Текст книги "Лесь (вариант перевода Аванта+)"

Автор книги: Иоанна Хмелевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Она замолчала и выжидающе поглядела на компанию.

– Ты это насчет чего? – осведомился Януш.

– Насчет того, – ответствовала Барбара.

Она снова прошлась туда-сюда и остановилась около слушателей. Прогулки по комнате пошли Барбаре на пользу. В лице обозначилось волевое упорство, прекрасные глаза полыхали вдохновенным огнем, грудь вздымалась приливом. Представители иного пола, почти забыв о причине забот, уставились на нее восхищенным взглядом.

– Я насчет того, – повторила Барбара. – Другого выхода нет! Готовы ли вы на все? Готовы ли на преступление?

Ее глаза сверкали, ее голос был не менее зажигателен. Если бы она в этот момент спросила, готовы ли они голыми руками изловить разъяренного тигра, все тут же бы засучили рукава. Согласный хор ответил немедля и с энтузиазмом.

– Итак, выход один. Выкрасть проект, когда эти паскуды уже не будут его стеречь. Значит, как только его отошлют! Украсть из поезда!

Будущие подельники обалдели от изобретательского гения Барбары. Ее слова звенели, как набат. Лихое, бескомпромиссное решение, смутная и зловещая картина нападения на какой-то поезд, надежда на достижение цели истинно мужским способом – все это произвело ошеломляющее впечатление.

Они просто не могли оторвать глаз от пламенной Барбары, и удивление понемногу сменилось восхищением, опьянением, восторгом.

Первым отрезвел Януш. Поскольку его невеста была почти столь же красива, как и Барбара, он гораздо спокойнее реагировал на посторонние дамские прелести.

– Мысль сама по себе неплохая. Только откуда знать, в каком поезде повезут? Все равно придется сторожить…

– Надо ездить подряд всеми поездами, – предложил Лесь. – Будем меняться.

– Ерунда, – оборвала Барбара и села на свой стул. – Я знаю, что говорю. Есть исключительно выгодное обстоятельство – моя кузина.

– Значит, кузина будет ездить? – обрадовался Каролек.

– Болван, – Барбара потеряла терпение. – Эта кузина с двумя детьми сбежала от мужа. По-моему, хорошо сделала, но речь не о том. Ей приходится вкалывать – детей кормить надо…

–: А муж что? – вдруг заинтересовался Януш.

– Ну, причем здесь муж? – фыркнул Каролек, прервав Барбару.

– Как это причем, я тоже готовлюсь в мужья…

– Если будешь таким же кретином, как тот, будь уверен, Данка от тебя сбежит, – вскинулась Барбара. – Уже и теперь вижу, что-нибудь в этом роде случится. Дадите мне закончить или нет?

– Дадим, – согласился Януш. – Кузине надо кормить детей и…

– А муж, если хочешь знать, не платит алименты, требует, чтобы она вернулась. Она ни в какую, и Теперь, черт, слушайте же. Она заведует экспедицией на вокзале в Белостоке.

Барбара умолкла, но осталось победное эхо от ее слов. Муж и алименты вылетели у Януша из головы. Лицо Каролека так и засияло новым энтузиазмом.

– Ого-го-го! – крикнул он залихватски.

Лесь чуть не подавился последним куском хлеба с тушью.

– О муза! – прошептал он благоговейно.

– Это решает проблему, – деловито заключил Януш.

– Ясно, только через нее. Стырим весь ящик из поезда!..

Мысль Барбары представлялась оптимальной и гениальной. Времени оставалось немного, всего восемь дней, в связи с чем детальный план действий начали разрабатывать тотчас же. Ослепительная надежда электризовала умы.

Каролек припомнил дальнего родственника – служащего польских государственных железных дорог, который до войны побывал даже начальником поезда. От этого экс-начальника он уже завтра обязался доставить необходимую информацию. Барбара на следующий день запланировала поездку в Белосток и обратно. Януш решил на всякий случай позвонить Геньке-злоумышленнику с хитроумным вопросом о состоянии проекта. Однако разногласия вызвали способы извлечения ценной посылки из когтей стражей почтового вагона. Барбара была непреклонна.

– Поезд надо обязательно остановить и непременно в чистом поле. На ходу и на станции нападать не будем.

– Спустить под откос? – раздумывал Януш.

– А поезд товарный или пассажирский?..

– Пассажирский, – подтвердил Каролек. – Случайно знаю наверняка.

– В таком случае фортели с рельсами отпадают. Без всяких человеческих жертв! Надо просто задержать!

– А как? – удивился Лесь. – Рукой помахать или прицепиться сзади?

– Идиот. На путях разложить костер и точка. Мероприятие следует провести ночью…

Януш понемногу начал воодушевляться.

– Поезд резко тормозит, машинист выходит на пути, а мы тем временем…

– …остаемся с носом, – подхватила Барбара. – Где этот вагон, сзади, в начале состава, в середине? Кароль, ты знаешь?

– Вроде бы впереди, – признался Каролек неуверенно. – Прямо сразу за локомотивом.

– Вот именно. Надо наделать шуму, неразберихи, время потянуть. Надо, чтобы поезд стоял подольше и персоналу было чем заняться. Нельзя хватать с размаху первую попавшуюся посылку.

– Да уж ясно, – сказал Януш. – Хорошо бы все-таки развинтить рельсы. Машинист вылезет, а кто-нибудь из нас ему покажет – вот, мол, от какой катастрофы спасли; пока они будут кумекать, что делать, можно хоть все вагоны обчистить, а не только один.

– Так-то оно так, но, если развинтить рельсы, поезд сойдет с пути, – запротестовал Лесь. – Не успеет остановиться, даже если увидит костер. Поезд ведь тормозит постепенно и долго.

– Ну так ты выскочишь с факелом. За сто метров до костра. Так всегда делают™

– А как с охраной? Наверняка там конвой! С винтовками!

– Разузнаю досконально, – обещал Каролек, выступавший, учитывая родственника, в роли эксперта по железнодорожным проблемам, – к нему и были обращены все вопросы на эту тему. – Я его поймаю завтра и разнюхаю все, что только можно…

Продолжение совещания состоялось на следующий день вечером, сразу же по возвращении Барбары из Белостока. Она приехала прямо с вокзала и вызывающе объявила:

– До сих пор вы считали меня женщиной правдивой и благородной. Простаки вы и наивные люди. Я наврала столько, что хватило бы на дивизию лгунов. Слушайте: Генька – извращенец, тиранящий многочисленных очередных жен, и мы нацелены против него лично…

– Какие еще жены? – изумился Януш. – Насколько я знаю, у Гени нет ни одной жены.

– Неважно. В качестве мужа он законченный скот. Мою кузину это крайне заинтриговало. В общем, ее разбирает праведный гнев, и, дабы покарать мужа-изверга, она сделает все, будьте уверены. Присмотрит, чтобы перевозили проект ночным поездом, и сразу позвонит, как только они сдадут ящик. В случае чего задержит на несколько часов. Она и близко не представляет, в чем дело, гадала, правда, и так и сяк, но истина, понятно, не пришла ей в голову. Кароль, твоя очередь. Что узнал?

Каролек отложил карандаш, выгреб из кармана карточку с какими-то каракулями и приступил. Ознакомив слушателей согласно вчерашним недоумениям с правилами перевозки почтовых посылок, он рассказал о реакции машинистов при появлении на рельсах огня, на минуту смолк, тяжело вздохнул и продолжил:

– Есть одна трудность. Конвоиров обычно двое, иногда с оружием, иногда нет, да не это главное…

– А что? – кипела Барбара. – Говори же!

– Мало разве охранников с оружием? – вмешался Януш. – Злых собак что ли возят с собой?

– Да нет, – пояснил Каролек. – Они закрываются изнутри, и снаружи вагон никак не открыть. В случае неожиданной задержки у них приказ не открывать.

– Даже если постучать? – спросил рассеянно Лесь.

– Даже если на трубе задудишь.

– Это плохо, – задумчиво ответила Барбара. – Перестаньте валять дурака, трудно сосредоточиться. Погодите-ка, а в случае какой-нибудь опасности?

– Какой опасности?

– Ну, не знаю. Пожар, взрыв… столкновение с другим поездом…

– Полагаю, они имеют право спасать жизнь…

– Взрыв? – вдруг оживился Януш. – Устроим взрыв!

– Спятил, какой взрыв?! А жертвы?

– Ерунда. Единственными жертвами будем, вероятно, мы. Давайте сюда Влодека, мне надо электрика!

– Чокнулся, – возмутилась Барбара. – Болтает о каком-то взрыве, скорее всего, сам разлетится. Бред. Предлагаю на всякий случай осмотреть двери почтового вагона. Кто в них чего-нибудь петрит?.. Стефан! Надо заарканить Стефана!

– Да что ты, а конспирация? Хочешь с барабаном на весь город?

– Стефан заинтересован не меньше нас. Не пикнет. А кроме того, пораскиньте мозгами. Нам понадобится машина, даже две, не потрюхаем же мы с этим ящиком!

– Вот я и предлагаю взять Влодека! И электрик и с машиной!

– Влодека и Стефана. Больше ни души!..

Подготовка преступления закипела. Януш преодолел первый барьер: убедил бледного, испуганного Влодека участвовать в деле. В ход пустил самые хитроумные аргументы. В доску законопослушный Влодек отбивался почти два часа, пока, наконец, не сдался под впечатлением набросанной Янушем жуткой картины: его дети умирают от голода. Голодную смерть детей Януш находчиво связал с проигранным конкурсом и крушением мастерской, что неминуемо наступит в случае торжества этих негодяев из Белостока. В конце концов, лояльный Влодек утешился перспективой борьбы со злом. Уступив, он даже заразился чем-то вроде энтузиазма и вместе с Янушем предался каким-то секретным размышлениям.

Барбара привлекла внимание немногочисленного обслуживающего персонала на вокзале Варшава Виленская, куда отправилась поздно вечером в обществе Стефана, скептически настроенного касательно всего предприятия. Его, правда, не пугали моральные догмы, как Влодека, но Стефан имел некоторый жизненный опыт, который и нашептывал ему мелкие сомнения в конечных итогах преступных начинаний. Однако финансовое положение диктовало свои условия, и Стефан был готов на все, дабы оное положение улучшить, а надежды, совокупно со всеми в мастерской, связывал с конкурсом.

– Какого черта я дурака валяю в мои-то годы, – яростно бормотал он, обстоятельно прощаясь с Барбарой в восьмой раз около почтового вагона поезда до Остролэнки.

– До свидания, до свидания… Слушай, они правы, дверь и в самом деле закрывается изнутри.

– Я позвоню тебе сразу по возвращении, – уверяла его Барбара. – Это невозможно, видите на двери ручку?

– Напиши, как доедешь, телеграфируй, – требовал Стефан, быть может, слишком нетерпеливо. – Вот именно, они блокируются изнутри и конец всему. Хоть вагон на части режь.

– Ведь охрана сама откроет… Что?.. Разумеется, телеграфирую. Ничего другого не остается, только Янушев взрыв. А как он это сделает?..

Лесь и Каролек изучали трассу в поисках подходящего места. После многих сомнений и расчетов остановились на перегоне Малкиня—Тлущ, где ночной поезд из Белостока проходил утром, между четырьмя часами четырьмя минутами и пятью часами тремя минутами. В конце сентября в это время была полная темень. Получше условия на перегоне Белосток—Малкиня, но, получив известие о посылке, могли не успеть доехать до места. Ведь известие могло прийти в последнюю минуту.

Избранную трассу им пришлось проехать трижды. Вот почему так случилось: они отправились в путешествие в двадцать три пятьдесят пять и поначалу эту трассу в обе стороны благополучно проспали; во второй раз из-за темноты ничего не рассмотрели и только в третий раз, отправившись сразу пополудни, произвели соответствующие обследования.

Окончательный выбор пал на отрезок между Топором и Оструйеком Венгровским. Вдоль железной дороги тянулись леса, кустарники и пашня. Леса, кусты и пашня окружали железнодорожные пути во многих местах, но здесь как раз их пересекала столь необходимая дорога, поскольку предполагалось бегство машиной Стефана.

– Здесь, – увлеченно заявил Каролек, высовываясь из окна и жадно разглядывая пейзаж. – Лучше не придумаешь! Глянь, какая сейчас будет станция.

Лесь проверил в расписании и покачал головой.

– Не знаю, как и быть, поезд-то здесь идет всего ничего. Восемь минут.

Каролек перестал любоваться пейзажем и тоже сунул нос в расписание.

– Чего ты мне голову морочишь, в других местах и того меньше. Вот! Шесть минут…

– А вот здесь идет десять. Между Простыней и Садовным Венгом. И что это за венг такой?

– Черт его знает. Может, от венгерского. Тебе не все равно? Сейчас там будем и осмотрим местность. Впрочем, зачем это, ночной здесь не останавливается.

Поезд шел в направлении Малкини. Через десять минут оба разведчика, высунувшись в окно, вовсю глазели на местность, густо заросшую деревьями.

– Здесь! – заорал Лесь с восторгом. – Смотри, совсем не видно людей! Идеальное место!

– Пораскинь умишком, – отрезвил его Каролек. – Не видишь, что тут?

– Как это что? Леса и луга. И десять минут. Только здесь!

– И болота, смотри, вода кругом стоячая.

– Зато подальше, где деревья, наверняка есть дорога. Стефан там и будет ждать.

– На крыльях туда перелетишь? С проектом на спине по этим болотам? Нет, нельзя.

– Хоть собаки след не возьмут, – размечтался Лесь, немного поумерив восторги.

– Так погоня без ящика с макетом на спине тебя быстро схватит. Или потонешь, черт-те какая тут глубина. А Стефана собаки тоже не учуют? И вообще, откуда здесь собаки?!

– Нет, только тот перегон перед этой, как ее… Как называется? Ага, Простынь!

– Ну, ладно, – согласился Лесь. – Пусть Стефан зальет обычный бензин, он популярнее. Хоть вонь от нас останется неоригинальная.

– У него сейчас денег нет на обычный. Ездит на авиационном, краденом, покупает в кредит.

– «Сирена» и на авиационном?.. – ахнул Лесь и даже притих от удивления.

Осмотрев в обратную дорогу противоположную сторону путей, они окончательно убедились в правильности выбора. Шесть билетов включили в себестоимость проводимой операции.

На следующий же день в избранный район на машине отправились Стефан, Каролек, Барбара и Януш, чтобы определить место стоянки и ожидания добычи. Стефан выбрал подходящий кустарник – за ним он и поставит машину, – въехал туда, дабы все проверить на опыте, после чего объединенными усилиями трое сообщников едва сдвинули машину с места: при этом доблестный Каролек, жертвуя собой, снял ботинки и брюки и провалился выше колен в невинно выглядевшее болотце.

– Жалко, Леся не взяли, – проворчал он, вытирая ноги носовым платком. – Этот вояка задумал бежать напрямик с полной выкладкой на плечах.

– Ничего не поделаешь, придется ждать на дороге, – заключила Барбара. – Потушите фары, и сам черт вас не сыщет.

– Может, посоветуете, как здесь развернуться? – кипел Стефан, близкий к апоплексическому удару. – А может, вы хотите перескочить по воздуху на другую сторону через поезд и гнать дальше?

– Хорошо бы переехать пути и всю операцию перенести на ту сторону.

– Невозможно, с той стороны перроны, и проводники и охрана ориентируются туда. Нельзя рисковать: мы будем там, а дверь откроется здесь. Поворачивай, может, пронесет…

После сорока пяти минут драматических усилий пришлось отказаться от мысли развернуться здесь, на очень узкой полевой дороге. На остроумное предложение Каролека, можно, дескать, к месту операции подъехать задним ходом, Стефан лишь заскрежетал зубами.

– Ну, ничего другого не остается, – покорно согласился Януш. – Поезд придется остановить до переезда, чтобы он не блокировал дорогу. Стефан переедет на ту сторону, а мы устроим эстафету. Учтите, темень полная. Один хватает ящик, бежит к локомотиву, передает следующему и смывается в лес, а этот второй сразу прыгает в машину.

– А первый как? – поинтересовался Каролек. – Утопится в болоте или его сцапают? Иного, скорее всего, не дано.

– С луны свалился? Первого ждет Влодек на шоссе. Зажигание он почти починил, барахлит только изредка. Хотя лучше пусть оба летят к Влодеку, в случае чего подпихнут машину, там даже небольшой уклон.

Вечерняя рекогносцировка растянулась до темноты. Стефан, чертыхаясь на отвратительную дорогу пятого класса, старался побыстрее добраться до цивилизованного шоссе, а посему напряжение в машине несколько ослабло лишь неподалеку от Вышкова. Поначалу пассажиров мотало и трясло со скоростью восьмидесяти километров в час – так раздраженный Стефан старался преодолеть бесконечные ухабы и колдобины; добрались до шоссе, и сообщникам удалось, наконец, собраться с мыслями и сосредоточиться на самом важном.

– И по такой дороге нам предстоит смываться? – застонал Януш. – Я ушиб локоть, хоть за нами никто не гнался, а что будет, когда придется улепетывать?

– Рванем изо всех сил! – рявкнул Стефан. – На хорошей дороге моя «сирена» тянет сто, а в пятьдесят шестом я пришел первым в гонке по проселкам. И чего тебе не нравится?

– Покрытие…

– Та дорога была лучше, – Каролек осторожно ощупывал свою макушку. – Кажется, шишка. А нельзя ли все это как-нибудь переменить?

– Можно, – Барбара сидела около Стефана, претерпела меньше других и поэтому соображала быстрее. – Сделаем наоборот. Подъедем с другой стороны, переедем пути, и все в порядке.

– А Влодек? Влодеку придется ждать, мы все да еще с этим чертовым проектом не уместимся!

– Ну и подождет на шоссе, как договорились. И Влодек тоже приедет с той стороны, чтобы обе машины вместе кто-нибудь не зафиксировал. Те, кто поедет с Влодеком, этот кусок пролетят и не заметят – недалеко, километр или даже меньше. Зато смываться будем более приличной дорогой…

Пока доехали до Варшавы, план операции уже вторично обсудили в подробностях.

Таинственная и вызывающая страстное любопытство возня Влодека и Януша по подготовке запланированного взрыва затягивалась. Никто не сомневался: взрыв, долженствующий до смерти напугать запертых в вагоне охранников и при этом никак не отразиться на пассажирах, – такой взрыв сложен и нетипичен. Тем не менее, время подгоняло. В любую минуту с белостокской почты могло поступить тревожное сообщение.

– У нас одна проблема, – мрачно поведал Януш нетерпеливым сослуживцам. – Три дня уже не можем решить, хоть Влодек ночи не спит, тренируется на износ

– Ну да! – оживился Лесь. – Он будет прыгать куда-нибудь, или что?

– Умственно, – кратко и угрюмо ответствовал Януш.

– Так может, принесете это сюда и подумаем все вместе? – робко предложил Каролек. – Осталось максимум четыре дня…

Януш нетерпеливо пожал плечами и замолчал'. На следующий день утром он и зеленый от бессонных ночей Влодек втащили в комнату упакованную коробку величины среднего телевизора.

Дисциплинированный коллектив стойко выдержал рабочий день до четырех часов, время от времени бросая на таинственный объект боязливые и почтительные взгляды. После четырех группа заговорщиков в полном комплекте приступила к преступной деятельности.

Януш с Влодеком осторожно и торжественно сняли верхний слой старых фотооттисков, употребленных в качестве упаковочного материала, затем ворох старых тряпок, среди коих красовались: рубашка Януша, пижама Влодека, несколько поношенная юбка его жены и совсем новая махровая простыня. И вот пред очами ожидающих предстал железный, плотно склепанный ларец. Сбоку виднелось нечто вроде ручки или дверцы, а снизу выходил электрический провод. Рядом с ларцом Влодек благоговейно установил извлеченный из портфеля автомобильный аккумулятор, а также странное и сложное приспособление, напоминающее по виду полное оборудование для электрического звонка. Коллектив глазел, затаив дыхание. Барбара первой нарушила настороженное молчание.

– Что это?

– Бомба с часовым механизмом, – ответил слегка рассеянно Влодек.

– Очумели, Богом клянусь, – убежденно сказал Стефан.

– Отодвиньтесь подальше, – мрачно порекомендовал Януш: окаменевшие было сослуживцы попятились.

Януш с Влодеком на корточках продолжали колдовать около ларца; что-то заскрипело – пружина, вероятно, – вдруг ларец затикал!

Все участники этой секретной и ужасающей демонстрации, исключая, разумеется, конструкторов адского механизма, с удовольствием бы удрали, но, увы, ноги отказались повиноваться. Молча, ошеломленно взирали на ритмично тикающий ларец, особо потрясенные тем, что и аккумулятор и все сложное электрическое оборудование пребывало не внутри, а рядом с прибором. Януш и Влодек, застывiiine над ларцом воплощением скорби, напоминали героев-самоубийц.

– Сдается мне, у вас все в башке перевернулось, – сухо прокомментировал Стефан – старший из присутствующих, он был на войне. – Что это такое, черт подери?!

– Бомба с часовым механизмом, – стоически повторил Влодек.

– Сходите с ума кто как хочет, а у меня жена и дети… Когда и где это взорвется?

– На рельсах, понятно же… То есть, мы же условились, какой там, к черту, взрыв… Хоть убей, не взорвется!

В комнате тихо прошелестел вздох бесконечного облегчения. Четверка смертников обрела голоса и способность движения.

– Ничего не понимаю, – вышел из терпения Стефан. – Почему?

– А что может взорваться? Внутри-то ничего нету!

– Ладно, а что тикает?

– Будильник, – Януш открыл дверцу сбоку. – Можете посмотреть. Стариный – эти старинные громко тикают. Спер у моей бабки, уж она меня лишит наследства…

Сообщники, толкаясь и пихаясь, бросились на колени. Выглядело это так, словно сектанты молятся какому-то идолу в виде железного ящика. А в нем действительно стоял почтенных размеров, украшенный всякими штучками будильник и ничего больше.

– Гениально!.. – воскликнула Барбара, поднимаясь с полу.

– Правда? – подхватил возрожденный к жизни Януш. – Недурной экстерьер, а? Солидно, внушительно!

– Шикарная штуковина, – поддакнул Лесь. – Очень даже ничего себе!

– А это что? – заинтересовался Каролек соседней с ящиком аппаратурой. – Для чего?

– Вот именно, для чего! – вздохнул Януш, снова впадая в меланхолию. – Тут вся проблема. Ящик поставим на линии и пускай себе тикает. Только одного тиканья мало, надо учесть психологический эффект. Тикает, ну и ладно, покажем его проводникам или машинисту, всегда сыщется парочка храбрецов, отнесут его в поле и – слава труду! Что нам-то от бабкиного будильника в поле? Надо, чтобы грохнуло, чтобы перепугались, заорали и сами в лес убежали… Про устройство бомбы с часовым механизмом мало кто знает, любой шумок сойдет…

– Или вдруг бы засветилось… – добавил Влодек без особой радости.

– Ну и что? – Стефан явно заинтересовался. Остальные слушали в набожном благоговении.

– Ну и ни черта не получается. И чего только мы не вертели, даже головы распухли. Хотели подключить звонок к аккумулятору и соединить с часами, чтобы пошли в определенное время, как же, держи карман. Влодек говорит, напряжение слабое.

– Сколько, шесть вольт? – спросил Стефан. А если двенадцать дать?

– Мало, – устало ответил Влодек. – Надо двести двадцать.

– С этим понятно, а свечение? Свечение тоже не выходит?

– Выходит, почему нет. Можем светить в самом ларце сколько угодно, но часы тоже не тикают и снаружи никакого света не видать…

Все замолчали и впали в задумчивость. Интенсивноумственная атмосфера прямо-таки сгустилась в комнате. Думал даже Лесь, для которого электричество всю жизнь было неким фетишем и черно-магической проблемой.

– А часы надо вернуть моей бабке, – меланхолически заявил Януш к сведению злоумышленников.

– Минутку, – вступил в разговор Стефан. – Белиберда какая-то. Если это просто пустой ящик, зачем его так старательно заворачиваете?

У Януша и Влодека от обиды вытянулись физиономии.

– Во-первых, чтобы никто не увидел, мы уже сами свыклись с мыслью, что это бомба. Внушение – великая вещь. Убедишь как следует себя, так и других убедишь, а нет, так черт знает что можешь выкинуть. Возьмешь да и пнешь ящик ногой или еще что-нибудь…

– И бабкин будильник тю-тю.

– Ну, тогда Януш точно грохнется в обморок.

– Давай соображай на всю катушку. Надо же решать в конце концов!

Четверть часа напряженной умственной эквилибристики только вымотали злоумышленников, собравшихся вокруг тикающей бомбы. Поступило, правда, несколько весьма неординарных предложений: хорошо бы, к примеру, в ларце установить телефон и позвонить в нужный момент, или поместить его в ямку, где кипела бы вода и шел пар… Затем коллектив уныло погрузился в последующие размышления.

И вдруг случилось нечто совершенно неправдоподобное. Тишину прорезал пронзительный, трескучий вой, безусловно исходящий из железного ящика, который до сих пор тикал самым мирным образом.

Что тут началось! Вся банда взлетела и с паническим ужасом уставилась на чудовищное изобретение. Лесь и Каролек бросились было к балкону, Барбара застыла, разинув рот, дабы заорать во все горло, резко подскочивший Стефан сбросил себе на ноги пузырек с зеленой тушью…

– Что ты подключил?! – завопил Януш на Влодека.

– Ничего, клянусь тебе! – каким-то страннным дискантом пропищал смертельно побледневший Влодек.

– Будильник!!!. – простонал Стефан. – Друзья, это же будильник!!!

Лишь немного погодя после жуткого потрясения, заговорщики уразумели необъятность своего счастья. Бомба рычала, как тигр! Мучительная проблема разрешилась просто, ибо старинный будильник шел великолепно, забегая лишь на одиннадцать минут в сутки. Эта неточность была вполне поправима. Яростный звонок вызывал, пожалуй, некоторые сомнения – слишком уж звонко-металлический вой для бомбы, но с этим тотчас справились, обклеив молоточек колокольца скотчем.

– Ну и кретины же мы! Очевидные вещи в голову не приходят, – довольным тоном заявил Януш, заводя будильник для проверки действия… – На который час поставить? Через пять минут?

– Через десять, – буркнул Стефан. – Я так часто не выдержу. Этот жуткий вой не для моих нервов. Кстати, попрошу ботинки тоже включить в накладные расходы – эта чертова зеленая тушь не смывается…

Сидевший в своем кабинете зав слышал, правда, нечто странное, неведомое и весьма пронзительное из комнаты коллег архитекторов, но он уже давно, оберегая свою психику, не любопытствовал насчет тамошних дел. Однако непонятный вой, чуть приглушенный, но тем более нервирующий и ни на что не похожий, раздавался ровно через каждые десять минут и был весьма продолжителен. Зав проследил по часам: полные сорок пять секунд. Одиннадцатый вой он не выдержал.

Пройдя как можно тише, хотя жуткий вой все равно заглушал любой другой звук, он осторожно приоткрыл дверь интригующего помещения и остолбенел.

Шесть человек сидели и, словно загипнотизированные, смотрели на железный ящик, из которого раздавался яростный рев. Судя по лицам, коллеги наслаждались небесной музыкой и видели отверстые райские врата…

Зав столь же осторожно закрыл дверь и решил на всякий случай сходить к психиатру.

Преодолев самую, пожалуй, принципиальную трудность, благородные разбойники встретили менее важные, хотя и весьма тягомотные препятствия. Прежде всего надо было запастись топливом, необходимым для разведения соответственно большого костра.

– Насобираем в лесу хворосту и баста, – с размаху брякнул Лесь, неоспоримо доказав неизлечимость своего легкомыслия.

– Чушь, – категорически запротестовала Барбара. – Хворост всегда влажный, а нам надо сухое дерево!

– Сухое дерево? – удивился Януш. – Где ты в Польше видела сухое дерево?

Барбара была бесспорно права. Самоотверженные налетчики соглашались приступить к процессу сушки дров, растопив печи, однако оказалось, что печей ни у кого нет. Короткое, но пристальное изучение близких и далеких родственников, а также всевозможных знакомых и приятелей привело к выводу: абсолютно все пользуются пошлым центральным отоплением. С горя уже подумывали о не очень нужной мебели, когда вдруг Лесь вспомнил про доски и рейки, которые он припас, скрывая в свое время от жены свои преступные намерения. Постепенно отпиленные и старательно коллекционируемые куски давно просохли – отличный горючий материал почти в достаточном количестве. Запасы пополнили старинным креслом из подвала родителей Каролека. Из расколотых по длине двух ножек кресла получились неплохие факелы. Две другие ножки оставили как есть.

Некоторые трудности возникли в связи с изменением внешности – оное признали насущным и неизбежным. От черных масок отказались сразу, справедливо полагая, что такая классическая деталь насторожит поездную бригаду. Искусственные бороды, усы и парики, может, и сгодились бы, однако никто не знал, где их достать. После долгих дискуссий и раздумий остановились на горбах.

– Это как? Все будем горбатые? – неуверенно спросил Каролек. Януш посмотрел на него вызывающе.

– А почему нет?

– Удивятся…

– Ну и пускай. Удивляться всякий волен. А после расскажут милиции, налетело, мол, несколько горбунов, пусть их поищут тогда…

– Силуэт почти всегда запоминают и описывают, – прервала Барбара. – Он прав, изменим силуэт и порядок. Лиц все равно не увидят в темноте…

Набивку для горбов выбирали старательно, руководствуясь как эстетическими, так и практическими соображениями. Горб старались подогнать по фигуре, разнообразя форму и величину. В этих целях использовали: старые подушки с кушетки, один детский дырявый мяч, одно туловище плюшевого медведя и много-много рулонов туалетной бумаги, которая позволяла моделировать нужную линию. Все это, подготовленное к употреблению, свалили в рабочей комнате вместе с полешками для костра.

Теперь оставалось ждать. Ожидание, хотя и ограниченное последним сроком присылки конкурсных работ через две недели, оказалось вполне достаточным, чтобы довести группу до полного нервного расстройства. Задуманное дело, хотя и облагороженное целью, тем не менее, вопиюще противоречило уголовному кодексу. Преступление разрасталось в лихорадочных головах со дня на день и с часу на час, пока не обрело поистине космические размеры. Предварительная подготовка каким-то таинственным образом придала ограблению логическую неизбежность. Дело должно быть сделано, и точка.

Более того, сама мысль об отказе от операции или неудаче таковой представлялась и вовсе невозможной. Последствия такого положения вещей с течением времени рисовались неким ужасным кошмаром, словно содранный белостокской группой проект на веки вечные угрожал жизни и состоянию расстроенных поборников справедливости. Они чувствовали себя прямо-таки придавленными тяжестью ответственности за нынешние и грядущие судьбы национальной архитектуры. Короче говоря, сослуживцы окончательно утратили здравый смысл, а напряжение и нервозность достигли зенита.

В последний вечер перед последним сроком отсылки конкурсных работ преступный коллектив сидел на службе и нервно курил. Все подсобные материалы ожидали на улице в машинах. Телефонный разговор Белосток—Варшава был заказан в обе стороны, ибо крайне взвинченная Барбара предпочитала подстраховаться, а ее увлеченная непонятной аферой кузина любой ценой старалась выполнить взятые обязательства. Сообщение о посылке могло прийти в последнюю минуту, уже после двенадцати ночи, и хотя до выбранного места налета без труда можно было доехать за три часа, в атмосфере комнаты, можно сказать, искрило от эмоционального напряжения.

Звонок телефона в двадцать три часа сорок три минуты произвел эффект, пожалуй, не меньший, как если бы взорвалась их собственная бомба. Через пять минут в мастерской не осталось ни души…