Текст книги "Клуб любителей фантастики, 2004"

Автор книги: Инна Живетьева

Соавторы: Виктор Исьемини,Сергей Чекмаев,Алла Гореликова,Олег Кулагин,Андрей Щербак-Жуков,Олег Овчинников,Максим Шапиро,Лора Андронова,Александр Маслов,Андрей Матвеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Я уже привык к немногословности старшего и подумал было, что этим его ответ и ограничится. Однако я ошибся.

– Не бойтесь, завтра приедет спецкоманда, для подстраховки пройдутся еще и жестким излучением. Метра на полтора вглубь ничего не выживет. Потом, правда, пару месяцев к очищенной зоне лучше не подходить. Радиация.

– Так, выходит, этот зеленый пучок – генетический брак? – ошарашено спросил я, подавленный перспективами. Как-то не улыбалось иметь в собственном саду клумбу с радиоактивной землей.

– Что? Господь с вами, какой брак! Это обычный побег.

На мгновение я даже дар речи потерял, И он так спокойно об этом говорит?!

– Побег? Из него что, могло вырасти дерево?!

– Ну, дерево вряд ли, так, кустик какой-нибудь. Хотя не исключено, что и дерево.

– Но как же?.. Зачем вы его уничтожили? Ведь его можно было вырастить, получить семена и насадить еще много деревьев!

Главарь чистильщиков пристально посмотрел мне в глаза, положил руку на плечо и с особой, строго-доверительной интонацией произнес:

– Дорогой мой! Зачем нам деревья? Нам людей девать некуда!

Дмитрий Коньков
АПОЛОГИЯ В КАВЫЧКАХ

« открывает глаза. Белая поверхность потолка. «» медленно поворачивает голову. Он лежит на спине, тело строго выпрямлено, руки по швам. Его укрывает невыразительно-серое одеяло. Сейчас «» смотрит на встроенные в стену электронные часы. 8:00. Стена расположена в полутора метрах от спальной полки, на которой находится «». Помещение в целом напоминает пластиковую коробку, идеально белую и стерильную. «» отворачивается от часов, откидывает одеяло и садится на полке.

В изголовье лежат несколько цветных капсул. «» некоторое время смотрит на них, словно силясь что-то вспомнить. Ему кажется, что в прошлый раз их было меньше. «» знает, что он должен проглотить их, чтобы продолжать адекватно функционировать. В противном случае его ждет утилизация. Однако что будет, когда расходы на капсулы превысят выгоду от его функционирования? Очевидно, когда-нибудь «» сядет на койке и не обнаружит горку капсул на привычном месте. О том, что случится после этого, «» не задумывается. Он доволен тем, что сейчас его КПД положителен.

« тянется к капсулам и кладет их в рот. Сглатывает, не чувствуя вкуса. Окружающее на мгновение подергивается легкой дымкой, учащается пульс, но эти симптомы быстро исчезают. В стене открывается створ сухого душа. «» встает и медленно поворачивается в конусе его излучения. Когда процедура завершена, «» подбирает со спальной полки одеяло и набрасывает на плечи. Одеяло трансформируется в мешковатый комбинезон. В одной из стен открывается проем, «» выходит в столь же стерильно белый коридор. Он кажется бесконечным, потому что постепенно расплывается в белом сиянии. Из соседних секций одновременно выходят сотни, может быть, тысячи других «». «» никогда не интересовался их количеством. Вместе с ними он движется к своему рабочему месту. Цепочка «» входит в огромный круглый зал, по периметру которого расположены входы других коридоров. Из них тоже выходят ровные колонны «». Зал представляет собой колоссальных размеров амфитеатр с концентрическими рядами кресел. Каждое кресло снабжено металлическим куполом с контактами вместо подголовника. Мерно шагающие «» стягиваются к центру, по пути занимая каждый свое место. «» садится в кресло, откидывается на спинку. Контакты плотно обжимают виски и темя. Сверху опускается купол, закрывая обзор.

Спустя двадцать шесть часов, когда кончается заряд энергетических капсул, купол поднимается, «» встает и вместе с другими «» идет обратно в свою секцию. Там он нажимает на застежку у горла, и комбинезон превращается в одеяло, ям ложится на спину, вытягиваясь во весь рост, укрывается одеялом и закрывает глаза.

Во время рекреационного периода у «» производится забор семени, которое вводится «» противоположного пола в целях стабилизации общей численности «».

Башибузука срочно вызывают к капитану. К чему бы это, недоумевает Башибузук и сломя голову несется по переходам рейдера. Патруль спасателей, к которым принадлежит Башибузук, в данный момент входит в пояс астероидов – стандартный маршрут. Сигналов SOS не поступало, иначе бы от воя сирен закладывало уши. Зачем сейчас капитану мог понадобиться абордажник, каковым является Башибузук, неясно. Как бы чего не случилось, беспокоится Башибузук. Капитан просто так не вызывает. Опять в дерьмо вляпались. И вообще, нет вестей – хорошие вести…

Подготовив себя таким образом ко всему самому худшему – весьма полезная, надо сказать, привычка, – Башибузук влетает в каюту капитана. Тот неожиданно спокоен, более того – в совершенно благодушном и даже приподнятом настроении. Это обстоятельство приводит Башибузука в очередное недоумение. Потоптавшись некоторое время под нехарактерно добрым взором капитанских очей, он, наконец, решается осведомиться о причине вызова.

– Э-э, – произносит веско Башибузук, – так ты звал, или как?

– Вот что, – говорит капитан, – хватит прохлаждаться. Пора и за работу. Фортуна повернулась к нам передом.

– Это радует, – настороженно отзывается Башибузук, зная по горькому опыту, что капитан хоть мужик и бывалый, но временами склонный к легкой экзальтации.

– А ты не сомневайся, – успокаивает капитан, – в этот раз все будет в ажуре. Премия в размере годового оклада обеспечена. Плод сам валится в руки.

– Ищите змия, – мрачно бормочет Башибузук. Капитан терпеливо вздыхает. Работа Башибузука – первым быть во всякой бочке затычкой, а такие живые щиты долго не протягивают. Можно и потерпеть немножко, в конце концов.

– Сам посмотри, – придвигает капитан распечатки. Башибузук подозрительно их разглядывает. Это данные сканирования окружающего поля астероидов. Чуть ли не в пределах прямой видимости, оказывается, висит здоровенный корабль – размером с астероид. Судя по состоянию корпуса, висит уже лет эдак с тысячу. И при всем при том даже отзывается на запросы. Правда, как быстро понимает Башибузук, несет полную чушь, к тому же в машинных кодах.

– Целый заброшенный корабль, – облизывается капитан, – да еще с полностью свихнувшимся компьютером. Подали на блюдечке с каемочкой. Управление сума сойдет, медалька в зубы каждому и отдых на Гавайях, А то можно распилить и на черном рынке загнать по частям. Только от тебя теперь, милок, все зависит. Причаливай к этой дуре, осмотрись там, может, движки еще целы. Самоходом выведем к цивилизации. Давай, – капитан покровительственно похлопывает Башибузука по плечу, – покажи сноровку.

Тот морщится, пытаясь разглядеть закавыку, но все вроде тип-топ. Пожимает плечами и, полный дурных предчувствий, идет заводить десантный катер. Как всегда, забыв отдать честь.

Башибузук вламывается в необъятный корабль и тотчас смекает, что его предчувствия оправдались.

« открывает глаза и понимает, что что-то изменилось.

– Ты кто? – спрашивает его Башибузук. Что ты здесь делаешь? И вообще что тут, черт побери, происходит?

– Я «», – отвечает «», с трудом припоминая, как следует говорить. – Я функционирую. В данный момент продолжается рекреационный период, после его окончания начнется рабочее время.

– Убиться веником, – произносит Башибузук. Он озадачен и растерян. Он не ожидал ничего подобного. Корабль не должен быть обитаем! – И над чем вы работаете? – пытается Башибузук поддержать светскую беседу.

« объясняет, как может. У Башибузука глаза лезут на лоб.

– Получается, вы просто служите дополнительной оперативной памятью для сумасшедшего компьютера?! Хренова куча народу отдает свои мозги слишком тупой железке? Это же обычный навигационный компьютер, на черта ему такое количество мозгов, что он такое считает? Барашков, прыгающих через забор?

– В какой-то момент, – говорит «», переходя на менторские интонации, – задолго до введения меня в эксплуатацию, компьютер осознал существование окружающей Вселенной. И задался вопросом, зачем она существует, есть ли у нее цель, предназначение, и какое место занимает во всем этом он сам. Он понял, что способен решить эту задачу – это хороший компьютер, оперирующий нелинейной логикой и способный к ориентации в гиперпространстве…

– Батюшки светы, – язвительно ахает Башибузук, – какая навороченная штука!

Это пропускает шпильку мимо ушей и продолжает:

– Ему не хватало только емкости памяти, чтобы работать с подобными масштабами. И он использует нас, «».

– Ладно, пора прекращать этот бардак, – решительно заявляет Башибузук. – Сотни людей в рабстве у философствующего компьютера – бред какой-то. Ненаучная фантастика. Вам еще повезло, что мы на вас наткнулись, здесь редко кто бывает. Сейчас приведем спецов, отключим эту адскую машину и эвакуируем вас в более подходящее место.

« впервые чувствует что-то, похожее на испуг.

– Не надо этого делать, – произносит он. – Мы не хотим этого. Никто не хочет этого. Зачем… зачем?

– То есть… как это зачем? – теряется Башибузук. – Будете нормально жить, цивилизованно. Жить, а не функционировать.

– Что мы будем там делать, в этой цивилизации? – спрашивает его «». – Кому мы там нужны? Наша функциональность не будет востребована, и существование лишится смысла. Я не хочу этого. Здесь я помогаю решать очень важную задачу. Я буду счастлив, если окажу какую-то помощь компьютеру в этом, если он приблизится к решению хотя бы на маленький шаг. Я участвую в чем-то гораздо большем, нежели я сам по себе. Это дает смысл существованию. Если компьютер постигнет Вселенную, то приблизится к Богу. Может быть, сам станет частью Мирового разума. Мы все станем им. Я не хочу добровольно отказываться от такой судьбы. Мы знаем свое предназначение. Знаешь ли ты свое?

Башибузук хочет что-то ответить, но лишь хмурится и молчит. Пожимает плечами, поворачивается и уходит.

« закрывает глаза.

На обратном пути Башибузук думает о том, что капитан будет разочарован, что премии не видать, что благими намерениями вымощена дорога в ад – и еще о том, есть ли у него предназначение, и если есть, то в чем оно состоит. Ни одна из этих мыслей Башибузуку не нравится, и он недовольно морщится.

« открывает глаза. Смотрит на встроенные в стену электронные часы. 8:00. В изголовье лежат несколько цветных капсул. Кажется, их чуть больше, чем было в прошлый раз. Но они есть, и значит, все идет хорошо. И «» счастлив.

Федор Гайворонский
ОШИБКА

Калитка скрипнула. Тихо и осторожно. Я не хотел нарушать покой этого дома. Мне нужно было только одно – подойти к окнам и посмотреть в них, посмотреть на чужую жизнь и чужое счастье. Я обязан был прийти. Ведь мы договорились… Я приласкал лохматого Шарика, постаревшего, но такого же приветливого, и направился к дому. Сад шуршал листвой. Спелые яблоки источали коричный аромат. Если бы не сумерки, со стороны это выглядело бы более чем нелепо. Лейтенант космических войск в штатном комбинезоне, в чужом саду, словно мальчишка-хулиган, отчаянно прячется…

Я заглянул в окно.

Ты сидела одна за старинным круглым столом и перебирала ворох писем. Ты была такая же, какой я оставил тебя пять лет назад. Рядом с тобой не было ни Олега, с которым вас молва поженила еще до окончания школы, ни Петьки, клявшегося на утренней зорьке, в компании таких же пьяных, как и он сам, выпускников, что добьется во что бы то ни стало твоей руки, ни Бориса, который писал мне, что отправляет тебе послания чуть ли не каждый день. Ты была одна, и на тебе было то самое платьице, которое мне всегда нравилось. Неужели?.. Нет, этого просто не может быть. Ведь ты была первой красавицей школы! И бантик в твоих волосах тот же…

Я поднялся на крыльцо. Постучал. Я услышал шаги. Твои шаги. А Шарик сходил с ума от радости, что я решил войти в его самый любимый на свете дом.

– Здравствуй, Валя…

Ты без слов раскрыла объятья и повисла на мне, прижалась, маленькая, хрупкая. Я погладил твои мягкие волосы. Они пахли лаком.

– Почему никто не пришел? – спросила ты. – А я ведь так ждала… У меня накрыт стол, я купила печенье. Ведь мы договорились, через пять лет… Все клялись, все обещали. А пришел только ты.

– Прости, что опоздал.

– Глупенький, ну что ты говоришь? Ты ведь пришел… Пойдем пить чай?

В гостиной, в которой все было таким же, как и пять лет назад, стоял портрет твоей мамы. В правом нижнем углу наискосок шла черная ленточка…

– Давно?

– В прошлом году… А я работаю на заводе. Мы шьем скафандры. А вечерами я учусь. Я хочу быть учительницей. Ты ешь печенье, оно вкусное.

– Песочное… Мое любимое. Знаешь, я так отвык от простой домашней еды. Она, оказывается, такая вкусная, домашняя еда.

– А Боря уже улетел в дальнюю экспедицию. Ты знаешь? Его звездолет даже по телевизору показывали, вот! Он вернется только через пятьдесят лет, и сразу станет генералом. Мне его мама сказала. Они уже никогда не встретятся. Я к ней хожу часто, потому что она осталась совсем одна. И к Олежкиной маме тоже хожу. Ты ведь знаешь, он погиб в прошлом году при посадке на Плутон. У нас в поселке вечер был, посвященный его памяти. Я вела. И обелиск мы поставили. Возле школы. А Петька сейчас живет на Марсе. Осваивает колонию. Из нашего класса только Танька осталась, но она уехала с мужем в Индию, и Полька. Правда, Полька очень занята. Мы редко видимся. В основном я ей звоню. А ты как?

Я показал пальцем на лычки.

– Лейтенантствую. Если попаду на орбитальную станцию, через год буду старшим лейтенантом.

– Ой, как здорово! Я так рада за вас, ребята. Вы такие молодцы… Ты бери еще печенье. И варенье клади. Я сама варила по маминому рецепту.

Я протянул тебе коробочку, ту самую, за которую на марсианской базе отдал половину жалованья.

– Валя, это тебе.

Ты взяла коробочку и обрадовалась, словно ребенок. В серых глазах загорелось счастье. Не распаковав, ты поставила подарок на пианино. Тебе не важно было, какой он. Тебе хватало того, что эту коробочку подарил бывший одноклассник, которого ты. как и вообще всех одноклассников, любила. Искренне, от души.

– Валенька, открой коробку.

Ты послушно ее открыла.

– Ой, что это? Неужели…

– Оно самое. Археологическая сенсация с Марса. Подлинное глиняное лицо. Одно из тех ста с лишним лиц, которые нашли в прошлом году в пустыне Элезиум, Стране Счастливых.

– Я знаю, я видела такое по телевизору… Ой, как здорово! Неужели то самое?

– То самое. Купил у археолога. Вообще-то э го контрабанда. Но мне повезло.

– А тебе ничего за это не будет?

– Ничего.

– Тогда я поставлю на сервант. И когда ты уедешь, я буду смотреть на марсианское лицо и вспоминать тебя.

– Валенька, я никуда не уеду. Я останусь в поселке. Буду служить на спутниковой станции.

– Да? Правда? Я так рада! А почему ты не уедешь?

– Я собрался жениться.

Твои губы задрожали. Ты отвернулась, чтобы я не видел твоих слез, а потом спросила, предварительно сделав глубокий тяжелый вдох:

– Я поздравляю тебя. Я ее знаю?

– Знаешь, Валя. Она живет на твоей улице.

– Лена? Она хорошая девчонка. Молоденькая, красивая.

– Нет, не Лена. Я собрался жениться на тебе.

Ты молчала минуту. Потом прошептала:

– Правда?

– Правда.

– А как же космос?..

– Я не хочу в космос. Он мне надоел. Я хочу Землю, тебя и свое собственное время. Все эти парадоксы Эйнштейна, искривления пространства и прочее – не для меня. Ну, полечу я лет на пятьдесят, как Борька, и что? Я вернусь, молодой и важный, а моей Земли уже не будет. Все станет другим, и люди будут другие. А те, кого я любил, умрут или, в лучшем случае, состарятся. Они даже не вспомнят меня. Я долго думал. Я решил, что, если ты замужем, я пишу рапорт и сажусь в звездолет. Если нет… Я даже не предполагал, что это «нет» может случиться. Ведь каждый из ребят хотел быть с тобой. Я пришел к тебе, как обещал, в этот самый день, о котором мы все тогда мечтали, и неожиданно нашел всё, что мне нужно. Я никуда не уйду. Рапорт на перевод я могу подать уже завтра. Так и напишу: «По семейным обстоятельствам». А на спутниковой станции такие, как я, ох, как нужны. Глядишь, и тут смогу до полковника дослужиться… Ты выйдешь за меня?..

… – Стоп! Вот оно!

Корабельный психолог, он же врач, Брайан Смит показал командиру синусоиду биотоков мозга лейтенанта.

– Командир, я зафиксировал причину психоза. Больного можно будить.

Лейтенанта разбудили.

– Что вам снилось, перед тем, как вы проснулись? – спросил доктор.

– Мне снилось, что я не полетел в эту экспедицию, а вернулся на Землю. К девушке, которую любил.

– Отлично. Я вас вылечу. Депрессия пройдет моментально.

– Выздоравливай. Такое у всех бывает. Десять световых лет полета – не шутка. Зато вернешься полковником! – командир похлопал лейтенанта по плечу и вышел из лазарета.

– Чудеса медицины, – прокомментировал доктор, снимая с висков больного датчики, – сколько времени прошло для вас во сне?

– Дней пять.

– А реально вы спали восемь секунд! Видите, как здорово? Восемь секунд, а как будто в отпуске побывали. Завтра с утра я подключу к аппарату Габриеляна. Он тоже в последнее время что-то нервный стал. Ступайте, лейтенант. Командир освободил вас от вахты на три дня. Завтра жду вас в шесть на процедуры.

– Она была такая счастливая…

– Кто?

– Валенька.

– Завтра вы снова с ней встретитесь. Все будет нормально. Наука вас не оставит в беде!

В лазарет вбежал командир. С ужасом он наблюдал, как врач безуспешно пытается вернуть к жизни лейтенанта, который лежал в кресле, подключенный к психорелаксатору.

Врач развел руками:

– Бесполезно. Еще час – другой, и он умрет.

– Отключите же его от этой чертовой штуки!

– А что толку? Его мозг уже заведен. Отключай, не отключай, он живет уже десять часов в своем мире. Сейчас, – доктор посмотрел на часы, – ему лет семьдесят. Наверняка, он уже дед. Старый и счастливый, черт побери!

– Я найду способ взыскать с вас за то, что вы храните яды спустя рукава и не закрываете лабораторию. Вы вспомните еще меня, – зло бросил командир звездолета и, с силой распахнув шлюз, выбежал из лазарета.

– Взыскивай. Твое право… – беззлобно сказал врач, когда командир ушел. – А все-таки, надо же, как он точно все рассчитал, а? Двенадцать часов… Двенадцать часов! А для него – целая жизнь…

… – Ты выйдешь за меня? – повторил я вопрос, потому что Валя смущенно молчала, опустив голову, теребя платьице.

– Конечно, – тихо ответила она и посмотрела на меня сияющими от счастья и тревоги глазами. – А ты потом не пожалеешь? Ты правда сможешь дорасти до полковника на нашей спутниковой станции?

– Ну, до полковника вряд ли, но майоршей ты будешь, – засмеялся я. – Обещаю.

– Я так рада. Ты даже не представляешь, что сейчас происходит со мной! Ведь мне почему-то казалось, что я так и останусь в нашем поселке одна. Я проживу долго-долго, но одна. Хорошо, что я ошиблась. Правда?

_{Рисунки Виктора ДУНЬКО}

ФАНТАСТЫ ОСВАИВАЮТ
ДРУГИЕ ПРОСТРАНСТВА

12-15 февраля 2004 г прошла очередная – четвертая – международная конференция (организаторы называют ее «конвентом») фантастики «РосКон-2004». Второй раз диплом победителя получил молодой московский фантаст Сергей ЧЕКМАЕВ, чье творчество уже хорошо знакомо читателям «ТМ» (№ 2, 11 за 2003 г., № 2 за 2004 г., с. 42 этого номера)

Редакция решила поближе познакомить читателя с молодым автором и попросила Сергея дать «ТМ» небольшое блиц-интевью.

– Для начала – немного о себе.

Да, в общем, ничего особенного. Родился в 1973 г., в Москве, в ней и живу уже три десятка лет. Образование высшее. Был, состоял, участвовал… До конца 2001 – го активно крутился в компьютерном бизнесе (в официальных справках пишу так – «работал в области телекоммуникаций и информационных технологий»), пока не надоело. Решил попробовать себя на литературном поприще: руки чесались давно, но на серьезную попытку все не хватало времени.

Попробовал. На сегодняшний день в моем активе три фантастических романа, более трех десятков публикаций в журналах плюс рассказы в шести тематических сборниках фантастики. Дважды – в 2003 и 2004 гг. – становился дипломантом международной конференции фантастики «Роскон».

– Вы пишете только в жанре фантастики?

Принято определять такую прозу, как нереалистическую, хотя я слышал и удивительный по внутренней противоречивости термин: «бытовая фантастика», Например, мой новый роман «Безуха» написан именно в таком ключе: невозможная, фантастическая история, происходящая «здесь и сейчас» с простым москвичом, нашим современником, для кого-то, возможно, даже соседом.

Я очень люблю вполне реалистические, «бытовые» тексты с крохотным фантастическим допущением. А иногда фантастическое допущение – лишь фон для ситуаций вполне жизненных и понятных, как, например, в рассказах «Ничья» (см. «ТМ» № 2’04) или «Цена мечты»…

– Сейчас говорят чуть ли не о смерти научной фантастики. Что Вы об этом думаете?

Это, по меньшей мере, преувеличение. Почему-то принято считать, что фантастика – детище точных наук: физики, астрономии, кибернетики, в худшем случае – генной инженерии или микробиологии. Но сегодня верный конек старой НФ – популяризация – перестал пользоваться спросом. Через СМИ и Интернет рядовой житель Земли ежесекундно получает столько непроверенной, а часто и откровенно ложной информации, в том числе и о научных открытиях, что уже давно ни во что не верит.

Фантастика больше не может опираться на точные науки и многие, привыкшие к такому положению дел, заключили, что наступило время заката НФ. Но это не так. Сегодня фантасты осваивают другие пространства: сам человек, его внутренняя вселенная, сложные взаимоотношения с другими людьми, проблемы и болезни социума. Ведь история, психология, социология – тоже науки. И если в своем романе автор исследует последствия модной ныне глобализации, то перед нами, несомненно, научная фантастика. Мир, к слову сказать, получается страшненький. Другой автор, используя архивные материалы и работы историков, пытается спрогнозировать, что МОГЛО БЫ БЫТЬ, не случись, скажем, Отечественная война 1812. Такой прием называется альтернативной историей…

– Сергей, Вы – двукратный дипломант международной конференции фантастики «Роскон». Расскажите нашим читателям об этой конференции.

«Роскон» – это международная конференция фантастики, которая ежегодно проводится в Подмосковье в середине февраля. В этом году собралось рекордное число участников – более трехсот пятидесяти человек: маститые и начинающие писатели из России и СНГ, критики, издатели, переводчики, литературные агенты, художники, деятели кинематографа и просто любители фантастики.

Программа конференции чрезвычайно насыщена событиями. Бесчисленное число семинаров – критики фантастической периодики, фэнтези, НФ, ролевой и киносеминар сменялись круглыми столами с издателями и редакторами журналов. Известные писатели С. Лукьяненко, А. Громов, Г. Л. Олди, М. и С. Дяченко провели мастер-классы для молодых авторов. Но гвоздем программы, конечно, стал предпремьерный показ экранизации романа Сергея Лукьяненко «Ночной дозор» режиссера Тимура Бекмамбетова. Ну и традиционно, перед закрытием «Роскона», состоялось вручение премий за лучший роман 2003 г., лучшую повесть/рассказ и лучший критический материал, а также премию «Фантаст года» – самому продаваемому автору (им стал Ник Перумов). Из рук мастеров получили дипломы и победители мастер-классов.

– Что такое «мастер-класс» и что он дает начинающему автору?

Я участвовал в мастер-классах дважды – в прошлом году у Александра Громова, в этом – у Марины и Сергея Дяченко.

Это, вообще-то, форменный мазохизм. Перед началом конференции молодые авторы, с дрожью в коленях, представляют лучшие, по собственному мнению, тексты, чтобы мэтр успел их прочитать. Во время мастер-класса ведущий по одному их разбирает: кратенько пересказывает сюжет, а потом начинает громить в пух и прах. Несчастный автор краснеет и бледнеет, пытается как-то оправдаться, но, задавленный неотразимыми аргументами, быстро сдается, лишь иногда слабо трепыхаясь. А когда он уже готов начать выбирать между петлей и ядом, мастер говорит: «ну, ничего, вы не так плохо пишете, пробуйте еще, и у вас получится…».

Кроме порции здоровой и часто обоснованной критики в адрес конкретного рассказа, блиц-семинара гю каждому тексту, когда высказывается не только ведущий, но и любой желающий, мастер-класс позволяет вживую пообщаться с успешным (коммерчески и литературно) автором, позадавать ему каверзные вопросы.

Важны не только комментарии к рассказам, но и позиция мастера по отношению к писательству в целом, какие-то творческие секреты, выгодные ходы, Громов в большей степени напирал на коммерческую сторону – не писать для журналов, которые не платят гонорар, ибо это подрывает ценность собственного творчества; как назвать роман; как общаться с издателем и т. д. Дяченко в основном говорил о том, какувлечь читателя, что ему нужно, что заставляет вцепиться в книгу и не откладывать ее до самого конца.

Оба раза мои рассказы выиграли. В 2003-м диплом победителя мне вручил Александр Громов за рассказ «Ничья» (см. «ТМ» № 2'04), а теперь – Сергей Дяченко за рассказ «Девятое марта».

Ну и, кроме всего вышесказанного, мастер-класс – это вполне реальный шанс обратить на себя внимание издателей, редакторов журналов.

– У Вас есть какие-то достижения, которыми Вы особенно гордитесь?

Моя маленькая победа – 2 апреля 2004 г. я перешагнул отметку в полтора миллиона тиража. Конечно, пока еще не книжного, все вместе. Но, учитывая, что тиражи современных, даже самых популярных, журналов редко превышают 20–40 тысяч, немножко погордиться можно.

– Сакраментальный вопрос: Ваши творческие планы?

Без этого никуда… Буквально на днях сдан в редактуру новый роман – «Анафема». Сейчас идут переговоры с издательством о выпуске отдельной книжкой сборника моих рассказов. К осени надеюсь дописать следующий роман, рабочее название – «Бремя стагнатора».

– Спасибо за интервью. Творческих удач и до свидания!