Текст книги "Хидар и Хаф (СИ)"

Автор книги: Ирина Лерх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

  Проклятье! Вот и очередное отличие науда и людей. Табу на наготу. Яута просто не понимают, как можно стесняться своего тела. Как может быть неприлично то, что дала природа? Да и самих понятий «прилично» или «неприлично» просто не существовало как класса. И к этому мне надо привыкнуть.

  Я потерла пылающие щеки. Такой фигуры даже на картинках не видела! А я еще думала, что ничем меня уже не пронять! Благо хоть Хаф быстро одел поддоспешник. Но... черная ткань обтягивала как вторая кожа, не только ничего не скрывая, а еще и подчеркивая рельеф великолепно тренированного тела.

  А что я, собственно говоря, дергаюсь? Сама же знала, на что согласилась. Яута-те-уман. Малая пара. Если Хаф не изменит решения, нам жить в замкнутом пространстве корабля с утра до утра. Каждый день. Не скрывая ничего. Между нами не может быть никаких тайн или недомолвок. Это не семья, где могут быть секреты. Мы должны доверять друг другу безгранично, знать и понимать с полуслова. С полувзгляда. Недоверие может стоить кому-то из нас жизни. А я не хочу увидеть его смерть! Тем более, смерть из-за меня!

  Я сползла со стола и подошла к яуту. Гордость гордостью, но раны на спине еще не зажили.

  – Давай помогу.

  Хаф замер. Чуть повернул голову, удивленно глянул на меня. Заметил горящие огнем щеки, чуть стрекотнул с легкой усмешкой в глазах. И подхватил меня, легко, без усилий поднял, поставив на стол. Ну да, я же мелкая, не достану.

   Броню одели быстро, хотя подозреваю, что я скорее мешала, чем реально помогала. Но Хаф, объясняя, как, что и куда крепится, никак не проявил ни раздражения, ни простого недовольства. Словно все шло так, как и должно. А может, действительно, ничего необычного не видел. Я решила помочь, зная, что он ранен. Что в этом может быть странного?

  – Спасибо.

  Яут удивленно глянул на меня.

  – Спасибо, что поверил в меня.

  Он ничего не сказал. Просто положил руку мне на плечо. Чуть сжал. И отпустил. А потом одел маску, и превратился в бесстрастную, закованную в броню статую.

  Арсенал я покидала в раздрае. До сих пор не могу понять, почему Хаф решился на создание яута-те-уман. Я бы поняла, если бы он просто взял меня под защиту. Это – объяснимо. Но как понять его желание связать со мной жизнь? Ведь он становится зависим от меня. Малая пара – это больше чем семья. Но... почему? Я не спрашивала. Если он принял такое решение, значит, у него есть на то причина. Со временем – узнаю.

  Хаф привел меня в знакомый ангар. За грузовой платформой.

  Аппарелью мы в этот день так и не занялись. Мы... хоронили экипаж корабля. Долгая, тяжелая работа. Собрать все тела на корабле. Времени прошло уже достаточно, и разложение сделало свое дело. Я вела платформу, а яут поднимал тела погибших сородичей.

  Яута хоронят в космосе. Скидывают в специальной капсуле недалеко от звезды, и светило становится могилой. У нас не было возможности отдать последние почести как положено, но мы могли сделать хоть что-то.

  Закончили мы во мраке глубокой ночи: в темноте кехрите стояли шестьдесят пять капсул. Весь экипаж учебной ман"дасы «Тант'ер Корв»еин". Как это могло произойти?

  Глава 7: Первые шаги

  Мордохват бился в капсуле, раз за разом штурмуя прозрачную преграду. Монстрик чувствовал мое присутствие, «видел» тепло тела, ощущал биение сердца, но добраться до столь лакомой добычи не мог, бессильно утыкаясь яйцекладом в стенку своей тюрьмы. Было что-то завораживающее в движениях этой пакости. Маленькая многолапая безмозглая смерть, идеальное существо, созданное для одной единственной цели – найти носителя и вживить эмбрион. Великолепная биологическая машина, ничего лишнего в конструкции. Само совершенство.

  Стоящий рядом Хаф, молча тронул на крышке капсулы кнопку, запуская процесс ликвидации содержимого. И уже вдвоем мы смотрели, как гибнет пакость, растворяемая слабо светящимся веществом насыщенно-синего цвета. Что это такое – я так и не поняла, но даже небольшого количества хватало, чтобы полностью растворить тело яута, а в капсуле с мордохватами хранилось столько, что в неопрятное желе можно превратить пару сотен трупов. При всей своей любви к экстриму, яута к древнему врагу относились серьезно и без ненужной бравады.

  Я вспомнила фильм и едва сдержала фырканье. Эти капсулы НЕ МОГЛИ разбиться, даже если ими будут стрелять из пушки. Они не могут быть открыты случайно – процедура разгерметизации довольно сложна и производит много шума. Капсулы не могут свалиться с подставки на пол, поскольку они неразборные и составляют одно целое с основанием. В случае нештатной разгерметизации или отключения питания в основании, внутрь немедленно сбрасывается та самая жидкость веселой синей окраски. Они абсолютно надежны. И тем более непонятно, что случилось на ман"дасе.

  – Из-за чего произошло заражение? – едва слышно пробормотала я, пытаясь найти ответ.

  – Глупость и самонадеянность ученика. – спокойно сообщил мне яута-те, запуская процедуру очистки очередной капсулы. Мгновение тишины, и пояснение: – Влез в хранилище яиц.

  – А что он там забыл?

  – Доказывал. – Хаф скривился.

  Я чуть воздухом не подавилась, когда до меня дошел смысл этого слова.

  – Погоди. Я правильно поняла, что этот дебил полез в хранилище только потому, что его на понт взяли?

  Хаф кивнул, чуть склонив голову набок.

  – Какая прелесть... Шестьдесят пять трупов из-за одного тупого малолетки... – я покачала головой, с трудом переваривая такую новость. – А ваши... ну... ученики... они все такие... мм... альтернативно умные?

  Хаф рассмеялся сухим злым смехом, от которого у меня волосы на теле дыбом встали, чуть качнул головой, с каким-то непонятным выражением меня разглядывая. Что я такого сказала? Он не злился, я не чувствовала от него негатива. Только какое-то странное предвкушающее веселье.

  – Я сказала что-то не то?

  – Я буду ждать, когда ты начнешь обучение на клановом корабле.

  – Это типа – я хочу это видеть?

  Он стрекотнул приглушенным смехом.

  – Это будет...

  – Познавательно. – со вздохом согласилась я. – Только Хаф... что я могу с ними сделать?

  – Все, что решишь. – веселье исчезло.

  – Хаф, ты же понимаешь, что я попытаюсь их уничтожить морально или физически, если они мне поперек дороги встанут?

  Яут пожал плечами.

  – Твое право.

  – А сил мне хватит?

  Короткий уверенный кивок. Мне бы такую уверенность!

  – Но...

  Яут закончил возню с оборудованием и жестом пригласил следовать за ним.

  В этом весь Хаф. Что-то пришло в голову, что-то придумал... и пошел претворять свои мысли в реальность. Без сомнений и колебаний. Решил – сделал. И даже не сообщил, что именно. Я рванула за яута-те, стараясь не отставать, но он чуть притормозил, подстраиваясь под мой шаг и давая возможность спокойно идти рядом.

  На пол пути я уже поняла, куда он меня тащит. В тот самый отсек, где стоит нестандартная медицинская капсула. Аттурийская игрушка, неизвестно чем напичканная. И что же Хаф придумал? В то, что меня опять уложит в капсулу – не сомневалась ни на мгновение. Но – что именно он со мной собрался делать?

   Хаф набирал команды открыто, давая мне возможность прочитать символы, а если я что-то не понимала – объяснял. Спокойным низким рокочущим голосом, от одного звучания которого я была готова согласиться со всем подряд и на что угодно. И он это прекрасно понимал, но не стал злоупотреблять своей неожиданной властью, давая мне возможность принять решение осознанно. А я просто согласилась со всем, что он решил. Надо укрепить костяк? Согласна, надо. Изменить структуру мышечного волокна, чтобы усилить тельце? Как скажешь. Что-то сделать с сухожилиями? Хорошо. И под конец я просто соглашалась, почти не воспринимая в звуках его голоса связную речь.

  Хаф это безобразие заметил, осекся, чуть качнул головой.

  – Хидар, будь внимательнее.

  Я вздохнула и перечитала список команд капсулы, внимательно вчитываясь в непривычные резкие символы. В принципе, ничего криминального я не нашла. Ну, в самом деле, зачем мне аппендикс? Основные изменения организма тоже возражений не вызывали.

  – Тебе лучше знать, что надо сделать, а что лучше не трогать.

  – Хидар! Я только что предложил тебе взять на воспитание всех мордохватов на этом корабле. – укоризненно произнес яута-те.

  – И как это связано с лечением? – не въехала я.

  – Никак. Но ты согласилась.

  – А их можно дрессировать?

  Хаф чуть дрогнул, едва слышно скрежетнув когтями по краю капсулы. Он не злился – я уже достаточно хорошо успела понять его жесты. Просто сдерживается, чтобы не сказать мне что-то... не то.

  – Хидар!

  – Я поняла, быть внимательнее.

  – И не отвлекаться.

  – Хорошо. – согласно закивала я.

  – Это твой организм.

  – Я тебе доверяю.

  Яут прикрыл глаза, чуть слышно стрекотнул, жестом указывая на капсулу. Я послушно разделась, сложила кучкой оружие и легла в мягкое нутро капсулы. Последнее воспоминание – опускающаяся крышка, волна тепла и темнота.

  Катамаран мягко покачивался на воде, ударяясь бортом о большой камень. Потрескивал маленький костерок, от которого тянуло вкусным ароматом печеной рыбы. Тут же вокруг огня расселись двое парней и девушка.

  – Долго еще?

  – Почти готово. – тихо ответила Настя, переворачивая сетку. – Поднимай остальных.

  Игорь встал и ушел будить друзей. После того страшного дня маленький отряд разделился. Ночь встретили вместе, плывя борт о борт. Утром же второй катамаран бесследно исчез.

  – Вадим, Кирилл, есть пора.

  От осторожного прикосновения к плечу оба парня подскочили.

  – Все спокойно?

  – Да.

  – А... – Кирилл неопределенно махнул рукой.

  Игорь покачал головой, пряча глаза.

  – Никаких следов.

  Ели в молчании, быстро, а глаза неотрывно смотрели на стену близкого леса. Короткий завтрак, он же обед и ужин, и серебристый катамаран с пятью людьми отвалил от огромного, торчащего посреди реки камня и покатился вниз по течению, стараясь не приближаться к берегам.

  Ощущения были... странные. Мягко говоря. И если бы не спокойный взгляд золотых глаз, каюсь, я бы, наверное, уже орала. От страха. Потому что не чувствовала тела. Совсем. Словно мое сознание находится в куче желе. Такого безвольного и не реагирующего на приказы разума. Совершенно аморфная тушка.

  Огромная рука едва ощутимо коснулась лба, убрав волосы с лица. Успокаивает, что ли? Едва заметное одобрение во взгляде. Оценил мое спокойствие и сдержанность? Радует, конечно, но вот то, что я не чувствую тела... напрягает.

  Хаф вынул меня из капсулы, осторожно устроил безвольное тело, прижимая одной рукой. Правильно, во второй – оружие. Его неизменный шесс. Куда он меня нес – не знаю, еще не настолько хорошо ориентируюсь на корабле, а обзора особого не было: я буквально лежала на его левой руке, чуть запрокинув голову, глядя в мощную шею. И потому нападение твари тоже не заметила. Почувствовала лишь, как напряглись могучие мышцы, услышала до боли знакомое шипение... и все. Молниеносный разворот, один короткий резкий удар шессом и разрубленная практически пополам черная тварь на полу. Какие-то доли секунды. Хаф переступил тело и так же спокойно пошел по коридору. Никаких эмоций.

  Нес он меня, оказывается, в одну из кают, уже более-менее обустроенную и очищенную после аварии. Я примерно представляла, что это за помещение: квадратное, с высоким потолком, многосекционной системой вентиляции, состоящей из трубок настолько узких, что и крыса не пролезет, не говоря уже про мордохвата или даже первой стадии развития каинд амедха. Яута – предусмотрительные. В их вентиляции не пролезет никто и ничто. Из предметов обихода – широкая жесткая койка под габариты взрослого рослого науда, стеллаж для барахла и стол, совмещающий в себе верстак и инструментальный ящик. Во время долгих перелетов многие науда занимали свой досуг созданием оружия или амуниции.

  Мое безвольное тельце Хаф уложил на что-то мягкое попой кверху. Самое страшное, что я до сих пор не могла пошевелить даже пальцем. Только и могла что моргать да глазами двигать. Напала какая-то непонятная апатия вместе с философским взглядом на жизнь.

  Раздался легкий стук, и в поле зрения попала металлическая баночка с мутно-прозрачной мазью, поставленная на кровать недалеко от моей головы. Пахла смесь довольно приятно, будя смутные воспоминания. Что-то мелькало о каком-то препарате, но вот что именно в банке мои мозги так и не вспомнили. В поле зрения появилась рука, зачерпнула немного мази, и я почувствовала, как яута-те втирает препарат, разминая мне спину.

  Результат появился практически сразу. Мазь обладала неплохим прогревающим эффектом, Хаф осторожно, четко контролируя силу, разминал мою тушку, буквально перебирая каждую мышцу. А я потихоньку начала ощущать тело. Вот чуть шевельнулся палец, дрогнула рука. Мышцы ныли и кололи, словно я разом отлежала все тело, но возвращающаяся чувствительность не могла не радовать.

  Эксперименты прекратила короткая рычащая фраза:

  – Не шевелись. Расслабься.

  Дергаться я и правда перестала, положившись на знания и опыт яута-те. Хаф как раз закончил разминать спину и перевернул мое все еще безвольное тельце мордой лица вверх, заботливо подложив под голову что-то вроде тощей подушки. Лежать было удобно, спину грела втертая в кожу мазь, мышцы приятно зудели, да еще и Хаф, опять зачерпнув волшебного снадобья, принялся разминать по второму кругу руку, прощупывая сильными пальцами чуть ли не до кости, словно на мне вообще мышц не было. Так, обычное желе. Глянула, как перекатываются на его плечах могучие мускулы под пятнистой желтоватой кожей... да по сравнению с ним... даже на гордое название «желе» не тянет. Киселек.

  Забавно, но сейчас Хаф был в той же одежде, в которой я его первый раз увидела: облегающие штаны из какого-то плотного черно-коричневого материала, заправленные в высокие ботинки, широкий оружейный пояс с массой барахла, наручи и ремни перевязи, пересекающие грудь. И все. Сами доспехи, скосив глаза, я обнаружила на стояке. То ли на корабле внезапно стало безопасно, то ли я чего-то не знаю. Вспомнила убитую по дороге тварь. Не так и безопасно. Или это нормально?

  Мысли опять вильнули, переключившись на недавнее прошлое. Иногда я сама себе удивляюсь, пытаясь сообразить, какими тропами эти творения мозга вообще в моей башке передвигаются и по каким законам в ней зарождаются. Неожиданно вспомнился братец с компанией. Как он там? Хотелось верить, что жив. Шанс у ребят был. На катамараны сесть успели, течение быстрое. Надо будет проверить реку, как атта достанем.

  Хаф осторожно положил мою руку на койку, взял другую, тщательно разминая пальцы. Я прямо чувствовала, как к ним возвращается чувствительность, как заколола ладонь. Скосила глаза, чтобы видеть процесс. Да у меня ладонь в длину, что у него в ширину!

  Видимо мои мысли столь явственно отпечатались на физиономии, что охотник замер, вопросительно глядя мне в глаза.

  – Да так. Разница в габаритах впечатляющая. – едва слышно прошептала, с трудом ворочая языком. Челюсть, оказывается, тоже едва шевелилась.

  В золотых глазах появилось странное выражение, яут чуть слышно стрекотнул, но больше никак не отреагировал на мое заявление, продолжив приводить в чувство.

  Непрошибаемое спокойствие! Никаких возражений или недовольства, что ему приходится со мной нянькаться. И где, спрашивается, их невероятная, прямо-таки демоническая гордыня и нетерпимость к чужой слабости?

  К руке вернулась подвижность.

  Хаф переключился на ноги, переложив их себе на колени, а я чуть не взвыла от довольно острой колющей боли. Словно в ногу натыкали иголок, и теперь яут их бодро так дергает. Мазь подействовала, нагревая мышцы, и боль пропала.

  Где-то глубоко в душе вякнул моралист, пытаясь обратить мое внимание на сложившуюся ситуацию. Обратила. Стало даже смешно. Картина маслом по хлебу: голая беспомощная девка в руках инопланетного монстра. Сказка просто. Песня! А если подумать с точки зрения привычной морали и норм поведения.... Нафиг-нафиг дурные мысли! Ногу свело судорогой, но быстро отпустило.

  Остатки воспитания не трепыхались, уже давным-давно пообтершись сперва о суровые будни общаги универа, а потом и о грустные реалии жизни. После общения с иностранцами, особенно с представителями совершенно чуждой мне восточной культуры, яут воспринимается как-то проще, ближе и естественнее, чем, например, те арабы, с которыми меня столкнула по работе судьба пару лет назад. Вот там – абсолютно неестественное мышление и полная алогичность поведения, наложенная на дурной характер, дикие для меня моральные принципы и странное воспитание. А после того как Касим предложил мне стать его женой, я уволилась на следующий же день, и через три дня – сменила съемную квартиру и поменяла номер телефона. От греха подальше. И зареклась иметь дело с представителями этого народа.

  Касим... Красавец мужчина, очень богатый, из уважаемой семьи... Как вспомню, так до сих пор холодом обсыпает! Все же, воспоминания о нем очень благотворно на меня влияют. Сразу мозги на место встают. Да по сравнению с Касимом, или, упаси меня боги от случайной встречи, Раисом, яута-те – воплощение добродетелей. Всех. Сразу.

  Подняла голову, встретив изучающий взгляд.

  Хаф словно читал мои мысли. Я видела легкую, но ясно заметную иронию в его глазах.

  – Не стоит переживать.

  Низкий рокочущий голос взбодрил и вернул благостное настроение.

  – Я не переживаю.

  Он хмыкнул. Ясно и демонстративно. Пришлось объяснить:

  – Мысли дурные в голову лезут.

  Вопросительный наклон головы и легкий стрекот.

  – Вспомнился один представитель нашей расы.

  Вопрос в глазах стал настойчивее, а сильные пальцы перешли на бока.

  – Как вспоминаю, до сих пор в дрожь бросает.

  Вопрос сменился удивлением.

  – Такие как он могут сломать не только жизнь, но и личность. В угоду своей прихоти.

  В золотых глазах промелькнула ярость.

  – В том обществе, в котором я жила... деньги решают все. А он – красив, богат и беспринципен. Страшное сочетание. И проявлял ко мне слишком много внимания. У меня были причины бояться. – подумала и призналась. – Я сбежала, оборвав все контакты.

  Воин задумался. И кивнул.

  – Знаешь, Ннан"чин"де. Я просто поражаюсь твоему терпению и терпимости. – сообщила я.

  – Я не настолько терпим, как ты могла подумать. – спокойно сообщил мне Хаф.

  – Не настолько?

  – Ты быстро учишься понимать. – верхние клыки дернулись, обозначая усмешку. – Многие мои сородичи не понимают.

  – Но тебе хватает силы и мастерства, чтобы заставить их принять? – спросила я, всматриваясь в его лицо, чтобы не дай боги не пропустить столь мимолетные проявления его эмоций.

  – Силы? Не всегда. Мастерства – да.

  – Не всегда решает сила... – едва слышно повторила я его слова, чуть подхихикивая от его действий. – Щекотно немного.

  – Я знаю.

  Простая и спокойная констатация факта, а в глазах – едва заметное веселье.

  Что меня дернуло за язык? Да кто б знал! Но, подчиняясь какому-то инстинкту, я едва слышно спросила:

  – Ты давно... один?

  Его руки замерли. Хаф словно окаменел.

  Я успела проклясть и свои тупые мозги, и дурной язык... Я же видела в его глазах... то же, что сама не раз ощущала. А Хаф просто молчал! Вот что-что, а возрождать старую боль я не хотела.

  Внезапно, он ответил:

  – Всегда.

  – Извини.

  Мне было стыдно.

  Он чуть прикрыл глаза, склонил голову на бок.

  – Не извиняйся. – глаза отмерли, вновь став живыми.

  Хаф осторожно помог мне сесть, придерживая, чтобы я не завалилась обратно на спину.

  – Я могу... узнать... – я проглотила окончание вопроса, так и не решив, стоит ли сейчас лезть к нему в душу.

  Но яут и так понял, что я имела в виду.

  – Когда-нибудь. – чуть слышный вздох. – Вытяни руки и держи на весу.

  Я послушно подняла руки, удерживая на высоте плеч. Яут подставил ладонь под мои пальцы, позволяя чуть опираться. Вопрос я больше не повторяла. Не было надобности. Он услышал, понял и ответит. Когда посчитает нужным. Руки дрожали, норовя переломиться в локтях и сложиться. Сперва я опиралась на его ладонь только кончиками пальцев, но чем дольше держала, тем тяжелее было удерживать руки.

  Хаф подсел ближе, переложил мои ладони себе на плечо, снова достал баночку с мазью, но на этот раз уже с другой.

  – Это – нормально?

  Он кивнул, зачерпнул мазь, вновь растирая мышцы на руках. И слабость стала немного отступать. Унялась дрожь.

  Хаф заговорил неожиданно. Негромко, спокойно, как-то отстраненно. Но именно это бесстрастное спокойствие яснее всего давало прочувствовать его слова.

  – Ты видела других.

  Я кивнула, внимательно всматриваясь в его лицо. Видела. Огромные мужики. Хаф ниже и куда как стройнее. Фигура более поджарая, нет ощущения массивности и тупой мощи.

  – Наставники посчитали, что я не смогу стать яута. Не прошел отбор. – золотые глаза стали непроницаемые, но злая насмешка проскользнула в голосе.

  Вот оно что!

  – Удача или шутка Воина... – низкий голос со странными интонациями заставил меня буквально оцепенеть. – Я попал на глаза будущего наставника. Черный Крец взял на обучение. Пример для других.

  Умный мужик! Взял под крыло отвергнутого сопляка, стал учить с другими, с теми, кто прошел отбор. Судя по тому, что я узнала, яута-те учился на совесть. А Крецу было чем ткнуть других ученичков. Что-то мне подсказывает, что кар"клей в дерьмо носом их тыкал со смаком и удовольствием.

  – Ненавидели?

  Хаф стрекотнул смехом. Злым, холодным.

  – Ненависть? Не совсем то.

  Я качнула головой, глядя на его пальцы, мерно перебирающие мышцы на моих руках.

  – Ненависть, злоба, зависть, насмешки, презрение, пренебрежение. Весь комплект? – спросила я.

  Он кивнул.

  – Как ты выдержал?

  Жестокий смешок.

  – Жить хотел. Не сдавался.

  – Ты хоть кого-нибудь из этих уродов убил? – с такой надеждой спросила я, что он не выдержал и рассмеялся.

  И негромко ответил с легким ехидством:

  – Я очень хорошо знаю дуэльный кодекс.

  – О как! У тебя хоть сутки без дуэли или драки были?

  Легкий ироничный наклон головы. Вот даже как. Бесконечный мордобой. Теперь понятно, как у него сложился такой характер и манера поведения. И откуда непробиваемое спокойствие.

  – Я только одного понять не могу. Они и вправду такие тупые или просто на ошибках не учатся?

  – Черный Крец периодически задавал тот же вопрос. – ответил яут, легко переворачивая меня и усаживая к себе спиной. – Потом запретил дуэли до смерти.

  – Ученики стали заканчиваться?

  Хаф не ответил, но очень уж выразительно фыркнул.

  – Но как тебе удалось пережить... начало?

  – Меня тренировал сам кар"клей. Лично.

  Я не видела его лицо, но спокойная усмешка сквозила в его словах. А я задумалась. Крепко. Хаф своего учителя уважал – это ясно доказывало искреннее почтение, с которым он произносил его имя. Я сомневалась, что Крец взял мелкого и неперспективного подростка просто так. Значит, что-то он в нем увидел. Я примерно представляла, что – характер у Хафа еще тот. Значит, учитель очень опытный. Если так – то и воин незаурядный. Другие преподавателями не становятся. Иначе ораву не обделенных силой невменяемых и дурных подростков в узде не удержать. А как я поняла, Крец держал подчиненных стальной хваткой. Нет, я и в самом деле поражаюсь, как Хаф смог выжить в этом террариуме! Сомневаюсь, что Крец делал ему поблажки. Скорее, гонял так, что аж дым шел. И учил. Видимо, куда лучше других.

  – Скажи. Тебя учили как других?

  – Нет.

  – По-другому?

  – Кар"клей считал, силы недостаточно. Он мог позволить себе делать по-своему.

  – И доказал на твоем примере?

  – Шесс – непопулярное оружие. – расщедрился на подробное пояснение яут. – Как и парные к"дайк"те. Меня Черный Крец учил парному и двуручному бою двухклинковым оружием. Этот шесс – не мой. Взял в арсенале, пока не сделаю оружие.

  – А твой где?

  – Сломал. – небольшая пауза. – Пришлось бросить.

  – Будешь меня учить тому же?

  – Буду. Ты маленькая и слабая.

  Я прямо почувствовала, как он проглотил уточнение: «каким был и я». Сильные пальцы перешли мне на плечи и шею, разминая мышцы до боли. Так, что у меня аж слезы потекли.

  – Твое спасение – скорость и ловкость. Ты не сможешь принять удар на блок. Не выдержишь.

  – Угу... как в приколе... я сильный, но легкий. – буркнула под нос.

  Хаф чуть слышно стрекотнул смехом.

  – Ты понимаешь. Это хорошо. – меня снова перевернули. – Оружие сделаем под твою руку.

  А потом Хаф начал проверять суставы, и у меня отшибло всю умственную деятельность, настолько это было... больно. И тоже мазал какой-то на редкость вонючей пакостью. Но я терпела, по возможности молча. Он действительно знал, что делал. К концу этого издевательства мое тело полностью вернуло подвижность, стало на редкость легким и гибким, каким не было с самого рождения. Что за смеси использовал Хаф – я не знаю. Скорее всего – самопал, ведь яута по большей части занимались собой самостоятельно, обращаясь в стационарный лазарет только при действительно серьезных ранениях.

  Пришла я в себя не сразу. Сколько я еще сидела, тупо глядя перед собой – не знаю. Но видимо достаточно долго, чтобы яута-те начал беспокоится.

  – Попробуй встать.

  Попробовала. Чуть не села на задницу, успев повиснуть на его руке. С трудом подобрала ноги и встала, практически всем весом опираясь на его предплечье. Противная слабость и дрожь в ногах, впрочем, быстро прошла, и я смогла выпрямиться и встать самостоятельно без опоры.

  – Сядь и снова встань.

  Послушно села на пол и снова встала. На этот раз без каких-либо затруднений.

  – Одевайся и поешь.

  Хаф кивнул на стол, где я обнаружила поддоспешник и... паек. Перекосило меня непроизвольно. Яут усмехнулся.

  – Тебе придется его есть еще три дня.

  – А потом?

  – Посмотрим.

  Я быстро нацепила поддоспешник, к"тар, активировала иолонитовое волокно. Внезапно меня посетила одна мысль.

  – Хаф. Сколько времени я была в капсуле?

  – Четыре дня.

  Сколько?!! Я чуть не выронила пояс.

  – А как же...

  – Они формируют улей и далеко не отходят. – спокойный ответ. – Если сейчас его уничтожить – по всему лесу ловить будем. И одиночные кладки искать.

  – А так не разбегутся?

  Я взяла паек, расколупала упаковку. Чуда не произошло – та же противная серая масса.

  – Они из одного выводка. Держатся вместе. Королева вылупилась два дня назад.

  – Ты их нашел?

  Спокойный медленный, словно растянутый во времени кивок. Яут с откровенным интересом наблюдал, как я пытаюсь прожевать паек.

  – Глотай не жуя.

  Говорит со знанием дела. С трудом проглотила то, что разжевала, чуть не выблевав все обратно. Великие силы, ну отчего же оно такое мерзкое?

  – Много их?

  Опять кивнул.

  – Сколько примерно? – откусила маленький кусок и быстро проглотила. И правда, провалилось легко, даже вкуса не успела почувствовать. К счастью.

  – Одна-две сотни.

  Проглоченный кусок чуть поперек горла не встал!

  – Сколько? Но откуда?!

  – Они нашли поселение. Вниз по реке.

  Вот значит как.

  – Ты там был?

  – Видел.

  Я подняла голову, всматриваясь в его лицо. Видел?

  – Нападение?

  Он снова кивнул, а глаза – непроницаемые. Скрывает эмоции. Я вздохнула, откусила кусок серой дряни.

  – И как?

  – Убил кого смог.

  Тихий и бесстрастный голос. А я внезапно поняла, что он имел в виду. Его целью были не черные уроды. Люди. Жители поселка.

  – Арост?

  Еще один кивок. Правильно. Бесшумное невидимое оружие. Не хотел показывать себя тварям. Если и пришиб какого урода, то только если отставшего.

  – Скольких?

  – Чуть меньше половины.

  Надо же, уклончивый ответ. Не хочет травмировать мою психику? Я прислушалась к себе. Ничего не шевелилось и не травмировалось. Я сижу возле инопланетного монстра, который только что сообщил, что своими руками перебил почти половину беззащитных жителей поселка, а вторую половину позволил утащить мерзким тварям, которые вообще на этой планете из-за его сородичей появились! И ничего. Реально ничего не дернулось. Словно я новости по телеку смотрю. И что же я за тварь такая, если меня беспокоит только то, что чижей больше стало?

  Тряхнула головой, заглатывая последний кусок этой, так сказать, еды. Хаф все так же молча меня рассматривал, не говоря ни слова. Да он даже не двигался!

  – Что делать будем?

  Удивление пробилось даже сквозь его бесстрастную маску.

  – Ну да, вот такой я моральный урод. – я развела руками. – Я только животных жалеть умею. С людьми как-то не срослось.

  А яут рассмеялся. Тихим таким, проникновенным смехом, от которого у меня мурашки по телу пробежали.

  – Если ты беспокоишься о моей психике – не стоит. Она уже давно не в порядке. – честно призналась я, наблюдала за выразительным лицом яута.

  Надо же, как быстро с него сползла бесстрастность. Хотя да, с моими-то откровениями. Я сидела и думала. Рассказать или нет? Откровенность требовала откровенности. Но... Я не рискнула. Потом. Когда-нибудь, я расскажу. Воспоминание всплыло само, возродив тугую волну ослепляющей ненависти. И жгущее душу знание, что эта мразь еще жива. Глянула на Хафа. Интересно, если я попрошу... он разрешит? Отчего-то возникла уверенность – разрешит и поможет. ТАКОЕ яута не прощают.

  – Я расскажу.

  Он чуть прикрыл глаза, соглашаясь с моим решением. Понял. Возникло какое-то легкое сожаление. Почему так? Почему люди, мои сородичи, принесли мне только горе, беды и разочарования, а он, монстр из сказки, безжалостный убийца, воплощение всех наших кошмаров, оказался... таким? Я тряхнула головой, выгоняя эти мысли.

  Хаф резко встал.

  – Тебе надо двигаться.

  И жестом приказал следовать за собой. И чего он такого придумал?

  Все оказалось предельно просто. Хаф вывел меня в осевой коридор и короткой командой «Бегом» обозначил мои дальнейшие действия. И я побежала. Сперва до массивных дверей к ангару, а потом обратно, к стоящему в начале коридора яуту, обходила его шагом, пытаясь отдышаться, а потом обратно по тому же маршруту. Поскольку ангар, как ни забавно, находился в носу корабля, вниз бежать было легко, а вот обратно... Повезло еще, что корабль вошел в почву под очень острым углом и наклон пола оказался не настолько большим.

  Тело едва слушалось. Мой бег напоминал легкую трусцу паралитика, но Хаф меня не подгонял. Первый круг он шел рядом. Я бежала, а он просто шел плавным размеренным шагом, поддерживая, когда от внезапных приступов слабости у меня подкашивались ноги. Но постепенно слабость ушла, мышцы пришли в тонус, и я могла уже более-менее нормально бегать. Размеренной трусцой. Что удивительно, я не чувствовала усталости. Энергия так и перла, и скоро я уже носилась по коридору как бабуин в загоне, а Хаф направил меня в машинный отсек, где позволил лазить по всему помещению, периодически отгоняя от особо хрупкого оборудования. На реакторный блок я не лезла сама, к энергоцентрали не подходила, а вот все остальное мне милостиво отдали на растерзание.