Текст книги "Зов смерти"

Автор книги: Ингер Эш Вулф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

Грин резко повернулся к ней, и на его лице привычный сарказм сменился гневом.

– Хейзел, когда ты успела потерять веру в себя? А? – сердито спросил он. – Когда стала сомневаться во мне? Я не помню таких дел в нашем городе, с которыми мы не справились сами!

– Это случилось не только в нашем городе!

Рей в бешенстве взмахнул руками:

– Да, конечно! Теперь я целыми днями любуюсь в зеркало заднего вида на дурацкую физиономию Говарда Спира, выслушиваю бредовые гипотезы молокососа, встречаюсь с сурдопереводчицами и компьютерными гениями, а еще около двадцати незнакомых полицейских хозяйничают в моем участке. Я не пил кофе из своей кружки три дня…

– Рей, не волнуйся, я подарю тебе новую кружку…

– Да дело не в кружке! – перебил он Хейзел. – Я бы все вытерпел и не сказал ни слова, только бы не видеть в твоих глазах этой растерянности. Да ты просто голову потеряла!

Ни разу она не видела своего помощника таким злым! Раньше он ни с кем так не разговаривал. Нет, конечно, случались между ними разногласия, но всякий раз ей удавалось превратить конфликт в шутку. Реймонд Грин стал неотъемлемой частью ее жизни, в которой все было предельно ясно и предсказуемо. Хейзел хотела подойти к помощнику, но тот отступил к двери, и неожиданно для себя она подняла руки верх, словно демонстрируя мирные намерения.

– Ты сердишься!

– Еще бы… – буркнул под нос Рей, прекрасно понимая, что она все равно услышит.

– Понимаю твое раздражение, – сказала она. – Дело в том, что мы с тобой не справились бы с расследованием своими силами. Нам нужна помощь, однако это вовсе не значит, что я обойдусь без тебя.

– И на том спасибо!

– Нет, погоди! Рей, ты единственный, в ком я уверена на сто процентов. Не хочу показаться бесчувственной дубиной, ноя действительно лично слежу за всем, что делается в управлении, включая подчиненных. Только не за тобой! Знаю, у тебя все в порядке к ты еще ни разу меня не подвел. – Грин смущенно отвел взгляд. – Рей, по-моему, это называется доверием! Если ты думаешь иначе и считаешь, что я тобой пренебрегаю, пожалуйста, прости.

Он сконфуженно потянул за дверную ручку, не смея поднять глаза.

– Ладно, – буркнул Рей, – спасибо за откровенность, но мне пора домой ужинать. Увидимся у Джеймса!

Сбитый с толку, Грин вышел из кабинета, а Хейзел вернулась за свой стол. Обертка от шоколадки лежала прямо на полу, за мусорной корзинкой. Интересно, нарочно он забросил туда чертову бумажку или нет? После сегодняшнего спора придется каждый раз доискиваться до истинного смысла каждого слова, сказанного Реем. Она задумчиво рассматривала столешницу.

Сумели ли они с Грином понять друг друга? В одном Хейзел не сомневалась – Грин не поехал домой. На ипподроме в семь вечера прямая трансляция лошадиных бегов из Флитвуда.

Она взглянула на часы: почти шесть. Захотелось выпить и перекусить огромной порцией картофеля. Хейзел уже набрала домашний номер, чтобы договориться с Эмили об ужине и выторговать у строгого диетолога хотябы вареную картошку, но вдруг вспомнила, что сегодня последняя пятница месяца. В этот день у матери собираются друзья ииграют в покер, а она ужинает в одиночестве и вне дома.

В девять утра Эмили еще спала. Что ни говори, а мать умеет расслабиться вечером в пятницу куда лучше дочери. Эмили Микаллеф знает толк в вечеринках! Хейзел подозревала, что игра в покер нередко сопровождается распитием виски. Недаром в последнюю субботу каждого месяца мать встает позже дочери.

Выходной обещал стать убийственно скучным. Специалист из Оттавы приедет только к вечеру, и до этого времени Хейзел оставалось лишь наслаждаться одиночеством. Она включилакофеварку и переоделась в спортивный костюм. Хейзел давно перестала заниматься бегом из-за болей в спине, но в утреннем |моционе на свежем воздухе себе не отказывала, иначе быстренько перестанешь влезать в одежду.

Проехав к озеру Литл-Басс, она быстрой походкой направилась по тропинке, ведущей к берегу. Прелая пожухлая листва окаймляла дорожку с обеих сторон, собранные в огромные кучи листья походили на медные, с бронзовым отливом курганы. Пахло поздней осенью: ушла в небытие легкая свежесть сентября, и воздух пропитался давящей промозглой сыростью ноября. Зимой все оцепенеет и застынет в морозной тишине до весны. А ведь еще месяц назад из-за буйства красок казалось, что лес охватило пламя. Теперь оно угасло или его просто залило осенними дождями.

Вдоль немощеной улицы стояло всего несколько домов, их и соседями не назовешь. В коттеджах вряд ли найдется окно, в которое видно хоть что-нибудь, кроме деревьев. Солнце светило ярко, но воздух уже наполнился прохладой. Хейзел спрятала заледеневшие руки в карманы теплой куртки, надвинув шапочку пониже на глаза. Где-то за поворотом слышалось урчание работающего двигателя.

Прошло более трех недель с тех пор, как Хейзел разговаривала с дочерьми. Эмилия сейчас живет с новым мужем в Дельте, в Британской Колумбии. По рассказам дочери, муж все время вызывает у нее трепет, чего Хейзел никак не могла понять. С Эмилией у нее не сложились теплые отношения, она видела, что дочь больше тянется к Эндрю, но желания удостовериться в своих подозрениях у Хейзел не возникало. Возможно, счастливое замужество старшей дочери наводило ее на мысли, что отец стал жертвой, а главной виновницей развода является мать. Хейзел, кстати, и не отрицает своей вины – просто не хочется, чтобы дочь сказала об этом прямо.

А вот с младшей дочерью они не разговаривали с тех пор, как Марта позвонила и, заливаясь слезами, рассказала о разводе со Скоттом. Хейзел тогда не знала, как утешить тридцатитрехлетнюю дочь. Она сама не верила во второй шанс в жизни и понимала, что обижает Марту молчанием, но не могла сказать ни слова в утешение. Марта, словно изнеженное растение, нуждалась в свете и воде, то есть в любви и ласке. Хейзел оставалось лишь надеяться, что дочь общается с Эндрю и находит утешение у него.

Ее собственная мать никогда не проявляла телячьих нежностей, и Хейзел тоже научилась скрывать свои чувства. Став взрослой, она не считала себя ущербной из-за недостатка ласки. Впрочем, у окружающих могло сложиться иное мнение. Как укор, ей вспомнилось залитое слезами лицо младшей дочери с голубыми прожилками вен, виднеющихся сквозь тонкую кожу и напоминающих следы от текущих слезинок.

Хейзел завернула за угол и увидела, как на лужайке женщина орудует машинкой для сдувания листьев. Листья взлетали в воздух ожившими стайками, а женщина сдувала и сдувала их с огромного оранжевого брезента на автомобиле. Проходя мимо, Хейзел помахала незнакомке рукой. Ее собственный дворик всегда ухожен и чист, но она не знает, кто там наводит порядок – толи мать справляется сама, то ли нанимает работников. И дело не в тяжелой службе, а просто Хейзел перестала обращать внимание на домашние дела с тех пор, как развелась с Эндрю. Как будто от нее исходила тонкая полоска света, которая освещала только предметы на ближнем расстоянии. Это хорошо, если в твои обязанности на работе входит решение различных проблем. Жизнь – дело другое: она обрушивает на тебя сюрпризы со всех сторон. Так что здесь это качество бесполезно.

За последним коттеджем дорога пошла под уклон. Хейзел чуть прогнулась назад и тут же ощутила острую боль в пояснице. Иногда казалось, что вместо спины ей вставили стальную не гнущуюся пластину. Она замедлила шаг, стараясь без нужды не напрягать спину. Деревья полностью скрывали озеро, но тропинка вывела ее прямо на берег. Хейзел нравилось смотреть на водную гладь, меняющуюся под дуновением ветра и отражающую небесный свет. Озеро казалось живым существом, успокаивающим взбудораженные мысли. Если бы ей захотелось пожить среди бесконечных убийств и городской суеты, она давно нашла бы работу в Торонто. А Хейзел осталась в Вестмьюирском округе. Только он гарантировал упорядоченную спокойнуюжизнь и всегда оправдывал ожидания – по крайней мере до прошлой недели. И все равно она чувствовала себя обманутой.

Сорок лет жизни она отдала замужеству, чтобы потом собирать разлетевшиеся в разные стороны осколки. Возможно, ноябрьское расследование тоже поставит крест на ее карьере.

Хейзел прошла на один из причалов. Над водой стояла тишина, если не считать плеска волн, ударяющихся о доски мостков. Марта скорее всего еще спит в своей квартирке в Торонто. Заняться нечем, и, чтобы отвлечься от грустных мыслей о том, что случилось, Хейзел представила, как она целый день будет болтаться по дому в одной пижаме. Почему-то эта мысль ее расстроила. Эмилия, наверное, тоже еще в кровати, но тут Хейзел решила подумать о чем-нибудь другом и сошла с мостков на берег.

К тому времени, когда Хейзел вернулась, ее старенькая мама, королева вечеринок, по-прежнему валялась в постели, а в доме приятно пахло свежезаваренным кофе. Она налила себе самую большую кружку. На часах еще только девять тридцать. Хейзел решительно набрала номер Марты и дождалась, когда в трубке послышался печальный голос дочери.

Выходной закончился в три часа дня. Хейзел в первый раз за месяц хозяйничала на кухне и варила овощной суп на курином бульоне. Эмили с подозрением отнеслась к ее инициативе и лишь ехидно поинтересовалась, что за зелье из глаз тритона собирается сварить ее родная дочь. Что поделать, если не часто доводится кухарничать! И тут позвонил Уингейт.

– Нашли еще один труп, – сообщил Джеймс. – В этот раз священник из Нью-Брансуика.

– Думаешь, один из наших? – уточнила она.

– Констебль Эштон получил фотографию по электронной почте. Явно работа Усыпителя!

– Надо немедленно передать фотографию Марлен Тернбулл!

– Я уже показал ей, босс. Надеюсь, вы не рассердитесь на мое самоуправство?

Хейзел пришлась по нраву расторопность молодого сотрудника, однако вслух она ничего не сказала.

Скорее всего… – Уингейт запнулся – видимо, сверялся с записями – и уверенно продолжил: – Священник Прайс произносит глухой фрикативный согласный звук.

Хейзел принялась отскребать овощи со дна кастрюли, а кулинарный эксперт в лице мамы, не отрываясь от телевизора, заявил:

– Пахнет горелым!

– Знаю, мама, – с досадой в голосе ответила дочь.

– Мне позже перезвонить? – осведомился Джеймс, определив по голосу шефа, что звонит не вовремя.

– Не надо. Когда приезжает знакомая Марлен?

– Автобус прибывает по расписанию в пять часов вечера.

– Отлично, вот тогда и перезвонишь. – Хейзел повесила трубку.

Из соседней с кухней комнаты послышался голос Эмили:

– Дорогая, а знаешь ли ты, что говорят о хозяйке, если у нее пригорает суп?

– Даже слышать не хочу, мама!

– Так вот говорят, что она совершенно не умеет готовить! Даже страшно представить, что у тебя получилось вместо супа!

Хейзел содержимое кастрюли мало интересовало. Больше всего хотелось завалиться в кровать, чтобы к вечеру собраться с силами для предстоящей встречи. Выключив плиту, она оставила в покое загубленный суп, поднялась в свою комнату и свернулась калачиком в постели под ворохом одеял. Ноги постоянно мерзли, несмотря на груду одеял, поэтому Хейзел всегда ложилась спать в носках. Стоило ей задремать, как в дверь постучали.

– Бог мой! Что еще случилось? – разозлилась Хейзел.

– Офицер Уингейт интересуется, к какому времени им ожидать тебя, – сообщила Эмили, заглядывая в комнату.

– Я же сказала, в пять! Дайте наконец поспать!

– Хейзел, уже шесть вечера!

Она откинула одеяла и недоверчиво покосилась на будильник на прикроватной тумбочке. Как ни странно, три часа пролетели незаметно и, что хуже всего, она по-прежнему чувствовала себя разбитой.

Джеймс Уингейт открыл дверь и устремил на Хейзел обиженный взгляд, который, казалось, говорил: «Вы должнывозместить моральный ущерб!» В комнате за его спиной былотемно, но оттуда доносился голос Реймонда Грина и еще один, высокий, женский, щебечущий о том, что его обладательница чего-то не понимает. Как в любом помещении, где собираются полицейские, пахло растворимым кофе.

Квартира Уингейта выглядела так, будто он собирался продавать ее, а не только что заселился. Несмотря на приглушенный свет, Хейзел заметила, что на полу и стенах ничего нет. Лишь возле окна в гостиной стоял книжный шкаф с книгами на верхней полке. Дверь в спальню закрыта, а Грин и их гостья расположились на кухне за столом. Кухня разделена стоечкой в виде буквы «Г» на две части: собственно кухню с плитой и столовую, напоминавшую по форме подкову. На столе лежали странные коробочки и какие-то провода, которые подсоединялись к одному ноутбуку, отражающему голубой свет на стену за их спинами. Как далеко офису Хейзел со стационарными телефонами и двумя допотопными компьютерами до навороченных штучек на кухонном столе Джеймса Уингейта! Ничего не скажешь, высокие технологии! Хейзел повесила куртку на стул и, тронув Грина за плечо, передала ему бумажный пакет.

– Я принесла тебе славный букетик! – пошутила она.

Рей вынул из пакета бутылку бурбона и усмехнулся:

– Ты знаешь, как я люблю цветы!

Хейзел протянула для приветствия руку девушке за компьютером.

– Меня зовут Джил, – представилась та, протягивая в ответ очень длинную руку. – Джил Юн. – Она казалась миниатюрной статуэткой, которую легко можно запрятать в чемодан. – Ой, так интересно использовать наши технологии для оказания помощи полиции! – восхитилась девушка.

– Мы вообще-то разыскиваем серийного убийцу, – охладила ее пыл Хейзел.

Джил поумерила восторг, словно на нее вылили ушат холодной воды.

– Да, пожалуй, эта часть нашей совместной работы самая печальная, но я думаю, что смогу помочь.

– Я тоже на это надеюсь, – заметила Хейзел, оглядывая аппаратуру на столе.

Да и можно ли назвать это аппаратурой? Новомодные информационные технологии хоть и казались грудой металла, но у Хейзел вызывают страх. Она опасалась, что стальные коробочки и мерцающие мониторы при надобности и сами составят о ней мнение. Возможно, по этой причине она всячески избегает подобных новшеств!

Из одного устройства, похожего на проектор, исходил мерцающий зеленоватый свет, а на холодильнике для этого даже приспособили белую льняную салфетку. На экране – изображение человеческой головы из пересекающихся зеленых линий. Линии на салфетке, казалось, пульсировали.

– Что это? – спросила Хейзел.

– Мы называем это лигатурой, – объяснила Джил Юн. – В некотором роде манекен, только электронный.

– Уингейт, угости-ка Хейзел пивком, пока идет демонстрационная часть, – предложил Грин хозяину дома.

Тот с явной неохотой открыл холодильник, и зеленые линии переместились на пакеты с молоком и бутылочки со специями. Джеймс вынул пиво и передал Микаллеф.

– Кстати, а где Спир? – вспомнил он. – Он не хочет посмотреть на это?

– Говард работает в Мэйфере! – напомнила Хейзел.

– А! Понимаю! – одобрительно воскликнул Уингейт. – Вход только для членов клуба.

– Он узнает обо всем, когда придет время!

Джеймс закрыл дверь холодильника, и зеленая голова снова проявилась на салфетке.

– Почему-то мне кажется, ему это все придется не по душе.

– Правильно кажется! – отрезала Хейзел. – Запомни еще кое-что: Спир – это моя проблема, а не твоя!

– Да ладно, к черту Спира! Лучше иди к нам! – Грин похлопал по свободному месту рядом с собой. – Тебе еще надо понять, что эта леди может вытворять на своей машинке!

Она открыла бутылку с пивом и стала подозрительно оглядываться по сторонам. Джил Юн, взяв со стола цифровую фотокамеру, сказала:

– Инспектор, мне нужно сделать три ваши фотографии. Первую с закрытым ртом, вторую – с широко открытым, и напоследок – снимок вашего языка.

– Ну давайте, начинайте действовать! – радовался как ребенок Рей.

Хейзел смущенно выполнила просьбу Джил, позируя перед фотокамерой. Слава Господу, три быстрых клика – и фото сделаны! Юн подсоединила камеру к ноутбуку и опять удивила Микаллеф.

– А теперь мы немного почитаем, – сказала она, передавая Хейзел толстый том и микрофон.

– Действительно хотите, чтобы я почитала вам стихи?

– Компьютеру нужно услышать, как вы произносите звуки, – объяснила Джил.

Хейзел послушно прочла:

 
Я пел доселе, как утратил Рай Преслушный человек; а днесь пою,
Как Рай людскому роду возвратил Престойкий Человек, что всяк соблазн Отверг и,
Соблазнителя презрев Лукавого, осилил и попрал;
И в пустошах воздвигся вновь Эдем [5]5
  Джон Мильтон. Возвращенный рай. Перевод С. А. Александровского.


[Закрыть].
 

Грин зааплодировал, а Хейзел отложила книгу в сторону.

– Будем ловить убийцу с помощью поэзии?

Уингейт взял книгу со стола и отнес на полку в книжный шкаф.

– Джеймс, так это твоя книга? – удивилась она.

– Должно быть, забыл прежний жилец, – смутился молодой человек.

Джил Юн села за компьютер и начала что-то быстро выстукивать на клавиатуре. Все присутствующие застыли в напряженном ожидании. Наконец Джил оторвалась от компьютера.

– Готовы? – спросила она Хейзел.

– Она не готова, – вместо шефа ответил Грин, – но все равно покажите, на что горазда эта штуковина!

Хейзел повернулась к холодильнику как раз вовремя, чтобы увидеть фотографию своего рта, появившуюся на пустой зеленой голове где-то на уровне глаз. Фотография подошла по ширине к голове-лигатуре. Хейзел услышала, как Юн нажала на какую-то клавишу, и фото поползло вниз, пока не достигло того места, где обычно и находится человеческий рот. Словно попало на свое место. Юн нажала опять на что-то, и голова с изображением рта Хейзел сделал глубокий вдох. Микаллеф изумленно сузила глаза:

– Как это возможно?

– Смотрите, что будет дальше!

– Сегодня суббота, двадцатое ноября, – произнес рот на лигатуре голосом Хейзел, причем губы двигались так естественно, словно она сама предварительно наговорила фразу. Рот настоящей Микаллеф в удивлении открылся, а Джил дотронулась до другой клавиши, и лигатура опять проговорила то же самое, только на французском языке: – Aujourd’hui, c’est le vingtieme de Novembre, un Samedi.

– Черт возьми!

– Обычный компьютерный трюк. С французским компьютер еще можно провести, – объяснила Джил'. – Я для этого беру фонемы английского языка.

– Как вам вообще это удалось?

– Понимаете, мы предварительно сделали три фотографии и выявили размеры вашего языка, губ и полости рта.

– Круто! – восхитился Грин.

– Остальными вычислениями занимается сам компьютер по специальной программе. – Юн привстала и включила свет на кухне. – Она называется цифровой визетикой и переводит звуковые единицы речи в визуальные, или виземы. Обычно мы используем эту программу для обучения глухих чтению по губам. Ну и считывать программа тоже умеет.

– Значит, вы просто возьмете наших жертв… – начала Хейзел.

Джил Юн согласно кивнула.

– Посмотрите! – показала она на экран монитора.

Хейзел увидела ряд изображений с элементарными формами рта. Джил объяснила, что каждый символ относится к определенному звуку, а каждый звук – к виземе. Она выбрала некоторые символы, и они появились в отдельном окне на мониторе.

– Посмотрите теперь опять на холодильник, – предложила она Хейзел, и та с готовностью повернулась к экрану. Нажали клавишу, и ее компьютерный рот содрогнулся в беззвучной конвульсии.

– Что это было?

– Я набрала случайный набор фонем и загрузила в лигатуру как виземы. Хотите услышать, что вы только что сказали?

– Конечно, хочу, – ответила Хейзел.

Лицо на экране сделало вдох, а потом нейтральным голосом произнесло: «Аах-хаэй рррр леммбебепп гуих». Юн опять что-то похимичила в компьютере, и лицо сказало уже с различными интонациями: «Аах-хаэй? Леммбебепп гуих!»

– Это самая разумная фраза босса за всю неделю! – рассмеялся Грин.

Хейзел снова обратилась к Джил:

– Сколько вам понадобится времени, чтобы поработать с фотографиями?

– Дольше, чем хотелось бы. Поскольку фотографии делала не я, они просто могут не соответствовать требованиям программы. Мне надо их отсканировать, подчистить, чтобы не ошибиться в подсчетах. Потом понадобится время, чтобы получить хоть какой-нибудь осмысленный вариант. В компьютер заложено около пятидесяти тысяч слов, поэтому я могу заставить его найти все слова с сочетанием полученных визем. Плохо одно: компьютер не знает грамматики и выдает только слова, а не предложения.

– Я ведь только что произнесла предложение, – удивилась Хейзел. – На двух языках!

– Программа не понимает, что это предложение. Для компьютера это всего лишь набор звуков. Итак, вы мне дадите фотографии для работы? – Хейзел посмотрела на Уингейта, и тот без слов, кивнув головой, вышел за ними в другую комнату. – Вам Марлен, наверное, сообщила, что многие виземы могут соответствовать нескольким звукам. Например, если вы скажете «атлас», то без контекста глухой человек не поймет, о чем вы говорите: о географических картах – ётлас, или о ткани на платье – атлйс. Поэтому без контекста программа в компьютере переведет ваши пятнадцать фотографий в более чем пятнадцать звуков, будет выстраивать их в возможные слова, и только после этого можно определить их последовательность.

– Суток хватит? – спросила Хейзел.

– Только для первого этапа.

– Боюсь, что большим временем мы не располагаем. Джеймс, отдай мисс Юн все, что требуется для работы.

Уингейт выступил вперед с пухлым конвертом, перетянутым черной резинкой.

– Мы только сегодня добавили еще одну жертву, священника Уинстона Прайса из Доуктауна. Так что их теперь шестнадцать.

Джил взяла конверт и сняла с него резинку. Вынув фотографии, она разложила их на столе. Детективы стали одеваться, готовясь к выходу.

– Если захотите есть, не стесняйтесь и берите еду из холодильника, – добавил Уингейт. – В холодильнике есть много вкусного.

Джил Юн помотала головой.

– Ты сэкономишь на еде! – сказал Грин. – Кажется, наша профи надолго потеряла аппетит!