Текст книги "Коррекция (Йеллоустоун)"

Автор книги: Ищенко Геннадий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)

– Ничего нового, – ответил Алексей. – Уже больше недели нет ни одного смертного приговора. Сажают, снимают с должности, а то и просто в ней понижают, но расстрелы прекратились. Основных мерзавцев убрали, осталась мелочь. Берия почистил и своих орлов на периферии. Теперь поубавится любителей искать заговоры там, где их нет. А после смерти Жданова арестовали всего трёх врачей.

– А они виноваты?

– Мне, малыш, забыли об этом доложить. – Алексей улёгся на диван и позвал жену. – Ложись рядом, полежим. Всё равно тебе нечего делать.

– Если хочешь, я найду дело! – игриво ответила Лида, ложась рядом. – С этой нежданной молодостью не могу долго лежать рядом с тобой просто так. И ты на меня вон как реагируешь!

– Это позже, – сказал он, отодвигаясь. – Так вот, о врачах. В моё время об этом писали разное, не исключали и заговора. Уж очень неприятной фигурой был Андрей Александрович. Возмущало не столько наказание тех, кто его лечил, сколько масштабы репрессий. Начали с врачей, а потом перекинулись на евреев.

– Я смотрю, у вас их вообще не любят, особенно руководство.

– Руководство их как раз любит, – рассмеялся Алексей, – причём в прямом смысле. Почти все руководители женаты на еврейках. Исключением были Ленин, Сталин и Калинин, может быть, кто-то ещё, но они погоды не делают. В неприязни к евреям виноваты они сами, их неуемное стремление пролезть во власть и всё взять под свой контроль. Такие, конечно, не все, но многие, а остальным приходится за них отдуваться. Их в нашей стране всего четыре процента, а во властных органах временами набивалось до половины. Их мало там, где нужно тяжело и долго вкалывать, но много, где чистая и выгодная работа. И объясняли это в моё время некой еврейской гениальностью. Мол, никто не мешает и русским становиться известными врачами, композиторами и режиссёрами. Никто не спорит, что среди них немало способных людей, но настоящая еврейская гениальность в другом. Они очень хорошо могут использовать поддержку членов своей диаспоры для устройства личных дел. В результате, если этому не противодействовать, получим непропорционально большое представительство людей этой национальности во всех значимых органах государства. И кому такое понравится, кроме них самих?

– Я вспомнила, что отец как-то говорил, что до взрыва евреи контролировали больше трети мировых финансов. О чём был разговор, уже забыла, а это почему-то запомнилось.

– Ну их! – сказал Алексей. – Ругать евреев – всё равно что жаловаться друг другу на плохую погоду. Скажи лучше, когда отдашь Сталину его портрет? Мне интересно, как он отреагирует на твою работу.

– Светлана просила без неё не отдавать. Она хотела сначала посмотреть сама.

– Мне её жаль. Она к тебе привязалась, а нам скоро отсюда уезжать.

– Дурак ты, Лёша. – Лида перевернулась так, чтобы лежать к мужу лицом, и рукой взъерошила ему волосы. – Это она не ко мне привязалась, а к тебе. Какие же вы, мужчины, невнимательные! А ты в этом многих переплюнул. Мне пришлось самой раздеваться и забираться к тебе в кровать, чтобы обратить на себя внимание! Что ты только что сказал насчёт поездки?

– Я уже несколько дней ничего не пишу, а Лаврентий говорил, что нас после этой работы должны отправить в один из закрытых научных центров. Лично я уеду с радостью – так надоела писанина.

– А как же твои родители? Ты ведь думал съездить и взглянуть одним глазом.

– Как думал, так и передумал, – ответил Алексей. – Понимаешь, когда я начинаю думать о таком визите, сразу накатывает страх, и я не могу понять его причины. Раньше этого не было. Наверное, мне так показывают, что этого не стоит делать. Кстати, мама сейчас беременна мной.

– Когда ты это сказал, мне тоже стало страшно! – Лида прижалась к мужу. – Что если из-за изменений в будущем с тем тобой что-то случиться? Ты не исчезнешь?

– Вряд ли, – подумав, ответил он. – Его судьба не повторит мою, а, значит, это будет другой человек с моей внешностью. И если я до сих пор не исчез, не исчезну и дальше.

В дверь постучали.

– Кого ещё принесло! – Лида вскочила с дивана, поправила причёску и пошла открывать дверь, которую они днём запирали. – Света! Вот не ожидала, что ты приедешь в такую погоду. Снимай быстрее плащ, а зонт положи в угол. Да не закрывай, быстрее высохнет.

– Я от машины до дачи дошла под зонтом, – сказала Светлана, снимая плащ. – Почему-то вдруг стало тоскливо и захотелось вас увидеть. Оставила сына няне и вызвала машину. Не прогоните?

– Плохое настроение не основание для того, чтобы говорить глупости! – отчитала её Лида. – Садись в кресло, а я сейчас сбегаю на кухню и принесу горячий чай.

– Можно позвонить, – сказала Светлана. – Они сами принесут.

– Мне легче сбегать самой. А вы пока поболтайте.

Она через ступеньку сбежала вниз и быстро пошла по коридору в сторону кухни. Дверь сталинского кабинета распахнулась, заставив испуганно шарахнуться в сторону.

– Дочь у вас? – спросил Сталин.

– Только что приехала, – ответила Лида и неожиданно для самой себя добавила: – Вы так резко распахнули дверь, что чуть не засветили мне по лбу. Я хотела напоить Светлану чаем...

– Не надо так носиться по коридору, – проворчал он. – Возвращайтесь и скажите дочери, чтобы шла в малую столовую, и сами туда приходите. Я позвоню насчёт чая.

– И где обещанный чай? – спросил муж. – Почему вернулась с пустыми руками?

– Что-то сдохло в лесу, – ответила она. – Поднимайтесь, хозяин приглашает нас на чай. Давайте я заодно отдам ему портрет. Ты хотела взглянуть?

– Как это у тебя получилось? – спросила Светлана, с удивлением всматриваясь в работу Лиды. – Он и на фотографиях так на себя не похож, как на твоём портрете! Я видела отца таким только девчонкой, но тогда он был моложе. А потом между нами словно пробежала чёрная кошка. Наверное, в этом больше моей вины, но отец стал другим. Я ещё и из-за этого редко к нему приезжала. Вряд ли он покажет кому-нибудь этот портрет, а, по-моему, только его и нужно показывать. Что плохого в том, что люди увидят в своём вожде человека? Пока ко мне не приставили охрану, я была среди людей и слышала, как они относятся к происходящему. Отца и раньше многие любили, но было немало тех, кто боялся, так вот, сейчас любящих большинство! А когда он написал статью против культа своей личности, любить стали больше!

– Сильно мешает охрана? – спросила Лида.

– Не то слово! – ответила Светлана. – И не возразишь: в Юру Жданова стреляли даже с охраной. А я сейчас вынуждена работать только дома. Наберу книг... Ладно, пошли быстрее, а то отец рассердится.

– Долго ходите, – недовольно сказал Сталин, когда они зашли в малую столовую. – Чай почти остыл, да и булочки тоже.

– Здравствуй, папа! – сказала Светлана, подошла и поцеловала его в щеку. – С чем сдоба?

– Твои любимые, – ответил он, – с яблоками. А вы что стоите? Ждёте отдельного приглашения? Это портрет? Поставь где-нибудь, попьём чай, потом покажешь.

Чай был горячий и вкусный, а булочки – ещё вкуснее. Алексей тоже любил сдобу с яблоками, но съел только одну булку, глядя на то, как на них набросились женщины.

– Вредно есть столько теста, – заметил Лиде Сталин. – Ты должна кормить мужа, а вы ничего ему не оставили.

– Вредно, когда часто, – возразила она. – Я много занимаюсь спортом, и если растолстею, то очень нескоро. Такие булочки – это не еда, а подарок судьбы, а подарки должны делать мужчины, мы для этого и выходим замуж!

– Ну если так, считай, что я расплатился за портрет, – усмехнулся Сталин. – Ты свой подарок получила, теперь черёд твоего мужа. Он сильно рисковал, когда решил прийти сюда, но пришёл и выполнил всё, что требовалось. Есть решение наградить его орденом Красной Звезды. Награду вручу лично. На днях вы оба выедете на Урал в небольшой посёлок, куда закрыт доступ посторонним. В нём будет создана лаборатория, в которой учёные изучат ваши книги, ну а вы им в этом поможете. Условия жизни там немного похуже, но вас обеспечат всем необходимым. Лучше вам год или два пожить там. И принесёте пользу, и безопасно. А теперь покажи, что нарисовала.

На свой портрет он смотрел долго, потом спросил Светлану:

– Что думаешь, дочь?

– Я уже забыла, когда ты был со мной таким, – сказала она, отведя глаза. – Прости, я перед тобой виновата.

– Ты не получишь известности с этой работой, – сказал Лиде Сталин. – Хотя выполнено, несомненно, талантливо, не думаю, что покажу его многим. Но пирожков за такое мало. Я подумаю, что к ним добавить. А тебе надо развивать свой дар. Там, куда вы едете, это трудно сделать, но можно. Недалеко расположен Челябинск, и вы сможете в нём бывать. Лаврентий тоже будет появляться в вашем посёлке, и если потребуется, всегда поможет. Что пригорюнилась, дочь? Они уезжают не насовсем. Надеюсь, ты и в их отсутствие не забудешь сюда дорогу.

Орден привёз на следующий день Берия, а вручил, как и обещал, Сталин.

– Обмоешь сам, – сказал он, отдавая Алексею коробочку и удостоверение. – Если будут результаты от вашей поездки, будут и награды. Трудись, майор, а мы о тебе не забудем. И забери это. – Он положил на стол метатель.

– Завтра поедешь в министерство, – сказал Берия, когда они вдвоём вышли из кабинета Сталина. – Все документы для тебя будут готовы. Получишь подъёмные, и собирайте вещи. Часов в семь вечера приедет машина с сотрудником, который будет сопровождать вас до объекта и поможет устроиться. Поезд у вас отходит в восемь с минутами, так что успеваете нормально. Ехать меньше двух суток, поэтому лучше затариться продовольствием на кухне. Я скажу, чтобы приготовили. Майор, который с вами поедет, тоже будет не с пустыми руками. В поезде есть вагон-ресторан, но вам лучше в него не ходить. Я отправил указание директору комбината Мазуркову, так что вас должны хорошо устроить. Лаборатории пока нет, и учёные не приехали, поэтому отдыхайте и обживайтесь на новом месте. Там можно хорошо порыбачить, да и охота неплохая. Только не лови рыбу в озёрах. Работа начнётся через два месяца, когда подберём кадры и обеспечим вас всем необходимым. Пока найдём временно помещение в городке, а весной построим здание КБ. Запомни, что никто из учёных не должен знать, откуда вы взялись. Их предупредят, что излишнее любопытство наказуемо. И вы об этом должны постоянно помнить. В случае утечки пострадаете не вы, а они. Возможно, исключением будет академик Курчатов, но в таком случае тебя предупредят. Научную информацию по вашей теме можешь выдавать любую, всё остальное под запретом. Я туда периодически наведываюсь, так что встретимся. Не знаю, получится ли завтра увидеться, поэтому прощаюсь сейчас. Скажи жене... В общем, удачи вам!

– Подождите, Лаврентий Павлович! – остановил его Алексей. – Вы отправляете нас не в Челябинск-40?

– Так! – остановился Берия. – Откуда ты о нём знаешь?

– Слышал ещё в своём времени, – ответил Алексей. – Всё-таки работал не в аптеке. А потом в будущем полазил по Сети. Это такая система, в которой можно было узнать почти всё. Меня интересовало, какие виды оружия массового поражения могли ещё придумать. Не нашёл ничего, кроме микроволновых излучателей, но посмотрел конструкции атомных и водородных бомб. В моём времени все знали только принцип, подробностей нигде не излагали, а мне стало интересно.

– А почему молчал?

– Да я как-то не придал этому значения. Мало ли что я знаю! Сказали, что наукой займёмся потом, я и ждал. Да и под наукой понимал в первую очередь то, что принёс в книгах. Знаю-то я до фига, вот только вытащить эти знания из головы и связно изложить будет трудней, чем писать комментарии к книгам.

– Ничего, вытащим! – пообещал Берия, выразительно посмотрев на Алексея. – Слушай внимательно. Сопровождать вас будут двое сотрудников. С тебя по приезде возьмут подписки, а пока закрой рот и держи свои знания при себе. Если появиться Курчатов, ему разрешаю говорить всё, что помнишь по атомному и водородному оружию. И больше ничего! Понял? Ну тогда всё.

– Вернули метатель? – сказала Лида, когда он вернулся к себе и положил оружие на стол. – Что это ты какой-то взъерошенный?

– В очередной раз сделал глупость. У наших сейчас гонка с американцами, кто быстрее наделает атомных бомб. Они свои уже испытали, а мы это сделаем только в следующем году.

– А ты тогда при чём? – спросила Лида. – Если наши через год их взорвут, то уже наверняка знают конструкцию.

– Атомную знают, в с водородной только начали заниматься. Да и у американцев её пока нет. А я как-то не придал значение своим знаниям. Сейчас сказал Берии, а тот едва сдержался, чтобы не покрутить пальцем у виска, но лицо у него было очень выразительное. Ладно, возьми наш первый орден и куда-нибудь пристрой.

– Может, пристроить его на твоём кителе? – спросила Лида. – Где делать дырку?

– Нигде не нужно дырок. Будем скромней. В дорогу надену костюм, а приедем на место, тогда посмотрим. Я должен завтра съездить в министерство за документами и деньгами. Надо сделать это со Старостиным. Заодно уломаю Михаила остановиться у того дома, где мы сделали тайник. Надо забрать всё с собой. Кто знает, когда удастся в следующий раз приехать в Москву. Ты сможешь сама уложить вещи или помочь?

– Уложить-то я уложу, только нам мало двух чемоданов. Купи ещё один и на всякий случай хозяйственную сумку с крепкими ручками.

На следующий день, сразу после завтрака, Алексей надел форму и пошёл прощаться со свободными от дежурства офицерами. Для всех он уже стал своим, поэтому попрощались тепло.

– А где Старостин? – спросил он у дежурного, перед тем как покинуть здание охраны.

– Он эту ночь не ездил домой, а ночевал в общежитии, – ответил офицер. – Пока не подходил.

– Не меня ищешь? – спросил вошедший в дежурку подполковник.

– Тебя. Ты в курсе, что мне нужно в министерство?

– Тебе нужно, а я должен быть в курсе? – хохотнул Михаил. – Хочешь съездить вдвоём? Вообще-то, можно, но только если ненадолго, а то у меня через два часа дежурство.

– Туда и почти сразу же обратно, – заверил Алексей, – и на пять минут заскочим в одно место. Заодно и поговорим. Знаешь, что мы сегодня вечером уезжаем?

– Откуда мне знать? Дед не говорил, ты тоже молчишь. Куда и насколько?

– Я сам только вчера узнал от Берии, – виновато сказал Алексей. – Надо было найти тебя и посидеть, но он накрутил мне хвост, и всё вылетело из головы. Уезжаем на Урал, а насколько – этого я сказать не могу. Не меньше чем на год.

– Служба, – философски сказал Михаил. – Жаль, я к вам привык. Пошли за машиной, а поговорим в дороге.

Время на поездку потратили мало, да и в министерстве всё прошло без волокиты. Документы были готовы, и так же быстро выдали деньги.

– Говори, куда хотел заехать, – садясь за руль, сказал Михаил.

– Перед тем как идти к вам, я припрятал деньги и кое-какую мелочёвку, – сознался Алексей. – Уезжаю надолго и решил забрать.

– Ладно, конспиратор, – проворчал Михаил, – говори адрес.

Через десять минут остановились у нужного дома, и Самохин сходил за шкатулкой.

– Ну и что ты тут прятал? – спросил Михаил, когда Алексей вышел из подъезда с ней в руках и сел в машину. – Есть что-нибудь запрещённое?

– По-моему, ничего, – ответил Алексей, открывая шкатулку. – Посмотри сам. Это деньги, украшения жены и боеприпасы к моему оружию.

– Вернули?

– Вчера Сталин отдал после награждения орденом.

– И каким же орденом тебя наградили, орденоносец?

– Красной Звезды. Ну что ты на меня так смотришь? Я же сказал, что вчера был в растрёпанных чувствах, какое там обмывание!

– Когда отъезд?

– В семь должна прийти машина, а поезд в восемь. Ты будешь на дежурстве.

– Дед в это время обедает, и я ему не нужен. Хоть ты и свинья, всё равно провожу. Машину ради вас на дачу не пропустят, так хоть помогу донести вещи.

– Тормозни у магазина, – попросил Алексей. – Совсем забыл, что нужно купить чемодан и сумку. Я быстро.

– Какой-то ты не такой, как обычно, – заметил Старостин, когда купленный чемодан отправился на заднее сидение, а ЗИС опять понёсся по московским улицам. – Был собранный и уверенный в себе офицер, а сейчас... даже не подберу слов! Неужели из-за вчерашней взбучки?

– Вряд ли, – подумав, ответил Алексей. – Просто долго прожил на вашей даче и расслабился. Я ведь знал, что придётся уезжать, и всё равно резко отреагировал. Наверное, ещё из-за того, что посылают к чёрту на кулички и вся жизнь теперь пойдёт совсем по-другому. А взбучка пошла уже довеском.

Жена собрала два чемодана и ждала его приезда на веранде.

– Поставь свои покупки возле дивана, – сказала она Алексею. – Я сложила на нём оставшиеся вещи. Потом уложу.

– Отдыхаешь? – спросил он, садясь на соседний стул.

– Скорее, прощаюсь. Не от чего мне отдыхать. Скучновато здесь жить, но и хорошего было немало. Всё сделал?

– Да. Всё взял в министерстве и забрал шкатулку.

– Михаил не интересовался тем, что ты забыл на чердаке?

– Я ему сам рассказал. Он обиделся из-за того, что только сегодня сказал о награждении и отъезде.

– Правильно сделал. Я заметила, как к тебе тянутся самые разные люди. Мы здесь живём три с половиной месяца, а Михаил уже считает тебя своим другом. А с друзьями не прощаются мимоходом. Где он сейчас?

– На дежурстве. Обещал вечером проводить.

– Ладно, я перед ним за тебя извинюсь, а сейчас соберу вещи и затащу тебя в кровать. Неизвестно, когда доведётся побыть вдвоём, так что надо пользоваться, пока есть такая возможность. Или сделать это после обеда?

– Лучше сейчас, – решил Алексей, – а потом повторим ближе к вечеру. Ужинать будем раньше, поэтому давай раньше и пообедаем.

На ужин был сюрприз: работники кухни сами накрыли им стол в малой столовой.

– Смотри, красная икра! – удивлённо сказала Лида, оглядывая богато уставленный стол. – Я ела её только в детстве. И это на ужин? В меня столько не влезет! И сумки тоже нам?

– Лаврентий говорил, что нам приготовят продукты в дорогу, – объяснил Алексей. – Нечего разглядывать эту кулинарию, её нужно съесть. На новом месте таких разносолов не будет. А вот и Михаил!

– Здравствуй, Лида, – сказал вошедший Старостин. – Товарищ Сталин передал, чтобы после ужина зашли к нему в кабинет.

– Присядь с нами, Миша! – попросила Лида. – Посиди хоть немного, заодно и поешь. Нам наложили на четверых. И извини этого охламона, он обещал исправиться.

– Ну если обещал... – Старостин сел за стол и помог им его очистить. Заодно немного пообщались.

– Посуду уберут без вас, – сказал он Самохиным, когда закончили есть. – Сумки я отнесу сам, а вы идите в кабинет. Дежурит Гриша, его насчёт вас предупредили.

– Подойдите ближе, – сказал Сталин, когда Пушкарёв пропустил их в кабинет. – Я обещал расплатиться за портрет. Это тебе.

Лида взяла из его рук неожиданно тяжёлый пакет и достала из него пистолет. Сбоку над спусковым крючком желтела небольшая золотая пластинка, на которой было выгравировано несколько слов: «Лидии Самохиной на память И. В. Сталин».

– Не люблю, когда у женщин в руках оружие, – сказал ей Иосиф Виссарионович. – У дочери отобрал, но тебе можно дать. Ты сильная и не сделаешь глупости. Это хорошо, что муж учит драться, но несерьёзно. От пьяницы отобьёшься, но от него проще убежать. А для серьёзных врагов лучше это. В пакете патроны и удостоверение. Лаврентий сам подписал и сделал нужные отметки, так что и там, куда вы едете, сможешь пользоваться. Муж научит. Дочь хотела проводить и попросила прислать машину, но я запретил. Пусть на меня обижается, но ей это ни к чему. И лучше не распространяться о моём подарке. Идите, скоро уже прибудет машина. Михаил вам поможет.

Они попрощались и вышли в коридор, где рядом с телохранителем ждал Старостин с сумками в руках.

– Что вы их держите, Михаил! – сказала ему Лида. – Они же тяжёлые. Вынесите и поставьте на пол в тамбуре, а мы сейчас сходим за вещами и переоденемся в дорогу. Нет, чемоданы нести не нужно. Они набиты одеждой и очень лёгкие.

Через десять минут они втроём шли к воротам, за которыми был слышен шум мотора подъехавшей машины.

–Расщедрились для вас, – сказал Михаил, сгружая сумки в просторный багажник сто десятого ЗИСа. – Давайте чемодан, Лида, а Алексей уложит свои сам. А теперь я вас по-дружески поцелую. Счастливо вам, ребята, добраться и устроиться на новом месте! Держите бумажку и постарайтесь не потерять. Это мой адрес. Вы у нас люди секретные, так что не обижусь на отсутствие писем, но если будете в Москве и не заедёте, можете больше не показываться на глаза!

– Давайте быстрее, товарищи! – поторопил Самохиных сидевший в середине салона майор ГБ. – Садитесь на задние сидения.

Они попрощались со Старостиным и заняли указанные места, после чего шофёр развернул машину и хорошо разогнал её на почти пустом в это время шоссе.

– Куда так несёмся? – спросил Алексей. – До отхода поезда не меньше часа.

– Нужно забрать напарника, – объяснил майор. – Будем знакомы. Я Николай Волков, отдел «ДР». Вас я заочно знаю, так что можете не представляться.

– Вы уже были на объекте или, как и мы, в первый раз? – задал вопрос Алексей. – Спрашиваю потому, что задание у вас не по профилю отдела. Это не из-за нас?

– Из-за вас, – Николай кивнул на шофёра. – Поговорим на эту тему потом. – Мой напарник из отдела «К» и едет на объект уже не в первый раз.

На подъезде к столице шофёр сбавил скорость и через двадцать минут езды по плохо освещённым улицам по команде майора остановился возле большого дома, наверное, дореволюционной постройки.

– Не надо сигналить, уже идёт, – сказал ему Николай.

Напарником оказалась женщина лет тридцати в звании капитана.

–Здравствуйте, товарищи! – поздоровалась она, передавая майору небольшой чемодан. – Подержи, Николай, а то у меня ещё сумка. Не будем тратить время на багажник. Поехали, Сёмен. Что вы так долго-то? Ведь договаривались на половину восьмого. Да, я Елена Баляева.

– Немного задержали машину, – ответил Николай. – Ничего, время в запасе есть, успеем.

Без десяти восемь прибыли на Казанский вокзал, взяли носильщика и через десять минут уже устраивались в купе.

– Как на ней можно спать? – спросила Лида, имея в виду верхнюю полку. – Если оттуда упасть...

– Женщины будут спать внизу, правда, майор? – сказал Алексей. – Они существа нежные и ранимые. А если с полки спикирует один из орлов Судоплатова, ему это ничем не грозит.

– Это точно, – подтвердила Елена. – Был уже случай проверить.

– А разве я возражаю? – пожал плечами Николай. – Наверх, так наверх. Ужинать никто не будет? Ну и ладно. Давайте уложим ненужные вещи и дождёмся отправления, а потом возьмём постели и завалимся спать. Не знаю, как вы, а я постоянно недосыпаю.

Поезд тронулся через пятнадцать минут, а ещё минут через пять к ним пришла проводница. После её ухода мужчины покинули купе, чтобы дать женщинам возможность переодеться.

– Не куришь? – спросил Николай Алексея. – И правильно делаешь. Не люблю дыма, а у нас почти все курящие. Наверное меня из-за этого с вами и направили. Что ухмыляешься? Выкурил бы я сейчас пару папирос и закрылся с вами в купе. Ну что, переоделись они или ещё нет?

– Сейчас возьму у проводницы постели, тогда и зайдём, – сказал Алексей. – Я тебе сочувствую. Сам не терплю курильщиков, а курильщик в купе – это мрак, особенно когда нельзя открыть окно.

Он сходил в купе проводницы, забрал постели и отказался от предложенного чая. Через полчаса в шестом купе спали все, кроме Лиды, которая лежала на боку и смотрела во тьму за окнами, слушала перестук колёс на стыках рельсов и громыхание сцепок. Вскоре она заснула и была разбужена резкими рывками вагона, светом станционных прожекторов и шумом проезжавших мимо составов. Их поезд остановился возле ярко освещённого здания вокзала и долго стоял, пока опять не двинулся, уходя от света и шума в темноту ночи. Лида просыпалась ещё несколько раз, удивляясь тому, что всем остальным не мешают спать шум, свет и даже рывки состава, от которых постель ёрзала по полке. Проснулась она не сама, разбудил муж.

– Малыш! – легко потряс он за плечо. – Ты собираешься сегодня вставать или нет? Мы уже давно клацаем зубами от голода, чай остывает, а ты храпишь и не думаешь просыпаться. Вот меня всё купе и делегировало тебя поднять.

За окном рассвело, но было пасмурно и шёл дождь, а на столике действительно стояли четыре стакана с чаем в металлических подстаканниках. Николая в купе не было, а уже одетая Елена скатала свою постель и сидела у окна с книгой в руках.

– Я выйду в коридор, а ты приводи себя в порядок, – сказал Алексей. – Постель убирать не нужно, мы и на ней посидим. И можешь надеть пижаму, я думаю, что наш майор это переживёт.

– Ну что, разбудил благоверную? – спросил Николай. – Она, наверное, вообще не ездила в поездах. Вчера осматривала купе, открыв рот, а ночь наверняка толком не спала. Без привычки так и бывает. Нас предупредили, что вы люди необычные, но разбираться в причинах ваших странностей чревато крупными неприятностями. Кстати, если жене нужно посетить туалет, обязательно проводи, иначе это придётся делать мне. Или отправим с ней Лену.

– Елена не оперативник? – спросил Алексей. – Спрашиваю, чтобы знать, на что можно рассчитывать с её стороны.

– Не оперативник, но и не кабинетный работник, так, немного того, немного другого.

– Заходите уже, голодные! – сдвинув дверь, сказала Лида. – Шевелитесь, а то чай действительно остынет.

– Давайте посмотрим, что нам наложили, – предложил Алексей, доставая сумку с провизией. – Чувствует моё сердце, что мы не съедим всё это и вчетвером.

– Ничего, Алексей, – сказала Елена, – съедите сами. Мы рано прибудем в Челябинск, так что кафе и столовые будут закрыты. И из города уедем ещё до их открытия, а пока доберёмся до места... А там вам дадут пустую квартиру. Раскладушки с матрасами обеспечат – и всё. Столовые есть: одна в городке, а другая на комбинате, но разносолов там не ждите. Вот когда через пару лет всё построят и наведут порядок, будет неплохо. А пока построили школу, но нет больницы, даже городской парк сделали только наполовину. Есть магазин, но вряд ли вы купите всё необходимое. Составите список покупок, а я организую машину в Челябинск. Вот там можно купить всё. Так что не разбрасывайтесь продуктами, они вам самим пригодятся.

– Учту, – пообещал Алексей. – Только ещё не зима, и половина этого богатства до завтра протухнет. Отравимся, и с вас снимут не только погоны, но и головы. Поэтому дружно навалились и съели всё скоропортящееся. А то, что может полежать, так и быть, пока уберу. А для начала попьём чай.

– А куда прячешь сдобу? – запротестовала Лида.

– Сдоба полежит, ешь мясо, паштет и яйца. Нам с тобой даже отдали любимую печёную картошку Деда. Мажь на хлеб масло и ешь. Да и других продуктов здесь навалом. Нет, Лена, вашу курицу оставим на обед, а то и на ужин. У нас есть ещё одна сумка. Что там? Так, красную икру нужно съесть в первую очередь!

– Чуть по привычке не сказала «наркомовский паёк», – засмеялась Лена. – Вы не министра ограбили? Я беру её только к праздникам.

– Нас, дорогая Лена, тоже в детстве икрой не закармливали, – сказал ей Алексей, доставая балык и ветчину. – Все поняли задачу?

– Я поняла, – кивнула Лида. – Но чтобы с ней справиться, мне нужно кое-куда отлучиться.

– Я с тобой, – поднялась Лена. – Возьми мыло, а я прихвачу полотенце, одного хватит.

– Вас с нами надолго командировали? – спросил Алексей, когда женщины ушли.

–Командировка бессрочная, – ответил Николай. – Ни у меня, ни у Лены нет семьи, нас ещё из-за этого выбрали. Отозвать могут, но не раньше чем пришлют замену.

Глава 14

День прошёл скучно. Расспросить Елену о городке не удалось. Она ответила на несколько вопросов, потом стала уводить разговор в сторону, а под конец отказалась говорить на эту тему, сославшись на инструкцию. Трёп ни о чём быстро угас, и все до обеда лежали на своих полках. Мелькавший за окнами серый пейзаж, перечёркнутый косыми струями дождя, не вызывал ничего, кроме уныния. После обеда Николай достал колоду карт, и часа два резались в «дурака», научив этой игре Лиду. Потом мужчины рассказали несколько анекдотов, и на этом лимит общения был исчерпан. Вечером легко поужинали и рано легли спать. На этот раз Лида заснула одной из первых и ночью просыпалась только один раз, да и то ненадолго. В Челябинск прибыли в семь утра. Дождя в городе не было, поэтому обошлись без зонтов. Взяли носильщика с тележкой, с помощью которого перебрались в зал ожидания вокзала, где Самохины с Еленой остались с вещами, а Николай на такси поехал в территориальное Управление МГБ. Вернулся только через два часа.

– Пришлось задержаться, – объяснил он спутникам. – О нас сообщили, но кто-то решил, что мы можем подождать. Я не стал выяснять, кто у них такой самостоятельный, а то приехал бы ещё позже. Передам в министерство, пусть там разбираются, если сочтут нужным. Машина ждёт на площади, поэтому сейчас поедем. Это рядом, так что обойдёмся без носильщиков. Продукты мы подъели, а чемоданы у вас лёгкие.

Мужчины нагрузились вещами, оставив женщинам по небольшому чемодану, и все вместе вышли на привокзальную площадь. В полусотне метров от вокзала их поджидала новая «Победа». Водитель уже открыл багажник, и в него положили все вещи, кроме продуктовых сумок Самохиных.

– Перекусим в дороге, – сказал Алексей. – Сейчас сядем, и я сделаю бутерброды с ветчиной. Сколько нам ехать?

– Часа два, – ответила Елена. – Но если хотите есть, это нужно делать сразу, потом будет неважная дорога.

Сначала было неплохое шоссе, и они с удовольствием съели по паре бутербродов, потом дорога пошла хуже и машину стало трясти, поэтому шофёру пришлось сбавить ход. Километра за два до городка дорогу перегораживал шлагбаум, возле которого было построено небольшое одноэтажное здание для охраны. Сама охрана КПП в составе лейтенанта ГБ и пяти автоматчиков профессионально окружила машину.

– Предъявите документы! – потребовал лейтенант.

Стоявший рядом с ним сержант подбежал к «Победе» и, собрав у всех документы, отнёс начальству. После их просмотра лейтенант приказал Самохину выйти из машины.

– Почему в гражданском? – спросил он, с явным недоверием осматривая Алексея.

– А вам какое дело, лейтенант? – ответил тот. – Я могу приехать хоть в домашнем халате и тапочках, вас это не касается. Что-то не так с моими документами? Тогда прямо и скажите!

– У вас не может быть указанного в документах воинского звания! – с неприязнью сказал лейтенант. – Ваш возраст не подходит!

– К вашему сведению, в жизни случаются исключения из правил, – пояснил Алексей. – Василий Сталин, например, в двадцать шесть лет стал генерал-лейтенантом. Так что для меня звание майора – это ещё не предел. Но если вам что-то кажется и вы не верите офицерам центрального аппарата МГБ, которых отправили меня сопровождать, и бумагам с подписью министра, флаг вам в руки и барабан на шею. Я вижу, что здесь проложена телефонная связь. Позвоните в комендатуру, пусть они пришлют машину и отвезут меня к себе. Нет у меня желания выяснять с вами отношения.