Текст книги "Пять причин улыбнуться"

Автор книги: Ирина Градова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Алька видела такое изобилие косметики впервые. Мама всегда пользовалась одним кремом для рук и одним – для лица. А маски делала из чего придется. В ход шли и мед, и кефир, и остатки майонеза. Конечно, наблюдая за этими нехитрыми попытками ухаживать за собой, Алька и не подозревала, что когда-нибудь увидит залежи кремов, скрабов, масок, тоников и прочих косметических средств.

Сергей удивлялся не меньше, чем Алька.

– Господи, это ж кем надо быть, чтобы умащать себя таким количеством кремов? – искренне изумлялся он. – И сколько на это нужно денег и времени?

У небольшой стоечки, расположенной на выходе одного из залов, они купили путеводитель по выставке. Алька хотела найти Маришку, но это оказалось не так просто. Среди множества залов и павильонов Алька даже не рассчитывала отыскать тот, что ей нужен. Сергей сориентировался быстрее, чем она. Он обнаружил в путеводителе название «Кора» и нашел-таки нужный павильон.

На светло-зеленом фоне красовалась нежная лилия, а рядом с этой лилией стояла Маришка, одетая в элегантный бежевый костюм. В руках она держала рекламные проспекты и раздавала их всем, кто подходил к стенду. Увидев Альку и Сергея, она помахала им рукой. Ее золотистые глаза словно говорили: «А я и не сомневалась, что ты придешь именно с ним».

– Привет! – весело поздоровалась она, когда Алька и Сергей подошли поближе. – Ну как вам выставка? Выглядишь, Алька, ослепительно. И твой кавалер, кстати, тоже.

– Очень мило, – сухо ответил Сергей, делая вид, что внимательно разглядывает проспекты в Маришкиных руках. Ее бестактность смутила его и напомнила о брате, с чьей девушкой он заявился на эту выставку.

– Да, очень… – Алька посмотрела на Маришку так выразительно, что та тут же поняла свою оплошность.

– Вы, Сергей, кажется, любите благовония? – поспешила она исправиться. – Здесь их полно. Направо, за стендом с морской солью и всякими причиндалами для душа. Там – какие хотите. И с лавандой, и с бергамотом.

– Спасибо, – поблагодарил ее Сергей. – Схожу посмотрю, пока вы общаетесь.

Он ушел так быстро, будто только и ждал момента, чтобы сбежать. Эх, Маришка! Не может обойтись без своих глупостей…

– Что ты несешь, идиотка?! – шикнула на подругу Алька.

– Да ну что я такого сказала?

– А, – махнула рукой Алька. – Что с тебя взять? Вечно как скажешь…

– Я больше не буду… – умоляюще протянула Маришка.

– Не будешь… Знаю я тебя, еще как будешь… – Алька смягчилась. – Ладно, расскажи лучше, как дела?

Маришка окинула стенд горделивым взглядом.

– Как видишь… – Вдруг она о чем-то вспомнила и с беспокойством посмотрела на Альку – Слушай, я хотела рассказать тебе одну вещь. Пока твоего нет рядом… – таинственно зашептала Маришка.

– Он не мой!

– Какая разница? Ты не рассказывала ему о Саньке?

Алька покачала головой. От жутких предчувствий все внутри сжалось, как скомканный осенью лист.

– Что-то случилось? – холодея, спросила она. – Он… Он нашел меня?

Маришка махнула рукой, словно речь шла о плевом деле. Но для Альки одна лишь мысль о том, что Санька знает, приводила ее в ужас. Только не это… Все, что угодно, но только не это…

– Да не нашел он тебя, успокойся. Приперся к моим предкам, пьяный в хлам. Устроил им допрос. Они, разумеется, ничего не сказали. Обо мне спрашивал…

– И?..

– Да ничего. Мать сказала, что я уехала в Тулу. К тетке в гости.

– Ф-фу… – Альку отпустило.

– Ну чего ты так боишься? Ты здесь не одна. У тебя есть Сергей. Олег твой. Они живо ему рога пообломают. – Маришка хихикнула. – Если рога, конечно, появились…

– Дура ты.

– А ты трусиха. Перестань трусить. Все будет нормально. Даже если Санька узнает, что ты в Москве, он все равно тебя не найдет. Город большой, людей до фига. Это не Сосновка…

– Тише… – Алька увидела Сергея и приложила палец к губам. – При нем много не болтай.

Маришка понимающе кивнула. Сергей вернулся с пакетом, набитым кучей самых разнообразных палочек. Девушки улыбнулись – лицо у него было очень довольным.

Алька пообещала Маришке заглянуть к ней перед закрытием выставки, и они с Сергеем снова отправились бродить по ярким лабиринтам зала.

Один из павильонов украшали воздушные шарики. Они реяли под небольшим красным навесом, яркие, разноцветные, и не могли улететь. Шарики были перевязаны белоснежными ленточками, свисавшими из-под навеса, как тропические лианы. Чтобы взять шарик, достаточно лишь протянуть руку. Алька подергала одну из ленточек, вытащила шарик из-под навеса и вдруг… раскрыла сжатую ладонь.

Сергей видел, что она сделала это нарочно. Он смотрел на нее и пытался понять: зачем? Перламутрово-розовый шарик поплыл ввысь, вверх, под высокий купол здания. На губах Альки заиграла хорошо знакомая Сергею улыбка – так она улыбалась, когда смотрела на вещь и видела в ней что-то, доступное только ей. Он вдруг понял, почему Алька отпустила шарик. Ей казалось, что там, в плену навеса, он несвободен. Что он так же, как она сама, хочет вырваться, взлететь ввысь, почувствовать легкость воздуха, устремиться к своим собратьям, парящим под куполом здания, – какие-то раззявы случайно выпустили их из рук.

Если бы еще недавно кто-то сказал Сергею, что подобный поступок вызовет на его лице улыбку, а в душе – ощущение счастья и спокойствия, он бы только рассмеялся. Но сейчас, глядя на счастливую Альку, он чувствовал, что его переполняет радость, как гелий – этот летящий шарик. Сергею захотелось подойти к Альке, сжать ее в объятиях и поцеловать в смеющиеся губы. Поцеловать так, чтобы Алька поняла – она единственный человек, который смог разбудить в нем спящую глубоким сном Радость Восхищаться Мелочами. Радость видеть в жизни ту сторону, которая до сих пор была для него закрыта. Радость жить. Жить для кого-то дорого, близкого и любимого…

Возможно. Сергей отважился бы на этот поступок, но к Альке подошел какой-то мужчина с усами и протянул ей еще один шарик.

– Тише, Танечка, не плачь. Не утонет в речке мяч, – улыбнулся он. – Вот вам еще один. Этот не улетит.

Алька сказала «спасибо» и улыбнулась. И эту улыбку Сергей знал тоже. «Вы, конечно, не понимаете, для чего я это сделала, но наступит время – и вы тоже поймете». Вот такая она, Алька. Смешная фантазерка. До сих пор думает, что люди увидят то, что видит она. И может быть, она права…

После часа хождения по выставке Алька почувствовала себя голодной – в утренней суете она не успела позавтракать, – и Сергей предложил ей перекусить. На выходе из зала они нашли небольшой кафетерий, где продавались пицца и сандвичи. Алька, обожавшая пиццу, могла съесть ее сколько угодно. Поэтому Сергей заказал ей большую, с беконом и оливками.

Он любил смотреть, как Алька ест. Она ела с жадностью первобытного человека, который несколько дней голодал и только что поймал на обед какого-нибудь кролика. Это выглядело не вульгарно, а забавно. Несмотря на скорость поглощения пищи, Алька умудрялась есть аккуратно. Она изредка поднимала глаза на Сергея, краснела, старалась есть медленнее, но потом снова жадно впивалась зубами в очередной кусок. Сергей давно догадывался, что там, в своей Сосновке, она голодала. Но спросить об этом Альку было неудобно.

– А я понял, что ты шарик отпустила, – сказал он невпопад, разглядывая ее счастливые глаза. – Ты и его живым считаешь?

– Угу, – кивнула Алька с пиццей во рту, совсем как ворона из басни. – Он… хомтел умететь, а его мне пускали…

– Чего? Может, прожуешь?

Алька прожевала пиццу и, облизнув губы, назидательно произнесла:

– Он хотел улететь, а его не пускали.

Сергей улыбнулся:

– Ну да, конечно. Кстати… Раз уж ты читала мою книгу…

– Не всю, – покраснела Алька, вспомнив эту неприятную историю. – Всего пару страниц.

– Достаточно, чтобы составить впечатление, – немного подумав, сказал Сергей. – И какого ты о ней мнения?

Алька покраснела еще гуще. Сказать ему правду – обидится. Похвалить… Но это нечестно…

– По-моему, ты писал ее для себя, – уклончиво ответила Алька. – Ну… как дневник…

– Думаешь, это никому не интересно? – расшифровал ее признание Сергей.

К удивлению Альки, на его лице не появилось ни раздражения, ни хмурости. Даже стальные глаза не изменились – были такими же удивительно смеющимися. Пожалуй, Алька впервые видела, чтобы глаза Сергея улыбались вместе с его губами.

– А ты не обидишься? – на всякий случай спросила она. Сергей покачал головой. – Ну это… как дневник человека, жизни которого ты не знаешь… То есть ты не знаешь событий, а читаешь о том, что он после этих событий чувствует… Ну… Например, у него умер кто-то… Но об этом не написано. Написано только, как плохо этому человеку… – сбивчиво объяснила Алька.

– В общем, я согласен. Книга – дерьмо. – Алька попыталась возразить, но Сергей тут же ее перебил: – Даже не спорь. Я углубился в себя, в свои переживания. Устроил, можно сказать, духовный стриптиз. И совсем не подумал о том, кому это, собственно, нужно… У людей достаточно своих проблем. Кто хочет читать нудные опусы старого алкоголика?

– Ты – не старый. И не алкоголик, – уверенно сказала Алька. – Просто у тебя тупик. Вот выйдешь из тупика, найдешь тропинку… может быть, и не очень ровную, окруженную колючими зарослями, поросшую травой… Но зато ты сможешь пойти своей дорогой…

Сергей хорошо представил эту тропинку. Она находилась в лесу. Лес не был темным и дремучим. Сквозь прозрачно-зеленые ветви деревьев пробивалось летнее солнце. Он улыбнулся.

– А ты… – Сергею хотелось спросить, поможет ли Алька найти эту тропинку, но он неожиданно осекся.

Неподалеку от кафе, среди стайки девушек в синей форме, он увидел Олега. Выглядел он довольно по-дурацки. Черный костюм, галстук. В руках шарики. На губах – растерянная улыбка. Он явно хотел уйти, но ему не давали. Сергей тут же прокрутил в голове дальнейшие события. Олег подойдет ближе, увидит его с Алькой… Наверное, произойдет скандал. И Алька огорчится. Как ни крути, а Олег ей нравится…

– Алька… – тихо зашептал Сергей, наклонившись к Альке. – Там Олег… Что будем делать?

Алька побледнела и покосилась в ту сторону, куда смотрел Сергей. Маришка права – она сплошное недоразумение. Пришла на выставку с братом своего парня, и – ну это надо же! – парень тут как тут… Как она будет объясняться с Олегом?

Алька решительно вскочила.

– Я домой, – на ходу бросила Сергею. И, не дождавшись его ответа, рванула к выходу из зала.

В этот момент Олег вырвался от промоутеров и почти сразу заметил Сергея, одиноко сидящего за столиком. Олег улыбнулся и помахал рукой брату. Сергей слабо улыбнулся в ответ.

– Ну привет, брат! – Олег плюхнулся за столик и удивленно посмотрел на остатки недоеденной Алькой пиццы. – Ты что, не один?

– Да посидела тут какая-то дамочка. Даже пиццу не доела, – краснея, соврал Сергей.

– А-а, – разочарованно протянул Олег. – Все я надеюсь, что у тебя кто-то появился.

«Знал бы ты кто», – подумал Сергей.

– Нет, я один, – растерянно ответил он. – А ты какими судьбами? Я думал, ты в Питере…

– Уехал раньше. Совсем забыл про выставку… А мне сюда ой как надо.

– Зачем?

– Ну здрасте, – опешил Олег. – Я вообще-то – хозяин салона красоты. Ты как не от мира сего, Серега. Чего там, по-твоему, делают?

– Ну, – окончательно растерялся Сергей. – Наверное, всякие там педикюры-маникюры и стрижки…

– И еще маски и много чего другого. По-твоему, косметика для этого не нужна?.. Кстати, это мне надо тебя спросить, что ты здесь делаешь… – ехидно улыбнулся Олег. – Ты-то вроде не имеешь никакого отношения к выставке. Давай колись, брат. Сто пудов, ты здесь не один…

– Я… – промямлил Сергей, чувствуя себя желе, размазанным по тарелке. И правда, он-то что здесь делает?! – Меня знакомая пригласила. Она тут это… работает… Дала пригласительный билет, – нашелся Сергей, вспомнив про Маришку.

– Ага… Уже знакомая. Что за косметика? Я, может, закажу чего… – продолжил Олег допрос с пристрастием.

– «Кора», – выдавил Сергей. – Стенд такой, с лилией. – Лишь бы Маришка нашлась что ответить, если Олег все-таки с ней встретится…

– Обязательно взгляну. На твою знакомую…

– Ладно, ты иди, а я уже домой собираюсь… – Сергей хлопнул брата по плечу, встал и направился к гардеробу, с сожалением понимая, что Альку ему уже не догнать.

Глава 11
ГЕРОЙ ТРЕТЬЕГО ПЛАНА

Маринка Курнева очень удивилась, когда к стенду подошел красавец мужчина и поинтересовался, не она ли – знакомая Сергея Вольского. Выяснилось, что красавец – брат Сергея, тот самый Олег, который за Алькой ухаживает. Ну везет же подружке! Вернувшись домой, она позвонила Альке и сообщила ей об этом происшествии, а заодно отчитала ее за то, что та не зашла к ней, как обещала.

– Маринка, клянусь тебе, было не до этого, – оправдывалась Алька. – Олег нас чуть не заметил…

– Ты – сплошное недоразумение. Может, разберешься уже со своими любовями? Пока Олег не вывел вас на чистую воду. А еще и Санька… Как ты умудряешься? Вроде честная-честная, а мужиков – пруд пруди.

– Маришка!

– Ну что – Маришка? – пробурчала в трубку подруга. – Мне бы так. Аж завидно… Я бы не стала ломаться. Уже бы закрутила с Сергеем… Ты ведь в него втюрилась?

– Да не знаю я, – чуть не плача, выпалила Алька. – Вроде да… Только я ему не нужна. Ему подавай эту сказочную Елену…

– Да забудет он свою Елену. Пройдет немного времени – и забудет. Помяни мое слово.

– Сколько? Год? Два? А мне что делать? He могу я так, Маришка. Она все время будет в этом доме, в этой комнате… Ты Сергея не знаешь. Он как маньяк помешанный. Если что-то вбил себе в голову, так уже не выбить…

– Сама сказала – вбил. Вбил, а не влюбился. Если бы любил по-настоящему, не смотрел бы на тебя, как кот на сметану.

– А он и не смотрит. Это Олег так смотрит. А я его отталкиваю и даже объяснить ничего не могу. Ну что я ему скажу? Знаешь, Олег, я живу с твоим братом, он мне нравится. А ты – так. Сбоку припеку…

– Эх ты! Кричала: «Я о мужиков буду ноги вытирать!» Вот тебе, все карты в руки… А ты дурака валяешь!

– Ну не могу я так, Маришка. Сама же знаешь, какая я…

– Знаю. Сплошное недоразумение. Ладно, Алька, пока. Разбирайся со своими мужиками. И чем скорее, тем лучше.

«Да я бы с радостью… – подумала Алька. – Но не получается…»

Спокойно Алька теперь чувствовала себя только в «Альбине». Она уже привыкла отвечать на нервные звонки, ездить с поручениями и выслушивать замечания Кобры и ворчание Ларочки.

Правда, теперь эта работа не казалась ей пределом мечтаний. Несмотря на то что платили хорошие – для курьера – деньги, Альке хотелось найти себе что-то другое, более интересное. Как Сергей говорил, «более интеллектуальное».

Иногда она задумывалась над тем, чтобы пойти учиться. Грамотность у нее прихрамывала, но все же была лучше, чем у многих. А читать – именно читать, а не пробегать по листам пустыми глазами, – она уже научилась. И это ей нравилось. Почему бы не поступить в какой-нибудь гуманитарный институт и не стать, к примеру, учительницей?

Альке нравилось представлять себя в этой роли. Она носила бы светлые костюмы – чтобы у детей каждый раз было ощущение праздника – и относилась бы ко всем строго и ласково одновременно. Ее бы любили… Но образование стоило денег, а Альке предстояли еще траты на жилье.

Цены на квартиры страшно взлетели, и Алька понимала, что ей придется отдавать почти всю свою зарплату за то, чтобы снять даже самую скромную комнатушку на окраине Москвы.

Кроме всех этих беспокойств и тревог, Альку по-прежнему волновали проблемы Сергея. Что же все-таки связывало его отца и агентство «Альбина»? Она спрашивала о Павле Тимофеевиче Вольском у Пашки, но охранник видел в день столько людей, что при всем желании не смог бы вспомнить. Правда, Пашка пообещал посмотреть в старых журналах. Вдруг там найдется какое-нибудь упоминание о визите отца Сергея?

А пока Альке оставалось только сочувствовать Сергею и пытаться сделать то, что в ее силах. Кое-что ей уже удалось. Сергей перестал лечить свои проблемы «местной анестезией». И еще он отложил в сторону свою «великую книгу» и начал писать что-то новое, о чем сообщил Альке. Правда, не сказал, что именно. Но Алька почему-то не сомневалась: пройдет время, и скрытный Сергей все-таки посвятит ее в свои тайны…

После выставки позвонил Олег, но Алька струсила и отказалась с ним встречаться. Снова пришлось врать – Алька сочинила историю про заболевшую квартирную хозяйку, за которой некому ухаживать. Одна ложь неизбежно влечет за собой другую – это Алька очень хорошо знала…

Олег поверил и предложил свою помощь. От которой Алька, разумеется, отказалась. После этого разговора у нее окончательно упало настроение. Надо было что-то решать…

Сергей вглядывался в холодную скользкую мглу, царившую за окном, и тщетно пытался поймать ускользавшую мысль. Он уже несколько часов заставлял себя написать хоть строчку, но у него ничего не выходило. Не думалось. Не писалось. Не спалось. И все это – из-за Альки.

После разлуки с Еленой он не мог даже думать о том, что в его жизни появится еще одна женщина. А тем более такая, как Алька. Наивная и ослепительная в этой своей наивности. Простая и чудная в этой своей простоте. Совершенно не эффектная, но такая трогательная с этой своей улыбкой и ярко-синими глазами… Он никогда не мечтал о такой. Ему никогда такой не хотелось. И вот – на тебе. Влюбился. Да не просто влюбился, а обалдел от этой любви настолько, что жизнь – «пустая и глупая шутка» – стала вдруг такой яркой и красивой, что слепило в глазах. И ослепило бы вконец, если б у Альки не было Олега, а у Сергея – воспоминаний о Елене.

Вот эти два человека: один – реальный, второй – почти миф – мешали им быть счастливыми.

Им или ему?

Сергей не до конца уверен, что Алька испытывает к нему те же чувства, что и он к ней. А вдруг все это – лишь видимость? Вдруг Алька только жалеет его, немолодого пьянчугу-писателя, и потому все еще живет в его доме и пытается помочь ему? С чего Сергей взял, что это странное яркое существо, живущее в своем волшебном мире, предпочло его Олегу – жизнерадостному и успешному мужчине?

Эта неуверенность переполняла Сергея и рвалась наружу с каждым словом, с каждым жестом. Ему казалось, Алька все это замечает, хоть и не говорит ни слова. Но ведь он – мужчина. И по идее должен первым заговорить об этом… Сергей хотел и одновременно боялся этой откровенности. Слишком горько разбивать сосуд иллюзий, который слепил своими же руками. Это новое чувство, пробудившееся в нем так внезапно, не похоже на водоворот, в который вовлекла его Елена. Но ясности и спокойствия тоже нет. Все это время Сергей чувствовал тревогу. Алька могла уйти. Оставив такую пустоту внутри Сергея, которую он едва ли чем-то заполнит…

Сергей снова уткнулся в компьютер, но кроме черных букв – неясных, как очертания домов в дымке тумана, – он ничего не мог разглядеть. И мысли, те мысли, те истины, которые сейчас были ему необходимы, снова ускользали от него. Как призрак, как мираж, как Елена…

Из состояния транса Сергея вывел звонок, раздавшийся в коридоре. Наверное, Алька опять забыла ключи… Сергей обрадовался ее приходу. Когда она находилась рядом, все казалось простым и ясным. Не хотелось думать о том, что рано или поздно она уйдет. Алька, веселая и яркая, наполняла его дом светом. И этот свет затмевал все грустное, позволяя Сергею видеть жизнь совершенно другими глазами. Не думать о прошлом, о будущем, а наслаждаться настоящим моментом.

Но когда Сергей открыл дверь, вся его радость мгновенно испарилась. На пороге стоял незнакомый парень, с виду невзрачный. Взгляд у него был растерянный и одновременно жестокий. Сергей понадеялся, что парень не окажется очередным Алькиным другом.

– Это вы – Сергей Вольский?

– Я, – усмехнулся Сергей. Его надежды не оправдались. Похоже, этот парень – действительно Алькин друг. Только почему Алька ни разу о нем не говорила? – Вам, наверное, Аля нужна?

– Ну да, Алька… – Парень аж растерялся. – А вы-то почем знаете?

– Не «почем», а откуда, – по инерции исправил его Сергей, а потом спохватился. – Простите… Вы ее друг?

– Я? – Парень улыбнулся так, что у Сергея пропала всякая охота расспрашивать его дальше. В душе закопошились самые неприятные предчувствия. – Друг? Она так сказала?

– Она вообще ничего о вас не говорила, – раздраженно ответил Сергей. Было бы лучше, если бы Алька заранее предупреждала о таких визитах. – Я не знаю, кто вы.

– А-а, – насмешливо протянул парень. – Щас узнаешь. Я – ее муж.

Неспроста у Альки на душе с самого утра скреблись кошки. Неспроста было тревожно и гадко. Даже хмурая улица казалась ей диковинным черным зверем, который глядит на нее своими немигающими глазами-фонарями.

Она зашла домой и с порога почувствовала знакомый запах. В доме чужой. И Алька уже поняла, кто это… Сердце испугалось вместе с Алькой и сплюснулось так, будто по нему проехался каток. Кожа покрылась жабьими пупырышками. Все Алькино тело подавало сигнал к бегству. Бежать, бежать куда глаза глядят! И Алька побежала бы, если бы из кухни не вышел Сергей.

Он посмотрел на нее так, что она почувствовала себя падшей женщиной. Что ж, неудивительно. Особенно если учесть, что на кухне сидит Санька. Ее законный супруг, за которым она два года была замужем. Самые страшные годы в ее жизни.

Алька не чувствовала сил ни оправдываться, ни врать. И в конце концов, в чем она виновата? В том, что скрыла штамп в паспорте? Брак с человеком, которого она не только не любит, а ненавидит и боится?

– Я знаю, – одними губами прошептала она. – Там мой муж.

Сергей кивнул – очевидно, лишь этого она была достойна, – и вернулся на кухню. Онемевшими руками Алька расстегивала сапоги, снимала куртку, вешала сумку. Из нее словно выпили всю кровь. Она вспомнила какой-то фильм, где мужчину намазали кремом, привлекающим насекомых, и ночью его одолели комары и москиты. К утру от него не осталось ничего, кроме оболочки. Вот и от Альки осталась одна оболочка…

Санька сидел на кухне и как ни в чем не бывало пил чай. Пил, как обычно, тихо, не прихлебывая.

Надо же, это только Сергей так может. Ни битья морд, ни драки, ничего. Сидит на кухне с ее мужем, пьет чай и, наверное, говорит о жизни. Интеллигент.

Алька смотрела на Саньку, и страх потихоньку отползал. Кого она боялась все это время? Вот этого чахлого, неказистого паренька с угреватым лбом? Вот это ничтожество, которое изводило ее и превращало жизнь в кошмар? И от этого пигмея она убегала, спасалась?

Сергей стоял в стороне, скрестив руки на груди, как посторонний наблюдатель, чье присутствие нужно лишь номинально. Ждал, что будет…

Санька наконец оторвался от чашки и поднял голову:

– Хватит ваньку валять. Домой поехали. – Голос звучал раздраженно. Алька не без злорадства подумала, что он уже успел сравнить себя с Сергеем и понять, что сравнение – не в его пользу. Эта мысль окончательно разбила ее страх в пух и прах. Теперь Алька была свободна.

– Нет у меня дома, Сашенька, – улыбнулась она. – Я сейчас здесь комнату снимаю, а завтра – в другом месте сниму. Так что поезжай-ка ты домой один. Не поеду я с тобой. Не жди.

– Разговорчивая стала? – Водянисто-голубые жестокие глаза смотрели в упор.

Но Алька уже не боялась. Пусть себе угрожает.

– Еще как. Уезжай, Сашенька. Я, как устроюсь, приеду. И подам на развод – давно пора…

Чашка громко звякнула о блюдце. Если бы не Сергей, он бы не задумываясь влепил Альке увесистую затрещину.

– А я те говорю – поехали.

– Я – свободный человек, а не крестьянка крепостная. Где хочу, там и живу. Не вернусь я, не жди. Хоть что делай. Лучше уж умереть, чем с тобой жить.

Выражение Санькиного лица мгновенно изменилось. Алька знала – сейчас станет давить на жалость. Обычно получалось убедительно, но теперь она была готова.

– Аля, ну пожалуйста… Ты же знаешь, я все для тебя сделаю.

– Что ты для меня сделаешь? Изобьешь опять, я напьешься, голодом будешь морить? Два года ты нервы мне трепал. Бил меня, так что я тюбиками изводила Маришкин тональный, чтоб синяки замазать. Пил, как будто у тебя вместо желудка – бочка нержавеющая. Пропивал все деньги, так что есть нечего было. – Алька говорила все это сухо, без слез, но Сергей заметил, что она страшно взволнована. Ему показалось, что Алька вот-вот сорвется, и он поспешил вмешаться, хоть перед этим и дал себе слово не лезть, что бы ни происходило.

– Это правда? – спросил он у Саньки. – Ты мне вроде другое говорил?

– Да врет она все. Села тебе на шею. В Москве хочет остаться, сука…

Сергей побелел от гнева. Никто не смел так обращаться к женщине, а уж тем более к Альке. Ему захотелось изо всех сил съездить по Санькиному лицу, мерзкому, перекошенному от злости. Сергей сжал кулак, но тут же передумал. Чем он будет лучше Саньки, если позволит себе распустить руки?

– А ну, вон отсюда! – крикнул он, склонившись над сидящим Санькой. – Пошел на хрен, м…ла! Не поедет она – русским языком тебе сказала. Пошел отсюда, пока я тебе не врезал!

Всю Санькину злость как рукой сняло. На его лице появилось выражение растерянности и кроличьего испуга. Он не ожидал, что интеллигентный Сергей станет заступаться за Альку и уж тем более разговаривать с ним в таких выражениях.

– Да ты чё? Она ж моя жена законная, – промямлил Санька. – Я же… Я же не просто так… Я ж ее люблю…

– Странная у тебя любовь, – остыв, пробормотал Сергей. – Уходи уже, ради бога. Я за себя не ручаюсь.

– Уезжай, Санька, – поддержала Алька. Она никогда еще не видела Сергея настолько злым. – Я, ей-богу, тебя прощаю. Все, что ты мне сделал, прощаю. Но видеть тебя больше не хочу.

– Алька… – позвал ее Санька, но уже без надежды в голосе. В его глазах стояли слезы, но Алька знала – им нельзя верить. Каждая его слеза отольется потом синяком на ее теле. Не сегодня – так завтра.

– Уезжай…

Когда Алька снова зашла на кухню, Сергей сидел, опустив голову на руки. На столе стояла рюмка и початая бутылка коньяка. Алька не осуждала Сергея. После Санькиного ухода и она не против выпить рюмочку.

Алька присела напротив Сергея, не зная, что ему сказать. А хотел ли он что-нибудь слышать? О чем он сейчас думает? О том, что она его обманула?

– Я тоже буду, – чтобы как-то растормошить Сергея, произнесла Алька.

– Что будешь? – поднял он голову.

– Пить буду.

– А стоит? – Алька кивнула. – Ладно, как знаешь. – Сергей поднялся со стула и нехотя потянулся за рюмкой. Альке показалось, он чувствует себя немногим лучше ее. Бледный, вялый, он казался жертвой вампира. А Санька и был вампиром. – Зачем ты за него вышла? – спросил он, поставив перед Алькой наполненную коньяком рюмку. Руки у Сергея дрожали, и коньяк немного расплескался. Янтарные капли блестели на столе, как невысохшие слезы.

Алька ждала этого вопроса.

– Думала, что люблю. Тогда думала.

– Уже нет?

– Нет, – уверенно ответила Алька. – Помнишь, как в «Обручении»? – Она завела глаза, совсем как школьница, припоминающая урок, и процитировала: – «Человек имеет право лишь на одну-единственную любовь, а все остальное – это лишь пагубные заблуждения, составляющие несчастья бесчисленного множества людей». Санька был моим несчастьем, этим самым заблуждением. Мы еще в школе дружили, он портфель за мной носил. А потом, когда родители умерли, я осталась одна, растерялась, а он – рядом, утешал… Как-то вина принес, в праздник, а я пить не умею… Ну вот… Я считала, мой первый мужчина должен стать моим любимым, а потом – моим мужем. Мне не хотелось, чтоб было как-то иначе. Казалось, что так правильно… Сначала он был тихий. А когда мы поженились, начался настоящий кошмар. Сейчас мне кажется, что мой брак был сном. Страшным сном… Он бил меня, когда злился, когда ревновал, когда ему мерещилось что-то, чего на самом деле не было. Сейчас я понимаю – дело не в том, что он мне не верил. В первую очередь он не верил в себя… Я прожила с ним год и поняла, что больше не могу. Не могу терпеть всю эту ненависть, которой заполнен каждый угол в доме. В его доме… Ведь он столько раз подчеркивал, что я живу у него. Говорил, что мне некуда деваться. Родительскую квартиру я проворонила по глупости… А, неохота даже об этом рассказывать. Санька думал, что я слабая и никогда не решусь уйти… Но я все-таки решилась. Подумала: поеду в Москву, найду себе кого-нибудь и буду эгоисткой. Буду принимать любовь. А сама никому больше на дам этой любви… Буду использовать мужа… – Алька покраснела. Сейчас она стыдилась тех мыслей. – Маришка говорила мне, что я так не смогу. Но тогда я ей не поверила. Что ж, – улыбнулась Алька, – зато убедилась в этом на собственном опыте. Не вышло из меня «стервозы». Ну и хорошо… Слава богу… Когда я приехала в Москву и ты… пустил меня к себе, меня начал мучить страх, что Санька меня найдет, заставит вернуться… Я ведь знала, как он умеет давить… Сделает жалостливое лицо. А глаза, знаешь, такие грустные, будто ему жить осталось несколько дней. Раньше я на это велась. А сейчас словно глаза открылись – ведь не любовь это, а попытка оставить свое у себя. И когда увидела его здесь, то поняла, что больше не боюсь. Некого. Он оказался маленьким, противным, жалким и ни капельки не страшным… Только как он меня нашел?

– Он письмо нашел, что ты писала Маришке. Просто из ящика вытащил. А там – адрес и все подробности.

– Извини…

– Да что уж извиняться, – махнул рукой Сергей. – Ты извини. Я чуть было этому Саньке не поверил, когда он сказал, что ты ему всю жизнь испортила.

– Я?! – Алька аж покраснела от возмущения.

– Да. Актер чертов. Ну что, Алька, выпьем, чтобы ты наконец развелась и забыла о той жизни, которая у тебя была до… – Он хотел сказать «до нашего знакомства», но запнулся. Это прозвучало бы двусмысленно. – До приезда в Москву.

Алька залпом выпила коньяк, поморщилась и закусила предложенной Сергеем шоколадкой.

– Кто ж так пьет? – улыбнулся он. – Это не водка. Его нужно пить маленькими глотками…

– В следующий раз, – выдохнула Алька. – Что-то мне не до тонкостей… И вообще я не пью. Напилась раз в жизни – зато какие последствия…

– Это ты про мужа?

Алька сморщилась сильнее, чем после коньяка.

– Не называй его так. Он только по закону муж, а так… Даже не знаю, как его назвать…

– Никак не называй. И вообще забудь о нем. Это перевернутый лист в книге, которую не стоит перечитывать. Потому что она оказалась глупой и злой…

Алька и сама понимала, что прошлому не место в ее новой жизни. Но это говорил Сергей, помешавшийся на своей любви к Елене…

– Но ты-то не перевернул свой лист, – укоризненно покачала головой Алька. – А мне советуешь…

– У меня была другая книга. Сказка. Которую мне, как ребенку, хотелось читать еще и еще…

– Хотелось? Сейчас не хочется?

– Не знаю, – подумав, ответил Сергей. – Уже не знаю… – Он приподнялся и наполнил рюмки коньяком. – Все изменилось. Жизнь изменилась, и сказка стала другой… Может, не такой странной, но светлой и доброй… Ты знаешь, я… – Сергей отпил немного коньяка – его слишком волновало то, о чем он говорил Альке. Он даже не был уверен, понимает ли она его. Но, глядя в ее задумчивые, внимательные глаза, Сергей чувствовал, что хотя бы часть его туманных сравнений попадает в цель. – Я научился тому, чего никогда не умел. Научился радоваться мелочам, которых раньше не замечал. Научился видеть – еще неясно и нечетко, – но все-таки видеть людей, обстоятельства и предметы в другом свете, ярком, фееричном… В том, в каком их видишь ты… Да, это правда – меня потрясло то, что, несмотря на скверные обстоятельства, ты не изменила себе, не разучилась радоваться, не разучилась быть открытой и доброй. А этим могут похвастаться немногие… Я даже на твои пять причин улыбнуться посмотрел совсем другими глазами. Радоваться тому, что ты дышишь, тому, что живешь, тому, что вокруг тебя, улыбаться для тех, кто, возможно, даже не видит тебя, – это подвиг, Алька. Это настоящий подвиг в наше время, когда каждый занят своими делами и не обращает внимания на то, что происходит вокруг него, с другими людьми… Именно это качество отличает тебя от остальных. Это делает тебя личностью. Когда-то я считал личностями людей, которым свойственно копание, самобичевание, «духовный стриптиз»… Но теперь я понимаю, что главное – не зарыться в себя по самые ушки, а жить здесь, в этой паскудной реальности, и при этом считать ее лучшей реальностью на свете. И это – не заблуждение, не наивность…