Текст книги "Тим и Дан, или Тайна «Разбитой коленки»"

Автор книги: Ирина Краева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

В центре большой комнаты, заставленной огромными бочками и открытыми ящиками с чугунными ядрами, сидели Обби и Родион, связанные спина к спине. Рядом с ними полыхал факел. Никого больше не было. Тим заставил себя выждать пять минут, но не заметил ни шевеления, не ощутил движения воздуха. Только Обби всхлипывала во сне, тихонько вздыхал Родион, да напряжённо шипел факел, облизывая стену атласным языком. Тим оттолкнулся от пола, вставая, подошёл к друзьям и осторожно положил руку на головку Обби.

– Мы снова вместе, – прошептал он, боясь напугать подружку.

– А как же иначе, мой юный дружочек?! Мы снова вместе! – Тиму в лицо заглянула унылая синяя физиономия, два шара выпали из орбит и закачались на синих жилках. Вспыхнул голубой свет, озаряя склад, – из бочек один за другим полезли духи, хохоча и воя.

– Ты оправдал надеждочки, которые мы с твоим драгоценненьким братцем возложили на тебя, – вопил синий дух, каким-то странным способом лишая Тима возможности пошевелить рукой или ногой. Мальчик стоял, как замороженный. – Твой братишечка предупреждал о твоей прыткости, но мы всё равно оказались прытче и умнее! Сегодняшний пикничок удастся на славу! Ты убежал из-под охраны намного раньше, чем я предполагал. А ведь тебя охранял самый умненький душок, который так нравился когда-то женщинам! Но я оказался хитрее тебя – бежать тебе можно было только сюда! В наши лапочки! А мы тебя уже ждали вместе с твоими ненаглядными друзьишечками!

Духи по-хозяйски облетали связанных пленников, дотрагивались своим скользкими ладонями до бледной макушки Родиона, теребили крылья Обби, приглядываясь, к какому местечку будет выгоднее всего присосаться, то и дело с визгом отпихивали друг друга.

– Знаешь, что я решил? – Усмехнулся Синий, раскачивая слепыми шарами. – Мы полакомимся сегодня на славу. Сдаётся мне, у твоих приятелей не только голова на месте, но и ноги. Не будет откладывать на потом то, что можно съЭсть сЭйчас! Ребятушки, к столику, все к столику! Приятно всем подавиться! Чёртика вам за трапезой, любезнейшие!

Духи заголосили громче – все ходы подземелий наполнились их безумным голодным воем. Крепостные коридоры загудели протяжно и жалобно. Духи сбились кучей, перемешались, превратились в кипящую кашу, и кинулись на друзей. Тим, Обби и Родион, изо всех сил барахтаясь в невесомой слизи, пытались освободиться, но тщетно. Голубой ком с воткнутыми в него, как спицы, пленниками со скоростью ртути, выскочившей из разбитого градусника, метался по полу, и, в конце концов, рухнув в озеро, закачался на его поверхности. Друзьям повезло, что их головы оказались над водой.

– Напьёмся их силушки, напьёмся! – Выли привидения, стараясь потеснее прижаться к своим жертвам. Крепко спелёнутые, друзья были не в силах что-нибудь сделать.

Уже через минуты на них навалилась неимоверная скука. Белёсыми стали их глаза и серыми лица – три унылых, измученных луны качались в голубой бурлящей каше. Зелёные волоски на голове Обби слиплись, она безжизненно поникла на грудь Родиона. Мальчик и администратор зевали громче самих духов.

Тим бормотал себе под нос:

– У меня в голове вместо мыслей шевелятся толстые ужи. – Он сонно пожал плечами: – Ну и что? Я не против. Всё что угодно. Мне всё равно.

– Тссссссс, – зашипела Обби, – не будите меня. У меня мёртвый час, мёртвый день…

Услышав эти слова, Родион встрепенулся.

– Что ты говоришь?! Обби, Тим. Нам нельзя спать. Сон – наша смерть. Нам нужно смотреть в глаза друг друга. Смотреть в глаза, во что бы то ни стало.

– Сон – всему голова, сам не поспишь – других насмешишь, – пролепетал Тим, не раскрывая глаз.

– Только спать, спать, – пробормотала Обби.

Урча и чавкая, духи пили и пили силы своих пленников. Из голубых мерзкие создания превращались в фиолетовых.

– Как сказал Поэт, не бывает прекрасное напрасным! Оно не пропадёт зря, даже если живёт секунду! Оно всегда в чём-нибудь отражается! Вода хранит силу души человека, ещё лучше – зеркало! – Родион говорил с усилием, стараясь как можно чётче произносить слова, чтобы друзья услышали его. – Но в глазах друга сила человека волшебным способом приумножается. Стоит посмотреть в них, как к тебе возвращаются силы искренней любви друга. Обби, раскрой свои глазки! Тим, не спи!

Но как он ни старался, не мог привести в чувство друзей. Их неподвижные лица, как маски, светились в фиолетовых бликах и гудели храпом. Стиснутый со всех сторон чавкающими духами, Родион отчаянно замотал головой.

– Прекрати бодаться, – возмутился какой-то дух и закашлялся. – Ты мне мешаешь есть в три горла, ках-ках! Из-за тебя не в то горло попало – в четвёртое! Не мотай головой, а то я своё место потеряю!

– Никаких проблем! – Заверил его Родион. – Только, милостивый господин, не скажете ли вы вот этому сударю со светлым вихром на бледном челе одно слово?

– Одно слово? Ещё скажи – междометие! – Хмыкнул дух, облизывая длинным языком голову Тима. – А ты обещаешь вести себя хорошо?

– Честно сказать, в столь неоднозначной ситуации ничего обещать не могу. Скорее всего, придётся действовать по обстоятельствам! – Честно признался Родион.

– Уф, пожалуй, я уже не так голоден, – заявил дух. – Выкладывай свой знаки препинания!

– Может быть, вы хотели сказать звуки препирательства между нами? Вот они: ТИМ-И-ДАН!

– Ты уверен? – Засомневался дух. – Может быть, тмину дам? Или тимьяну дам? А может быть, Демьяну мат? Я знал одного Демьяна – большой был любитель в шахматы поиграть!

– Нет-нет! Милостивый господин, вы так ему и скажите в ухо: ТИМИДАН!

Дух скорчил издевательскую физиономию и гаркнул Тиму в ухо:

– НАДИМИТ!

– ТИМИДАН! – недовольно буркнул в ответ Тим и очнулся. Дух гоготнул и впился фиолетовыми губами в его шею.

– Тим, Тим! Поделимся на пары, – зашептал Родион, его ослепительные брови и усы вновь пришли в движение, что свидетельствовало: администратор уже вполне овладел собой. – Вначале смотрят друг на друга Обби и я, потом Обби и ты, потом ты и я, а потом по новому кругу… Пары меняются через каждую минуту!

– Попробуем, – выдавил из себя Тим, его глаза ещё не приобрёли свою неизменную яркую зелёность, в них ещё плавал сон. – Но как разбудить Обби?

Головка птицы по-прежнему безвольно лежала на груди Родиона.

– Обби, – шепнул он и дунул на слипшиеся волосики. Лебедь не слышала. – Обби! – Крикнул он – безрезультатно. – Посмотри на меня! – Обби всхрапнула. – Да открой же глаза, упрямая птица! – Безмятежное, уютное сопенье последовало в ответ. – Надимит какой-то! Полный надимит! – В отчаянье всхлипнул Родион.

– Тимидан! – Возмущённо крякнула Обби, не раскрывая глаз. – Она едва двигала клювом от слабости: – Ах, Родион, плохи наши дела, если даже вы забыли, как произносится это слово! Если бы я так не огорчилась из-за того, как вы его произносите, то не проснулась бы никогда!

Поморгав, Обби с осуждением воззрилась на Родиона и встретилась с его восторженным взглядом.

– Ах, милый Родион, давным-давно я видела ваши глаза. Когда я смотрю в них, мне кажется, во мне просыпается ваша замечательная Ориника. Красивая, весёлая…

– …маленькая озорница-выдумщица! Да-да! Она была именно такой! – Огромные глаза Родиона увлажнились, печаль и нежность переливались в них вместе со вспыхнувшими слезами. – А теперь, друзья, слушайте меня внимательно…

Через десять часов у друзей отчаянно заболели языки – от разговоров. Родион рассказывал, какие запахи исходят от духов, у кого из них какой характер и, следовательно, чего можно ожидать от каждого. От одного из них, повествовал Родион, валит нестерпимый запах пережаренного лука, и нос любого, кто пробудет с ним более пяти минут, может взорваться от едкого аромата перца. Этот дух, явно обладающий опасным взрывным характером, при жизни был поваром со странным вкусом: компот всегда варил с чесноком, а в варенье подкладывал укроп, лавровый лист и не менее килограмма красного перца. Тим же рассказывал о любимой Разбитой коленке, он полжизни отдал бы сейчас, чтобы вдохнуть кисловатый, с лёгкой сладостью, зелёный и розовый, чуть голубой воздух соснового леса, и очутиться на тёплой печке в родной избушке, увешанной связками мяты и сухих грибов. И чтобы дождь за окном накрапывал, перебирал бы полешки, веточки, угощал бы листочки и муравьев, а для мальков рисовал кружочки на речке… Тим рассказывал о чудесных ежах, которые каждую осень прочёсывают траву-мураву и выносят на иголках затерявшиеся упавшие звёздочки, передают их на счастье в те гнёзда, из которых должны отправиться в первый полёт птенцы, едва отряхнувшие одуванчиковую желтизну вокруг клюва. И те всегда возвращаются домой целыми и невредимыми. Говорил он о плакучей иве, под кроной которой, как не светило бы сверху солнце, всегда идёт цветной дождь: хочешь – напейся, желаешь – умойся. Любой, кого окропили красные, жёлтые, зелёные струи, промокнув под другим ливнем, не простужался, и никогда не тонул ни в реке, ни в море. А Обби припомнила все сказки, рассказанные ей бабушкой: о яблоках с червячками-пересмешниками, о Всеобщем Счастливом Дне, о Волке-гипнотизёре, о колдуне, который хотел стать мальчиком, и это ему удалось, правда, мальчиком он остался на всю оставшуюся жизнь. Кстати, если хочешь, любимый читатель, и сам придумай-ка сказку, которую ты бы мог рассказать Родиону, Тиму и Обби, если бы вдруг оказался с ними сейчас. Автор уверен, она им понравится.

Друзьям было так хорошо друг с другом, что они перестали чувствовать на себе скользкие жадные губы противных духов. Не обращали внимания на почерневшие прозрачные тела, облепившие и сжимавшие их, они видели только глаза друг друга – печальные и нежные Родиона, озорные, блестящие Обби и зелёные, добрые Тима. Нет, не кончались в них жизненные силы, не кончались! Рыжие круги радости и тепла расходились от наших друзей. Рыжие круги радости и тепла разлетались по крепостному подвалу, по Городу горбунов, по Видении, всему миру, цеплялись за трубы, телевизионные антенны, скворечники, ветки деревьев, садились на головы пешеходов, на особенно вытянутые головы нанизывались один на другой, как баранки. Залетели и к тебе, вот он, сияющий круг, плавает прямо перед тобой, но шалит, притворяясь невидимым. Мы иногда и не догадываемся о том, что к нам прилетел такой солнечный, теплый кружочек радости и добра, просто думаем: о-о, сегодня у меня хорошее настроение.

Привидения, похоже, уже объелись, но из-за жадности не могли бросить пленников.

– Что это вы такие сильные? – Ворчали некоторые из них. – Мы уже толстые и неповоротливые, а вы все живёхонькие!

И вдруг Тим услышал знакомый голос, который пел что-то убаюкивающее. Удивительный голос услышала и Обби, на её головке сами собой разлепились зелёные волоски, и вновь засияли звёздочкой.

– Хвоя? Смола? Пахнет сосной и кедром! – Удивлённо прошептал Родион, поднимая свой выдающийся нос. – Друзья мои, аромат свобо…

Но закончить фразу Родион не смог, глаза его словно подёрнулись дымкой, губы растянулись в блаженной улыбке, затем сладко причмокнули. Он крепко заснул. У Тима и Обби так же сами собой закрылись глаза, головы их поникли – и всё вокруг перестало для них существовать.

Между тем убаюкивающий голос усилился.

Из каши, в которой утопали наши друзья, призрак стал отделяться за призраком. Зевнув пару раз, духи замирали в блаженном обмороке. Так и плавали причудливыми клоками дыма в голубоватой озёрной воде. Озеро словно подёрнулось дымом от пожарища. И тогда всплыли несколько уродливых чудовищ. В сумерках трудно было разглядеть, сколько их и какие они. Корявыми ручищами они сграбастали Тима, Родиона и Обби, и потащили из воды, а потом и вон из зала. Хлюпанье, треск разрываемой коры и чавканье сопровождали каждое их движение…

Глава вторая, в которой на Дана и компанию совершается таинственное нападение

Уже битый час Дан развлекал себя тем, что замораживал взглядом комаров и мух, из глупого любопытства залетевших в сырое подземелье крепости.

Настроение у мальчишки было прескверное. Его собственный нос сам по себе издавал мерзкие хрюкающие звуки, щёки, обросшие куриным пухом, постоянно чесались. Но сильнее щёк чесались руки и язык. Дану постоянно хотелось кого-нибудь обозвать, побить, передразнить, в конце концов, плюнуть на кого-нибудь. Но если честно, в своей прежней жизни всё это творить он не то что бы не любил – просто ненавидел. И, если быть уже совсем откровенным, ему и сейчас было стыдно своих желаний, но он ничего не мог поделать с собой – ему очень хотелось совершать гадости, одни только гадости. Гадости – и ничего больше!

Он мрачно пучил помутневшие глаза (совсем недавно такие зелёные, звонкие, весёлые – ну совсем, как у Тима) и не отрывал злобного взгляда от несчастной ночной бабочки, карабкающейся по шершавой стене. На грязном полу и на длинном столе заседаний (очередное должно было состояться с минуты на минуту) валялись пятьдесят бездыханных мух, двадцать восемь мёртвых комаров, девять потерявших сознание мотыльков и одна притворяющаяся замороженной божья коровка.

К стенам подземного зала, спешно переделанного под кабинет для заседаний, были прибиты длинные полки. На них стояла, блестя надутыми щеками и выпученными глазами, чертова дюжина золотых, серебряных и хрустальных голов Ния. В тех из них, которые были сделаны в виде ваз, торчали растения, похожие на верблюжьи колючки, с необыкновенно длинными кривыми иголками.

Бедная бабочка взгромоздилась на полку и едва-едва перебирала лапками, стремясь скрыться от леденящего взгляда мальчишки за хрустальную вазу. Дана раздражала её упрямая воля к жизни, он засопел, хрюкнул, ещё сильнее вылупил тусклые глаза. Но тут дверь за его спиной со скрипом отворилась – и на пороге возникли три коробки с надписью «КРЕМ-БРЮЛЕ», а сверху возвышалась огромная банка вишневого варенья.

– Угощение к вечернему заседанию, господин Дан! – Раздался из-за коробок почтительный голос. – Поставь банку с вареньем на стол, а коробки с мороженым – на полки, подальше от камина. Нечего тут мельтешить передо мной, от дела отрывать! – Буркнул Дан. Тут бабочка собрала последние силы и перелетела за спину мальчишки, поближе к камину, в котором сердито горел огонь. И он развернулся вместе со стулом за ней, предпочитая продолжить охоту, а не наблюдать за суетой прислуги. – Да поаккуратнее там, чтобы комар носа не обмочил!

За его спиной что-то осторожно позвякивало, и почтительно шуршало. Слуга, видать, был вышколенным. И когда в кабинет заседаний вошли Аспид, Морена и Позвизд, они застали уже одного Дана, никого другого и в помине не оказалось.

– Господин Дан, подарок от Ния, – ядовито улыбнулась Морена, а Подзвизд торжественно вручил мальчишке золотое яблочко на серебряном блюдечке.

– Последняя модель мобильного телефона, – завистливо прогундосил в два хобота Аспид.

Дан хмыкнул и недоверчиво тронул яблочко за черенок. Металлический плод покатился по блюдечку, оказавшемуся экраном. На нем тут же возникло злобное лицо Ния.

– Дан, – рявкнул он, – ты вынуждаешь меня делать тебе слишком дорогие подарки. Вместо отчётов о проделанной работе посылаешь мне пустые листы!

– Я обо всём пишу очень подробно! – С вызовом бросил Дан.

– Предположим, я верю тебе, мой маленький злоденец, – прошипел Ний почти ласково, но злоденцы задрожали. – Но тогда кто-то, мой любезный, вместо обыкновенного стержня в твоей ручке вставил особый, хитрый – написанные им слова исчезают! Рядом с тобой измена, а ты и не знаешь? – С Ния посыпались железные красные капли, одна из них прожгла экран и попала на Дана. Запахло горелым. Серый пух вздыбился на щеках мальчишки, как шерсть на загривке у разъярённого волка.

– Итак, – завопил Ний. – Я слушаю полный отчёт о проделанной работе. Чую, хвастаться тебе не придётся, мой маленький злоденец, надежда Чёрного царства, беспросветное будущее Тёмных сил… Н-ну?

– По всей крепости мы рассыпали сон-траву, навевающую галлюцинации, – пробурчал Дан.

– Хоть кто-нибудь увидел прекрасную картинку, полную мрака и ужаса? – Презрительно поинтересовался Ний.

– Увидел… Кто-то сгрёб сон-траву в мою спальню, так что ни одна травинка не встретилась на пути Тима и Обби. Зато мне всю ночь снились ужасы и кошмары…

– Я думаю, после них ты встал бодрым и свежим! – Свирепо заскрежетал зубами Ний. – Дальше!

– Мы послали отряд комаров, заряжённых бешенством…

– И?

– Кто-то зарядил комаров слишком большой дозой бешеной сыворотки – и они откинули хоботки, таки и не долетев до беглецов.

– Дальше! – С яростью рявкнул Ний. Вокруг его красного лица не спеша катилось золотое яблочко.

– Во всех лабиринтах мы расстелили скатерти-самобранки – кибер-симуляторы блюд русской народной кухни из улучшенной зарубежной био-массы … Отведав такие угощения, любое живое существо теряет память – делай с ним, что хочешь. Но…

– Пёсиглавцы? – Догадался Ний.

– Они, – тяжело вздохнул Дан. – Они настроили кибер-симуляторы только на один режим: крепкие алкогольные напитки. Механизмы перегрелись и взорвались. Всю био-массу, разбрызганную по стенам, Пёсиглавцы сожрали – и отравились. Сейчас им дали рвотное лекарство.

– Что ещё? – Прошипел Ний.

– В бутылочки, сделанные в стиле «Избушка старика Хоттабыча» налили препарат «Не пей, козлёночком станешь», который преобразует живые организмы одного типа в живые организмы другого типа.

– И?

– Каким-то образом бутылочки «Избушка» с препаратом «Козлёночек» попали на кухню и были выданы злоденцам вместо вечернего кефира…

– ЧТООООООООО?

– Как того и следовало ожидать, злоденцы стали…

– …козлёночками… – зловещим голосом проговорил Ний.

Дан растерянно развёл руками:

– Почему-то они стали антилопами Гну. Сейчас пасутся возле крепости. Всё траву уже общипали. Толку от них ждать не приходится.

– Мальчишка! – Загудел Ний так, как будто по нему ударили кувалдой. – Тебя кто-то обводит вокруг носа, а ты и пальцем не ведешь! Тебе самому головы не унести из подземелья, если всё будет продолжаться в таком же духе! Дармоеды! Через полчаса я жду нового плана действий! Золотое яблочко остановилось. Экран потух. Сеанс связи окончился.

Дан со злостью сграбастал металлический плод-трубку и запустил его в стену – тот отскочил, как резиновый мячик, и точно вернулся прямо в центр серебряного блюдечка. Тут же на экране возникло рассерженное лицо Ния:

– Ну что ещё?

– Проверка связи, – буркнул Дан. Ний, сплюнув, отключился.

Дан подошёл к огромному жбану, в котором был напиток из уксуса «Коктейль молодости», и взялся за поварёшку. Видимо, глубокая задумчивость помешала ему обратить внимание на то, что поварёшка не отличалась идеально чистотой. На ней отчётливо виднелись следы чьих-то пальцев, перемазанных в белом порошке. Налив коктейль в старинные кружки с металлическими крышечками, Дан сел. Слева от него расположились Позвизд и Морена, справа – Аспид. На полках зловеще сияли щеками тринадцать голов Ния.

– Н-ну, у кого будут предложения? – Мрачно оглядел собравших Дан, пощипывая пух на щеках.

– У меня есть идея! – Воскликнул Аспид, решительно взмахнув хоботами.

– И как всегда отвратительная! – завистливо заметила Морена, у которой никогда не было никаких идей.

– Я попросил бы вас помолчать! – Аспид взвился под потолок, больно стукнулся уродливой головой, усыпанной бородавками, и плюхнулся на место. – Вес словам некоторых дам хотя бы придаёт вес их тела. А у вас, мерзейшая, и веса-то фактически никакого нет. У вас только, извините, кости да рожа!

– Что вы себе позволяете? – Закричала Морена. – Я – дама утончённая. У меня размер обуви меньше детского!

– Молчать! – Прикрикнул на них Дан. – Аспид, изложите суть ваших предложений!

– Идея проста! – Тряхнул Аспид хоботами. – Необхо…

В этот момент чугунная голова Ния, из которой торчали колючки, накренилась, словно с интересам прислушивалась к словам злоденца, сорвалась с полки и хлопнула Аспиду по лбу. Он всхлипнул и потерял сознание.

«Так тебе, хоботоносец, и надо! Нечего против Тима огород городить!» – Весёленькая мысль неведомо откуда возникла в голове Дана – он аж сам испугался и покосился на злоденцев: не услышал ли кто. Никто не услышал.

– Не время отвлекаться на мелочи, – железным голосом проговорил Дан. – У кого будут ещё предложения?

Позвизд огладил длинные усы и косматые брови, отчего с них полилась вода и полетели хлопья снега, больше напоминающие перхоть, откашлялся и пророкотал:

– Мои соображения будут началом нашего триумфа. Неудачи подстерегали нас, потому что никто не прислушивался ко мне… – Он важно выпустил облачко гнилого тумана. – Моя лову…

В этот момент хрустальная голова Ния, в которой стояло некое растение в виде огромной деревянной зубочистки, наклонилась, будто стараясь получше расслышать его слова, и кувыркнулась с полки, попав Позвизду прямо в косматое темечко. При этом Позвизд зачем-то поймал зубами растение, старательно перемолол его зубами и, прохрипев:

– Вся жизнь моя могла бы сложиться самым приятным образом, – рухнул без чувств.

«Ты ещё и не этого достоин! Придёт время – дожди пошлём на Сахару проливать!» – Опять что-то хулиганское стрельнуло в голове Дана, отчего он не без досады крякнул и постучал лбом о столешницу.

– Это цепь досадных совпадений, – железным голосом проговорил он не совсем уверенным голосом. – Мы будем сильнее обстоятельств. У кого есть ещё идеи? – Покосился он на Морену, которая была ни жива – ни мертва.

– У кого какие идеи, я спрашиваю?!!

Растрёпанная правая бровь Морены поползла вверх, круглый глаз вырос до размеров яблока, крутанулся каким-то необычайным образом и воззрился на серебряную голову Ния, которая невозмутимо стояла как раз над головой хранительницы смерти. Серебряный Ний непоколебимо блестел надутыми щеками, казалось, падать он не собирался ещё сто лет. Глаз Морены, уменьшился, но бровь так и осталась тревожно пульсировать на середине лба.

– Я-я-я-я-я, – зазаикалась Морена. – Я-я-я-я-я-я-я. Если даже головы самого Ния против нас, то нам будет очень сложно открутить головы Тиму и Обби. Есть только один проверенный способ, это… И вот в этот момент на голову Морены свалилась серебряная голова Ния. Пожалуй, из тех, что уже упали, это была самая лёгкая голова, но Морена потеряла сознания – даже не от страха, а так, на всякий случай: вдруг ещё что-нибудь пострашнее случится, а она как бы тут совсем и ни при чём, она просто без чувств – с неё и взятки гладки.

«А тебя мне даже жалко, как-никак – дама, хотя и вредная!» – Пронеслось в голове Дана.

– Прекратить провокации! – Закричал он непонятно кому.

В ответ раздался оглушительный взрыв, звон бьющегося стекла, сухо прострекотала пулемётная очередь, и кислая волна толкнула Дана в лицо. Он упал, решив, что ему пришел конец.

Его привел в чувство сдавленный голос Мурены:

– Это какая-то нечистая сила!

– Не говори ерунду! – Одёрнул её Позвизд. – Вся нечистая сила – мы и есть! Это чистая сила!

– Может быть, с чистой силой можно как-нибудь договориться, может быть, она пощадит нас? – Заныла Морена. – Чистенькая-пречистенькая силушка, ты здесь? – Боязливым и сладеньким голоском поинтересовалась она. – Силочка, чистенькая, здесь ты, ответь, пожалуйста.

В ответ раздалось позвякивание.

– ААААААА! – В ужасе Морена взвизгнула, а у остальных застучали зубы.

– Силушка, много ли тебя? – Осторожно спросил Аспид.

Позвякивание усилилось.

– Ой, ой, ой! Как её много здесь!

– Ты погибели нашей хочешь? – Заплакал Позвизд, из его пасти туман выплывал за туманом. – А если я пообещаю больше никогда никому не причинять зла, ты ведь простишь меня. Правда, простишь? Позвякивание не прекращалось, но и не усиливалось, его отношение к обещаниям Позвизда было туманным. Но злоденец захлопал в ладоши и запричитал, разгоняя по залу клубы снега:

– Спасибо, чистая силушка! Спасибо! Вы слышите, она обещает мне прощение! Ты так добра ко мне! Морена и Аспид стояли на коленях, выли и раскачивались от ужаса. Дан вскочил на ноги.

– Позвизд, хватит метать сугробы! Прекратите ныть! – Цыкнул он. – Лучше найдите её.

Злоденцы принялись боязливо обшаривать комнату, заглядывать в самые дальние уголки, и делали это так осторожно, будто в любой момент на них должна была напасть змея и ужалить. Утомившись, Аспид плюхнулся за стол и схватил кружку с уксусным напитком «Коктейль молодости». И тут же крикнул так, будто его на самом деле ужалили:

– Вот она – чистая сила!

Аспид сжимал серебряную кружку, крышка которой сама собой подпрыгивала и устрашающе звенела. Дан, Морена и Позвизд перевели полные ужаса глаза на свои кружки – крышки приплясывали и на них!

– Вот она – чистая сила!

Дан схватил поварёшку и замахнулся, чтобы треснуть ею по кружкам. И тут он, наконец, заметил, что поварешка перепачкана в чём-то белом. Он на минуту задумался и лизнул поварёшку.

– Так и есть! – В бессильной злобе застонал он. – Это сода! Простая сода! Эй вы, неучи. Хватит выть! Здесь нет никакой чистой силы! Дурачьё!

– Как? Что? – Заволновались злоденцы, обступая его и испуганно поглядывая на поварёшку. – Очень просто! Кто-то насыпал этой поварёшкой в уксусный «Коктейль молодости» соду! В наших кружках прлоизошла химическая реакция – начал копиться газ, а когда его стало много, он стал вырываться наружу, вот крышечки и заплясали.

– Если ты такой умный, тогда скажи, кто сваливал на нас головы Ния? Тоже «химическая реакция»? Дан схватил одну из валяющихся ваз и заглянул внутрь. Там было нечто жидкое, колышущееся, жёлтоватое с сладким знакомым запахом. Мальчишка принюхался.

– Да ведь это же мороженое! Крем-брюле! Не-е-е-т, это не химическая, это физическая реакция! Кто-то пододвинул вазы к самому краю полки и положил в них мороженое таким образом, чтобы когда оно растаяло, вазы свалились бы на ваши дурацкие головы!

– Мороженое? Крем-брюле? Наше любимое. Лучше бы мы его съели! Такой продукт зазря перевели!

– Кто? Кто? Кто подложил его нам в вазы? – Завопил Аспид. – Уж не вы ли это, господин Дан? Ведь именно вы были в зале заседаний, когда мы пришли сюда? Не вы ли тот самый предатель? ААААААААААА?

– Да как ты смеешь, карьерист паршивый? – Дан задохнулся от злости, но тут перед его глазами отчётливо встала недавняя картина, как дверь открылась и на пороге возникли три коробки крем-брюле, а сверху – огромная банка вишнёвого варенья. Дан поднял стеклянные черепки, в изобилии валяющиеся на полу.

– Фу-фу-фу, – сморщился он. – От одного запаха можно опьянеть. Здесь было забродившее варенье! Нам принесли испорченное варенье! Вот банка, оказавшись в теплой комнате, и взорвалась! Значит, не было никакой автоматной очереди! Это так стрельнули по стенам вишни с косточками! – Он помолчал, задумчиво обдирая пух со своих щёк. – Наше заседание сорвал тот, кто принёс мороженое и варенье. И я догадываюсь, кто он.

– Кто? Кто? Кто? – Аспид, Морена и Позвизд начали драться друг с другом от нетерпения.

– Тот, кто раньше был маленьким бесёнком. – Сузив ещё больше помутневшие глаза, зловеще прошептал Дан. – Это мог сделать только он, и никто больше. К сожалению, когда-то я очень любил делать химические опыты. Похоже, и он любил проказничать с их помощью. После пересадки сознания желание похимичить у него явно не пропало…

– Догнать того, кто раньше был маленьким бесёнком! Поймать! Захимичить! Отхимичить! Перефизичить! – Завопили Аспид, Морена и Позвизд, выбегая из зала заседаний.

Но, мой читатель, автор будет с вами совершенно откровенен. Они не поймают того, кто раньше был маленьким бесёнком. Они очень бояться поймать его и снова испробовать на себе действие его опытов – ведь никто не знает, что он ещё выдумает… Глупые, как правило, очень трусливы.

К тому же, шепну по секрету, того, кто был маленьким бесёнком, уже нет в крепости. Во-о-он бежит он вперёд спиной по причудливому лесу Видении, путая следы, грозит пальцем любопытной рябине, которая не отстаёт от него и то и дело вырастает прямо на пути, прикидываясь то дубом, то осиной. И сколько бы раз легоёжики не сваливались ему на кудрявую голову, на которой ещё растут молочные рожки, он не испугается, зашвырнёт их в кусты малины, рычащие по-медвежьи, – и дальше бегом. Не страшны ему и оранжевые глаза-блюдца, испускающие лёгкие салатные дымки. Некогда бояться. Махнёт им рукой, дескать, привет, потом потолкуем – и вперёд спиной. Он знает, куда ему бежать!