Текст книги "Люблю секретных агентов"

Автор книги: Ирина Волкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Драка шла с переменным успехом. На бледно‑фиолетовом фарфоре биде и на розоватом мраморе пола причудливым узором растекалась кровь. "Золото Атауальпы" ещё продолжало оказывать своё действие, и кровавые пятна превращались то в букеты алых роз, то в упаковки малинового йогурта.

– Помоги мне! – крикнул мужчина, голову которого Маута с остервенелым видом запихивал в унитаз.

– Фрэнк! Это ты? – неожиданно сообразила я.

– Я, я! Да стукни же его чем‑нибудь!

Я поняла, что надо в срочном порядке уносить ноги. Кто бы ни победил в этой битве – агент ЦРУ или будущий император Тауантинсуйу, мне уж точно не поздоровится.

Я оттолкнулась от стены и попыталась выбежать наружу, но ноги меня плохо держали, а пол был скользким от воды и крови. Я поскользнулась, и, больно ударившись обо что‑то затылком, отключилась, как перегоревший электрический утюг.

Я лежала на широкой кровати, покрытой красивым пятнистым покрывалом, имитирующим мех ягуара, и мне было тепло, сухо и хорошо, если не считать лёгкой ноющей боли в затылке. Вместо мокрой одежды на мне были надеты джинсы и голубая мужская рубашка.

– Ты в порядке?

Я обернулась на голос.

В кресле рядом с кроватью удобно устроился Френк Даунфолл. На его лице сияла обаятельная улыбка, хотя левый глаз и правая скула были слегка подпорчены начинающими синеть кровоподтёками.

– Скажи мне, что ты привидение, – попросила я. – Тогда я перекрещусь, и ты, наконец, навсегда исчезнешь из моей жизни.

– Я не привидение, – сказал Фрэнк.

– Так я и думала, – вздохнула я. – В таком случае я снимаю шляпу перед агентами ЦРУ. Для того, чтобы взобраться вверх по отвесной скале, а потом пройти по моим следам до тайного убежища Мауты надо быть как минимум помесью супермена с ищейкой.

– Боюсь, я тебя разочарую. Всё оказалось намного проще, – улыбнулся американец. – Я пару часов провисел на дереве, а потом оно не выдержало моего веса и обломилось. К счастью, при падении мне удалось зацепиться на небольшой уступ и взобраться на него. Там оказалось заложенное камнями отверстие. Я расчистил проход, протиснулся в него и оказался в пещере. Поскольку спрыгнуть с уступа я всё равно не мог, я отправился вперёд по подземным коридорам. Потом впереди забрезжил свет, и я обнаружил химическую лабораторию. Их соседней комнаты слышались голоса. Я притаился за одним из столов и подслушал твой разговор с Маутой. Потом ты закричала, и я понял, что тебя надо спасать. Вот и всё.

– Очень мило с твоей стороны, – заметила я. – И что теперь? Начнёшь вырывать мне ногти, добиваясь признания в том, что я работаю то ли на русскую мафию, то ли на русскую разведку?

– Я же сказал, что подслушал твой разговор с Маутой, – сказал Даунфолл. – Так что мне известно, что ты оказалась замешана в эту историю совершенно случайно.

– Я с самого начала тебе об этом говорила.

– Но теперь я тебе поверил.

– Это значит, что ты не собираешься вырывать мне ногти? – с надеждой поинтересовалась я.

– Не собираюсь, – подтвердил Фрэнк. – Наоборот, я приглашаю тебя поужинать со мной.

– Кажется, это уже было, – вздохнула я.

– Но ведь тебе понравилось!

– Ладно, поужинаем, – согласилась я. – Кстати, где здесь ближайший ресторан?

– В соседней комнате, – улыбнулся Даунфолл. – Пока ты была без сознания, я накрыл на стол.

– А Маута? – вспомнила я. – Ты его убил?

– Всего лишь оглушил и связал. Так что он нам не помешает.

– Рада это слышать. Ты представляешь, он хотел, чтобы я стала его женой.

– Индейцы всегда питали слабость к красивым белокожим женщинам, – сделал мне комплимент Фрэнк. – Из тебя получилась бы великолепная императрица Тауантинсуйу.

– Не издевайся, – обиделась я.

– Я говорю вполне серьёзно.

Даунфолл протянул мне руку, помогая подняться с кровати. Голова сразу закружилась, и мне пришлось опереться о его плечо.

– Странная штука жизнь, – заметила я. – Несколько часов назад ты собирался меня застрелить, а сейчас ты заботишься обо мне, и мы отправляемся ужинать, как старые добрые друзья.

– Именно это и привлекает меня в моей работе, – ухмыльнулся Фрэнк.

На десерт Даунфолл приготовил "маседонию" из консервированных ананасов, персиков, яблок, клубники и черешни. На гранях хрустальных бокалов, наполненных мелко нарезанными фруктами, причудливыми бликами отражался свет толстых витых свечей, истекающих аметистовыми слезами.

Действие "Золота Атауальпы" уже почти не сказывалось, хотя в начале ужина кусочки копчёной утки время от времени превращались то в юрких серых мышат, то в лупоглазых зелёных лягушек, и мне приходилось изрядно потрудиться, чтобы подцепить их вилкой.

Фрэнк с блаженным видом потягивал "Дом Периньон", а я завидовала ему. В моём и без того нестабильном состоянии дополнительная доза алкоголя могла оказаться фатальной, но шампанское так весело и энергично бурлило пузырьками, что мне безумно хотелось выпить хотя бы пару глотков.

Покончив с "маседонией", я удовлетворённо вздохнула.

– Это было незабываемо, – сказала я. – Чем мы займёмся сейчас?

– Полюбуемся на лабораторию несостоявшегося императора инков, – сказал американец. – Нужно найти лабораторный журнал с описанием синтеза "Золота Атауальпы", а также образцы плесени, которую Маута добавлял к листьям коки.

– Предположим, что ты отыщешь всё это. Что ты собираешься делать с формулой нового наркотика – передать его в ЦРУ или продать Висенте Уртадо де ла Вера?

– Кстати, откуда ты узнала о моих отношениях с колумбийским наркобароном?

– От одного полицейского. Он влюблён в меня, – объяснила я. – Но ты не беспокойся. В ЦРУ об этом ничего не известно. Колумбийская полиция предпочитает до поры до времени придерживать эту информацию.

– Ты тоже в него влюблена? – поинтересовался Френк.

– Думаю, что да.

– В таком случае мне будет легко принять решение, – задумчиво произнёс Даунфолл.

– Какое решение? О чём ты говоришь? – слегка растерялась я.

– Естественно, о "Золоте Атауальпы". То, что знает колумбийская полиция, рано или поздно станет известно и в ЦРУ. Устанавливая без ведома моего начальства контакт с Висенте Уртадо де ла Вера, я предполагал два варианта развития событий. В первом случае я мог использовать доверие наркобарона, чтобы зацепить его на чём‑либо незаконном, похитить и вывезти в США, а во втором случае я, узнав формулу нового наркотика, продавал её Висенте и удалялся на заслуженный отдых в какой‑нибудь "налоговый оазис".

– Как я понимаю, ты выбрал второй вариант, – догадалась я.

– Точно. Колумбийская наркомафия выложит кругленькую сумму за формулу вещества, которое невозможно производить в больших количествах за отсутствием необходимого сырья.

– То есть ты наносишь удар по наркобаронам, оставаясь при этом "хорошим парнем", а заодно обеспечиваешь себе неплохую пожизненную ренту.

– Вот именно! – с довольным видом подтвердил Френк.

– В таком случае нам осталось найти лабораторный журнал, – заметила я.

– На редкость примитивная конструкция, – укоризненно покачал головой Даунфолл, разглядывая врезанный в скалу массивный стальной сейф. – Его откроет даже ребёнок.

– Странно, – заметила я. – Маута ухлопал столько денег на лабораторию и дизайн помещений, а сейф у него устаревшей модели.

– Вероятно, он был настолько уверен в том, что сюда не проникнет никто из посторонних, что не слишком заботился о мерах предосторожности.

– Я тоже об этом подумала, когда он не закрыл за собой дверь в лабораторию. Мой третий бывший муж говорил, что нельзя терять бдительности, даже когда ты уверен, что находишься в полной безопасности.

– Ты могла убедиться в его правоте. Если бы Маута закрыл дверь в лабораторию, я не увидел бы свет, не подслушал бы ваш разговор и не смог бы прийти тебе на помощь.

Френк взял со стола большую пластмассовую воронку, вставил её в ухо и, приложив раструб к двери сейфа, принялся аккуратно вращать круглый диск кодового замка.

Я затаила дыхание, понимая, что малейший шум может ему помешать.

Даунфолл развлекался с замком около сорока минут. Я задремала во вращающемся кожаном кресле, решив про себя, что Френк слегка преувеличил свои таланты "медвежатника". Впрочем, мужчины вообще склонны к преувеличениям.

Меня разбудил громкий щелчок, сопровождающийся радостным возгласом американца.

Я вскочила с кресла и бросилась к сейфу. Даунфолл лихорадочно рылся в груде лежащих на полке бумаг.

– Вот он! – торжествующе воскликнул Френк, показывая мне толстую тетрадь, исписанную химическими формулами. – Это лабораторный журнал! А вот это, насколько я понимаю, образцы плесени и нового наркотика.

Белый порошок и напоминающие песчинки мягкие желтоватые комочки были расфасованы в запаянные полиэтиленовые пакетики размером с фотографию для паспорта. Я сунула в карман два пакетика – золотистый и белый. Остальные забрал Даунфолл.

– Здорово! – обрадовалась я. – Теперь тебе осталось только удачно загнать эту туфту Винсенте Уртадо де ла Вера – и дело в шляпе.

– Это не туфта, – возразил Френк. – Технология синтеза и неизвестный растительный компонент совершенно подлинные.

– Но толку от них – ноль. Неужели ты думаешь, что Висенте заплатит тебе деньги, не проверив всё до конца? Да и вообще, скорее всего он захочет прикарманить технологию синтеза, не заплатив за неё ни гроша.

– Не считай меня дураком, – обиделся Даунфолл. – Ты думаешь, я этого не понимаю?

– Значит, у тебя есть план?

– Пока нет, но скоро будет.

– Рада за тебя.

– "Беретта", – констатировал американец, доставая из сейфа пистолет и несколько запасных обойм. – Не самая лучшая модель, но на безрыбье и рак рыба.

Убедившись, что пистолет заряжен, Френк поставил его на предохранитель и сунул за пояс брюк, а запасные обоймы рассовал по карманам.

– Похоже, ты жить не можешь без оружия, – ехидно заметила я. – Кстати, как ты относишься к утверждению психоаналитиков, что мужчина воспринимает оружие, как продолжение своего члена?

– Эти твои психоаналитики – полные придурки, – сердито заявил Даунфолл. – У них должны быть серьёзные сексуальные проблемы, если они несут подобную чушь. Пистолет – это орудие труда, такое же, как отвёртка или мотыга. У меня была подружка, которая не ложилась спать без своего любимого ручного пулемёта. Так что же, для неё, согласно этой теории, ручной пулемёт – это продолжение влагалища?

– Нет, – помотала головой я. – Согласно Фрейду, любой предмет вытянутой формы – это символ мужского члена, а любая впадина – это символ влагалища. Особенно это касается того, что ты видишь во сне.

– То есть если я увижу во сне дерево, это значит, что я гомосексуалист, а если мне приснится чайный сервиз, это означает, что я в тайне мечтаю о групповом сексе?

– Нечто в этом роде, – подтвердила я. – Фрейд утверждал, что Леонардо да Винчи был гомиком лишь на основании того, что в детстве будущему гению приснилось, что сокол засунул хвост ему в рот. Я бы до такого в жизни не додумалась.

– Глупости всё это, – поморщился американец. – У меня на этот счёт своя теория. Во времена Фрейда религия объявляла сексуальные фантазии грязными и греховными, в приличном обществе разговоры о сексе считались непристойными, а поскольку основатель психоанализа всё, что угодно, объяснял следствием сексуальных проблем, сексуально озабоченные пациенты толпой валили к нему, чтобы без угрызений совести побеседовать на запрещённые темы. Для них общение с модным доктором это было чем‑то вроде подпольного просмотра порнофильмов в то время, когда порнуха была запрещена, и её было почти невозможно достать. Так что не удивительно, что психоаналитики мигом вошли в моду, а старина Зигмунд со своей наукообразной "клубничкой" начал заколачивать бешеные деньги.

– В этом что‑то есть, – оценила я. – Занятная идея. Подобная версия мне как‑то не приходила в голову.

Френк снова начинал мне нравиться.

Я с любопытством оглядела внутренние отделения сейфа.

– Интересно, – пробормотала я, извлекая из‑под бумаг ключ. – Как ты думаешь, это ключ от банковской ячейки?

– Вряд ли, – покачал головой американец, внимательно осматривая находку. – Скорее всего, он отпирает какой‑нибудь шкаф в этой лаборатории.

Мы принялись бродить по лабиринтам загромождающих помещение столов, заставленных всевозможными аппаратами, колбами, мензурками и пробирками.

– Смотри! Может быть это? – я указала на прикреплённый к стене серый металлический ящичек.

Френк вставил ключ в замок и повернул его, откинув крышку.

– Это что, щиток электрораспределителя? – поинтересовалась я.

– Не совсем, – покачал головой Даунфолл, внимательно изучая клавиши, кнопки и сделанные под ними надписи. – Похоже, этот подземный дворец заминирован, а эта большая красная клавиша – запуск самоуничтожения.

– То есть, если на неё нажать, здесь всё взорвётся?

– Вот именно.

– И через сколько минут?

– Понятия не имею, – пожал плечами американец. – Вероятно, времени должно быть достаточно, чтобы успеть эвакуироваться отсюда.

– Но для того, чтобы быстро эвакуироваться, нужно знать пути, предназначенные для эвакуации.

Френк кивнул.

– Давай отойдём подальше от этой штуки, – попросила я. – Не нравятся мне взрывные устройства.

– А ведь это было бы неплохо, – задумчиво произнёс Даунфолл.

– Ты имеешь в виду взорвать лабораторию?

– Почему бы и нет? Или ты хочешь, чтобы здесь продолжали производить кокаин?

– А как же Маута? – вспомнила я. – Что ты собираешься делать с Маутой?

– Этот индеец – опасный маньяк, к тому же страдающий манией величия, – заметил Френк. – Не стоит оставлять его в живых.

– Ну уж нет! – возмутилась я. – Он, конечно, полный придурок, но, по правде говоря, ты не многим лучше его. Так что даже не надейся сделать меня соучастницей убийства.

– Сразу видно, что ты не связана ни с мафией, ни с разведкой, – укоризненно покачал головой Даунфолл. – Ты не способна на принятие радикальных решений.

– А как же сокровища инков? – напомнила я. – Или об этом ты не подумал?

– Чёрт! Сокровища инков! – хлопнул себя по лбу американец. – Ведь этот вождь краснокожих знает о том, где они находятся!

– Наверняка они спрятаны где‑то в подземельях. Если ты всё здесь взорвёшь и, вдобавок, убьёшь Мауту, мы уж точно никогда их не найдём.

– Вы и так никогда их не найдёте, – послышался искажённый ненавистью голос.

В дверном проёме стоял Маута, целясь в нас из пистолета.

Френк среагировал мгновенно. Одной рукой схватив меня за шею, а другой развернув меня к индейцу, он укрылся за моей спиной.

– Ах ты, свинья! – возмутилась я. – Тоже мне, супермен! Используешь в качестве щита слабую женщину.

– Он не станет стрелять в тебя, – заявил Даунфолл, но в его голосе я не заметила особой уверенности.

– Почему не стану? – удивился Маута и выстрелил.

Просвистев у меня над ухом, пуля вдребезги разнесла большой стеклянный змеевик.

– Чёрт, – выругался Френк, толкая меня в сторону и вниз, за широкий лабораторный стол.

Маута выстрелил ещё раз и тоже укрылся за столом.

Ответный выстрел Френка разбил экран спектрофотометра.

– Скотина, – сказала я.

– Я действительно думал, что он не станет стрелять в тебя, – попытался оправдаться американец.

– Ты же говорил, что связал его.

– Разве я виноват, что он развязался?

– А кто интересно, виноват? – раздражённо спросила я. – Тебя что, в ЦРУ не учили узлы вязать?

– Ты напоминаешь мою маму, – огрызнулся Дануфолл. – Она тоже пилила меня в самые неподходящие моменты.

Держа наготове "беретту", американец чуть высунулся из‑за стола, и тут же раздался выстрел. Френк тоже не остался в долгу.

– Эй, вы, берегите патроны! – крикнула я. – Предлагаю начать мирные переговоры.

– Сдавайтесь, – сказал Маута. – Даже если вы меня убьёте, вы всё равно не выберетесь отсюда. Я включил систему защиты. Все выходы заблокированы. В каждом проходе находятся ловушки. Если вы попытаетесь выйти, то или подорвётесь на мине, или в ход будет пущен отравляющий газ.

– Ты блефуешь, – сказал Даунфолл.

– Я не блефую, – решительно заявил Маута. – Так что бросьте мне пистолет и выходите из‑за стола с поднятыми руками.

– Размечтался, – фыркнул Даунфолл. – Нашёл дураков!

– Может, всё‑таки придём к консенсусу? – предложила я. – Чего ради умирать во цвете лет, если вполне можно договориться?

Вместо ответа в лаборатории гулко загрохотали выстрелы. Мужчины, как всегда, были в своём амплуа. И тут меня осенило.

Идея, как, впрочем, большинство моих идей, была совершенно безумной, но внутренний голос подсказывал мне, что это должно сработать.

Схватив со стола чудом уцелевший в перестрелке тяжёлый керамический стакан, я размахнулась и изо всех сил швырнула его в клавишу запуска самоуничтожения. Клавиша была большой, и я не промахнулась.

Раздался оглушительный вой сирены, табло под клавишей осветилось, и на нём появились яркие красные цифры обратного отсчёта. В нашем распоряжении было чуть меньше пятнадцати минут.

– Кретинка! – заорал Маута. – Что ты наделала!

– Отключи эту штуку! – взмолился Френк. – Я не буду стрелять!

– Её нельзя отключить, – взвыл индеец. – Из‑за этой проклятой идиотки мы все взлетим на воздух!

– Если вы прекратите палить друг в друга, мы ещё успеем выбраться наружу, – стараясь перекричать сирену, вопила я. – Бросьте оружие, оба! При лесном пожаре в джунглях даже животные перестают нападать друг на друга и спасают свои шкуры. Когда мы будем в безопасности, вы сможете в своё удовольствие набить друг другу морду, как настоящие мужчины!

В этот момент земля дрогнула и закачалась у меня под ногами. Стеклянные предметы на столах отвратительно задребезжали.

– Что это? – ужаснулась я. – Уже началось? Но почему так рано?

– Землетрясение! – крикнул Даунфолл. – Только этого нам не хватало!

– Ладно, – решился Маута, швыряя свой пистолет на пол. – Пусть твой приятель бросит оружие, и я выведу вас отсюда. Только побыстрее!

Пистолет Френка вылетел на середину комнаты.

Маута схватил со стола фонарик и сорвался с места, как спринтер, заждавшийся на старте сигнала. Мы понеслись вслед за ним.

Дальнейшее напоминало кошмарный сон. Сирена завывала, как трубы ангелов в день Страшного Суда, земля качалась под ногами, как палуба застигнутого штормом парусника, и, вдобавок, индеец свернул в на редкость узкий и крутой коридор. Свет фонарика обезумевшим светлячком метался впереди. Натыкаясь на стены, мы неслись за ним в кромешной тьме. Схватив меня за руку, Френк чуть ли не волоком тащил меня за собой. Я поражалась нечеловеческой силе, с которой он это делал. Действительно, в экстремальных ситуациях человеческий организм способен творить чудеса.

Неожиданно фонарик Мауты замер.

Не успевший затормозить Даунфолл врезался в индейца.

– В чём дело? Завалило проход? – спросил он.

– Это выход. Он был замаскирован камнями. Похоже, из‑за землетрясения почва сдвинулась, и камни заклинило.

Отчаянно матерясь на кечуа, испанском и английском, Френк и индеец принялись лихорадочно расчищать проход в содрогающемся от подземных толчков тоннеле. Дрожа и задыхаясь, я светила им фонариком.

Неожиданно мне в лицо ударил порыв ветра. В наполненной гулом темноте что‑то блеснуло. Луна! Ещё немного – и мы спасены!

В этот момент земля содрогнулась от взрыва.

Я не сразу поняла, где я нахожусь. Мне было холодно и неудобно. Что‑то ритмично прикасалось к моему лицу, и эти прикосновения раздражали меня.

– Ирина! Очнись! Ты слышишь меня?

Я с трудом разлепила тяжёлые веки. Надо мной нависали звёзды и озабоченное лицо Френка. Он хлопал меня по щекам, пытаясь привести в чувство.

– Очнулась! Слава богу!

– Что случилось?

– Взрыв. Тебя завалило и слегка оглушило, но можешь не беспокоиться. Никаких повреждений нет.

Я села на землю и огляделась. Рядом со мной неподвижно лежал Маута.

– Он умер? – испуганно спросила я.

– Его тоже оглушило, – махнул рукой американец. – Индейцы вообще на редкость живучи.

– А ты молодец! – восхитилась я. – Ты ведь запросто мог его убить, свалив всё на обвал, а ты спас его жизнь. Не ожидала такого благородства от агента ЦРУ!

– Причём тут благородство? – проворчал Френк. – Не забывай, что этому парню известно, где спрятаны сокровища инков.

Маута застонал и пошевелился.

Я наклонилась над ним.

– Ты как? В порядке?

– Между прочим, я спас тебе жизнь, – заметил Даунфолл. – Так что теперь ты мой должник.

– Лучше помолчи, – слабым голосом огрызнулся индеец. – Из‑за тебя я потерял всё, что с таким трудом создал за долгие годы!

– При чём тут я? – удивился Френк. – Ведь это она устроила взрыв. Мне бы такое и в голову не пришло.

– Сами виноваты! – воскликнула я. – Я же предлагала прийти к консенсусу! Но, главное, всё закончилось хорошо. Конечно, лаборатории больше нет, но зато все мы живы и здоровы. Владея сокровищами инков, ты ещё не такую лабораторию отстроишь!

– Кстати, о сокровищах инков, – с невинным видом напомнил Даунфолл. – Как насчёт того, чтобы поделить их на троих?

Маута заскрежетал зубами.

– Не испытывайте моё терпение, – рявкнул он. – Убирайтесь отсюда и молитесь о том, чтобы мы больше никогда не встретились!

– Ладно, – на удивление легко согласился Даунфолл. – Только объясни, как нам добраться до шоссе.

– Туда, – махнул рукой индеец. – Шоссе примерно в полутора километрах отсюда.

– Ты уверен, что тебе не нужна помощь? – спросила я.

– Единственное, что мне сейчас нужно – это навсегда забыть о твоем существовании, – раздражённо ответил Маута.

Это было не слишком вежливо с его стороны, но я понимала его и не стала обижаться.

– Знаешь, а ты меня удивил, – сказала я.

– Неужели? – усмехнулся Френк.

Луна освещала нам путь. В её бледном призрачном свете скалы и кусты казались таинственными сказочными существами.

– Никогда бы не поверила, что ты так легко откажешься от поиска золота инков.

– А с чего ты взяла, что я отказался от этой идеи?

Я растерялась.

– Но если ты хотел узнать, где находятся сокровища, то почему ты не попытался допросить Мауту?

– Всё равно бы он сейчас ничего не сказал, – махнул рукой Даунфолл. – Кроме того, у русских есть поговорка "за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь". У меня при себе лабораторный журнал Мауты и образцы плесени и нового наркотика. Для начала я получу за них кругленькую сумму от Висенте Уртадо де ла Вера, а уж потом вплотную займусь Маутой и золотом инков. Здесь даже не потребуется грубая сила. Я просто установлю круглосуточное наблюдение за ним через спутниковые средства связи, и рано или поздно он сам приведёт меня к сокровищам.

– Логично, – слегка разочарованным тоном произнесла я. – А я‑то думала, что в тебе неожиданно проснулась гуманность.

– В наше трудное время человек не может позволить себе такую роскошь, как гуманность, – усмехнулся американец.

– Это несколько спорная точка зрения.

– Но зато на редкость практичная, – лукаво подмигнул мне Френк.

– Ты обнималась с ним, – сердито сказал Луис. – Я своими глазами видел, как ты обнималась с этим грязным продажным цээрушником!

– Неправда, – возразила я. – Я вовсе не обнималась с ним. Просто я устала, и он поддерживал меня за талию, помогая мне идти.

– Только не надо вешать мне лапшу на уши! – продолжал злиться колумбиец. – Ты прижималась к нему, как дешёвая старлетка к знаменитому продюсеру.

– А ведь ты ревнуешь! – злорадно заметила я. – Не зря Адела говорила, что все латиноамериканцы патологически ревнивы.

– Ещё чего! – возмутился Луис. – Просто меня раздражает, что ты ведёшь себя, как ребёнок. Френк преследовал тебя, он пытался тебя убить, он похитил тебя – а что делаешь ты? Уверяешь полицию, что это твой старый приятель, что он и не думал тебя похищать, и ты уехала с ним по собственной воле. Затем нежно целуешь его на прощанье, и Даунфолла отпускают с миром на все четыре стороны, а я выгляжу обычным ревнивым идиотом, поднявшим тревогу из‑за того, что его девушка сбежала с другим.

– Но ведь ты тоже не сказал полицейским, что Френк – агент ЦРУ, охотящийся за "Золотом Атауальпы".

– Ты прекрасно знаешь, что это секретная информация, и я не могу её разглашать.

– В таком случае ты можешь считать, что своим поведением я помогала тебе сохранить служебную тайну.

В дверь постучали.

Молодой индеец, одетый в белоснежную униформу отеля "Пикоака", вкатил в номер сервировочный столик с завтраком. Луис вложил в его смуглую ладонь несколько монет. Индеец широко улыбнулся и выскользнул в коридор, тихо затворив за собой дверь.

– Надеюсь, что люди Рамона де ла Серра не подсыпали яд нам в салат, – заметила я.

– Насчёт этого ты можешь не беспокоиться. Густаво Уренья воспользовался своими старыми связями и обеспечил нам всем надёжную защиту. Как только полиция или служба безопасности отыщет Аделу, нас всех доставят в Лиму, и, как мечтал Бобчик, посадят в первый же самолет, вылетающий в Мехико, а оттуда вы незамедлительно отправитесь в Москву.

– Надеюсь, твоя служба безопасности позаботится о том, чтобы в самолёт не была подложена бомба?

– Полковник не станет взрывать пассажирский самолёт, совершающий международный рейс. Для него это было бы равносильно политическому самоубийству, – покачал головой Луис. – Кстати, наш номер проверен. Здесь нет прослушивающих устройств, так что мы можем спокойно говорить на любые темы.

– Вполне возможно, что здесь нет подслушивающих устройств военной разведки, но я не уверена насчёт приятелей твоего Густаво Уренья Валверде. По мне все секретные службы одинаковы.

– Не стоит обобщать, – заметил Луис, – Так всё‑таки чем ты занималась всё это время с Френком Даунфоллом?

– Ничем, – пожала плечами я. – Он попросил меня поехать с ним в горы, чтобы поговорить, по дороге у "лендровера" испортились тормоза. Мы успели выпрыгнуть, а машина упала в пропасть. Мы попытались "срезать" путь и заблудились, потом началось землетрясение, Френк упал и разбил лицо, а затем мы выбрались на шоссе, где нас и подобрала полицейская машина, в которой был ты.

– И ты полагаешь, что я поверю во всю эту чушь?

Сделав страшные глаза, я показала пальцем на стены и потолок. Ни за что на свете я не хотела, чтобы секретным службам Перу стало известно о подземельях инков. Пусть для всего мира эти тайные подземные ходы, а заодно и спрятанное в них шедевры доколумбова искусства так и останутся красивой древней легендой.

На шоссе, незадолго до того, как нас подобрала полицейская машина, Френк намекнул мне, что через годик‑другой, когда будут окончательно улажены его дела с Висенте Уртадо де ла Верой, и наркобарон, вдоволь побесившись, забудет о том, что заплатил несколько миллионов долларов за технологию синтеза наркотика, который невозможно производить, он будет не прочь поискать золото инков в моей компании. Конечно, глупо было бы верить обещаниям цээрушника, но чем чёрт не шутит! Я представила себя с металлоискателем в руках, в каске с прикреплённым к ней шахтёрским фонариком, пробирающейся по тёмным и извилистым подземным ходам…

– Эй, ты собираешься завтракать? – вернул меня к действительности голос Луиса.

– Собираюсь, – вздохнула я.

Полиция обнаружила Аделу только на следующий день. Сначала полицейский вертолёт при помощи радара засёк "радиомаяк", поставленный на "джипе" подручными Рамона де ла Серра. "Джип" был брошен на окраине посёлка Рекена, расположенного на берегу Укаяли. После долгих расспросов полиция установила, что красивая молодая девушка с длинными волосами отплыла на баркасе "Летисия" к посёлку Табатинга, находящемуся на границе трёх стран – Колумбии, Бразилии и Перу.

Полицейский вертолёт догнал "Летисию" лишь на Амазонке, и недовольной Аделе пришлось прервать своё путешествие по перуанской сельве.

Поскольку никакого преступления Адела не совершила, полиция, под нажимом высокопоставленных знакомых Густаво Уренья доставила Аделу в Куско и вручила её живой и здоровой обезумевшему от счастья Бобчику.

Из Куско мы немедленно вылетели в Лиму, а ещё через четыре часа застёгивали привязные ремни на борту вылетающего в Мехико "Боинга".

Сидя у окошка рядом с Луисом, я пребывала в глубокой меланхолии. Приключения закончились как‑то неожиданно и слишком быстро. Мы даже не успели съездить на озеро Титикака и посмотреть плавучие жилища племени уру. Ещё немного – и мы с Луисом расстанемся, возможно, навсегда. Он вернётся в Колумбию, а меня ожидает холодная заснеженная Москва.

– Не хотел говорить об этом в гостинице, – посмотрел на меня Луис. – Марсель Морли действительно имел косвенное отношение к убийству Чиана Бенвитуна.

– Да ты что? И тебе известно, кто его убил?

– Мои коллеги по работе связались с индонезийской полицией. Дело Бенвитуна уже закрыто и сдано в архив. Чиан, как и Марсель, занимался контрабандой и незаконной торговлей древностями. Он ухитрился увести из‑под носа у китайской мафии золотую статую богини Атауни, датирующуюся вторым веком до новой эры, и, практически, бесценную. За этой статуей "Триады" охотились в течение нескольких лет. Держать у себя такое сокровище было слишком опасно, и Бенвитун договорился продать её за совершенно баснословную сумму своему старому приятелю Морли. Для конспирации обмен денег на статую должен был производиться через посредника. Триады выследили посредника и убили его, а потом послали убийцу и к Чиану. Киллер вошёл под предлогом, что хочет продать Бенвитуну кое‑какие произведения искусства. Он намеревался застрелить Чиана, но увидев на журнальном столике меч, предпочёл воспользоваться им. В этом случае ему не пришлось избавляться от пистолета.

Индонезийская полиция уже давно следила за контрабандистами предметов искусства из "Триады". Полицейским было известно, что Адела не убивала Бенвитуна, но ей предъявили обвинение в убийстве, чтобы ввести мафию в заблуждение. В день, когда Аделу отпустили, полиция производила операцию по захвату преступников. Они арестовали убийцу и несколько крупных "шишек" из "Триады", а заодно вернули в музей похищенную оттуда пять лет назад статую. Так что, слова, которые Чиан произнёс перед смертью означали не "золото Атауальпы", как подумала Адела, а "голд Атауни" – "золотая Атауни". Люди, которые за вами следили, были из полиции. Марсель Морли, узнав о смерти посредника, опасаясь за свою жизнь, немедленно покинул страну. Вот и вся история.

– Здорово! – восхитилась я. – А я‑то расстраивалась, что так никогда и не узнаю, в чём там было дело. Впрочем, у меня для тебя тоже есть кое‑что новенькое. Можешь доложить своему начальству, что "Золото Атауальпы" никогда не появится в продаже.

– Что? – встрепенулся Луис. – Откуда ты знаешь?

– Дело в том, что растительный компонент, необходимый для его производства – это очень редкий вид плесени, растущей на мумиях, – объяснила я. – Эту плесень невозможно разводить в больших количествах.

– Ты что, издеваешься надо мной? – инквизиторски посмотрел на меня колумбиец.

– Да нет, я серьёзно. Я побывала в лаборатории, в которой производят "Золото Атауальпы", и даже испробовала на себе его действие.