Текст книги "Коррекция (Йеллоустоун)"

Автор книги: Ищенко Геннадий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 33 страниц)

– Вы обратились только к нам? – спросил президент.

– Вы первый, к кому мы обратились, – ответил Алексей. – Попробуем такой же вариант с Бельгией. В Конго французский язык, им подойдёт. И они, как и вы, ещё держатся.

– Что это ты сегодня такой весёлый? – спросила вечером Лида. – Сделал доброе дело?

– Ты, как всегда, угадала! – засмеялся муж. – Отдал в аренду европейцам две не принадлежащие нам африканские страны. И африканцам хорошо, и европейцам здорово. А мы их таким образом закрепили за собой де-факто и получим назад через тридцать лет уже обустроенными. Да и португальцы с бельгийцами теперь никуда от нас не денутся. Менталитет такой у европейцев – смотреть в рот самому сильному, а нам они теперь обязаны жизнью.

– Специально подобрал самых слабых? – спросила Лида. – Немцам, наверное, землю не предложил?

– Правильно понимаешь. Не будем так усиливать немцев.

– Лёш, – Лида подошла к мужу, села рядом и обняла. – Ты ничего не почувствовал в последнее время?

– А что я должен был почувствовать? – спросил он, удивлённый и этим вопросом, и её нежностью.

– Не знаю, как тебе объяснить, но сегодня днём я почему-то твёрдо уверилась в том, что смогу стать матерью. Это точно была не моя мысль, я сама уже, наверное, этого не хочу. Я ведь, в сущности, старуха. Странно, что он тебе ничего не сообщил.

– Ну что же, – задумчиво сказал Алексей, – такое не может не радовать. Во-первых, это признание того, что мы сделали своё дело, что всё уже утряслось и это необратимо. Во-вторых, как мне кажется, это конец нашей противоестественной молодости. Теперь мы с тобой должны повзрослеть, состариться и помереть, как все нормальные люди. Ну и дети... Я не понял из твоих слов, хочешь ты их или нет? У нас ведь в любом случае впереди ещё лет семьдесят жизни. Доведём всех до тепла и отдадим власть в достойные руки. И что дальше? Дело-то мы себе найдём, но жить опять только вдвоём? Может быть, найдём в себе силы? Отправлю тебя в декрет, бросишь, к чёрту, работу...

– Звучит заманчиво, – засмеялась она. – Не насчёт декрета, а насчёт работы. Как я от всего устала!

– Нельзя устать от того, с чем не имела дела, – возразил он. – Это я о детях, если не поняла. Кто-то не так давно рассказывал мне о сюсюканье и зависти. Врала?

– Ладно, убедил. – Она поднялась с дивана. – Пойдём в спальню. У меня такое чувство, что тебе не придётся долго трудиться.

– Ну нет! – Алексей встал и взял жену на руки. – Дети должны делаться не в трудах, а в любви! Когда я любил тебя в последний раз?

– Уже не помню, – засмеялась Лида. – Когда-то давно!

– Значит, скопил немало сил! Сейчас буду исправляться, а если перестараюсь, освобожу тебя завтра от работы!

– Сколько вы планируете запусков? – спросил председатель Первого комитета начальника австралийского сектора.

– Пока хотя бы один, Борис Игнатьевич, – ответил Бармин. – Задача слежения за Австралией входит в число приоритетных, а у нас не летает над ней ничего серьёзного. Нам нужны не наскоки «Невидимок», которые всё-таки поддаются обнаружению, а несколько спутников с качественной оптикой. Если применим «Гамму», их можно развесить за один полёт. А несколько «Гамм» остались со времён до извержения. И спутники есть, нужно только их проверить и, может быть, кое-что заменить.

– А космодром?

– Всё равно им будут заниматься, почему не сейчас? Обратитесь в правительство, Борис Игнатьевич! Эти работы включены в планы на следующий год. Может, изыщут возможности перенести сроки? Австралийцы начали противодействовать нашим разведывательным операциям, и это явно не просто так. А у них в Шестом флоте много всякой гадости. Или дешевле опять сажать на боевое дежурство уйму народа?

– Ладно, попробую, – согласился Катаев. – Заодно поговорю с адмиралом Васильевым по поводу вашей операции «Изъятие». Какой умник придумал название? Беляков? Скажи, что из-за своего юмора останется без месячной премии. Что скалишься? Вот как работать, когда не можешь толком наказать подчинённых? Ладно, иди, я потом сообщу о результатах.

– Сергей Владимирович, ко мне должны прийти маршал Брагин и адмирал Васильев, – передал Алексей по комму секретарю. – Как только появятся, пусть сразу же заходят.

Через полчаса министр вооружённых сил и главком ВМФ сидели в его кабинете и пили чай, который принесли из секретариата.

– Вас можно поздравить? – спросил Алексея Брагин. – Я не слышал в новостях, но о беременности Лидии Владимировны говорят все.

– Зачем нужны информационные системы, если и без них моментально разносятся слухи? – улыбнулся тот. – Ладно, поздравление я принял. Теперь говорите, с чем пришли.

– Умники из Первого комитета предложили избавить австралийцев от попавшего в их руки оружия, а меня – от головной боли, – улыбнулся маршал. – У нас из-за него по-прежнему не законсервирована треть сил стратегической обороны. Я оставлю вам модуль памяти с записью их наработок по операции «Изъятие».

– Ну и название, – хмыкнул Алексей. – Их или ваше?

– Их, конечно, – засмеялся Брагин. – Мы не опускаемся до такого цинизма. У нас половина оружейных систем носит названия цветочков. По моему мнению, операция осуществима, хотя и потребует много сил и средств. В первую очередь нужно повесить над Австралией три-четыре спутника с телескопами, чтобы взять её под плотный контроль. Австралийцы оказывают противодействие нашим воздушным средствам разведки, да и нельзя их использовать для флота: сразу привлечём внимание.

– Сбивают «Невидимки»? – нахмурился Алексей.

– Нет, так не наглеют, – ответил Брагин. – Создают мощные радиопомехи. Не удаётся управлять «Невидимками» и передать с них информацию. Можно, конечно, выполнять полёт по программе, но это снижает наши возможности и замедляет получение информации. И ничего не скажешь: это их право.

– Насчёт спутников не возражаю, – сказал Алексей. – Мы хотели заняться космосом, вот и начнём и заодно приведём в порядок космодром. А что предлагают по флоту?

– Скрытый поход наших атомных многоцелевых подлодок в порт Сиднея, – ответил Васильев. – Атомное и химическое оружие есть на борту двадцати трёх кораблей и пяти подводных лодок, по крайней мере, раньше оно там было. Но наши специалисты считают, что стратегические носители не демонтировали. Для большинства систем это сложно сделать, особенно без специалистов. Вот тактическое оружие могли и снять. Предлагается первым этапом минирование боевых кораблей как Шестого флота, так и военного флота Великобритании. Потом высаживаем на них свои десанты и обезвреживаем охрану. Раньше она была немногочисленная, вряд ли с этим что-либо изменилось. Спутники покажут точно. Ну а дальше просто выводим из строя всю электронику и демонтируем боеголовки. Для того чтобы сделать это быстро и качественно, потребуется десяток подлодок. Возьмём с собой англичан и американцев, которые служили на кораблях. Если что-то не удастся выполнить, корабль топим. Если всё выполним тихо, снимаем минирование и уходим. Нагло, но если хорошо подготовиться, должны выполнить чисто. На всякий случай прикроем операцию из космоса орбитальными лазерами. Надо подтянуть их в нужный район. Австралийцы нарушили договор с правительством Великобритании, а со Штатами не было никаких соглашений, поэтому эти боевые корабли им не принадлежат. Если бы они не вмёрзли в припай и не минирование портов их можно было бы просто угнать.

– Если устраним угрозу, сможем как минимум на тридцать лет законсервировать все оборонительные системы, – добавил Брагин, – да и вообще сильно сократим моё хозяйство. А это тоже резервы, и немаленькие.

– Начинайте детальную проработку операции, – решил Алексей. – Только поменяйте это циничное название на что-нибудь другое. Ещё не все цветочки использовали?

– Говорит флагман, – сказал адмирал Таганцев. – Первая линия, доложите обстановку.

– Флагман, говорит «первый». Нахожусь в акватории порта. Никаких мин не обнаружил.

– Говорит «второй». Товарищ адмирал, мины, наверное, выдуманы австралийцами. В зоне действия аппаратуры чисто. Прибыл в расчётную точку.

– Говорит «третий». У нас мин тоже нет. К операции готовы.

– «Первому», «второму» и «третьему» выпускать десант, – отдал приказ Таганцев. – «Седьмому» буксировать платформу, остальные остаются на своих местах. «Первый», какая толщина льда у кораблей?

– Около полуметра, – ответил капитан подлодки, которому в операции присвоили первый номер. – «Манты» прорежут лазерами. Выпускаем десант.

На нижние десантные палубы трёх уже находившихся в порту подводных лодок забегали одетые в скафандры бойцы. Они по двое забирались в модули «Мант» и переходили на автономное дыхание. Каждая лодка несла десять таких модулей. Когда все передали сигнал готовности, палубы начали заполняться водой. Разошлись створки обшивки, и три десятка плоских аппаратов, похожих на гигантских скатов, быстро поплыли по пеленгу каждый к своей цели. Приблизившись к нужному кораблю, «Манта» принимала почти вертикальное положение, и носовым инфракрасным лазером вырезала во льду круг диаметром три метра. После этого один из десантников покидал модуль и вручную крепил к вырезанной льдине трос. Сдав назад, «Манта» уводила вырезанный кругляш за собой и оставляла его подо льдом. Через десять минут после начала операции в темноте ночи возле выбранных кораблей застыли в готовности шестьдесят десантников. По команде они подбежали к кораблям и, как тараканы, полезли по бортам наверх, не производя при этом шума. Специальные накладки из губчатой резины с электромагнитами, закреплённые на руках и ногах, позволяли быстро перемещаться по стальной обшивке, поочерёдно подключая нужные магниты к накопителю на поясе. Очутившись на палубе, они избавились от магнитов и взяли в руки излучатели. Короткий импульс радиоизлучения блокировал у незащищённого человека передачу сигналов в нервной ткани и ненадолго приводил его в коматозное состояние. Более длительное воздействие убивало. Один из десантников работал излучателем, другой страховал его с автоматом бесшумной стрельбы. Для ориентировки использовали инфракрасное оборудование, подсвечивая себе фонарями. Как показало спутниковое наблюдение, охранников было немного и они редко покидали каюты. Их легко повязали, только на авианосце пришлось немного напрячься. Через полчаса подлодки высадили на лёд полторы сотни технических специалистов, служивших раньше на захваченных кораблях. Электронное оборудование уничтожили быстро, с оружием провозились намного дольше. Тактические носители спускали на лёд и опускали в проделанные проруби, а под водой их цепляли тросами «Манты» и буксировали к огромной подводной платформе, на которой они и крепились. Со стратегических носителей снимали боеголовки, которые точно так же отправляли под воду. Напоследок вывели из строя все «Грифы», находившиеся в ангарах второй палубы авианосца. Эвакуация прошла спокойно, а самыми последними ушли боевые пловцы из флагманской лодки. Они в самом начале поставили на днища всех нужных кораблей магнитные мины, а уходя, их сняли. Тяжело гружёная платформа вытравила часть воды из цистерн и всплыла над дном, после чего седьмая подлодка потянула её на буксире к выходу из порта. Пять подводных лодок из десяти так и не приняли участия в операции.

Через девять часов, в пять утра по Москве, Алексея разбудил сигнал комма. Набросив халат и чертыхаясь по поводу того, что не заблокировал связь, он подошёл к столу и ответил на вызов.

– Как это понимать? – не здороваясь, спросил Джек Кендал.

– Вы о чём? – сказал Алексей. – Об оружии? Не могли позвонить чуть позже.

– Вы нарушили своё слово! – зло сказал премьер-министр. – Ночью, по-воровски...

– Послушайте, Кендал! – перебил его Алексей. – Помните наш разговор? Если нет, я могу включить запись. Вам отдали корабли, об оружии не было разговора. Вы наплевали на договор с Великобританией, поэтому не имеете никакого права на их флот. То же и с американцами. Я отдал корабли, поэтому мы их не тронули, но всю дрянь с них сняли. А действовали ночью исключительно для общего спокойствия. Не могли мы оставлять это оружие, оно вам совершенно не нужно. С кем вы собрались воевать? С нами?

– Почему именно с вами?

– Так больше не с кем. Через двадцать лет в нашем государстве будет пятьсот миллионов человек. Хорошо, если всех остальных наберётся ещё триста. И большинство, скорее всего, придёт к нам, те же немцы. Европа фактически наша, Северную Америку мы заняли, почти всю Африку – тоже. И Азия наша, за исключением той её части, где ещё долго нельзя жить. И кто остаётся? Иран и вы. И вы нам не противники. Фактически, Кендал, всё человечество – это и есть мы! Мы будем терпеливо работать с теми, кто выжил, помогая и приглашая присоединиться к нам. И большинство присоединится, потому что малые группы людей не смогут нормально существовать и скатятся в дикость. Многие уже скатились. Если есть желание, вы можете остаться на своём континенте в изоляции. Мы не собираемся вас трогать и куда-то насильно тащить. Но если захотите жить вместе со всеми, то присоединитесь и вы. Для вас это оружие только головная боль, а мы из-за него подозревали бы вас чёрт-те в чём и держали бы наготове силы противоракетной обороны и ответного удара. Вам это нужно?

– А зачем оно вам? – спросил Джек Кендал. – Сказали бы, и мы сами его уничтожили бы.

– Нам оно тоже не нужно, – согласился Алексей, – поэтому всё демонтируем. Уран и плутоний пригодятся, а остальное утилизируем. Это, кстати, не такое простое дело. Открою вам секрет: мы разбираем и две трети своего ядерного оружия, и всё то, которое было в Америке.

– А остальное?

– Слышали об астероидной опасности? – спросил Алексей. – Нам хватило этого проклятого вулкана, чтобы понять, насколько уязвима жизнь на планете. Хотите испытать такое же из-за какого-нибудь булыжника? В ближайшие двадцать лет такой опасности нет, но мы будем готовиться. Если захотите, сможете поучаствовать. Но пока это преждевременный разговор. Мы уже выжили, вам это ещё предстоит.

Глава 35

Коммуникатор подал сигнал вызова, когда Самохины уже собрались спать. Алексей не понял по коду, кто вызывает, и ограничился бывшим на нём халатом. Появившийся на экране бородатый мужчина тоже был одет в нечто вроде халата, только вместе с чалмой.

– Я счастлив приветствовать того, кого Аллах избрал своим мечом! – поклонился он Алексею. – Вам не надо ничего настраивать, мой комм переводит с русского. Простите, что беспокою так поздно, но хотелось поговорить с вами в домашней обстановке. Позвольте представиться, я президент Исламской Республики Иран Юсеф Лахути.

– Неожиданный звонок, – сказал Алексей, с интересом рассматривая иранца, которому вряд ли было больше сорока лет. – А что случилось с вашим предшественником на этом посту?

– Тяжёлые времена и больное сердце, – скорбно наклонил голову Юсеф. – Все мы в руках Аллаха!

– И сколько народа осталось в вашем благословенном государстве из тех, кого не прибрал Аллах?– спросил Алексей. – Мы неоднократно пытались с вами связаться по всем каналам, но безрезультатно. Со спутников определили, что вы сохранили государственность и довольно много населения.

– У нас сохранилось пятьдесят пять миллионов жителей, – ответил Юсеф. – Нам повезло, в отличие от соседей!

– Вы очень везучи, уважаемый, – сказал Алексей. – И чем же объясняется такое везение, помимо вашего благочестия? Мы очень долго готовились, поэтому сохранили всё своё население и помогли многим другим. У вас не было наших возможностей.

– Нам действительно повезло! – прижал руки к груди Юсеф. – Вечная нехватка продовольствия вынудила наших учёных искать новые пути. У нас до сих пор много нефти...

– БВК используют многие, но только как корм животным и птицам. Неужели вы кормили им людей?

– Мы научились делать глубокую очистку, насыщать его всем необходимым для жизни и придавать самый разный вкус. Это уже не корм для скота, а искусственная пища. Но скот мы тоже кормили, а в теплицах выращивается много зелени. Без неё умирают дети.

– Я думал об этом пути, – сказал Алексей, – но решил от него отказаться. Натуральные продукты полезнее, даже консервированные. Но у вас не было выбора. Ну что же, ваше достижение достойно уважения. Хочу спросить, почему из всех государств Персидского залива выжили одни вы? Только не надо говорить о войне с Израилем и атомных бомбардировках. Основная масса населения умерла от голода, и никто не производил БВК даже на корм скоту. Были основания скрывать свои достижения от соседей?

– Я не так давно на своём посту... Прежнее руководство...

– Позвонили вы, а не я, – прервал его Алексей. – Я ведь могу и выключить комм.

– Вы прекрасно знаете, какие у нас были отношения с соседями! – нервно сказал Юсеф. – За тридцать лет пять войн! Только безумец помогает врагам!

– Я вас не обвиняю, – пожал плечами Алексей, – просто хочу открытого и правдивого разговора, а сейчас гадаю, что же такого случилось, если вы сами захотели поговорить. Разобрались в том, кто новый хозяин мира? У вас же запущены десять спутников?

– Работает только половина, но и этого хватило, чтобы оценить, что из всех великих держав уцелели одни вы.

– Мы не только уцелели, уважаемый Юсеф, – усмехнулся Алексей. – Мы приняли семьдесят миллионов полезных беженцев, забрали себе территорию бывших США и значительную часть Африки. Кроме того, мы помогали выжить населению восьми стран. Когда через тридцать лет можно будет без риска забрать Китай, мы это сделаем. Возможно, оставим себе и Индию.

– А Пакистан? – спросил Юсеф. – Как вы посмотрите на то, что мы его займём?

– Я не против, – ответил Алексей. – Есть только одно условие. Ваша республика должна стать светским государством.

– Но какое это имеет значение?

– Для меня – большое! – отрезал Алексей. – Мы не будем иметь никаких отношений с теократией, тем более исламской! И вашего усиления не допустим. Можете забрать пески и нефть соседей, но Пакистан вам не отдадим, Африку – тоже.

– И это говорит тот, кого выбрал Он! – воскликнул Юсеф. – Как вы можете?

– Послушайте меня хорошенько! – сказал Алексей. – Я не просил меня выбирать и взваливать на плечи ответственности за человечество, но раз уж так получилось, постараюсь сделать всё, чтобы люди меньше собачились по национальным или религиозным соображениям. А вы будете в этом мешать! Я терпимо отношусь к любой вере, в том числе и к исламу. В нашей стране около тридцати миллионов его последователей. Но между ними и вами лежит пропасть. Для большинства наших верующих есть жизнь и есть ислам, а для вас есть ислам и всё остальное. Они верят, но не лезут со своей верой к другим и не считают человека неполноценным только потому, что он верит в другого бога или не верит вовсе. А для вас есть правоверные и все прочие, которые... Впрочем, что я объясняю очевидные вещи! У вас вся жизнь пронизана религией, она ею регулируется на каждом шагу, а отношения к чужакам немногим лучше, чем к собакам. До крестовых походов, ваши предки были гораздо терпимее к иноверцам, сейчас этого терпения нет и в помине. Вы неприятные соседи, Юсеф! Мы не собираемся вмешиваться в ваши внутренние дела, но ограничим распространение. Сможете измениться и научиться уважать чужую веру и чужие обычаи, изменится отношение и к вам. Вы собачились со своими соседями и не стали им помогать. Теперь у вас одни соседи – это мы. Вы уже никогда не будете для нас противниками, а станете ли друзьями – зависит от вас самих. Я вижу, что вы пока не готовы к этому разговору. Подумайте, посоветуйтесь с руководством и вашими духовными лидерами. Мир неузнаваемо изменился, и чтобы в нём преуспеть, недостаточно научиться есть нефть. Если хотите, чтобы учитывали ваши интересы и уважали вас самих, научитесь делать то же самое по отношению к другим. Захотите поговорить – звоните, только выбирайте для звонков не такое позднее время.

Он выключил коммуникатор, снял халат и вернулся в спальню.

– Что случилось, если тебе звонят на ночь глядя? – спросила Лида.

– Новому президенту Ирана захотелось пообщаться, – объяснил он. – Повернись, послушаю, как толкается сын.

На днях жена была в поликлинике, где определили, что у неё будет мальчик.

– Он сейчас спит, – сказала Лида. – И я уже спала бы, если бы вы так не кричали. Чего он хотел?

– Понял, что мы сейчас единственная сила в мире, и хотел прозондировать, на что они могут рассчитывать. Земли своих соседей они могут занять и без нашего ведома, но их интересует Пакистан. Я пока отказал. Давай перенесём политинформацию на завтра? А то ещё немного, и у меня не останется сна ни в одном глазу.

На следующий день Алексей рассказал на Совете министров о вчерашнем разговоре с президентом Ирана и получил полное одобрение своей позиции.

– Им придётся уступить, – высказался Морозов. – Политики к этому готовы, население – нет. Психологию народа быстро не поменяешь. Вряд ли вам позвонят в ближайшем будущем.

Он оказался прав: в этом году звонков из Ирана не было. А через два месяца Лида родила сына.

– Эталон здорового ребёнка, – сказал Алексею принимавший роды профессор Шелихов. – Вы знаете, Алексей Николаевич, ещё никогда на моей памяти ни один мальчишка не вызывал такого ажиотажа! Вас уважают и любят, но к Лидии Владимировне сейчас особое отношение! Все знают, из-за чего она была лишена материнства, поэтому радуются и переживают.

– И из-за чего же? – спросил Алексей.

– Ну как же! – сказал профессор. – Сто лет молодости вам дали для работ по спасению страны, а отсутствие детей – это плата за остановку в старении. Это не очень заметно, но вы с женой за последний год стали выглядеть старше. Все радуются и вашему ребёнку, и тому, что он своим появлением символизирует окончание бедствий.

– И кто же подарил нам молодость? – спросил Алексей, с интересом ожидая, что ответит профессор.

– Разное говорят... – смешался тот, – но большинство считает, что это некто вроде бога. В церкви сейчас многие стали ходить и из-за катастрофы, и из-за вас. И эти записи со зверями... Я слышал... Вы ведь помните тот автопортрет, который нарисовала Лидия Владимировна? Так вот, сейчас народ валом идёт в Третьяковку, и возле её портрета всегда стоит люди. И многие крестятся! Я, конечно, не верю...

– Дай мне Юрку, – сказал Алексей, присаживаясь к жене на кровать. – А куда дела нимб? И зачем так туго пеленать ребёнка? Крылышки помнёте!

– Ты что? – распахнула глаза жена. – Шутишь, да?

– Какие шутки! – с досадой сказал он. – Знаешь, что на твой автопортрет уже крестятся, как на икону Богородицы? А кто был её сыном? Не нравится мне этот всплеск религиозности, да ещё с нами в главных ролях. Слава богу, что мне на Совете министров пока не кланяются в пояс, да и вообще основная суета почему-то вокруг тебя, а я здесь вроде ни при чём. Точно непорочное зачатие, зря я выкладывался! Ладно, мы как-нибудь перетерпим, лишь бы эта фигня не прилипла к сыну.

– Слушай, Лёш, – сказала Лида, – может, нам отменить ограничение на рождаемость? В пяти африканских странах выращиваем столько овощей, что не успеваем возить, и рыбы у побережья Анголы много, а через два года вообще избавимся от плёнки и начнём сеять зерновые. Мне медсестра говорила, что сегодня особенный день: впервые с начала большой зимы в Москве была положительная температура! Всем уже видно, что самое страшное позади. Я думаю, этому послаблению обрадуются и те, кто не собирался заводить ребёнка. Раз разрешаем, значит, уверены в том, что скоро всё закончится! Прикиньте у себя на Совете. Первые дети появятся, когда положение выправится ещё больше. Отдай ребёнка, ты не умеешь его держать! Видишь, он у тебя заплакал!

Пять лет спустя

– Алексей Николаевич, вас хочет видеть Лидия Владимировна.

– Хорошо, Сергей Владимирович, – ответил Алексей секретарю. – Сейчас товарищи выйдут, и пусть она заходит.

– Значит, мы отдаём старое продовольствие бразильцам и финнам, – сказал Прохоров.

– Только то, которое осталось до восемьдесят пятого года заложения, – предупредил Алексей. – В остальном действуйте, как договорились. Всё, товарищи, все свободны.

– Какие у тебя вопросы? – спросил он вошедшую жену. – Семейные или служебные?

– Когда я в рабочее время беспокоила по семейным вопросам? – сказала Лида. – Служебные они, и сразу предупреждаю, что много.

– Это понятно, что много, – вздохнул он. – Ты у меня сейчас самый главный министр без всяких скидок на родственные связи.

– А что ты хочешь, если весь мир взялся изучать русский язык? – усмехнулась она. – Даже с учётом того, что осталось от этого мира, приходится крутиться. Ладно, это всё лирика, давай заниматься делами.

– Давай, – согласился Алексей.

– Португальцы хотят прислать дополнительно двадцать тысяч студентов.

– Они хотят изучать таким числом русский или сэкономить на продуктах? – спросил Алексей. – У них же уже учатся двадцать тысяч! Куда столько?

– За ними обучение русскому населения Мозамбика, – напомнила Лида. – Я нигде не найду стольких знатоков португальского. Это в нашей части Африки все болтают по-русски, остальные его не знают! Если с английским в ЮАР нет сложностей, то с французским в Конго они есть. Пусть лучше португальцы с бельгийцами сами обучаются русскому, а потом учат других. Причём это лучше и для них, и для нас.

– Уже придумала, куда их пристроить? – спросил Алексей.

– Эти отправятся в Киев. Я уже обговорила с киевлянами. А ты прекращай тяжело вздыхать: я только начала. Почему вы задерживаете моё оборудование? Кого персонально брать за жабры? Чем дольше у нас просидят иранцы, тем больше проедят твоего продовольствия, а без оборудования они будут сидеть долго!

– Сегодня же разберусь и приму меры, – пообещал Алексей. – Электронная промышленность сильно перегружена. Сама же знаешь, сколько всего делается.

–Притормозите свои компьютеры! – рассердилась жена. – Или отложите запуск какой-нибудь ракеты! Я понимаю, что производство быстро не перестроишь, но я уже три года твержу вам о своих потребностях!

– Дорогая, кто же виноват в том, что твои потребности растут быстрее наших возможностей? – пошутил Алексей. – Всё, не нужно так сверкать глазами! Обещал, значит, сделаю. Что у тебя ещё? Надеюсь, не австралийцы?

– Нет, те нашли учителей у себя и к нам с этим не обращаются. И слава богу! У меня в перспективе проблема с начальными классами. Пять лет назад сняли ограничения на детей, и через два года ожидается наплыв первоклашек. Нужно включить этот вопрос в план обсуждения на Совете и принять меры. Время пока есть, а строить для детей лучше не в пожарном порядке.

– А учителя?

– Учителей будет избыток в старших классах, так что временно поработают с малышами, а потом заменим. А вот компьютеры для новых школ нужно внести в план.

– У тебя всё?

– Нет, конечно, – улыбнулась Лида. – Много мелких вопросов, но я не буду тебя ими загружать. Ты не думаешь задерживаться? Тогда я отпущу свою машину и домой поедем вместе.

Жена ушла, и Алексей вызвал председателя Четвёртого комитета, который занимался Европой.

– Что у нас по Англии, Герман Платонович? – спросил он. – Какой прогноз?

– У них холода продержатся лет на десять-пятнадцать дольше, – ответил председатель. – Пока ещё восстановится Гольфстрим и растает весь снег, которым её засыпало... А что, по ней появились какие-то планы, о которых я не знаю?

– Наши англичане подняли вопрос о захоронении соотечественников. В Америке с этим управились, теперь на очереди Англия. И желательно начать пораньше, пока там отрицательные температуры. Мониторинг по живым ничего не даёт?

– Откуда там живые! – сказал председатель. – Больших запасов продовольствия не было, а морозы доходили до пятидесяти градусов. Спутники не зафиксировали перемещения людей или источников тепла, и никто не отвечает ни на одной частоте. Мы направляли в Англию несколько «Невидимок». Только снег и лёд, нет там живых.

– Тем более, – сказал Алексей. – Пятьдесят миллионов тел быстро не захоронишь. Нужно запустить хотя бы один из их реакторов, расчистить дома для тех, кто этим займётся, и забросить туда всё необходимое.

– Сделаем, Алексей Николаевич.

– Теперь второе. Поляки как-нибудь реагируют на то, что мы заняли три четверти Польши? Было что-нибудь, кроме протеста Грабинского?

– Ничего не было. Поляков осталось меньше ста тысяч, у нас их в три раза больше. А Грабинского предупредили, что его ждёт суд и судить будут наши поляки. Он сразу же заткнулся.

– Что по Франции? Я просил Первый комитет послать туда «Невидимки», но пока не получал от них результатов.

– Нам совсем недавно дали. Сохранились три группы французов общей численностью в двести тысяч человек. У них что-то вроде диктатуры. До тепла должны продержаться. На наши аппараты не реагировали. Правительственных каналов они не знают, но между собой ведут радиообмен. К общению с нами интереса не проявили.

– Ну и чёрт с ними. Там тоже будет задержка с теплом?

– Не такая большая, как в Англии, но будет. Они тоже сильно зависят от Гольфстрима.

День был насыщен работой и пролетел быстро.

– Первое лето без снега! – сказала Лида, когда подъезжали к дому. – Николай, сверни к третьему подъезду. Возьмём сына отсюда, чтобы не бегать по дому. Валентин, я обойдусь без твоих услуг.

Телохранитель всё равно вышел следом за ней и проводил в садик. Вернулись через несколько минут уже с Юркой.

– Пап, а когда поедем к слонятам? – спросил сын, очутившись в салоне машины. – По мне Васька соскучился!

– Неизвестно, кто из вас больше соскучился, – проворчал Алексей. – Всё, приехали, давай на выход. До свидания, ребята.

– Пап, а когда вы выпустите зверей? – продолжил допытываться сын, пока поднимались по лестнице. – Меня возьмёте?

– Спроси у мамы, – Алексей попытался перевести поток вопросов на жену, но не преуспел.

– Она ничего не знает! – отмахнулся Юрка. – Я спрашивал, так она отправила к тебе.

– Ладно, – сдался отец. – Не скоро мы их выпустим. Земля пока не прогрелась и им нечего кушать. И сначала будем выпускать самых мелких, за ними тех, кто покрупнее.

– А Ваську когда?

– Входи в квартиру и снимай куртку, – сказал Алексей, открывая дверь. – Слонов отвезём в Африку, у нас для них слишком холодно. Это только через три года, так что твой хулиган пока остаётся здесь.

– И ничего он не хулиган! – взялся защищать друга сын. – Подумаешь, облил вас водой. Они все обливаются.

– Тебя почему-то не обливают, – сказала мать, – а я больше не пойду в ваш слоновник.

– Ну мам, я с ними договорюсь, и они не будут тебя обливать, – пообещал Юрка, – только папу. И птицам скажу, чтобы не клевались.

Алексей с Лидой переглянулись. Несмотря на рождение ребёнка и возрастные изменения, отношение к ним животных не поменялось, а дружелюбие к сыну было выражено ещё сильнее: к нему липли даже птицы. Это пытались исследовать, но, как всегда в случае с их семьёй, никакого объяснения не нашли. А запись того, как их пятилетний сын умудрился забраться в вольер к тиграм и разъезжает верхом на одном из них, гуляла по бескрайним просторам Союза и уже за его пределами. Пока едва не сошедшая с ума от страха Лида влетела в вольер и стащила сына с полосатой спины и в аппаратной стёрли записи регистраторов, кто-то уже успел сделать копию.