынное, скалистое плато, покрытое острыми обломками камней да тощими пучочками травы, расстила лось вокруг. Нещадно палило солнце, и русла речек, встречавшихся на пути, высохли, растрескались. Только к вечеру удалось найти воду, правда довольно скверную, и разведчики остановились на отдых. Наутро отряд двинулся на юго-запад. С холма Булатович осмотрел окрестности перед ним была пустыня, усеянная гранитными скалами самых причудливых форм. На юго-западе виднелась лента зеленых деревьев – видимо, там текла какая-то речка. За ней возвышались скалистые горы, а далее, у самого горизонта, в бинокль можно было рассмотреть пологие скаты гор. По очертаниям они напоминали горы Беру. Видимо, там и находилась земля Мен. Булатович предложил офицерам разведывательного полка направиться на запад, но те запротестовали горы далеко, нельзя так отрываться от главных сил.

Разведчики возвратились в лагерь раса ни с чем. Вальде Георгис отлично понимал всю необычность предпринятого им похода. Скорее, это был не военный поход, а географическая экспедиция по неизвестной земле. «Мои солдаты храбры, любят войну, но не терпят пустыни, – говорил рас Булатовичу. – Теперь они уверены, что дальше людей уже нет, и, куда бы я ни стал их посылать, они будут возвращаться с одним ответом идти дальше невозможно. Только за мной они еще пойдут вперед. Но куда?..»

Булатович предложил свой план оставить на месте больных, раненых и большую часть отряда, а с отборными частями двинуться на юг. Земля Мен, видимо, недалеко. Если там, на холмах, окажутся богатые хлебом земли, то туда можно будет перетянуть остальные полки.

Вальде Георгис выслушал Булатовича с большим вниманием и сказал, как обычно говорят эфиопы, когда слышат добрый совет: «Твои слова вошли мне через уши в сердце».

4 марта рано утром отборный отряд из пяти с половиной тысяч человек, предводительствуемый расом, выступил из Колу, где остались главные силы. Впереди вели четырех переводчиков, которых с трудом удалось найти среда туземцев. Десять часов подряд шел отряд по безжизненной, прокаленной солнцем каменной пустыне. А к вечеру вышли на берег ручья и внезапно наткнулись на поселение. Туземцы в страхе бросились бежать, но солдаты все-таки схватили нескольких женщин и привели к расу. Туземки ничего не знали о большом озере, но твердили, что близко есть «место, где вода ложится». Кроме того, они говорили, что в прошлом году через их землю проходили белые – «гучумба». Видимо, это была экспедиция Боттето.

Здесь надобно, пожалуй, сделать небольшое отступление. Через два года Булатовичу удалось выяснить некоторые обстоятельства гибели этого отважного итальянского путешественника. Они заставляют пересмотреть версию, приведенную в книге спутников Боттето лейтенантов Ваннутелли и Читерни, которая вышла в свет в Милане в 1899 году, когда Булатович в третий раз посетил Эфиопию. Естественно, 27 июля того же года – этой датой помечено доведение А. К. Булатовича П. М. Власову – книгу итальянских лейтенантов он еще не видел. Донесение это до сих пор оставалось неопубликованным.

Родившийся в 1860 году капитан Витторио Боттего уже после первого своего путешествия в 1892–1893 годах прославился тем, что он вторым пересек Сомалийский полуостров и впервые нанес на карту неведомую до того систему реки Джубы (выше Бардеры) и ее истоков. Возглавленная им экспедиция преследовала не столько научные, сколько военно-разведывательные цели ведь именно в эти годы Италия последовательно и настойчизо стремилась прибрать к рукам Эфиопию.

Те же задачи были поставлены и перед второй экспедицией Боттето, выступившей 13 октября 1895 г. из Бравы в сопровождении 250 солдат. По времени она совпала с итало-абиссинской войной. Боттего и его спутники первыми из европейцев достигли озера Абая, установили его сток, а затем дошли до реки Омо и опустились по ней до озера Рудольф. Пройдя по западному берегу озера, экспедиция направилась на север вдоль юго-западных склонов Эфиопского нагорья и достигла реки Акобо – притока Пибора, впадающего в Собат. Эта река была прежде неизвестна, и Боттето ее исследовал. Отсюда он направился к реке Баро.

^{В. Боттего}

4 марта 1897 года путешественники вышли из селения Гамбека, расположенного на берегу реки Упено, северного рукава Собата. Они хотели ознакомиться со страной Бени-Шенгул, а затем возвратиться к побережью Красного моря. Военные действия между Эфиопией и Италией после поражения последней при Адуа были завершены, но отношения оставались достаточно напряженными – эфиопы не забыли тяжелых испытаний, выпавших на их долю по вине агрессора, и относились к итальянцам с вполне оправданным подозрением.

Узнав, что на пути в Бени-Шенгул, в Сайо, находится резидент дадьязмача Джоти, правителя области Келлем, Боттего направил ему письмо, извещая о прибытии экспедиции и испрашивая разрешение на дальнейшее ее следование.

В одном дне пути от Сайо путешественников встретил отряд солдат, высланный резидентом, с тем чтобы сопровождать их в город, Солдаты были весьма предупредительны, за что получили в дар быка. Резидент Сайо радушно принял Боттего, который поблагодарил его, одарив ружьем и патронами. Этот чиновник сообщил, что письмо, полученное им, он направил в Леку дадьязмачу Джоти, своему начальнику.

Не дожидаясь ответа, Боттего, подгоняемый нетерпением, задержался здесь только на сутки, а затем, в сопровождении брата Джоти – Аба Джефара, направился дальше. На втором этапе экспедицию встретил другой брат дадьязмача – Аба Чела с многочисленным эскортом. Быстро состоялось знакомство, последовали заверения в дружбе, а затем все вместе продолжили путь. В пути любезность хозяев удвоилась, и Аба Чела пригласил путешественников отобедать у него в шатре. На гостеприимство гости ответили обычным даром – ружьем и патронами к нему.

По собственному признанию итальянцев, подобный избыток сердечности показался им подозрительным, тем более что за каждым их шагом следили люди Аба Челы, старательно ограждая от общения с местными жителями.

На пути в Леку некий мусульманин-портной, которого эфиопы, желая воспользоваться его искусством, удерживали силой, тайком сообщил Боттего, что Джоти намеревается завладеть имуществом экспедиции, а его, Ваннутелли и Читерни задержать, с тем чтобы они научили эфиопов изготовлять ружья.

16 марта путники прибыли в Гадаме, где находился Джоти, и здесь также были приняты весьма торжественно. Невзирая на радушный прием, они, подстрекаемые собственной мнительностью и провокационными слухами, расположились лагерем на изолированном холме, дабы избежать ожидаемого ими внезапного нападения.

Боттего, после вручения обычных даров Джоти, нанес ему визит и был очень хорошо принят. В течение этого дня до итальянцев вновь дошли слухи, что их солдат уговаривают дезертировать, пугая намеченным якобы на завтра нападением на европейцев, отразить которое за недостатком сил они не смогут, так как у дадьязмача имеется тысяча ружей.

Около полуночи было обнаружено исчезновение двенадцати солдат, унесших с собой два ящика патронов. Это произвело на итальянцев такое впечатление, что они уже не смыкали более глаз, обсуждая вполголоса, какие меры следует принять утром. Им вспомнились предупреждения портного. Гостеприимство Джоти казалось подозрительным не вызвано ли оно стремлением усыпить их бдительность? Было решено выступить на рассвете и идти ускоренным маршем, а если им станут противодействовать, пробиться силой.

При первых проблесках зари итальянцы заметили, что лагерь их окружен. Отправленный для переговоров парламентер, по уверениям Ваннутелли и Читерни, был встречен страшными угрозами. Боттего решил проложить дорогу огнем.

Был принят боевой порядок в центре встал Боттего, слева Ваннутелли, справа – Читерни. Затем последовала команда открыть огонь. О том, что инициатива исходила от итальянцев, в их отчете умалчивается. Говорится лишь об удачном отражении первой атаки. За ней последовали другие, более успешные, и в конце концов обороняющиеся оказались на вершине холма, окруженные с трех сторон неприятелем, с четвертой зияла пропасть. Вершина представляла собой открытую площадку и простреливалась насквозь. Удержаться здесь, как пишут Ваннутелли и Читерни, против «стократно» превосходящих сил было невозможно. Отчаянно защищавшийся Боттего пал, сраженный пулями в грудь и в висок. Читерни ранило в ногу. Обороняющихся прижали к краю пропасти. Оставшиеся в живых, видя бесполезность дальнейшего сопротивления, решили спуститься вниз в надежде незаметно скрыться, а затем пробиться к побережью. Но их заметили и захватили в плен. Это произошло 17 марта 1897 года.

Спустя три месяца, в июне, Ваннутелли и Читерни были доставлены в Аддис-Абебу, где были весьма дружелюбно приняты на специальной аудиенции Менеликом, обласканы им и наделены дарами. Точно такая же встреча ожидала их по пути на родину – в Хараре у раса Меконнона. Такова вкратце версия итальянских офицеров.

Какова оке была истинная причина этого трагического происшествия, стоившего жизни смелому исследователю? Ответ даст упомянутое донесение Булатовича, основанное на его беседе с солдатом-годжамцем Негусье, который принимал участие в этих событиях и едва ли имел основание приукрашивать или искажать действительное положение вещей.

Менелик, узнав, что экспедиция Боттего перешла границу его владений, предупредил Джоти о необходимости остановить ее и направить в Аддис-Абебу. Разумеется, этот приказ был вполне оправдан всем предшествующим поведением Италии и еще не определенным тогда статусом политических отношений с ней. При приближении к Гадаме Боттего был встречен Почетным конвоем в несколько сот человек, вооруженных ружьями. Он был так поражен всем этим, что взвел курок револьвера. Джоти встретил путешественника с почетом и устроил в честь его пир. Однако вместе с тем были приняты и меры предосторожности. Дадьязмач приказал собрать в Гадаме свои войска.

Это обстоятельство заставило Боттего встревожиться, и он решил разбить свой лагерь на расположенном у дороги скалистом холме, надеясь таким образом защитить себя от возможного нападения, хотя ему был приготовлен дом у Джоти, который ого ждал. Затем Боттето велел сказать дадьязмачу, что намеревается на следующий день двинуться в Бени-Шенгул и просит проводников. Вечером Джоти отправил гостям дары несколько быков, много хлеба и меда. Боттего, заподозрив, что продукты отравлены, сжег корзины с хлебом и разбил кувшины с медом.

Джоти продолжал, повинуясь полученным указаниям, уговаривать главу экспедиции направиться к Менелику в Аддис-Абебу, на что Боттего ответил категорическим отказом. Естественно, дадьязмачу пришлось прибегнуть к предупредительным мерам ночью вокруг холма расположился отряд стражников около двухсот человек. На рассвете, увидев, что лагерь его окружен, Боттего первым открыл огонь. Завязался бой. Позицию итальянцы выбрали неудачно отсутствовала вода, подножие скалы находилось в мертвом пространстве, a подступы поросли высокой сухой травой. Итальянцы и Их люди находились на виду. Деморализованные безнадежностью своего ноложения, солдаты и Боттего бросали оружие и бежали, скатываясь с отвесной скалы, с той стороны, где не было наступающих. В это время вспыхнула трава. Примеру солдат последовали оба офицера, сопровождавших Боттего. Он остался один и отстреливался, поразив трех воинов-галласов, но один галлаоский солдат ранил его. Боттего упал, продолжая отчаянно защищаться, пока его не зарубили саблями.

Таким образом, рассказ Негусье вносит существенные коррективы в сообщения Ваннутелли и Читерни, поведение которых, видимо, было не столь уж безупречным.

Гибель Боттего объясняется в значительной степени его мнительностью и необдуманной горячностью. «Умер Боттего как безумец, но во всяком случае как храбрец и честный солдат», – заключает Булатович свое донесение. С этими словами следует, конечно, согласиться.

Миновав селение, отряд двинулся вдоль реки Кори. Речные берега поросли чахлой травой и колючими мимозами. Переводчики утверждали, что здесь живут лишь дикари, которые скитаются по стопи, вооруженные луками и стрелами. «Иденич, – называли их переводчики и при этом презрительно сплевывали. – Не людские дети.

Они дикие звери, едят мясо слонов и ящериц, а хлеба не сеют». Скоро солдаты, действительно, взяли в плен двух туземцев-иденич. Допрашивая их, Булатович снова напал на след Боттего один из туземцев приводил в лагерь «гучумбо» барана на продажу. О земле Мен туземцы знали она в двух днях пути, а об озере они ничего йе слыхали.

На следующий день пришли к «месту, где вода ложится». Это было слияние рек Кори и Меру. Здесь разбили бивак. Булатович же решил взобраться на скалистую вершину, видневшуюся километрах в семи, и осмотреть местность.

На северо-востоке возвышался горный хребет. Стекающие с его западных склонов речки и ручейки, соединяясь, образуют многоводный Собат, а за восточным склоном должна быть река Омо. Итак, это была южная часть водораздельного хребта. Он начинался в галласских землях, потом переходил в горы Каффы, а южные его отроги лежали здесь, в этой пустыне. Река Омо, подходя иногда к хребту на тридцать-сорок километров, тем не менее нигде не пробивала его, а несла свои воды на юг, видимо, к озеру Рудольф. Граф Телеки и Хенель, открывшие озеро Рудольф, нашли на северном его берегу устье большой реки и предположили, что это Омо. Но Дональдсон Смит вскоре опроверг эту гипотезу. Впрочем, он ошибся, так как принял за реку Омо один из ее притоков. Теперь Булатович был почти уверен, что Телеки и Хенель оказались правы.

Хребет, который предстал перед Булатовичем, не был описан ни одним путешественником. Кьярини, Чекки и монсиньор Массаи прошли лишь по его северным отрогам. Вообще пространство, находившееся между седьмым градусом северной шпроты и озером Рудольф, оставалось неисследованным и на всех картах Африки выглядело белым пятном. Булатович стал первым путешественником, прошедшим через эти земли и нанесшим на карту громадный горный хребет. Впоследствии он, как первооткрыватель, предложил назвать этот хребет именем Николая И.

Отряд по-прежнему продвигался на юго-запад по безлюдной степи, которая изобиловала дичью. Иногда прямо из-под ног вырывалась испуганная дикая коза, попадались газели – огромные, величиной с быка, но легкие и грациозные.

Наконец, перевалив через несколько горных отрогов, отряд вступил в землю Мен. Хижины туземцев располагались группами, поля были возделаны, а в долинах паслись стада коз и баранов. Увидев солдат, туземцы разбежались, а солдаты, не мешкая, принялись пополнять истощившиеся за время похода съестные припасы. Нескольких туземцев привели на допрос. Это, без сомнения, были иденич – и по внешности, и но языку. Вождь племени, Весела – дряхлый старик, одетый в бычью шкуру, увешанный тяжелыми железными браслетами, – тоже попал в плен. Он никогда не слыхал о большом озере на юго-востоке и утверждал, что дальше, на юге, лежат совершенно пустынные земли, где люди не живут. Когда же Булатович спросил его, видал ли он когда-нибудь европейцев, Весела ответил, что европейцы находятся неподалеку, на южных границах его земли.

Известие очень встревожило раса. Кто эти европейцы? Может быть, полк майора Макдональда, который идет из Уганды навстречу Китчнеру? Ни Вальде Георгис, ни Булатович тогда еще не знали, что солдаты Макдональда взбунтовались и его экспедиция не состоялась.

Решили идти к лагерю европейцев. Еще не встало солнце, когда прозвучал сигнальный рожок раса. Каждый полк выстроился в несколько шеренг впереди – пешие, за ними – командир полка, а сзади – конники. Между полками, как обычно, ехал главнокомандующий. Солдаты личной охраны раса несли его знамя, ружья, палатку, литавры, щели его боевых коней.

Когда колонна поднялась на вершину горы, у подножия которой с другой стороны должен был находиться лагерь европейцев, солдаты увидели лишь засеку, окружавшую место покинутой стоянки, да потухший костер. Туземцы объяснили, что «тучумба» ушли прошлой ночью на восток – туда же, откуда приши шесть дней назад.

Булатович спустился в лагерь. Нет, военный отряд здесь не останавливался. Скорее, это была небольшая научная экспедиция. Внутри засеки, видимо, стояли две палатки и кухня – Булатович нашел следы кольев. Судя по всему, люди панически бежали отсюда скот был брошен, засека разрушена, всюду валялись позабытые второпях вещи, по которым Булатович смог определить, что бивак принадлежал англичанам.

Итак, земля Мен пройдена. Перед Вальде Георгисом встал вопрос куда идти дальше? На юго-запад? Но туземцы, все как один, уверяли, что там нет обитаемых зе мель, а живут в тех местах слоны и другие дикие звери. Рас решил идти к озеру Рудольф и завладеть устьем реки Омо. Приближался период дождей, и нужно было успеть возвратиться в Каффу до того, как горы станут непроходимыми. Туземцы ничего не знали об озере Рудольф. Единственным проводником войска стал компас. Булатович определил направление, где должно быть северное побережье озера, и рас решил вести туда свой отряд. Идти предстояло по пустынному и совершенно неразведанному плато.

И марта отряд выступил в путь.

Для Булатовича этот поход оказался вдвойне трудным – у него началась лихорадка. Длинные переходы по пустыне под лучами палящего солнца казались ему бесконечными. Отдых «на биваке тоже не приносил облегчения. Брезентовая палатка накалялась на солнце и не только не спасала от жары, но еще более усиливала ее. А ночью, когда, казалось, можно было наконец-то отдохнуть в прохладе, вдруг налетал ураган. Он срывал палатки и обрушивал на людей лавину тропического ливня. А наутро снова переход под беспощадным солнцем, иногда без капли воды за день.

Необычно тихо было но вечерам в лагере. Не слышно песен и смеха возле костров. У солдат уже не осталось продовольствия, и они добывали пищу охотой. Ели все, что попадалось, не брезгуя ничем.

Солдаты сидели у огня в угрюмом молчании. Они не понимали, зачем завел их рас в эту пустыню, где нет ни людей, ни воды. Им казалось, что во всем виноват белый, который ведет их отряд и указывает расу путь. «Он хочет нас всех погубить, – говорили солдаты. – Ему самому все нипочем, он заколдован, может не есть, не гнить, не устает!»

Друзья предупредили Булатовича, что ему нужно остерегаться какой-нибудь доведенный до отчаяния голодом и жаждой солдат может во время охоты «случайно» подстрелить его.

Женщины-туземки, попавшие в плен, сказали, что на севере в двух днях пути лежит богатая хлебом земля Кира. Отряд повернул на север – в горы. Перевалили через хребет и вышли к реке, – в которой, однако, воды было так мало, что ее хватило только для людей. К счастью, в этих местах кочевало со своими стадами одно из племен иденич. Солдаты захватили стадо – и впервые за много дней по-настоящему поужинали.

На следующий день вышли к реке Кибиш, которая, спускаясь с юго-восточных склонов хребта, впадает в Омо. На берегу реки вновь обнаружились свежие следы европейцев костры еще дымились, рядом с ними валялись куски мяса, одежда, ножи с английскими клеймами. Европейцы поспешно бежали при приближении эфиопов. Откуда этот панический страх? Рас недоумевал. Ведь несколько дней назад он через одного из туземцев послал европейцам письмо, где объяснял, что у его армии нет никаких враждебных намерений по отношению к путешественникам и он, рас, будет счастлив встретиться с ними в этой безлюдной пустыне. Ответа не последовало.

Булатович предполагал, в чем причина бегства англичан. Вероятно, они поверили Дональдсону Смиту, который, вернувшись из Африки, опубликовал описание своего путешествия. Рассказ Смита так искажал действительность, был пропитан такой недоброжелательностью к эфиопам, что ничего, кроме страха перед ними, не мог внушить читавшим его. Дональдсон Смит прожил некоторое время в резиденции дадьязмача Вальде Габриэля – правителя Черчера и Ишу, ожидая разрешения Менелика на путешествие через Эфиопию к озеру Уаламо. Вальде Габриэль оказал ему самый радушный прием, устроил в своем доме, кормил его и весь его караван, а на прощание Подарил несколько отличных верблюдов. Англичанина, настроенного враждебно к эфиопам, не тронуло радушие хозяина, хотя подарки он взял. А в книге, вышедшей после путешествия, о Вальде Габриэле было написано, что он… попрошайка, потому что один из его приближенных сказал Дональдсону Смиту, что Вальде Габриэлю очень нравится его ружье. В таком тоне – насмешливо-снисходительном, даже брезгливом – описал Д. Смит «диких» эфиопов.

В землю Кира вступили на третий день. Солдаты, в поисках продовольствия рассыпались по селениям, из которых поспешно убегали жители. Рас приказал солдатам запастись продовольствием не менее чем на десять суток предстоял десятидневный переход по пустынному каменистому плато к озеру Рудольф. Не только солдаты, но и многие офицеры протестовали против этого похода. А есть ли там, на юго-востоке, озеро? Ведь ни один пленный еще не сказал, что он хотя бы слышал о нем.

Во всем многотысячном войске лишь один человек твердо знал о существовании озера Рудольф – Булатович. Ведь оно уже было открыто европейцами и нанесено на карту.

Рас верил Булатовичу. На военном совете, собравшемся накануне выступления, он сказал своим офицерам: «Пускай трусы и бабы погибают или убираются вон. Я не возвращусь, не побывав на берегу озера, и, если вы меня покинете, я пойду туда с русским и с людьми моей охраны». И утомленное, изможденное недавним голодом войско двинулось за своим вождем в лустыню. Авторитет Вальде Георгиса оставался непререкаемым.

До реки Омо, по словам туземцев, было два перехода. Есть ли по пути вода, этото никто не знал. Булатович и Вальде Георгис поднялись на одну из вершин на востоке и километрах в тридцати увидели темную полоску деревьев – очевидно, там была река. Рас решил идти туда напрямик.

Вышли с берегов Кибиша в четыре часа утра. Позади остались прибрежные кусты, и началась степь. К десяти часам местность изменилась пошли редкие кусты, а потом густые заросли низеньких колючих деревьев, через которые приходилось шашками прорубать дорогу. Солнце стояло в зените и пекло нестерпимо. Запасы воды уже давно кончились.

Теперь надежды солдат были обращены к реке. Вот местность начала круто понижаться, все устремились вперед, чтобы поскорее увидеть желанную воду, но… это было пересохшее русло. Потом попалось еще одно, за ним – третье. Воды не было. Солдаты начали падать от солнечных ударов.

А вдруг до реки еще десятки километров, а здесь ничего, кроме высохших притоков, нет? Может быть, Булатович ошибся, определяя местоположение отряда на карте? Если это так, то отряд неминуемо погибнет.

Ню вдруг где-то впереди раздался радостный крик: «Вода!» Как молния, пронесся он по всей колонне до самого арьергарда. Прозвучал рожок раса – бивак! Внизу, прямо под ногами, блестела широкая лента реки. На ее поверхности чернели громадные, дремлющие на солнце крокодилы.

Вода! Отряд спасен. Солдаты прыгали с крутых песчаных обрывов и пили тепловатую долгожданную воду Омо.

Женщина-туземка, попавшая в плен и назвавшаяся Келемисой, сказала, что это река Уар. Сама Келемиса принадлежала к дикому племени, которое жило в этих лесах и промышляло охотой и рыбной ловлей. До мест, обильных хлебом, по словам Келемисы, пять-шесть дней пути.

Теперь отряд шел вдоль берега реки, прорубая дорогу в колючих зарослях. Река делала множество зигзагов, и, вероятно, экономнее и удобнее было бы идти на некотором расстоянии от реки и лишь бивак устраивать на берегу.

Рас решил снова допросить Келемису и уточнить у нее, где лежит обильная хлебом земля. И вдруг Келемиса озадачила всех она заявила, что такой земли вообще не знает, а то, что говорила два дня назад, было ложью. Солдаты, присутствовавшие при допросе, заволновались.

Но Булатович понял, что Келемиса говорит неправду ее научили этому другие пленные проводники, которые хотели, чтобы отряд как можно скорее возвратился назад.

– Ты лжешь, – оказал он Келемисе, – вот я тебе за это вложу сейчас в рот такое лекарство, от которого ты немедленно умрешь, как только еще раз скажешь не правду.

Солдаты раскрыли перепуганной Келемисе рот, и Булатович втиснул ей между зубов кусочек хины.

– Так где эта земля? – спросил он.

Келемиоа быстро указала рукой на юг. Итак, впереди все-таки был хлеб.

Теперь Келемиса стала послушной и не делала никаких попыток сбить отряд с пути.

А дорога до озера оказалась неблизкой. Когда Булатович показал Вальде Георгису точку на карте, где находился отряд, рас пришел в отчаяние. Он уже сомневался, что когда-либо дойдет до этого пресловутого озера Рудольф.

На следующий день утром вдруг кончились солончаковые холмы, покрытые колючим кустарником. Степь зазеленела от сочной травы, а скоро показались возделаяные поля, стада скота и хутора. Вот она, долгожданная земля, обильная хлебом. Солдаты сразу же, не дожидаясь команды, бросились по хижинам в поисках хлеба, молока, мяса. Туземцы в страхе разбежались, но нескольких из них все-таки удалось взять в плен. Эти люди, вероятно, принадлежали к племени иденич. Мужчины ходили абсолютно голыми, на женщинах же был передничек, расшитый раковинами, и бычья шкура, отлично выделанная. Руки и ноги туземцы украшали железными браслетами, в ушах висели медные серьги, а у женщин на шее – еще и ожерелья из распиленных птичьих, и крокодиловых косточек. На лбу у каждого было несколько вертикальных черточек – знак принадлежности к определенному племени.

Туземцы сообщили, что до озера всего два дня пути. Впервые за три недели похода люди могли спокойно заснуть, не заботясь о завтрашнем дне.