Текст книги "Люблю секретных агентов"

Автор книги: Ирина Волкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Вот видишь! У меня есть свидетели! – задохнулась от возмущения подруга. – И ты ещё смеешь меня в чём‑то обвинять! К твоему сведению, до сих пор я не изменяла тебе, но раз ты так себя ведёшь…

– Смотрите! – закричала я, указывая на смерч. – Там что‑то происходит!

– Похоже на драку, – заметил Луис.

Забыв о своих раздорах, Адела и Бобчик уставились в центр хвоста обезьяны.

Тонкий полупрозрачный столб, состоящий из воздуха и песка, танцевал, изгибаясь грациозно, как юная японская гейша. Смерч казался причудливой декорацией, своеобразным занавесом богов, за которым то исчезали, то появлялись два отчаянно мутузящих друг друга индейца в развевающихся пончо.

– Мой воин со скорпионом на левом ухе! Это он! Он там! – пылко воскликнула подруга, со всех ног устремляясь к смерчу.

Мы помчались за ней.

– Да разнимите же их! – крикнула Адела. – Этот негодяй может убить моего воина!

– Не могла бы ты для начала пояснить, который из них твой, – попросил Бобчик, с отвращением вглядываясь в индейцев.

– Как какой? Вот этот! Разве ты не видишь, что у него на левом ухе скорпион?

– Не хотелось бы тебя разочаровывать, но, похоже, у них обоих на ушах нарисованы скорпионы, – заметил Луис.

– Как у обоих? – растерялась подруга. – Не может быть!

– Ещё как может, – злорадно усмехнулся Бобчик. – Наверное, это мода такая. Интересно, как ты теперь отличишь своего прекрасного принца?

– Запросто, – сказала Адела. – Не забывай, что он должен влюбиться в меня.

Наградив друг друга очередной парой крепких тумаков, утомлённые схваткой индейцы расползлись в разные стороны и, тяжело дыша, сели на землю. Смерч, танцуя, прошёлся между ними, бросил в нас горсть песка и, неожиданно, с большой скоростью помчался прочь, растаяв на линии горизонта.

– Привет, – сказала по‑испански Адела, одарив индейцев самой ослепительной улыбкой из своего арсенала. – Как дела?

Краснокожие воины с неожиданной резвостью вскочили на ноги, забормотав что‑то на кечуа.

– Вы говорите по‑испански? – поинтересовалась подруга.

– Конечно, сеньорита, – учтиво поклонился один. – Меня зовут Уайна Инти, к вашим услугам.

– А моё имя – Маута Иньяка, – представился другой.

– Вы, случайно, не из рода Иньяка Панака? – заинтересованно спросила Адела.

– Все Иньяка принадлежат к этому роду, – ответил индеец. – Слово " панака" означает «знатный род» или «человек знатного происхождения». Мои предки правили одной из провинций Тауантинсуйу.

– А вот я – принцесса инков, – гордо заявила подруга. – Моим предком был сам Атауальпа Тупак Юпанки Инка Четырнадцатый.

– Дочь Солнца! – воскликнули индейцы, благоговейно распластываясь на тёмном щебне плоскогорья.

– Только этого нам не хватало для полного счастья, – покачал головой Бобчик.

Его слова потонули в грохоте взрыва.

– Ой, меня сейчас стошнит, – простонала Адела, с ужасом глядя на оторванную взрывом кисть Педро Гонсалеса. – Это его рука! Я чуть на неё не наступила!

– Не смотри, – сказал Бобчик. – Надо уходить отсюда. Чем только Луис там занимается?

– Пытается определить причину взрыва, – объяснила я. – Всё‑таки он полицейский.

– А ведь я чуть было не остался ждать вас у самолёта, – содрогнулся Бобчик. – Если бы Луис меня не увёл, это могла бы быть моя кисть!

– Это была бомба, – колумбиец подошёл к нам, держа в руках какую‑то искорёженную трубку. – Если бы мы не приземлились, самолёт взорвался бы в воздухе. Нас спасло только упрямство Аделы.

– Вот видишь, иногда даже женское упрямство приносит пользу, – заметила я.

– Ты хочешь сказать, что кто‑то подложит бомбу в наш самолёт? – недоверчиво спросила Адела. – Но зачем?

– Не задавай дурацкие вопросы, – раздражённо сказал Бобчик. – Ты прекрасно знаешь, для чего подкладывают бомбы.

Подруга поёжилась.

– Неужели кто‑то хотел нас убить? Но почему?

– Или нас, или пилота, – сказал Луис. – Скорее всего, нас.

– Зачем кому‑то понадобилось нас убивать? – затравленно посмотрел на него Бобчик. – Мы ведь самые обычные туристы.

– Видимо, кто‑то придерживается другого мнения по этому вопросу, – заметил колумбиец. – О том, кто это может быть, мы подумаем по дороге. Надо побыстрее добраться до Пампа‑де‑Наска.

– А ты хоть представляешь, в какой стороне находится Пампа‑де‑Наска? – поинтересовался Бобчик.

Колумбиец повернулся к застывшим, как маленькие бронзовые изваяния, индейцам.

– Отсюда далеко до Пампа‑де‑Наска? – спросил он по‑испански.

Индейцы что‑то быстро затараторили, показывая руками в разных направлениях.

– Если идти весь день и всю ночь, не останавливаясь, мы будем на месте на рассвете, – подытожил Луис. – А если заночуем на плоскогорье, то, соответственно, к заходу солнца. Похоже, что один путь более короткий, но опасный, а другой подлиннее, но зато идти будет легче.

– Хватит с нас на сегодня опасностей, – решительно сказал Бобчик. – Лучше пойдем по длинному пути.

– Там люди моего племени, – сказал Уайна Инти, указывая рукой на индейцев с ламами, которых мы видели с самолёта. Подождите немного, я сбегаю к ним и попрошу дать нам воды и еды.

Индейцы были довольно далеко от нас. Похоже, взрыв "сесны" не произвёл на них особого впечатления, поскольку ни один абориген даже не приблизился, чтобы посмотреть на последствия взрыва.

– А куда направляются эти люди? – спросила я.

– В деревню на берегу Рио‑Инхеньо, – объяснил Уайна. – Они собираются обменять шерсть на вяленую рыбу и картофель.

Индеец быстро зашагал к своему племени.

– Давайте, отойдём подальше от самолёта, – попросила Адела. – Здесь повсюду валяются кусочки Гонсалеса. Меня от этого тошнит.

Мы переместились метров на сто в сторону, и на лицо подруги стал возвращаться румянец.

Второй индеец молча последовал за нами.

– Странно, что их оказалось двое, – задумчиво произнесла по‑русски Адела.

– Кого? – не сразу сообразила я.

– Как кого? Индейцев со скорпионами! Как же я теперь узнаю, кто из них тот самый воин, который проведёт меня к центру земли?

– Ну, ты даёшь! – возмутился Бобчик. – Нашла, о чём беспокоиться!

– Но это очень важно, – запротестовала подруга. – Я не должна ошибиться.

– Кажется, твоя акльяупомянула, что воин, которого ты встретишь на хвосте обезьяны, должен быть молодым и прекрасным, – язвительно сказал Бобчик. – Может быть, этих индейцев с некоторой натяжкой и можно назвать молодыми, но эпитет «прекрасный» уж точно не подходит ни к одному из них.

– Точно, – кивнула я. – Им бы в фильмах ужасов сниматься.

– Много ты понимаешь! – фыркнула Адела. – Мало ли, что они тебе не нравятся. Вот для японцев европейские фотомодели кажутся настоящими уродинами, поскольку, с точки зрения японской эстетики, у них слишком длинные носы и слишком большие ступни. Японцы так и называют европейцев – длинноносыми. Так что для девы Солнца эти индейские ребята вполне могут оказаться эталонами мужской красоты.

– Не стоит ломать над этим голову, – сказала я. – Если предсказанию акльисуждено сбыться, один из них отведёт тебя к сокровищам. Это и будет твой прекрасный принц.

– Ни к каким сокровищам он нас не поведёт, – решительно заявил Бобчик. – Из Пампа‑де‑Наска мы немедленно отправимся в Лиму, а оттуда первым же рейсом вылетим в Москву.

– Блажен, кто верует, – хмыкнула Адела.

– Давай отстанем, – шепнул мне по‑русски Луис. – Нам надо поговорить.

Мы шагали по тихо поскрипывающему под ногами щебню уже почти два часа. Вокруг расстилались плоские тёмно‑бурые холмы, лишённые малейших признаков растительности. Идеальная декорация для фильма о борьбе хороших землян с плохими инопланетными парнями где‑нибудь на окраине Марса или Юпитера.

Мы немного замедлили шаг, оставив впереди Уайну Инти с Аделой и Бобчиком. Ближе всех к нам оказался Маута Иньяка. Он тоже зашагал чуть медленнее, но это нас не беспокоило. Было слишком маловероятно, чтобы одетый в грязное пончо босоногий индеец с перуанских «альтипланос»[10] понимал русский язык.

– Знаешь, что ты глупая и упрямая? – спросил Луис.

– Знаю, – ответила я. – А ты когда‑нибудь встречал женщину без недостатков?

– Ты должна была рассказать мне, что именно Марсель Морли посоветовал Аделе полететь в самолёте Педро Гонсалеса, – укоризненно произнёс колумбиец.

– И что бы это изменило? Ты всё равно получил сведения о Марселе только в самый последний момент.

– Возможно, это ничего бы не изменило, – вздохнул Луис. – Но ты снова чуть не погибла, да и все мы чудом спаслись. Так что перестань, вести себя, как ребёнок, и объясни мне, наконец, что происходит.

– Договорились, – кивнула я. – Только и ты перестань вести себя, как образцовый полицейский, и расскажи мне, с каким заданием тебя прислали в Перу, а также чем здесь занимаются Френк Даунфолл и Марсель Морли.

– Марсель Морли принадлежит к семье Джианозо, – сказал колумбиец. – Его мать была француженкой. Он – незаконнорожденный сын Джузеппе Джианозо, предпоследнего капосемьи.

Семья Джианозо орудует в Италии и Соединённых штатах, помимо всего прочего, занимаясь распространением наркотиков. Формально Марсель Морли не считается членом семьи, и полиция не располагает серьёзным компрометирующим материалом на него. Однако Джузеппе Джианозо не забыл о своём сыне. Он помог ему и его матери выгодно вложить деньги в торговлю икрой, и Марсель стал самым крупным поставщиком икры в Европе.

В последнее время среди мафии стало модно вкладывать деньги в "чистый" бизнес, хотя на самом деле этот бизнес только формально можно считать "чистым", поскольку для того, чтобы этот бизнес функционировал, его "раскручивают" не слишком законными путями.

– Как? – заинтересовалась я. – Как например, Джузеппе Джианозо помог сыну "раскрутить" торговлю икрой?

– Очень просто, – ответил Луис. – Объём бизнеса зависит от количества заказов. А кто заказывает икру? Рестораны и катеринги[11]. Ресторанам всё равно, у кого покупать икру, при условии, что поставщики предлагают продукт одинакового качества и по одной и той же цене. Семье Джианозо остаётся только объяснить владельцам ресторанов и катерингов, у кого именно надо покупать икру, и дело в шляпе. Тут даже насилия не требуется, поскольку заказчики не терпят убытков, и даже могут получить взамен кое‑какие услуги со стороны мафии.

Бизнес Марселя не представляет для полиции особого интереса, поскольку там, похоже, всё чисто. Гораздо любопытнее его хобби – древние предметы искусства. Частной коллекции Морли могли бы позавидовать многие музеи мира. Большая часть её экспонатов нелегально вывезена из стран Юго‑Восточной Азии и Латинской Америки.

Не далее, как в прошлом году, по заказу Марселя из деревни Кепуран в Центральной Яве украли статую десятирукой богини Дурги, супруги Шивы, причём украли её прямо среди бела дня самым примитивным образом.

Какие‑то люди приехали на миниавтобусе, сказали, что забирают Дургу для обследования в археологическом центре, и бесследно пропали. К сожалению, у полиции Явы нет прямых доказательств того, что похищение статуи организовал Морли, хотя полицейские совершенно уверены в этом.

Икряной король стал слишком заметной фигурой в Юго‑Восточной Азии, и, похоже, временно он решил перенести свою деятельность в Латинскую Америку, в частности, в Перу.

– Но если это так, вполне возможно, что золото Атауальпы действительно существует, – сказала я. – Непонятно только, зачем Марселю понадобилось отводить Аделу к гадалке, советовать ей полетать над плоскогорьем Наска с Педро Гонсалесом, а затем взрывать самолёт. Адела не представляла для него никакой опасности, но даже если Морли по каким‑то причинам решил её убить, гораздо проще было тихонько кокнуть её где‑нибудь на улицах Лимы. Какой во всём этом смысл?

"Возможно, в этом и есть какой‑то смысл", подумала я. "Если, конечно, икряной король был связан с людьми, организовавшими убийство Чиана, и если эти люди считают, что Адела по какой‑то причине представляет опасность для них. Не стоит забывать, что она видела лицо убийцы и слышала последние слова Бенвитуна."

– Никакого, – согласился Луис. – Но ты забыла об одной важной детали. Акльяпредсказала Аделе, что среди песчаного смерча на хвосте обезьяны она встретит индейца со скорпионом на левом ухе, который отведёт её к сокровищам инков. Вряд ли на этом пустынном плоскогорье, и точнее, в самом центре спирали хвоста обезьяны, целыми днями ошиваются индейцы со скорпионом на левом ухе, с нетерпением ожидая прибытия твоей подруги.

Это звучало логично. Если так, Морли действительно не имел намерения убивать Аделу.

– То есть ты хочешь сказать, что всё было заранее подстроено? – воодушевлённо сказала я. – Марсель убедил деву Солнца предсказать Аделе всю эту чушь, а потом подговорил этих индейцев ожидать внизу, пока над ними не пролетит самолёт с Аделой, и пилот не скажет ей, что над хвостом обезьяны всегда кружат песчаные смерчи? С ума сойти! Но почему тогда индейцы дрались? И почему взорвался самолёт?

– Скорее всего, Морли подослал только одного индейца, – задумчиво произнёс колумбиец.

– А откуда тогда взялся второй?

– Понятия не имею, – пожал плечами колумбиец.

– Но если Марсель так тщательно всё организовал и даже подослал индейца со скорпионом на левом ухе, значит ему не было смысла нас убивать, по крайней мере сейчас. Или он специально взорвал самолёт, когда нас там не было, чтобы мы остались на плато вместе с индейцем?

– Вряд ли, – покачал головой Луис. – Скорее всего, бомба, заложенная в самолёте, была с часовым механизмом. Да и вообще, взрывать самолёт как‑то не в духе Марселя. Он бизнесмен и торговец древностями, но не убийца.

– Но кто же тогда подложил бомбу?

– Это ведь ты у нас великий детектив, – усмехнулся Луис. – Вот ты и догадайся.

– Не дразнись, – обиделась я. – Если бы я знала столько, сколько ты, о том, что происходит, может, я и догадалась бы. Но всё‑таки, если Морли послал на хвост обезьяны только одного индейца, то кто же тогда второй? У него ведь тоже на ухе нарисован скорпион. Это не может быть простым совпадением! На лимской барахолке было полно индейцев, но, насколько я помню, у них на ушах вообще не было никаких рисунков.

– Хороший вопрос, – согласился колумбиец.

– Кто же из них человек Марселя? – спросила я. – Уайна Инти или Маута Иньяка?

– Вероятно, тот, кто отведёт Аделу в центр земли к золоту Атауальпы, – пожал плечами Луис.

– Ты что, издеваешься?

– Если и издеваюсь, то совсем чуть‑чуть, – подмигнул мне колумбиец. – Ничего не могу с собой поделать!

Я возмущённо посмотрела на него.

– Похоже, Адела с Бобчиком решили устроить привал, – сказал Луис. – Не думаю, что стоит пересказывать им содержание нашего разговора. Бобчик и без того на грани нервного срыва. Только и мечтает о том, чтобы сесть в самолёт и побыстрее вернуться в Москву.

– А ведь ты этого не хочешь, – инквизиторски посмотрела я на колумбийца.

– Я этого не говорил.

– Именно поэтому я не выношу полицейских, – возмущённо воскликнула я. – Тебе наплевать на то, что нас всех собираются прикончить. Единственное, что тебя интересует – это выполнить своё дурацкое задание и получить за это от начальства большую оловянную медаль.

– Я тоже тебя люблю, – усмехнулся Луис.

– Вы что, поругались? – с любопытством спросила Адела.

– Нет, с чего ты взяла? – ответила я.

– Просто вы дуетесь друг на друга, почти как мы с Бобчиком.

– Я не дуюсь, – сказал Луис. – Это она дуется.

– Ага! – торжествующе воскликнула Адела. – А ты ещё читала мне лекции о том, как вести себя в семейной жизни.

– У нас нет семейной жизни, – проворчала я. – И, к счастью, не будет!

– Только, пожалуйста, не ссорьтесь, – взмолился Бобчик. – У нас и без того достаточно проблем!

Уайна Инти развязал горловину небольшого мешка, который он позаимствовал у индейцев, и вынул оттуда тыквенную флягу с водой и странные, почти чёрные, сморщенные, как шагреневая кожа, кусочки непонятного происхождения.

– Берите! – пригласил он, отправляя несколько кусочков себе в рот.

Адела наклонилась и опасливо понюхала пищу.

– Что это? – подозрительно спросила она.

– Чёрное чуньои чаркииз куя, – охотно объяснил Уайна.

– Понятно, – кивнула Адела. – Так всё‑таки что это такое?

–  Чуньо, – это предварительно замороженная, а потом высушенная картошка, – сказал Маута Иньяка. – Чуньобывает чёрное и белое. Чарки– это высушенное на солнце мясо, а куй– это индейский кролик, так что чаркииз куя– это сушёное мясо индейского кролика.

– О чём они говорят? – поинтересовался не знающий испанского Бобчик.

– Наши краснокожие друзья объяснили, что мы будем есть сухой промороженный картофель и вяленое мясо индейского кролика, – ответила я.

– Ну, кролик с чипсами – это ещё ничего, – вздохнул Бобчик. – Могло быть и хуже.

– Ой, извини, я перевела дословно, – спохватилась я. – Это не совсем кролик. То есть, это совсем не кролик. Индейским кроликом испанцы называют морскую свинку.

Бобчик уже успевший положить в рот кусочек куя, поперхнулся и с отвращением выплюнул мясо.

– Морская свинка? – с ужасом спросил он. – Вы что, собираетесь есть морскую свинку?

– А что в этом особенного? – удивилась Адела. – На Бали даже змей едят.

– Подумаешь, морская свинка! – подхватила я. – Вот в Крыму с голодухи сусликов лопают. А в Соединённых Штатах есть ресторан, где тебе за полторы сотни баксов предложат блюдо из дождевых червей, тортилью с долгоносиками, жареных мух или варёных термитов в кислом соусе. Так что жуй своего куяи не привередничай.

"Новый русский" страдальчески сморщился.

– Ну, ты слабак! – фыркнула Адела. – Совсем тебя папочка разбаловал. Надо же, морской свинки испугался!

– Между прочим, вкусно, – с аппетитом причмокнула я. – Закрой глаза, представь, что это кролик с чипсами – и вперёд!

– Кролик, – вяло пробормотал Бобчик, с отвращением погружая пальцы в сморщенные чёрные кусочки. – Это кролик, только кролик и ничего, кроме кролика…

– А ещё чипсы, только чипсы и ничего, кроме чипсов, – усмехнулась Адела.

За нашими спинами багровый шар заходящего солнца зацепился за чёрные пики голых, причудливо изрезанных эрозией вулканических гор.

Мы с Луисом шли молча на некотором расстоянии друг от друга. Я продолжала дуться, он, похоже, о чём‑то задумался, и не предпринимал попыток примирения. Адела и Бобчик тоже устали. Тишину унылых бурых предгорий нарушал лишь хруст гравия под нашими ногами.

Наконец, солнце исчезло за горизонтом, и, как обычно бывает в тропиках, сумерки стремительно сгустились, и окутали нас, как чернильное облако осьминога. Температура воздуха заметно опустилась.

Уайна Инти остановился.

– Мы заночуем здесь, – сказал он.

Сняв с плеч пончо, он протянул его замёрзшей Аделе. Маута Иньяка, тоже решивший сделать благородный жест, отдал своё пончо мне.

Индейцы молча улеглись на землю.

– Да, это явно не "Шератон Лима Отель", – заметила Адела.

– Я тебя предупреждал, – сказал Бобчик.

– Не ссорьтесь, – сказала я. – Нам надо беречь силы.

Завернувшись в пончо, я растянулась на холодном щебне. Мелкие камешки неприятно впивались в кожу.

"Совсем, как в Сибири", – подумала я.

Там мне тоже иногда приходилось спать на земле, на куче валяющегося на полу вертолёта оборудования или в других, ещё менее удобных местах. Я знала, что в подобных случаях главным секретом хорошего сна было умение расслабить мускулы так, чтобы они начали мягко "обтекать" вонзающиеся в тело предметы, вместо того, чтобы сопротивляться их давлению.

Луис подошёл и лёг рядом со мной.

– Здесь по ночам холодно, – сказал он. – Хочешь, я тебя согрею?

– Знаю я тебя. Ты просто хочешь отхватить кусочек моего пончо, – проворчала я. – Ты, как всегда, меня используешь.

– Ну так "да" или "нет".

– Да, – со вздохом сказала я. – Но учти, я делаю это из чистого альтруизма.

Колумбиец обнял меня, и мне сразу же стало теплее.

– Не злись. Завтра утром я расскажу тебе всё, – прошептал он мне на ухо.

– Правда? – обрадовалась я. – Поклянись!

– Клянусь, – усмехнулся Луис. – А теперь спи.

– Спокойной ночи, – устало зевнула я.

– Где я? – сонно спросила Адела. – Что со мной?

– В Андийских Кордильерах, – раздражённо ответил уже проснувшийся Бобчик. – На долбанном плоскогорье Наска.

– Милый, закажи мне чашечку кофе, – не открывая глаз, попросила подруга. – Какое ещё плоскогорье?

– Наска, любимая, Наска, – язвительно проговорил Бобчик. – Долбанный космодром долбанных инопланетян. И кофе в меню сегодня не предусмотрен. Могу предложить тебе только чуньои сушёного куя.

Адела открыла глаза.

– Ой, – сказала она. – Действительно Наска. А мне снилось, что мы с тобой на Французской Ривьере, сняли "люкс" в отеле "Негреско". То‑то я удивлялась, что постель такая жёсткая. У меня всё тело затекло.

– У меня тоже всё болит, – пожаловалась я. – Боюсь, что я простудилась.

Подруга с трудом поднялась на ноги.

– Похоже, мне перестаёт нравиться "дикий" туризм, – простонала она. – Я готова отдать жизнь за горячую ванну и хороший завтрак.

Индейцы с любопытством наблюдали за нами. Их скуластые бронзовые лица были невыразительны, как посмертные маски, и я не могла понять, то ли они сочувствуют нам, то ли в душе смеются над хилыми, избалованными цивилизацией бледнолицыми.

Маута Иньяка пошарил за пазухой и вытащил небольшой коричневатый мешочек с вытканным на нём геометрическим узором.

–  Кокамамапоможет вам, – сказал он.

–  Кокамама? – заинтересовалась я. – А что это такое?

– Это богиня, покровительница коки, – объяснил Луис.

– Так он что, предлагает нам кокаинчиком побаловаться?

– Наверняка у него в мешке листья коки, – сказал колумбиец. – Индейцы всегда жуют их при длительных переходах. Это помогает им не чувствовать ни боли, ни голода, ни усталости.

– Здорово! – обрадовалась я. – Я ещё ни разу не пробовала листьев коки.

– Ты что, спятила? – возмутился Бобчик. – С каких это пор тебя потянуло на наркотики?

– Листья коки – это не наркотик, – отмахнулась я. – Кроме того, писателю просто необходимо на личном опыте испытать как можно больше всевозможных ощущений. Как, например, можно писать об переживаниях наркоманов, если ты сам никогда не принимал наркотики?

– Кока – не наркотик, – вмешался Уайна Инти. – Это священное растение инков, дающее силы и уводящее в другую реальность. Индейцы использовали его на протяжении тысячелетий без всякого вреда для себя. Весь секрет в том, чтобы следовать ритуалу, и тогда кокамамане причинит вам вреда.

– Ну вот, ещё ритуалов нам здесь не хватало, – простонал Бобчик.

– Подожди, – попросила я. – Это интересно. Пусть Уайна объяснит.

Уайна бережно извлёк из‑под пончо холщовый мешочек, маленькую тыквенную калебасу и обструганную палочку с ложбинкой на одном конце.

– Это шити, сумочка для листьев, ишкупурус раствором ишкуи чупадеродля ишку, – объяснил он.

– А что такое ишку? – поинтересовалась я.

– Это известь. В калебасе находится известь, которая извлекается оттуда с помощью чупадеро, – ответил Уайна. – Кокамамане только даёт силы. Она может ответить на все вопросы, касающиеся настоящего, прошлого и будущего.

– Ты имеешь в виду гадание? – спросила я. – Ты не мог бы объяснить, как это делается?

– Сам ритуал несложен, – пожал плечами Уайна. – Надо аккуратно извлечь по щепотке листьев из шити, сначала правой, а потом левой рукой и подуть на них в четырёх направлениях – на север, юг, запад и восток. Чтобы узнать о каком‑либо событии из прошлого или будущего, нужно произнести фразу: «Мария Святейшая, Мамита кукита, поведай мне…»– и задать вопрос. Затем вытащенные листья коки высыпаются на платок, и будущее определяется по числу вытащенных листьев, по их расположению, по тому, сколько там женских листьев и мужских, и так далее.

– А ты умеешь гадать по листьям коки? – заинтересовалась Адела. – Например, ты сможешь по ним предсказать наше будущее?

– По листьям коки обычно гадают курандерос– лекари, или ятирис– шаманы, – покачал головой Уайна. – Это гадание требует специальной подготовки. Я знаю только самые простые вещи – что очень гладкие и маленькие листья означают детей, бледные и трухлявые листья – болезни, сморщенные и скрученные листья – несчастья, удлинённые листья – путешествия и так далее.

– Так значит, ты не сможешь погадать нам, – разочарованно произнесла подруга…

– Может быть, в другой раз, – уклончиво ответил Уайна. – Сейчас я только научу вас жевать листья.

Следуя указаниям индейца, мы достали из шитипо две щепотки листьев. Листья коки напоминали лавровый лист, но были раза в полтора меньше. Испросив благословения у Святейшей Марии и «Мамиты кукиты»– так индейцы в уменьшительно‑ласкательной форме называли богиню коки Кокамаму, – мы положили их в рот и начали жевать.

Хорошенько разжёванные листья Уайна велел засунуть между щекой и зубами, языком придав горьковатой массе шарообразную форму.

Затем Уайна взял тыквенную калебасу и постучал ею по коленке, чтобы размягчить известь. Он лизнул языком ложбинку чупадеро, увлажняя её слюной, и, сунув палочку в калебасу, извлёк из неё немного извести.

Индеец объяснил, что известь нужно добавлять в прожёванную массу листьев, до тех пор, пока шар не достигнет нужного вкуса и консистенции. После этого кока начинала проявлять свои магические эффекты, и нам оставалось только посасывать шар во время перехода.

Когда Уайна передал чупадероБобчику, лицо «нового русского» исказилось страданием. Я усмехнулась, прекрасно понимая, что в данный момент Бобчик прикидывает, какие именно смертельно опасные вирусы и бактерии он рискует подцепить, облизывая палочку, только что побывавшую в совершенно негигиеничном рте перуанского индейца.

Я решила утешить несчастного страдальца.

– Между прочим, известь обладает совершенно уникальными дезинфицирующими свойствами, – заметила я.

На самом деле, я не представляла, правда это или нет, но Бобчику явно стало легче.

– А мы точно не привыкнем? – забеспокоилась Адела. – Говорят, что к кокаину можно пристраститься с одной дозы.

– Листья имеют гораздо менее выраженное действие, – объяснил Луис. – За один день ничего страшного с нами не случится. Нам предстоит тяжёлый переход, и в сложившихся обстоятельствах я считаю вполне разумным воспользоваться помощью Кокамамы.

– Ну вот, сначала взрыв, потом морские свинки, а теперь и кокаин, – обречённо вздохнул Бобчик. – Интересно, это уже предел, или может быть и хуже?

– Насколько я знаю, в Перу ещё сохранились племена людоедов и охотников за черепами, – обрадовал его Луис. – Правда, они обитают не здесь, а в Чёрных Кордильерах в районе Куско, ближе к лесам Амазонии.

– Ты шутишь? – испуганно уставился на него Бобчик. – Я был уверен, что охотники за головами остались только в Африке и на островах Океании.

– В Латинской Америке ещё и не то встречается, – гордо сказал колумбиец. Похоже, в нём неожиданно проснулся патриотизм. – Я сам видел пару перуанских засушенных голов. Их пытались контрабандно переправить в Штаты вместе с партией кокаина. Жутковатое зрелище, надо сказать.

– Луис, прекрати сейчас же, – сердито произнесла Адела. – Бобчик и так не в своей тарелке, так что, пожалуйста, не доканывай его.

– Дайте мне ещё коки, – умоляющим голосом попросил Бобчик. – Надо побыстрее сматываться отсюда. Я хочу домой. Какой же я дурак! Раньше я считал Россию нецивилизованной страной.

– А ведь ты ещё не был в Колумбии, – усмехнулся Луис.

Мы с Луисом снова отстали. Уайна Инти шагал впереди рядом с Аделой и Бобчиком. Маута Иньяка упорно держался поближе к нам.

– Вчера ты обещал мне всё рассказать, – напомнила я по‑русски.

– Вообще‑то я не имею права этого делать, – вздохнул колумбиец.

– Но ты ведь обещал! – возмутилась я. – Ты даже поклялся!

– Поклялся, – грустно сказал Луис. – Видишь, до чего ты меня довела!

– Не прибедняйся, – усмехнулась я. – Ты сам кого угодно доведёшь. Давай, колись!

– Я так и знал, что этим кончится, – вздохнул Луис. – Ты ещё хуже Аделы.

– Рассказывай! – потребовала я. – И, пожалуйста, не отвлекайся от темы.

– Ладно, – кивнул колумбиец. – Но речь пойдёт совсем не о том, о чём ты думаешь. Золото Атауальпы, из‑за которого ЦРУ послало в Перу Фрэнка Даунфолла, и за которым охотится полковник Рамон де ла Серра, колумбийская мафия и много других людей – это вовсе не сокровища инков и не шедевры доколумбовой эпохи. Так называется совершенно новый наркотик, который представляет собой модифицированную производную кокаина, и обладает совершенно уникальными свойствами.

– Что? – ошалело переспросила я. – Золото Атауальпы – это наркотик? Это просто невероятно! Какой кретин его так назвал?

– Думаю, что это название связано с неким растительным компонентом, который добавляют к листьям коки, для того, чтобы при соответствующей химической обработке заменить бензоловый радикал на одну очень редкую ароматическую кислоту, – объяснил Луис. – До сих пор химики считали, что при любой попытке заменить бензоловый радикал на жирные или ароматические кислоты, молекула полностью или почти полностью утрачивает свои анестетические и галюциногенные свойства. Однако нашёлся какой‑то сумасшедший химик, которому удалось это сделать. Новое вещество обладает гораздо более выраженными психоделическими свойствами, чем кокаин. Одно из двух – или этот парень гений, или ему здорово повезло. Похоже, что растение, на базе которого был создан новый наркотик, индейцы называют "Золотом Атауальпы". К сожалению, пока не известно, ни что это за растение, ни каким образом можно получить новый наркотик.

– Теперь понятно, почему Фрэнк чуть не убил меня, когда я предложила ему заняться любовью в ванне с чёрной икрой, – задумчиво произнесла я. – Наверняка он знал, что это навязчивая эротическая фантазия Марселя Морли, и решил, что я связана с Марселем, а через него – с семьёй Джианозо, которая наверняка охотится за "золотом Атауальпы". А я подумала, что Фрэнк сумасшедший.

– Так ты предлагала Даунфоллу заниматься с тобой любовью?

В голосе колумбийца отчётливо прозвучала ревность. Это было приятно.

– Во‑первых, я была пьяна, а, во‑вторых, я представляла, что это тыменя обнимаешь, – объяснила я.

– Так он тебя ещё и обнимал? Ну и как он в постели?

– Откуда я знаю? До постели у нас так и не дошло, – возмутилась я. – Как только я упомянула про чёрную икру, Фрэнк вцепился мне в плечи и под угрозой пыток стал выяснять, что мне известно про золото Атауальпы, и что меня связывает с семьёй Джианозо.

– Подожди, – взмолился Луис. – Не могла бы ты рассказать мне всё по порядку?

– Могла бы, – согласилась я. – Всё началось с того, что Адела поехала отдыхать на остров Бали. Там икряной король Марсель Морли рассказал ей про спрятанные в Андийских Кордильерах сокровища Атауальпы, а затем предложил ей в рекламных целях заняться с ним любовью в ванне, наполненной чёрной икрой…

– В рекламных целях? – удивился колумбиец. – Он что, совсем спятил?