Текст книги "Зов смерти"

Автор книги: Ингер Эш Вулф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Ингер Эш Вулф
Зов смерти

Глава 1

12 ноября, пятница, 15:00

Гость пришел точно в назначенное время.

Первую половину дня Делия Чандлер провела в домашних хлопотах. На прошлой неделе она пропылесосила дом сверху донизу, но сегодня снова решила заняться уборкой и взялась передвигать столы и стулья с места на место, чтобы вычистить пыль из всех укромных уголков. Соблюдение чистоты – один из главных принципов Саймона. Миссис Чандлер не хотела, чтобы во время первого визита он обнаружил в доме хоть одно пятнышко грязи.

Делия запустила посудомоечную машину, вычистила поддон для посуды и даже ополоснула кусочек мыла под струей воды в ванной комнате. В письмах Саймон часто повторял, что человек, стремящийся сохранить здоровье, содержит свой дом в такой же идеальной чистоте, как и тело. Миссис Чандлер неукоснительно следовала советам наставника, заваривала чай по его рецепту и приступала к чаепитию в указанное время, выполняла несложные физические упражнения ровно в шесть часов утра и ложилась спать в девять вечера, чтобы обеспечить себе полноценный здоровый сон.

Советы и духовная поддержка, которую оказывал Саймон, несмотря на разделявшее их огромное расстояние, придавали женщине сил, и она сумела дождаться его приезда. Рак, словно ядовитый плющ, оплетал тело, постепенно поражая все ткани. Доктор Льюистон давно выписал Делии лекарства, приносящие временное облегчение, но она понимала: скоро боли станут невыносимыми, и тогда не избежать переезда в хоспис, где больные получают необходимый уход и заботу. Размышляя об этом, миссис Чандлер ясно представляла, как ее пичкают снотворными, словно собаку. Конечно, Роберт и Деннис не пожалеют денег, чтобы обеспечить матери комфорт. Милые мальчики! Делия соглашалась со всеми предложениями сыновей, так как знала: придет время, и необходимость в их участии отпадет сама собой.

В 14:30 Делия поднялась в спальню, чтобы переодеться во что-нибудь более подходящее для встречи гостя. Она надела новые колготки и светло-голубое льняное платье. Стоило поднять руки, и боль пронзила все тело, как будто внутри взорвалась маленькая фаната. Наконец-то удалось натянуть платье, и Делия присела на диван, чтобы перевести дух. Посидев несколько минут, поднялась и повернулась к зеркалу. Пожалуй, для умирающей восьмидесятиоднолетней старушки она неплохо выглядит. Делия примерила черные туфли на низких каблуках, но тут же отказалась от этой затеи и снова надела ставшую привычной ортопедическую обувь. Саймон не захочет, чтобы она терпела мучения ради стремления выглядеть привлекательной. Нет, подобная жертва ему не нужна.

Большая стрелка часов отмерила последнюю минуту, и ровно в три в дверь позвонили. Делия аккуратно расправила складки платья и, собравшись с духом, открыла входную дверь.

На пороге стоял Саймон – в длинном черном пальто и черном котелке, с саквояжем в руках, ужасно худой, отчего казался выше ростом. Никогда прежде Делия не встречала такой болезненной худобы. Из писем она знала, что Саймон лет на тридцать моложе ее, но глубокие морщины, избороздившие лицо, делали его гораздо старше. Создавалось впечатление, что на нем оставили отпечаток многочисленные невзгоды и лишения. С первого взгляда Делия прониклась жалостью и сочувствием к этому человеку, несмотря на то что сама позвала Саймона на помощь и нуждалась в его поддержке.

– Спасибо за приглашение, миссис Чандлер, – сказал Саймон.

Делия распахнула дверь шире и жестом пригласила его войти.

– Саймон, для меня большая честь принимать вас в своем доме.

Гость переступил порог дома, в полном молчании снял котелок и положил на столик в прихожей, развязал черный шелковый шарф и, скинув пальто, передал его Делии. Холодное снаружи, внутри оно еще хранило тепло хозяина. Делия прошла по коридору и повесила одежду Саймона в стенной шкаф. Вернувшись в гостиную, она обнаружила, что гость уже сидит на диване, обхватив длинными руками колени, и рассматривает комнату.

– Таким я и представлял себе ваш дом, миссис Чандлер!

– Пожалуйста, зовите меня Делия.

– Договорились, Делия. Этот дом как будто пришел из моих снов! А теперь присядьте рядом.

Пытаясь преодолеть неловкость, пожилая дама опустилась на стул возле дивана, а Саймон поставил на стол саквояж и открыл. Комната наполнилась запахом камфары.

– Думаю, не стоит тратить время на легкомысленную болтовню, – предложил он. – Как и заведено у старых друзей. Что скажете?

Делия улыбнулась и кивнула в ответ. Ей нравилось, что поведение Саймона и в жизни не отличается от манеры письма: все тот же серьезный доверительный тон, хотя и не без чувства юмора!

Саймон вынул из саквояжа с полдюжины флакончиков, в которых хранились засушенные растения и порошки. Аккуратно выстроив пузырьки в ряд на столе, спросил:

– Как самочувствие? По-прежнему мучают боли?

– Ничего страшного, – откликнулась Делия. – Я принимаю обезболивающие, которых хватает на пару часов. Но я не ропщу. Просто требовалась небольшая передышка, чтобы дождаться вас.

Саймон улыбнулся и ласково погладил ее по руке, желая приободрить.

– Поверьте, Делия, я очень тщательно выбираю людей, которым прихожу на помощь. Удача сопутствует лишь тем, кто твердо решил пройти весь путь до конца. Ведь вы не отступите, правда?

Не сомневайтесь, я не подведу!

– И вы не боитесь?

– Я решила быть с вами предельно откровенной, – призналась Делия, смущенно отводя взгляд в сторону. – По правде говоря, я действительно боялась. Совсем чуть-чуть! Сейчас страх прошел.

– Хорошо. – В голосе Саймона слышалось одобрение, будто он не находил ничего зазорного в ее тревогах и сомнениях и считал их вполне естественными. У Делии хватило мужества перебороть себя, и это главное. – Тогда приступим к делу. Но прежде я хотел бы попросить вас об одном одолжении – возможно, не очень приятном. – Вдова ждала объяснений, без страха глядя Саймону в глаза. – Мне нужно осмотреть ваше тело – вернее, кожу.

Делия побледнела, вспоминая, как тщательно выбирала подходящее платье, которое поможет выглядеть более или менее пристойно. Она и представить не могла, что придется раздеваться перед Саймоном, но лишних вопросов задавать не стала. Повернувшись к нему лицом, Делия потянулась рукой к молнии на спине, и в следующее мгновение ее лицо исказилось от боли, пронзившей все тело.

– Подождите, я помогу. Не хочу причинять вам страдания.

Саймон поднялся с дивана и, встав у нее за спиной, расстегнул молнию. Платье соскользнуло на пол, сложившись голубым ободком вокруг ног. Потом он расстегнул бюстгальтер, и Делия сама сбросила бретельки с плеч. Она провела пальцами по дряблой коже живота и сняла колготки и трусики.

– Спасибо, Делия, и простите за доставленное неудобство. Вам не холодно? – спросил Саймон, проводя рукой по позвоночнику.

– Нет.

Делия чувствовала прикосновение его пальцев и представляла, как энергия Саймона вливается в ее тело и сжигает взбесившиеся клетки, которые беспощадно пожирают жизненные силы. Он осторожно взял ее за плечо и повернул к себе лицом. Делии хотелось поймать его взгляд. Можно подумать, в ее положении осталась надежда на начало романтических отношений! А вдруг так и случится, как тогда себя вести? Что, если человек, согласившийся помочь и проявивший сострадание, предложит и любовь? Нет, любовь ушла из жизни навсегда. В последний раз, когда миссис Чандлер стояла обнаженная перед возлюбленным, она умудрилась сломать множество судеб! Делия задумалась, может ли она даже по прошествии стольких лет считать себя невиновной и достойной благородных стремлений Саймона. Ее терзали сомнения, стоит ли рассказывать своему спасителю правду. В конце концов, она решила сохранить свою тайну, и пусть ее считают эгоисткой. Только настоящее имеет значение, только здесь и сейчас, а прошлое можно сбросить со счетов.

Саймон поднял руки Делии, тщательно осмотрел подмышки и грудные железы, коснулся едва заметного шрама под одной из них.

– Здесь была родинка, да? – предположил он.

– Я ее свела в сорок лет. Глупо с моей стороны.

– Мне так не кажется.

Саймон провел пальцами по шраму в нижней части живота.

– А это память о родах, – улыбнулась Делия, проследив за его рукой, – шрам от кесарева сечения. Тогда родился Деннис, а со старшим, Робертом, все обошлось без осложнений. Подумать только, прошло уже пятьдесят четыре года!

– Вам сделали экстирпацию матки, то есть удалили?

– Нет.

– А аппендикс? Не оперировали? – Вдова отрицательно покачала головой. – Но миндалины, разумеется, удалили?

– Нуда. Кому в наше время их оставляют?

– Верно, таких счастливчиков мало. Впрочем, я на подобное везение и не рассчитывал. – Саймон поднял платье с пола и помог Делии одеться, а той показалось, что на нее надевают саван, словно на покойника. – Вы весите примерно сто тридцать пять фунтов, извините за уточнение?

– Сто тридцать семь, – подтвердила она, стараясь показать, что слова Саймона произвели на нее большое впечатление. – Вы не пробовали зарабатывать подобными фокусами на ярмарках?

– Нет, просто мне нужно правильно рассчитать дозировку, с добродушной улыбкой ответил он.

– Что мне еще сделать?

– Нет-нет, больше ничего. Спасибо, Делия. Оденьтесь и присядьте отдохнуть на диван.

Делия стала натягивать трусики и колготки, смущаясь и робея еще больше, чем когда стояла перед Саймоном обнаженной. А его внимание отвлекла ниточка, выпавшая из платья. Он поднял ее и, скрутив большим и указательным пальцами в маленький шарик, положил в карман. Не теряя времени даром, прошел на кухню и поставил на плиту чайник. Делия видела, как Саймон внимательно осматривает полки с посудой и кухонный стол. Несколько раз он исчезал из поля зрения, и тогда она слышала, как открывается и закрывается крышка мусорного ведра.

Вдову неожиданно охватила паника! Ей захотелось признаться Саймону в малодушии, но удержал страх, что тот передумает и откажется помогать. А ведь он сам говорил, что миссис Чандлер не похожа на остальных и произвела на него огромное впечатление. Разве можно в решающий момент подвести Саймона и отплатить черной неблагодарностью за его доброту и участие? Нет, поворачивать назад поздно. И потом, он просит о такой малости в сравнении с тем, что собирается дать, если она не струсит и смело пойдет вперед.

Наконец Саймон принес в комнату только что закипевший чайник и поставил на подставку. Вынул из саквояжа маленькую белую чашечку и стал по очереди открывать флакончики, выстроенные в ряд на столе, давая Делии понюхать каждый из них.

– Валериана успокаивает нервы, от белладонны и хмеля легко засыпаешь, – пояснил он. – А в больших дозах они к тому же оказывают анестезирующее действие.

Саймон положил в чашечку по полной щепотке содержимого каждого пузырька и залил кипятком. Комната сразу же наполнилась ароматами леса, душистым запахом ягод и трав, древесной коры и незнакомых кореньев. Пока лекарство настаивалось, Саймон осторожно поворачивал чашечку в руках.

– Ну что, готовы?

– Саймон, это очень невкусно?

– Просто омерзительно, – предупредил он с улыбкой.

Делия взяла чашку и заглянула в нее. Настой напоминал заросшее травой болото с плавающими островками неизвестного происхождения.

– Выпейте все до дна. А что не растворилось, разжуйте и проглотите, если сможете.

Она поднесла чашку ко рту. Первый глоток обжег язык и горло, словно вместо заваренного снадобья ей подсунули щелочь. Не в силах сдержать отвращение, Делия наклонилась вперед и хотела выплюнуть зелье. Но Саймон одной рукой удержал ее за плечо, а другой – зажал рот.

– Вот так, Делия! Все будет хорошо!

Преодолевая рвоту, она проглотила лекарство, а потом со слезами на глазах, задыхаясь, прохрипела:

– Боже мой! Это яд?

– Нет, Делия, настой вас не убьет. Пейте до дна… отлично… подождите, пока он начнет действовать…

Под присмотром Саймона она успокоилась и выпила все содержимое чашки, до последнего глотка, а потом прижала руку к животу и прошептала:

– Господи! Саймон, в жизни не пила ничего противнее!

– Уже чувствуете действие моего чая?

Делия оглянулась, как будто хотела проверить, на самом ли деле окружающий мир остался таким, как запомнился, и внимательно осмотрела гостиную. Много лет назад она пришла сюда юной невестой, стала женой, родила двух сыновей, которые выросли в стенах родного дома и стали настоящими мужчинами. Муж Эрик умер здесь же. А сама она успела состариться, но дожить до глубокой старости уже не придется.

– А теперь мы усилим действие всех компонентов.

– Ох, а нельзя обойтись без пения псалмов? Боюсь, меня вырвет.

– Каждому минералу и каждому растению соответствует определенный звук, и одно без другого не действует в полной мере. Необходимо их соединить! Вы когда-нибудь пели псалмы?

– Раньше пела, но чувствовала себя при этом достаточно глупо.

– Псалмы – неотъемлемая часть ритуала. Я спою с вами. Помните: высокие звуки для белладонны, а низкие – для хмеля. Давайте же начнем!

Они взялись за руки. Саймон опустил голову, как во время молитвы, и Делия последовала его примеру. Он глубоко вдохнул и издал звук, который как будто родился в его голове, где-то на уровне глаз и носа, и только потом открыл рот и запел. Миссис Чандлер подпевала, стараясь изо всех сил правильно чередовать высокие звонкие и низкие, с придыханием, звуки.

Когда псалом закончился, Делия отпустила руки Саймона, и те упали ей на колени. Она чувствовала, как горит лицо. Впервые за долгие месяцы перестали мерзнуть руки и ноги и по всему телу потекло приятное тепло. А Саймон уже поглаживал ей плечи, снимая напряжение с мышц спины.

– Спасибо вам, – тихо прошептала Делия, – все прошло замечательно!

Он убрал волосы с ее лица, погладил по щеке.

– Это я должен вас благодарить!

Через некоторое время она закрыла глаза. Саймон прислушался к ее спокойному ровному дыханию и приподнял веко. Делия крепко спала. Некоторое время он неподвижно сидел рядом, всматриваясь в умиротворенные черты лица.

Потом Саймон встал и убрал в саквояж флакончики с травами и чайную чашечку, предварительно вымыв ее на кухне. Достал фотоаппарат «Полароид» и проверил, все ли готово для съемки. Как человек предусмотрительный, он, разумеется, не пришел бы на встречу с незаряженным фотоаппаратом, однако лишний раз проверить не помешает.

Саймон положил «Полароид на кофейный столик, присел рядом со спящей женщиной и стал щупать запястье. Пульс бился слабо, но равномерно, как Саймон и ожидал. Затем он взял Делию за мизинец и резким движением переломил его пополам. Ее тело передернулось от резкой боли, однако глаза так и не открылись и только с губ сорвался тихий стон.

Саймон поставил саквояж на колени, открыл его шире и повернул к свету. Достал еще один флакон и миниатюрную ложечку с длинной ручкой, зачерпнул немного белого порошка и высыпал Делии под язык, открыв рот большим пальцем свободной руки. Порошок смешался со слюной, образуя кашицу грязно-белого цвета. Саймон отложил в сторону ложку и флакон, вытащил иглы для переливания крови, стерильные ватные тампоны и разложил их на столике. В саквояже также имелась катушка с намотанной проволокой – Саймон отодвинул ее в сторону, как и склянки с трапами и высушенными грибами, однако, заметив, что они стоят не на месте, не удержался и расставил по порядку. Где-то в глубине сумки прятался пистолет двадцать второго калибра, но нынешним вечером он не понадобится, как и молоток, который Саймон тоже вернул в сумку, звякнув стальной головкой о стеклянные флакончики. Наконец его взгляд остановился на больших кожаных ножнах. Он взялся за рукоятку и ощутил ее приятную тяжесть в ладони. Блестящий стальной клинок легко выскользнул из убежища с едва слышным странным звуком, как будто обращаясь к своему владельцу с просьбой: «Возьми!» И Саймон взял.

Глава 2

13 ноября, суббота, 08:00

– Хейзел! Хейзел Питерсен, ты уже проснулась?!

Инспектор уголовной полиции Хейзел Микаллеф открыла дверь спальни и услышала сдавленное хихиканье, доносившееся с нижних ступеней лестницы.

– Мама, прошу, не называй меня по фамилии мужа! Да еще в такую чертову рань!

– Ах, извините, мисс Микаллеф! Завтрак уже готов!

– Давай, продолжай в том же духе!

В ответ снова послышался довольный смешок.

Хейзел закрыла дверь спальни и, хромая, поплелась к зеркалу. Боль в пояснице отдавала в ноги и не позволяла распрямить спину. Опираясь на трюмо, женщина смотрела на свое отражение и собиралась с духом, чтобы сделать резкое движение и разогнуться. Иногда такая утренняя процедура занимает минут десять. Если через четверть часа превозмочь боль не удается, на помощь приходит перкосет. Правда, в таблетках содержатся наркотические вещества, и Хейзел постаралась приберечь их до вечера, когда ясность мысли уже не имеет большого значения. При очередной попытке выпрямиться боль электрическим разрядом пронзила нижнюю часть спины и выстрелила в ногу.

– Чертова кляча! – тихо выругалась Хейзел и обреченно тряхнула головой.

Теперь придется тянуться до комода, чтобы взять расческу и привести в порядок торчащие в разные стороны седые волосы. Микаллеф закрепила их за ушами двумя заколками, пригладила рукой макушку и надела фуражку, надвинув на лоб козырек. Такое превращение происходит каждое утро. Вместо разведенной дамы шестидесяти одного года перед зеркалом предстает детектив Управления полиции города Порт-Дандас провинции Онтарио. Хейзел поправила именной жетон и натянула на плечи форменный китель, стараясь держаться прямо.

– Господи!

Не выдержав боли, она сняла фуражку и помотала головой. Перкосет лежит в верхнем ящике комода под нижним бельем, стоит лишь протянуть руку. Хейзел бросила отчаянный взгляд в сторону спасительных таблеток, которые после нестерпимых мучений приносят почти эротическое наслаждение, и решительным движением закрыла ящик.

Внизу ее ждал обычный завтрак: чашка горячего черного кофе, омлет из одного яичного белка и тост из особого хлеба, выпеченного из цельных пророщенных зерен камута и льна. Содержание клетчатки в таком хлебе настолько велико, что безопаснее убрать его подальше и хранить в морозильной камере – в противном случае достаточно одного взгляда на этот удивительный продукт, чтобы спровоцировать спонтанную дефекацию, не имея ни малейшего шанса добежать до туалета.

– Тебе нужно подстричься! – заметила мать.

– Зачем? Все равно моих волос никто не видит, – возразила Хейзел и села за стол, положив фуражку рядом с тарелкой.

– А я уже не в счет?!

– Ты намерена завтракать или доводить меня до белого каления?

– Пожалуй, позавтракаю.

Мать Хейзел, миссис Эмили Микаллеф, которую остальные жители городка называли «ваша честь», облаченная в розово-голубой стеганый халат, стояла спиной к дочери и что-то жарила на сковороде – судя по запаху, бекон.

– Ешь, – сказала мать.

– Я дождусь бекона.

– Мясо тебе противопоказано, деточка моя. Я жарю его для | себя.

Хейзел с тоской уставилась на анемичный омлет, лежащий перед ней на тарелке, и не выдержала:

– И этим должна питаться взрослая женщина?!

– Белки и клетчатка – вот твой завтрак! Ешь! – повторила мать, не спуская глаз с дочери до тех пор, пока та не взяла в руки вилку. – Как спина?

– Как обычно.

– Каждое утро спина напоминает тебе, что нужно правильно питаться. Так прислушайся хотя бы раз!

Эмили переехала к Хейзел три года назад. После развода с Эндрю дочь забрала ее домой из пансионата «Попларз», к которому мама не испытывала особой привязанности. Теперь, когда мама прочно обосновалась в доме, они обе получили возможность наслаждаться обществом друг друга, и сама Хейзел называла сложившуюся ситуацию не иначе, как «нашла коса на камень. Пожилых дам вроде Эмили Микаллеф молодежь называет «живчиками», но дочери она напоминала стихийное бедствие, шутить с которым довольно опасно.

Хейзел много раз наблюдала, как посторонние люди предлагают маме помощь, пытаясь поднести сумку или перевести через дорогу, на что ехидная старушка неизменно отвечала: «Да пошли вы все подальше! Я пока еще не калека!» Непрошеные доброжелатели провожали Эмили недоумевающими взглядами. Мама, как никто другой, получает удовольствие от своего весьма почтенного возраста. Хейзел шестьдесят один, и она с ужасом думала о приближающейся старости, а мама и в восемьдесят семь оставалась на гребне волны и жила на полную катушку. Худая, длинноногая, с морщинистыми руками, покрытыми старческими пигментными пятнами, и длинными пальцами с выступающими венами, мама временами напоминает старую злобную ведьму. Ни одна мелочь не укроется от ясных, не замутненных старческим маразмом глаз с покрасневшими истончившимися веками.

Задолго до того как заняться политикой, Эмили вместе с мужем владела самым крупным в Порт-Дандасе магазином одежды «Микаллеф». В городе ходили слухи, что под зорким взглядом Эмили украсть там ничего нельзя. Миссис Микаллеф нюхом чуяла выходящих за порог магазина посетителей, не оплативших покупки. После десятка подобных случаев, завершившихся поимкой несостоявшихся злоумышленников, попытки воровства прекратились. И только в 1988 году, когда Берт Левит перекупил магазин, выяснилось, что там установлены камеры видеонаблюдения и охранная система.

Эмили поставила на стол тарелку с поджаренным до хрустящей корочки беконом. Хейзел к этому времени уже успела запихнуть в себя половину безвкусного омлета с тонким ломтиком швейцарского сыра, который подозрительно напоминал сою, и наблюдала, как мама с аппетитным хрустом откусывает кусочек бекона и с нескрываемым наслаждением пережевывает, не спуская при этом глаз с Хейзел.

– Мне нужны жиры! – объяснила она дочери.

– А как насчет соли?

– Соль – прекрасный консервант!

– Решила стать женой Лота? – рассмеялась в ответ Хейзел.

– Я ничья жена, впрочем, как и ты, и именно поэтому мне нужно поправиться, а тебе – похудеть. Иначе единственный мужчина, который рискнет появиться в этом доме, придет только для того, чтобы снять показания счетчика!

– Зачем тебе понадобился мужчина, мама? Ты сведешь в могилу любого пожилого джентльмена!

– И сделаю это с удовольствием! Повеселюсь на славу! – усмехнулась Эмили. Она уже доела второй кусок бекона, а остатки смахнула в тарелку Хейзел. – Давай доедай и иди на службу, скоро начнутся мои любимые телешоу.

Хейзел и Эндрю купили дом в Пембер-Лейке в 1971 году, когда их старшей дочери Эмилии исполнилось полтора года. Хотя дорога до Порт-Дандаса, где Эндрю работал в магазине у тестя, занимает десять минут, супруги решили поселиться в тихом местечке вдали от городской суеты. Для Хейзел дом превратился в надежное убежище, когда после полного расчета с полицейским управлением в долине ее повысили в звании и снова направили работать в город.

* * *

Оба, Эндрю и его жена, родились там, где частые визиты к соседям считаются неотъемлемой частью местного этикета. Достигнув зрелости, супруги выбрали спокойную семейную жизнь и воспитали детей в небольшом городке с населением около двух тысяч человек подальше от Великого Смога, как они между собой называли Порт-Дандас.

Жители Пембер-Лейка не беспокоят Хейзел Микаллеф по пустякам в заслуженные по праву выходные, понимая, что по долгу службы ей постоянно приходится работать с людьми и держать в памяти имена сотен мужчин, женщин и даже детей. Впрочем, в городке вообще не принято приходить в гости без приглашения, если только не произойдет что-нибудь из ряда вон выходящее.

Хейзел села в «форд», который в 1999 году достался ей в наследство от ушедшего в отставку инспектора Горда Друри, возглавлявшего управление полиции с 1975 года. По сей день Центральное отделение полиции провинции Онтарио обещает прислать замену Друри, но ни для кого не секрет, что комиссар отделения Иен Мейсон спит и видит, как объединить полицию Порт-Дандаса и пять других сельских участков с подведомственной территорией тауншипа [1]1
  Низовая административно-территориальная единица в США и Канаде. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть]Мэйфер. Беда в том, что Мэйфер находится в ста километрах к югу, и даже телефонный разговор с ним считается междугородным из-за другого кода. Хейзел не сдавалась и постоянно напоминала Мейсону, что центр давно должен повысить ее в должности – ведь во всей провинции она единственный инспектор уголовной полиции, исполняющий обязанности начальника управления. Правда, Хейзел давно отчаялась официально получить заветное повышение.

Инспектор Микаллеф никогда не забудет выражение лица комиссара Мейсона, когда после присяги она вступала в должность временно исполняющего обязанности начальника управления. Друри передал ей ключи от «форда» словно олимпийскую эстафету. Мейсон тогда чуть не рассмеялся Хейзел в лицо. Как же, женщина офицер! Женщина-детектив с престарелой мамочкой на руках, правда, успевшей в свое время побывать мэром. Не сравнить с Друри, который имеет звание суперинтенданта, но тем не менее променял работу в полиции на рыбалку.

Хейзел знала, какое мнение о ней сложилось у Мейсона: чудом получила должность инспектора, равно как и временно исполняющей обязанности начальника управления Порт-Дандаса, которое сэкономило бы полиции Онтарио свыше девяти миллионов долларов в год, если удастся довести до конца объединение с Мэйфер!

Сама Хейзел считает, что давно заслужила новую машину, не пропахшую табаком Друри. Впрочем, «форд» еще бодро бегает, ну а запах со временем выветрится. Кроме того, детектив решила, что бережливость ей к лицу. Пусть Иен Мейсон отказывает в субсидии, Хейзел привыкла разъезжать на подержанной развалюхе. Однако Йен превратил отказы в своеобразную забаву, не давая денег ни на дополнительных полицейских, ни на транспорт, ни на обновление компьютеров. Казалось, Мейсон живет только для того, чтобы отвечать отказом на все просьбы Хейзел. Сидит себе в штаб-квартире в Барри и бубнит в телефонную трубку: «Господи, Микаллеф, зачем вам цветные мониторы?» Вот и катается она уже шестой год на одной и той же машине – двести пятьдесят тысяч километров пробега, – и без разницы, хочется ей того или нет, будет ездить на старушке до тех пор, пока не продырявится бензобак. А потом, если хорошенько попросить, Мейсон, вероятно, выпишет своей подчиненной лошадь.

Хейзел свернула с дороги на автостраду номер 117.

В Вестмьюирском округе наступила осень. На полях, лужайках и в парках лежал ковер из опавших листьев. Деревья еще стояли в багряно-золотом убранстве, но через пару недель они сбросят осенний наряд, а листва на земле почернеет и пожухнет. Сырость сменяется холодом, который легким бризом витает в воздухе, а ближе к декабрю превратится в ледяной, пронизывающий до костей ветер. В преддверии зимы слышно, как он набирает силу, с рокотом проносясь между кронами деревьев.

Хейзел проехала по мосту через реку Килмартин, течение которой несло лавину опавших листьев. За последние четыре года река трижды выходила из берегов, подмывая глинистую почву у их основания, из-за чего время от времени на дороге возникают аварийные ситуации. Однажды трагедия произошла как раз на том месте, где сейчас проезжала Хейзел. Четверо подростков возвращались с выпускного бала в Хиллз-Черче, их автомобиль занесло в сторону, и он покатился по сырой опавшей листве. Колесо угодило прямо в размытую трещину. Девушка за рулем растерялась и, вместо того чтобы затормозить, как позже установило следствие, в панике надавила на педаль газа. Машина помчалась по расселине как по рельсам и сорвалась с кручи. Все погибли. В день похорон в радиусе сорока километров не работали ни магазины, ни автосервисы.

Въехав в город, Хейзел опустила окно, и в машину ворвался холодный воздух, принесший ароматы осени. Она проехала вниз по улице до правого поворота и свернула на поднимающуюся в гору Мейн-стрит. С этой стороны улица на двести сорок четыре метра выше уровня моря по сравнению с самым началом. За окном мелькали знакомые здания и названия. Хейзел проехала парикмахерскую «У Криспина», городскую кондитерскую, кафе. Для леди и джентльменов», обувной магазин Карла Поллака, который умер почти двадцать лет назад. Скрылось из виду похоронное бюро Мэтьюзов, музыкальный салон Кэдмена, «Фрешуотер гриль», на вывеске которого недавно заменили одну букву «е». Магазин одежды «Микаллеф», разумеется, стоит на прежнем месте, рядом с театром, а за ним находится кегельбан. Вот и кинотеатр «Синема люкс», пиццерия Ронцелли «Канадская кухня», хотя все называют ее «У итальянцев». Жизнь не стоит на месте, и появляются новые заведения, такие как центр продажи компьютеров, принадлежащий бизнесмену из Торонто, книжная лавочка «Маунт-Роуз», которая славится большим выбором дешевых книг в мягких обложках, – в основном это психологические триллеры и ужасы. Возле бензоколонки открылся небольшой магазин «Стоп энд гоу». Вот такие услуги и развлечения предлагаются населению городка Пембер-Лейк, которое составляет примерно тринадцать с половиной тысяч человек, а с учетом Хоксли и Хиллз-Черча все девятнадцать.

Кому-то покажется странным, что есть люди, прожившие всю жизнь в одном и том же городке или его окрестностях. Но каждый раз, когда Хейзел проезжает по окрестностям, мелькающим за окном как кадры хорошо знакомого кинофильма, ее душа пост. Ее сердце навеки отдано этим местам. Мэйфер находятся почти в часе езды, в случае необходимости туда можно добраться за сорок пять минут, а чтобы встретиться с Мейсоном в Барри, нужно проехать около тридцати километров к югу. Вот и весь мирок, который она изо всех сил старается удержать в мысленных объятиях. Истории, добрые и не очень, ждут ее за порогом любого дома, и лица, выглядывающие из-за дверей или встречающиеся на прогулках, стали для Хейзел дорогими и близкими. После развода с Эндрю она почувствовала себя одинокой и брошенной, но лишь на краткий миг. Потом как будто с глаз спала пелена, сотканная за годы замужества, и Хейзел поняла, что именно этот маленький мир и есть ее настоящий и единственный спутник жизни.

Хейзел остановилась у обочины рядом с кафе «Для леди и джентльменов», надела фуражку и вышла из машины. Бармен Дейл Варни, увидев ее, сразу же налил чашечку кофе и добродушно поинтересовался:

– Мама по-прежнему морит тебя голодом?

– Скоро совсем отощаю и помру, – рассмеялась она.

– Что желаем? Порцию гренок с мясом и луком?

– С удовольствием, Дейл.

Хейзел взяла со стойки экземпляр «Торонто сан». На первой странице писали о баскетболисте-гиганте, который признался в употреблении стероидов. Нет, в самом деле, разве игрок ростом с пожарную машину может приобрести такие габариты, поглощая одни сырые яйца? Смешно, ребята! Хейзел пила кофе и листала газету. Всякая ерунда, ничего интересного, а главное, ни строчки об их округе. Да, чтобы попасть на первые полосы в «Торонто», ужасное убийство должно произойти прямо посреди Мейн-стрит. Что касается местной газеты, то она выходит два раза в неделю и пишет абсолютно обо всем: кто родился и умер, кого судили, а кого поймали за превышение скорости и даже за какое именно и на каком автомобиле.