Текст книги "Сабинянские воины"
Автор книги: Ирина Андрианова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)
Похоже, внутри наконец решили, что их собеседник вдоволь настрадался, потому что сменили гнев на милость. Полог был отодвинут, парня вновь спихнули за землю (на сей раз более деликатно), и вся женская троица в бусах и косичках подвинулась к краю перекрытия. Оживленный, но уже более миролюбивый диалог продолжился. Главным объектом для парня явно была первая девушка; именно ради нее он демонстрировал тут силовые упражнения. Две другие служили ее добровольной свитой, помогая ей вести остроумную, судя по всплескам смеха, беседу с поклонником. По жанру это напоминало романтические стояния с гитарой под окнами красавицы где-нибудь в старой Испании. Разве что здесь нет гитары (интересно, кстати, используются ли в Сабинянии музыкальные инструменты? Мы пока ни одного не видели, да и раньше я не встречал упоминаний о них). Не хватало также пожилых дуэний, которые должны были ревниво оберегать честь своих юных подопечных. Женщин средних лет и тех было немного, а старых вообще ни одной. Свою честь девушки и парень, похоже, успешно оберегали сами. Впрочем, особенно скрыться тут в любом случае не получилось бы: «стены» были тряпичными, и соседние ячейки, судя по всему, были обитаемы. И происходило там … то же самое! Слегка раздвинув ветви, я смог увидеть фасад женского дома во всю длину. У двух-трех ячеек разыгрывались если не те же самые, то очень похожие сцены. Несколько мужчин стояло внизу, ухватясь руками на перекрытие второго этажа (те, что помоложе, делали вид, что пытаются забраться внутрь), а женщины удостаивали их беседой, кокетливо выглядывая из своих уютных скворешников.
– Ну вот, а мы переживали, что тут нет чувств, – прошептал Ержи, выглядывая у меня из-за спины. – По-моему, с чувствами тут все в порядке. Специальный дом для этого построен!
Я смущенно повернулся к нему.
– Что ты хочешь этим сказать? В каком смысле специальный дом?
Ержи хихикнул.
– Ну, не в этом смысле, конечно. Тут все вполне благообразно. Я просто хотел сказать, что в данном случае гендерная сегрегация направлена вовсе не на то, чтобы заточить женщину в тюрьму, а наоборот, чтобы помочь ей быть ближе к мужчине. Смогли бы они так непринужденно веселиться, если бы ночевали в общем доме? Нет, это было бы неприлично. А тут – созданы все условия для любви!
Правда, именно любви я пока не заметил. В лучшем случае было похоже на юный флирт. Беседы других пар, особенно постарше, и вовсе напомнили мне свидания в женской тюрьме. Разве что и сами «заключенные», и их поклонники были слишком интеллигентны для тюремной публики. Так или иначе, пока все сводилось только к общению под окнами, внутрь никто не покушался залезть, разве что в шутку (ну да, Испания, «Дом Бернарды Альбы» все прочее).
– Похоже на дом свиданий, только без интима, – высказал мою мысль Ержи.
Я тревожно приложил палец к губам.
– Тише, могут услышать!
– Мужской дом есть, женский дом есть. Общий дом с разделенными половинами – есть, – продолжил Ержи шепотом. – Но должны же быть и семейные дома! Как-то же они заводят детей. Пишут же, что у них есть браки.
– Может быть, это специальный дом для добрачного общения, – зашептал я. – Например, тут парень может назначить свидание понравившейся девушке… Или девушка – парню. Ведь у них мало возможностей, так сказать, «погулять» вместе.
– Интересно, а старшие за ними тут присматривают? Ну, чтоб без всяких там шалостей до свадьбы?
Я осторожно выглянул из-за листвы.
– Похоже, они сами за собой отлично присматривают… Да тут и в возрасте люди есть! – удивленно воскликнул я, узнав одного мужчину со вчерашнего стойбища.
Ержи выглянул тоже.
– Ну да, точно, он стартовал вместе с нами… Кажется, его зовут Си. Или как-то так. Теперь понятно, куда так спешил. Да и все остальные. У них явно любовь, смотри.
Мужчина ухватился за бревно руками, пытаясь повиснуть на локте. Роста он был небольшого, а сил, чтобы подтянуться и выйти на руках, уже, видимо, недоставало. Им с подругой было, наверное, сильно за тридцать. Чтобы ему было удобней, она легла животом на перекрытие и наклонила голову. Они, не отрываясь, смотрели друг на друга. Мы не видели, чтобы они целовались; лица их были серьезные и почти грустные, как у подростков в момент первой любви. Женщина лишь раз коснулась рукой плеча своего друга. Потом легонько провела пальцами по его курчавым волосам и, наконец, погладила щеку.
– Ей-богу, смотрят так, словно навсегда расстаются, – прошептал мне в ухо Ержи.
Но как можно навек расстаться в такой маленькой стране? Тем более было странно, что другие влюбленные, наоборот, веселым смехом возвещали о намерении не иначе как прожить вместе всю жизнь. Слева от нас с упоением флиртовали; справа с дальнего конца дома тоже доносилось хихиканье. Но немало было и таких же «тихих» пар.
– Э, смотри-ка – а я был неправ! – Ержи подбородком показал в левый конец длинного дома.
Я повернулся и успел заметить, как один из мужчин (видимо, тоже не самый юный, потому что это далось ему не без труда) вскарабкался на перекрытие и забрался в одну из комнаток. Занавески за его спиной тут же плотно задернулись – видимо, с помощью женщины, которая находилась внутри. Я подумал было, что в пуританской общине такое поведение смотрелось бы как минимум странно. Но нет: никто из его коллег по любовному общению даже не повернул головы.
– Выходит, тут и такое разрешено! – шептал Ержи. – М-да, неожиданная свобода нравов для коммунистической утопии… При том, что в быту они ведут себя как бесполые пионеры из СССР.
Я тоже был немало удивлен. Когда Ержи упомянул пионеров, мне сразу вспомнился роман «Мы» Замятина. Там жизнь героев тоже была устроена гиперрациональным образом, но именно поэтому в нее логично вписывался свободный секс. При этом к любви он не имел никакого отношения: целью было обеспечить лишь физическое здоровье граждан. При таком механистичном подходе кажущаяся половая распущенность не имела никакого отношения к свободомыслию, и поэтому общественным устоям не угрожала. Жители замятинского мира занимались сексом так же бездумно и бесчувственно, как ели и испражнялись. Может, и здесь воспроизведено что-то подобное? Но нет, я же своими глазами вижу чувства в глазах вот хотя бы этой пары. Более того, это первый пример негативных эмоций (если считать грусть негативной эмоцией), наблюдаемый мною за время пребывания здесь… А не связано ли это с тем, что я впервые подсматриваю за сабинянами тайком от них?
Ержи словно прочитал мои мысли. Правда, тот факт, что сабиняне умеют грустить, интересовал его в меньшей степени, нежели сексуальная свобода.
– Обрати внимание – при нас они ведут себя, как монахи. А втайне от нас у них тут целый дом свиданий организован. Интересно, что еще они делают, пока туристы их не видят? Может, пьют, курят, режутся в компьютерные игры…
– Ага, и играют на бирже. Тише, а то нас услышат!
Мужчина по имени Си вдруг подхватил котомку – я только сейчас заметил, что она лежала у его ног – и, взглянув в последний раз на подругу, быстро зашагал прочь. Женщина долго провожала его взглядом. Лишь когда он совсем исчез за деревьями, она медленно задвинула занавеску и скрылась. Выходит, они все-таки расставались? Может, они очень сильно любят друг друга, а его перебрасывают на два месяца к морю. А ее саму бездушные жрецы деспотично желают оставить здесь, потому что она, например – лучшая доярка Сабинянии. И несчастные влюбленные, повинуясь чувству долга, которое гораздо сильнее, чем внешние преграды, покорно страдают. Право, без этого чувства ни один из великолепных сюжетов вроде Ромео и Джульетты или Тристана и Изольды не мог бы существовать. Зато как сильно самоограничение распаляет пожар любви! Самостоятельно запретив себе счастье, человек становится сильнее и благороднее, обретает энергию, которая конвертируется в любовь еще большую…
На середине этих романтических рассуждений я вдруг запнулся, увидев человека, бредущего вдоль фасада дома в нашу сторону. Еще издали, когда я не мог разглядеть ни лица, ни фигуры, что-то в его облике показалось мне странным. Секунду спустя я понял, в чем дело. Он был в нашей одежде – то есть в одежде из внешнего мира. Джинсы, футболка, рюкзак за спиной… Но ведь мы с Ержи здесь одни, остальные экскурсанты остались на другом стойбище… И в следующий миг я узнал его. Тошук! Он шел медленно и устало, глядя себе под ноги. Влюбленные и флиртующие пары не обращали на него никакого внимания. Да и сам он, казалось, не замечал ничего вокруг. Однако, проходя мимо нашего убежища, он вдруг резко повернулся и взглянул прямо на меня. Я был уверен, что он не видит нас за гущей листвы, однако замер на месте от жгучего стыда. Ержи тоже затаил дыхание. Но не прошло и пары секунд, как Тошук отвернулся и прошел мимо.
– Вот черт. Нас застукали. Теперь точно выгонят! – Ержи не на шутку встревожился. – Слушай, надо с ним поговорить. – И он рванулся в чащу, не случая моих бессвязных возражений. – Надо перехватить его, пока он не расскажет все своим. А то я уже сегодня дважды провинился. Второй раз вряд ли простят. И тебя заодно выгонят. Нет, надо обязательно поговорить!
Глава 9. Пещерное кладбище
Ержи предполагал, что Тошук пойдет по какой-то неизвестной нам тропинке, ведущей к лагерю, и решил, что если побежать лесом, а потом резко свернуть налево, то можно будет выскочить ему наперерез. Но он не учел непредсказуемости здешних троп. А к тому же – совершенной непроходимости лиственного леса. Полянка с ойтом была еще относительно вытоптана – видимо, его здесь часто собирали – но, стоило нам сойти с нее, как мы углубились в непреодолимый бурелом и хитросплетение веток. Пытаясь обойти поваленные деревья и выпутаться из кустов, мы несколько раз сворачивали, в результате чего через пять минут совершенно потеряли направление. И вдобавок выбились из сил.
– Э-э, ты не помнишь, откуда мы пришли? – спросил Ержи, виновато взглянув на меня.
Я молча вздохнул, высвобождая мой мешок с травой, который зацепился за ветки.
– М-да, забрать у нас компасы было весьма предусмотрительно с их стороны, – пробормотал Ержи, оглядываясь. – Может, покричать? Вдруг услышат…
– Давай сначала попробуем сами выбраться, а потом уж будем звать на помощь. Пока мы еще не совсем пали в глазах сабинян.
Мы наугад решили пойти в сторону какого-то просвета между деревьями. Действительно, там было меньше препятствий, но я не помнил, чтоб мы там проходили. По пути встретилась нетронутая полянка с ойтом. Нет, тут мы точно не были: мы бы ее обобрали.
– И на дерево ведь не залезть, – соображал Ержи, окидывая взглядом низенькие кривые стволы. – Интересно, а если мы совсем заблудимся, они станут нас искать? Ну, чтобы хоть выдворить из страны по всем правилам? Или мы сможем остаться тут нелегально навсегда? – он печально усмехнулся. – Непонятно даже, в какую сторону море, в какую – горы. Ничего не видно.
Я предложил присесть отдохнуть: мы ведь с самого утра были на ногах. Усевшись и прислонившись спиной к дереву, я вытянул ноги. Ержи растянулся на траве, подложив под голову мешок с ойтом. Только сейчас я понял, как устал. Впечатления последних дней постоянно держали в тонусе, но сейчас, разрешив себе расслабиться, я уже не мог подняться. Теперь я был даже рад, что мы заблудились и нас никто не видит. Я закрыл глаза. Судя по тому, что Ержи рядом не шевелился, он чувствовал что-то похожее.
Так прошло несколько минут. Внезапный накат усталости немного отпустил. Я разлепил веки и огляделся по сторонам. И тут мое внимание привлек один объект метрах в трех чуть правее меня. Точнее, это было просто бревно, поросшее мхом, как и множество таких же бревен вокруг. Но лишь с моего нынешнего ракурса бросалась в глаза его до странности строгая линейная структура. Мшистая поверхность словно распадалась на идеально ровные горизонтальные слои, что было необычно для дерева. Преодолевая страшное нежелание шевелиться, я тяжело поднялся и подошел к бревну. Действительно, с одной стороны оно было как будто разлиновано выпуклыми полосками. Сверху это было незаметно, потому что на бревне давно наросла большая кочка из дерна и мха.
– Что ты там нашел? Ягоды? – лениво подал голос Ержи, следивший за мной взглядом.
Не отвечая, я прикоснулся к замшелым линиям и попробовал просунуть пальцы в щель между ними. Они свободно ушли в глубину. Я попробовал в другом месте, потом в третьем – везде щель была очень глубока. Тогда я попытался раздвинуть ее, ухватившись обеими руками за осклизлые края. К моему изумлению, она поддалась. Хоть и с некоторым трудом, я смог приподнять кочку на пару сантиметров. Под ней приоткрылась черная полость, из которой сразу потянуло холодом и сыростью.
– Помоги-ка мне, – позвал я.
Ержи проворно вскочил и подошел к кочке.
– Ого, интересно. Давай-ка ты поднимай тот угол, а я – этот.
Мы подлезли под кочку и принялись толкать бревно вверх. Вдвоем нам удалось раздвинуть щель уже сантиметров на десять. После этого, обессиленные, мы отпустили край, и он с шумом упал на место. Я вздрогнул.
– Давай аккуратнее. Похоже, это крышка люка, который давно не открывали, – шепнул Ержи.
Вокруг никого не было, но почему-то хотелось говорить шепотом. Мы еще разок поднатужились и… опрокинули крышку вместе с кочкой назад. Перед нами чернел лаз примерно в метр шириной. Вниз вели довольно крутые ступеньки из сгнивших бревен.
– Посмотрим, что там у них? – Ержи выжидательно посмотрел на меня.
Видимо, ему не очень-то хотелось лезть в пугающую темноту люка, но любопытство одолевало, и для окончательного решения нужна была моя поддержка.
– Жаль, у нас нет фонарика…
– Есть зажигалка. Сигареты я сжег, а зажигалку оставил – хотя бы потому, что сжигать пластик в здешних экологически чистых кострах нехорошо, – ухмыльнулся Ержи. – А у них там, внизу, наверняка заготовлены масляные лампы. Помнишь, как внутри «великой китайской стены»?
Так мы называли между собой внешнюю стену. Я задумался. Вроде бы оснований отказываться не оставалось. Тем более что делать было особо нечего, разве что продолжать бесцельно блуждать по лесу. Мы сложили мешки у люка. Ержи осторожно перелез через край и встал на первую ступеньку. Затем шаг за шагом спустился на три ступеньки вниз, скрывшись почти по грудь. После этого он наклонился и, придерживаясь рукой за край, погрузился в лаз с головой.
– Пол нащупал? – поинтересовался я.
– Нет пока. Но ступеньки шире стали.
Он щелкнул зажигалкой. Но она осветила только его голову. Я заглянул внутрь: впереди у Ержи по-прежнему была сплошная тьма.
– Видимо, надо просто идти вниз. Не до центра же Земли у них лестница, когда-нибудь да закончится, – послышался его неуверенный голос.
Я полез следом. Мне было сложнее, чем Ержи: и без того слабый свет зажигалки заслоняла его спина. Я на ощупь находил скользкие ступеньки, упираясь руками в холодные земляные стены. Пройдя метра три, я оглянулся: светлый день превратился в маленький белый квадратик в потолке, и было чрезвычайно жалко его оставлять. Ержи, видимо, подумал то же самое.
– Ладно, пройдем еще метров десять, и назад, – сказал он из темноты. – А то вдруг еще ветер подует, и крышка некстати захлопнется…
В детстве я не отличался мальчишеской отвагой, и подобные спуски в неизведанные подземелья, равно как и исследования крыш и чердаков, были для меня запретным жанром. У Ержи, видимо, с этим было получше, но и он, думаю, вряд ли решился бы полезть без напарника. Мы пару раз поскальзывались, и один раз я бы точно покатился вниз, если бы Ержи чудом не устоял на ногах и не задержал меня.
– Уфф, чуть зажигалку не выронил… Тогда бы совсем печально было.
Внешние звуки уходили все дальше. Нас окружила абсолютная тишина. Казалось, тишина и тьма стали единой вязкой субстанцией, и мы опускались в нее все глубже. Вдруг мы оба, как по команде, оглянулись: квадратик люка стал совсем маленьким. И он уже не был способен даже чуть-чуть поделиться своим светом с темнотой тоннеля: он словно пожирал свет, как черная дыра. Ержи, видимо, переборол себя, вздохнул и снова двинулся вперед.
– Ой, кажется, тут выполаживание…. Ну-ка, ну-ка… точно, ура!
В зону света зажигалки попали два толстых вертикальных бревна, будто специально поставленные в ознаменование входа в горизонтальный коридор. Видимо, они поддерживали потолок наклонного хода. Тут я не на шутку испугался: в какой-то миг квадратик света позади нас исчез. Правда, мы быстро догадались, в чем дело: он скрылся за перегибом бревенчатого потолка.
– Типа вот природу охраняют, а сколько хороших бревен извели, – пробормотал Ержи. – Из-за таких-то сверхсекретных надобностей тут вообще не осталось толстых деревьев. Одни кусты! Залезть осмотреться и то не на что.
Он осветил стены. Они были земляными, но удерживались вертикальными столбами, врытыми с шагом примерно в два метра.
– Может, в других местах есть деревья, – робко ответил я. Мне было не по себе: мы окончательно ушли от светового люка. Теперь вокруг была только тьма. – И потом, может, это все было построено давно, в самом начале существования общины. Лет тридцать-сорок назад. Под землей дождей нет, и кислорода мало, поэтому гниет медленней.
Действительно, тут было душновато.
– А построено хорошо, качественно, – приговаривал Ержи, стараясь разговорами заглушить неуверенность. – Интересно, чем это они рыли? Это ж сколько народу нужно… Впрочем, если тут все фактически рабы, но нет проблем…
– Лопатами, наверное, рыли. Только долго. Лопаты они на свою деликатесную рыбу меняют. У этого, как же его… фамилия, кажется, Нушич. Семья Нушичей. Наверное, македонцы. Давно живут около стены и сабиняне с ними традиционно сотрудничают.
Ержи, безусловно, все это знал и без меня, но мне тоже хотелось непрерывно говорить.
– Странно, пока не вижу ниш с лампами. Я думал, они у входа-то точно должны быть, – сказал Ержи, проводя зажигалкой вдоль стены.
Зажигалка работала все хуже, предвещая начало своего конца.
– Может, пора повернуть, пока она еще горит? – предложил я. – А то по стенкам-то неудобно будет выбираться…
– Погоди… Ой, смотри-ка, тут поворот. Я угол нащупал. Интересно, а у другой стены что? – Он перевел зажигалку к противоположной стене, и мы увидели, что она тоже обрывается, заворачивая за угол. – Перекресток, выходит.
– Слушай, давай назад, – малодушно попросил я. – Если мы начнем еще и исследовать повороты, то точно запутаемся. А тут еще и зажигалка погаснет. Вряд ли нас станут искать здесь… Никто ж не знает, куда мы пошли. Может, они действительно давно этим ходом не пользуются. Так и сгинем тут в темноте.
– Хорошо, хорошо, сейчас! – На фоне моего страха Ержи почувствовал себя храбрее. – Давай пройдем ровно один метр налево, держась за стенку. Если и там ламп не найдем, то все – кончено, поворачиваем.
Он стал осторожно огибать угол, держась за бревно. Я двигался за ним шаг в шаг, борясь с желанием ухватиться за его плечо. Видимо, здесь был пересекающий коридор, потому что вдали показалось световое пятнышко. Оно росло и уплотнялось, и вскоре на его фоне замелькали человеческие тени. Судя по всему, вдалеке люди зажигали масляные лампы, потому что вокруг них становилось все светлей, а очертания теней – все четче. Но вдруг пятно закачалось, тени – тоже, и все вместе стали удалятся.
– Ага, значит, лампы все-таки тут есть! – непонятно почему обрадовался Ержи. – Надо только знать места.
– Тише! – зашептал я. – Не факт, что нам можно тут находиться. Они могут нас услышать… или увидеть наш свет.
Но тут я ошибся: как раз в этот момент зажигалка в очередной раз погасла. Ержи принялся с ожесточением щелкать колесиком, но тщетно. Видимо, горючее кончилось.
– Ну вот, теперь я окончательно бросил курить, – послышался из темноты его голос.
Он пытался запихнуть зажигалку в карман.
– К счастью, мы не успели заблудиться, – пробормотал я, хотя полная тьма не прибавляла уверенности. Свет и фигуры вдали исчезли – наверное, люди ушли за поворот. – Давай я вот так аккуратно развернусь, и ты за мной… Пойдем вдоль стенки и вернемся к лестнице.
Мы двинулись. Скоро я нащупал знакомый угол и немного приободрился. Эх, вот бы еще света!
– Слушай, а люк скоро будет виден? – спросил Ержи. – Вроде, пока туда шли, он почти до самого угла не исчезал.
– Да нет, – тяжело дыша, ответил я. – Тебе показалось. Мы сюда шли со светом, поэтому получалось быстрее. А сейчас еле ноги переставляем.
Это было верно. Но все равно люк как-то уж слишком долго не появлялся. Если считать шаги, то мы уже давно должны были его увидеть. Однако спереди, как и сзади, была сплошная тьма.
– Вот будет некстати, если его кто-нибудь закрыл…
– Уфф…
Так, спокойно, думал я. Предположим, кто-то из сабинян увидел открытый люк в подземелье и решил исправить непорядок… Но это же не страшно, верно? Мы сейчас поднимемся наверх и вытолкнем его – он не запирается, я помню. С другой стороны, там же лежат наши мешки! Значит, тому, кто закрыл крышку, было очевидно, что мы спустились внутрь. Зачем же он это сделал? Я уже не на шутку встревожился.
– Надеюсь, они не решили нас наказать? – Ержи словно читал мои мысли.
Мы прошли уже достаточно для того, чтобы появилась лестница. И тут, когда я ожидал вот-вот нащупать ногой первую осклизлую ступеньку, моя правая рука уперлась… в пустоту. Я судорожно отдернул ее и принялся шарить по стене.
– Странное дело, но здесь поворот…
– Не может быть, мы же его не проходили!
Ержи придвинулся ко мне вплотную и ощупал стену сам.
– Точно… Фантастика какая-то. Не было этого поворота!
Я страшно растерялся. В сверхъестественное происхождение этого угла я не то что не верил, но очень уж не хотел верить. Но ведь мы все время ощущали стену! Мы не отрывали от нее ладоней! Я протянул руку вперед, в пустоту, и попытался дотянуться до какой-нибудь тверди. Я даже осмелился сделать шаг от спасительной стены, чтобы прощупать пространство подальше. Но тщетно я размахивал рукой – там не было абсолютно ничего.
– Похоже, нас и вправду наказали. И довольно жестко, – выдохнул я.
– Что будем делать?
Вариантов было немного. Оторваться от стены и искать в пустоте непонятно что – это было действительно страшно. А может, пойти назад, то есть вглубь, где мы уже были, дойти до перекрестка, повернуть, добраться до хранилища ламп? М-м, очень далеко, очень страшно, а главное – не факт, что там еще остались лампы. К тому же, нам нечем их зажечь. Сабиняне были предусмотрительны, запретив нам брать с собой зажигалки и спички, подумал я. Совершив запретное действие, мы сами заперли себя в ловушке. Теперь, чтобы проучить нас, им не надо особенно трудиться. Хлоп – закрыли крышку, и готово. Это было довольно неприятно. Я поймал себя на мысли, что уже не испытываю восторженных чувств по отношению к «сабинянскому чуду», как прежде. Надо же, как быстро, оказывается, можно разочароваться. А может, я напрасно перетрусил, и все это – просто чья-то нелепая ошибка? Нас будут искать, спрашивать друг друга, узнают про оставленные мешки, снарядят поисковый отряд… Но даже если так, это будет сильно потом. А что нам делать сейчас?
Я секунду помедлил.
– Пока мы наверняка знаем расположение только одного предмета – лестницы. Ее и надо держаться, – изрек я тоном Шерлока Холмса, в надежде так набраться смелости. – Лестница находится… э-э… впереди. То есть по ходу нашего теперешнего движения. Она никуда не могла исчезнуть. В сверхъестественное я не верю.
– Только вот куда делась стена, которую мы оба щупали?
– Не знаю. Может, мы чего-то не заметили… Короче, лестница исчезнуть не могла. И я предлагаю… просто пойти по направлению к ней, держась друг за друга.
– А если завернуть за этот угол?
– Что-то не хочется… Мы ведь не знаем, что там. И тогда вовсе потеряем ориентацию. Сейчас мы, по крайней мере, представляем расположение нескольких предметов относительно друг друга. Вот стена – мы держимся за нее правой рукой. Мы знаем, что если пойти прямо вперед, будет лестница. В конце ее находится люк. Предлагаю оторваться от этого угла и идти вперед, пока не начнутся ступеньки. Судя по всему, они должны быть уже скоро. Хотя со светом, конечно, мы шли быстрее.
– А если просто остаться здесь и подождать, пока за нами придут? – спросил Ержи, хотя явно не был уверен в таком удачном исходе.
– Неизвестно, когда это случится. А я, признаться, здорово замерз.
Я сообразил, что мне холодно, только сейчас: я услышал, как Ержи зябко трет свободной рукой свое плечо. И правда, мы же полезли в подземелье в одних футболках… Вот идиоты. Поделом нам, если что.
Ержи, подумав, тоже предпочел хоть куда-нибудь двигаться, нежели мерзнуть на одном месте. Мы сцепили наши левые руки. Я вытянул вперед правую и медленно двинулся вперед, ведя за собой Ержи. Шажок, еще один. Ержи до последнего пытался держаться правой рукой за стену. Но вот и ему пришлось отцепиться, и мы оказались в открытом космосе. Только звезд здесь не было. Я надеялся, что в конце концов глаза привыкнут к темноте и я что-то начну различать. Но увы: со мной был только голос Ержи и его рука, мокрая от холодного пота. Я возблагодарил Бога, что у меня есть хотя бы это.
– Ну что, есть что-нибудь твердое впереди? – с надеждой спросил он.
– Пока нет. Но не может быть, чтобы там была пустота. Мы не могли пропустить такого огромного провала.
– А если это богиня Сабина устроила нам пустоту?
– Ты веришь в Сабину?
– Ох, я уже не знаю, во что верить… Но это же просто необъяснимо!
Мы двигались, казалось, не менее получаса, хотя на деле прошла всего пара минут. Сколько шагов мы сделали? Наверное, не менее десяти – правда, маленьких. Но в любом случае мы не могли не заметить этот провал, когда шли сюда! А лестницы все не было.
– А может, мы куда-то не туда свернули?
– В какой момент?
– Не знаю, в любой… Вдруг у них тут за каждым столбом поворот? Может, мы не все время вели рукой по стене. На какой-то момент оторвались – и вот тебе, случайно угодили в другой коридор. И давно идем уже не к лестнице, а куда-то вкось…
Мне это казалось маловероятным, но никакого иного объяснения в голову не приходило.
– Слушай, а может, нам просто покричать? Вдруг услышат? – предложил Ержи.
Пожалуй, опасность заблудиться была пострашней риска быть обнаруженными. К тому же, если люк захлопнули специально, то о нас все знают и терять уже нечего.
– Эй! – закричал я как можно громче.
Получилось глухо и сдавленно; эха не было. Либо мы в очень узком помещении – то есть в еще одном коридоре, в который непонятно, как попали, либо… пространство и вправду обрушилось, и мы – в космической пустоте. Впрочем, кислород все же есть. И твердая земля под ногами. Слава Богу, хоть что-то. Уже не космос. Хотя гробовая тишина заставляла в ужасе предполагать все, что угодно.
Я крикнул еще и еще; Ержи вторил еще громче, но наши жалобные призывы поглощались тьмой. Вдруг боковым зрением я заметил – нет, даже не объект, а словно иную разновидность темноты справа от меня. Забыв о необходимости держать направление, я повернулся и сделал два шага в ту сторону. Новая область проявилась четче, и я понял, что это свет! Очень слабый, он шел издалека и как будто из-за какого-то препятствия. Уже разучившись замечать черное, мы вновь увидели его по контрасту с призрачным серым лучом.
– Там что-то есть! – воскликнул Ержи. – Может, выход?
Ускорившись, мы двинулись к свету. Я увидел – мы показалось, что это было впервые за много дней, хотя мы пробыли в подземелье не более часа – очертание своей вытянутой руки. Действительно, это был свет! Он становился все гуще, разгоняя тьму. Он и вправду вытекал из-за какой-то стены: с одной стороны чернота перечеркивала его ровной линией. Если это стена, то за ней, наверное, наш коридор и лестница! Мы почти бегом устремились вперед. Добежав, я ухватился за край стены – он был такой же холодный и сырой, как и все стены здесь, но как же я был счастлив до него дотронуться! – и выглянул за угол. И тут я остановился, как вкопанный. Впереди, в нескольких шагах от меня маячило что-то вроде голубого окошка… и я знал, что это за окошко, просто я не мог в это поверить, потому что его тут не должно было быть… Это был экран компьютера!
– Ого, ничего себе, так вот они у них где! – раздался у плеча голос Ержи, который раньше меня поверил своим глазам. – Ну да, логично, они их в подземелье прячут.
Вдруг из-за облачка голубого света, окружавшего экран, возникло еще одно – на сей раз теплое, желтое и мерцающее. Я различил пальцы, державшие ручку масляной лампы. Потом – руку, которой принадлежали эти пальцы. И наконец, когда лампа подплыла ближе, я увидел буквы… на футболке! И сразу узнал их.
– Тошук, это вы?!
– Ну наконец-то, – послышался в ответ голос. Тошук поднял лампу выше, и мы разглядели его лицо. – Я гадал, как быстро вы сюда дойдете, и решил пока залезть в сеть. Но вы довольно быстро пришли.
– Как мы могли промахнуться? Не понимаю! – воскликнул Ержи. – По пути сюда этого компа не было!
Тошук повозился и зажег еще две лампы. Стало светлей. Мы увидели маленькую комнату – точнее, еще один коридорчик, вдоль стены которого стояло не меньше трех компьютерных столов. Включен был только один, и на экране я заметил интерфейс известной социальной сети. Я почувствовал, что не видел его лет сто, такими страшно далекими показались мне рисунки и значки.
– Все правильно, не было, – сказал Тошук. – Потому что, когда вы шли вперед, дверь из главного коридора сюда была закрыта. А потом я ее открыл, чтобы вам удобнее было меня найти.
– Ничего себе удобнее! – возмутился Ержи. – Да мы чуть со страху не померли. И от холода…
– Должен заметить, вас никто не просил лезть сюда, – сухо промолвил Тошук, доставая что-то из стенной ниши.
Он протянул нам по толстому мягкому свертку, которые при ближайшем рассмотрении оказались сложенными одеялами. Мы принялись с жадностью в них кутаться. Затем он вытащил из-за соседних компьютерных столов табуретки и поставил перед нами. Лишь опустившись на сидение, я понял, как устали мои ноги. Я сразу принялся путано оправдываться, но Тошук махнул рукой.
– Ладно, оставьте. Просто из-за вас я пропустил обед. Теперь придется довольствоваться холодной кашей. Вы упорно не хотели вылезать из кустов – там, около женского дома. Я не стал вам мешать, но вы вместо возвращения на стойбище предпочли залезть в подземелье…
– Гм, вы хотите сказать, что видели нас? – смутился Ержи.
– Да вас все видели, – усмехнулся Тошук. – Не понимаю, какой был смысл кормить комаров в кустах.
– Ну, мы думали, что там какие-то интимные свидания… правда, почему-то массовые. И поэтому не решались выходить… Кстати, а что вы там делали?
