Текст книги "Зов смерти"

Автор книги: Ингер Эш Вулф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

Снаружи холодные пронизывающий ветер кружил в бесконечном танце снежинки, унося их вверх, в кроны деревьев, которые покорно склонялись под его яростными порывами.

Первый снег, успевший накинуть белое одеяние на нагие ветви, медленно падал на землю. На короткое время ветер успокаивался, будто чувствуя свою вину, и наступало затишье.

Детективы просидели в молчаливом ожидании около часа, наблюдая за проходящими машинами и редкими прохожими, вышедшими прогулять собак перед сном. Стрелки часов близились к полуночи. С момента начала операции не поступило ни одного сигнала ни от засады в доме, ни от патрульных машин, ни от снайперов, расположившихся на крышах. Тишина на полицейской волне становилась зловещей.

Даже несмотря на принятую половинку валиума, Хейзел совсем не клонило в сон. Возможно, мешала нестерпимая боль. Стоило чуть сдвинуться с насиженного места, как она сразу пронзала всю ногу до самой ступни. Приходилось сидеть не-, подвижно подобно каменному изваянию. Таблетка чуть притупила боль, но по личному опыту Хейзел знала, что при попытке встать на ноги она обрушится с новой силой. Через несколько минут закончится очередной виток жизни, и она перейдет на следующий этап. В ближайшем будущем Хейзел предстоит медицинская процедура, которую даже семейный врач называет малоприятной. Рентгеновское компьютерно-томографическое исследование спинного мозга. Господи, сразу и не выговоришь! Сделают пункцию и введут специальную жидкость в спинной мозг. После томографии станет наконец ясно, надо ли делать операцию.

Наступила полночь, и стрелки часов поползли дальше.

– Боже! – простонал Спир, пробуждаясь от дремоты. – Что, если убийца вообще не придет?

– Обязательно придет, вот увидишь, – пообещала Хейзел. – Он непременно постарается утереть нам нос.

Она послала по рации зашифрованное сообщение с приказом всем занять позиции. Тут же пришел ответ от Уингейта и Фейрвью, который сидел на крыше соседнего дома.

– А если Саймон поменял автомобиль? – не унимался Спир. – Ты уверена, что полицейские на патрульной машине увидят, как он подъезжает?

Там всего лишь первая линия защиты. Возможно, преступник и проскользнет. Если ему это и удастся, он не успеет выйти из машины, как окажется под прицелом у наших снайперов.

– Собираешься пристрелить его?

– Если станет крутить головой, то так и сделаем.

Детективы провели в холодной машине еще сорок минут наблюдая за снегопадом. Начиналась самая настоящая зимняя вьюга. В четверть второго на связь вышел Уингейт.

– Босс, извините, мама девочки теряет свое ангельское терпение.

– Вы ей дали успокоительное?

– Ей поможет только транквилизатор для слона!

– Успокойте ее, – начала было Хейзел, но неожиданно в разговор вклинился другой голос:

– Прошу совета!

– Кто говорит? – сразу откликнулась она. – Я на связи!

– Подъехал автомобиль… – произнес Фейрвью по рации и замолчал на мгновение.

– Господи, он уже тут! – воскликнул встревоженный Спир.

– …остановился перед домом…

– Кто его видит? – спросила Хейзел.

В ответ послышались голоса Гленкоу и одного из офицеров, засевших в доме. Кажется, его зовут Шеперд.

– Шеперд, если ты у окна, сейчас же отойди. Гленкоу?

– Да…

– Ты его видишь?

– Это не тот автомобиль…

– Он наверняка поменял машину! – передал по рации Спир.

– Он выходит, – прокомментировал Гленкоу. – Повторяю, предполагаемый преступник идет по дорожке. Рик, ты его взял на мушку?

На связь вышел второй снайпер.

– Я его вижу, но не могу прицелиться. Он твой, Гленкоу!

Спир быстро выскочил из «ленд-крузера» и завопил, повернувшись в сторону домов, где засели стрелки:

– Черт возьми, стреляйте!

– Говард, немедленно вернись! – закричала ему вслед Хейзел, но Спир уже скрылся за завесой снега. Она снова заорала по рации: – Мне нужно описание этого человека! Вы знаете как выглядит убийца…

– Да стреляйте же в него, мать вашу! – ревел посреди дороги обезумевший криминалист.

– Это не он! Какой-то подросток! – доложил Фейрвью. – Несет что-то в руках. – В рации послышалось, как офицер ползет по крыше, меняя дислокацию. – Вызываю пост в доме…

– На связи, – ответил голос Уингейта.

– Это не убийца…

Прозвучал одиночный выстрел. Хейзел рывком открыла дверь и выскочила из автомобиля.

– Лежать! – заорал Гленкоу.

Хейзел стремительно понеслась по улице к дому Баттенов. Она почти добежала до противоположного бордюра, как вдруг что-то глухо щелкнуло в спине, и Хейзел упала, словно подкошенная пулей. Спир, услышав крик, подбежал к ней.

– Помоги подняться…

– Ты сможешь ходить?

– Черт возьми! – ругалась Хейзел, пока Говард помогал ей встать на ноги. – Эта проклятая неделя когда-нибудь закончится?! Пошли! Скорее!

Спир кинулся вперед, а она, превозмогая мучительную боль, потопала за ним. Дойдя до улицы, на которой стоит дом Баттенов, они услышали взволнованные голоса. Уингейт вместе с тремя офицерами выбежали из дома, три патрульные машины тоже были здесь. Они резко затормозили на дороге. Несколько полицейских взяли на прицел мальчишку, который что-то кричал. Явись сюда настоящий преступник, операция прошла бы успешно. Все прибыли на место действия одновременно, как и планировалось.

Хейзел приказала убрать пистолеты и поковыляла к юноше. Его ранили в бедро, и он катался по земле, крича от боли и окропляя первый снег темными пятнами крови. На крылечках соседних домов стали загораться фонари. Шум и крики разбудили мирно спавших горожан.

– Кто ты такой? – заорала она, почти падая на раненого и пытаясь разглядеть его лицо. – Кто ты такой, черт тебя подери?!

– Господи! Господи! Спасите! Помогите!

– Кто ты такой!

– Дэнни! Меня зовут Дэнни!

Страшная мысль пришла в голову. А вдруг это отвлекающий маневр, и убийца сейчас в доме? Отодвинувшись от раненого, она взволнованно спросила:

– Кто-нибудь остался в доме? – Полицейские растерянно переглядывались между собой. – Ради Бога, скорее бегите к девочке в детскую!

Несколько человек бросились обратно в дом, а Хейзел снова переключила внимание на юношу, валявшегося у нее в ногах.

– Что ты здесь делал? Кто тебя послал?

– Я приехал из Бондхеда, – ответил, заливаясь слезами, подросток. – Леди, я ехал пять часов по заснеженным дорогам.

– С какой целью?

– Мне заплатили сто баксов, чтобы я довез письмо. Клянусь вам, это правда!

Письмо лежало на снегу в десяти футах от мальчика – видимо, отлетело в сторону, когда снайперы сбили подростка выстрелом. Небольшой белый конверт лежал на снегу, и даже издали на нем было отчетливо видно имя адресата, написанное черным маркером. Это было ее имя!

Хейзел с трудом приподнялась, пытаясь встать на ноги сама. Подросток поджал ноги к груди, не переставая стонать от боли. Из двери дома Баттенов выглянул один из полицейских в сопровождении Терри и Роуз.

– Немедленно обыскать весь дом по периметру! Мы уже выдали себя, поэтому без церемоний! Убедитесь, что на расстоянии пятисот метров все чисто! – До Хейзел донеслись звуки хлопающих дверей в соседних коттеджах – через считанные минуты здесь соберется любопытная толпа зевак. – Не пускайте сюда соседей и оцепите дом! – приказала она полицейским в патрульных машинах.

– Что происходит? – встревоженно воскликнула Терри.

Хейзел поковыляла через лужайку, отказавшись от помощи Уингейта, и наклонилась, чтобы поднять конверт. Он оказался почти невесомым. Перчатки остались в автомобиле, и рукам было очень холодно.

– Не трогай улику! – закричал Говард Спир.

Оно адресовано мне, – тяжело дыша, объяснила Хейзел.

Она открыла конверт, чувствуя, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, и осторожно заглянула внутрь. Там лежал небольшой, но плотный листок! Хейзел вынула его и тотчас уронила, будто обожглась, прикоснувшись к бумаге.

– Господи!..

– Что там?! – заволновался Спир, стоявший в десяти футах от нее.

У Хейзел подогнулись колени, и все присутствующие с испуганными возгласами бросились к ней. На снегу, изображением вниз, лежала маленькая квадратная фотография.

– Босс? – Уингейт опустился на колени, поддерживая ее за плечи, но не добился ответа. – Хейзел… что это?

– Фотография, – еле слышно пробормотала она.

Джеймс дотянулся до снимка, сделанного «Полароидом», и перевернул его. Глянцевая сторона с изображением мерцала в полумраке.

– Это мой дом. – Она забрала фотографию из рук Уингейта. – На снимке мой дом!

Эмили попрощалась с дочерью, положила трубку и вышла из кухни, осторожно неся в руках бокалы. Из коридора появилась Клара с удивленным выражением на лице.

– Это не Пола, – сообщила она таинственным голосом.

– Боже, вот ведь копуша старая!

– Спрашивают Хейзел. Какой-то мужчина!

– Хорошо, я отлучусь на минутку! – Эмили поставила последний бокал на стол и вытерла мокрые пальцы о брюки. – Пойду и узнаю, что ему… начала она, но не успела закончить.

Лицо Клары Лайон вдруг превратилось в кровавое месиво, а сама она рухнула навзничь, словно подкошенная. Эмили увидела фигуру человека в длинном черном пальто, который держал в руках окровавленную стальную клюшку для гольфа. Белки глаз пришельца отливали желтизной, кожа на изможденном лице обвисла.

– Эмили Микаллеф? – спросил он. Эмили в страхе не могла выговорить ни слова. Мужчина шагнул к ней. – Здравствуйте! Я Саймон Арамейский.

Глава 22

27 ноября, суббота, 16:00

Хейзел Микаллеф было шесть лет, когда однажды в магазине она потеряла из виду маму.

Раз в месяц Эмили имела обыкновение затариваться продуктами в огромном мэйферском супермаркете, где Хейзел разрешали самой, как взрослой, катить тележку между рядами. Девочка уже с легкостью распознавала цифры на маленьких красных ценниках и умела выполнять несложные арифметические действия, поэтому Эмили часто давала ей задания найти упаковку самых дешевых зеленых бобов или подсчитать стоимость двух кусков филе. В голове маленькой Хейзел кипела работа: десятки складывались отдельно от единиц, единицы – отдельно от десятков, потом все вместе, и получается желаемый результат. За ум и смекалку, проявленные во время похода за покупками, мама торжественно вручала девочке леденец на кассе или позволяла самой выбрать торт на десерт к ужину.

Все началось в бакалейном ряду, где они выбирали рис. Повернув в молочный отдел, Хейзел с ужасом поняла, что катит тележку за абсолютно незнакомой женщиной в плаще, похожем на мамин. Она стремительно развернулась и быстрым шагом пошла обратно, но матери в бакалее не оказалось. Не было ее ни в соседнем ряду, ни в отделе с замороженными продуктами, ни возле мясного прилавка. В отчаянии девочка подошла к кассам, туда, где с одной стороны стояла пирамида из пачек стирального порошка, а с другой – выстроились консервные банки с тунцом.

Хейзел до сих пор помнила, как темно стало в тот ужасный вечер за огромными витринами супермаркета и как грозно рокотал гром на улице. Страх сковал девочку с ног до головы, но она не заплакала и не обратилась за помощью к взрослым, опасаясь, что тогда мама исчезнет навсегда. Произойдет то, чего маленькая Хейзел боялась больше всего на свете! Превозмогая страх, скрутивший внутренности в тугой узел, она решительно схватилась за ручку тележки и возобновила поиски, поочередно заглядывая в каждый ряд и отдел. Наконец-то ей повезло!

* * *

Девочка нашла маму в другом конце магазина возле лотков с яйцами. Мама вынимала каждое яйцо из лотка, обстоятельно рассматривала со всех сторон и складывала в картонную коробку. Обрадовавшись, Хейзел подкатила к ней тележку.

– Сколько будет, если сложить дюжину и полдюжины яиц? – спросила мама.

– Восемнадцать, – подсчитала дочь.

– Ты нашла то, что искала?

– Да!

– Тогда пойдем к кассе, – просто сказала мама.

Видимо, Эмили и в голову не пришло, что дочь потерялась.

Возможно, происшествие в магазине заняло не более двух минут, однако в памяти Хейзел навсегда остался леденящий ужас, охвативший ее при мысли о том, что мама может исчезнуть.

В ту ночь дежурили сержант Макдоналд и констебли Форбс и Уиндемир. Еще с дороги им позвонил Уингейт и сообщил, что весь личный состав должен быть на месте. Детективы мчались в Порт-Дандас по автотрассе номер 121 с максимальной скоростью: Уингейт вел машину, а Хейзел застыла на пассажирском сиденье. К моменту приезда в участке собрались все, за исключением констебля Дженнер и сержанта Костамидес.

Едва переступив порог приемной, Хейзел сразу же отправила Форбса, Эштона и Уиндемира проверять окружные въезды и выезды на западе, севере и юге. Макдоналду и Уилтону было приказано взять машины без полицейских опознавательных знаков, прочесать улицы Порт-Дандаса, Хоксли и Хиллз-Черча и смотреть в оба, не обнаружится ли там чего-нибудь подозрительного.

Хейзел стояла перед полицейскими, чувствуя, что все видят охвативший все ее существо страх. Она не могла совладать с собой. Тело Клары Лайон уже отправили в Мэйфер. Дозвонились до ее дочери, жившей в Торонто, и та, в состоянии, близком к шоку, тотчас отправилась в Порт-Дандас, несмотря на ночное время и немалое расстояние между городами. Остальных гостий Эмили – Грейс Хьюз, Маргарет Энтуисл и Салли Итон – Саймон отвел в сарай в саду и запер, оставив старушек, одетых в вечерние платья, мерзнуть. Их увезли в больницу с диагнозом «переохлаждение». Все бы ничего, но опасения вызывала миссис Энтуисл, годами страдавшая ревматоидным артритом. Вряд ли она доживет до утра.

К рассвету детективы получили донесения от всех патрульных машин. Они не обнаружили ничего подозрительного. В голосах полицейских слышалась усталость, страх и понимание того, что время работает не на них. Не попал в поле зрения и автомобиль, на котором, по сведениям полиции, ехал Саймон, и не поступило ни одного сообщения об авариях или каких-либо необычных происшествиях. Пять констеблей непрерывно обзванивали из участка мотели, гостиницы, бензоколонки и круглосуточные магазины в радиусе трехсот километров и запрашивали номера их факсов, по которым немедленно рассылались наспех смонтированные портреты Саймона, Эмили Микаллеф и описание автомобиля преступника. Если отсутствовал факс, оставляли словесное описание. Перевернули вверх дном весь округ – тщетно. В глубине души Хейзел подозревала, что Усыпитель не допустит еще одну ошибку. Возможно, матери уже нет в живых, а убийца ушел на дно и затаился.

Из трех пожилых дам Грейс Хьюз оказалась единственной, способной внятно ответить на вопросы. Съездив в больницу, Фриц Фрейзер поговорил со старушкой. Из ее рассказа следовало, что в первую очередь в глаза бросалась болезненная худоба мужчины – как говорится, кожа да кости. Когда он двигался, слышался хруст суставов. А еще Грейс уловила исходящий от убийцы аромат фруктовой жевательной резинки, за сладким привкусом которой угадывался тлетворный запах гниющего заживо человеческого тела. Старушка призналась Фрейзеру, что вначале они перепугались, так как не сомневались, что незнакомец собирается всех убить. Однако, к безмерному удивлению почтенных дам, закрывая дверь сарая, мужчина с благочестивым видом пожелал им спокойной ночи.

Пахло не фруктовой жвачкой, а кетонами! Это продукты расщепления жиров, – пояснил Спир, пригласив Хейзел для разговора в кабинет. – Преступник голодает, а человеческий организм при голодании обращается за энергией к подкожным жирам. Возможно, покидая остров Ванкувер, он был еще в своем уме. Сейчас я сильно сомневаюсь в его адекватности. Ох не зря старушка учуяла «фруктовый» запах кетонов! Понимаешь, тело преступника начинает «поедать» само себя, включая мозг!

– Так что это значит? Мама жива или уже умерла? – спросила измученная Хейзел.

– Я просто обрисовал тебе психологический портрет этого парня, – вздохнул он. – И его психическое состояние тоже.

В шесть утра некоторые полицейские отправились домой поспать хотя бы пару часов. Потом они пришли на смену оставшимся, которые уходили на отдых с явной неохотой. Всю ночь Хейзел казалось, что земля дрожит, как во время землетрясения. Наступившее утро не принесло облегчения.

С момента приезда в Порт-Дандас детектив Микаллеф всячески избегала собственного кабинета. Хейзел не могла видеть свой письменный стол, стул, да и всю комнату, где она потерпела полное фиаско, не сумев предугадать очередной шаг Саймона Маллика, перевернувший с ног на голову ее план и всю жизнь. Кабинет вызывал отвращение и напоминал хозяйке о роковой недальновидности. Ведь знала, что преступник обладает острым умом, – так нет же, носилась с навязчивой идеей загнать его в ловушку! Как же, последний шанс, иначе уйдет! Вот и добегалась! Усыпитель перехитрил ее, ударив по самому больному месту.

Хейзел почувствовала на себе обеспокоенный взгляд Говарда Спира, заглядывающего шефу в лицо.

– Как ты? – спросил он осторожно.

– А что?

– Мы просто разговаривали, а ты вдруг словно отключилась. Может, стоит отвезти тебя домой на пару часов?

– Нет! – воскликнула она. – Я не поеду домой, пока… все не закончится. – Хейзел провела ладонью по лицу, будто отгоняя остатки сна. – Знаешь, хоть ты и считаешь убийцу помешанным, нужно честно признать, что он не глупее нас. Мы не спали всего одну ночь, а преступник живет в изнуряющем режиме уже два месяца. Судя по поведению, этот человек использует с умом все возможности и смотреть на него как сумасшедшего было бы непростительной ошибкой!

– Ладно, – пробормотал Спир, отводя взгляд в сторону.

– Говард, а зачем ты позвал меня в кабинет?

– Ну, я думал, тебе следует знать, что Маргарет Энтуисл умерла!

* * *

– Так, ребята, найдите хоть что-нибудь! У кого какие новости? Что слышно? – Хейзел остановилась посреди приемной, и все присутствующие вздрогнули от ее крика. Полицейские прекратили работу и стали бросать друг на друга отчаянные взгляды. Они делали все, что было в их силах. – Ну давайте! – кричала она. – Черт подери, у нас совершенно нет времени!

Сержант Рэнальд рискнул выступить первым. Он поднялся с места и принялся зачитывать записи, сделанные в журнале.

– Доложили о взломе аптеки в Сеймур-Лейке.

– Отлично! – Хейзел шагнула вперед к карте. Сеймур-Лейк находится в полутора часах к юго-западу от Порт-Дандаса. – Есть видеозапись происшествия?

– Мэм, в городе проживает всего четыреста человек, и скорее всего там имеется только одна портативная камера на всех!

– Плохо! – огорчилась она и вдруг почувствовала спиной взгляд Уингейта. – Что украли из аптеки?

Рэнальд снова посмотрел в записи.

– Ну, упаковка памперсов для взрослых и жевательные витамины.

Хейзел, саркастически усмехаясь, кивала:

– Великолепно! И это наша путеводная ниточка?! Господи, теперь, по-вашему, преступник вдруг стал страдать недержанием и авитаминозом?!

– Хейзел, – тихо позвал ее Уингейт.

– Она экс-мэр нашего города! И моя мать! Эй, ребята, вы ведь можете пошевелить мозгами и вычислить этого урода? Кому вы еще не звонили? Где, по его мнению, мы не станем его искать? Вот туда и надо идти! Вам это не приходило в голову?

– Босс, – опять позвал ее Джеймс.

– Что?! – Хейзел увидела, как он выходит в коридор, и почувствовала, как к горлу подкатывается комок. – Что?!

– Бесполезно, – отозвался Уингейт, – бессмысленно все время переливать из пустого в порожнее.

– А что прикажешь делать?

– Вам не кажется, что нужно съездить домой? Немного отдохнуть? Поиски могут продлиться дольше, чем мы рассчитываем.

Это Спир тебя подослал уговорить меня? Да?

– Вовсе нет, – ответил он. – Я и без детектива Спира вижу, что вам необходима передышка.

– Джеймс, чем мне заняться дома? Вязать, что ли?

– Поймите, ребятам надо сосредоточиться!

Хейзел принялась нервно расхаживать по комнате, словно дикий зверь в клетке.

– Ты пойдешь домой, Джеймс?

Уингейт с неохотой признался, что домой не собирается. Однако Джеймсу хотелось, чтобы Хейзел сама решила, что ей необходимо передохнуть. Из Барри к ним ехал сам Йен Мейсон. Его водитель сообщил по рации, что они прибудут в Порт– Дандас через полчаса.

Терри Баттен подала в суд на полицейское отделение провинции Онтарио, обвиняя его сотрудников в безответственности, из-за которой подверглась опасности жизни ее дочери. Она забрала Роуз и перебралась в Мэйфер, настояв, чтобы полиция предоставила им безопасное место на период определения планов на будущее. Терри решила продать дом в Хамбер-Коттедже. Йену Мейсону она прямо заявила, что не переступит порога злополучного дома, который находится под прицелом убийцы. Кроме того, она подала второй иск против Хейзел за причинение морального ущерба. Миссис Баттен и ее адвокат готовились выдвинуть и другие обвинения.

* * *

Иен Мейсон припарковался у черного хода и послал в участок одного из своих помощников передать Хейзел, что желает поговорить с ней тет-а-тет на улице. Первым делом он посочувствовал ее горю в связи с похищением матери и добавил, что полиция Онтарио бросила все силы на ее поиски. Йен несколько раз повторил, что поискам Эмили Микаллеф уделяется особое внимание и ими занимаются лучшие кадры округа. Никогда в жизни Хейзел не слышала, чтобы Мейсон говорил с такой теплотой и уважительностью. Верный признак, что дела идут хуже некуда! Наконец Йен перешел к главному и потребовал ее значок.

– Не отдам! – решительно ответила Хейзел.

Мейсон бросил красноречивый взгляд на двух огромных констеблей, стоявших возле автомобиля, на котором его привезли.

– У тебя останется рация, – стал уговаривать он. – Ты услышишь обо всех новостях в режиме реального времени. Но сейчас тебе нельзя возвращаться в участок.

– Только после решения судьи!

Мейсон вынул из пальто конверт и протянул ей.

– Я подозревал, что ты потребуешь официальные документы. В действительности мне не нужен никто, чтобы снять тебя с должности, однако у меня есть и ордер на арест, если понадобится. Ну так что, откроешь конверт?

– Ордер на арест? За что? Против меня всего лишь возбужден иск, и здесь нет ничего противозаконного!

– Противозаконно злоупотреблять служебными полномочиями! А этим ты как раз и занимаешься в данный момент, даже после того, как тебя отстранили от должности.

– Иен, да ты хорошо подготовился!

Неожиданно внимание Мейсона привлекли полицейские, сгрудившиеся в коридоре за стеклянной дверью и наблюдавшие за сценой на парковке. Хейзел проследила за взглядом Йена и тоже увидела своих ребят.

– Как ты думаешь, они позволят твоим накачанным стероидами монстрам затолкать меня на заднее сиденье автомобиля и увезти насильно домой?

Мейсон жестом пригласил собравшуюся толпу присоединиться к ним. Комиссар приподнялся на носках, чтобы видеть стоящих сзади.

– Кто из вас Джим Уингейт?

Молодой детектив шагнул вперед под пристальным взглядом Хейзел.

– И ты, Брут?

В ответ Джеймс бросил на нее жалобный взгляд и принялся оправдываться:

– Он собирается перевести расследование в Мэйфер и отдать под начало Спира, если вы не согласитесь на его условия.

Мейсон протянул руку Уингейту, и молодой полицейский посмотрел на нее так, будто его просили взять всю ответственность за происходящее на себя.

– Давай же! – поторопил Мейсон, и они обменялись рукопожатиями. – Примите мои поздравления! Теперь вы новый исполняющий обязанности начальника управления!

– Да уж! – пробормотал Джеймс.

– Послушайте все меня! – обратился комиссар к остальным. – Детектив уголовной полиции инспектор Хейзел Микаллеф временно отстраняется от своих обязанностей. Однако я надеюсь, что на период ее временного отсутствия вы продолжите безупречную службу под компетентным началом сержанта Уингейта…

– Констебля Уингейта, – поправил его Джеймс.

– Да-да, – согласился комиссар и добавил: Надеюсь, ваша работа и впредь будет выполняться согласно установленным инструкциям.

Среди полицейских послышался недовольный ропот, и тогда к ним повернулся новоиспеченный начальник:

– Извините, ребята, я сам тоже не в восторге от такого поворота событий. Кто не может работать в новых условиях, говорите сейчас. Никаких обид! Или все расходятся по местам и занимаются делом. На карту поставлена жизнь человека!

– Значит, все-таки поедешь, – усмехнулся Мейсон, обращаясь к Хейзел. – Как будто тебя здесь не было вовсе!

– Сукин ты сын! Я поеду на своей машине!

Теперь уже бывшие сотрудники покидали парковку, бросая на нее сочувствующие взгляды.

– Хейзел, а эта машина вовсе не твоя! Она принадлежит полиции! – ехидно заметил Йен, и один из гигантов открыл заднюю дверцу, предлагая ей сесть в автомобиль Мейсона. – Констебли Эруитт и Атгет почтут за честь отвезти тебя домой.

Хейзел молча направилась к открытой дверце, но вдруг остановилась, услышав недовольный голос комиссара:

– Сдай жетон!

– Может, тебе и пистолет сдать?

– Его пока придержит у себя Уингейт.

– Тогда почему Уингейту не придержать и мой жетон?

– Пистолет он имеет право передать другому должностному лицу.

– Ты прекрасно понял, о чем я спросила!

– Черт возьми, Хейзел, отдай значок и садись в машину!

Она посмотрела на Мейсона в упор, но тот и не думал отводить взгляд – его невозмутимости мог позавидовать каменный сфинкс.

Хейзел затруднялась определить, является ли хладнокровие Мейсона результатом наплевательского отношения ко всему на свете или он просчитывает все наперед и ничему не удивляется.

– Знаешь, Йен, ты ведь не навредишь мне больше, чем я напакостила себе сама.

В ответ он лишь укоризненно покачал головой, и Хейзел вдруг поняла, что Йен и в самом деле испытывает к ней жалость.

– Хейзел, мы с тобой проработали бок о бок столько лет а ты меня совсем не знаешь!

Никогда еще дорога домой, в Пембер-Лейк, не была такой долгой! За все время пути никто не проронил ни слова.

Остаток дня Хейзел посвятила уборке дома – мыла окна, обильно обрызгивая моющими средствами, а потом с остервенением протирала газетой; затем настала очередь всех раковин в доме и ванной комнаты. Каждые полчаса она звонила в полицейский участок и узнавала последние новости, но разговаривала только с Мелани, стоя возле чистого окна и стирая со лба капли пота. Поиски так и не сдвинулись с мертвой точки. В очередной раз убедившись в этом, Хейзел возвращалась к уборке. К полудню, когда дом сиял идеальной чистотой, она не сдержалась и запустила щеткой в зеркало, которое разлетелось брызгами маленьких осколков. К сожалению, вместо двери в параллельные миры на стене остался всего лишь ровный, потемневший от времени и пыли прямоугольник.

Хейзел вспомнила об одном эксперименте, который объясняла Марта на уроках в старших классах. Она не помнила всех подробностей, но смысл заключается в том, что кошку запускают в закрытую коробку и включают некий элемент внутри коробки, в результате чего смерть животного может наступить в любой момент. До того как коробку откроют и определят, в каком состоянии находится кошка, она считается одновременно живой и мертвой [7]7
  Эксперимент Эрвина Шредингера, вошедший в науку под названием «Кошка Шредингера» и демонстрирующий неполноту квантовой механики при переходе субатомных систем к макроскопическим.


[Закрыть]. Нечто подобное происходит сейчас с ее матерью. В настоящий момент Эмили в равной степени как жива, так и мертва, а злополучное полицейское расследование выполняет функцию наглухо закрытой коробки. Саймон Маллик является радиоактивным изотопом (наконец-то она вспомнила название того элемента), который в любой момент может убить ее мать. Чувство беспомощности охватило Хейзел, все мышцы напряглись, и по телу время от времени пробегала нервная дрожь, словно женщина рождалась и умирала одновременно.

* * *

Наступила ночь. Хейзел лежала в кровати, не выпуская из рук телефонную трубку. Она по-прежнему звонила Мелани через каждые полчаса, а когда та сменилась в восемь вечера, стала обращаться к ее сменщику Уилтону. Всю ночь ему приходилось повторять: «Никаких новостей». К трем ночи он перестал добавлять «жаль!». В телефонной трубке Микаллеф слышала в отдалении голоса бывших подчиненных. А где-то еще дальше, во мраке ночи, находилась Эмили. Услышит ли Хейзел снова ее ехидный и до боли родной голос?

Дом напоминал музей, в котором все экспонаты подготовили для просмотра и разложили в соответствии с той ролью, которую они сыграли в жизни Хейзел. Вещи безмолвно напоминали, что она действительно жила в этом доме и даже временами чувствовала себя очень счастливой. Здесь она стала женой и матерью, не ведая о грядущих переменах. Ныне Хейзел согласна бросить дом, уехать из города и вообще расстаться с жизнью, лишь бы на миг перед смертью узнать, что ее гордость и глупость не стоили матери жизни! На что надеяться? Вот уже два дня Эмили не принимает ни болеутоляющие средства от артрита, ни разжижитель крови, ни витамины с кальцием, железом и марганцем! Фосамакс, который мать принимала от остеопороза, так и лежит в бутылочке. А за окном становится все холоднее, снег идет и идет не переставая, сугробы растут, превращаясь в высокие холмы. Где она сейчас? Ведь на ней только комнатные туфли да вечернее платье и нет пальто. Может, Саймон бросил ее на морозе и она, бедная, совсем окоченела от холода? Да жива ли она?

Наконец-то в газете Торонто написали про Порт-Дандас. В «Торонто санди стар» вышла статья под названием «Шеф полиции окружного городка поставила на линию огня восьмилетнего ребенка!».

Теперь Хейзел принимает таблетки, не дожидаясь вечера, проводит все время либо в кровати, либо в гостиной у телевизора. Приходится иногда пить и сердечные лекарства. Дневные телепередачи кажутся бессмысленными и больше напоминают сюрреалистический мир, в котором одиноких женщин усиленно подготавливают к нападению жестоких убийц, явившихся к ним на кухню. Хейзел просматривает передачу за передачей, не вникая в их зашифрованные сигналы и коды, и дремлет перед включенным телевизором. Когда звучит финальная музыка и передача заканчивается, она звонит в участок. Мелани на месте уже с десяти часов, и нет никаких изменений в расследовании. От отсутствия новостей Хейзел хочется лезть на стенку.

– Вот уж никогда не думала, что скажу такое, – говорит мама, стоя в огромном венецианском окне. От ее головы исходит сияние. – Тебе следует хорошенько перекусить!

– Я не хочу есть!

Эмили Микаллеф подходит к журнальному столику и грациозно садится, с отвращением отталкивая в сторону стопки газет.

– Общественная жизнь всегда связана с определенным риском, Хейзел. Мы ждем похвалы за безупречную службу, но замечают только наши неудачи. Просто у тебя был долгий путь от успеха до провала.

– Мама, политические неурядицы можно уладить, а вот когда упускаешь убийцу, это совсем другое дело.

– Всего лишь другой уровень общественных отношений, – настаивает на своем мама.

Хейзел отдала бы сейчас все на свете, чтобы снова стать двенадцатилетней девочкой, уткнуться в мамино плечо и выплакать свое горе. Как бы внимательно она слушала ее советы! Ведь мать желала добра и только хотела успокоить свое убитое горем дитя. Если бы вернуть те далекие времена! А что остается теперь? Сидеть в бездействии и злиться на собственное бессилие? Вдруг Хейзел замечает, что смотрит очередную телепередачу сквозь мамино тело. Позабыв о боли, она быстро вскакивает с дивана и чувствует, как страх пронизывает ее с головы до ног.