Текст книги "Лесь (вариант перевода Аванта+)"

Автор книги: Иоанна Хмелевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

– Боже, что там стряслось? – всполохнулся Каролек, ожидавший за кулисами своей очереди вместе с Янушем и частью персонала госхоза.

– Какая-то свалка в оркестре, – рапортовал Януш, прильнув к щели в стене замкового покоя. – Кто-то, кажется, свалился сверху?.. Постой… Боже милостивый, Збышек!!!

– Збышек приехал?! – Каролек быстро отпихнул Януша от щели.

– Какого черта он бьет в барабан?! – нервничал отпихнутый Януш. – Даже если привез астралон, нельзя же прерывать представление!..

Главный инженер, пытаясь подняться, локтем и коленом двинул в барабан, который гулко бухнул еще парочку раз. С помощью ближайших зрителей он, наконец, принял вертикальное положение. Ошеломленный своим непредусмотренным антраша, он поспешно поднялся наверх, куда уже не добирался прожектор, и устроился около прохода, чуть выше предательской доски.

– Рабочий день увеличить на час! – гремел ветеринар, не обращая внимания, что его собеседник не закончил фразу.

Председатель вызубрил роль так, как никогда и ничего не зубрил в школе, и машинально ответил согласно тексту. Инструктор-драматург, уже весь похолодевший со страху, вздохнул с облегчением, ибо некоторая неувязка в репликах ускользнула от внимания отвлеченных неожиданным падением зрителей, и представление пошло дальше без помех.

– Збышек приехал, – прошептал Лесь Барбаре, украдкой отрывая жаркие губы от ее руки.

– Весь город в курсе, – буркнула Барбара и вырвала руку. – Вы надоели мне, граф…

– А вы, панна, восхитительны, – горячо заверил Лесь и снова зашептал. – Хоть бы знак дал, есть ли этот астралон…

– Да есть, конечно, без него не приехал бы…

Между упрямой аристократкой и навязчивым графом появилось некое странное взаимопонимание, никак не соответствующее содержанию пьесы. Интерес зрителей явно возрос.

– Надо его сюда притащить, – шептал в это время Януш Каролеку. – Беги и приведи его сюда, иначе мы все околеем от нервотрепки! А мне уже пора на эту чертову сцену…

Внимание зрителей, сидевших на самом верху неподалеку от подвижной доски, несколько рассеялось. За своей спиной они узрели темную фигуру, крадущуюся змеиными движениями. Фигура добралась до прохода, присела на корточки и начала странно шикать. Диалог графа с аристократкой как-то подувял: дама и ее поклонник бросили интересоваться друг другом, зато согласно и с напряжением начали всматриваться в темную верхотуру зрительного зала. Первые ряды повернулись спиной к сцене, когда Каролеку удалось, наконец, исчезнуть в темноте вместе с главным инженером, а потом уже весь амфитеатр сидел спиной к сцене. Инструктор проклинал все и вся, а председатель был нешуточно близок к апоплексическому удару.

Когда пролетарий появился на сцене, на него налетели и влюбленная аристократка, и враждебно настроенный граф Горячий шепот донесся даже до оркестра.

– Привез астралон? – прошипела Барбара.

– Черт его знает, – отшипел пролетарий. – Кароль за ним пошел…

– Дочь моя, удались! – взревел председатель-отец с великолепно сыгранными отчаянием и беспокойством.

А по тексту удалиться приходилось графу. Пролетарий и аристократка проявили нервозную рассеянность.

– Надо как-то договориться, – пробормотал Януш, не реагируя на гнусные крики капиталиста. – Давайте в антракте…

Однако договориться было трудно: кто-нибудь постоянно пребывал на сцене. Главный стал базой, передающей известия за кулисами. Было внесено предложение, и в антракте между вторым и третьим актами планы согласовали окончательно.

– Все погибшие могут уйти пораньше, – сообщил Януш. – Только я, как идиот, должен тут торчать до конца. Кароль, тебя черт берет сразу за графом, померев, переодевайтесь и бегите к ратуше. А я буду кланяться как можно дольше…

– Не забудь председателя, – напомнила Барбара. – Вцепись в руку и не отпускай, это даже кстати. Я сбегу сразу после самоубийства…

– Так ведь горбов и подушки для беременности нету, – забеспокоился Каролек.

– Збышек привезет. Вот ключи. Все приготовлено в чертежной…

– И съезжай намного ниже. Там, на задах ниже ратуши, со стороны костела, есть такой двор – вокруг сарайчики. Оставь все там, там и переоденемся. Сторожу до окна рукой подать, а вот уборщице придется обежать ратушу вокруг…

– А где Бобик? – спросил главный инженер.

– Сидит среди зрителей. Желает смотреть представление.

– Может, его вызвать? Он знает, где и что…

– И так уже из-за нас суматоха, больше не надо!

– Поезжай скорее, а то не успеешь! Сегодня лучше всего все обделать, вообще, единственная возможность, балаган будет продолжаться до послезавтра!..

Звонок призвал актеров на сцену. Главный инженер, введенный в курс дел весьма поверхностно и в самой общей форме, отдал Каролеку очки и, не поняв толком, что следует привезти, отправился в пансионат. Поднимаясь в гору довольно крутым серпантином, он подметил в себе удивительное явление. Чем дальше уезжал он от своих сослуживцев, тем лучше работали его мозги. Правда, когда сумятица в голове улеглась, куда ощутимей отозвались в теле контакты с доской и барабаном, чего сгоряча он не заметил. Однако главный предпочитал любые ушибы неприятной путанице в мыслях.

Он извлек из машины солидный рулон астралона, нашел в рабочей комнате запакованный узел, с интересом проверил на клочке кальки печать, исполненную Каролеком, и остался доволен сделанными приготовлениями. Стол, освобожденный от всех мусорных залежей, ждал председателеву копию, вокруг в непривычном порядке покоились необходимые орудия труда, печать была выполнена безошибочно. Главный инженер растрогался и решил посильно помочь энтузиастам.

Четвертый акт завершился, когда до посвященных донесся слабый отголосок машины. Главный привез костюмы взломщиков. Отъезда машины никто не слышал, бал в замке заглушил все звуки.

Согласовать последние действия в антракте между четвертым и пятым актами было просто невозможно. За кулисами с красными пятнами на лице метался инструктор-автор, председатель наскоро пытался решить вопрос, переодеться ли актерам в обычную одежду, или остаться при дальнейших развлечениях в исторических костюмах, неординарно заинтересованный главной героиней воеводский чин старался ворваться за кулисы, а ответственный за все мероприятие партсекретарь пребывал в унынии и тревоге. Пиротехник сидел на столбе в качестве осветителя, и никоим образом нельзя было решить, в какой момент его можно освободить от этих обязанностей, дабы он успел на гору, где неопытный его помощник стерег взрывматериалы и оборудование для фейерверка. Благодаря усилиям партсекретаря этой последней проблемой в конце концов занялись все.

– Видите, что делается. Содом и Гоморра, на сторожа и уборщицу никто не обратит внимания, – шепотом комментировал Каролек.

– После представления все понесутся на гору смотреть фейерверк, – волновался Януш. – Здесь почти никого не будет. Лишь бы успеть! Сразу к Збышеку…

– О Боже, не забыл ли он отмычки, – беспокоилась Барбара.

– Упаковано все вместе…

Эпический спектакль подходил к концу, Барбара обрушилась с замковой башни, председатель пал, сраженный ударом, электрик-пиротехник бросил разноцветные бумажки и благополучно съехал со столба, почти не замеченный зрителями, громогласные аплодисменты и крики «браво» наполнили благостью душу инструктора. Интерес к сцене не уменьшался, и пока что никто не уходил из зрительного зала, ибо среди кланяющихся актеров наблюдались хотя и непонятные, но весьма занимательные интермедии. Председатель местного совета силой тащил на просцениум упирающуюся звезду, одновременно пытаясь вырваться от вцепившегося в него пролетария. На первые же крики «автора, автора» сияющий драматург-инструктор выбежал на сцену и помог начальнику…

Граф Лесь добрался до главного инженера первым, с незначительным опозданием и, пожалуй, случайно. Главный, не очень-то знакомый с топографией места, ошибся двором и ожидал с узлом на задах отделения милиции. К счастью, как раз здесь шел путь к запланированным сарайчикам, и крадущийся между строениями Лесь наткнулся прямо на узел.

Минутой позже сюда же попал Каролек, который хорошо понял, где они оказались, и при виде двух маячивших в темноте подозрительных типов едва не схлопотал сердечный приступ.

– Боже! – зашипел он. – Как вы сюда попали? Скорей выметаемся, здесь милиция!

Главный инженер ужасно занервничал, сообразив, что угодил куда-то не туда. Лесь разнервничался еще больше. С площади доносился нарастающий шум и говор. Узел задвинули в самое темное место, в кусты под каким-то забором.

– Где же Барбара?! – отчаивался Каролек. – Уже давно померла, должна быть здесь, Господи, время!..

– Сейчас фейерверк начнется! – затрепыхался Лесь.

– Все сначала рванут туда, а после свалятся нам на голову. Только сейчас!..

– Начинайте без Барбары! – предложил главный.

– Исключено! Уборщица!.. Увидеть могут!..

– Куда она пропала, на Божескую милость?!..

А Барбара не являлась по не зависящим от нее причинам. Интервенция инструктора помогла председателю вырваться из рук Януша и выпихнуть на первый план главную звезду представления. Партсекретарь позаботился о прославлении пролетария. Барбара и Януш, крепко схваченные за руки авторами, кланялись, принимали поздравления и давали интервью, улыбаясь при этом судорожно и страдальчески. Их окружил плотный круг поклонников – побег на дело был исключен.

Председатель переживал звездный час своей жизни, и в душе его клокотал вулкан восторга. Приватно ему сообщили, что власти порешили не только отметить его дипломом, но и присудили некую государственную премию. Это было выше его сил. Посему он задумал немного уединиться, прийти в себя и успокоиться, чтобы в своем качестве хозяина города мужественно провести дальнейшие мероприятия. Все-таки залихватская пляска, удалое пение, слезы счастья и прочее могли как-то не понравиться высоким гостям.

Итак, он проскользнул за кулисами и отправился в ратушу. Под оркестр, говор и крики толпа двинулась к ближайшему холму, а председатель – в свой кабинет. Упал в кресло, дрожащими руками открыл ящик стола и извлек плоскую бутылочку рябиновки.

И сразу же приятное тепло успокоило взвинченные нервы и подогрело чувство гордости и счастья. Все переживания вечера, страшные моменты, начиная с барабанного прибытия последнего зрителя и кончая осложнениями с пиротехником, уплыли вдаль, осталось лишь сознание успеха. Председатель подлил в винтовую пробку еще разок, затем третий, четвертый…

Барбары все еще не было. Из темноты около Леся и Каролека вынырнул главный инженер, то и дело выглядывавший на улицу в нервах и сомнениях.

– Все ушли! Если красть, только теперь, – зашептал он. – Сейчас от ракетных огней станет светло. Боже милостивый, когда вы успеете выкрасть, ведь печати еще надо обратно подбросить!..

Поспешные, сбивчивые слова главного только подбавили масла в огонь беспокойства. Суматошный Лесь бросился развязывать узел. Каролек трясущимися руками укреплял на нем горб, а над Каролеком с той же целью колдовал главный.

– Быстрее, черт, кто-нибудь придет! – спешил главный. – Ну и порядочек у вас, нечего сказать!

– Барбара! – в панике сбивался Каролек. – Барбара должна туда! Она ведь уборщица! На сносях!..

– Да идите же, наконец, – погонял главный. – Давай! По лестнице, что ли, не поднимешься?!..

– Давай! – вторил Лесь.

Каролек совсем запутался и очумел. Он во что бы то ни стало хотел объяснить своим подельникам разницу между церковным сторожем и беременной уборщицей, но не мог найти слов. Так и стоял на коленях около узла, прижимая к себе подушку с длинными тесемками.

– Но Барбара… Как быть… Кто же уборщица!.. – упирался он отчаянно.

– Ну так привяжи подушку себе, черт, какая разница!

– чуть не закричал Лесь.

– Он прав, – подзуживал главный, тоже доведенный до крайности. – Раз надо, будь уборщицей! Все равно!

У Каролека совсем голова поехала. С помощью главного, совсем уже не соображал, что делает, приладил на себя подушку, повязался платком и достал из кармана очки.

– Ничего не вижу! – ахнул он. – Что ты привез, все расплывается!

– Других не было. Да идите вы ко всем чертям! Я сторожу на площади!

Каролек больше не сопротивлялся. Схватил ключ, отмычки и помчался на улицу вслед за Лесем. Оба нервной рысцой обежали ратушу с тыла. Лесь встал у назначенного окна, а Каролек потрусил дальше, к входу.

В этот момент вспыхнул, взлетел фейерверк.

Председатель в своем кабинете поперхнулся рябиновкой. И хотя в душе воцарился благостный покой, а в голове немного стучало, распорядитель праздника, однако, сообразил: ему надлежит быть не здесь, за приятным рабочим столом, а там, среди приглашенных и чествуемых мужей. Минуты отдохновения пролетели слишком быстро. Потрясенный собственным скандальным поведением, он сорвался, оставив бутылку, раскрытый стол, раскрытую дверь в кабинет, и, судорожно прокашливаясь, помчался вниз. На пороге ратуши остановился, вдохнув свежего воздуху, закрыл глаза и постоял чуть-чуть, дабы прочистить горло и унять внезапную муть в голове.

Крадущийся у стены Каролек, замирая и трепеща, добрался до двери и выловил нужный ключ из кучи всяких железных приспособлений. Уже собирался подняться по лестнице, когда услышал покашливание и онемел. Сердце застыло, в голове засвербила спасительная мысль: надо немедленно превращаться в уборщицу. Он быстро вытащил из кармана очки, нацепил на нос, благодаря чему перестал видеть совершенно. Так и застрял на месте, ошарашенный и лишенный всякой творческой инициативы.

Ракетницы снова бабахнули. Председатель раскрыл сомкнутые веки и пред очами его в пурпурном свете фейерверка предстал горбатый Каролек в платке на голове, в очках и на девятом месяце беременности.

Каролек по-прежнему ничего не видел, кроме красноватого мерцания, где качалась какая-то размытая фигура, которая вроде бы застонала. Каролек не знал, что делать, посему неподвижно пребывал в той же позиции.

Председатель, сознавая, что несколько злоупотребил успокоительным средством, снова застонал, снова закрыл глаза и затряс головой, надеясь спугнуть дикую галлюцинацию. Потом горестно закрыл руками лицо.

Свидетелем страшной для обеих сторон сцены был главный инженер. Одиночество пошло на пользу его мозгам. Когда в красном свете увидел на пороге ратуши председателя, а напротив невероятного Каролека, он начал что-то припоминать о различии полов, и ему стало не по себе. Только теперь он понял незаменимость Барбары. Мужественно, однако, взял себя в руки и вклинился в происходящее.

Пурпурный отсвет погас, и темень стала еще темнее. Председатель, убрав ладони с лица, осторожно глянул. Его робкая надежда таки оправдалась: на месте окаянной нечисти в темноте стоял обычный человек.

Главный инженер решительно взял под руку хозяина города.

– Будьте добры, помогите дойти до фейерверка, – в тоне его прозвучала отчаянная решимость. – Буду весьма признателен, если вы меня проводите.

Намерения председателя целиком совпадали с просьбой незнакомца, которого, показалось, где-то видел. Опасаясь, не стоит ли перед ним один из покинутых государственных мужей, он поспешил служить проводником, не подозревая, разумеется, что главный решил в случае чего увести его на место торжеств силой.

Каролек, услышав голос главного, малость опомнился.

Два расплывшихся пятна в зареве фейерверка исчезли из поля зрения его вооруженных очками глаз. Дверь в ратушу стояла открытой. Каролек споткнулся на лестнице и стремительно влетел в дверь.

Председателев кабинет тоже был открыт. В окно падал свет, на этот раз зеленый, отмычка прекрасно подошла к замку в шкафу, а печати сами лезли в руки из открытого стола.

Через пару минут Лесь с бьющимся сердцем и свернутой копией плана мчался переулками к машине главного инженера, а Каролек перед дверью ратуши колебался, закрыть ли дверь или оставить как есть. Очки он снова водрузил на нос и, ничего не видя, пошатывался с ключом в руке.

Так его и застали Барбара и Януш, которым только что удалось вырваться из когтей инструктора и поклонников. При виде фигуры на лестнице ратуши остановились, наглухо ошеломленные.

– Господи, уборщица!.. – перепугался Януш.

– Спаси и сохрани, это же Кароль! – прошептала изумленная Барбара.

Януш вгляделся и с некоторым усилием поверил собственным глазам.

– Вы все тут окончательно опупели?

При виде чудесного превращения Кароля в уборщицу у него помутилось в голове.

– Пылищи страсть, утром не успею, – гнусавым фальцетом пропел Каролек. Потом как-то неловко повернулся, споткнулся и слетел с лестницы. Очки упали.

– Пыль вытираю, – попробовал он дискантом, вдруг узнал друзей и заговорил нормально: – А, это вы. Я думал, люди…

Барбара перевела дыхание.

– Господи, кому в голову пришло тебя нарядить уборщицей?!

– Кабы Лесь, я не удивился бы, – добавил все еще ошеломленный Януш.

– Не знаю, – занервничал снова Каролек, вставая с земли. – Само собой как-то получилось.

С него уже было довольно приключений. Кое-как рассказал друзьям о случившемся, и Януш с Барбарой успокоились.

– Закрыть, – решил Януш. – Где печати?

– В кармане.

Тем более закрыть. Лучше, чтобы туда пока никто не входил. Поставим сразу все печати и подбросим обратно.

– Я больше не пойду! И вообще с меня хватит этой беременности! Это дело Барбары!

– Хорошо, хорошо, я сама пойду. Успокойся, не раздевайся здесь! Линяем!

Через час новая уборщица пробралась в ратушу и подбросила печати обратно в стол. В час ночи сытые впечатлениями народные толпы укладывались почивать, в пансионате с фонтаном восемь рук чертили сразу со всех сторон на одном столе, а главный инженер правдами и неправдами склонял председателя отправиться на покой. Председатель с похвальным упорством рвался трудиться в ратуше, главный же тащил его в противоположную сторону, не будучи уверенным, совершена ли уже кража. Около трех утра главный победил.

До самого вечера следующего дня председатель безрезультатно пытался избавиться от навязчивого посетителя из Варшавы. Вывезенный на машине не только за пределы города, но и района, он ошеломленно выслушивал поразительные, по большей части, противоречивые предложения главного инженера, поглощал завтраки и обеды в каких-то забегаловках, изучал глубину придорожных кюветов и осматривал встреченные по пути санитарные устройства. Сильная головная боль мешала ему сосредоточиться и понять, зачем он вообще куда-то поехал. Увлекший его за собой тип отличался блистательной изобретательностью, жуткой мнительностью и нерешительностью – он постоянно менял направление, возвращался, блуждал, петлял и ездил кругами. Председатель местного совета, в конце концов, перестал что бы то ни было понимать, перестал слушать, даже протестовать перестал и в мрачном молчании мечтал только о возвращении в родимый дом. Он жаждал прилечь в тихом, спокойном местечке, положить холодный компресс на бедную головушку и закрыть глаза.

Главный инженер выполнил порученное ему задание точно и безошибочно.

В два ночи группа отерла чело и победно рассмотрела скопированный чертеж Триумф был, правда, несколько смазан пустяковой недоделкой.

– Брал эти печати, как хотел, – укорял Януш Каролека. – Не мог внимательней посмотреть?

– Посмотреть мог, а что толку, – возражал Каролек.

– Сколько помех, да еще очки ни к черту не годные.

– А кто знает, там ли эта печать, – проворчала Барбара. – Наверно, где-нибудь в пожарной охране.

– В пожарную охрану вламываться не пойдем, а сейчас проверим, нет ли у самого председателя. Если есть, стащим, припечатаем, а завтра подбросим.

На тщательно вычерченном плане не хватало маленькой, чуть смазанной печати инспектора пожарной охраны. В конце концов решили взять изготовленную копию с собой в ратушу и перед водворением в председательский шкаф оттиска попытаться поставить на него печать. Это избавило бы от дальнейших усилий и нервирующих сложностей.

Необычайно трудолюбивая уборщица снова явилась в ратушу. Из окна дамской комнаты спустился шнур. Один горбун – Лесь – привязал к шнуру длинный рулон, другой

– Януш – дежурил на площади в тени лохани, третий – Каролек – торчал на углу улицы на тылах ратуши. Главный инженер ждал в машине сразу за городом.

Через четверть часа заработал мотор, и вся группа, втиснувшись в Стефанову машину вместе с планом, мчалась в пансионат, где все еще кающийся Бьерн готовил ужин.

– Ну, нам повезло, – вздохнула с облегчением Барбара, запихивая под ноги подушку, снятую с себя. – Это просто счастье, что председатель упился и оставил все настежь. Ни одна отмычка не подходит ни к столу, ни к кабинету, специально проверила. Замки сломаны, открываются плохо. Хорошо работает только один, от шкафа – недавно поставили новый…

Роль графа основательно взбудоражила Леся. Его давние чувства по новой вспыхнули в душе. Огонь, правда, несколько поумерился, и нежная страсть несколько изменила форму и выражение. Руины замка вызывали разные романтические ассоциации, и перед глазами графа возникали картины всевозможных героических подвигов. Вот в башне томится прекрасная кастеланна, и спасает ее из беды влюбленный рыцарь, вот бородатые разбойники нападают на даму в карете, вот на сорвавшегося с цепи медведя или тигра бросился с копьем мужественный оруженосец, а вот поединок на ристалище… Призер на турнире, влюбленный рыцарь, атаман разбойников и мужественный оруженосец – у всех одна физиономия, которую Лесь имел возможность часто созерцать в зеркале.

Но, увы! Башня лежала в развалинах и ни в малейшей степени не годилась для темницы; тигров здесь не сыщешь, хоть тресни; насчет разбойников тоже было плоховато – местные хулиганы, вялые растяпы, при всем желании не могли их заменить. Пошлая действительность не имела нужного реквизита, и, хочешь не хочешь, Лесь ограничивался мечтами.

Работы по обследованию подходили к концу. На закате солнца активность замирала: в неосвещенном замке сумерки спускались раньше и затрудняли обмеры. Барбара, Каролек, Януш и Бьерн отдыхали на опушке рощицы неподалеку от городка и поедали помидоры в ожидании Леся, который получил задание отдать камеру от мотороллера на вулканизацию. Перед ними на пологом склоне тянулся весь в цветах лужок, а на лугу пасся молодой бычок.

– Чтобы тут развернуть туризм, нужен солидный капитал, – разглагольствовал Януш, посыпая солью помидор. – Гостиница в замке, бассейны, экскурсии в старые рудники, представляете, как все это можно разрекламировать?

– Бассейнами никого не удивишь, – вяло ответил Каролек. – Гостиница в замке и рудники – это уже кое-что…

– У них, может, и не черта нету, а рекламируют, – прервала Барбара. – И люди ездят. Разве у нас умеют показать как надо. Нам бы шустрягу по рекламе – и полный вперед!

– Да, вообще, тут надо мозгами пораскинуть, – заметил Каролек. – Говорят, один американец учинил себе свадьбу в Яновце. Так вот, бросить повсюду клич: свадьбы в польских замках – самые радостные, самые фундаментальные!

– И драть за это чудовищные деньги, иначе наверняка почуют подвох…

– Весь объект окупится за два-три года, а дальше – чистая прибыль. Представляете? Выигрываем борьбу за туризм, получаем заказы на ближайшие десять лет, всеобщее развитие строительства…

– А рекламщика где возьмем? – съязвила Барбара.

Вспыхнувший было энтузиазм вдруг увял, как сорванный цветок. Каролек запихнул в рот целый помидор и обиженно забормотал что-то невразумительное. Януш недовольно пожал плечами.

С противоположной стороны лужка показался Лесь. Отдал камеру и теперь медленно шествовал к друзьям, весь поглощенный сценой бегства на вороном скакуне с кастеланной в объятиях. Гнался за ними отвратительный кастелан.

– Пасется-то он пасется, а ведь запросто в башку что-нибудь встрянет… – проворчал Януш…

Барбару и Каролека удивило это замечание. Лесь шел, правда, медленно, склонив голову, но в такой позиции он вряд ли бы дотянулся губами до травы. И не было никаких оснований считать, что он в данную минуту пасется.

– Почему это он пасется? – спросила заинтригованная Барбара.

– Ну, а что он делает? Не видишь разве – жует себе да жамкает.

– А я не вижу, – запротестовал Каролек. – Идет себе и ничего не рвет.

Теперь уже Януш удивился.

– Одурел ты что ли? Зачем рвать? Нормальный непосредственный контакт морды с травой.

Барбара и Каролек вытаращились на Леся, решив, что просмотрели какие-то его жесты.

– По-твоему, он жует траву? – недоумевала Барбара.

– Чушь, – фыркнул Каролек. – Идет отключенный, даже не наклоняется. Видать, помидор в голову ударил – фантазирует на ходу.

Януш оторвал взгляд от бугая и удивленно уставился на Каролека.

– О чем это вы? – подозрительно спросил он.

– Да о Лесе. Идет себе и на траву ноль внимания…

– А, о Лесе! Так я же про быка!..

Бык пасся спокойно, словно барашек. Лесь был уже в центре лужка и подходил к быку все ближе. Досужая компания наблюдала за ним с любопытством.

– Отважный малый этот Лесь, – удивился Каролек.

– Да что ты? Он просто не видит быка…

– Тихо, – шикнула Барбара. – Может, они просто не видят друг друга.

– Кажется, быка надо схватить за хвост у основания, дернуть, перевернуть, тогда он свалится и не встанет, – оживился Януш.

– Будет лежать, даже если отпустить? – любопытствовал Каролек.

– Если бы. Без посторонней помощи так и надо сидеть и держать годиков пять.

– Этого, который за хвост, или самого быка?

– Ну, тут уж более или менее безразлично.

– А ты в случае чего схватишь быка за хвост?..

Януш посмотрел на интервьюера и постучал пальцем по лбу. По-прежнему задумчивый Лесь продефилировал до середины лужка. Бык поднял морду и посмотрел на него. Даже на расстоянии нескольких десятков метров был заметен не слишком доброжелательный взгляд.

– Этот animal. Добра есть? – спросил вдруг Бьерн, прислушиваясь к разговору с большим вниманием.

– Не очень… – буркнул Каролек.

– От человека зависит, – пояснил Януш. – Его лучше всего зажарить и съесть.

– Сейчас? – удивился Бьерн.

– Сейчас, пожалуй, нет, – сказал Януш без иронии.

Уже несколько минут бык перестал щипать траву и жевать. Он следил за Лесем, наклонив рога и напружинив корпус. Лесь махнул руками – левой перед собой, а правой, как бы что-то отгоняя сзади. Группа наблюдателей замерла.

Странный жест самым очевидным образом не понравился быку. Неожиданно он пригнул голову, засопел, отфыркиваясь, и стартовал. Земля и трава вместе с вырванным без усилия колышком фонтаном взвилась в небо. Лесь услышал за собой топот погони ревнивого кастелана и невольно пошел побыстрей.

Наблюдатели мгновенно вскочили на ноги. Резкие жесты и крики, по-видимому, разозлили быка окончательно – он набрал скорость. Лесь поднял голову и, удивленный энтузиазмом сослуживцев при его появлении, даже остановился. Опасность с тыла пугающе нарастала.

– Беги!!! – орал Януш. – Беги! Боже!!!

– Оглянись!!! – вопил Каролек, исполняя какой-то дикий танец.

До Леся, наконец, что-то дошло. Он оглянулся: за ним мчалась яростная гора, сверкающая злобными глазками. Он замер на мгновенье и сразу же рванул бешеным галопом двумя метрами впереди бугая. По счастью, побежал чуть наискосок, и чудовищу пришлось изменить направление. Выиграв таким манером несколько метров, Лесь отчаянно мчался вперед, топая почти так же, как бык. Кастеланны и скакуны тут же вылетели из головы, на миг промелькнули корриды и тореадоры, после чего все исчезло, кроме панического страха.

– Убьет же его! Боже, убьет! – трагически стонала Барбара. – Чего вы стоите, делайте что-нибудь!!!

Упрек был совсем не по делу. Никто из присутствующих не стоял. Все скакали, размахивали руками, топали ногами, бегали по кругу, стараясь отвлечь от Леся внимание разъяренного бугая. Казалось, ничто уже не спасет его, чудовище пыхало буквально за его спиной. И тут несущийся Лесь попал ногой в кротовую яму и растянулся, проехав на животе по земле. Бьпс пролетел над ним добрых метров двадцать, уперся, развернулся и помчался опять.

Однако взбудораженный дикими воплями друзей Лесь успел вскочить, тоже молниеносно повернулся и рванул в другом направлении – прямо к ним.

Рощица, где на опушке отдыхало трудовое общество, была небольшая, из молодой поросли. Тоненькие березки и сосенки не давали возможности влезть на безопасную высоту. Пдовда, был некоторый шанс, что рощица немного задержит азартного зверя. Прежде чем запыхавшийся, бледный от ужаса Лесь добежал до первых кустов, вся группа в панике разбежалась, скрываясь за стволами понадежней.

Бугай на опушке и впрямь остановился. Бешеным, налитым кровью оком повел вокруг, увидел много несимпатичных ему существ, фыркнул злобно и пошел вслепую.

– Януш, берегись!!! – орал согласный хор.

Януш исполнил грациозный пляс вокруг молодой березки.

– Барбара!!!.. – отчаянно завопили через минуту.

– Господи, когда-нибудь он выдохнется?! – стонал Каролек, отбрасываемый центробежной силой от спасительного ствола, вокруг которого он вращался в седьмой уже раз.

– Это очень… О Боже!!! Зверски сильное животное!.. – скулил Януш в ответ.

Вся группа с небывалой живостью играла во что-то вроде скоростных пряток, передвигаясь при этом какими-то кенгуриными прыжками. Разве что игра никого не веселила, поскольку бодрый бугай и не собирался прекращать охоту. Бежать из маленькой рощицы было совершенно бесполезно: между ней, дорогой и первыми постройками лежало открытое пространство.

– И как это ему в башку стрельнуло, что быку неизвестно, что может прийти в башку, – замысловато ругался Каролек в адрес Януша. – Надо же сказануть!..

– Лови его!!! – надрывалась Барбара. – За хвост!.. И крутани!..

– Сама лови! – гневно отпыхивался Януш. – Черт, и чего этот скот во мне усмотрел?!!

По неизвестным причинам бугай оставил в покое Леся и атаковал Януша. В отличие от резвого быка группа всякой резвости лишилась. Надежда постепенно сводилась к нулю: видимо, до самого конца света они обречены торчать в проклятой рощице в обществе упорно атакующего чудовища.

И вдруг совершилось чудо. На лужке появился немолодой абориген в мятой шляпе и с веточкой в руке. Спокойно и лениво он пересек пастбище и, с интересом глядя на игры среди деревьев, подошел к быку.

– Ну, ну, малец, – пожурил он чудовище с некоторым неудовольствием. – Иди сюды, малец. Не беги. Ну же, ходь сюды.

Осатанелый зверь вдруг удивительно присмирел. Потрясенные работники умственного труда, ожидавшие кровавого побоища, так и замерли кто где стоял. Хозяин поднял волочащуюся за быком веревку с колышком.

– Зачем животное раздразнили, – упрекнул он. – Ну да ладно, ему полезно малость побегать…

И ушел обратно через лужок, а покорное, словно барашек, чудовище потянулось вслед, провожаемое пятью парами полных ужаса и недоверия глаз.