Текст книги "Сабинянские воины"
Автор книги: Ирина Андрианова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)
Карабкаясь наверх по кулуару, вскоре мы были уже метрах в десяти над пляжем. Борта его имели такую высоту и наклон, что сверху было видно почти все, тогда как снизу люди не были видны, если только не высовывались специально. На каждом шагу были новые пещеры, завешенные тряпьем, но вокруг было тихо. Хотя, возможно, шорохи внутри жилищ заглушал ветер. Еще не настолько стемнело, чтобы свет ламп пробивался сквозь слои ткани, и дома казались необитаемыми.
Наша провожатая ненадолго исчезла, а потом снова показалась – на сей раз на самом верху, у торчащего над пляжем скального останца.
– Снимайте поклажу и оставляйте, а сами поднимайтесь сюда! Должно быть, вы мечтаете принять горизонтальное положение, верно?
Она улыбнулось, и у меня на душе сразу потеплело. Значит, и в этом молчаливом скальном поселении нас знают и ждут! Мы живо отвязали наши котомки и сложили под ближайшим пологом – там оказался вещевой склад – а сами полезли наверх. Под останцом притулилась еще одна пещерка, спрятанная не хуже, чем тот лаз, через который мы с Тошуком выбирались днем. Хотя там не было деревьев, но, думаю, она была бы незаметна и с вертолета, и со спутника. Женщина ждала нас рядом. Она хотела отодвинуть полог, но вдруг он зашевелился и отодвинулся сам! И что же я увидел за ним? Улыбающееся лицо, обрамленное тремя белокурыми хвостами!
– Трех… Ох, прости… Здравствуй, Эгр!
Он замахал рукой.
– Ничего, ничего, все в порядке. Тут многие называют меня Треххвостым. Сам стараюсь, чуть свет их заплетаю! Ну ладно, забирайтесь внутрь. Тут у нас все удобства, двухместные номера!
Я остановился, открыв рот – так много мне хотелось спросить у него. Но сзади ждали товарищи, и расспросы пришлось отложить. Да и Ченг, наверное, не преминет взять торжественное интервью у «защитника отечества». Признаться, мне этого не хотелось, и я пожалел, что Ченга не поселили отдельно. Но делать было нечего. Мы заползли в круглую тесную нору, освещенную изнутри одной слабенькой лампой. Лампа помещалась на возвышении, устроенном посередине; для устойчивости в нем была выбита ямка. Над лампой я заметил узкое отверстие, выводящее наверх: это был ответ на мой вопрос, каким образом из пещеры уходят продукты сгорания. В эту импровизированную «гостиную» (она была площадью всего метров 5-6, и не имела ни одной ровной поверхности) выходили еще несколько норок поменьше, пробитых на разных уровнях. Там, по-видимому, можно было расположиться разве что сидя, но никак не стоя. Сейчас там уже лежали несколько человек. И это были все мои знакомые! С верхней лежанки высунулся Двукосый-Гор. Снизу приветливо кивнул Многокосый. Рядом с ним, приподнявшись на локтях, появился талантливый математик Чит. Наконец-то я его узнал! Около Гора было свободное место, и Треххвостый принялся подсаживать туда Марино. Тошук, чтобы занимать поменьше места, сразу забрался в пустующую норку напротив Чита. Наверное, он думал, что я устроюсь рядом с ним, да и я собирался это сделать. Но вдруг Ченг, который не заметил других мест, проворно закинул свой рюкзачок рядом с Тошуком.
– Не помешаю?
Тошук опустил глаза.
– Н-нет, конечно.
Марку досталось место рядом с чьей-то круглой стриженой головой. Голова приподнялась и оказалась… Сотом! Все герои вчерашнего сражения были в сборе. Но вели себя так, словно его и не было. Словно стрелы, копья, кровь и мертвецы были лишь страшным ночным кошмаром.
Марк хотел уже сунуться в свою щель, но внезапно остановился. Все обернулись к нему.
– Ох, нет, не могу.
– Что такое?
– Э-э, я должен сказать, что у меня… клаустрофобия, – виновато выдавил он.
При свете лампы было видно, как он вспотел.
– Дружище, здесь нет других вариантов… – наставительно начал Ченг, но Треххвостый его прервал.
– Если тяжело лезть в нору – ложись прямо тут, под лампой, – небрежно сказал он.
Сот, услышав это, завозился и вытащил скатанный матрасик и одеяло. Все это он по очереди передал Марку.
– Тут справишься?
Марк молча кивнул.
– Да уж, к этим ласточкиным гнездам надо привыкнуть, – заметил Треххвостый, помогая ему. – Особенно тяжело приходится Саману.
– А кто это?
– Мой друг. Сейчас служит в Восточном отряде. А прежде был рыбаком. Он великан. Ну, по нашим меркам великан. 190 сантиметров!
– Да уж, действительно.
– Гм, а по-моему, тут вполне удобно, – снова вступил Ченг, но его опять прервали, на сей раз Марино.
– А где Мария? Вроде она была все время с нами, а теперь куда-то подевалась.
– Да, действительно…
Ченг смутился. Мария была самой верной его почитательницей, а он, оказывается, даже не заметил ее исчезновения.
– Ее Тшат увела. В женское жилище, – ответил Тошук, устраивая себе подушку.
– А, ну конечно! Я так и подумал. Что ж, гендерная сегрегация – это естественно для традиционного образа жизни. А в чем-то даже удобно! – Ченг усмехнулся.
В «гостиной» оставались лишь Марк, Треххвостый и я.
– А ты что не укладываешься? – посмотрел на меня Треххвостый. Он показал глазами на одну из верхних лежанок, которая оставалась свободной. – Или, может, тебе сперва отхожее место показать? Да, ребята, если кому нужно, скажите. И вот еще что: я ведь не предложил поесть. Ужин уже закончился, но у нас тут припасены лепешки и вода.
– Спасибо, но я, наверное, чуть попозже, – забормотал я, забираясь по выщерблинам наверх. – Сначала немножко полежу…
Мне пришло в голову сравнение со спальными полками в поезде, но как следует обдумать его я не успел. Я так устал, что, стоило растянуться на матрасике, как я тут же провалился в сон.
Первое, что я увидел после пробуждения, был тонкий лучик солнца, падающий из вентиляционного окошка на потухшую лампу. Но и помимо него, в комнату – если ее так можно было назвать – проникал свет. Он просачивался сквозь многослойный входной полог. Половина полок были пусты: сабиняне исчезли, высовывались только головы моих товарищей. Тошука тоже не было. Я живо вскочил и, так как вчера не успел даже раздеться, сразу вылез наружу. Уже почти рассвело: должно быть, все давно встали. Хотя видел я только верхнюю часть кулуара, до меня доносились отрывистые голоса. Впрочем, все заглушал шум прибоя. Набегавшие волны сверкали на солнце и шуршали по песку где-то внизу. Я стал осторожно спускаться. Оказалось, это гораздо сложнее, чем лезть наверх. Думая, куда бы поставить ногу, я оглянулся и вдруг увидел голову Гора: он выглядывал из боковой «улочки».
– Если что, наше отхожее место – здесь, – он показал рукой.
Уже не первый раз мы с ним пересекаемся вблизи этого важного объекта, шутливо подумал я. Найдя туалет и сделав все, что мне было нужно (на сей раз конструкция его была более технологичной; я заметил там даже примитивную дренажно-очистную систему, что объяснялось, видимо, близостью моря), я снова полез по главному проходу. На сей раз мне попался Чит.
– Идешь с нами в море? – спросил он, даже не поздоровавшись.
– В море? С вами? О да, да, конечно!
Я надеялся на это приглашение, но сейчас немного опешил от неожиданности.
– Тогда иди скорей поешь. Ты же вчера не ужинал.
Он задумался – видимо, как объяснить мне, где находится кухня. Но, решив, что быстрее будет просто показать, поманил меня рукой и повел за собой. Вскоре показалась пещерка, полог которой был поднят; оказалось, это не спальня, а проход в другой коридор, похожий на наш. Пригнувшись, мы нырнули туда, а пройдя немного вниз, снова свернули вбок. «Настоящий пещерный лабиринт! – думал я. – Хорошо хоть, что он открытый. А то бы я почувствовал то же, что Марк». Наконец, мы попали в круглую, выщербленную в скале котловину. Посреди был устроен очаг, а вокруг на каменных скамьях сидели люди. Даже в сравнении с другими сабинянскими кухнями обстановка была крайне аскетичная. Утвари было по-минимуму. Чтобы не занимать места, припасы извлекались из двух маленьких норок, выходивших в костровую зону. Должно быть, ночью накрапывал небольшой дождь, потому что скалы были еще сырыми, а кухня частично была закрыта тентом. Натянуть его здесь было несложно: сверху по периметру котловины из скалы торчали крюки. Кое-где такие же крепежи я заметил и над коридорами. Но в целом, видимо, укрывать проходы не требовалось, так как все они были сделаны с уклоном к морю, и вода все равно быстро стекала вниз.
У костра я увидел знакомое лицо – это была наша вчерашняя провожатая. В углу, за котлами, еще кто-то возился. Женщина подняла голову и оказалась Марией.
– Привет! Ого, как ты рано встала!
– Рано? Да уж день давно. А остальные? Неужели еще спят?
Она говорила тоном деревенской хозяйки, которая ворчит на ленивых горожан.
– Скоро придут… Не найдется ли мисочки каши?
– Найдется, найдется! – опередила Марию повариха. – Если что, не обессудь. Здешний повар сегодня ушел в море, а я не очень хорошо готовлю.
Я вспомнил Меб, которая говорила то же самое, но еда ее была вполне удовлетворительна. Поблагодарив и усевшись на полочку, я принялся есть, запивая чаем. Каша на сей раз она имела сильный вкус рыбы – впрочем, здесь это было неудивительно. В «кухне» одновременно помещалось не более десяти едоков, поэтому здесь особенно не рассиживались. Поев, рыбаки быстро уходили, а на их место заступали новые. Я вытянул шею, пытаясь увидеть очередь из ожидающих, но ничего такого не было. Неужели они и тут мысленно договариваются, кто пойдет первым, кто вторым? Тогда это была бы замечательная идея для СССР. Ведь его погубили, как известно, именно очереди. А впрочем, наверное, не только…
С моего места был виден морской горизонт и несколько лодок. Издали казалось, что они стоят на месте.
– Это нарушители? – спросил я парня, сидящего рядом.
– Нет, это наши. Граница территориальных вод проходит дальше. Они бы не успели так близко подойти к берегу. Им бы не дали.
Он ничуть не хвастался.
– А наши – это патрули?
– Пока просто рыбаки. Но если понадобится, превратятся и в патрулей, и в солдат.
В кухню из коридорчика всунулась голова Двукосого.
– Как закончишь, спускайся вниз. Мы скоро отходим.
Я торопливо доел и выбрался в проход. Сначала я не сообразил, куда лучше идти – направо или налево, и даже подумал было лезть напрямик по скале. Но один из встреченных по пути мужчин сразу угадал мои мысли и предложил проводить. Быстро лавируя по коридорам, мы добрались до песка. Вдоль воды уже готовились к отплытию пара десятков больших лодок. Я безошибочно узнал нашу: внутри хозяйничал Треххвостый, а Гор, Чит и Многокосый стояли рядом, ожидая команды.
– Прыгай сюда! – позвал меня Эгр.
Шлепая по воде, я подбежал и неловко перевалился через борт. Эгр, наоборот, вылез и подошел к остальным. Навалившись с кормы, они начали медленно сдвигать лодку. Под днищем зашуршал песок.
– Эй, погодите, я вылезу! Вам же тяжело!
В ответ Треххвостый усмехнулся. «Конечно, тяжело», – говорил его взгляд. – «Но без тебя будет уж слишком легко и неинтересно». Лодка соскользнула на воду. Солдаты один за другим попрыгали внутрь, обрызгав меня с ног до головы. Последним забрался Треххвостый. Он уже был в воде по грудь, и товарищи разом отклонились на другой борт, чтобы он не опрокинул лодку, когда подтягивался.
Вчера, пока мы шли сюда, я все думал, что спрошу у Эгра, когда увижу его. Ведь он собственноручно лишил жизни не менее трех-четырех человек, и еще по столько же убили каждый из его подчиненных. Не может быть, чтобы это не беспокоило их. Они только с виду похожи на древних воинов без страха и упрека. На самом деле они – я знал это – измученные сомнениями наши современники, усилием воли решившие поиграть в воинов. Но игра зашла очень далеко... Эгр был близко от меня, и я спокойно мог обратиться к нему так, чтобы никто не услышал. Но, повернувшись и заглянув в его глаза, я понял, что ни о чем не стану спрашивать. Он широко улыбнулся, подхватил весло и начал вместе со всеми грести в сторону открытого моря. «Ну а как ты думал?» – словно спрашивал его взгляд. И мне сразу все стало ясно. И то, как ему невыносимо тяжело при мысли о причиненных смертях. И то, что он никогда никому в этом не признается. «Он удивительный человек», – подумал я. Я решил, что должен забыть обо всем, чтобы мои мысли не добавили горечи в чашу его печали. Поэтому я старался смотреть на солнце, на море, на сильных гребцов, на Эгра, который как всегда был краше всех, и радоваться всему, что я вижу, чтобы мой дорогой друг – мне бы так хотелось называть его другом! – мог зачерпнуть утешения из моей радости.
Лодки уже отошли довольно далеко. Мы держались группами: кроме нас, рядом шли еще три экипажа по 4-6 человек. Из них половину составляли, как мне казалось, солдаты, а половину – «гражданские» рыбаки. Многие лица были мне знакомы. За кормового в соседней лодке сидел Сот. Я не хотел быть праздным пассажиром и, выждав немного, робко попросил дать мне весло. К моему удивлению, Эгр что-то щелкнул Читу, который был ближе к носу, и тот выудил из-под груды сваленных сетей длинное обточенное весло. Нашлась и свободная уключина; я установил весло и принялся старательно черпать им верхушки волн. Не могу сказать, чтобы это сильно помогало в нашем продвижении, но я хоть как-то участвовал, и это меня успокаивало. Позади открылся берег во всю ширину: я видел скалистые русла ручьев, обрамлявших наш пляж, а по обе стороны от них – другие, соседние пляжи. Должно быть, там тоже есть рыбачьи стойбища. И наверное, там тоже вместе с рыбаками в море выходят солдаты, опасаясь диверсий… Во всяком случае, лодки сейчас расползлись по всей сабинянской акватории. Я и не догадывался, что их здесь так много. На берегу вверх и вдаль уходили залесенные террасы. Иногда виднелись пустые пространства полей или торчащие зубья скал. Вот-вот должен был показаться край вулканического хребта.
Мои товарищи тем временем принялись разматывать сеть и потихоньку спускать ее в воду. Она не тонула: мешали пемзовые поплавки. Я тоже, как мог, пытался помогать, но больше мешал. Соседняя лодка подошла поближе. Сот, перегнувшись через борт, поймал край сети и закрепил его у себя. Дальше, как я догадался, методика лова стала напоминать трал: лодки встали параллельно друг другу и пошли вперед, волоча позади дугообразно изогнувшуюся сеть. Два других экипажа метрах в трехстах от нас делали то же самое. Другие лодки отплыли еще дальше, но тоже шли парами. Как объяснил мне Гор, в это время дня здесь у самой поверхности ходят рыбьи косяки. Если грести достаточно быстро, то они не успевают уйти и часть рыбы запутывается. Но легко сказать «быстро грести»! Наши гребцы работали, как сумасшедшие. Дул свежий ветерок, и я даже успел прозябнуть, а с моих коллег ручьями лил пот. Их весла мелькали, как птичьи крылья в полете. Увы, мое весло летало не так быстро, но все же из принципа я не прекращал грести. Многокосый знаком попросил меня убрать весло и пересесть на его место; оказалось, он хочет направить сеть. Вот тогда-то я увидел первую рыбью спину. Сеть приподнялась, и в воде замелькали серебристые полоски. Тут наша и соседняя лодки начали сближаться. Эгр заворачивал, да так быстро, то я подумал – мы вот-вот столкнемся. Но в последний момент экипажи синхронно подняли весла, борта мягко встретились, и тут же Гор и Сот ловко соединили концы сети. Затем они стали тянуть за веревки и собирать ее в мешок. Как же запрыгала рыба! Она осознала, что попала в ловушку, но было поздно. Несколько отточенных движений, и вот большой комок, наполненный шевелящимися чешуйчатыми пленниками, поднят из воды и брошен на дно между гребцами. Мы принялись выковыривать запутавшуюся рыбу. Я от волнения упустил одну – она выскользнула между ладонями, прыгнула вверх и исчезла в воде. Я забормотал извинения, но Эгр и остальные только добродушно засмеялись. Правда, потом такое же случилось и у Эгра. Но остальной улов был надежно уложен на дно лодки, и тут уж, как не трепыхались бедные рыбины, надежд на спасение у них не было. Должно быть, следовало им посочувствовать. Наверное, наши наиболее убежденные веганы так и сделали бы. «Бедный Тим, – подумал я. – Он же не ест даже рыбу. Что же он будет делать, если здесь окажется? Здесь даже кашу с рыбой готовят». Однако я тут же забыл и о Тиме, и об этическом аспекте рыбной ловли, так увлек меня сам процесс – древний, как само человечество. Увы, правду говорят: традиция не всегда этична.
– Сегодня удачный день! – сказал Многокосый, показав подбородком за соседние лодки.
Там тоже шла выгрузка улова. Насколько повезло остальным, не знаю: на фоне горизонта были видны лишь их темные силуэты. Но по тому, как мало они передвигались, я заключил, что чешуйчатых стад хватает на всех. Гор достал из-под скамьи бурдюк с водой. Мы все по очереди сделали несколько больших глотков и снова принялись за распутывание. Когда сеть была готова, Гор с Читом начали снова потихоньку выпускать ее. Солнце уже поднялось достаточно высоко, и я снял кофту. Но тут, к моему удивлению, Эгр как будто потерял интерес к рыбалке. Он уже с минуту сидел, неподвижно глядя в одну точку на горизонте. Там не было наших лодок, и вообще непонятно было, что он видит в дымке, где перемешивались небо и море. Гор, видно, заметил это и что-то спросил на своем языке. Эгр ответил, и спуск сети продолжился. Сот с товарищами снова поймали свой конец, и снова начался забег наперегонки с рыбой. Теперь уж и я изрядно вспотел. Во-первых, потому, что стало припекать, а во-вторых, потому что наконец-то приноровился правильно грести и теперь мои усиленные взмахи веслом имели смысл. Этот раунд показался мне особенно долгим. Я уже хотел было напомнить Треххвостому, что рыба, должно быть, уже смирилась со своей участью и никуда не сбежит из сети. Но тут он сам пошел на сближение с Сотом. На этот раз после стыковки сеть передали им, и настала их очередь выгребать рыбьи спины. Пользуясь передышкой, я прилег отдышаться на дно лодки. Прямо перед моим лицом оказалась морда умирающей рыбины – она слабо открывала рот, задыхаясь от воздуха – но мне было все равно. Я зажмурился. Однако через минуту что-то заставило меня открыть их и вскочить. Все было как прежде – коллеги Сота опорожняли сеть, а мои товарищи неподвижно сидели, глядя на горизонт. Но теперь и мне показалось, что я что-то вижу в дымке. Какой-то холмик… Да пожалуй, и не один. И они приближаются. Так и есть – это лодки! И, судя, по скорости, лодки с моторами! Неужели…
– Они решили напасть с моря, и их много, – сказал Чит, отвечая моим мыслям.
Глава 13. Боевая рыбалка
То ли меня в суматохе оттолкнули, то ли я сам отлетел к борту, чтобы не мешать – уж не помню. Казалось, мои товарищи вмиг обратились в единое существо со многими ногами и руками. Это существо споро и слаженно делало одно дело: доставало со дна лодки, быстро собирало и ставило на воду маленькие – странно, что я сразу не заметил их под ворохом сетей – каяки! В сложенном виде они походили на доски, обтянутые кожей, и потому не привлекли моего внимания. Но потребовалось всего пара движений, чтобы плоская конструкция обрела обтекаемую рыбообразную форму с дыркой сверху. Вот первый каяк уже спущен на воду; его для устойчивости держит руками Гор. Треххвостый, опираясь на борт – остальные двое в этот момент что есть силы откренивают другой, чтобы лодка не перевернулась – ловко ныряет ногами вперед в кожаный зев. Еще одно движение – и на его поясе затягивается шнурком «труба», которая не даст воде проникнуть внутрь. Чит быстро подает ему лук и колчан со стрелами, которые тут же оказываются прицепленными у него за спиной… Увы, я соображаю медленнее, чем Треххвостый облачается, и еще медленней и тяжелей тащится за ним мой неповоротливый рассказ. Вот Треххвостый уже вовсю работает веслом, несясь наперерез катеру, который теперь отчетливо виден в дымке горизонта. И он там не один: ревут, подобно стае морских драконов, еще с десяток его товарищей. Но и Треххвостый не одинок. Маленькие точки каяков, как семена, высыпаются из всех лодок. В нашей лодке остались только мы с Читом: Многокосый и Гор прыгнули в воду вслед за командиром. За пару минут каяков вокруг становится так много, словно море разом породило толпу водомерок. Весла в руках гребцов мелькают, как крылья птиц, и они вытягиваются длинной широкой цепью на пути катеров.
Катера, должно быть, замечают их не сразу. В сияющих солнечных бликах трудно заметить точку, едва возвышающуюся над волной. Сначала они в нерешительности притормаживают. Потом решают обойти внезапное препятствие. Но препятствие постоянно движется и меняет конфигурацию: за минуту слой каяков уже окружает врага полукольцом. Тогда слышится новый рев моторов. Катера, подпрыгивая, бросаются напролом. Наверное, они ждут, что каякеры в панике разбегутся. Но все происходит иначе. Угадав направление первого катера, ближайшие к нему бойцы устремляются плотной группой навстречу. Вместо того, чтобы легко отбросить их бортом, катер с разбегу увязает в трясине из каяков и людей. Скорость мгновенно падает. Я успеваю увидеть, как пара сабинян затягиваются под днище. Но зато трое других, успев выпрыгнуть из пут своих каяков, цепляются за нос катера. Секунда, и они уже наверху, а вот уже и перебрались в кабину. Катер пролетает мимо нас, но вскоре останавливается: мотор захлебывается и глохнет. Я со своего места вижу, почему: кабина вся облеплена темными фигурками. Я хватаю весло и гребу вдогонку, забыв даже предупредить Чита. Да это и не нужно: он действует синхронно со мной. Для нас двоих лодка тяжела и неповоротлива; хотя мы выбиваемся из сил, но двигаемся очень медленно. За это время вдоль лагуны останавливаются еще несколько катеров. Они тоже увязают в скоплении каякеров. Слышатся выстрелы. Я вижу, что с дальнего катера кто-то падает в воду. Наш или враг? На ближайшей посудине суета; там идет борьба за двигатель. Пока одни воины нейтрализуют экипаж, другие пытаются ломать мотор, чем придется. Со всех сторон слышатся крики. Но это крики врагов: наши, как всегда, действуют молча.
Вражескую «эскадру» (они и вправду так себя называли, как я позже узнал) удалось остановить примерно на одной линии в километре от берега. Мы с Читом, обессиленные, наконец-то добрались до ближайшего катера. Наверху, у рубки, я увидел Треххвостого. У его носа и рта были кровоподтеки. Утираясь, он случайно размазал кровь по лицу и приобрел от этого действительно свирепый вид. Стоя на коленях, они с Гором удерживали двух лежащих и истошно орущих парней. Один был смуглый и курчавый – может, араб, а может, и итальянец. Второй – негр. Руки у обоих были связаны сзади, но они еще брыкались и выкрикивали угрозы – частью по-английски, частью на каких-то своих языках. Заметив нас, Треххвостый сделал Читу знак и сразу толкнул своего пленника в воду. Гор секунду спустя сделал то же самое. Оба парня с криками рухнули с трехметровой высоты, подняв тучи брызг. Я тоже завопил от страха: они же связаны, они сейчас утонут! Но в следующий миг между нами и катером из воды вынырнула фигура, оказавшаяся… каякером. Должно быть, он переворачивался под водой, а в брызгах я не заметил дна каяка. Он подхватил под плечо одного из пленников и поднял так, что голова его оказалась над поверхностью. Чит, в свою очередь, просунул весло в то место, где бултыхался, пытаясь удержаться на воде, второй (это как раз был негр). Подтянув к борту, он привязал его так, что наверху были только голова и грудь. Теперь они уже не кричали: наглотавшись воды и почувствовав страх утопления, оба присмирели. Тут вдали снова послышался шум. Что это? Соседний катер вдруг начал разгоняться. Прищурившись, я увидел, что наших солдат на нем больше нет. Враги их сбросили? Видимо, да: на волнах покачивались несколько голов вперемешку с еще прежде брошенными перевернутыми каяками. Катер сделал судорожный поворот, зацепляя людей, каяки и лодки, попытался проехать в сторону берега, но затем, одумавшись, резко переложил курс в открытое море. Должно быть, капитан понял, что остался один и что операция провалена. Но пока он выполнял эти маневры, разорванная оборона успела консолидироваться. Я с изумлением увидел, как из волн возникают с десяток человек в каяках. Только что их там не было! Может, катер перевернул и притопил их, но бойцы не стали выбираться из каяков, чтобы те не потеряли плавучесть, и каким-то удивительным образом поднялись на поверхность вместе с ними? О том, что перевернутый каяк можно возвращать в исходное положение с помощью весла, я знал и раньше. Но представить, что утопленный килем большого катера гребец может всплыть, сохранив при этом и свое суденышко, и боеспособность – этого я представить не мог. Но они разом выскочили, как поплавки, и один из них – даже не встав как следует – успел уже натянуть тетиву лука. Тем временем катер набрал скорость, и теперь шел прямо них. Трое сабинян снова, как по команде, перевернулись, оставив в волнах донышки каяков. Мгновение спустя катер подмял их под себя. Но оставался еще четвертый – тот, кто натягивал тетиву. Он спустил ее, и тут же был погребен под несущимся носом катера. Мне показалось, я услышал треск его костей... Но может быть, то трещало лобовое стекло кабины, куда ударилась стрела. Сквозь шум послышался крик. Катер подпрыгнул и резко развернулся, а затем встал. Мотор еще покряхтывал, слабея, но вести судно было уже некому. Из кабины доносились хриплые проклятия. Там еще был один живой моряк, но он явно предпочитал сдаться. Второго убило стрелой в голову.
Я даже не заметил, что мы подплыли вплотную к этому катеру. Сквозь разбитое и забрызганное кровью стекло виднелся темный неподвижный предмет. Это был мертвый капитан, упавший на руль. На борт уже взобрались наши. Среди них был Многокосый: сейчас он деловито выгребал из кабины живое тело второго диверсанта. Тот, хоть и был невредим, совершенно не сопротивлялся. Многокосый быстро стянул ему запястья добытой откуда-то веревкой и, гортанно крикнув вниз, пнул его ногой с палубы. Утонуть он тоже не успел: его подхватили гребцы одной из лодок. Тут я вспомнил о нашем собственном пленнике и с тревогой перегнулся через борт. Привязанный негр был на месте. Кажется, он чувствовал себя сносно. Он уже давно не кричал, наблюдая за происходящим испуганно округлившимися глазами. Да и никто уже не кричал. Привязанные к бортам «десантники» – а они постепенно все перекочевали на лодки – заботились лишь о том, чтобы, когда набегала волна, успеть кое-как поджаться повыше, чтобы она их не захлестнула. Это грешно, но, каюсь, при виде их испуганных ерзаний я испытывал злобное удовлетворение. К счастью, сабинянам подобное не было свойственно. Они стремились поскорее покончить с хлопотным делом и «очистить территорию» (точнее, акваторию) от последствий боя. На катера поднимали наших раненых (увы, их тоже оказалось немало). Многокосый, бесцеремонно отодвинув тело капитана и кое-как обтерев рулевую панель, принялся заводить мотор. Я чуть было этому не удивился, но вовремя вспомнил, что сабиняне все умеют делать лучше нас – и стрелять из лука, и пахать землю примитивным плугом, и водить наши же машины, и философствовать. Это только офисный планктон из мегаполисов умеет пользоваться лишь тем, что ему поднесли на блюдечке… Многокосый, впрочем, тоже разобрался не сразу. Потребовалась помощь Треххвостого. Он, как выяснилось потом, прежде уже перегонял трофейный катер. Наконец, мотор заурчал и неуверенными толчками начал заворачивать к берегу. Эгр на ходу спрыгнул в воду – конечно же, это был красивый прыжок «рыбкой», который привел бы в восхищение праздных зрителей, буде они здесь – и погреб назад к первому катеру. Дальние катера тоже начинали двигаться (как потом оказалось, было взято в плен целых восемь штук; и то это были еще не все, потому что три экипажа испугались и своевременно сбежали). Борт нашей лодки качнулся. Чит отвалился в противоположную сторону, и к нам забрался Гор – мокрый, как рыба, и дрожащий от холода. Щека была глубоко расцарапана чем-то острым. Помимо этого, кровь сочилась из-под рукава на предплечье.
– Может, перевязать? – спросил я.
Гор пожал плечами. Я бросился к нашему складу, раскопал снасти, раскидал рыбу и нашел свиток относительно свежей тряпицы. Не знаю уж, что было лучше с точки зрения дезинфекции – перевязывать этим клочком или оставить так, но мне было тяжело смотреть на кровоподтек, и я пошел у себя на поводу. Гор не возражал. Видно было, что он устал. Несмотря на привычный (я бы сказал, будничный) героизм, боль и утомление давали о себе знать. Пока вокруг рассаживались по лодкам, он перекликался то с одним, то с другим. Как я догадался, он ищет гребцов нам в помощь. Нас теперь осталось только трое, а с учетом его раны и моей слабости – и того меньше. Треххвостый, который уже завел катер, притормозил, проходя мимо нас.
– Чке унте рх? – крикнул он, показав на свою корму.
Там лежали свернутые канаты. Видимо, он предлагал взять нас на буксир. В ответ Гор ударил по рукояти весла так, что лопасть взметнула вверх тучу брызг. Немного попало и в лицо Треххвостому. Похоже, предложение о буксире возмутило нашего друга. Треххвостый усмехнулся и дал газу. Странно было видеть его за рулем столь чуждого ему объекта цивилизации, изрыгающего, к тому же, шлейф вонючих выхлопов. Но он прекрасно управлялся. Ей-богу, казалось, что он всю жизнь только и делал, что водил катера!
Я удивленно посмотрел на Гора. На мой взгляд, сейчас было не самое подходящее время для самоутверждения.
– Мы и без того из-за них занесем бензиновую отраву в нашу чистую лагуну, – объяснил Чит, поймав мой взгляд. – Потому кататься на моторах без действительно острой необходимости – грех. Наша лодка доплывет и без помощи катера. Медленно, но доплывет.
И мы действительно доплыли, хотя и самыми последними. Я видел издалека, как катера втащили на песок и начали разбирать. Видел, как уносили раненых. Видел, как по одной приставали к берегу наши гребные лодки. Встречавшие их люди помогали выгружать рыбу. А мы все плыли и плыли. Как назло, поднялся ветер от берега. Я и Гор гребли справа, Чит – слева. Гор, хоть и был ранен, почти не утратил сил. Это маленькое «почти» как раз и компенсировали мои слабые руки. По крайней мере, мы шли ровно. Наконец (мне показалось, прошло больше часа), днище нашей лодки заскреблось о песок. Я еле-еле смог вытащить весло и положить под скамью – так сильно затекли мышцы. Покачиваясь, я поднялся и попробовал выпрыгнуть из лодки. Наверное, я бы упал, если бы Чит не помог мне. На берегу нас уже ждали. Несколько человек, среди которых был наш Марино, помогли вытащить лодку. Женщины стали проворно выгребать наш улов в плетеные корзины и вынимать снасти. Не успел я как следует отдышаться, как все было разобрано, а лодка перевернута и унесена под укрытие в скале. Марино действовал так уверенно, что я догадался – это уже не первая лодка, которую он сегодня принимал.
