Текст книги "Хидар и Хаф (СИ)"
Автор книги: Ирина Лерх
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)
Где еще две?
Одна обнаружилась неподалеку, три дома дальше по улице, а вторая... ГДЕ ВТОРАЯ? Датчики потеряли? Быть не может! Они же даже трупы фиксируют! Что, уже забралась в дом? Черт!
Последнее местоположение? Я бежала по улице во весь дух, сжимая узорчатое древко шесс-те. Есть, последнее местоположение... ДА ТВОЮ МАТЬ! Подворье деда Потапа...
Вот его жаль будет... если что. Но сперва эта тварь! Вот она, уже близко. Соседний двор...
Я бежала со всех сил, а сквозь шелест дождя до меня донесся полный паники скулеж пса. Схватившись обеими руками за край вагонки, я подпрыгнула и перемахнула металлический забор, приземлившись в... куст вездесущего крыжовника. Да чтоб ему!!! Мигрирующая подзаборная колючка!
Скулеж перешел в повизгивание: здоровенный пес, прижав хвост к брюху, скулил, но не убегал, преграждая дорогу к дому припавшему к земле подранку, подволакивающему заднюю лапу. Тварь на шум моего приземления резко обернулась, полоснув хвостом по собаке, но животное успело отскочить.
– Иди сюда, скотина... – мой голос сорвался в рычание, аккомпанируя рычанию встрепенувшегося пса, к которому неожиданно пришла помощь.
Чужой здраво оценил угрозу и забил на псину, метнувшись ко мне. Шесс крутанулся в руках, массивное острое лезвие на противоходе врезалось в услужливо подставленную башку, разрубая ее, но от силы удара меня вломило в загрохотавший металлический забор так, что перед глазами запрыгали радужные пятна.
– Мухтар! – недовольный окрик мужика заставил меня ничком упасть в крыжовник. – Ты что творишь, стервец!
Вот только тебя мне тут не хватало! В дом свали, идиот!
Пес заскулил, метнулся к хозяину, встретив его в дверях.
– Муха, уйди! – мужик с трудом отбивался от лижущего ему лицо здоровенного кобеля. – Муха, пшел вон, паскудник!
Незнакомый мне мужик отпихнул перепуганного пса, дверь с грюком захлопнулась. Ну и славно! Я вылезла из крыжовника и, пошатываясь, выпрямилась. Ко мне подскочил пес, чуть слышно поскуливая.
– Тише, Мухтар... все хорошо...
Я погладила кобеля по лобастой голове и покинула двор. За забором тихо поскуливал пес.
Осталась еще одна.
Подворье деда Потапа встретило меня тишиной. Перебравшись через довольно высокий забор, я пошла к дому. Последний раз датчики засекли тварь именно здесь. Где же она? Куда же ты де... вот черт! Я остановилась, глядя на выбитое окно с развороченными ставнями. Значит, все же, пробралась внутрь...
Вот же, мразь такая!
Шесс-те распался на два меча, убрала один за спину, а второй перехватила обратным хватом ближе к клинку: там как раз удобное утолщение, не дающее руке соскользнуть с рукояти на лезвие... И забралась в дом через выбитое окно.
Потап жил один в большом пятикомнатном доме. Я залезла через окно в зале. Никого и ничего, в доме – тишина. Открыла дверь, осторожно выглянула в коридор, и тут же услышала вошканье и кряхтение в соседней комнате за приоткрытой дверью. Нашла?
Нашла!
Стоило мне заглянуть в комнату, как я увидела черную спину недовольно шипящего и свистящего чижа, пытающегося добраться до Потапа, а крепкий и сильный мужик, кряхтя, удерживал здоровенную тварь одной рукой за шею, а второй – за переднюю лапу, не давая до себя добраться. Вторая лапа была сломана в плече и безвольно свисала. У стены валялась покореженная кислотой сломанная лопата.
Перехватив шесс-те, я рубанула по хребту монстра, разом ставя точку в их противостоянии. Тварь взвизгнула, попыталась отшатнутся и получила вторым ударом в башку: клинок проломил прочный череп, убив наповал. Туша грузно рухнула на пол.
После шума схватки, тишина казалась звенящей, давящей на уши. Потап сидел у стены, я стояла перед ним с мечом в руках. В комнате было достаточно светло, чтобы он меня видел: в окно светил одинокий уличный фонарь, как раз стоящий неподалеку от дома.
Первым молчание нарушил Потап:
– Спасибо, доча. Вовремя ты поспела. Я уж думал, что все, схарчит меня страхолюдина.
Узнал.
Или... ЗНАЛ?
Я вздохнула, сняла полумаску, хмуро глядя на приветливого мужика.
– И что теперь? – осторожно спросила я.
– А что теперь? – он, кряхтя, встал, придерживая глубоко располосованную руку. – Доча, думаешь, никто до сей ночи этого не видел? – он включил стоящую на столике настольную лампу, опустил ей «голову», чтобы свет был не таким ярким. – Видели. И этих, – он пнул тушу, – и вас двоих.
А вот это новость...
– И давно вы знаете?
– Еще как первого пса задрали.
Первого пса? Ох ты е-мае... Это же с первого нападения!
– А почему ничего не сказали?
Мужик хмыкнул, покачал головой.
– А что бы я те сказал? Пожурил бы, что не предупредили? Так что бы мы могли сделать? Твари ж проворные и сильные, такого тяжко остановить.
Логично.
– Можно обо что-то вытереть?
– Да ветошь со стола возьми. – дед указал на кучу серого тряпья.
Вздохнув, оттерла клинок, отчего тряпье зашипело и начало на глазах разъедаться кислотой, активировала ножны и убрала оружие за спину. Неожиданные новости... Неприятные. Или, может, не настолько и неприятные? Если знают и до сих пор молчат...
– Это еще не сильные... – порадовала я дядьку. – Есть и мощнее. Только их мало. Пока. – сняла с бедра аптечку. – Давайте помогу. Раны-то глубокие.
Потап сел на кровать, выставил руку, давая мне возможность обработать глубокие пропаханные когтями раны.
– А как остальные?
– Этот был последний.
– Много в этот раз?
– Четырнадцать.
Потап нахмурился.
– И ты их всех одна?
– Одна. – согласно кивнула я, ставя аптечку на столик.
Нажала на кнопку, аптечка разложилась.
– А где твой... – мужик запнулся, подбирая определение для яута. – Неразговорчивый. Всегда ж вдвоем приходили.
Я вздрогнула.
– Видели?
– Еще в первую ночь: пес скулил. – пояснил он. – У меня с окна крыши пастбище просматривается, так что видел я твоего. Далеко был, но ночь была лунная, видать хорошо.
Вот не было печали!
– И?
Потап вздохнул, укоризненно покачал головой.
– Доча, зря ты так. Мы ж не дураки какие. Понимаем, что вы нас бережете от этих. – короткий кивок на черную тушу. – Чего крику поднимать? Мы – не шебутные городские, понимаем, по лесу от них не уйти. На помощь звать? А пока приедут, пока поймут, что тут стряслося, нас уже и схарчат. Да и их схарчат.
– И вас не заботит, что это из-за сородичей моего напарника эти монстры тут оказались? – осторожно спросила я.
Тихий хмык и покачивание головы ясно дал мне понять, что думает на этот счет Потап.
– Слышал, племянник Михея говорил, как что-то упало ночью с неба. Большое и горящее. Мы ж не совсем дремучие, доча. При Союзе образование было получше нынешнего, так что понять, откуда эти взялись – не так сложно. Разбились?
Я кивнула.
– Много погибло?
Говорить мне не пришлось: мужик сам понял. Снова покачал головой.
– Так и думал, что один он остался. А ты нашла.
Я снова кивнула.
– То, что вы договорились – хорошо. – неожиданно выдал вердикт Потап. – Одному с этими не справиться. Сильные они. – он на какое-то время замолчал, наблюдая, как я потрошу аптечку. – А то, что твой беду принес... Так на то и случайности. Сами пострадали и соседям горя принесли.
– И вас это не злит?
Вместо ответа – укоризненный взгляд и полный недовольства ответ:
– Ну ты нас со всякими дураками-то не ровняй! Кому легче станет, ежели вы помрете? Нам? Нет. Соседям? Тоже нет. Беда так и так пришла бы, раз уж упало судно. А так хоть есть кому исправить шкоду.
– Да разве ее исправишь? Люди-то погибли.
– Люди всегда мрут. – философски сообщил мне Потап. – Вот, помню, как на лесоповале работал, так столько травм было по глупости, столько народу мерло. Так то по случайности или по недосмотру. А как у нас соседское село выгорело из-за пьяни местной? Мало того, что шесть семей целиком померло от угара, да трое так сгорело, так еще и пожар лесной пошел, еле остановили. – он вновь покачал головой. – Так что, доча, не думай лишнего. Делай, что можешь, а мы уж как-нить справимся. Чай не зараза какая, от которой не защититься.
Даже так? Вот чего я не ожидала, так это того, что меня начнет оправдывать мужик, которого чуть не сожрал монстр.
– И что, все так думают? – буркнула я, доставая инъектор и две капсулы с тер'ти-ра. Первую ампулу я впрыснула себе в плечо, расстегнув иолонит, а вторую – Потапу.
– Да говорили с мужиками. Не я один видел. Последние дни ты шумишь сильно, доча, да и часто прибегаешь. Ночью-то хорошо слышно, далеко. Многие знают, хоть и не видели своими глазами.
– Устала я уже. – честно призналась я, доставая баллон с медицинским гелем.
– А чего одна ходишь? Неужто убили твоего?
Я от такого предположения вздрогнула. Потап не слишком и ошибся: как на мой взгляд, Ннан"чин"де был очень близок к гибели в ту ночь.
Уж не знаю, что меня толкнуло на откровенность: то ли доброжелательный тон Потапа, то ли общее хорошее отношение, то ли здравость его рассуждений, но внезапно даже для себя я сказала:
– Ранили его. Серьезно. Так что – лечится. А пока я за двоих тут...
– И много их? – Потап вновь указал на тушу, с интересом глядя, как я проводу по глубоким царапинам головкой баллона, выдавливая прозрачную антисептическую мазь.
– Много. И с каждым днем все больше и больше. – я устало вздохнула. – Они же в людях растут и развиваются, паразиты проклятые. Чем больше людей – тем больше их. А они не так давно Верхние Ключи взяли.
Потап ахнул.
– Мы чуть-чуть не успели. Сделали что смогли. И логово их вырезали. Вместе с королевой. И вот... – я покачала головой. – Она же огромная! Как грузовик! И сильная! И живучая, как... как... Да когда ей башку проломили, она только озверела! Да от ее ударов стены трещали! А... А он... он даже спускаться мне запретил! Чтобы под удар не попала!
Меня начало трясти. Крепко сжатая пружина неудержимо распрямлялась, выплескивая сдерживаемые и подавленные эмоции, страхи и переживания перед практически незнакомым мне человеком.
Я резко втянула воздух. Еще не хватало мне тут истерики! Все, хватит психовать! Ннан"чин"де жив. Я жива. Так что нечего тут расклеиваться, тем более, на чужих глазах.
На плечо мне опустилась широкая ладонь. Я подняла голову, настороженно всматриваясь в серые глаза пожилого, но крепкого телом и духом человека.
– Видел я, как ты со своими друзьями приплывала к нам в деревню около месяца тому. Ты приметная, рыжая. – добродушно выдал Потап, указав узловатым пальцем на мою огненную шевелюру. – Потом сама приходила.
– За сыром. – вздохнув, призналась я. – Извините, что тогда соврала. Что мы еще стоим на реке...
– Да понял, что что-то стряслось. – качнул головой мужик. – Глаза, доча, показывают правду, даже если хочешь ее скрыть.
Сложив аптечку, убрала ее на пояс.
– И что вы будете делать?
– А что мы может поделать? Ее ж даже ставни не удержали.
И не удержат. Ни ставни, ни двери, ни кирпичные стены. Эти твари корабельный металл науда умудрялись проминать! Нигде от них не спастись. Они быстрые и сильные, ловкие и умные... идеальные хищники.
– Я не знаю. Наверное... ничего. Хотя... – я покосилась на тушу. – Они не настолько неуязвимые. Их можно убить, если быть к этому готовым. Главное, ночью никуда не выходите. Они любят нападать исподтишка. И охотятся обычно с полуночи и до рассвета, а днем предпочитают спать. Самое главное и страшное – это мелкие твари. Как большие пауки с хвостом. Если на лице закрепится – это все, смерть: они вводят эмбрион в глотку. Через сутки вылупился новая тварь и проломится через грудину.
– Видал я такую. – согласно кивнул Потап. – Аккурат на вилы поднял, когда она на меня с сеновала скакнула. Так оно вилы и проело.
– У них кровь как кислота. – я с трудом встала, устало повела плечами. – Надо бы убрать тушу. Вытащите во двор?
– Вытащу.
Потап схватил монстра за хвост и без особых усилий закинул в попорченный ковер и потащил за собой, открыв в полу проеденную дыру. Уже на дворе я плеснула синим растворителем на тушу.
– Мне надо убрать остальные трупы. Они на пастбище и еще четыре – в деревне.
– Пошли, подсоблю. Вижу же, что устала.
– Устала. – смысл отрицать очевидное.
Я надела полумаску, мир вновь окрасился багровым, перед глазами замелькала информация с атта: показания с датчиков, потревоженных ветром и пробегавшими мимо чижами, данные с сенсорного массива ман"дасы, который каким-то чудом еще работал, информация о ходе лечения, передаваемая капсулой на стационар нер"уда"атта. Вроде тихо. Одна стая куда-то поперлась на север, но, покружив по лесу, вернулась. Еще пара одиночных разведчиков двинули к реке.
Время – почти час ночи. Все веселье еще впереди...
Глава 16: Долгая ночь
Топая по улочке, я задавалась сакраментальным вопросом на тему «Что делать?». Вопрос для меня крайне актуальный! Особенно с учетом неожиданных новостей, рассказанных мне дедом Потапом.
Ситуация сложилась неоднозначная. С одной стороны, то, что о нас узнали деревенские – это, несомненно, плохо. Особенно то, что узнали так давно, а я – ни сном, ни духом. Мой косяк, надо было проследить за деревней более внимательно. С другой стороны, то, что нас до сих пор не заложили – это хорошо. Особенно меня порадовало понимание со стороны Потапа. Но... как повернется это понимание, если в один далеко не прекрасный день я не смогу успеть вовремя, и в этой деревне появятся первые погибшие? Этого я пока не знала, а знать должна! И должна я это узнать сегодня! До того, как очнется яута-те: как я могу ему сообщить о подобной проблеме, если сама еще не знаю, чего ждать от местных.
Пока я забивала голову посторонними мыслями, мы дошли до подворья, на котором валялась ближайшая туша Чужого. Потап спокойно открыл калитку и зашел во двор, я – за ним, а навстречу нам уже несся здоровенный пес.
Мухтар мне обрадовался: здоровенный кобель радостно тявкнул, подскочил, отчаянно виляя хвостом и все норовя встать на задние лапы и вылизать мне лицо. Я от таких знаков внимания только и могла что кое-как отбиваться, пошатываясь от веса собаки, и пытаясь убрать массивные лапы с плеч. Потап, видя это безобразие, только добродушно посмеивался. Для него реакция пса была весьма показательной.
– Кому там не спится? – недовольный голос хозяина дома довольно громко прозвучал в ночной тишине.
– Я это, Михей. – отозвался сыровар.
– Потап? – замок клацнул, дверь приоткрылась, и на крыльцо вышел кряжистый дядька. – Зря ты на улицу вышел.
– Чего это?
– Снова явились, окаянные. Слышал, пес скулил. – буркнул Михей. – Муха! Кого ты уже опять лижешь, паскудник?
Мухтар отозвался довольным тявком и, наконец, отвалил от меня. Пошел изливать свою радость на хозяина. Мужик отмахнулся от пса, подошел ближе и тут, наконец, заметил грузную тушу чужого, куском мрака валяющуюся у ворот.
– Ты гляди-ка! Завалили.
Я скромно стояла за спиной Потапа и молчала, прикидываясь частью пейзажа.
– Да ты б сразу понял, коли б не завалили. – выдал Потап. – Одна такая страхолюдина ко мне вот в дом залезла, я уж думал, все, отбегался.
Михей нахмурился.
– И как оно?
– Такую животину поди завали: сильна как шатун, а шустрая, аки кошак одичалый. Когда б доча не поспела, было б мне худо.
И Потап чуть отступил, указывая на мою скромную персону. А мне как-то резко захотелось включить скрытие и смотаться от греха подальше, уж как-то слишком мрачно на меня смотрел мужик.
– И правда, не привиделось. – Михей покачал головой. – А твой тоже тут?
Я покачала головой.
– Погано. – Михей тяжко вздохнул. – Еще придут?
– Да кто их знает? – честно ответила я. – Ночь еще впереди, могут и явиться. – сняв с пояса растворитель, подошла к трупу и капнула пару капель синей жидкости.
Мужики с интересом смотрели, как разлагается тело. На земле осталось только чуть маслянистое пятно.
– Видал я такие следы. – сказал Михей.
Я на это высказывание ничего не сказала. Еще бы он не видел! Только за прошлую ночь дофига этих уродов пришлось уработать в деревне.
– Идем, подсобишь.
– С чем? – опешил мужик.
– Туши собирать. – пояснил Потап. – Доча, много их?
– Еще двенадцать. – отозвалась я. – Две в деревне и десять на пастбище.
– И ты их одна всех? – удивился Михей.
Я пожала плечами, но ничего не сказала. Ясное дело, что одна, раз Ннан"чин"де в капсуле!
Потап мою неразговорчивость понял правильно: призывно махнув Михею, произнес:
– Показывай, доча, где они валяются.
Показывать особо я не стала, указав, что искать надо на пастбище и в подлеске. Мужики покивали и свалили, а я пошла зачищать туши в черте деревни.
Первую, на подворье, я убрала легко и быстро: она лежала открыто и была сожрана вместе с телом разорванной псины. Кровь, конечно, на утоптанной земле останется, но как-то подчищать ее я не стала. Смысл? В деревне и так знают про нападения, что дергаться, если почки уже в банке. Аккуратно закрыв за собой калитку, я потопала дальше по улице.
В углу зрения вновь замигало тревожное сообщение со стационара атта: пересечение границы. Развернула карту, посмотрела. Одна стая в восемь особей вышла из недобитого нами улья в разрушенной деревне и выдвинулась куда-то на север, а вторая, крупнее, потянулась вдоль реки вверх по течению. Это, скорее всего, к нам.
Перепрыгнула забор, приземлившись возле поломанного куста красной смородины, обошла его, схватила тушу за хвост и потянула. Туша цеплялась за ветки и тянулась с трудом.
Сколько их там? Девять? А, не, вот еще одна. Десять. Будут у края леса минут через двадцать, не раньше.
Туша, наконец, покинула развороченный кустарник. Капнула растворителя, понаблюдала, как ее сжирает, капнула еще на недоеденное и ушла. Надо предупредить людей.
Когда я вышла из деревни, Михей как раз вытаскивал чижа из зарослей здоровенных и крайне колючих будяков, негромко, но от души матерясь. Колючки вымахали знатные, развесистые, уже успели отцвести, «головки», размером с два моих кулака, уже подсохли и кололись нещадно.
– Уходите. – коротко сказала я, краем глаза наблюдая за приближающимися тварями. Уже подходят к нашей стоянке. Быстро двигаются. ОЧЕНЬ быстро двигаются.
– Что такое? – недовольно буркнул Михей.
– Еще идут. – ответила я. – Минут через пятнадцать будут здесь. Лучше бы вам на дворе не стоять.
Время еще было: как раз успею приготовиться. Хорошо хоть мужики синдромом героя не страдали и послушно сделали что сказано: свалили отсюда. Разве что Потап, уходя, сказал:
– Ты уж аккуратнее, доча. Много их идет?
Сама знаю, что надо бы аккуратнее! Я хочу жить долго и счастливо. И, при этом, не одна!
– Да штук десять в эту сторону. И еще восемь – куда-то на север двинули.
– Стремнище, что ль? – спросил Михей. – Оно ниже по течению, прям на реке.
– Нет его... – я запнулась. – Под ним теперь улей. Уже давно.
– Тогда Заречье остается: крупная деревня, чуть в стороне. – Потап покачал головой.
– Про Верхние Ключи забыли. – поправил нас Михей.
– Верхних Ключей тоже уже нет. – буркнула я. – Уже дня два как того.
– Целиком сожрали?
Я кивнула. Потап глянул на темную стену леса, покачал головой.
– Михей, угол выделишь?
– А с твоим-то что?
– Ставни выбила, паскуда.
– Идем.
Мужики утопали, а я занялась подготовкой к бою. Перво-наперво я отогнала атта ближе к деревне: как показала практика, боярышник сильно мешал, а надобности в маскировке уже не было. Потом выложила все гарпуны и взяла зазубренные стрелки. Мне сейчас надо оружие поубойнее. Так, теперь – новая кассета с тяжелыми метательными ножами. Шесс скручен в единое оружие. Что еще можно сделать? Достала аптечку, ввела себе еще одну дозу заживляющего: разгонит метаболизм и прогонит сонливость. Не помешает. Теперь... вроде готова.
Сидя на атта, я ждала, пока эти паскуды прибегут, а они с какого-то роя застряли в паре километров от деревни и что-то делали всем стадом. На всякий случай я сделала пометку на карте: как наступит утро, схожу и проверю, что еще там эти умные сволочи придумали. Не к добру это их вошканье. Наконец, они закончили возню и погнали к деревне.
Раздуплились, уроды! Мне еще за второй стаей лететь: она уже до реки добралась, а эти слюни пускают по кустам!
Прильнув к прицелу ароста я ждала, когда же из они подлеска появятся. Долго ждать не пришлось, и вот она, первая белесая туша промелькнула в плоском багровом мире. Оружие дрогнуло в руках, туша споткнулась и затихла.
И понеслось!
После первого выстрела твари порскнули врассыпную по кустам, обходя меня широкой дугой. Да неужели уважать начали? Так они раньше только на Ннан"чин"де реагировали! Уже горжусь, чтоб им пусто было! Арост вновь дернулся, но шустрая скотина именно в этот момент решила прыгнуть, и дротик скользнул по боку, а не пробил башку. Дрожь перезарядки, кнопка отошла, поймать в прицел шустрика. Выстрел. Туша споткнулась и грузно вломилась в дерево, замерев в раздавленном кусте папоротника. Перезарядка...
В этот раз чижи действовали несколько иначе: одна затихарилась в подлеске, двое обходило со стороны реки, еще четверо – по широкой дуге рассекали будяки и недоеденный коровами бурьян, а еще одна – нырнула в воду рядом с причалом, и я ее потеряла из виду. Плохо. Пока четверка первопроходцев штурмовала колючки, я успела снять одного урода у берега, но второй после этого тоже сдриснул в реку. Зато, зашевелился последний могиканин в лесу: он спрятался за деревом и снять его я не могла.
Семь.
Я сидела на броне челнока и ждала, пока хоть одна слюнявая скотина покажется из укрытия. Двое подводников успешно ныкались, лесной индеец все так же сидел за деревом – только хвост торчал, нервно подергиваясь, три первопроходца затихарились в будяках, еще один – залег где-то в крапиве, растущей сразу за колючками.
Ну и что мне теперь с ними делать?
Я сидела и ждала, чижи – тоже ждали и не дергались. Хитрые, паскуды! Не выходят на открытую местность. А вторая стая тем временем успешно пересекла реку и теперь бодро двигала по лесу.
Что-то мне подсказывает, что они просто так не выйдут. И появляется стойкое ощущение, что их цель – именно я! Не деревня! Я! Иначе подводники были бы уже на улицах: они могли проскочить вдоль причала, и снять их я бы не успела. Но не вылезают! Ждут.
Спускаться с атта не хотелось, но, видимо, придется. Эти сволочи с места уже несколько минут как не двигаются: вот что-что, а выслеживать цель они умеют. И терпения им хватит хоть до утра там сидеть. А стоит мне улететь, и на деревне можно поставить крест.
Ну... ладно... Ну, допустим...
Жаль, деревня спит, и нельзя закинуть в будяки пару гранат. Или, все же, закинуть?
Отвлекаюсь. Не о том думаю!
Атта я поставила между боярышником, за которым в полусотне метров начинались будяки с крапивой, и берегом реки, так что подводники добегут первыми: им надо пересечь метров тридцать ровной травянистой опушки, тщательно выстриженной газонокосилками типа «корова обыкновенная», так что высокой травы или каких-то мест для укрытия у них не будет. У засевших в бурьяне ситуация получше: пастбище плавно поднимается, есть небольшая канавка с ручейком, текущем из леса, да и боярышник как укрытие использовать могут: дерево развесистое. Но бежать им еще дальше, метров сто-сто двадцать, смотря откуда стартанут. Индеец сидит в лесу и быстро до меня добраться не сможет ни при каких раскладах.
В принципе, нормально. Справиться можно.
Сложив арост, я сняла шесс-те, деактивировала ножны, открыла кассету с метательными ножами, взяла один с руку, и съехала по носу атта на почву. И стоило мне приземлиться в траву, как на меня напали одновременно со всех сторон: двое из будяков, и двое подводников, беря в клещи. Индеец все так же сидел в засаде.
Метнула нож в первого подводника, тут же – второй, вдогонку. Тварь споткнулась, завизжала: один клинок пробил-таки лоб, но особого вреда не нанес, другой – подбил переднюю лапу. Я успела метнуть еще один нож во второго, но попала только в грудину и нож отскочил, не пробив хитин. Чужие меня настигли: подранок, чуть припадая на лапу, шипя, стелился по траве, живо забирая мне за спину, а целый, подобрав лапы, резко оттолкнулся и прыгнул на меня.
Из крапивы выскочил третий первопроходец, первые два пробежали половину пути.
Хаф постоянно мне говорил: не принимай бросок на оружие – не удержишь, слишком легкая, и каинд амедха тебя сметет. Это – смерть! Отступи на шаг: в прыжке цель не изменит траектории и скорости движения, ты ЗНАЕШЬ, когда и куда она приземлится. Бей не по реальной твари. Бей туда, где она должна оказаться – в точку ее падения.
Отшаг вправо, разворот шесс-те, и с силой – рубануть сверху вниз. Тварь пружинисто приземляется на лапы и уже начинает распрямляться для следующего прыжка, когда на ее спину падает остро отточенное лезвие, перерубая позвоночник, прочную шкуру, хитиновую броню и потроха, и врубается в мягкую почву. Я бью всем телом, вкладываю в удар всю свою массу, и острейший массивный клинок разрубает тварь практически пополам.
Тут же, перехватывая древко ближе к правому клинку, вошедшему в тушу, разворачиваюсь на месте, выдергивая оружие из тела. Лезвие легко покидает тушу, вытягивая за собой потроха, и, на развороте, секущий по ходу прыжка подранка по уровню шеи.
Удар!
От встречного столкновения меня качнуло, развернуло лицом к чижам, бегущим на меня от будяков, оружие чуть не вырвало из рук, но туша чужого пролетела мимо, пропахав траву, а отсеченная башка покатилась куда-то за спину.
Пять.
Первая подоспевшая тварь уже припала к земле, подобралась и взвилась в воздух. Тут же – прыжок справа, а я ухожу длинным кувырком через древко оружия между прыгнувшими чижами, вскакиваю на ноги, срываюсь с места и бегу навстречу несущемуся на меня уроду, а те двое уже приземлились, повернулись и, шипя и свистя, рванули за мной.
Разум вновь холоден, эмоции улеглись, я воспринимаю мир отстраненно.
Ннан"чин"де учил меня пользоваться силой врага, инерцией его движения. Учил просчитывать рисунок боя с холодной головой. На меня несется тварь, еще две – сзади, почти за спиной. Упасть нельзя, ошибиться – нельзя. Вариант есть. Используем силу врага...
Я мелкая и легкая. Я не смогу погасить силу встречного удара. Меня развернет, придав моему удару силу столкновения.
Шесс-те готов: лезвие смотрит прямо на летящего на меня чижа, одна рука – опорная, вторая – контролирует оружие.
УДАР!
Меня разворачивает по дуге, словно я – часть клинка: вся сила столкновения ушла в лезвие, рассекшее грудину монстра, а инерция повернула меня лицом к приближающемуся врагу. Доворачиваю тело, незримый удар подбивает одну из тварей, смещая ее с траектории движения, поджарое тело пролетает мимо меня, а я, на развороте разрубаю ее голову вдоль всей длины, инерция ее движения продолжает мой поворот, разворачивая дальше.
Я не удержала равновесие и покатилась в траву. Оружие вырвало из рук.
Три и подранок.
Шесс-те упал в паре метров от меня, за спиной – быстро приближающаяся свежая тварь, подранок с развороченной грудиной бьется в траве, но продолжает ползти, еще одна здоровая мразь уже развернулась и бежит ко мне, индеец до сих пор в лесу. Под диафрагмой неприятно колет холодом.
Выхватив длинный нож с набедренного захвата, я подбила взглядом несущегося на меня урода, вынуждая его споткнуться и рухнуть мне под ноги, подскочила, со всего маха вонзила нож ему в голову по рукоять и тут же – в сторону, к призывно лежащему в траве шесс-те, оставив оружие в трупе врага. На мое место падает свежий чиж, подбирается для прыжка, прыжок... Пальцы сжимают узорчатое древко, тут же – оттолкнуться и из падения – в кувырок, чуть в сторону, а на траву, на то место, где миг назад была моя голова, ударяют когтистые лапы.
Каинд амедха потребовалось всего мгновение, чтобы погасить инерцию своего прыжка, повернуться и рвануть за мной, а я только и смогла что сгруппироваться и выставить шесс-те, принимая на него как на копье прыжок врага.
Столкновение отнесло меня в сторону: я проскользила на спине по влажной траве, а на земле бился наколотый на глубоко вошедшее в землю оружие чиж, словно гусеница на зубочистке...
Подранок еще не сдох, но уже почти не шевелился, только судорожно загребал лапами траву. Могиканин до сих пор сидит за деревом.
Что он там делает? Чего ждет?
Сняв арост, пробила голову подранку, перевела прицел и пристрелила бьющуюся на моем оружии тварь: подходить не хотелось. Еще словлю какой-то удар от этой агонизирующей гадины. Чиж затих. Подошла, аккуратно вытащила шесс-те, бросила его на траву, покатала ногой, гася кислоту, щедро забрызгавшую рукоять.
Последний остался.
Э... не поняла? Ты куда собрался, паскуда?!!
Последний выживший резко развернулся и дернул в лес. А я только и могла что выругаться, все равно шуструю тварь чисто физически не догоню.
Первый раз с таким сталкиваюсь. Почему сбежал? Почему не напал? И куда он направился по такой странной траектории? В деревню? Нет. В улей? Тоже нет. Прямо как птица, отводящая хищника от...
Стоп!
Так он пытается увести меня от того, что они лепили в лесу?
Я вызвала перед глазами карту. Точно, по дуге обходит, забирая к западу. Стая из восьми каинд амедха уже почти достигла деревни. И что теперь делать? За индейцем? Не догоню при всем желании. Зачищать здесь? Смысла нет тратить время. Проверить то, что они делали в лесу? Я не успеваю! Единственный вариант: все бросить и лететь к деревне, оставив одинокую тварь бегать по лесу, а туши – валяться на траве.
Надеюсь, никто не попрется посреди ночи на улицу.
Я рванула к атта.
До деревни нер"уда"атта шел на автопилоте: лететь недолго и по прямой, а мне нужно время подготовиться к новому бою. От принятых на оружие ударов болели руки, ныла спина после очередного неудачного падения, жутко чесалась поясница и бока: иолонит-то, конечно, полностью гасит все запахи и биоритмы тела, а аппаратура поддерживает комфортные для меня условия, но из-за активных телодвижений все равно ведь потеешь! Я передернула плечами. Закончится эта проклятая ночь, надо будет вернуться на корабль помыться. Главное при этом в ящике не уснуть: или сожрут, или мордохвата словлю.
Опять отвлеклась. Да что со мной такое? Неужели так сложно сосредоточиться на том, что я делаю?
Недовольно тряхнув головой, я распустила растрепанные волосы, остервенело почесала грязную, мокрую от дождя, в траве и земле голову, и вновь туго переплела спутанную гриву, вытаскивая по ходу дела травинки и всякий собранный по дороге мусор, закрепив косу на голове наподобие шлема. Наушники и крепление оборудования мягко обхватили голову, на лицо опустилась полумаска.
