Текст книги "Зов смерти"

Автор книги: Ингер Эш Вулф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Глава 21

25 ноября, пятница, 22:00

Хейзел стояла на улице, наблюдая за последними приготовлениями.

Днем раньше подъехала группа офицеров из ближайших участков Ренфру. Их автомобили, без полицейских опознавательных знаков, припарковались на улицах Хамбер-Коттеджа вблизи дома Баттенов. В четверг утром, когда прозвучал долгожданный звонок, Хейзел распорядилась убрать их в переулки.

С этого момента все находились в состоянии боевой готовности. Под началом у детектива Микаллеф оказалось семь местных офицеров, пятеро из Ренфру и трое из числа ее подчиненных. У нее было даже два снайпера – констебли Фейрвью и Гленкоу из участка Хамбер-Коттеджа некогда прошли специальную подготовку. Правда, свои навыки они успели растерять, потому что в северо-восточном Онтарио работа снайперов не пользуется популярностью и после обучения далеко не каждому удается посмотреть на мир через оптический прицел. Хейзел об этом знала и потому отправила обоих констеблей на полигон в Холи-Бридж, чтобы дать возможность попрактиковаться в стрельбе с трехсот футов, для начала по консервным банкам.

Как только руководство передачи «Криминальная Канада» откликнулось на просьбу Уингейта и согласилось сотрудничать, события стали разворачиваться с головокружительной скоростью. Отснятый ролик показывали три раза в день каждые вторник и среду и планировали не снимать его до достижения желаемого результата. Детективы предполагали, что преступник находится сейчас на востоке Онтарио, и кто-нибудь его обязательно опознает, ведь, в конце концов, машину нужно время от времени заправлять бензином, да и без еды далеко не уедешь. Если так, то у полицейских есть шанс подобраться к преступнику поближе. Кроме того, теплилась слабая надежда, что убийца тоже увидит ролик и даст о себе знать. Наконец им улыбнулась удача.

В течение недели собрали досье на братьев Маллик, в котором оставалось множество белых пятен. Они прожили в Порт– Харди почти двадцать лет. За это время ни один из братьев ни разу не попал в поле зрения полиции. Они не обращались ни за кредитами, ни за медицинской помощью в социальные учреждения, поэтому детективам пришлось довольствоваться крохами информации. Многие жители слышали о Восточной церкви прихода Мессии, но она не была зарегистрирована в Британской Колумбии и о самой секте не имелось никаких сведений. Даже поиск в Интернете ничего не дал.

В соответствии с документами хижина в лесу принадлежит обоим братьям, которые заплатили за нее девять тысяч восемьсот долларов наличными в 1986 году. Прежде братья жили в доме на улице Асквит-стрит в Виктории. В 1977 году, когда они только заселились по этому адресу, мужчины сменили прежнюю фамилию на Маллик, о чем сделана запись в регистрационном журнале мэрии городка. До этого Питер носил фамилию Уэлланд, а Саймон – Крессман. Почему они взяли общую фамилию и являлись ли на самом деле родственниками?

Ответы на эти вопросы нашел Уингейт. Фамилии Уэлланд и Крессман принадлежали семьям усыновителей. После смерти отца малолетних братьев усыновили разные люди. Одиннадцатилетний Саймон попал в семью Крессман, которая проживала в Британской Колумбии, а пятилетний Питер – в семью Уэлландов в Милк-Ривер в Альберте. В 1976 году, когда Питеру исполнилось шестнадцать, его приемных родителей убили. Официально опекунство над ним взял старший брат. Их отца звали Гордон Маллик, о матери ничего не известно.

Итак, старший брат забрал младшего после смерти приемных родителей и привел в свой дом. Проследить, кем и где работали братья, не удалось. Выяснили только, что в восьмидесятые годы Питер короткое время работал в почтовом отделении, а потом, должно быть, перебивался случайными заработками. Саймон, видимо, вообще не работал, а занимался своей церковью, про которую тоже ничего не удалось узнать. По сравнению с жизнью Питера Маллика, которая представлялась лоскутным одеялом, жизнь Саймона походила на летящую по ветру осеннюю паутинку.

Наконец нынешним утром стало известно, что находилось в посылках, которые Джейн Бак добросовестно приносила в сарайчик Малликов. Оттуда их вывез Севиньи на взятой напрокат машине и, перед тем как вернуться в Садбери, составил подробную опись найденных вещей. Хейзел гнала прочь мысли о неприятностях, ожидающих ее, если вдруг всплывет правда о том, что один из ее подчиненных увез улики с места преступления, и все же в глубине души была признательна Севиньи за оказанную помощь.

– Тапочки, книги, пуховое одеяло Делии, Библия, печенье… – перечислял Уингейт.

– Печенье? – переспросила Хейзел.

– Я тоже не понимаю, зачем оно понадобилось…

– Может быть, оно входит в набор предметов, без которых никак не обойтись после воскресения?

Да уж! Кстати, некоторые посылки пришли вместе с открытками, – добавил Джеймс. – Почитаешь их, и волосы встают дыбом! – Он передал Хейзел страницы с отсканированными посланиями.

Она прочла: «Пожалуйста, примите сей скромный знак уважения! С нетерпением жду встречи!» Хейзел посмотрела на подпись под сообщением.

– Гм, Элизабет Райтмейер. Для этой встречи ей понадобятся тонны косметики!

– Простите, я что-то не пойму.

Она потянулась к полке с документами и, вытащив из середины красную папку, передала ее Джеймсу.

– Жертва с железным прутом в голове!

Уингейт не рискнул открыть папку с фотографиями Элизабет, справедливо рассудив, что не увидит там ничего хорошего. А Хейзел продолжала просматривать отсканированные послания. В одном из них выражалось сочувствие: «Примите искренние соболезнования в связи с вашей утратой!»

– Боже! – воскликнула она. – Действительно волосы дыбом встают!

– Детектив Спир считает, что посылки – своего рода плата за оказанные услуги. Что-то вроде акта доброй воли!

– Послушай, мы здесь называем Спира просто Говардом, – сообщила она Уингейту.

– Он сам попросил меня обращаться к нему именно так.

Хейзел передала ему просмотренные документы и вернулась к обсуждению посланий.

– Все это, конечно, интересно, но для нас уже не столь важно.

– Мы можем больше узнать о преступнике!

– Вот станут сниться кошмары, тогда сто раз пожалеешь, что вообще о нем узнал! – Она посмотрела на часы, которые показывали уже почти пять вечера. В участке Порт-Дандаса остаются только дежурные и диспетчеры, а детективам, пожалуй, пора собираться в дорогу. – Ты пообедал?

– Как раз собирался пойти домой, приготовить что-нибудь на скорую руку и немного прибраться…

– А что, хорошая идея! – одобрила Хейзел. – Я тоже, пожалуй, пойду и попробую урвать хоть часок для отдыха. Думаю, предстоящая ночь окажется длинной!

– Предыдущие были не лучше! Что ж, встретимся через час, шеф?

По дороге домой Хейзел не отрывалась от сотового телефона, так как приходилось быть на связи с Ренфру и успокаивать Терри Баттен. За последние два дня она разговаривала с матерью Роуз раз шесть-семь. Хейзел звонила ей сама, чтобы еще раз рассказать подробности предстоящей операции, а потом отвечала на звонки Терри, которая рыдала в трубку, и невозможно было разобрать ни слова из ее невнятного бормотания. «Завтра в это время, – пообещала Хейзел, – вам ничто не будет угрожать, кроме капризов восьмилетней дочери!* Пару раз ей звонила и сама Роуз. «Терри в истерике! – жаловалась она. – Ума не приложу, что с ней делать!» Подъезжая к дому, Хейзел в очередной раз успокаивала мать Роуз: «Потерпите, осталось всего шесть часов! Терри, вы вели себя так мужественно! Нам всем стоит у вас поучиться!»

Войдя в дом, Хейзел почувствовала аппетитные ароматы праздничных блюд и услышала женские голоса. Выглянув из кухни в гостиную, она увидела мать и трех старушек, сидящих за обеденным столом. «Это что еще за нашествие старых клюшек?» – подумала Хейзел и тут же вспомнила о регулярных посиделках старых картежниц, где маме принадлежала роль радушной хозяйки. Хейзел помахала маме рукой из своего укрытия, и Эмили с недовольной миной встала из-за стола и вышла на кухню.

– Почему ты не сказала, что у нас сегодня гости? – накинулась дочь на мать.

– Господи, мы всегда собираемся по пятницам, – парировала Эмили с невозмутимым видом.

– Послушай, ваша трескотня сегодня действует на нервы и нужна здесь как… – Хейзел запнулась, не находя подходящего слова. Не сказать же прямо: «…как приход убийцы в дом маленькой больной девочки!» – Может, вы свернетесь и сходите к Кларе? Мне всего-то нужен час покоя и тишины!

Я не собираюсь прогонять подруг в разгар посиделок. Да и Пола Спенсер, как обычно, запаздывает. Ты же не собираешься ее кормить, когда старушка наконец явится, и тем более не составишь ей партию в покер. – Эмили пристально посмотрела в глаза дочери. – Думаю, ты этого не хочешь. Прими-ка душ, а то от тебя воняет потом, как из раздевалки в спортзале.

– Замечательно! – воскликнула та и подняла руки вверх, давая понять, что сдается на милость победителя. – Здравствуйте! поприветствовала она старушек, входя в гостиную. – Клара! Грейс! Маргарет! Миссис Итон (Салли Итон не любит, когда к ней обращаются по имени)! Извините за вторжение! Я только на секундочку!

Обменявшись приветствиями с женщинами, Хейзел вернулась на кухню.

– Как видишь, я могу быть милой и обходительной! Прошу отплатить тем же и не галдеть, договорились? Да, будь добра, положи мне в тарелочку те же яства, которыми наслаждаются твои подружки.

– Салат в холодильнике!

– Мама, пожалуйста!

– Иди в душ и отдыхай! Мне еще нужно поставить пирог в духовку.

Хейзел наклонилась к матери и сердито прошипела:

– Я ловлю убийцу, а вы печете пирог и играете в покер на жалкие центы?! Неужели нельзя хоть раз в жизни меня пожалеть и пойти навстречу?!

– Дорогуша, мы давно не играем на центы! – гордо ответила Эмили и, включив духовку на двести пятьдесят градусов, вернулась к подругам.

Вечером начался сильный снегопад. Уингейт принес из городского кафе три подноса с кофе и стал угощать присутствующих. Терри Баттен вежливо отказалась, и Хейзел заметила, что та находится на грани нервного срыва. Она стояла в пальто на крыльце и с волнением наблюдала за тем, что творится вокруг ее дома, изредка бросая тревожные взгляды на Хейзел.

– Вот злющая тетка! – пробурчал Уингейт.

– По-твоему, она виновата?

– Терри хочет знать, сколько человек останется с ней в доме.

Так, пятерых с рациями расставим на подъездах к дому. – Хейзел оглянулась на дом на противоположной стороне улицы. – Один снайпер будет там, а второй – на крыше соседнего здания. Так что остается три констебля, не считая нас с тобой.

– Значит, в доме будут трое?

– Четверо! Джеймс, ты тоже к ним присоединишься.

– Где тогда будете находиться вы?

– Знаешь, мне лучше не заходить в дом. – Хейзел потерла руки, чтобы хоть как-то согреться. – Терри больше доверяет тебе, а если я буду мельтешить перед глазами, она может и передумать.

Уингейт с понимающим видом кивнул.

– Вам все равно придется зайти в дом! Не будете же вы проводить инструктаж прямо на заснеженной лужайке?

– Я все знаю! – досадливо отмахнулась Хейзел. Часы уже показывали половину десятого. – Преступник обещал девочке приехать к полуночи. Как некстати начался снегопад! Дороги завалит, и придется торчать здесь целую ночь, ожидая его появления. Так, последний инструктаж я проведу в десять тридцать, а потом каждый обязан занять свое место и быть наготове. Вот только мороз не входил в наши планы…

– Нужно посвятить в наши планы миссис Баттен?

Она взглянула в сторону дома. Терри по-прежнему стояла на крыльце и нервно курила сигарету.

– Я сама с ней поговорю.

Хейзел пересекла лужайку, а мама Роуз, увидев приближающегося детектива, отвернулась и стала рассматривать улицу.

– Не угостите сигареткой?

Терри Баттен глубоко затянулась и молча протянула ей пачку.

– Понимаю, на такое нелегко решиться.

Терри в ответ лишь горько рассмеялась:

– Вы про мою дочку, которая стала приманкой для убийцы?

– Роуз прекрасно справилась с задачей, и вы это знаете.

– Да, конечно, мы так и напишем на ее надгробии!

У сигареты на морозе появился странный привкус.

– Примерно через час мы соберем всех полицейских в доме и еще раз обсудим план операции. С вами останутся три констебля, один из которых будет постоянно находиться в комнате Роуз. Джеймс Уингейт тоже спрячется в доме, так что, в случае необходимости, обращайтесь к нему.

– Ваш посредник уговорит кого угодно!

Взяв Терри за руку, Хейзел повернула ее лицом к себе.

– Я не хочу, чтобы вы передумали, Терри. Тем не менее одно ваше слово, и мы переправим вас с дочкой в безопасное место. Мы постараемся взять преступника и без Роуз.

– Думаете, он настолько глуп? Не забывайте, что я с ним встречалась. Голову даю на отсечение, он учует копов за сто километров!

– Да нет же, поверьте мне.

– Знаете, сейчас уже не имеет значения – передумаю я или нет. Роуз сама все решила. Она снова хочет увидеться с этим человеком.

– Обещаю, он не переступит порог вашего дома.

Терри бросила сигарету в снег, и та, зашипев, погасла. Мать Роуз горящими от гнева глазами впилась в лицо Хейзел.

– Пристрелите его, детектив, обещайте мне! Плевать на все законы и правила задержания преступника! Я не смогу спать спокойно, зная, что он жив и считает нас виновниками своего провала!

– Терри, успокойтесь, пожалуйста! Там, куда его отправят, его мнение не имеет никакого значения.

– Он хотел убить мою дочь!

– Он спас вашей дочери жизнь!

– Да, – согласилась она, – но теперь он едет, чтобы избавить ее от надуманных страданий! – Терри бросилась мимо Хейзел к двери дома и, уже схватившись за ручку, обернулась к ней. – Детектив, у вас ведь есть дети?

– Да.

– Зная, на что способен этот человек, где бы вы предпочли увидеть его: в тюрьме или в могиле?

– Я все понимаю.

Терри молча стояла у двери, устремив горестный взгляд на Хейзел.

– Пожалуйста, поговорите с ней. Вы избегали ее до последнего момента, но, по-моему, вам надо с ней побеседовать. Возможно, тогда вы поймете, чего нам стоит ваша просьба.

И она, открыв входную дверь, проводила Хейзел в дом.

В течение всего дня Роуз уговаривали лечь и поспать, чтобы досидеть до поздней ночи, когда начнется операция по захвату преступника. «Что вы, да я так волнуюсь, что не засну до завтрашнего дня!» – успокоила она Уингейта. А когда в кухню вошла Хейзел, девочка ела за столом овсяное печенье, запивая ромашковым чаем. Роуз выглядела бодрой и энергичной.

– Привет! – радостно воскликнула она, бросаясь обнимать Хейзел.

– Здравствуй, Роуз! Как приятно снова с тобой встретиться!

– Хотите печенья?

– Спасибо большое, юная леди! – поблагодарила Хейзел, взяв одно печенье и усаживаясь рядом за низенький столик. – Я пришла выдать тебе один секрет: мы все считаем тебя очень храброй!

– Храбрость – это когда боишься, но не показываешь вида.

А я не боюсь!

Мать девочки, занявшая место между дочерью и Хейзел, вынула платок из кармана и стала вытирать навернувшиеся слезы.

– Вот Терри по-настоящему стала храброй! – рассудила Роуз. – А мне и не надо. – Она ласково притронулась к маминой руке, желая успокоить. – Показать мой последний рисунок?

– Да, конечно, солнышко мое! – согласилась Терри.

Роуз проворно выскочила из-за стола и помчалась в коридор. Полицейскому из Ренфру даже пришлось посторониться, чтобы дать ей дорогу. А Хейзел задумалась, стоит ли вызывать гримера, чтобы скрыть здоровый румянец на щеках девочки. Роуз через минуту вернулась с альбомным листком, скрученным в трубочку. Обе женщины взялись за концы, разворачивая его. На рисунке была изображена сама девочка, поднимающаяся по лестнице, ведущей высоко в ночное небо. Последние ступени упирались в звезды, а Роуз держала на руках Саймона.

Мама девочки в ужасе отпустила свой край рисунка, и лист снова скрутился в трубочку. Терри бросилась вон из кухни.

– Я хочу снова с ним встретиться, – заявила девочка, забирая рисунок у Хейзел.

– Я знаю, но и ты должна понять, что мы заберем Саймона не на небеса. Он сядет в тюрьму и ответит за все, что натворил.

– А мне разрешат ему писать?

От растерянности Хейзел удивленно заморгала.

– Ну, мне кажется, это должна решить твоя мама, – наконец ответила она.

– Вы же знаете, что скажет Терри, – вздохнул ребенок.

Хейзел ласково взяла Роуз за руку.

– Детка, я думаю, Терри больше понравится, если ты назовешь ее мамочкой! По-моему, она будет на седьмом небе от счастья!

Казалось, девочка обдумывает предложение, но, видимо, она опять размышляла о чем-то своем, потому что неожиданно для Хейзел сказала:

– Он опечален!

– Кто?

– Саймон. У него разбито сердце!

Хейзел придвинулась к Роуз и взяла ее за руки.

– Детка, послушай меня внимательно. Саймон очень опасен! Он спас тебе жизнь, но это не может искупить зла, которое он причинил другим людям. Сегодня должна восторжествовать справедливость, и мы пришли сюда именно для этого. Ради тех людей, которых он лишил жизни. Понимаешь?

– Он не сделал мне ничего плохого!

– Знаю-знаю. Этот человек чудесным образом помог тебе, Роуз, но он по-прежнему остается убийцей! – В ответ девочка лишь улыбалась, поглаживая своими пальчиками широкие ладони Хейзел. – Ты удивительная малышка и, кстати, умнее многих взрослых, с которыми мне доводилось встречаться. Только ты ошибаешься, считая Саймона хорошим человеком. Скажи, тебе объяснили, что он сделал много неправильных вещей?

– Конечно, я уже все знаю!

– Вот и отлично.

– Он все равно не плохой, он просто печальный!

– Ладно, – согласилась Хейзел и отпустила руки девочки. – Теперь сбегай и обними мамочку! Успокой ее, хорошо?

Роуз, наклонив голову, посмотрела на нее странным взглядом, будто та прилетела из далекой галактики, а потом вприпрыжку выбежала из комнаты. Хейзел озадаченно посмотрела ей вслед. В голову пришла безумная мысль, что Усыпитель и его предполагаемая юная жертва отворили дверь в параллельный мир, куда иным, вроде детектива Микаллеф, вход заказан. В чужом мире смерть является продолжением жизни и переход из одной сущности бытия в другую превращен в священный ритуал. Возможно, побывав в параллельном измерении, Роуз теперь не страшится смерти, а с радостью ожидает ее наступления. Хейзел даже засомневалась, можно ли теперь доверять девочке.

Через заднюю дверь Хейзел вышла из дома в опустевший сад и, стоя под нагими деревьями, вынула сотовый телефон. В маленьком экране отражалось ночное небо. Наверное, Спир уже в дороге.

– Говард, это ты? Слушай, нам понадобится гример. Нужно загримировать Роуз так, будто она на пороге смерти.

– В Хамбер-Коттедже наверняка есть похоронное бюро, – ответил он. – Ребята знают толк в подобных делах!

– Очень остроумно! – с сарказмом заметила Хейзел. – И еще, ты сможешь заехать к Дикону? Пусть выпишет рецепт на безобидное успокоительное. Мы закажем его в местной аптеке.

– Что, выпила все виски?

– Лекарство для миссис Баттен!

– А, ну да! – смутился Спир.

Хейзел стояла на улице, в задумчивости водя носком туфли по грязи. Взглянув на экран телефона, она представила выражение лица Спира и снова приложила аппарат к уху.

– Говард, ты на связи?

– Да.

– Какие у тебя отношения с Гордом Сазерлендом?

– В каком смысле?

– Или, скажем, с Йеном Мейсоном?

– Рассчитываешь подобным образом заманить меня на свидание? Знай: такие трюки на меня не действуют.

– Нет-нет, просто хочу понять, к кому мои подчиненные помчатся докладывать о своих обидах!

– Послушай, Хейзел, ты хоть и большая зануда, но в общем человек хороший. И все это знают. – На секунду он задумался. – Ну, почти все.

– Ага, – мрачно откликнулась Хейзел.

– Жаль, что так вышло с Реем. Пакостная история. Только не нужно из-за этого считать всех козлами! Договорились?

– Договорились.

– Отлично! Итак, ты просила позвонить Джеку?

– Да.

– Хочешь, привезу тебе виски?

– Пошел ты знаешь куда, Говард! – крикнула Хейзел в ответ, не удержавшись от улыбки, которую тут же постаралась стереть с лица, чтобы, не дай Бог, никто не увидел.

– Ну, тогда до встречи? – Фраза прозвучала с вопросительной интонацией, будто Спир сомневался, что они встретятся.

Хейзел отключила телефон. Ее вновь охватило чувство нереальности происходящего. Как мог Рей предать ее? Горечь потери накатывала в самые неподходящие моменты и причиняла такую же боль, как при смерти близкого родственника. Так бывает, когда ненароком подумаешь об ушедшем человеке, и чувство утраты возвращается с новой силой, и понимаешь необратимость случившегося.

Хейзел спрятала телефон в карман и чуть разогнула спину, чтобы уменьшить напряжение в пояснице. Подобное упражнение мало помогает, но стало единственным утешением, так как сегодняшней ночью болеутоляющим средствам дана полная отставка.

В десять тридцать вечера детектив Микаллеф проводила последний инструктаж в доме Терри Баттен. В гостиной перед ней стояли полукругом десять полицейских из ее команды. Сама Терри проигнорировала приглашение Хейзел и предпочла отсидеться на кухне. Полицейские еще раз обсудили план действий. Уингейт подаст знак снайперам, чтобы те заняли позиции на соседних крышах, как только закончится собрание. Офицеры, остающиеся в доме, не должны ни под каким предлогом покидать помещение. Пятеро за рулем будут кружить на машинах по улицам начиная с одиннадцати часов. Уингейт остается в доме за главного. Хейзел займет пост на соседней улице и проконтролирует открытые частоты по рации. С одиннадцати часов она приказала не занимать полицейские частоты, так что копам придется ждать в темноте и полной тишине, если только события не примут неожиданный характер.

– Какой еще неожиданный характер? – испуганно спросила Терри, выглядывая из кухни.

– Мы учтем все, не беспокойтесь, – заверила ее Хейзел.

– Даже то, что он может явиться раньше?

– Вряд ли, – сказала Хейзел. – Он всегда приезжает вовремя. Терри бросила на нее недоверчивый взгляд:

– Как я понимаю, у вас есть определенный план действий. Вперед выступил Уингейт:

– Миссис Баттен, это самая крупная операция за время моей службы в полиции, а я восемь лет проработал в участке Даунтаун-Торонто. Поверьте, в первую очередь нас беспокоит ваша безопасность и безопасность Роуз!

– Вы зарядили пистолеты?

Джеймс увидел, как скривились губы Хейзел, и ответил коротко:

– Да!

Терри оглядела полицейских, и Хейзел приготовилась к очередному взрыву гнева с ее стороны, но та молча повернулась и направилась на кухню. У двери она остановилась.

– У меня в кастрюльке тушеное мясо и еще есть пара буханок хлеба с чесноком. Поешьте немного, а потом, как сделаете свою работу, оставьте нас в покое раз и навсегда!

Прежде чем войти в кухню, она обратилась к Уингейту:

– Пускай патруль уже выезжает! – Сейчас только десять сорок.

– Пусть на всякий случай выедут пораньше, – настаивала Терри.

В десять пятьдесят пять Хейзел снова стояла на улице, наблюдая за клубами пара над крышами, где устроились снайперы, прихватив с собой термосы с горячим кофе. Однако ровно в одиннадцать вечера офицеры заняли свои позиции и ничто уже не выдавало их присутствия. Патрульный «ленд-крузер» поджидал Хейзел на соседней улице. После собрания, пожелав всем удачи, она еще раз поговорила с Роуз и объяснила, чего от нее ждет Саймон и что она должна сделать согласно плану операции. Терри, стоя на пороге детской комнаты, комментировала каждое слово, особенно когда опасалась, что Роуз забудет, кто здесь в действительности командует парадом.

– Роуз, постарайся больше молчать, – советовала Хейзел. – Делай все так, как Саймон тебя просил: просто стой у окна. И ничего не говори, иначе он по голосу поймет, что ты вовсе не больна.

– И ни шагу за порог! – гневно добавила Терри Баттен.

– Хорошо, – согласилась Роуз.

По мнению Хейзел, она все больше нервничала. Хейзел даже подумывала дать ребенку маленькую дозу лекарства, которое на время успокоило ее мать.

– Я буду с дочкой до последнего момента, – решила Терри.

– Конечно, оставайтесь, но только до полуночи. Потом, к сожалению, придется уйти. Нельзя, чтобы преступник заметил, что в комнате есть посторонние. Пусть думает, что все идет по плану. Иначе он исчезнет, прежде чем мы его заметим.

– Я лягу с ней в кровать. Мы будем лежать как мышки!

– Извините, я не могу на это согласиться. Обещаю: как только все закончится, вы опять будете вместе.

Роуз ласково взяла Терри за руку.

– Мамочка! – обратилась к ней девочка. Обе женщины обернулись к ней с круглыми от удивления глазами.

– Да, солнышко?

– Со мной ничего не случится. Я вовсе не боюсь.

Терри схватила дочь в объятия и, прижав лицом к груди, зарыдала. Хейзел внутренне приготовилась к тому, что миссис Баттен сейчас выставит всех полицейских из дома.

Терри в очередной раз ее удивила.

– Ты совсем взрослая, доченька! – просто сказала она.

– Мамочка, пожалуйста, делай, как тебя просят полицейские! Хорошо? Завтра утром все закончится, и они нас поблагодарят за помощь!

– Мы и сейчас вам благодарны, – откликнулась Хейзел. – Но ваша дочка права: назад пути нет!

Детектив Микаллеф сидела в машине, а перед глазами стояло лицо Терри, на котором застыло выражение безмерной тревоги и полной безысходности, когда она наконец выпустила из объятий Роуз и согласилась оставить ее одну в детской. Провожаемые смущенной улыбкой девочки, женщины закрыли за собой дверь комнаты. Полицейский из Мэйфера бережно взял под руку обессиленную миссис Баттен и отвел в гостиную. Два других офицера засели на верхнем этаже, почти под крышей, откуда открывался вид на улицу перед фасадом дома и окном Роуз.

В автомобиле Хейзел напряженно прислушалась к полицейской частоте. После одиннадцати на ней воцарилась тишина, которую нарушат только в случае непредвиденных обстоятельств или при задержании Саймона Маллика, живого или мертвого. В десять пятьдесят у пассажирской дверцы автомобиля, словно из-под земли, вырос Спир. Хейзел вздрогнула от неожиданности, а Говард с невозмутимым видом уселся рядом на сиденье.

– Забыла про меня? – спросил он.

– Я полагала, ты вернулся в Мэйфер.

– И пропустил сегодняшнее представление? Ни за что! К тому же тебе наверняка потребуется поддержка друзей.

– А мы успели стать друзьями?

– Благодаря тебе моя скучная жизнь снова заиграла яркими красками! – ответил Спир. – Я даже вспомнил все лекции, прослушанные в академии!

Он откинулся на спинку сиденья и, немного поерзав, наконец устроился с комфортом. Тут внимание Спира привлек сандвич с ветчиной, который имел неосторожность высунуться из бумажного пакета. Хейзел прокралась на кухню и второпях смастерила бутерброд для себя. В течение нескольких секунд Спир не сводил глаз с ветчины, истекая слюной. Хейзел внимательно наблюдала за Говардом. Заметив ее взгляд, он спросил:

– Что случилось?

– Хочешь получить свою долю на правах старого друга?

– Ну, если друзья не слишком догадливы, приходится самому проявлять инициативу.

– Так и быть, угощайся, – сжалилась она.

Криминалист развернул сверток, вынул бутерброд и запихнул в рот. Жующий Говард напоминал верблюда, перекладывающего жвачку из стороны в сторону. Как только люди его терпят? Тут Хейзел вспомнила, что Спир женат и имеет троих детей. Между прочим, на ежегодных летних благотворительных пикниках только его семейство выглядело абсолютно счастливым и полностью довольным жизнью. Вот вам наглядный пример несправедливого распределения жизненных ценностей. Неряха Говард Спир, у которого полно вредных привычек, умудрился стать счастливым мужем и отцом большого семейства!

– Как твоя спина? Болит? – спросил он, выводя ее из задумчивости.

Хейзел вздрогнула, испугавшись, что размышляла вслух.

– Стараюсь не обращать внимания, – бодро ответила она.

Скомкав вощеную бумагу от сандвича, Спир запихал ее в пепельницу в двери автомобиля, потом порылся в кармане плаща и извлек на свет божий белую таблетку. Протягивая ее Хейзел, Говард смущенно пробормотал:

– Джек выписал рецепт на три таблетки. Так я придержал одну – подумал, может, тебе понадобится.

Это оказался валиум.

– Держу пари, что наш друг Горд Сазерленд отдал бы все на свете за возможность запечатлеть такой кадр! Он обожает сенсации.

– Хейзел, я уже сказал, что…

– Помню, Говард! – перебила его Хейзел. – Знаешь, спасибо за заботу, но сегодня лучше обойтись без болеутоляющих.

Спир согласно кивнул. Сжав заветный валиум в ладони, мужчина собрался положить лекарство обратно в карман, но через секунду передумал. Разжав кулак, он ногтем разделил таблетку на две половинки и уставился на них с таким видом, будто ожидал, что они, как по волшебству, снова срастутся.

Хейзел протянула руку и взяла половину таблетки.

– По крайней мере боль немного утихнет!

– И я так думаю, – поддержал ее Спир.

Она проглотила таблетку и живо поинтересовалась:

– Послушай, Говард, а когда закончится сегодняшняя ночь, ты снова превратишься в занозу в заднице?

– Именно так. Обещаю регулярно портить вам кровь! – пошутил он.

– Нет, на самом деле? У меня и так в жизни полно потрясений, а тут еще ты вдруг надумал стать галантным джентльменом! Такое трудно пережить!

– Ну, джентльмена, да еще галантного, из меня никогда не получится! – успокоил Спир.

Он откинул спинку сиденья и, расположившись удобнее устремил взгляд в темноту.

Хейзел посмотрела на электронные часы на приборной панели автомобиля. Они показывали 23:13. Через десять минут она снова сверилась с табло – 23:23. Рядом, на пассажирском сиденье, возлежал Говард с закрытыми глазами. Ожидание всегда мучительно, а сейчас оно стало невыносимым. Хейзел не выдержала и, вынув сотовый телефон, набрала домашний номер.

– Пола? Наконец-то! – обрадовалась в трубке Эмили.

– Нет, мама, это всего лишь я. Хочу узнать, как у вас дела.

– Все преотлично! Выпили по глоточку дурманящего напитка и повысили ставку до шестнадцати долларов! – Потом шепотом добавила: – Салли Итон этого не переживет!

– Мама, прости, что сорвала на тебе плохое настроение.

– Дорогая, твоя работа гнетет тебя тяжким грузом. Подумай об отпуске!

– Хорошо.

В трубке послышался веселый смех. А вечеринка удалась на славу!

– Как проходит операция? Надеюсь, вам не скучно?

– Мама, ты что, выпила лишнего?

– Ой, подожди, дорогая! – Эмили отвела трубку в сторону и обратилась к одной из подруг: – Клара, не откроешь дверь? Это, наверное, Пола пришла. – Потом снова обратилась к Хейзел: – До чего же глупая женщина эта Пола! Она задолжала нам двенадцать долларов в банк! Слушай, я, пожалуй, пойду. Да, оставлю тебе последний кусочек пирога. Когда разделаешься со своим мерзавцем и приедешь домой, можешь полакомиться.

– Спасибо большое!

– Завтра не буди меня раньше одиннадцати!

Эмили положила трубку, а Хейзел устало положила телефон на подставку между сиденьями. Надо же, мама напилась с подружками! «Когда же я научусь жить беззаботно и весело?» – с грустью подумала она.