Текст книги "Коррекция (Йеллоустоун)"

Автор книги: Ищенко Геннадий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц)

– Сильное оружие! – уважительно сказал Сталин. – Мы можем сделать?

– Не прямо сейчас, но сможем. У меня есть много научных данных, которые позволят со временем делать электростанции, получающие энергию из воды и накопители электричества. Я брал их для электрических автомашин, но можно делать и оружие.

– А теперь рассказывай сам, а я буду задавать вопросы.

– Разрешите? – Алексей подошёл к столу и взял в руки устройство чтения.

Он объяснил его назначение и показал, как использовать микрофиши.

– Удобнее, конечно, всё распечатать, но не с моими возможностями. В этом конверте книги о четырёх Генеральных секретарях партии. Фактически это история развития СССР до конца века. В последней книге описано то, как он развалился. Пятая книга посвящена извержению супервулкана, который положил конец прежней человеческой цивилизации. Ещё есть несколько книг с описанием термоядерных реакторов, накопителей электричества и всего того, что необходимо знать для их создания. Кроме того, я сам знаю много такого, чего здесь нет, и по развитию России и всего мира, и в науке и военной технике. Конечно, не всё можно сделать прямо сейчас и многое в мире изменится, если воспользоваться этими книгами, но я постараюсь изложить все свои знания для их использования в будущем.

– Мне не ясно, как можно попасть в прошлое? – сказал Сталин. – Объяснишь?

– Мне самому это неясно, – ответил Алексей. – Я должен родиться в сорок девятом году, а в семьдесят восьмом непонятно как перенестись на восемьдесят лет вперёд. Там узнаю, что девяносто процентов населения Земли погибло, а Россия – одна из немногих стран, сохранивших большинство жителей и промышленную мощь. После катастрофы её правительство приняло много беженцев из США и Западной Европы. По причинам, о которых долго рассказывать, будущего у той цивилизации не было. Когда я всё это собрал, – он показал рукой на микрофиши, – меня с женой перебросили к вам.

– Так она не из твоего времени? – спросил Сталин.

– Нет, она из будущего. Влюбилась сама и влюбила меня, всё бросила и ни о чём не жалеет.

– И что же она там бросила?

– Отца и очень крупное состояние. Один учёный в шутку сказал, что меня использует бог, который хочет изменить будущее, но почему-то не делает этого сам, а прибегает к помощи людей. Я не верю в бога, но кто-то, несомненно, очень могучий в этом замешан.

– Мы ещё поговорим об этом и о многом другом, – сказал Сталин. – А теперь скажи, чего бы ты хотел?

– Нужно убрать Хрущёва. Вы прочитали не всю книгу, и не всё там для вас понятно...

– Ты считаешь меня недостаточно умным для своих книг? – прищурился Сталин.

– Я имел в виду другое. Жизнь меняется, и чем дальше, тем больше. Появилось много новых понятий, о которых вы ничего не можете знать, а книги пишутся для современников, и в них нет таких объяснений. Зачем они, если об этом и так все должны знать? Приведу пример. Вы прочитали о том, что по инициативе Хрущёва на Кубу завезли ядерные ракеты, чем вызвали Карибский кризис. И что вы из этого поняли? Почему именно на Кубу? Кто такой Фидель Кастро? Что такое ядерные ракеты и почему их туда повезли? И почему на это так отреагировали американцы? Для моих современников всё ясно и понятно, а вы не поймёте, пока я не внесу свои пояснения.

– Я понял, что ты имел в виду, – кивнул Сталин. – Да, в конце того, что я прочёл, были непонятные места.

– Я хотел сделать пометки на полях, но не успел, точнее, поторопился из-за жены, – объяснил Алексей. – Она вся на нервах из-за моего визита к вам, поэтому не стал больше тянуть.

– Когда я спрашивал о твоих желаниях, имел в виду не то, кого ты хотел бы убрать в ЦК, – усмехнулся Сталин. – Об этом я подумаю сам. Что ты хочешь для себя? Твоя жена что-то говорила о генеральских погонах.

– Не нужны они мне, – ответил Алексей. – У меня звание капитана, и должны были дать майора, вот вы и дайте майора. Генералов мало, и они на виду, а майоров – как собак нерезаных. Могу поработать в ведомстве Абакумова, если выведут из прямого подчинения. Не откажусь от квартиры.

– А где сейчас живёшь?

– А где я могу жить? Сняли комнату. Не могу же я заявиться к родителям, если ещё не родился!

– А жена?

– Она окончила Промышленный университет и по настоянию отца два года проработала директором на одном из его предприятий. Получалось у неё прекрасно, только ей самой это не нужно. Она художник от бога, а отец запретил рисовать.

– Почему?

– Потому что в будущем этот вид искусства никому не нужен. Картины из музеев растянут чиновники, а новых художников перестанут обучать. Зачем они нужны, если есть фотография?

– Где сейчас твоя жена?

– Ждёт, когда я сообщу результаты своей поездки.

– И что сделает, если вызова не будет? Почему молчишь?

– Потому что не знаю сам. Я обеспечил её на первое время деньгами, но ей ничего не нужно...

– Кроме тебя, – закончил за него Сталин. – Успокойся сам и успокой жену. Ты мне нужен, и ты пришёл сам. Никто не режет курицу, несущую золотые яйца. Генеральских погон у тебя не будет, но всё остальное получишь. Сейчас вам найдут квартиру, и Михаил поможет перевезти туда твою жену. С ним же решите все бытовые вопросы. А с завтрашнего дня, пока тебя будут проводить по службе и оформлять вам документы, поживёте у меня. Здесь пустует много комнат, а мне будут нужны твои консультации. Михаил, займись его вопросами. Позвони в исполком Георгию Михайловичу, у них есть резерв по квартирам. Идите оба и занимайтесь делом.

– Ты меня ошарашил, капитан! – сказал Старостин, когда они вышли в прихожую.

– А почему не майор?

– Потому что, по твоим же словам, у тебя капитанское звание. Пойдём, позвоню Попову насчёт твоей квартиры, а заодно в наши кадры. Имей в виду, что руководство заинтересуется. На моей памяти Сталин делает такое в первый раз, обычно всё идёт через министра. Абакумов точно начнёт копать.

Они вместе с ожидавшей в прихожей охраной вернулись за территорию, в то здание, где обыскивали Алексея, и Старостин позвонил председателю исполкома.

– Георгий Михайлович, это не мне нужно, у меня есть квартира. Да, и чтобы непременно с телефоном и хоть какой-то мебелью. Хорошо, я передам, что всё сделано. Ордер оформим задним числом, мне главное – вселить людей! Записываю. А у кого будут ключи? Хорошо, спасибо! – закончив телефонный разговор, он повернулся к Алексею и недовольно сказал: – Морока с тобой, капитан! Попробуй для тебя что-то сделать, если у вас нет документов! Не нужно показывать свою липу, её расколет первая же проверка. Потом объяснишь, откуда взял. Диктуй ваши данные... Так, сейчас вызову машину и дам офицера, поедешь за женой, а потом заселяться. А я поеду в министерство. Такие вопросы, как твой, не решаются по телефону. Сегодня в лучшем случае пробью нормальные паспорта, да и то завтра потребуется ваше присутствие. Успеешь сделать фотографии?

– А чёрт его знает, – ответил Алексей. – Если быстро переедем, должен успеть. Я же не знаю, куда нас поселят, а там придётся искать фотографию.

– Ладно, постарайся успеть. Паспорт – это только первоочерёдное. Вот когда я начну лепить из тебя майора, будет весело. Надеюсь, что министру он позвонит сам.

Перед поездкой в город Алексей, как и договаривались, сделал звонок Лиде. Вышел в коридор и быстро сказал, чтобы выходила с вещами. Когда они через час подъехали к скверу, жена уже сидела на лавочке, обложенная сумками. Увидев выпрыгнувшего из ЗИСа мужа, она вскочила с лавки и, растеряв сумки, бросилась к нему.

– Ну, солнышко! – успокаивал Алексей плачущую навзрыд Лиду. – Всё закончилось хорошо, зачем плакать? Подожди, я покидаю сумки в автобус, а поговорим, когда поедем заселяться.

Он быстро всё собрал и уложил в салон автобуса, а сам вместе с Лидой сел на задних сидениях, чтобы их разговор не слышал сопровождавший майор.

– Как всё прошло? – спросила она. – Или ещё ничего не закончилось?

– Всё заканчивается только со смертью. Дали квартиру и присвоят майорское звание. Завтра у нас должны быть нормальные паспорта. А теперь слушай, что отмочил отец народов. Пока будут всё готовить, он поселит нас у себя. Я объяснил, что уже через двадцать лет будет много такого, в чём сложно разобраться без моих консультаций, вот он и решил, что лучше, если я буду под рукой. Ну а ты идешь ко мне довеском. Вот тебе, кстати, возможность, его нарисовать. Очаруй и сделай наброски, а по ним уже нарисуешь картину.

– А как сегодня спать без мебели? У нас ничего даже постелить на пол...

– Сказали, что будет какая-то мебель.

Когда приехали и им открыли квартиру, оказалось, что она обставлена красивой, хоть и излишне громоздкой мебелью. Отсутствовала только одежда прежних жильцов, и в спальне кто-то снял со стены ковёр.

– Хозяев этой квартиры уже нет, – сказала домоуправ, отведя глаза, – а вещи остались. Теперь это всё ваше.

Глава 9

– Алексей Рыбин, – представился крепкий мужчина лет тридцати. – Я один из телохранителей Хозяина. Он поздно встаёт, поэтому вчера поручил мне вас устроить.

–Устраивайте, – улыбнулась ему Лида. – И куда?

– Есть комната для гостей на первом этаже, но она рядом с кабинетом, поэтому для вас остаётся второй этаж.

– Это значит, что нам не доверяют и не дадут тереться спинами с Хозяином, – объяснил жене Алексей, – а на второй этаж он поднимался считанное число раз. Гордись, жена, будем жить в тех комнатах, где ночевал Черчилль. Ему там, кстати, понравилось. Лифт работает?

– Здесь всё работает, – неприязненно ответил его тёзка, – но вы обойдётесь без лифта. Сейчас туда отведу, а потом посетите нашу кастеляншу и возьмёте бельё. У хозяина дачи свой график, поэтому вы будете пользоваться столовой раньше него. Здесь есть и библиотека. Пока у вас нет документов, по даче лучше не ходить, подышать воздухом можно и на веранде. По всем вопросам обращайтесь к коменданту или его заместителю. Старостин должен появиться к обеду. Вопросы есть? Если нет, прошу пройти за мной.

Они поднялись по лестнице на второй этаж и осмотрели две большие комнаты, обставленные без большой роскоши. Вся мебель была прикрыта чехлами.

– Пыль уже убрали, – сказал Рыбин, – а чехлы снимите сами. Вот это выход на веранду. Свои вещи принесёте сами. Хозяин составил список вопросов, к которым вам нужно написать свои пояснения. Сейчас спустимся, и я вам его отдам, а заодно отведу к Бутусовой за бельём.

– Не понимаю, что здесь могло понравиться Черчиллю, – сказал Алексей Лиде, когда они принесли вещи и выданное постельное бельё и стали снимать чехлы. – Надо вынести на веранду пару стульев, там действительно хорошо.

– Тебе долго возиться с этими вопросами?

– Минут за пятнадцать отвечу. А что ты хотела?

– Поговорить. Как ты думаешь, здесь есть микрофоны?

– Думаю, что ничего такого здесь нет, – сказал Алексей, усаживаясь за стол писать ответы. – Эти комнаты делались для его дочери, а потом здесь останавливались очень важные лица. Ни о чём секретном они не болтали бы, а риск скандала большой. А сейчас помолчи, а лучше подыши на веранде свежим воздухом.

Он быстро и подробно ответил на все вопросы, после чего спустился на первый этаж и отдал свои записи телохранителю.

– Вы завтракали? – спросил Рыбин.

– Не получилось, – ответил Алексей. – За нами рано приехали и повезли заниматься паспортами, а потом сразу отправили сюда.

– Сейчас без десяти одиннадцать, – посмотрел на часы Рыбин. – Хозяин в это время встаёт, а завтракает позже. Берите жену и идите на кухню, должны успеть.

Алексей поспешил подняться к себе и вышел на веранду, куда Лида уже вынесла стулья.

– Потом подышишь, – сказал он. – Нас хотят накормить, но поесть нужно быстро, чтобы не мешать Хозяину. Или ты не голодна?

–Издеваешься? В животе так урчит, что было стыдно перед охранниками. Где здесь кормят?

Накормили их без изысков, но очень вкусно и вволю.

– Берите подносы и говорите, что накладывать, – сказала им одна из двух поварих. – Сами всё отнесёте в малую столовую, а потом принесёте посуду. Матрёна Петровна подаёт только Хозяину, ну и если приедут из Кремля. И постарайтесь уложиться в двадцать минут.

В указанное время уложились впритык.

– Я здесь так вкусно ещё не ела! – довольно сказала Лида, собирая посуду на свой поднос. – Вроде не намусорили. Допивай свой компот, пока нас отсюда не погнали.

Они отнесли грязную посуду и на выходе из кухни столкнулись со Старостиным.

– Я смотрю, вы уже начинаете осваиваться, – сказал подполковник. – Жаль, что успели поесть, я хотел проверить твои вчерашние слова. Да и Сталин вчера об этом говорил.

– Я могу продемонстрировать свои возможности и с полным брюхом, – улыбнулся Алексей. – Долго заниматься тяжело, но это не займёт много времени.

– А можно посмотреть? – просительно сказала Лида. – Секрета в этом нет, а мне пока нечем заняться.

– Тебе нужно переодеваться? – спросил подполковник, игнорируя просьбу Лиды.

– Да нет, сойдёт и так, – ответил Алексей. – Золотко, поднимайся наверх. Найдёшь сама дорогу? Вот и хорошо. А я сейчас покажу класс и вернусь.

– Мальчишка, – пробурчал Старостин. – И тебя ещё оформляют майором! Двигай за мной, сейчас посмотрим, как ты покажешь класс.

Они вышли за ворота и по дорожке прошли в дом охраны. Там уже знали о предстоявшем развлечении, и в дежурке собрались несколько свободных от дежурства офицеров.

– Спортзала у нас нет, – сказал всем Старостин, – поэтому пойдём в вашу комнату для отдыха, она достаточно просторная. Для проверки возьмём... Борисова, Козленко и Денисова. Остальные могут присутствовать, но у стеночки. И чтобы никто не мешал!

Они вышли из дежурки и толпой прошли по коридору в комнату отдыха, где находились ещё двое.

– Попробуй положить на лопатки кого-нибудь из них, – сказал подполковник, показав рукой на трёх офицеров. – Трепать языком-то все горазды.

– Это слишком просто, – покачал головой Алексей, – и не покажет моих возможностей, а я хочу доказать, что ваше присутствие рядом с Хозяином для меня ничего не значит. Поэтому давайте я уложу сразу троих. Разрядите свои пистолеты, чтобы кто-нибудь случайно не пострадал. Можете даже расстегнуть кобуры или засунуть свои пушки за пояс. И встаньте вокруг меня на расстоянии трёх-четырёх шагов. Да, примерно так. Все готовы? Тогда начнём!

Здесь собрались неплохие бойцы, и все внимательно следили за новичком, полагая, что у его наглости должны быть основания, поэтому они увидели, что он сделал, вот только проделано было так быстро и четко, что никто не успел отреагировать. Окружённый тремя офицерами парень вдруг прыгнул назад, сбив с ног одного из противников. Потом подхватил упавшего и бросил его на стоявшего слева офицера. Поднялся он уже с пистолетом в руке, который был направлен в лоб последнему из противников.

– Пух! – громко сказал Алексей, имитируя выстрел. – Остальных тоже можно было застрелить или утихомирить десятком других способов. И учтите, что я плотно поел, давно не тренировался и был ограничен в действиях, иначе вообще не стрелял бы, а засветил ему в лоб пистолетом. Было бы намного меньше шума. Достаточно, или хотите ещё?

Они захотели, и Алексей с полчаса демонстрировал разные приёмы и стили боя.

– Пожалуй, хватит, – сказал наконец Старостин. – Беру свои слова назад. Ладно, Хозяину я обо всём доложу, а к тебе будет просьба заняться с ребятами. Для начала хотя бы с теми, кто изъявит желание.

– Я не против, – ответил Алексей, – но нужны маты, иначе они будут ходить в синяках. И от эпизодических занятий мало пользы, заниматься нужно без дураков. Знаете, как меня гоняли?

– Это понятно, – согласился Старостин. – Условия я вам обеспечу.

Алексей попрощался с офицерами, большинство которых теперь относилось к нему подчёркнуто уважительно, и в сопровождении Старостина вернулся на дачу. Подполковник пошёл докладывать Сталину о результатах проверки, а он поднялся на второй этаж.

– Зацепили? – спросила жена, имея в виду ссадину возле брови.

– Ерунда, – отмахнулся он. – На лицах проверявших таких отметин... в общем, много.

– И что сделает Сталин?

– А что он может сделать? – пожал плечами муж. – Не поставишь же рядом со мной при беседе несколько охранников. Скорее всего, теперь при разговорах не будет посторонних. Альтернатива – гнать меня с дачи и передавать свои вопросы через третьих лиц или забить сапогами в подвалах Лубянки.

– И надо тебе было выделываться?

– Надо, малыш, – он подошёл к сидевшей на кровати жене и сел рядом. – Или он мне доверяет, или нет. А без его доверия я не смогу ничего сделать, я даже вряд ли уцелею. Поэтому риск оправдан. Думаю, что он меня скоро вызовет.

Вызов состоялся около пяти вечера. За Алексеем пришёл Старостин и отвёл его к Хозяину, на этот раз в кабинет.

– Ну и что мне теперь с тобой делать, капитан? – спросил Сталин, после того как кивком ответил на приветствие.

– Вы понизили меня в звании? – спросил Алексей и, видя, что собеседник не расположен шутить, продолжил: – А что, собственно, произошло? Я доказал, что мог бы причинить вам вред, но не собираюсь этого делать. Я пришёл сюда сам и полностью от вас завишу. Для чего мне вам вредить? Это если не считать того, что только вы можете изменить будущее в лучшую сторону, а ведь я пришёл именно для этого! Я за вас сам кого угодно порву в клочки! И ваше доверие для меня жизненно необходимо, иначе в моём пребывании на этой даче нет смысла.

– Доверие, говоришь! – Сталин взял со стола курительную трубку, повертел в руках и положил обратно. – Выйди, Михаил.

Несколько минут после того, как за подполковником закрылась дверь, он молчал, сверля Алексея неприятным взглядом, потом спросил:

– Что знаешь о моей смерти? Есть что-нибудь в словах сына? Если хочешь доверия, должен говорить мне только правду! За правду, сказанную здесь, тебя никто не накажет.

– Я точно не знаю, – начал Алексей, осторожно подбирая слова. – В своём времени я неоднократно слышал о версии отравления, но мало этим интересовался. А в будущем подбирал материалы, начиная с Хрущёва, да и то на всякий случай или потому, что меня к этому подталкивали. Но историк, который всё это дал, принёс ещё несколько книг. Он словно предвидел, что это может оказаться важным. А может быть, его, как и меня, подталкивали и направляли. Но я не отдал их фотографировать.

– И что в них было написано?

– Двадцать восьмого февраля вы, по словам Хрущёва, были в Кремле и предложили ему, Молотову, Булганину и Берии посмотреть кинофильм, а после повезли пировать на эту дачу. Уехали они от вас уже под утро, и он отмечал, что вы были веселы и прекрасно себя чувствовали. Позже выяснилось, что вы не появлялись в Кремле с семнадцатого февраля, но вот на дачу к вам эта компания ездила именно в указанном им составе. И показания охраны не стыкуются по времени с его рассказом. А на следующее утро, первого марта, вы долго не выходили. Обеспокоенный Лозгачев направился выяснить, в чём дело, и нашёл вас лежащим на полу в малой столовой. Там же валялся стакан, из которого вы пили минералку. Речью вы не владели, двигаться тоже не могли. Вас положили на кушетку и попытались дозвониться до Берии, но долго не могли его найти. Дальше было написано, что руководство тянуло время, и врачей к вам допустили только через сутки, когда уже поздно было что-то сделать. Скончались вы пятого марта. Странностей много. Одной из них было то, что прикреплённый к вам полковник ГБ Хрусталёв передал охране дачи ваш приказ, что они сегодня не нужны и могут идти отдыхать. Как выяснилось позже, Хрусталёв оказался человеком Берии. После вашей смерти Берия откровенно ликовал, и не зря. В этот же день состоялось совместное заседание Пленума ЦК партии, Совета Министров и Президиума Верховного Совета, где были утверждены назначения на высшие посты партии и правительства, и по предварительной договорённости с Хрущёвым, Маленковым, Молотовым и Булганиным Берия был назначен первым заместителем Председателя Совета министров СССР и министром внутренних дел.

– Это всё?

– Есть ещё несколько деталей, которые указывают на заговор. Несчастье произошло в ночь с субботы на воскресенье, что тоже сказалось, так как нужных людей приходилось долго искать, а ваши лечащие врачи были арестованы. Вскоре были сфабрикованы слухи о вашей долгой и тяжёлой болезни. В данных ваших обследований, которые всплыли гораздо позже, на неё нет даже намёка. И были свидетельства вашего недовольства Лаврентием Павловичем, а он хорошо помнил, чем оно закончилось для его предшественников. И последнее, что могу добавить. Похоже, что начали вычищать верных вам людей. В пятьдесят втором году был снят с должности бывший начальник вашей охраны, а затем начальник охраны правительства генерал-лейтенант Власик, заменены и другие должностные лица. Вы назначили на пост коменданта Кремля одного из своих телохранителей – генерал-майора Косынкина. Так вот, молодой генерал-майор Косынкин «безвременно умер» семнадцатого февраля. С этого дня вы больше не ездили в Кремль и всё время находились на даче.

– И ты молчал!

– Это только подозрения, а доказательств у меня нет. Даже то, что я рассказал, не всё можно считать достоверным. О Хрусталёве вспоминала ваша дочь, а она не любила Берию и могла солгать. Кое-кто утверждает, что он предпринимал попытки провести расследования. Вот вина Хрущёва не вызывает сомнений. Была запись о том, что он даже сам этим хвастался, правда, за рубежом. Вы мне и так не сильно верили, а если бы я сходу начал порочить ваше окружение... И мы вообще встречаемся только второй раз.

– Сын действительно вёл себя так глупо?

– Не то слово. Василий просто не оставил им другого выхода. Скорее всего, его просто убрали бы в какую-нибудь дыру и присматривали, чтобы не сильно распускал язык. Но он угрожал обратиться к иностранной прессе, бросился в китайское посольство...

– Ну и что мне с ним делать? – неожиданно спросил Сталин. – Взрослый человек, генерал-лейтенант, а ведёт себя как мальчишка. Сколько ни наказываю, всё без толку. Я ведь всё равно умру, пусть и позже, и что тогда будет с детьми? Что было с дочерью?

– Она эмигрировала в Штаты, потом вернулась в СССР, но не нашла общего языка с детьми и опять уехала в Америку. Очень неплохо жила на доходы от выпущенных книг и любила путешествовать. Пять браков и несколько детей от разных мужей. Подробностей я не запомнил. Умерла в возрасте восьмидесяти пяти лет. Она сама выбрала себе жизнь, на неё не давили даже наши власти. А Василий избалован своим положением и вниманием окружающих. Он и так плохо кончил бы. Были некрасивые истории с женщинами, частые гулянки. В пятьдесят втором он пришёл на правительственный приём пьяный и сцепился с главкомом ВВС. Вы выгнали его из зала, а потом его сняли с должности. В августе вашего сына зачислили в Военную академию Генерального штаба, но он не ходил на занятия. Но о Василии писали не только плохое. Прекрасный лётчик и командир, который сделал много хорошего для своих подчинённых и способствовал развитию армейского спорта. Было что-то ещё, но я уже не помню. Я подвёл бы к Василию хорошего человека, с которым он мог сдружиться. Его нужно чем-то занять и отвлечь от выпивки. Не надо на меня так смотреть, я говорю не о себе. Майор ГБ и генерал-лейтенант ВВС никак не сочетаются. Вы же знаете, как армейцы смотрят на наши погоны! А меня он вообще боится.

– Ты мне сегодня больше не нужен, – сказал Сталин, – иди отдыхать.

В коридоре Алексей увидел Старостина с Рыбиным, которые смотрели на него с плохо скрываемой тревогой.

– Да успокойтесь вы, Михаил Гаврилович! – сказал он подполковнику. – Что вы, в самом деле, как дети малые! Алексею простительно, потому что он ничего не знает. Прекрасно же понимаете, что он мне нужен живым и здоровым больше, чем вам.

– Что сказал? – спросил Старостин.

– Сказал, что я ему сегодня не нужен. О вас разговора не было. Постучите и проверьте мои слова, а то ведь не заснёте. А я, как и приказано, пойду отдыхать. Да, вы так и не сказали, скоро ли будем обмывать мои звёзды?

– У тебя есть деньги? – непонятно к чему спросил Старостин.

– На водку, что ли? – не понял Алексей.

– Я имел в виду пошив формы. Можешь носить ту, которую выдадут, но большинство старших офицеров шьёт на заказ.

– Найду я деньги.

– Тогда завтра или послезавтра организую тебе поездку в ателье. Заодно можно съездить в министерство. Абакумов подписал приказ, но выразил желание с тобой познакомиться. Можно и проигнорировать, но я бы не советовал. Поэтому завтра дам тебе твою новую биографию. Заучишь и отдашь учить жене. А в министерстве всё должны сделать дня за три. Ладно, иди отдыхать, а я всё-таки зайду.

Заходить в кабинет ему не пришлось: Сталин вышел сам.

– Вы ещё долго будете мне мешать? – спросил он у Старостина. – В этом доме мало комнат? Его я отпустил, и ты мне сейчас не нужен, хватит одного Алексея.

– Ну и о чём вы так долго беседовали? – спросила Лида, когда муж вышел к ней на веранду. – Или это секрет?

– У нас с тобой теперь вся жизнь будет секретом, – вздохнул он. – Хозяина интересовало, кто его убьёт.

– Разве его убьют? – удивилась Лида. – Я читала, что у него был инсульт.

– Это официальная версия, – объяснил Алексей. – Для своего возраста Сталин был очень здоровым человеком. Судя по всему, ему отравили минералку, а потом сделали всё, чтобы медики прибыли как можно позже. То их набежала целая толпа для лечения какой-то ангины, а как прижало, сутки не подходил ни один врач. И вообще вокруг его смерти было слишком много лжи и подозрительных совпадений. Я где-то читал, что Сталин хотел провести очередную чистку и начать её с Берии. Вот они и засуетились. Я ему рассказал всё, что запомнил. Похоже, он ждал чего-то такого, потому что сразу поверил.

– Значит, ты добился своего, – сделала вывод Лида, – и даже не пришлось врать.

– Убрать мерзавцев – это только полдела, – возразил Алексей. – Свято место пусто не бывает. Кто-то придёт им на смену! Желающие встать у руля всегда найдутся, лишь бы после этого не затонул корабль. Убедить Сталина расправиться с врагами несложно: для него это теперь вопрос жизни и смерти. Выбрать тех, на кого нужно опереться, гораздо сложнее. Я ведь сам не до конца уверен в правильности своего выбора. Одно дело читать статьи о людях, совсем другое – отдавать в их руки судьбу страны, не зная никого из них лично. Как себя поведут Вознесенский с Кузнецовым, получив всю полноту власти? Единственное, в чём можно быть уверенным, это в более деловом и профессиональном управлении. Кроме того, не всё определяется первыми людьми. Руководят-то они, опираясь на партийный аппарат. В той реальности, которую мы собрались менять, Маленков потерпел поражение из-за шкурных интересов этого аппарата. Ведь и Сталин не всесилен, и ему часто приходилось отступать перед верхушкой партии, иной раз жертвуя своим авторитетом и сторонниками. Знаешь, что вызвало самые массовые репрессии в тридцать седьмом и тридцать восьмом годах?

– Откуда мне знать, говори уж, если начал.

– В тридцать шестом году приняли новую конституцию, которую назвали сталинской. Она устраняла политическое неравенство между рабочими и крестьянами и наделяла всё население страны равными избирательными правами. Гражданам разрешалось создавать общественные организации, а ВКП(б) была лишь одной из них. Впервые вводились тайные и альтернативные выборы. На одно место должно было быть не меньше двух-трёх кандидатов. Это и привело к массовым репрессиям.

– Извини, но я не поняла, – сказала Лида. – Объясни.

– Сразу после пленума, который поддержал новый избирательный закон с альтернативными кандидатами, в Москву посыпались шифрованные телеграммы. Секретари обкомов и крайкомов запрашивали так называемые лимиты – количество тех, кого им можно арестовать и расстрелять или отправить в места заключения. Мотивировали вскрытыми заговорами, которые не позволяют проводить альтернативные выборы. На Сталина оказали сильное давление, и он вынужден был уступить. Такого авторитета, как сейчас, у него не было, а вот прегрешений, с точки зрения партийного руководства, хватало. На время контроль над Ежовым ослаб со всеми вытекающими последствиями.

– Всё равно не поняла, для чего им это понадобилось!

– Большинство партийных руководителей были людьми малограмотными, а результаты их работы оставляли желать лучшего. Отсюда нелюбовь к интеллигенции, которая выражала недовольство таким управлением, и боязнь альтернативных кандидатов. Сталин, конечно, виноват, но главный виновник – это партийный аппарат.

– И что ты тогда построишь с этими людьми? Верхушка партии – это и есть партия! Рядовые члены мало что решают, особенно в таких партиях, как здесь. И наверняка все те, кто просил эти лимиты, до сих пор управляют государством!

– Не все, но многие, – согласился Алексей. – Для меня важны не столько они, сколько сама идеология. Несмотря на ужасное качество человеческого материала, она доказала свою жизненность. И если сейчас избавиться от тех, кто гирями висит на ногах, а в будущем приведёт к развалу... Пойми, что любая общественная система несовершенна. Она зарождается и начинает развиваться или гибнет. Капитализм обеспечил комфортное и спокойное проживание большинству населения развитых стран, но ведь им это благополучие не упало с неба! Сколько пришлось работать, чтобы всё это создать, сколько боролись и проливали кровь, чтобы заставить свою элиту поделиться с остальными! Демократия просто так никому не даётся, её нужно выстрадать, и с ней нужно научиться жить! А если получишь её на халяву, то скатишься к анархии или к диктатуре. И замаскированная диктатура, например, как у вас, ничем не лучше открытой.

– Ладно, давай на этом закончим. Я никогда столько не болтала, пока не связалась с тобой, разве что в детстве. В котором часу у них здесь ужин?

– Ты знаешь, забыл спросить, – Алексей обнял жену и прижал к себе. – Уже проголодалась? Надо заняться с тобой спортом, а то растолстеешь от такой жизни.

– Это я с радостью, – засмеялась Лида. – Сейчас разберу кровать и займёмся!

– Займёмся, но позже. А ужинать рано, да и у Сталина сейчас должен быть обед.

– А почему у него всё так поздно? Встаёт и завтракает, когда уже пора обедать.

– Он очень поздно ложится. Если бы ты засыпала в три ночи, вставала бы тоже в одиннадцать. Сейчас у всего руководства рабочий день заканчивается чёрт-те во сколько. Лида, Старостин обещал организовать поездку в ателье. Нужно заказать пару комплектов формы, вот я и подумал, может, и тебе что-нибудь закажем?

– Давай закажем брючный костюм? – загорелась жена. – Не везде и не всегда удобно ходить в платьях, и я уже соскучилась по штанам.

– Хочешь попасть в законодательницы моды? – засмеялся Алексей. – Где ты здесь видела женщин в брюках? Даже военные носят юбки. Мода на брючные костюмы появится в лучшем случае через десять лет и не у нас. Я хотел предложить сшить что-то вроде женской офицерской формы. Хозяин у нас аскет: должен оценить. Заодно нужно купить тебе всё необходимое для рисования. Ещё не отказалась от идеи с портретом? Вот и нарисуй для тренировки портрет родного мужа. И тебе занятие, и Сталину будет что предъявить. Конечно, если ты не разучилась рисовать. И завтра же нам дадут изучать биографию. Интересно, что там для нас сочинили.