Текст книги "Печать пожирателя 11 (СИ)"

Автор книги: Илья Соломенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Я не стал его ловить – просто ввёл команду.

Пространство вокруг него сжалось, превратившись в идеальный, светящийся куб. Он оказался заперт в прочной клетке, стены которой состояли из чистой логики и запрещающих протоколов. Барон ударил по прозрачной стене кулаком – тишина поглотила звук.

– Ты пожалеешь! – его голос, лишённый эха, звучал слабо и неестественно в стерильной тишине, – Ты пожалеешь, пожиратель! Если ты думаешь, что один способен управлять тем, что стало моей сутью…

Я подошёл к кубу. Мои пальцы коснулись его сияющей поверхности, и она отозвалась лёгкой вибрацией. Я не стал тратить время на пытки или допрос. У меня был более прямой метод.

– Разглагольствуй сколько угодно. Это тебе не поможет… – тихо сказал я и погрузился в код.

Это не было похоже на обычное сканирование памяти. Это было сплетение обычно магии, технологии и моих навыков пожирателя.

Я вонзил своё сознание в разум Курташина, но вместо хаоса мыслей и образов я попал в… библиотеку! Упорядоченную, холодную, цифровую. Его воспоминания были не живыми картинками, а структурированными файлами, каталогизированными и разложенными по папкам.

Чужеродная сущность не просто захватила его – она систематизировала его прошлое, как архив!

Я принялся рыться в этом цифровом хаосе, продираясь сквозь логины и пароли его сознания. Искал следы сущности, причины, корень заразы. Но везде натыкался на стерильные, пустые протоколы. Ни имени, ни облика, ни цели. Лишь холодные, исполняемые команды и алгоритмы.

А затем я нашёл папку с меткой «Инициация»…

В ней не было эмоций, лишь сухие данные: геокоординаты, временные метки, списки. И одно слово, которое встречалось с пугающей регулярностью.

Урочище.

Все «Первые» – Курташин, Аня, другие, чьи имена мелькали в списках – побывали в разных Урочищах в определённый временной промежуток.

Это была не случайность – это был критерий отбора.

Я копнул глубже, и наткнулся на файлы с пометкой «Директива».

И холодный ужас, более пронзительный, чем любая магия, сковал моё сознание. Шадринск… Город был лишь масштабной репетицией. Тестовый полигон для отработки технологии «перепрошивки» и… чего-то иного, о чём информации найти никак не удавалось…

Однако я понял, что целью было нечто глобальное. В данных мелькали обрывки, намёки: «тотальная конвергенция», «замена онтологических основ», «чистый лист».

Это звучало как безумие, но в этом безумии была своя, чудовищная логика. «Они» – кем бы они ни были – готовились переписать реальность в масштабах, которые я не мог даже охватить. По всей видимости, Шадринск был лишь первой искрой в готовом вспыхнуть пожаре, который должен был спалить весь мир дотла.

А затем я нашёл его.

Свёрнутый, как древняя карта, файл. Он был защищён сложнее других, но моя воля, закалённая в тысячах битв, и магия пожирания, усиленная логикой МР, сломали шифр. Он развернулся перед моим внутренним взором.

Это была карта, схема. Участок Онежского урочища, с несколькими помеченными точками…

Глава 14
Последствия

22 июня 2041 года. Москва.

Я стоял у панорамного окна, спиной к собравшимся, глядя на пронзительно-синее московское небо. Солнечный свет слепил глаза, привыкшие к багровым сумеркам Шадринского купола.

Где-то там, внизу, кипела жизнь огромного мегаполиса, часть жителей которого не подозревала, что чума уже, возможно, пустила свои щупальца в его стальные нервы и бетонные артерии…

– Стабилен. Следующего.

Голос Салтыкова, обычно бархатный и полный иронии, сейчас был холодным – даже ледяным.

Я обернулся.

Руслан Юсупов, глава Инквизиции, с лицом, высеченным из гранита, уже отходил от странного аппарата, напоминавшего гибрид стоматологического кресла и серверной стойки. Костяшки его пальцев побелели.

Теперь к креслу подходил представитель Тайной канцелярии – сухопарый мужчина с лицом бухгалтера и глазами палача.

Устройство тихо гудело. Похожий на корону обруч с десятком тонких игл-сенсоров опускался на голову проверяемого. На экране позади него плясали струйки кода, сливаясь в зелёную, успокаивающую надпись: «ЧИСТ»

Никто в этом кабинете не доверял никому. Ни старым союзам, ни многолетней лояльности. Чума, с которой мы столкнулись, не оставляла шансов на веру. Только на холодную, безжалостную проверку.

И слава Эфиру, что мы с Салтыковым разработали алгоритм, позволяющий определить «одержимых»! Проблема в том, что проверить требовалось всё двухсот пятидесяти миллионное население Империи…

Когда последний из присутствующих – тучный министр цифровых технологий с мокрыми от пота залысинами – был проверен, и с облегчением вытер платком лоб, в кабинете повисла тяжёлая пауза.

Её нарушил Юсупов. Его голос резанул воздух:

– Итак, подтверждено. Пока что в этой комнате заразы нет. Поздравляю, – В его словах не было ни капли радости, – Теперь о масштабах катастрофы. По данным, которые удалось восстановить после падения купола, в Шадринске было инфицировано или обращено не менее семидесяти трёх процентов населения.

Министр магической безопасности, женщина с жёстким, не прощающим слабостей лицом, тяжело сглотнула.

– Семьдесят три… Это геноцид, – прошептала она.

– Это не геноцид, Ирина Викторовна, – жёстко парировал Салтыков, устало потирая переносицу, – Это – апгрейд. По принудительной схеме. И мы не знаем, сколько таких «Шадринсков» уже зреет в теле Империи. Мы не знаем, кто из губернаторов, генералов или членов Государственного совета уже «перепрошит».

– Но проверить каждого… Это же… – министр цифровых технологий развёл руками, словно пытаясь обнять необъятное, – Это технически невозможно! Население Империи – двести пятьдесят пять миллионов! Даже с нашими общими ресурсами это займёт месяцы!

– У нас нет этого времени, Аркадий Семёнович, – в разговор вступил я, отойдя от окна. Мои шаги по глухому ковру были бесшумными. Все взгляды, колючие, полные смеси страха и подобострастия, устремились на меня. «Пожиратель». «Спаситель Москвы». «Еретик на коротком поводке»… – У нас, возможно, нет и недель. Каждый день промедления – это новый город, который может быть отрезан от мира и превращён в инкубатор. Или, что более вероятно, новый ключевой чиновник, который получит доступ к системам управления войсками, энергосетям, магическим инфраструктурам.

– Барон Апостолов прав, – поддержал Юсупов, его стальной взгляд скользнул по лицам собравшихся, – Его Императорское Величество в курсе ситуации. Сегодня утром мною был подписан, а Государем утверждён указ за номером семь-сорок-один-альфа, – В течение следующих пяти дней пройдут тотальные проверки всего высшего командного состава Вооружённых Сил, сотрудников Тайной канцелярии выше пятого ранга, губернаторов и их заместителей, а также ключевого персонала… – он чуть заметно повернул голову в сторону Салтыкова, – … корпорации «Маготех».

В воздухе снова запахло страхом, на этот раз приправленным жадным интересом. «Маготех» был мозгом и нервной системой Империи, и у многих в этом кабинете были свои счёты и интересы в этой корпорации.

– Инквизиция и Тайная канцелярия обеспечат силовое сопровождение и протокол безопасности, – продолжил Юсупов, – «Маготех» предоставит технологию и операторов. Приоритет – безусловный. Любая попытка саботировать проверку будет расценена как акт государственной измены и пособничество скверне.

В кабинете воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь тихим гудением серверов Салтыкова и тяжёлым дыханием министра цифровых технологий.

План был чудовищным по масштабу, тоталитарным по своей сути, но абсолютно необходимым. Мы сидели на пороховой бочке, и фитиль уже был подожжён.

Тяжелое молчание после оглашения указа повисло в воздухе, густое, как смог. Его первым нарушил все тот же министр цифровых технологий, Аркадий Семёнович. Он нервно поправил галстук, словно удавку.

– Это… безусловно, верное решение, господин Юсупов, – забормотал он, избегая взгляда Верховного Инквизитора, – Но народ… население уже на взводе. После Шадринска… Замять информацию не удалось, утечки пошли сразу. Тысячи людей имели там родственников, трансляции после падения купола, паника, карантин и отрезанный от мира город… Теперь любая проверка на улице, любой усиленный патруль – это паника. Люди видят в каждом соседе потенциального… этого… «Одержимого»! Очереди за продуктами, случаи мародёрства… Нам нужен позитивный нарратив, успокоение!

– Какой позитивный нарратив, Аркадий Семёнович? – холодно отрезала Ирина Викторовна, – Как мы успокоим население? Скажем, что в Шадринске всё в порядке? – Она горько усмехнулась, – После того как больше половины населения города спасти не удалось? И они не просто умерли! Они превратились в этих… существ. И их пришлось уничтожить! Это не война, это санитарная зачистка. И все это знают!

В кабинете снова стало тихо.

Я почувствовал, как под взглядами присутствующих на мои плечи ложится незримая тяжесть. Я по-прежнему считал Шадринск личным провалом.

Я видел их лица – не монстров, а людей, запертых внутри собственных тел, которые пришлось стирать в пыль, потому что иного выхода не было…

– Население обеспокоено, потому что оно не идиоты, – жёстко произнёс Юсупов, – Они чувствуют, что власть уже не полностью контролирует ситуацию. И они правы. Но паника – это роскошь, которую мы не можем себе позволить. Жёсткие меры – это не прихоть, это необходимость.

– И мы не одиноки в этой… проблеме, – тихо, но чётко произнёс Салтыков. Все взгляды переместились на него. Он отодвинул планшет, и на центральном экране кабинета возникла карта мира. Один из штатов в Северной Америки был помечен кроваво-красным цветом, – Примерно в то же время, когда пал Шадринск, нечто похожее, хотя и в меньшем масштабе, произошло здесь. В штате Колорадо. Городок Блэк-Рок.

– Я слышал, – кивнул представитель Тайной канцелярии, его бесстрастное лицо на мгновение исказила гримаса, – Но у них всё обратилось куда хуже. У них не было своего… Барона Апостолова. Они не смогли локализовать угрозу так быстро, как… наш первый Пожиратель Империи. Теперь вокруг того городка – карантинная зона радиусом в пятьдесят миль. Ничего не входит, ничего не выходит. По слухам, они уже применяли тактическое ядерное оружие.

– Значит, «Маготех» – не единственный источник этой заразы? – спросила Ирина Викторовна, её взгляд стал пристальным.

– Или является её первоисточником, но утёк к конкурентам, – мрачно предположил Аркадий Семёнович.

Салтыков бросил на него взгляд, от которого министр съёжился.

– Мы работаем над этим. Но факт остаётся фактом: эпидемия уже носит глобальный характер. И нам нужна информация. Любая, – Пётр перевёл взгляд на Юсупова, – Руслан Олегович, каналы связи с Вашингтоном ещё работают?

– Работают, но шепчутся вполголоса, как заговорщики, – отозвался глава Инквизиции, – Американцы в панике, но панике гордой, как обычно. Они не хотят признавать, что столкнулись с тем, чего не понимают. Однако в последние дни их тон… изменился. Они видят, что мы, по крайней мере, смогли потушить пожар, хоть и ценой чудовищных потерь. Они готовы к диалогу. Осторожному.

– Нужно предложить им обмен информацией, – твёрдо заявил я. Все снова посмотрели на меня, – У них могут быть данные, которых нет у нас. Детали начала инцидента, возможно, какие-то физические образцы, данные о выживших. Мы же можем предоставить им наши наработки по детектору и… тактику борьбы с обращёнными. Речь сейчас не о политике – речь о выживании. Если эта чума вспыхнет одновременно в десятке точек по всему миру… Это будет равносильно вторжению Ур-Намму.

Юсупов медленно кивнул, его пальцы принялись барабанить по крышке стола.

– Я доложу Государю. Думаю, он даст разрешение, – Он тяжело вздохнул, – Будем готовить закрытый канал и группу для переговоров. Обсуждать будем строго обмен информацией о случившемся с правительством США.

– И само-собой – проверим всех на наличие «одержимости», – добавил я.

Через десять минут обсуждений дверь с тихим шипящим звуком закрылась за последним из покинувших кабинет, оставив в стерильной тишине лишь меня и Салтыкова.

Воздух, лишь минуту назад наполненный напряженными голосами и тяжёлыми взглядами, наконец перестал вибрировать.

Пётр молча наблюдал за мной, его лицо, обычно скрытое маской учёного-созерцателя, сейчас было усталым и по-настоящему встревоженным. Без слов он провёл рукой над сенсорной панелью своего рабочего стола, и в воздухе всплыли три голографических маркера, мерцающие тревожным алым светом.

– Данные, которые ты просил, – его голос прозвучал глухо, – Отследил все полевые испытания «Магической Реальности» за последние пять лет. Все нестандартные выбросы энергии, все аномалии… всё, что мы списывали на погрешности или естественные фоновые колебания Урочищ.

Я подошёл ближе, глаза бегло скользнули по сложным графикам и координатным сеткам. Информация складывалась в чёткую, пугающую картину.

Три точки. Три проклятых места.

– Онежское, Тобольское, Печорское. Во всех трёх…

– Во всех трёх одними из первых образовались те самые «лорды», – закончил за меня Салтыков. Его палец ткнул в воздух, выделяя строки отчётов, – Умные, сильные твари, способные подчинять себе других монстров. Мы думали, это естественная эволюция фауны Урочищ. И это было ошибкой, Марк. Огромной, чудовищной ошибкой.

Параллель была очевидна и убийственна. Одержимые, эти «Первые», как Курташин, впервые появились там же, где и «лорды». А все они начали появляться именно там, где тестировали МР!

– Пётр… Временные метки… Это началось чуть раньше, чем первые проблемы с Ур-Намму.

Салтыков медленно кивнул, его взгляд стал острым, пронзительным.

– Да, я тоже заметил. Ума не приложу, как мы это упустили!

– При вторжении бога в Москву и ликвидации последствий? Неудивительно…

В голове всё сложилось в единую схему. Мы были слепы. Все были слепы.

– Кто-то… нечто… использовало угрозу Ур-Намму как прикрытие, – произнёс я, чувствуя, как ярость вскипает во мне, – Пока мы отвлекались на громкого, яростного врага у ворот, настоящая зараза тихо просачивалась через чёрный ход. Через наше изобретение. Проклятье! Как же это связано с МР?..

– Я не знаю, – тихо произнёс Салтыков, – И это меня беспокоит куда сильнее, чем открытая война. Мы не знаем врага, не знаем его целей. Мы лишь видим инструмент, который… который, похоже, был встроен в саму ткань МР с самого начала!

Мы молча смотрели друг на друга, и в тишине кабинета витал призрак нашего общего детища, превратившегося в оружие против нас же. Прагматизм постепенно выжигал остатки шока.

– Нужно найти «нулевого пациента», – твёрдо сказал я, – Самого первого. Того, с кого всё началось. И установить, как именно «одержимость» связана с «Магической Реальностью». Теорий мало. Нужны улики, факты!

– Которые можно найти только там, – Пётр снова взглянул на три алых маркера на карте. Его лицо стало решительным, – В Урочищах. Нужны вылазки. Точечные, быстрые. Разведка боем!

Я кивнул.

Холодная решимость вытеснила остальные эмоции, выковав в мозгу чёткий, стальной план. Одному с этой заразой не справиться. Мне нужны были глаза, уши и «клинки», которым я мог бы доверять.

Или, по крайне мере, чья преданность была бы гарантирована не абстрактной лояльностью, а холодной, железной логикой долга.

– Я начну собирать команду, – объявил я, нарушив повисшее молчание, – Небольшую. Только тех, с кем я уже работал.

Салтыков поднял на меня вопросительный взгляд.

– И кто же это будет?

– Арс, Маша, Аврора, Эммерих, – перечислил я.

– Каселёвы⁈ – удивился Пётр, тряхнув волосами, – Они же до сих пор на поводке у Инквизиции? И дважды пытались тебя убить!

– До того, как я запер их в МР и тестировал на них наши разработки. И до того, как выпустил и предложил сражаться с Ур-Намму. Они по гроб жизни обязаны мне. Я покарал их, а затем освободил и дал шанс. Теперь их преданность – не вопрос выбора, а единственный возможный для них путь. Думаю, они ненавидят то, чем были, и будут цепляться за шанс искупить это, даже если искупление лежит через ад.

– Уверен?

– Бомбы в затылках никто не отменял.

Пётр хмыкнул.

– А ты не мелочишься.

– К тому же, они сильные и изворотливые маги.

Пётр медленно кивнул, понимая мою логику. Такие люди были идеальным инструментом – мотивированным, отчаянным и не имеющим другого выбора.

– Хорошо, – сказал он, – Я отдам распоряжение, чтобы их доставили сюда, в закрытый ангар. Проверка, снаряжение, доступ к арсеналу… – Он сделал движение рукой, – Я тоже подготовлюсь.

– Нет, Пётр.

Он замер, удивлённо глядя на меня.

– Что значит «нет»?

– Ты остаёшься здесь, в Москве.

Его лицо мгновенно потемнело от недовольства.

– Марк, это мое детище настолько же, насколько твоё! Моя ответственность! Я должен…

– Ты должен быть здесь! – я резко перебил его, – Кто-то из тех, кто знает устройство МР не понаслышке, должен остаться в столице и проконтролировать всё происходящее, пока нас не будет. Проверки, разработка протоколов защиты… Юсупов со своей Инквизицией будет рыскать в поисках еретиков, технари из министерства – паниковать без должного руководства, а Тайная канцелярия… Ты и сам знаешь лучше меня, как они действуют. Если эта зараза уже здесь, тебе одному известно, где искать её следы в коде, как отслеживать аномалии. Ты – наш якорь. Наши глаза и уши в этом безумии.

Салтыков сжал губы. В его глазах бушевала внутренняя буря – желание действовать, лично исправлять свою ошибку, боролось с холодным интеллектом, который понимал правоту моих слов.

– Проклятье, Марк… Сидеть здесь, в этой стерильной коробке, в то время как вы будете лазить по Урочищам⁈

– Это важнее, чем любой поход с нами, – я смягчил тон, но не отступил, – Если мы провалимся там – ты останешься единственной надеждой всё это остановить. Единственный, кто сможет понять механизм и, возможно, найти противоядие. Это не проявление недоверия, Пётр. Это стратегическая необходимость.

Он отвернулся, уставившись в мерцающие строки кода на экране. Молчание затянулось. Я видел, как напряжены мышцы его шеи, как сжаты кулаки. Он был учёным, создателем, и его место было в поле, у самого эпицентра загадки.

Но он также был прагматиком.

Наконец, Салтыков сдавленно выдохнул, и его плечи чуть опустились.

– Ладно, – это слово прозвучало как приговор самому себе, – Проклятье, ты как всегда прав, Марк! Я останусь.

Пётр молча встал, подошёл к неприметной панели на стене и провёл ладонью по сенсору. С тихим шипением часть стены отъехала в сторону, открывая вход в лифт с матовыми стенами из чёрного металла.

– Пойдём, – коротко бросил он, – Покажу кое-что. Перед тем, как ты отправишься собирать команду.

Мы спустились на лифте, который шёл вниз так долго, что уши на секунду заложило. Когда двери открылись, мы оказались в огромной подземной лаборатории, уходящей вдаль, насколько хватало глаз. Высокие, в несколько ярусов, потолки были пронизаны паутиной энергопроводов и сервисных мостков. В воздухе висел низкий гул генераторов и запах озона, охлаждающей жидкости.

Салтыков повёл меня мимо рядов серверных стоек, испещрённых мерцающими руническими символами, к отдельному, огороженному энергетическим полем стенду. На двух манекенах было закреплено то, что я сразу узнал.

– Мы протестировали и доработали твой кустарный напульсник, – сказал Пётр, и его голос приобрёл оттенок профессиональной гордости, – Тот гибрид цифровой и реальной магии, которым ты воспользовался против Курташина. Принцип тот же, но исполнение… – он сделал паузу, – … чуть более удобное.

Устройство представляло собой два мощных репульсора, стилизованных под элементы брони для предплечий. Они были выточены из матово-чёрного сплава, испещрены тончайшими серебряными каналами, по которым пульсировал тусклый свет. Они выглядели одновременно архаично и футуристично – как реликвия забытой цивилизации.

– Это всё ещё прототип, Марк, – предупредил Салтыков, следя за моим взглядом, – И у него есть ключевое ограничение. Чтобы противостоять «одержимым», как Курташин, способным напрямую контролировать и перенаправлять такие потоки, тебе нужен не просто источник питания. Тебе нужно… доминирующее поле, – Он указал на массивный, похожий на реактор, рюкзак, стоявший на соседнем стенде. От него тянулись толстые жгуты проводов к репульсорам, – Мощный генератор, который будет создавать вокруг тебя стабильное, сильное пространство «Магической Реальности». Ты будешь черпать цифровую магию прямо из него, и она будет усиливать и стабилизировать твою реальную. Пока что этот генератор… ну ты сам видишь. Но мы работаем над его уменьшением и усилением.

Я молча взял одно из предплечий. Металл был холодным и неожиданно лёгким. Он идеально сел на предплечье.

– Покажи, – попросил я.

Салтыков кивнул, забрал у меня предплечье и активировал его. Тихое гудение заполнило пространство вокруг нас. Он повернулся к глухой, бронированной стене в дальнем конце лаборатории.

Пётр не стал принимать боевую стойку, не стал произносить заклинаний. Он просто щёлкнул пальцами.

Воздух дрогнул. Не было ни вспышки, ни грохота. Просто участок стены размером с грузовик… перестал существовать! Исчез. Будто его стёрли из мира.

На его месте зияла идеально ровная дыра, края которой светились раскалённым докрасна металлом и потоками расплавленного бетона.

Я посмотрел на дыру, затем на изящные репульсоры на руке Салтыкова, и почувствовал, как по моим губам расползается широкая улыбка. Впервые за долгие месяцы в груди вспыхнула не ярость, не отчаяние, а нечто забытое, тёплое и могучее – надежда.

С помощью этой технологии, этого симбиоза кода и воли, мне удастся вернуть утраченную силу!