Текст книги "Зов смерти"

Автор книги: Ингер Эш Вулф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

– Инспектор, если они издавали звуки, как узнать, какие именно? – осторожно поинтересовался он.

Хейзел посмотрела на лица сотрудников, которые, сами того не сознавая, вытягивали губы в трубочку, потом перевела взгляд на висящие за спиной фотографии с жуткими гримасами, и вдруг ей в голову пришла блестящая мысль.

Глава 15

19 ноября, пятница, 10:00

Девушку звали Марлен Тернбулл. Говард Спир отыскал ее в Аппер-Уотертауне и, доставив в Порт-Дандас, сразу же привез в полицейский участок – по всей вероятности, против ее воли. Об этом Хейзел догадалась, едва взглянув на девушку, которая держалась настороженно и опасливо озиралась по сторонам. Полы длинного, до пят, темно-зеленого пальто путались в ногах и замедляли шаг. Марлен не совершила ничего предосудительного, но, как многие законопослушные граждане, оказавшись в обители правопорядка, вдруг почувствовала несуществующую вину перед лицом закона, хотя для паники не было причин.

Перепутанную Марлен провели в заново обставленный мебелью конференц-зал. Говард любезно предложил ей стул, и та покорно села за длинный стол, на котором лежали фотографии жертв Усыпителя. Черные волосы скрывали ее лицо, и выражения не было видно, однако, судя по тому, как Марлен, тихо вскрикнув, прикрыла ладошкой рот, зрелище привело ее в ужас. В другой руке она судорожно сжимала пластмассовую кружку с кофе, который принесла секретарша.

– За последние два дня мы обнаружили тринадцать трупов, – принялась объяснять Хейзел. – Эти люди убиты в течение шести недель в разных провинциях страны.

– Боже мой! – воскликнула Марлен, не отрывая ладошки ото рта. Поставив кружку на стол, она стала осторожно передвигать фотографии кончиками пальцев, словно боялась обжечься. У Марлен, которой на вид было лет двадцать пять, оказалось открытое круглое лицо со следами от дужек слишком маленьких очков. Наконец она выдавила: – Кто это сделал?

– Пока не знаем, но полагаю, вы сможете нам помочь, – ответил Спир, не спеша с объяснениями.

Марлен изменилась в лице и побледнела. Будь она хоть сколько-нибудь замешана в преступлении, лучшего момента для разоблачения и не найти – сразу бы раскололась! Чувствуя за собой непонятную вину, она со прахом ожидала своей участи, а Хейзел в душе рассердилась на Говарда за затянувшееся молчание.

– Вы же сурдопереводчик и общаетесь с глухонемыми, – наконец объяснил криминалист. – Мы полагаем, что люди на фотографиях пытаются произнести какие-то звуки. – Марлен рассеянно кивнула, не понимая, чего от нее хотят. – Вы можете определить какие?

Тут она совершенно растерялась, услышав, что ужасные фотографии имеют какое-то отношение к ее профессиональным знаниям.

– Нет, это невозможно!

– Черт! – не сдержался огорченный Спир.

– Я, конечно, могу дать некоторые пояснения, но определить звуки по фотографии не сумею. К сожалению, вы обратились не к тому специалисту.

Вперед выступила Хейзел:

– Марлен, скажите, вы употребляете наркотики?

– Что?!

– У вас, наверное, куча неоплаченных штрафов по парковке, да? Или вы ездите на угнанном автомобиле?

– Господи, конечно, нет!

– Теперь послушайте меня внимательно! Вас никто ни в чем не обвиняет, и мне все равно, курите ли вы марихуану на просроченной парковке! Вас привели сюда, потому что вы умеете читать по губам. Вот и все! Что бы вы ни натворили, здесь никого это не интересует! Во всяком случае, сейчас! – Марлен в растерянности смотрела на Хейзел, по-прежнему испуганно моргая огромными глазами за толстыми линзами. – Договорились?

Вместо ответа девушка чуть склонила голову, что в равной степени можно было принять как за согласие, так и за отказ, и снова взглянула на фотографии.

Видите ли, мы не просто читаем звуки по губам, а воспринимаем саму речь. Ведь в речевой аппарат входят не только губы. – Марлен с опаской пододвинула к себе одну из фотографий, сделанных в морге. На ней была изображена миссис Элизабет Райтмейер. Убийца просунул толстую спицу сквозь уши, из-за чего на лице чуть ниже скул появились припухлости, словно сквозь голову проложили туннель, по которому прошел миниатюрный поезд. Губы Элизабет были чуть приоткрыты. – Как я уже сказала, по фотографии сложно определить произносимый звук. Например, вполне вероятно, что эта женщина произносила взрывной звук…

– Какой звук?

– Согласный звук, произносимый с придыханием, например «п" или «б». А возможно, и «м» – он не взрывной, но произносится тоже при участии губ. Вот почему нельзя точно определить звук, понимаете? Вот эти, допустим, с закрытыми ртами… – На секунду она запнулась и отвела взгляд в сторону. – Извините, тяжело на них смотреть.

– Не спешите, – посоветовала Хейзел.

– Если рот закрыт, задача осложняется. Человек произносит звуки, задействовав все органы артикуляции, а всего их восемнадцать. – Марлен посмотрела в сторону Спира, опасаясь, что ее информация не представляет интереса, но тот сохранял невозмутимость. – Ну, язык, зубы, мягкое и твердое небо, гортань – все намного сложнее, чем вы представляете! – С содроганием, превозмогая охвативший ее ужас, она внимательно осмотрела жуткие фотографии и обратила внимание детективов на бледное лицо Делии Чандлер. – Вот, например, посмотрите на рот этой женщины. Он приоткрыт, кончик языка за верхними зубами, а средняя спинка языка поднята к небу. Она скорее всего произносит звук «л».

Спир взглянул на фотографию Делии и поинтересовался:

– Может она произносить целое слово?

– Если только оно состоит из одного звука, – пояснила Марлен.

– Почему тогда «л», а, скажем, не «с»?

Дрожащим пальцем девушка прикоснулась к фотографии, в том месте, где находился рот Делии. Будто ее и правда заставили притронуться к лицу покойной.

– Видите, кончик языка спрятался за верхними зубами? – Они всмотрелись в фотографию. – Звук, произносимый при таком положении языка, называется альвеолярным латеральным. И он нисколько не похож на артикуляцию звука «с».

– А если попроще?

Это значит, что звук образуется, когда воздух при выдохе проходит по бокам языка, причем кончик языка находится у верхних зубов. Когда произносится звук «с», язык у нижних зубов и воздух проходит через узкий канал, образованный языком и небом. – Марлен показала на фотографию Робби Фортума из Хинтона, что в провинции Альберта. – Вот, сравните положение его языка и этой женщины. Если желаете, произнесите звуки сами!

– Поверю вам на слово! – отказался Говард Спир, а Хейзел послушно произнесла два разных звука.

– Теперь понятно, что вы имели в виду, – сказала она. – Второй звук больше похож на свист.

– В некотором роде да, – согласилась Марлен. – На фотографии невозможно проследить, как движется воздух. – Она отодвинулась от стола, не скрывая облегчения, что ее помощь не понадобится. – Извините, я больше не могу…

– Ну-ну, крепитесь! – подбодрил ее Спир. Значит, вы нам ничем не поможете?

– Для каждого из этих людей можно подобрать несколько разных звуков, а я по ним не специалист. Меня больше интересует речь. Речь – это соединенные воедино звуки, движение, понимаете? А на фотографиях я вижу только застывшие жуткие лица. Можно мне теперь идти?

Хейзел в этот момент рассматривала лицо Мортона Хальфе, шестидесяти шести лет, из Эстона, провинция Альберта, страдавшего боковым амиотрофическим склерозом, или, в просторечии болезнью Луи Герига. Ему прострелили сердце. Хейзел могла с уверенностью сказать, что его губы сложены для звука «в».

– Стойте-стойте! – воскликнула она. – Вы сказали «речь»?

– Да, я занимаюсь считыванием речи по губам.

– Господи, помилуй! – Хейзел схватила Спира за руку и попросила: – Побудь с ней немного!

Микаллеф пулей вылетела из кабинета и помчалась в приемную. При ее появлении все полицейские вскочили с мест.

– Где Уингейт, Грин и этот француз?

– Севиньи уже вылетел в Британскую Колумбию, – отрапортовал кто-то из присутствующих.

– Превосходно. А остальные, Уингейт и Грин? Мигом отыщите их!

В мгновение ока все пришло в движение, и через десять секунд оба детектива стояли перед ней.

– Что случилось? – спросил, задыхаясь, Реймонд.

– Следуйте за мной!

Марлен еще не ушла из конференц-зала, но уже успела надеть пальто. Хейзел остановила ее.

– Расскажите им все, о чем мы с вами говорили.

– Что именно?

– О том, из чего складывается речь!

Марлен беспокойно озиралась по сторонам, чувствуя себя не в своей тарелке в присутствии такого количества полицейских. Пока она приходила в себя от смущения и раздумывала, что сказать, Хейзел вдруг замахала перед собой руками, словно переводя дыхание.

– Речь! – затараторила она. – Звуки! Это две разные вещи! Понимаете, отдельные звуки произносятся с помощью органов речи, так?

– Да…

– А речь, речь – это звуки, сложенные вместе!

– Отлично, босс, – ехидно заметил Грин. – Вы сделали потрясающее открытие!

– Погоди ты!.. Эти люди – они не просто произносят какие-то звуки. В уста каждого вкладывается определенный звук, но с какой целью? Усыпитель умышленно изменяет жертвам положение языка, чтобы они заговорили! Понимаете? Все они произносят что-то одно целое!

Поняв ее мысль, детективы перевели взгляд на фотографии и как зачарованные двинулись к столу.

– Это, должно быть, слово! – воскликнула Хейзел. – Или даже целая фраза! Все жертвы лишь звенья одной цепи!

Заинтригованная, Марлен не удержалась и тоже присоединилась к компании. Она разложила фотографии в ряд, сняла пальто и, повесив его на спинку стула, снова села за стол.

– Ну как?

– Вполне возможно!

– А вы можете понять, что они говорят?

Уингейт, выглядывая из-за плеча Говарда Спира, поинтересовался:

– А как нам узнать, в каком порядке их разложить? Внезапно Марлен смешала все фотографии и сказала:

Мне нужно позвонить!

* * *

На столе в кабинете с неотвратимой неизбежностью росли горы документов: рапорты о мелких правонарушениях, жалобы, просьбы, запросы на получение лицензий на ношение оружия, анкеты претендентов на место в полицейском участке – одним словом, рутина полицейской службы Порт-Дандаса, повторяющаяся изо дня в день, из недели в неделю! Как бы Хейзел ни хотелось увильнуть от разбирательства этих бумаг, но надо засучив рукава браться за дело. Впрочем, все это может и подождать до лучших времен. В таком взбудораженном состоянии не поймешь ни слова из прочитанного. К тому же возникает бредовое ощущение, что вся бессмысленная полицейская рутина лишь отвлекает на время от приближения чего-то страшного и неизбежного. Оно надвигается уже давно, в течение долгих лет! Возможно, расследование последних убийств и есть та поворотная точка в судьбе: грудь в крестах или голова в кустах!

– Как закрою дело, уйду на пенсию!» – решила Хейзел и тут же вспомнила мать, которая до семидесяти девяти лет оставалась мэром Порт-Дандаса. Могла бы и дольше, да газеты подняли шумиху. Выходить в отставку в шестьдесят один год не то что рано, а просто стыдно. В конце концов, можно сослаться на больную спину.

Сотовый телефон отвлекал от работы. Рей установил беззвучный режим приема звонков, но теперь телефон без конца мигает. Лежит себе одиноко в углу стола и посылает позывные: «Спасите! На помощь!» Как представитель органов правопорядка и защиты населения, Хейзел не могла отказать в помощи и взяла телефон в руки. Она нашла в меню опцию голосовых сообщений, и автоответчик услужливо подсказал: «Вам пришло семьдесят одно сообщение. Нажмите цифру «один», чтобы…» Хейзел начала прослушивать сообщения.

«Офицер Микаллеф, – обратился к ней незнакомый мужчина. Мысленно Хейзел тут же поправила: «Детектив Микаллеф!» – Во вторник я присутствовал на похоронах миссис Чандлер и видел одного человека, стоящего в стороне от всех. Так вот, я думаю…» Стереть!

«Я хотел бы узнать, когда нам ожидать…» Стереть!

«Инспектор, это Пол Варли из Кехоэ. Мой свояк – полицейский в Оуэн-Саунде, и если вам нужна помощь…» Стереть!

Шестьдесят четвертое сообщение: мужчина интересовался, возместят ли власти города траты на дополнительные замки и засовы, которыми тот предусмотрительно оснастил входные двери дома.

Пятьдесят пятое: безумный медиум со своими услугами!

Пятьдесят первое: «Такое бы никогда не случилось в Виннипеге!* Ага, но ведь случилось и в Норвей-Хаусе, и в Джимли, сэр!

Стерев все сообщения вплоть до двадцать второго, Хейзел записала только три номера телефона, на которые решила позже перезвонить. В следующем сообщении к ней обратился взволнованный голос: «Детектив, извините, что продолжаю вам названивать. Наверное, вы уже отключили телефон, но прошу вас, перезвоните нам обязательно!» Тот же голос оставил еще пять сообщений. В первом из них Хейзел узнала, что звонившую зовут Терри Баттен и живет она в Хамбер-Коттедже. Она внимательно выслушала рассказ, сделала кое-какие пометки в блокноте и уже через три минуты сидела за рулем машины, направлявшейся в сторону дома Терри. Уингейт занял место на пассажирском сиденье.

– Когда это случилось? – спросил Джеймс.

– Терри сказала, четырнадцатого ноября! Ранним утром, понимаешь? Майкл Алмер убит в полдень того же дня, а от Хамбер-Коттеджа до Чемберлена всего каких-нибудь пятьдесят километров!

Хейзел гнала автомобиль по шоссе со скоростью сто шестьдесят километров в час, включив мигалки. Даже в небольших городах, попадавшихся по дороге, она не снижала скорости, оглашая окрестности воем сирены. Города и села, похожие друг на друга как близнецы, мелькали за окном машины, словно выстроившись для парада.

До Хамбер-Коттеджа детективы доехали за три часа. На стук открыла удивленная хозяйка дома.

– Быстро вы приехали! Нуда вам, полицейским, можно и скорость превысить!

– Поверьте, это единственное преимущество нашей профессии! – пошутил Уингейт.

Терри гостеприимно открыла дверь и впустила их в дом. На подносе детективов ожидало угощение – сандвичи и кофе, чему оба несказанно обрадовались. В комнате находилась и Грейс, сестра миссис Баттен, но старалась не смотреть в сторону полицейских. Терри позвала в дом игравшую во дворе дочь.

– Это моя Роуз, – представила она.

Девочка пожала руки детективам. От прогулки на свежем воздухе ее шеки раскраснелись, как наливные яблочки.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Хейзел.

– Очень хорошо!

Сестры переглянулись.

– Я сказала что-то лишнее? – смутилась под их взглядами Хейзел.

– В феврале ей поставили диагноз – злокачественная опухоль головного мозга. Нам сказали, что операцию делать нельзя, к тому же к июню она увеличилась в два раза.

– Сколько тебе лет, Роуз?

– Восемь! – Девочка потянулась за сандвичем с яйцом.

– Роуз, это для гостей!

– Терри, я хочу есть!

– Пусть возьмет! – Хейзел удивилась, что Терри никак не отреагировала на фамильярное обращение дочери. – Присаживайся рядом со мной, малышка!

Роуз запрыгнула на диван рядом с инспектором, ее ноги едва доставали до пола. Малышка съела серединку сандвича, а корку положила обратно на поднос. Хейзел снова обратилась к девочке:

– Мама говорит, ты тяжело болела.

– Терри всегда сходит с ума по пустякам!

Хейзел непонимающе посмотрела на мать девочки, и та объяснила:

– Это все из-за переходного возраста! – Потом тихо добавила: – Иногда я сама себе задаю вопрос, что лучше: больной или непослушный ребенок?

– Тебя же зовут Терри! – по-своему поняла ситуацию Роуз.

– Конечно, милая.

Хейзел похлопала девочку по коленке, пытаясь привлечь к себе внимание.

– А как ты выздоровела?

– Тетушка Грейс привела мне доктора-колдуна!

– Он представился знахарем! – подала голос Грейс Макдоналд. – Или натуропатом, что-то в этом роде!

Может, он сказал «психопат», а ты не расслышала? – взвиласьТерри.

– Да кем бы ни назвался, – продолжила свой рассказ Грейс. – Он пришел в кафе на рассвете. Ну, мы с ним и заговорили. Я же не думала, что он…

– Поймите, мы не уверены, что это тот самый человек! – успокоила ее Хейзел. – А даже если и он, вы все сделали правильно. Роуз! – Она опять повернулась к девочке. – Познакомься, это Джеймс Уингейт. Он работает вместе со мной и сейчас покажет тебе портрет одного мужчины, а ты посмотри и скажи нам, это тот доктор или нет.

– Джим сокращенно от Джеймса! – продемонстрировал свои знания ребенок.

– Если хочешь, зови меня Джимом! – Уингейт открыл блокнот с наброском Виневы Этлукан, на котором она попыталась изобразить убийцу отца. – Посмотри!

– Ой, какой непонятный рисунок! – засмеялась Роуз. – Сидите и никуда пока не уходите! – Она спрыгнула с дивана и помчалась в свою комнату на втором этаже.

– С тех пор у нее прекратились приступы с судорогами… с тех пор как здесь побывал тот человек. – Терри растерянно развела руками. – У нее бывало по десять – двенадцать приступов за день, а с того воскресного утра уже прошла целая неделя…

– Это же замечательно! – порадовалась за нее Хейзел.

– Даже не представляете, до какой степени!

– Вы обе не знаете, что этот человек делал с Роуз тем утром?

– Он попросил нас выйти из комнаты и оставить их наедине. Да, еще попросил кипяток…

– Горячую воду, а не кипяток! – произнесла Грейс, будто обращаясь к невидимому человеку, находившемуся в комнате.

– Он закрыл дверь, оставшись с девочкой наедине. Мы слышали, как они разговаривали. Роуз в какой-то момент заговорила об эльфах. Что они делали на самом деле, я не знаю. Он вышел из комнаты через сорок минут и распрощался с нами, а она спокойно спала в кроватке. Роуз не просыпалась в течение девяти часов! Когда же проснулась, ей стало очень плохо.

– Ее рвало почти полтора дня! – закричала Грейс, возвращаясь к действительности.

Хейзел поняла, что та находится на грани нервного срыва.

– Это нормально! – попыталась она ее успокоить.

– Нет! Не нормально! – кричала Грейс. – Мы думали, она умирает. У нее поднялась температура, сорок два градуса! После такого не выживают! И я сама привела мерзавца в дом! – Округлившимися от ужаса глазами она посмотрела на сестру. – Он хотел ее убить!

– Грейс!

– Он мог нас всех убить! – Судорожно рыдая, она закрыла лицо руками. Уингейт поднялся с дивана, чтобы помочь Грейс, и усадил ее на стул. – Я привела в дом убийцу!

– Люди, ну как вы любите устраивать истерики по пустякам! – сказала спускающаяся по лестнице Роуз. Она держала в руках альбом. – Клянусь, он добрый человек, только одевается смешно. – Девочка подошла к тетушке, отняла ее руки от лица и уселась к ней на колени. – Хватит плакать, – попросила она тихим голосом. Потом протянула альбом Уингейту и предложила: – Джим, взгляни на это, если хочешь.

Уингейт присел рядом с Хейзел и открыл альбом.

– У нее с рождения талант к рисованию! – с гордостью сообщила Терри.

Детективы перелистывали страницы альбома. Роуз изобразила гостя в разных позах. Наброски были мастерскими: сначала она сделала рисунок карандашом, а потом раскрасила акварелью.

– Это он? – спросила Грейс.

– Да! Он! – воскликнул Уингейт. – Вне всякого сомнения!

Перед полицейскими лежали портреты одного и того же человека! На наброске мисс Этлукан из-за размытых нечетких линий высокий худой мужчина больше походил на призрак – ведь Винева видела его издалека. На рисунках Роуз призрак ожил и приобрел сходство с живым человеком. Вот он стоит в дверях комнаты. Фигура с длинными руками, в длинном черном пальто. А вот склонился над кроватью, держа в руках какое-то растение.

– Это омела! – объяснила Роуз.

Хейзел провела рукой по рисунку и с тревогой в голосе спросила:

– Он целовал тебя?

– Нет – ответила девочка. – И вообще, это глупый обычай целоваться под таким величественным растением! Ему поклонялись друды!

– Кто-кто?

– Наверное, ты имела в виду друидов, – поправил ребенка Уингейт.

– Нет, друды! – настаивала Роуз.

– Тебе о них рассказал доктор?

– Он меня напоил чаем из омелы. Потом меня вывернуло. – Роуз открыла следующую страницу альбома. На ней было нарисовано крупным планом лицо мужчины: глубоко посаженные глаза, похожие на маленькие черные бусинки. На лбу и щеках проведены странные линии.

– Он выглядел именно так?

Помахав руками в разные стороны над рисунком, девочка пояснила:

– Это морщины! – Потом махнула вверх и вниз: – А это пар от чая в кружке, которую он держит!

– Роуз, можно мы заберем рисунок? На время?

– Нет!

– Милая, рисунок нужен детективам, чтобы раскрыть очень серьезное преступление! – объяснила ей мать.

– Нет, Терри! Они не заберут мой альбом, мой самый любимый и драгоценный альбомчик!

– Хорошо-хорошо! – успокоила ее Хейзел. – Тогда сделай для нас новый рисунок! Нарисуй лицо человека, который помог тебе выздороветь! Сможешь?

Роуз голодным взглядом посмотрела на поднос с сандвичами. Хейзел сразу поняла, в чем дело, и, взяв поднос в руки, протянула его девочке. Та мигом схватила два сандвича.

– Мне понадобится примерно четырнадцать минут, – заявила она. – Вы располагаете таким временем?

Хейзел не удержалась и громко рассмеялась:

– Малышка, мы готовы ждать целый день!

– Тогда я пойду и начну рисовать, хорошо? – серьезным тоном продолжила Роуз.

– Какая же ты прелестная девочка:

Роуз кокетливоприсела в реверансе, пропела в ответ «Спасибо!» и убежала к себе в комнату. Четверо изумленных взрослых молча проводили ее взглядом.

– Никогда не пожалею, что тот человек пришел в наш дом. Видит Бог, я и правда нисколько не раскаиваюсь! – нарушила молчание Терри.

– Понимаю вас, – откликнулась Хейзел. – А где отец девочки?

– Он давно нас оставил.

– Умер?

Глаза Терри Баттен сердито сощурились.

– Пока только для нас! А жаль!

Назад возвращались на предельной скорости, разрезая темноту воем сирены и разноцветными огнями мигалок. Рисунок Роуз лежал на коленях Уингейта, и Джеймс никак не мог отвести от него глаз, всматриваясь в каждую черточку. Девочка изобразила своего спасителя во весь рост: ноги чуть расставлены, руки по швам, черное пальто, высокий воротник-стойка, а над ним бледное, испещренное морщинами лицо убийцы. На лице – выражение приветливого радушия, будто в ожидании ответа на заданный вежливый вопрос. Пожалуй, такого человека не назовешь опасным. Уингейт провел пальцем по нарисованному пальто и заметил пятнышко на уровне сердца Усыпителя.

– Вы замечали что-нибудь подобное на других рисунках Роуз?

Хейзел бросила быстрый взгляд на рисунок, пытаясь рассмотреть замеченную молодым детективом особенность.

– Что там?

– На черном пальто два белых штриха, словно капельки. Я, честно говоря, не сразу обратил на них внимание. Уж не слезы ли это?

– У нас есть его лицо, Джеймс! Думаю, капли на пальто нельзя внести в ориентировку на розыск убийцы!

– Нет, конечно! Но странно, что Роуз заметила их.

Роуз заметила и запомнила все, ведь она в здравом уме. К тому же этот человек не просто вылечил ее, а вернул к жизни! – Хейзел постучала по рисунку на коленях Уингейта, возвращаясь к обсуждению личности убийцы. – Что ты об этом думаешь? Преступник совершает смертоносное турне по стране и тем не менее задерживается, чтобы спасти одну-единственную девочку!

– Согласен. Все это кажется странным! Возможно… возможно, он собирался ее убить, просто схалтурил.

– Джеймс, ты действительно думаешь, что наш «доктор» способен халтурить? Да при желании он запросто отравил бы девочку, искривил ей рот в жуткую гримасу и отправил мать с тетушкой кормить кошек. Разумеется, в виде фарша! Нет, он прервал путешествие специально и спас жизнь ребенку! Черт, а ведь он умеет лечить! – Хейзел покачала головой, словно отгоняя наваждение, и вновь переключила внимание на дорогу. – Бог мой, да он всемогущ, наш Усыпитель!

– Всемогущ?

– Знаешь, Джеймс, ты прав, – вдруг сказала она. – Ну, насчет того, что им движет любовь и милосердие! Он действительно убежден, что несет добро. И эти трупы возлагаются им на алтарь ради какой-то великой цели. А вот ради какой – нам подскажут губы убитых жертв!

Благодарю за проделанную работу и проявленные благоразумие и осторожность, – объявила Хейзел Микаллеф выстроившемуся в приемной личному составу и прикомандированным офицерам из Мэйфера. – Знаю, что для вас, как и для меня, расследование оказалось непростым. Мы впервые столкнулись с подобными убийствами и стали свидетелями их влияния на мирное население. Люди впадают в панику. Люди, которых мы знаем всю жизнь, начинают поступать вопреки здравому смыслу. Их можно понять, но вы сами не имеете права поддаваться страху. В Порт-Дандасе вы прекрасно справились с возложенной на вас миссией, и теперь у меня к вам серьезная просьба, выполнить которую будет нелегко: возвращайтесь к привычной жизни! – Она обратилась к полицейским из Мэйфера: – Ребята, вы оказали ценную помощь, а теперь пришло время отправляться домой. Прошу лишь об одном: никому ничего не рассказывайте. Правда об этом расследовании станет известной общественности, но всему свое время. Вы сами видели, как пагубно отражаются на расследовании слухи и безответственные газетные «утки». Вот поэтому держите до поры до времени рот на замке. – Затем Хейзел повернулась к личному составу управления: – Все, кто занимался этим делом, возвращайтесь к своим прямым обязанностям. За неделю накопилась уйма дел, и нужно многое успеть. – Она перевела дух и добавила: – Сейчас у нас имеются фотографии пятнадцати жертв. Судя по полученным образцам крови, мы не нашли только двух. Приходится работать с тем, что имеем, благодаря вашему усердию. Еще раз хочу выразить вам свою благодарность. Спасибо, ребята. А теперь вольно!

Полицейские из Мэйфера стали собирать вещи и прощаться. Некоторые подходили к Хейзел, пожимали руку и лично благодарили за возможность принять участие в расследовании. «Бог мой! – поражалась она про себя. – Меня благодарят? И за что? За то, что ужасные сцены убийства навсегда отпечатались в их памяти и станут частью ночных кошмаров!»

После ухода полицейских в участке стало непривычно пусто и тихо. На дежурство заступала вечерняя смена. Хейзел хотела отпустить домой Уингейта и Грина, но те и слышать об этом не желали. Грин в задумчивости жевал шоколадный батончик, припасенный к ужину.

– Ну что там с Севиньи? – поинтересовалась Хейзел.

Реймонд снял с шоколадки остатки обертки и ответил, глядя в сторону:

– Вылетел из Торонто в четыре дня. Ему даже пришлось пообедать в аэропорту хот-догом! Бедный!

– Ты говорил с ним?

– Да, обменялись кулинарными рецептами.

Детективы вместе с Уингейтом прошли в кабинет Хейзел, где она вынула из папки рисунок Роуз и положила на стол.

– Это ребенок нарисовал? – удивился Грин и тут же съехидничал: – Может, нам ее в штат взять, чтобы фотороботы составляла?

– Рей, какая муха тебя укусила?

Целых пять секунд Реймонд молча смотрел на босса пустыми глазами, потом процедил сквозь зубы:

– Никакая!

Между ними вклинился Уингейт, пытаясь разрядить напряжение.

– А когда Севиньи свяжется с нами?

– Он прилетит в Порт-Харди не раньше вечера, – прикинула Хейзел, глядя на часы. – В Комоксе ему предстоит взять машину напрокат и, возможно, на пару дней задержаться на севере. Боюсь, к этому времени Усыпитель успеет побывать в гостях у очередной жертвы, а может, уже поедет и к следующей. По подсчетам Грина, после Гавр-Сен-Пьера у преступника запланировано еще два убийства. Одно скорее всего в Новой Шотландии, другое – а может, и сразу оба! – на острове Принца Эдуарда в Ньюфаундленде. Как видите, времени у нас нет!

– В любом случае нельзя раскрывать карты сейчас! – отозвался Грин. Бесцеремонно усевшись на стул Хейзел, он отыскал под столом мусорную корзинку и бросил в нее обертку от шоколадки. – От таких глаз ничто не ускользнет! – заметил Рей, рассматривая рисунок, сделанный Роуз.

– А когда приедет подруга мисс Тернбулл? – осведомился Уингейт.

– Завтра она выезжает в Порт-Дандас первым автобусом, – ответила Хейзел.

– Слушай, у нас прямо «шведский стол» получается! – вальяжно развалившись на стуле, заявил Грин. – А что, мне даже нравится! То здесь помогут, то там. В общем, с миру по нитке! А на десерт – раскрытое преступление!

– А ну-ка убирайся с моего места, Реймонд!

Грин стал медленно подниматься со стула, и Хейзел едва хватило выдержки, чтобы не схватить его за рубашку и не сбросить на пол.

– Послушай, что я скажу, – сердито сказал Рей. – Тебе не кажется, что нельзя больше просить помощи у чужаков и пора самим поймать негодяя?!

– Постой, не ты ли убеждал меня прислушаться к новым веяниям в обществе»?

– Я всего лишь имел в виду сотовый телефон! – пробурчал он.

Ну, тогда следующая новость поразит тебя в самое сердце, – сообщила, усмехаясь, Хейзел. – Дело в том, что завтра к нам приедет подружка нашей знакомой сурдопереводчицы с навороченным компьютером, который умеет показывать забавные мультики. Даже мисс Тернбулл считает его крутой штучкой. Так что изволь оказывать мне должное уважение, Рей!

– Мультики?! – переспросил Грин с издевательской усмешкой. – Ну все! Пора закрывать нашу контору!

– Простите, о каких мультиках идет речь? – заинтересовался Уингейт.

– Кстати, Джеймс, ты уже обжился в своей квартире?

– А при чем тут моя квартира? – Хейзел не собиралась отвечать, не дождавшись его ответа. – Я еще не все вещи распаковал.

– Переставь их, чтоб не мешали! – посоветовала она. – Приедет наша гостья, и мы будем работать у тебя.

Уингейт вопросительно посмотрел на Грина, но тот только покачал головой:

– Эй, я сам об этом ни черта не знаю! Мне никто и ничего не сказал!

– Босс, мой дом – моя крепость, мне нравится приходить туда после работы, чтобы никто не мешал, и…

– Теперь ты послушай меня! – оборвала его Хейзел. – Не хочу показаться грубиянкой, но Севиньи прав! Ты не присутствовал на пресс-конференции, хотя мое выступление тебе все равно не понравилось бы. Так вот, журналисты несут всякую чепуху и будоражат людей, а расследование требует полной секретности. Я не хочу, чтобы узнали о приезде нужного нам специалиста, а поскольку ты живешь один, выбор у нас невелик. Когда она приедет на автовокзал, встретишь ее и позвонишь нам. А потом мы все соберемся у тебя на квартире.

– Все-то у вас не как у нормальных людей! – пробурчал Уингейт.

– Я поступаю, как того требуют обстоятельства, Джеймс!

Грин раздраженно фыркнул, а Хейзел открыла дверь, намекая, что разговор закончен. Но как только Уингейт вышел из кабинета, она встала на пути у Реймонда, загораживая выход.

– Да что с тобой стряслось, Рей?

– Ничего, босс. Во всяком случае, у меня нет таких проблем, которые я не смогу решить без дюжины помощников!

– По-твоему, мы с тобой справились бы с этой работенкой сами? Ах да, у нас ведь еще есть пара дежурных офицеров!

– Вовсе нет, – согласился Грин. – Этим должна заниматься Королевская конная полиция! Но с тех пор как мы решили…

– Только не начинай все заново, хорошо? – В ответ Реймонд равнодушно пожал плечами с видом человека, умывающего руки, и этот жест расстроил Хейзел еще больше. – Хочешь посидеть за моим столом в отдельном кабинете? Давай, я согласна! Но учти, никто не бросится тебе на выручку и не спасет от этого бедлама и напуганных до потери сознания горожан!