Текст книги "Осторожно, женское фэнтези. Книга 1 (СИ)"
Автор книги: Ирина Шевченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Глава 22
Работа над ошибками
Рысь караулил меня возле столовой. Увидев, схватил за руку и потащил внутрь.
– Пойдем скорее, пока она не ушла.
– Кто? – спросила я, семеня за ним.
– Подружка Мартина, как раз с архитектурного, – парень протащил меня через зал и остановился рядом с одной из поддерживавших крышу колон. – Вон она, смотри.
За столиком, на который он кивнул, ужинали две девушки.
– Блондинка? – уточнила я.
– В том-то и дело, что нет. Вон то серо-бурое недоразумение.
– Точно? – невзирая на то, что голова сейчас была занята совершенно другими мыслями, выбор Мартина, парня во всех смыслах видного, меня удивил. Девочка была не то, чтобы некрасивая, она была никакая, и определение “серо-бурое недоразумение” подходило к ней как нельзя лучше: обвисшие волосы мышиного цвета, бледное личико с бесцветными бровями и ресницами, длинный нос, тонкогубый рот.
– Думаю, у Кинкина к ней один интерес был, – прошептал мне на ухо Рысь.
– Схемы полигона?
– Что же еще? Только тут еще один нюанс. Ребята в общежитии говорят, что он еще с одной шашни водил, и, вроде как, архитекторше об этом кто-то донес. Что если она ему неправильную схему подсунула? А там магическая ловушка была, портал неисправный или еще что-нибудь?
Норвуд взирал на меня с гордостью победителя. Мол, ты же хотела разобраться, и вот он я – раскрыл все за один день. Но… Я еще раз посмотрела на девушку. Нет, не похожа она на коварную мстительницу. После сегодняшнего, конечно, судить трудно, я тоже когда-то непохожа была, но эта совсем-совсем не похожа. Такая и скандал устроить не смогла бы. Ну донесли, ну поплакала ночью в подушку, пострадала, а потом все равно на назначенное свидание пошла и схему принесла правильную, потому что хоть какой ухажер, но есть, а начни права качать, и этого лишишься.
Да и не вязалась версия Норвуда с остальными исчезновениями, о чем я тут же ему и сказала.
– Но я бы все равно схему проверил, – не сдавался оборотень. – Только не знаю, как.
– Полиция разберется.
Рысь прикусил губу.
– Ты же оставил схему в комнате? – заподозрила я неладное. – Ты ведь…
Парень запустил руку под куртку и, быстро оглядевшись, показал мне уголок сложенного чертежа.
– Ну вы, блин, даете! – выдохнула я.
Один к одному: где сама не напорчу, друзья помогут!
– Дай сюда, – я выдернула у Норвуда схему и спрятала в сумочку. – Придумаю что-нибудь.
Должна придумать. Потому что наворотила я уже достаточно, пора исправлять, пока еще не слишком поздно.
Но пока ничего дельного в голову не шло, и я решила поужинать, раз уж все равно пришла в столовую. Кто-то теряет на нервной почве аппетит, кто-то, наоборот, ест как не в себя, а мне достаточно было выпить чашечку чая и сжевать кусочек бисквита в компании Мэг и Сибил, вскоре присоединившихся ко мне в “зеленой зоне”.
В общежитие мы возвращались вместе. Подруги делились впечатлениями от прошедшего дня, а я рассеянно слушала и проклинала в душе свою глупость, внезапно проснувшееся “коварство”, взращенное на просмотре латиноамериканских мелодрам, и, видимо, имевшую те же корни фантазию, подсказавшую мне ужаснейшее из возможных решений. Лучше бы руководствовалась классикой любовных романов, где героини милы и скромны, а герои, какими бы не были ловеласами, в конце концов понимают, что большего им и не нужно.
– Мисс Элизабет, – окликнула меня на входе консьержка. – Вам письмо.
И явно не любовное. Слишком большой и пухлый пакет. Разве что, кто-то посвятил Элси поэму.
– От кого это? – заглянула через плечо Мэг.
– Понятия не имею, – я показала ей конверт, где кроме моего имени ничего не было.
– Так открой!
– Ну, что там? – спросила от нетерпения притопывавшая ножкой Сибил.
– Драконы, – ошарашенно выговорила я, пролистав полтора десятка машинописных листов.
– Что?
– Готовый доклад по драконам.
И как это понимать? Подарок судьбы? С чего бы это? А самое интересное, кто взял на себя роль щедрой фортуны?
– Кто принес письмо?
– Студент какой-то, – судя по тону ответа, для консьержки все они были на одно лицо.
В комнате я еще раз осмотрела и конверт, и его содержимое, но не нашла ничего, что указывало бы на личность отправителя.
Доклад был оформлен по всем правилам: план, ссылки на источники в тексте, список использованной литературы. Уверена, и содержание там – что надо. Но все же подарок таинственного доброжелателя не приму.
– Почему? – удивилась Сибил, когда я сказала об этом.
– Потому что нечестно пользоваться результатами чужого труда.
– Элси, – Мэг с упреком покачала головой. Странно, провидица у нас Сибил, но она без карт и ритуалов не видит дальше собственного носа, а Мэг обман и недомолвки распознает безо всяких ухищрений.
– Ладно. Я не буду использовать этот доклад, потому что не знаю, кто его прислал. Что, если это сама мисс Милс?
– Зачем? – в один голос удивились подруги.
– Чтобы уличить меня в недобросовестности.
– Считаешь, ей делать нечего? – скептически поморщилась Маргарита. – Ты же не единственная ее студентка. Или, думаешь, она всех так проверяет?
– Не знаю. Но доклад подготовлю сама.
В конце концов, это, и правда, нечестно. Я справлюсь и без подачек. Во всем. Начну с драконов, и если получится, то и остальное решится без проблем. В детстве так загадывала: если пройду, например, по бордюру от подъезда до гаражей, ни раз не оступившись, напишу контрольную на отлично. Сейчас то же самое, только наоборот: сдам доклад на отлично и больше не оступлюсь…
С реализацией грандиозных планов тянуть не стала и, пока Мэгги переодевалась ко сну и расстилала постель, разложила на столе книги и конспекты.
– Немножко еще посижу, – пообещала я соседке, понимая, что у меня вряд ли получится сегодня уснуть.
Не из-за драконов. Даже не из-за Оливера и Камиллы – из-за себя. Есть… Были вещи, которые я всегда считала недопустимыми, и подумать не могла, что однажды совершу нечто такое. Как бы я ни хотела чего-либо, как бы ни относилась к людям… Как бы ни относилась, но уж не как к выдуманным персонажам книги или игры, в чью жизнь можно вмешиваться ради достижения желанной цели. И Грайнвилль неправ: неважно, что это за цель. Существует черта, которую не стоит переступать, переход тут только в одну сторону…
Я листала учебники, закладывала нужные страницы, что-то подчеркивала, выписывала цитаты, но, как ни старалась, не могла сосредоточиться на докладе. В душе царил полный раздрай, мысли раз за разом возвращали меня в коттеджный городок, к невысокому деревянному крыльцу… Я же хотела забрать записку! Хотела! “Зачем ты вообще туда пошла? – спрашивала совесть строгим голосом Мэг. – И не говори, что это было спонтанное решение, и ты не понимала, что делаешь! Путь не близкий, сто раз одумалась бы, а ты еще в оранжерею зайти успела!” Спорить с совестью себе дороже. Ложь она чувствует куда лучше ворочающейся во сне целительницы. И клятвам, что это было один лишь раз и больше не повторится, вряд ли поверит.
К трем часам я худо-бедно набросала план и выбрала основные тезисы.
К четырем поняла, что “огромный” список литературы, рекомендованной профессором Милс, для меня мал. Книг было много, но их авторы писали, по сути, одно и то же, только разными словами. Да, пересказывались разные легенды, не всегда повторявшиеся в других книгах, у кого-то были ссылки на исторические события, о которых не вспомнили остальные, но общий смысл был один. А мне хотелось знать и другие мнения. Не знаю, зачем, но хотелось…
Ровно до пяти утра.
В пять тридцать я все же разделась и легла в постель.
В шесть, рискуя разбудить Мэг, встала и накапала себе пустырника.
В шесть десять снова полезла в шкафчик целительницы и отхлебнула прямо из большой бутылки травяной спиртовой настойки. Понятия не имею, для чего предназначено это средство, но мне помогло… Минут на пять.
В семь утра я уже стояла у закрытой двери главного корпуса.
Дура, конечно. Но, если выбирать между дурой и сволочью, я за первый вариант. Он мне более привычен.
Оливер появился, когда я еще не успела ни замерзнуть, ни пожалеть о своем решении. Пришел не через портал – по дорожке, подметая снег полами длинного плаща. Я ожидала, что первым будет скользкий секретарь или какой-нибудь вахтер, а пришел он, словно знал, что я тут его караулю.
– Доброе утро, мисс Аштон, – поздоровался, нимало не удивившись. – Не ожидал встретить здесь кого-нибудь в выходной. Особенно вас.
Выходной. Я и забыла.
Получается, он мог вообще не прийти. Но пришел – значит, судьба.
– Доброе утро, милорд Райхон, – пролепетала я, уткнувшись в землю. – Вчера я не забрала свое пальто… другое… И мне нужно с вами поговорить.
Он открыл входную дверь и провел меня в свой кабинет, по дороге ни сказав ни слова и ни о чем не спрашивая.
В приемной повесил на вешалку плащ и взял у меня пальто, которое я еле расстегнула – так дрожали пальцы.
– Прошу, мисс Аштон, – указал на кресло у стола. Сам сел на свое рабочее место. – О чем вы хотели поговорить?
– Я… должна… вам признаться… – приходилось буквально выдавливать каждое слово. – Вчера я… я слышала, как вы… назначили встречу… мисс Сол-Дариен, и решила… – Я собралась с силами и выпалила на одном дыхании: – Это я подложила розу и записку на ее крыльцо.
– Ясно, – я ожидала громов и молний, но ректор и бровью не повел. – Мисс Сол-Дариен в подвале, как я понимаю, тоже заперли вы?
Он знает? Знал еще вчера? Или только что догадался, когда я рассказала о записке?
После бессонной ночи, потраченной на учебу и самоедство, голова работать отказывалась. Перед затуманенным взглядом вспыхнуло на миг окошко с предупреждением: “Приложение “мозг” выполнило недопустимую операцию и будет закрыто” и тотчас погасло.
– Да, – призналась я, низко опустив голову.
Оливер промолчал.
– Я сожалею о том, что сделала, – добавила я едва слышно.
– Был бы весьма признателен, если бы вы еще объяснили, зачем это сделали, – не повышая голоса, потребовал ректор.
– Затем, что вы… Вы мне нравитесь, и я не хотела, чтобы вы встречались с Камиллой… простите, мисс Сол-Дариен.
– Нравлюсь? – на мужчину я по-прежнему не смотрела, но в его вопросе почудилась улыбка. Холодная скептическая улыбка.
– Я ведь говорила вам… – голос задрожал, а на глаза набежали слезы. Может, от того, что не выспалась и долго читала при плохом освещении. Может…
– Говорили, я помню, – растянул милорд Райхон, вспоминая, очевидно, не столько мое признание, сколько предшествующую ему ночь и “серенаду” в исполнении экспонатов музея-бестиария. – Скажите, Элизабет, раз уж я вам нравлюсь, что вы обо мне думаете? Ну, – неопределенно повел рукой, – вообще.
– Вы… – я запнулась, почувствовав, как кровь прилила к щекам. Ну и вопросы! Вот уж чего не ожидала от этого разговора. – Вы красивый. И умный. Сильный… в смысле, маг… и вообще. И вы – настоящий джентльмен…
– Это все?
Я – кивнула, не смея поднять на него глаз.
– То есть, идиотом вы меня не считаете? – привстав, он подался вперед, перегнувшись через стол, и я инстинктивно отпрянула, впервые с начала разговора уловив в его голосе гневные нотки. – Спасибо, мисс Аштон, успокоили. А то я уж заволновался. Потому что ваши… ухищрения расчитаны как раз на идиота.
– Я сказала правду, – промямлила я, не понимая, о каких ухищрениях он говорит.
– Я говорю не о том, что вы сказали, а о том, что вы сделали, – ректор вернулся в кресло. Голос его вновь звучал ровно. – Какой реакции вы от меня ждали, Элизабет? Как, согласно вашему грандиозному замыслу, я должен был поступить, прочитав ту записку?
– Просто уйти…
– Навсегда, как я понимаю? Принять на веру созданную вами абсурдную ситуацию и даже не задуматься, отчего мисс Сол-Дариен, женщина пунктуальная и аккуратная, опаздывает на встречу, которую сама назначила, в то время, как у нее на крыльце, словно в читальном зале, выложены для свободного прочтения любовные послания? Вы точно не считаете меня полным идиотом?
Нет, милорд, вас – нет.
Я до боли прикусила губу.
– Не знаю, что и делать с вами, мисс Аштон. С тех пор, как в учебных заведениях запретили использовать розги, учителям стало сложно находить общий язык с учениками. Может быть, сами что-нибудь посоветуете? Фантазия у вас богатая.
– Я… раскаиваюсь в своем поступке и готова понести любое наказание…
Потому что уже наказана, и вряд ли можно придумать что-либо хуже.
Мой поступок оказался не только подлым и глупым, но и бесполезным.
– Наказание? – ректор невесело усмехнулся. – Чтобы назначить вам наказание, мне придется сначала придумать вам преступление. У нас все-таки солидное государственное учреждение, устав которого согласован министерством образования и подписан самим королем, и этим уставом не предусмотрены штрафы и взыскания для студентов за вмешательство в личную жизнь преподавателей. Написать вашему батюшке? Как-то, знаете, неудобно. И других идей нет. А у вас?
Я покачала головой, согласная на все что угодно, лишь бы он не говорил со мной таким тоном.
– Жаль. Но, наверное, нужно учесть ваше чистосердечное признание, да? Искреннее раскаяние? Поверить вашему обещанию никогда больше не делать ничего подобного? Вы же обещаете?
– Да, – пискнула я. Каждое слово Оливера, полное ледяного презрения, неподъемным грузом падало мне на плечи. Он еще говорить не закончил, а я уже чувствовала себя полностью раздавленной.
– Это все, что я хотел услышать, мисс Аштон. Но учтите, это был последний раз. Еще одна выходка, и я найду вескую причину для вашего исключения, не сомневайтесь. А теперь идите, – мужчина брезгливо отмахнулся, словно сгонял со стола муху, – идите.
После такого идти хотелось только на пруд. Найти там полынью и утопиться.
Но я не дошла даже до приемной. Остановилась в дверях и нерешительно обернулась к провожающему меня тяжелым взглядом ректору.
– Мне… – сглотула стоявший в горле ком. – Мне теперь не приходить в понедельник?
– Можете не приходить, – пожал он плечами. – И сразу готовиться к отчислению. Это – академия магии, мисс Аштон, и тут учатся только маги.
– Но как же…
– Как и договаривались, – отчеканил он. – В понедельник после полудня. И пока вы не вбили себе в голову очередную глупость, поясню. Я буду заниматься с вами не из-за какого-то особого расположения. Даже не потому, что хочу, как наставник, помочь молодому перспективному магу. В вашем случае перспективы весьма сомнительны, и то, что вы утратили связь с даром, возможно, лучший вариант и для вас, и для ваших окружающих. Но я хочу разобраться, что случилось с вами на полигоне, так как подозреваю, что в этом скрыт ключ к разгадке остальных происшествий. Запомните это, как и то, что я рискну пожертвовать этим ключом, если мы с вами не прийдем к взаимопониманию и не сможем работать вместе.
Как шла обратно в общежитие – не помню. Ноги сами несли знакомой дорогой, а перед глазами вместо учебных корпусов и заснеженных аллей стояло лицо Оливера Райхона.
Вот как бывает: придумаешь себе мечту, а она возьми и явись тебе в полный рост безо всякого предупреждения. Повернуть бы назад, изменить все… Но только как? Не в смысле, как повернуть, а как изменить, ведь мечта эта – изначально несбыточная, там и портить ничего не нужно было. Хотя теперь-то минимальный шанс, если он и был, свелся к нулю. И винить некого – только себя…
К моему возвращению Мэг уже проснулась. Накинулась с ходу с расспросами и упреками. Пришлось сознаваться, что я не спала всю ночь, а с утра пораньше бегала в библиотеку, чтобы проверить кое-что для доклада, соглашаться с тем, что я все-таки больная, и на голову – тоже, пить горький чай и укладываться в постель с грелкой…
Не рассказывать же снова, что я влюбилась?
Сильные мужчины всегда были моей слабостью. Но слабостью неопасной: не так часто мне попадались подходившие под это определение представители противоположного пола. А у тех, что попадались, как выяснялось, сила была строго лимитирована или не распространялась на некоторые жизненные ситуации. За одного такого шесть лет назад я вышла замуж, но… лимит, жесткий лимит. Он так и сказал: “Это выше моих сил”. И я поняла. И простила, и отпустила. И когда потом, спустя год, он предлагал начать все сначала, закрыла перед ним дверь и неделю не отвечала на звонки. Потому что мне не нужно с лимитом – мне нужно, чтобы всегда и во всем, в горе и в радости. А если только в радости, то желающих и без него немало нашлось бы. А таких вот, “безлимитных”, так и не встретилось. И, положа руку на сердце, сейчас я была бы только рада, окажись Оливер типичным представителем условно сильного пола, но что-то подсказывало, что нет в мире, во всяком случае, в этом мире, преград, перед которыми милорд Райхон спасовал бы. И значит…
Ничего не значит. Я тут временно, и, судя по тому, как скоро я загубила даже призрачную возможность на счастье Элизабет, время это скоро истечет. Если Мэйтин не ошибся, и для того, чтобы спасти Трайс от гибели, выполнение этого условия обязательно, мир обречен. Мало того, что Оливер меня презирает, так есть еще и Камилла – препятствие в нынешних обстоятельствах непреодолимое.
Но здесь шутница-судьба неожиданно решила мне подыграть.
На завтрак я не ходила: бессонная ночь, усталость, нервы и успокаивающий чай от Мэг сделали свое дело, и на несколько часов я выпала из реальности. Но к обеду подруги меня растолкали и в приказном порядке велели собираться в столовую, потому как, по их словам, я совсем отощала, с лица спала и скоро смогу составить Сибил конкуренцию в изображении не очень живых девочек. После обеда, за которым я через силу влила в себя пару ложек супа и с отвращением сжевала подсунутый провидицей лист салата, мне предложили на выбор прогулку по парку, поход на каток или и то, и другое сразу, но я сослалась на незаконченный доклад и вернулась в общежитие.
В холле меня поджидал инспектор Крейг.
– Доброго дня, мисс Аштон. Уделите мне несколько минут? Хотел бы побеседовать с вами в связи… – он откашлялся и виновато, словно ему в самом деле неловко было тревожить меня по такому поводу, развел руками. – В связи с исчезновением мисс Камиллы Сол-Дариен.
Нет, определенно, удачей это не было.
Глава 23
Мой редкий дар
Несколько часов сна перед обедом вернули мне способность мыслить, иначе я не поняла бы зачем инспектор с ходу выложил причину визита. Хотел посмотреть на мою реакцию. И кажется, остался удовлетворен, получив подтверждение своим догадкам. Знать бы еще каким.
– Вы говорили с милордом Райхоном? – задала я вопрос в лоб, вместо того, чтобы охать или выражать притворное сочувствие – искренне сочувствовать Камилле у меня, боюсь, не получилось бы.
– Да, – не стал юлить полицейский. – В интересах следствия милорд ректор вынужден был рассказать мне… – левый глаз инспектора смотрел на что-то за моей спиной, а правый – на консьержку, сидевшую в своем уголке с неизменным вязанием и пропустившую уже не одну петлю, прислушиваясь к нашему разговору. – Может быть, поговорим в более приватной обстановке?
– В участке?
– Ну что вы, – замахал он руками. – В комнате для гостей, конечно. Вы не против?
Будто бы у меня была возможность отказаться.
– Значит, мисс Сол-Дариен пропала? – спросила я, едва инспектор устроился в том же кресле, в котором сидел во время нашего первого разговора. – Так же, как и другие? Как это произошло? Когда?
– А вы девушка напористая, – с наигранным восхищением усмехнулся мистер Крейг. – Только это я, вроде как, должен вас расспрашивать.
– Я – подозреваемая? – не было желания разводить политесы и ходить вокруг да около.
– Напористая, – теперь уже печально вздохнул инспектор. – Нет, мисс Аштон, к подозреваемым я в одиночку не хожу, годы уж не те. А вот со свидетелем побеседовать еще могу. Вы, мисс Элизабет, судя по тому, что мне рассказал милорд Райхон, одной из последних видели мисс Камиллу…
– Чушь! – выпалила я, не дослушав. – Ее куча народу видела после меня. Студенты, преподаватели с кафедры мистических существ. Тот же милорд Райхон!
А что? Олли сдал меня, не задумываясь. Джентльмен называется! Я все понимаю, интересы следствия, да и не абы кто пропал, но мог бы сначала лично поговорить… Хотя нет, не мог. Между нами нет ничего личного…
– Вы были рядом с ее домом, – нашел новый аргумент инспектор. – Ничего необычного не видели?
Самым необычным из виденного мною вчера был Саймон Вульф, поедающий булочку за столом профессора Милс. Но сомневаюсь, что это заинтересует полицию.
– Нет, я ничего не заметила.
– Вы уверены? Сможете в этом поклясться?
– А вы сможете поклясться, что ни в чем меня не подозреваете? – дерзко, конечно, но я решила, что терять мне нечего.
– Честно? – серьезно уточнил инспектор. Почти секунду оба его глаза смотрели прямо на меня. – Нет, мисс Аштон, вы не подозреваемая. Но приглядывать за вами постараюсь, потому как вы из тех людей, что обладают редким и не слишком счастливым даром оказываться в ненужное время в ненужном месте. И ладно бы вы этот дар пытались контролировать, так нет же, сами на свою голову приключений ищете.
– О чем вы? – непритворно удивилась я прозвучавшему в последних словах упреку.
– Сапожки у вас хорошие, – ни с того ни с сего сменил тему инспектор. – Красивые, добротные. И удобные, видать. Наверное, у хорошего мастера шились, специально под вашу ножку?
– Да. – У Элси, если не считать форменных платьев, не было в гардеробе ничего, купленного готовым.
– Да, – повторил мужчина задумчиво. – Сразу видно, штучная работа. Такие вещи, я вам скажу, в глаза бросаются. Вот, бывает, идет девушка, торопится, бежит почти: лица не видно, платье обыкновенное, форменное… А подол чуть приподняла, и смотришь, а сапожки на ней непростые, кожа мягкая, носочек остренький посеребреным металлом прикрыт, каблучок рюмочкой, пряжка нарядная…
Все же медленно я соображаю. Но и инспектор хорош: переборщил с намеками. Мог бы сразу сказать, что узнал меня тогда, в мужском общежитии, выбегающей из комнаты Мартина.
– Это не то, что вы подумали, – пробормотала я, краснея.
– Не знаю, мисс, что, по вашему мнению, я подумал, но уж точно не то, что вы хотели бы, чтобы я подумал. Неподходящее место для свиданий, как ни крути. Тем паче, соседи вашего приятеля в тот день отсутствовали, кроме одного, а мистер Владис, как я понимаю, мог бы и в коридоре часок погулять – ему-то без разницы было.
Я нахмурилась. Получается, инспектор не только меня узнал. Или не узнал, а, как мы с Норвудом и предполагали, сосед Мартина рассказал, кому дал ключ. Не было бы у Рыся из-за этого проблем.
– Что же вы подумали, мистер Крейг? – спросила прямо. Раз уж он намерен и дальше разыгрывать простачка, то и я останусь верна образу напористой дерзкой девицы.
– Подумал? – переспросил он рассеянно. – Да ничего плохого, мисс Аштон, не волнуйтесь. Я ж ведь тоже молодым был, тоже тайны неизведанные манили. Помню, мальчишкой бегал на соседнюю улицу покойников смотреть. Семья там одна угорела: то ли в дымоход что попало, то ли с печной заслонкой неладно было – запамятовал уже. А вот трупы хорошо помню, на неделю тогда от еды меня отворотило, вода, и та в горле застревала. Неприглядные они порой бывают, тайны-то. Но манят. Особенно, когда с кем из знакомых что приключится. Интересно же, как так. Кровь бурлит, мозги идеями кипят. Кажется, вот-вот разгадку отыщешь, заметишь что-то, что другие проглядели…
– Так вы решили, что меня это интересует только потому, что у меня мозги вскипели? – возмутилась я.
– Не только, – сказал полицейский миролюбиво. – Оно ж понятно, не пустое любопытство, товарищ пропал…
– Мартин Кинкин мне не товарищ, – отрезала я, рассудив, что откровенность в малых дозах делу не навредит. – Да, его по-человечески жаль, но не больше. Моя судьба волнует меня намного сильнее, уж простите. Милорд ректор ведь рассказал вам?
Рассказал, даже не сомневаюсь. Если и не сразу, то после исчезновения Камиллы – точно.
– Для успешного продвижения следственных мероприятий важно иметь полную информацию, – пробубнил инспектор.
– Понимаю. И вы, надеюсь, понимаете, что для успешного продвижения моей дальнейшей жизни, мне тоже нужна информация о том, что именно произошло, и как это исправить. А полиция и руководство академии несколько месяцев не могут разобраться с этими таинственными исчезновениями сту… людей… Постойте-ка, до мисс Сол-Дариен пропадали ведь только студенты? И только парни, да? А она – преподаватель и женщина. Вы уверены, что она… ну, тоже, как все?
– К сожелению, уверен, мисс.
– На чем же основывается ваша уверенность?
“Так я тебе это и скажу, деточка”, – читалось на добродушно-снисходительном лице инспектора.
– Серьезное дело, мисс Аштон, – проговорил он. – И, как выяснилось, никто не застрахован. Так что вы уж…
– У меня есть информация о Мартине Кинкине, – выпалила я, пока он не начал стращать меня возможными последствиями моего любопытства. – Я нашла в его комнате схему полигона и… случайно забрала с собой. Она у меня в комнате, сейчас принесу.
Вот видите, мистер Крейг, я помогаю следствию. Поделитесь и вы, чем-нибудь.
– Не стоит, мисс, – махнул рукой мужчина. – Знаем мы уже. Нехорошо, конечно, но с этим пусть преподаватели разбираются, а к нашему делу оно отношения не имеет. Кроме схемы ничего больше не нашли?
Я покачала головой.
– Жаль. А может, и к лучшему. Не нужно вам, мисс Аштон, в это дело влезать. Даже при вашем интересе. Магию потерять – не такая уж беда, когда у нас тут люди теряются.
“Люди – тоже не большая проблема, у вас тут мир рушится”, – подумала я угрюмо, но вслух ничего не сказала.
Инспектор понял мое хмурое молчание по-своему.
– Обо всех результатах следствия я докладываю милорду Райхону, – сказал он, прощаясь. – Если он посчитает нужным, поделится с вами.
Обнадежил, а как же!
Нет, на Оливера в этом вопросе рассчитывать нельзя. Не в ближайшее время.
Я перебрала в уме варианты, отмела божественное вмешательство, на которое надеялась до последнего, и вернулась к первоначальному плану.
Друзья – больше помощи ждать неоткуда.
