Текст книги "Хидар и Хаф (СИ)"

Автор книги: Ирина Лерх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

  Низкая стойка, клинки отведены назад, один – обратным хватом, подшаг, поворот, удар снизу-вверх и тут же – горизонтальный секущий вторым мечом. Клинок с лязгом встречает чужую сталь, отшаг, поворот, скользящий блок под неукротимо падающее изогнутое лезвие, поворот... Скрежет стали возвращает меня в реальный мир, и я вижу, как мои мечи приняли на себя лезвие чудовищного шесса яута-те. Я отпрянула назад, вопросительно глядя в золотые глаза. Хаф убрал оружие, легко удерживая его одной рукой. А во второй....

  Я проглотила вопросы, подавилась воздухом. Во второй руке он держал уменьшенную копию своего оружия. Практически такое же. Рукоять тоньше, лезвия уже и длиннее по сравнению и общим размером оружия, чуть глубже долы, шары противовесов выполнены в виде гладких овалов. Хаф протянул его, склонил голову набок.

  – Это... мне?

  Едва заметный кивок, хитрый взгляд.

  Я трепетно взяла это страшное оружие. Невероятно! Он успел сделать для меня шесс! И главное, когда?! Я же практически всегда была рядом!

  – Как... Когда?

  Яута-те откровенно потешался над моей растерянностью, но, как и всегда, беззлобно. Он своими руками сделал мне оружие. Пока я не видела. Или видела, но не обратила внимание, не отличив от его собственного?

  – Спасибо!

  Яут склонил голову, принимая благодарность. Как обычно – молча. Да и не нужны они, слова. Его фигура, поза, мелкие, уже такие привычные и знакомые жесты, говорят куда больше. Если знать, как смотреть.

  Матово-серое лезвие, поблескивающее режущей кромкой, указало мне на тренировочную площадку. Ну да, подарок сделал? Сделал. А теперь пора учиться им пользоваться.

  Двухклинковый шесс – шесс-тер – оружие средней дистанции. В виде парных клинков чуть тяжелее уже привычных к"дайк"те, баланс немного другой из-за более длинной рукояти, но в руке лежит удобно. Хаф разделил свой шесс-тер, остановился у самого края площадки, давая мне место для маневра. А потом тренировка пошла по уже привычному шаблону: яут показывал мне прием или какой-то элемент движения. Сперва на нормальной, привычной ему скорости, а потом – медленно, подробно описывая, что это такое, для чего используется, в каких связках, как правильно держать и перехватывать оружие. Я повторяла под его чутким руководством. Сперва медленно, тщательно следя за правильностью движений и положением тела. Если нареканий не было – ускорялась. И так, пока не выходила на нормальную скорость. Если все делала правильно, дальше это новое движение вписывалось в уже изученный комплекс. Хаф проводил короткий спарринг, двигаясь достаточно медленно, чтобы я успевала реагировать, постепенно наращивая скорость, вынуждая меня шевелиться все быстрее и быстрее.

  Сегодня помимо уже немного привычных парных мечей Хаф начал учить пользоваться шессом в собранном виде. Технику безопасности урезал до простого упоминания, что у оружия, собственно, два лезвия, и оттого надо быть внимательнее. А то я этого не видела! Потом пошли уже привычные основы с учетом специфики оружия. Как правильно держать, как перехватывать, упражнения на балансировку, на работу двумя и одной рукой и прочие основы, которые я уже проходила, только для двулезвийного оружия. К концу занятия у меня болели руки и спина, но хоть оружие чувствовать начала. Более-менее. Скорее менее, чем более.

  Хаф за мной наблюдал с каким-то педагогическим интересом. Перед тем как загнать в регенератор. Типа, чтобы мышцы быстро пришли в норму, и не ждать, пока я отдохну естественным путем. Заодно яут наблюдал за моим физическим развитием. А может, не только наблюдал, но и корректировал? Я не спрашивала. Зато, выпуская из капсулы, гнал на реку и обратно, в тренировочный зал. И так без пауз. Тренировки, невкусная еда, регенератор, река и опять тренировки с небольшими перерывами на сон. Сегодняшний день от такого режима не отличался, и после кар"кахтера яута-те отвел меня в уже привычный и родной отсек, уложил в капсулу, и мир привычно померк.

  В таком режиме прошла неделя. Я привыкла к новому оружию, заменив им к"дайк"те, навесив на те же перевязи, вот только из-за разницы в длине противовесы доставали до середины бедра и по первой я набила ими хорошие синяки, пока не приспособилась. Мы пользовались временным затишьем. Хаф сделал мне маску и полноценные доспехи по фигуре, ремонтировал корабль и тренировал меня. Я гонялась под его чутким руководством, помогала по мелочам, училась летать на атта, проверяя контрольные вешки и расставляя датчики по периметру зоны безопасности в сто двадцать километров радиусом с центром на улье каинд амедха, следила за деревенькой. А еще тренировалась с моим даром, понемногу наращивая нагрузки, стараясь не доводить дело до появления убийственного холода. Хаф за этим следил особо тщательно.

  Чижей потихоньку выбивали, устраивая кратковременные ночные набеги на разведывательные стаи, которые засекали датчики. Обычно в такой стае от десяти до пятнадцати тварей, изредка появлялись одиночки. Осмотрев тела членов экипажа, мы насчитали примерно десятка полтора ятканде, из которых половину уже уработали.

   Закончилось спокойствие с писком тревожного сигнала: каинд амедха пересекли периметр безопасности деревушки. Нашли все же.

  Собрались быстро. Да и что нам собирать? Последнее время из доспехов практически не вылезали, оружие всегда с собой. Прошло меньше трех минут после получения сигнала, и атта взлетел в ночной воздух.

  Челнок оставили на небольшой полянке чуть дальше деревни. Ночь окончательно захватила власть над миром, плотная облачность скрыла узкий серп луны, и тьма стала совершенно непроглядной. Легкий ветерок, дувший с самого утра, ощутимо усилился и похолодел, обещая вскоре сильную грозу. Оставалось надеяться, что начнется непогода уже после того, как мы вернемся на корабль.

  Разделились мы у границы поселка, отмеченной лаптиками грядок с какой-то зеленью, весьма смутно идентифицируемой в уф-диапазоне: я пошла в село, а Хаф – навстречу основной части стаи. Задача у меня была довольно простая: выследить и убить разведчиков стаи, желательно при этом не перебудить людей.

  Деревня встретила меня тишиной и спокойствием. В домах – ни единого огонька, только тусклая лампочка на столбе у сельской управы покачивалась на ветру, освещая небольшой пятачок утрамбованной земли и полинявший забор. Аппаратура маски послушно переключилась на привычный уже диапазон, окрасив мир кровью и скрадывая объем предметов. Заворчал пес на подворье. Я подошла к забору, ослабила крепление брони, давая возможность псу унюхать мой запах. Животное поворчало и замолкло.

  Хорошие тут псы. Лишний раз шум не поднимают. Просто рычат. Низко, утробно. Защитники, а не пустобрехие шавки. Просунула руку между штакетинами, погладила пса по лобастой голове. Здоровенный кобель лизнул затянутую в иолонит ладонь, чуть шевельнул хвостом, показывая свое ко мне отношение. Чувствует, что зла не держу.

  Резкое ощущение тревоги полоснуло по нервам. Пес напрягся, оскалил зубы, всматриваясь в темноту. Так-так... Ножны без единого шелеста освободили клинки. Вот и гости.

  Тварь кралась вдоль забора, шустро перебирая лапами. Одна? А, нет, вон еще две. Все правильно, три твари. Лезвия легко ушли во влажную почву, арост лег в руки, переходя в боевое положение. Я поймала первую тварь в прицел, вдавила кнопку спуска. Последний чиж кувыркнулся в кустарник и затих. Иззубренная стрелка одинаково смертельна для любого существа, попадая в мозг. Мгновение перезарядки, перевела прицел и так же легко сняла вторую. И все, халява закончилась: заметили. Сложила арост и выдернула оружие, держа обратным хватом. И тут эта погань, зашипев, перелезла через забор и порскнула к дому!

  А х ты ж мразь! Куда?!

  Перепрыгнув забор, я побежала к дому, отметив разодранного в клочья пса. Жалко его, хорошая собака была.

  Так, дверь закрыта, стекла целы. Значит, еще снаружи.

  Из сарая раздалось вошканье и испуганное мычание. Вот же пакость такая! Убрала правый клинок на перевязь, но ножны не активировала. Если понадобится – сдерну в момент.

  Чиж нашелся на потолке: притаился за балкой перекрытия. Вот только ослепительно белый хвост чуть торчал, подрагивая от нетерпения. Ню-ню. Тварь прыгнула, стоило только мне зайти внутрь. Качнулась в сторону, пропуская тяжелое тело, перехватывая правой рукой хвост. Каинд амедха вышиб дверной косяк и вылетел во двор верхом на двери, я перекатилась, используя его инерцию, одновременно резким рывком подтягивая к себе. Фигушки! Силенок не хватило! Черный монстр зашипел, дернул хвостом, отшвыривая меня в сторону и тут же прыгнул, растопыривая лапы. Я отшатнулась, подсекла заднюю лапу, выхватила второй меч и, бегом, бегом за подранком, пока он не успел перегруппироваться и шарахнуться в сторону. Чиж впечатался в дом, а я обеими мечами полоснула по длинному черепу, разрубая на куски. Монстрик дернулся и затих.

  Ночная тишина показалась оглушительной. Неужели их всего трое? В наушниках были слышны шумы боя яута-те.

  – Хаф?

  Яута-те не ответил. Требования вступить в бой не было, значит, моя помощь не нужна. Я убрала мечи шесс-те в крепления на спине все так же не покрывая ножнами, вытащила нож и быстро отрезала кончик хвоста, привычно отделив по двум последним позвонкам. Для трофеев у меня был специальный, непроницаемый для кислоты мешок. С одной стороны – память, с другой – статистика, с третьей – крепкая кость. Бусин нарежу. Убрав острый костяной шип, плеснула немного синего растворителя, заметая следы ночного боя. Ну, сарай так и остался развороченный, но тут уж – извините. Я ж не маг какой-то!

  Осторожно перепрыгнула забор, внимательно осматривая улицу. Тихо. Нашла еще две туши, оттяпала кончики хвоста и уничтожила тела. Шум боя в наушниках смолк.

  – Хидар?

  Низкий спокойный голос яута-те раздался неожиданно.

  – Три добытчика. – бодро отрапортовала я, оббегая домик, проверяя все ли окна целы и нет ли какого урода.

  – Восемь и один ятканде. – пришел ответ.

  Так, одиннадцать тварей попроще и одна сильнее.

  – Это все?

  – Возможно. Проверю периметр. – после небольшой паузы ответил яут.

  – Тогда я по подворьям пробегусь.

  Он не ответил. Да и зачем? В углу зрения появилась схематическая карта деревни и мой указатель.

  Что удивительно, никто не проснулся, хотя сарай, пардон, хлев мы проломили не так чтобы и тихо. Так крепко спят? Или подумали, что послышалось? Черт их знает этих деревенских. Я бы точно проснулась и пошла проверять. Хотя бы в окно посмотрела! Но шторки не шевелились, да и луны не было – плотные облака закрывали небо без единого просвета, обещая в скором времени очередной затяжной дождь, и на улице царила тьма непроглядная. Пара тусклых фонарей роли не играли, лишь углубляя тени. Передернув плечами, полезла во двор. Проверять так проверять.

  За три часа беготни по деревеньке ни единой твари так и не нашла. То ли прятались хорошо, то ли просто их там нет. Кто их знает. Хаф поймал еще одного урода и по-тихому прирезал в кустах.

  Время приближалось к рассвету. Пора бы нам и сваливать, а то скоро народ проснется. Это городские у нас спать могут до обеда, а сельские жители встают рано.

  – Уходим?

  – Да.

  Объяснять напарнику ничего не потребовалось. Сам понял, да и в домах началось шевеление. Осчастливив еще пару окраинных домов камерами, я утопала к атта. Взлетали уже под скрытием: пастухи погнали коровок на пастбище, на котором, собственно, мы и парковались.

  Ночной рейд прошел успешно. Тварей перебили. Деревушка пока еще не тронута. Но мы оба понимали, что это – ненадолго. Найдя однажды, каинд амедха потенциальных инкубаторов и будущую еду в покое не оставят, тем более, что в округе не так много подходящих целей. Одиноких туристов практически нет, деревень тоже, крупного зверя немного, а от улья далеко стаи пока не уходят. И не уйдут, пока не подрастет новое поколение и не появится достойная охрана для матки. Они знают, что их исконный враг – яута – рядом. Знают, что рано или поздно он придет за черепом их королевы. Потому и стремятся поскорее набрать силу, выстроить полноценный улей и вырастить бойцов, а значит, деревушку в покое не оставят. И по той же причине сегодняшний рейд дал отмашку облаве.

  Я прикрыла глаза, подставляя лицо... эээ... маску мягкому свету восходящего светила. Экран чуть потемнел, стабилизируя освещение и приглушая яркость.

  Глава 10: Пищевая цепочка

  – Бабуль, а, бабуль, а сыр у вас кто-то варит?

  С таким сакраментальным вопросом я подкатила к благообразной старушке, сидящей на кособокой лавочке. Сухонькая старушка задумалась, продолжая провожать глазами больших откормленных рыжих кур, а потом все же сказала, пошамкав беззубым ртом:

  – Так к деду Потапу на соседнее подворье загляни, дочка. Он и сыр варит, и творог.

  – Спасибо, бабуль!

  Старушка тут же потеряла ко мне интерес, аки коршун следя за наглыми наседками, кружащими вокруг накрытого ведра с кормом, а я отправилась искать деда Потапа.

  Искомое подворье нашлось легко и быстро по сногсшибательному аромату варящегося сыра и просто одуряющему запаху свежего хлеба. Желудок булькнул, забурчал. Жрать хотелось – просто слов не было, а тут такие ароматы! Я пощупала остатки денег в кармане, вздохнула и решительно постучала в калитку, привлекая внимание крепкого мужика в серых штанах и клетчатой красной рубашке....

  К деревушке я притопала к обеду. Плотные облака рано с утра как-то внезапно разошлись, открывая ясное синее летнее небо и не менее ясное солнышко, которое к середине дня палило просто нещадно! Я особо конспирацией себя не утруждала, натянув широкие спортивные штаны и футболку прямо поверх иолонитового поддоспешника. Штаны немного скрывали бронированные ботинки, да и деревенские не особо обращали внимания на такие мелочи, считая очередным заскоком городского жителя. Атта и оружие я оставила под скрытием на большом булыжнике посреди реки в километре от деревни, а сама двинула за вожделенной едой своим ходом.

  Как я вообще докатилась до такого? Летать на инопланетном челноке за сыром и хлебом? Да вот дошла, когда мой несчастный организм вконец взбунтовался.

  Случилось это вчера. Когда Хаф выдал мне очередной паек, мой желудок взбрыкнул. Уж не знаю, чего ему не понравилось, но, умяв мерзопакостный брикет и запив такой же пакостной минеральной жидкостью, я еще больше захотела есть... нет, не так. Я захотела ЖРАТЬ! Воспаленное воображение тут же подсунуло видение скворчащего на сковороде куска мяса и картошки, обильно присыпанного тающим от жара сыром, салатик с помидорками, хрустящий хлебушек, черный чай с бергамотом и лимоном.... Я почти наяву ощутила эти запахи! От таких картин рот наполнился слюной, желудок забурлил... и вернул все съеденное назад. Отдышавшись, я привела себя в порядок под слегка встревоженным взглядом яута, прибежавшего на подозрительные звуки. Вырвало меня уже не в первый раз!

  – Знаешь, Хаф...

  Охотник склонил голову набок, вопросительно заворчал.

  – Так жить нельзя!

  Урчание окрасилось недоумением.

  – Я это жрать больше не могу! Я смотрю на каинд амедха и знаешь, что вижу?

  Огромный охотник вопросительно склонил голову набок.

  – Бегущие окорока и филей!

  Золотые глаза моргнули.

  – Хвостатое мясо на ножках! Сочное, обжаренное! С диким чесноком! Он как раз за кораблем растет!

  Хаф отмер, дрогнул всем телом...

  – Я мяса хочу!

  И заржал в голос!

  Я никогда раньше не видела такого искреннего, открытого, практически истерического смеха! Могучий воин привалился спиной к стене каюты и от всей души ржал, упершись рукой в короб двери. Чудное зрелище, но сильный голод мешал мне по достоинству оценить столь необычное видение во всей красе.

  Хаф ржал, а я начала заводиться!

  – Ннан"чин"де! Я серьезно.

  Смех прекратился, как отрезало. Яут вновь стал собранным и серьезным.

  – В деревню отпустишь?

  Медленный, протяжный, словно растянутый во времени кивок.

  – Возьми атта. – пророкотал низкий голос.

  Злость испарилась, а обижаться на могучего яута я и так никогда не могла. Вот не получалось. Достаточно лишь встретить спокойный взгляд золотых глаз или услышать его голос, и обида рассасывалась сама собой как несущественная мелочь. Злость, раздражение, гнев. И он это прекрасно знал, чем беззастенчиво пользовался. Вот как сейчас! Знаю же, что пользуется своей неожиданной властью, но... меня ну совершенно ВСЕ УСТРАИВАЛО!!!

  К сожалению, у Ннан"чин"де вновь увял приступ красноречия, и он вновь замолчал. Так что спустя пять минут я уже сидела в чрезмерно большом для меня кресле пилота, атта несся к деревушке, а у меня перед глазами плыли сладкие образы будущего пиршества. После наудского пайка даже яичница на пир тянула!

  Мужик на мой стук отреагировал, отложил большой деревянный черпак и подошел к калитке. Довольно дружелюбно осмотрев меня, дядька добродушно спросил:

  – Чего тебе, доча?

  – Да вот бабулька сказала, что у вас можно сыра купить.

  – Можно, отчего ж нет. – дядька открыл калитку и подвинулся, пропуская меня во двор. – А ты чья будешь?

  – Мы с друзьями на катамаранах сплавлялись, да вот свернули не туда. В левый рукав ушли, а там на камни налетели.

  – Что ж вы так? – мужик всплеснул руками.

  – Да утром туман стоял, вот и промахнулись. – я развела руками. – Парни катамараны чинят. Ничего страшного, они оба на плаву. Место хорошее, приятное. Постоим пару деньков, а потом вернемся в основное русло и дальше поплывем. Пока рыбку ловим, да своих припасов хватает. Ну... я решила к вам за свежим хлебом сходить и за молочкой, рыбу я не люблю, а... консервы – надоели.

  – И тя одну отпустили? – удивился мужик.

  – Ну как одну.

  Я замялась. Ну и что ответить дядьке? Не говорить же, что за мной всегда присматривает огромный инопланетный воин? И сейчас в том числе.

  – Тут идти-то недалеко. Да и днем я. И связь есть, если что случится. – я достала из кармана мобильник.

  Он работал. И даже заряжен был: солнечные батареи исправно работали. Да и Хаф собрал для меня небольшой переходник, дающий возможность подзаряжать мои девайсы от энергосистемы корабля. После чего с неподдельным интересом посмотрел фильмы, а потом – долго и заливисто ржал: внятных слов прокомментировать увиденное у него не нашлось, а любое воспоминание об этом произведении голливудской киноиндустрии вызывало приступы смеха.

  – Ох уж эти новомодные штучки. – дедок неодобрительно покачал головой.

  – Удобно, если привыкаешь. – я пожала плечами, а крохотные наушники ясно донесли хмык яута.

  Связь у меня действительно была, тут я не сбрехала. Хаф находился на связи постоянно, ни на мгновение не прерывая сигнал, вполуха слушая окружающую меня обстановку. Подобный постоянный надзор меня никоим образом не возмущал и даже в чем-то радовал, даруя иллюзию защиты. Но мужику эти нюансы ни к чему.

  – Ну так что, сыр продадите?

  – Продам. – дядька улыбнулся в усы. – Идем, глянешь.

  Я глянула. Глаза просто разбежались! Дядька привел меня в погреб, где на полках стояли круги домашнего сыра. Я сглотнула слюну, желудок жалобно квакнул и льстиво забурлил, вызвав добродушный смешок мужика. В итоге мне вручили большой, покрытый темным воском, круг, а уже во дворе угостили горячим сыром, налитым на хрустящую горбушку свежего, еще теплого хлеба.

  – Фкуфно! – прочавкала я, заглатывая хлеб. – А такого, свежего, с собой можно?

  Дядька посмеялся и налил в глиняный горшок горячего сыру и завернул в старое, но чистое белое вафельное полотенце две круглые буханки домашнего хлеба. За все он запросил шестьсот рублей, которые я тут же ему отдала. Упаковав добычу, я попрощалась с мужиком и потопала к челноку.

  Вот уж не знаю, что он подумал, но смотрел дядька на меня как-то странно. Уже дойдя до атта меня осенило: круг весил около семи кило, плюс трехлитровый глиняный горшок, плюс хлеб. Выходило около двенадцати кило, а я тащила пакет как кило картошки с рынка! Беспокойство вяло брыкнулось, но быстро заглохло. Деревенька удаленная, селянин меня увидел первый раз. Или забудет, или чижы сожрут... или я просто отсюда свалю и никогда не вспомню об этом инциденте. Второе, правда, было более вероятно, хоть и жалко дядьку.

  Мысль о картошке потянула за собой ассоциации, родив совершенно дурную, прямо-таки безумную мысль. Складывая провизию в бокс, я тряхнула головой. Узнает Хаф, а он узнает, быть мне битой. Мечом по заднице в лучшем случае. В худшем – молчаливое осуждение в нечеловеческих золотых глазах. Я замерла, словно наяву представив эту ситуацию. По позвоночнику продрала неприятная дрожь. Разочаровывать яута мне не хотелось. Нет, не так. Я искренне боялась увидеть в его глазах разочарование! Но дурная мысль уже плотно захватила мой разум и обосновалась в башке, а я непроизвольно начала продумывать, как бы все половчее провернуть, да еще и не вызвать законного возмездия за глупую выходку.

  В животе булькнуло. Я захлопнула крышку багажного бокса и вернулась в кресло пилота. С такой музыкой идти на охоту бессмысленно. Надо поесть, привести себя в тонус. Да и потенциальные жертвы еще спят, по округе не шарятся, а в логово без яута я не полезу, не совсем же желудок мозги задавил! Кроме того, мясо можно найти поближе и попроще. Ту же курицу в селе стянуть!

  Мысль, долгое время долбившаяся в мозги, наконец, оформилась. Матюкнувшись про себя и на себя, я посадила атта обратно на камень, выгребла остатки денег и потопала в деревню. За курицей.

  Два часа спустя я, совершенно счастливая и сытая, полулежала в широком массивном кресле, лениво обгрызая куриное крыло. Мясо получилось просто великолепное, с тем самым диким чесноком, который я надергала возле корабля, запеченное под сыром. Роль духовки прекрасно исполнил агрегат термической обработки, правда, его пришлось тут же помыть, все же устройство не для готовки предназначалось. Но на борту он был не один, так что мне удалось его заполучить в безраздельное пользование. Уж не знаю, что именно склонило решение яута в мою пользу: то ли мои просьбы, то ли действительно вкусная еда, но он согласился, что такая пища, все же, намного приятнее. Отторжения съеденное не вызвало, желудок нормальную еду прекрасно принял, на рвоту не тянуло. О чем я тут же сообщила яуту, столь же лениво развалившемуся в соседнем кресле.

  – Вот, совсем другое дело!

  Верхние клыки чуть дернулись в усмешке.

  – От всего в жизни надо получать удовольствие! – я отложила кости, беззастенчиво разглядывая яута-те.

  Хаф фыркнул.

  – Ну, согласись, вкусно же получилось.

  Он кивнул, с ясной иронией, буквально написанной на лице. За это время я уже хорошо научилась разбираться в его мимике и достаточно четко определяю эмоции, если яут не ставит целью их скрыть. Сейчас он пребывал в благостном настроении, и потому не утруждал себя самоконтролем, и все его чувства четко читались по подвижной мимике лица и малозаметным жестам, тенью отражаясь в глазах. А я нагло его рассматривала, поскольку броню он не одел за ненадобностью, предпочитая разгуливать по кораблю в одних штанах. Двулезвийный шесс лежал на столе возле его левой руки, как и мой, возле моей руки.

  Засмотревшись, я упустила контроль, и большой металлический ящик с шумом упал. Я вздрогнула, и еще один ящик с грохотом покатился по полу. Ирония на лице яута-те превратилась в ясную усмешку. Ящики снова взмыли в воздух, а я вернулась к разглядыванию напарника.

  – Ничего смешного!

  Яут совершенно по-человечески пожал плечами. Он наблюдал за плавающими в воздухе ящиками, присматривая и за мной. Следил, чтобы не перенапрягалась. А я чувствовала, как в груди под диафрагмой появляется холод.

  – Достаточно.

  Спокойный рычащий голос выдернул меня из созерцательного настроения на грешную землю. В груди уже привычно закололо. И правда, пора заканчивать. Ящики вереницей проплыли по воздуху и сложились пирамидкой у стены. Как и каждый день. Вот только сперва в воздухе над платформой кар"кахтера плавал только один ящик, а сегодня уже семь. Да и время до появления ледяных шипов в грудине прошло больше. Мы успели и поесть, и посидеть, и поскучать. Управление ящиками много внимания не занимало, но вот силы жрало прилично, и сейчас я чувствовала себя совершенно разбитой, словно тягала тяжеленые ящики по кораблю на руках.

  – На этот раз чуть дольше получилось. – я зевнула. – И седьмой ящик более точно ощущаю. По крайней мере, уронила его только дважды.

  Яут легко поднялся на ноги, подхватил шесс.

  – Идти сможешь?

  – Сейчас узнаю.

  Я медленно встала, тяжело опираясь на шесс. От утомления меня шатало и вело, но, вроде, передвигаться могла.

  – В капсулу?

  Он кивнул. Я зевнула и поковыляла к выходу из кар"кахтера, используя оружие как костыль. Но, видимо, я опять переоценила свои возможности. Силы покинули меня в коридоре, и я устало привалилась к стене.

  – Не могу.

  Он не сказал ни слова, просто молча подхватил на руки и понес к ставшей уже родной капсуле, в которой я отлеживалась после каждого такого занятия.

  Хаф тренировал меня размеренно и неспешно, наращивая нагрузку постепенно, по мере того, как укреплялся мой организм. До изнеможения не доводил, вовремя останавливаясь, хотя к концу дня я чувствовала себя словно выжатый лимон, но, случись что, бой вести могла. И каждый день заканчивался в капсуле. Днем или поздним вечером.

  – Я так понимаю, очнусь я только к вечеру?

  Яут кивнул, размеренно шагая по коридору. Мой вес ему никаких неудобств не доставлял, шел воин легко и бесшумно, удерживая меня одной рукой, а во второй нес готовый к бою шесс.

  – А вечером спать? – полюбопытствовала я, совершенно не желая так бездарно заканчивать эти сутки.

  Хаф притормозил у знакомых дверей, тронул сенсор.

  – Не хочешь?

  В низком рычащем голосе вновь проскользнула ирония. Двери распахнулись, и меня внесли в каюту.

  – Нет.

  Крышка капсулы послушно поднялась, а меня поставили на пол. Я разделась, залезла в капсулу, привычно отмахнувшись от сунутого под нос планшета с программой работы. Яута-те хмыкнул, вбил в компьютер последние команды. А затем негромко сообщил:

  – Пойдем на охоту.

  И крышка капсулы опустилась, а я – провалилась в ласковую тьму.

  * * * * *

  Капсула закончила диагностику и вывела информацию на экран. Яут прочитал данные, прикрыл глаза, подавляя приступ беспомощного беспокойства. Организм девушки вмешательство в собственный геном принимал... странно. Некоторые изменения приживались правильно, некоторые – не принимались вовсе, а некоторые вызывали лавинообразную цепочку мутаций, ни остановить которую, ни замедлить не удавалось. Когти проскрежетали по металлу. Хаф сжал кулаки, чувствуя, что еще немного, и когти прорвут кожу. Не должен организм умана так себя вести! Подобные изменения проводились не раз, и прежде осечек не было!

  Капсула пискнула, привлекая внимание. На экране быстро менялась информация, показывая, как протекают изменения в организме пациента, как одна мутация сменяется другой, совершенно самостоятельно, без контроля со стороны. Капсула лишь корректировала ее ход, но ни остановить, ни изменить не могла. И на этот раз изменения коснулись нервной системы и мозга. А яут, при всей своей силе, знаниях и мастерстве, мог лишь беспомощно наблюдать и надеяться на чудо.

  Капсула отметила окончание изменений в организме пациента, о чем сообщила коротким, едва слышным щелчком. Яут поднял голову, пристально всматриваясь в экран, на котором медленно заполнялся индикатор ожидания, показывающий ход диагностики. Диагностика завершилась, капсула обработала информацию и вывела ее на экран.

  Яут облегченно вздохнул, даже не пытаясь сдержать эмоции. Никаких негативных последствий. Требуемые изменения внесены, словно и не было трех волн неконтролируемых мутаций.

  Крышка капсулы поднялась и отошла назад. Ннан"чин"де осторожно вынул спящую те-уман и понес в каюту. Спать она будет долго. А он успеет успокоиться и подумать.

  * * * * *

  Проснулась я, как всегда, неожиданно, мгновенно перейдя из глубокого сна в совершенно бодрое состояние. Но глаза открывать было лениво. Рядом ощущалось присутствие яута: я слышала тихое размеренное дыхание и биение его сердца. Я лежала на койке, а он сам – сидел на полу, прислонившись спиной к кровати, чуть запрокинув голову. Спал? Прислушалась. Нет, не спал. Просто сидел без движения.

  Странно. Раньше я за собой подобной чувствительности не замечала. Что-то он опять намудрил, пока я в капсуле отлеживалась. Ну и ладно. Дергаться уже в любом случае поздно.

  Не открывая глаз, я пыталась снова ощутить его присутствие. Бока касалась пара валаров, чуть щекоча кожу. Теплые, мягкие, упругие. Удалось зацепиться за это прикосновение. Постепенно я начала ощущать яута целиком, словно мысленно ощупывая его фигуру. Каждый миллиметр тела, четко чувствуя разницу между живым телом и мертвой одеждой. На нем были уже привычные плотные штаны, высокие ботинки да оружейный пояс, на котором висел длинный нож из кислотоупорного металла, банка с синей пакостью, сложенный арост. На правом бедре – боевой кнут в чехле.

  Мое внимание зацепилось за какую-то неправильность. Что-то было не так. Я еще раз внимательно изучила тело сидящего на полу яута, пока не нашла то, что меня смущало: выступ на плече, а под ним – вздувшиеся рубцы и глубокие рваные порезы.

  Я резко села, открыв глаза. Хаф приподнял голову, медленно встал, опираясь рукой о край кровати.

  – Ты ранен?

  – Ночью напали. – спокойно ответил он, присаживаясь на край кровати.

  Даже не удивился, что я заметила.

  – Покажи.

  Он качнул головой.

  – Хаф, покажи. Я знаю, что раны глубокие.

  Он чуть приподнял бровь и дернул верхними клыками.

  – Я это... вижу, что ли. Только не глазами, а как-то иначе.

  Яут послушно повернулся боком, давая мне доступ к своей руке. Из-под эластичных бинтов тускло светился свежий твей.

  Аптечка поднялась в воздух и поплыла ко мне. На этот раз даже смотреть на нее не потребовалось, бокс чувствовался полностью, удерживать его было легко. Словно двигать невидимой рукой.

  Когда я сняла бинт и увидела рану, захотелось придушить Хафа и еще раз убить тварь, которая это сделала. Глубокая, практически до кости, рваная резанная рана, словно хвостом по руке полоснули. И совершенно необработанная!

  – Ннан"чин"де, ты бы хоть антисептиком присыпал.

  Яут пожал плечами.

  – Заживет.

  – Кто ж спорит. Но так – быстрее.

  Очередное равнодушное пожатие широких плеч. Я вздохнула. Ну как можно так к себе относиться? Делов же на пару минут!