Текст книги "Печать пожирателя 11 (СИ)"

Автор книги: Илья Соломенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Глава 2
Ночная беседа с Инквизитором

«Ласточка» с пронзительным шепотом разрезала утреннюю дымку, застилавшую подмосковные поля. Я откинулся в кожаном кресле пилота, чувствуя, как вибрации корпуса через спинку передаются в уставшие мышцы.

Пилота на такую встречу я не взял. А вчерашний рейд в «Серый Зев» и бессонная ночь давали о себе знать тупой тяжестью за глазами и легким подрагиванием пальцев на рукоятках управления. За иллюминатором проплывали покрытые росой ковыли, а вдали темнел островок леса – та самая нейтральная полоса, где было решено встретиться с Юсуповым.

Посадка была мягкой, почти бесшумной. Шасси глухо уперлись в упругую землю, подняв запах влажной полыни и нагретого за ночь чернозема. Я заглушил двигатели, и наступила оглушительная тишина, нарушаемая лишь трелями жаворонков и шелестом ветра в траве.

АВИ Инквизитора, угловатый и без опознавательных знаков, уже стоял в сотне метров, похожий на хищную стрекозу. Дверь отъехала, и из нее вышел Руслан Юсупов. Граф, глава Инквизиции.

Он почти не изменился за прошедшие годы.

Всё тот же аристократический профиль, подтянутая фигура в строгом тёмно-сером костюме, не по-полевому безупречном. Но в глазах, когда-то пустых оболочках для чужого духа, теперь горел свой, острый и пронзительный, ум. Ум человека, который знает цену и долгу, и свободе. Он участвовал в той бойне, видел, во что может превратиться Москва. Это знание навсегда осталось в его взгляде – тень былого ужаса, приглушенная железной волей.

Хотя… Это же знание осталось в его взгляде с того момента, как я спас его от Распутина…

Я толкнул дверь АВИ и спрыгнул на землю. Пахучие стебли полыни зашуршали о голенища сапог.

– Руслан, – кивком головы поприветствовал я его, экономя время на церемониях, – Раненько ты решил переговорить. Что случилось?

– Барон, – его голос был ровным, без эмоций. Он не стал тратить время на светские любезности, на вопросы о семье или поместье. Это было мне только на руку, – Благодарю, что нашёл время. Проблема возникла… деликатная. И, полагаю, входящая в сферу твоих интересов.

Он обвел взглядом бескрайнее поле, будто проверяя, не спрятался ли кто в высокой траве. Инстинкты, вдолбленные парой десятилетий службы, никуда не делись.

– Я слушаю, – я скрестил руки на груди, чувствуя, как под курткой отзывается ноющей болью старый шрам.

И в тот же миг предчувствие, холодное и противное, заскреблось где-то под сердцем. Подобный вызов на тайную встречу посреди ночи редко сулит что-то хорошее…

Юсупов нахмурился, его тонкие пальцы сжали планшет с гибким, сворачивающимся экраном, который он достал из внутреннего кармана.

– В последние месяцы по глубинке, в основном в сельских районах, прокатилась волна… странных случаев. Необъяснимых. Какое-то непродолжительное время местные власти списывали это на бытовое сумасшествие или пьянство, но мои люди на местах почти сразу копнули глубже и…

Он сделал паузу, в его глазах мелькнуло что-то тяжёлое.

– И что же они нашли? – спросил я.

Странное начало разговора… Проблемы из глубинки редко доходили до стола главы Инквизиции. Если уж он лично здесь, то наверняка стряслось что-то серьёзное.

– Одержимость, – отчеканил Юсупов, – Но не та, что описана в старых манускриптах. Не демоническая, не духовная… А нечто иное.

– Одержимость? – переспросил я. Пальцы сами потянулись к тому месту на груди, где под курткой скрывался шрам от атаки хтонической твари, – Руслан, я видел одержимых. Это либо проклятые психи, либо артефактное влияние, либо вселение духи. Крики, пена у рта, простое изгнание во всех трёх случаях. Что в этом такого нового для Инквизиции? Сорок первый год на дворе, у вас сотни метод по «очищению» таких кадров.

– Новое то, Марк, что они не кричат, – голос Юсупова стал тише, но от этого лишь напряжённее, – Не пускают пену изо рта, не бросаются на прохожих с ножом. Они… молчат. И живут своей жизнью, пользуются нейрочатами, водят автомобили с магическими движками, ходят на работу.

– Ты серьёзно? Это что, нелегальная миграция… Духов?

– Смешного мало. Такие спокойные они до поры до времени. А потом что-то щёлкает и… Начинается жесть.

Юсупов активировал планшет. Голографические изображения замерцали в воздухе между нами. Картинка была отрывистой, зачастую смазанной, снятой на камеры наблюдения с ИИ-детекцией аномалий или на мобильники очевидцев. Но от этого всё выглядело не менее жутко.

– Вот, – Инквизитор ткнул пальцем в один из файлов, отметив его название «Орловская губ., имение 'Дубравка»«, – Мелкопоместный дворянин, отставной ротмистр гвардейских броне-кирасир. Участник сражения за Москву. Уважаемый человек, увлекался разведением лошадей. Две недели назад система 'Умный Дом» в его имении, в полночь, зафиксировала нештатное проникновение в конюшню. Странным образом, но камеры показали, что это был он сам – хоть и не признали его за своего. Он… он зарезал всех лошадей, своих любимцев, дорогих скакунов. Не просто зарезал – выложил их внутренности и сердца в сложный узор, напоминающий фрактальную антенну. Когда его попытались скрутить слуги и големы-охранники, он… раскидал всех, едва не поубивал людей, и языком, обмазывая его в крови, на стене написал несколько символов. Знаков, которых нет ни в одной известной нам базе данных, ни магической, ни лингвистической. Потом улыбнулся в камеру и попытался перерезать себе горло. Последний уцелевший голем чудом остановил его – мужика скрутили, и теперь держат… В нашем отделении.

Я смотрел на фото и видео: седой мужчина с благородными чертами лица, в дорогом кашемировом свитере, залитый кровью, с пустым, почти сонным выражением глаз.

В них не было ни безумия, ни ярости. Лишь холодная, нечеловеческая отрешённость.

– Другой случай, – Юсупов листал дальше, его лицо было каменной маской, – Вологодская глубинка, деревня Заречье. Простая женщина, оператор автоматизированных теплиц, мать пятерых детей. Никогда не была замечена в противозаконной деятельности – управляла агродронами, следила за показателями фотосинтеза на планшете, укладывала детей спать под колыбельные нейросети. А три дня назад отключила на складе химикатов камеры, заперлась там с младшим, трёхлетним сыном – и, судя по остаточным энергетическим следам, провела там какой-то ритуал. Когда соседи и местный участковый выбили дверь, они увидели, что… стерильным хирургическим скальпелем она вырезала сыну на спине сложную руну. А когда ритуал был завершён – попыталась сжечь склад, заблокировав все выходы и облив стены бензином. Ребёнка чудом откачали с помощью полевого регенератора. Сама женщина, уже будучи в наручниках с подавителем магии, в ответ на все вопросы лишь напевала искаженную, зацикленную колыбельную, которую её нейросеть сгенерировала неделю назад.

Воздух вокруг вдруг показался мне густым и спертым.

Я будто бы наяву ощутил запах крови, озона от сгоревшей электроники, едкой химической гари и сладковатого, приторного душка паленой плоти и пластика.

– И таких случаев десятки, – голос Юсупова, жесткий и ровный, вернул меня в реальность, – По всей Империи – но обязательно за пределами Москвы и Петербурга. Купец-логист в Казани, который десятилетиями вел честную торговлю с использованием блокчейн-сетей, вдруг ночью в своем офисе нарисовал кровью из порезанной ладони неизвестный никому символ и принес в жертву собственного кота, обложив его тело дорогими шелками. Девушка-инженер на ткацкой фабрике в Иваново, тихоня, ответственная за обслуживание станков ЧПУ, ночью заманила свою подругу в цех утопила её в резервуаре с охлаждающей жидкостью для лазерных резаков, бормоча что-то о «возвращении».

– Общее у этих случаев есть?

– Ничего. Ни социальное положение, ни образование, ни прошлое, ни цифровые следы в нейросетях! Никакой логики – это совершенное случайные люди.

– А допросы? – спросил я, чувствуя, как внутри закипает знакомая, холодная ярость. Бессилие перед необъяснимым врагом всегда злило меня больше всего, – Что говорят те, кого взяли живыми? Подвергали нейросенсорному сканированию? Анализу остаточной магии?

Юсупов тяжело вздохнул и выключил планшет, голограммы погасли.

– Болтать с ними бесполезно – либо молчат, либо несут бессвязный бред, либо высмеивают мастеров допроса.

– Но что-то же должно их объединять?

– Кое-какие мои размышления… Я плотно погрузился в изучение этого феномена, и установил некую закономерность. Сначала, когда эта волна одержимости только началась, «переключение» происходило быстро. Человек менял поведение – это фиксировали опросы родственников и близких – и через день-два после этого уже совершал нечто ужасное. Сейчас… Сейчас «инкубационный период» растянулся, и совершенно непонятно, когда меняется человек. Они могут жить неделями, месяцами, ничем не выдавая себя, их социальные рейтинги остаются в норме, нейрочаты – чисты.

Он посмотрел на меня, и в его глазах, обычно таких собранных, я увидел то же самое, что чувствовал сам – раздражение от собственного бессилия перед неизвестным. Тихая злость перед эпидемией, которая не оставляла следов вплоть до самого момента чудовищного взрыва.

– Мы не понимаем, откуда это берётся, Марк. Мы не понимаем, какая у них цель, кроме как акты бессмысленного, ритуализированного насилия. И мы не понимаем, что их объединяет. На первый, да и на второй взгляд – абсолютно ничего. Ни общей локации, ни контактов, ни потребляемого контента. Ничего…

Его слова повисли в воздухе.

Размышляя об услышанном, я отвел взгляд от Юсупова, уставившись на покачивающиеся под ветром стебли ковыля.

Ну прекрасно… Ещё одна проблема, ещё один хаос, грозящий выйти из-под контроля…

– Понимаешь, Руслан, – я произнёс медленно, подбирая слова, чувствуя, как усталость давит на плечи словно реальная тяжесть, – это всё, конечно, тревожно. Очень. Но Инквизиция – одна из самых мощных структур Империи. У вас есть сети, агенты, доступ ко всем архивам РАН и «Маготеха». Связь с Тайной Канцелярие, благословение нашего Отца-батюшки Императора… Зачем тебе я?

Юсупов не моргнув глазом выдержал мой взгляд. В его позе читалась не просто настойчивость, а решимость.

– Есть две причины.

– Любопытно будет услышать, только прошу – без театральных пауз. Мне ещё хочется поспать, а через пять часов меня ждёт Император.

Юсупов коротко кивнул.

– Первое – происходящее нельзя афишировать, – просто ответил он. Его голос стал тише, но твёрже, – Официальное расследование, бумаги, комиссии… Слухи утекут мгновенно и начнётся паника. Уже начинается, если честно – в тех регионах, где это произошло. Люди шепчутся о порче, о «проклятье Урочищ», об «обозлившихся мёртвых», представляешь? Сорок первый год на дворе, а они будто верят в бредни двухвековой давности…

– Боишься, что об этом узнают в верхах?

– Нас завалят отчётами и запросами, Марк, а не результатами, ты же понимаешь…

Он сделал шаг ближе, и запах его дорогого парфюма смешался с запахом полыни.

– Мне нужна твоя помощь, Марк. Твои… каналы. Твои связи с теми, кто никогда не пойдет на контакт с Империей, но кто, возможно, доверяет тебе. Пожиратели, оставшиеся в тени в Индии. Египетские и Нефритовые чернокнижники, которые копаются в запретных гримуарах, недоступных нашим оцифрованным библиотекам. Вампиры из клана Шу, с их древней, нечеловеческой памятью. Твой дед, в конце-концов, с его знаниями Варг’шада. Все они видят и знают то, что скрыто от нас. Они чуют подвох там, где наши детекторы молчат. Но они… Не будут общаться ни с кем, кроме тебя.

Я сдавленно вздохнул, смотря на свою «Ласточку», на идеально отполированный корпус, за которым лежал путь домой, к Илоне, к Диме, к горячему завтраку и груде ещё не разобранных вчерашних отчётов по Урочищам.

И ко встрече с Императором после этого.

А Юсупов предлагает мне ещё одну ношу…

– Руслан, я не могу разорваться, – мой голос прозвучал с неприкрытым раздражением, – У меня своя работа. Целая Империя Урочищ, которые не ждут, пока я буду рыскать по городам и весям в поисках призраков и слухов. У меня поместье, семья, обязанности перед Государем, в конце концов! Я не могу бросить всё и заняться частным сыском для Инквизиции.

– Это не частный сыск! – в голосе Юсупова впервые за наш разговор прорвалось раздражение. Но он тут же сдержал себя, понизив тон, – Это та же война, Марк – только фронт сместился. Сначала были Урочища, потом… Распутин… Потом Ур-Намму. Теперь это… Я не прошу тебя бросать всё. Я прошу хотя бы… Покопаться в своих архивах. В тех древних манускриптах, что ты привез из Нефритовой Империи. Позвонить своим… знакомым. Просто поинтересоваться. Не как барон Апостолов, а как Марка. Как человека, который однажды уже спас всех нас. Как человека, который спас лично меня. Как человека, который всегда находит выход.

Последние слова повисли в воздухе, и я закрыл глаза на секунду, чувствуя, как ветер остужает разгоряченную кожу.

– Хорошо, – выдохнул я, открыв глаза, – Я не стану обещать результата. И не стану тратить на это всё своё время – если так, то через год Урочища разрастутся как раковая опухоль. Но я… посмотрю. Покопаюсь в архивах. Пошлю пару запросов тем, кто, возможно, не пошлёт меня сразу куда подальше. Всё, что найду – передам тебе. Но это всё, Руслан, на что я сейчас способен.

– Занятно… – удивился Инквизитор, – Я… Кхм…

– Что?

– Видимо, я слишком рано перешёл к искренности, – скривился Юсупов, – И оставил кое-что неприятное напоследок… Подумал, что твой… энтузиазм резко возрастёт, когда ты узнаешь, кого из этих одержимых доставили в столицу для глубокого изучения последними. Буквально вчера вечером, почти одновременно с твоим возвращением из «Серого Зева».

Мне не понравились его слова. Что-то холодное и тяжелое медленно поползло по спине. Юсупов, зная, что обязан мне жизнью, не стал бы играть в такие игры, если бы это не было важно.

– Руслан, ты же знаешь, как я ненавижу недомолвки и экивоки. О ком идёт речь?

Юсупов снова молча активировал свой планшет.

На этот раз он не показывал мне архивные фото или сводки – вместо этого запустил прямую трансляцию. Качество было идеальным, без искажений – сигнал явно шёл по закрытому каналу Инквизиции.

Экран показал стандартную камеру наблюдения в каземате. Свет был холодным, люминесцентным. Стены – из усиленного бетона с вплетенными рунами подавления магии. В центре камеры стояли две знакомые мне фигуры.

Они были в простых тюремных робах, но я узнал бы их из миллионов.

Игорь и Иван.

Мои «братья».

Они не метались, не бились в судорогах – просто стояли спиной друг к другу, абсолютно неподвижно, как солдаты в карауле. Их лица, обычно такие оживлённые – Игоря с его вечной насмешливой ухмылкой, Ивана с простодушным, открытым выражением – были пустыми.

Совершенно пустыми! Глаза смотрели в никуда, зрачки расширены до предела, поглощающие свет. Но самое жуткое было не это.

Их губы шевелились. Бесшумно, в совершенной синхронности, они что-то повторяли, словно читая одну и ту же древнюю, забытую молитву. А их руки… их руки медленно, с неземной грацией, выводили в воздухе сложные, симметричные узоры.

Они не были магами – но от их пальцев исходило слабое лиловое свечение, которое тут же гасло в насыщенном магическими подавителями воздухе камеры.

– Охренеть… – ругательство сорвалось с моих губ шёпотом, полным неподдельного удивления.

– Да, – тихо сказал он, – Не хочется произносить этого вслух, но теперь это не просто чья-то чужая беда, Марк. Она, вроде как, твоя…

Глава 3
Не Ясно

Утренняя усталость, раздражение, планы на встречу с Императором, завтрак с семьёй и тренировка малыша Дмитрия – всё это мгновенно испарилось и отложилось на неопределённый срок.

Страх… Страха не было. Игорь и Иван не были мне «братьями» в прямом смысле этого слова – и в отличие от Илоны и Димы (или даже призрака деда), я не испытывал к ним особой привязанности или симпатий.

Они были для меня чужими людьми – хоть и приятными, но…

Понимаю, кому-то подобное могло показаться странным – но к Арсу, Ане и Маше, с которыми мы прошли через огонь, воду и медные трубы, у меня привязанности было больше.

Но то, что объектами «заражения» стали именно они, могло быть плохим знаком… Зацепкой, что всё происходящее снова как-то завязано на мне.

Но также могло быть и обычным совпадением…

И этот момент требовалось прояснить сразу – и наверняка.

Мы сели каждый в свой АВИ – и отправились в сторону Москвы. За окном поплыл, смазанный в сплошные серо-зелёные полосы, подмосковный пейзаж, который сменился районами многоэтажных новостроек, развязками шоссе, восстановленными кварталами центра…

Мы приземлились на закрытой площадке на Лубянке, на внутреннем дворе главного управления Инквизиции. А внутрь попали не через главный вход, а через коридоры особо «ценных» или особо «опасных» гостей.

Меня, похоже, причисляли к обеим категориям сразу…

Цитадель Инквизиции встретила меня гробовой тишиной, нарушаемой лишь гудением скрытых в стенах энергосистем и щелчками магнитных замков. Воздух был холодным, пахнущим слабым, едва уловимым ароматом ладана и жжёной плоти, въевшимся в самые стены за столетия работы этого ведомства. Пол поглощал звук шагов, а свет от холодных люминесцентных панелей отбрасывал резкие тени.

Юсупов, не оборачиваясь, вёл меня по бесконечным, одинаковым коридорам. Стены здесь были не просто бетонными – они были усилены сплавами с примесью измельчённых артефактов, а я чувствовал постоянное, давящее на психику излучение рун подавления.

М-да, давненько я тут не был… Уже и подзабыл, какие мерзкие впечатления производит это место… Надо же, а когда-то я боялся, что меня тут могут выпотрошить!

А теперь гляди-ка – Верховный Инквизитор просит о помощи…

На каком-то из нижних уровней (я давно перестал считать, полагая, что в случае чего у меня хватит сил пробить «прямой» выход наружу) мы остановились перед массивной дверью из матового тёмного металла. На ней не было ни ручек, ни замочных скважин – лишь идеально гладкая поверхность.

– Они там, – тихо сказал Юсупов, и его голос прозвучал неестественно громко в давящей тишине, – Протоколы подавления работают превосходно. Но то, что делают твои братья… Это что-то проходит даже сквозь них. Я дам тебе столько времени, сколько нужно. Только…

– Я не стану превышать… Разумных полномочий. Обещаю.

Руслан кивнул, приложил ладонь к стене рядом с дверью, и та бесшумно отъехала в сторону.

Воздух из камеры ударил в лицо – тот же стерильный холод, но с примесью чего-то чужого, металлического и сладковатого, чего я раньше никогда не чувствовал. Это был не запах, а скорее… вибрация.

Камера была небольшой, без окон. Голые стены, пол и потолок, никакой мебели. И в центре, спиной друг к другу, так и стояли Игорь и Иван.

Так же неподвижны, как на трансляции. На них были простые серые робы. Их лица, обычно такие живые были масками из воска. Глаза смотрели в пустоту, зрачки неестественно расширены. Но самое жуткое – действительно их губы.

Они беззвучно шевелились, и я снова смог разглядеть, что движения были абсолютно синхронны. А их руки, повисшие вдоль тела, пальцы которых медленно, с противоестественной, паучьей грацией, выводили в воздухе сложные, симметричные узоры?

Проклятье, от этого по спине пробежала короткая волна дрожи. От кончиков пальцев братьев исходило тусклое, лиловое свечение, которое тут же гасилось в насыщенном магическими подавителями воздухе, но не исчезало полностью.

Охренеть, магия у бесталанных…

Я тут же активировал своё магическое зрение – и нахмурился. Ни искры, ни активной энергосистемы, как у магов, у братьев по прежнему не было. Но в кистях неизвестно откуда зарождались потоки колдовства!

Слабые, бессистемные, на первый взгляд, бесконтрольные… НО ЭТО БЫЛИ ФЛУКТУАЦИИ МАГИИ! У БЕСТАЛАННЫХ, ПРОСТЫХ ЛЮДЕЙ!

М-да, это что-то новенькое…

Я сделал шаг вперёд. Юсупов остался у входа, его тень ложилась на порог.

– Игорь, – произнёс тихо, – Иван? Вы меня слышите?

Никакой реакции. Только монотонное, безостановочное движение губ и пальцев.

– Братишки, – я попробовал снова, подойдя ближе. От парней исходил лёгкий холод, словно они были не живыми людьми, а статуями. Я нахмурился, и проверил их температуру – она была ниже, чем у обычного человека, – Это я, Марк. Отвечайте, @#$%! Вы помните себя? Помните, кто вы?

Их головы повернулись. Медленно, с механической точностью, как у хорошо смазанных манекенов…

Так, отлично, на перепад настроения среагировали – это уже что-то!

Их пустые взгляды уставились на меня. И в глубине этих расширенных чёрных зрачков не было ни капли осознания – ни намёка на «братскую связь», ни намёка на узнавание…

Так, ладно… Попробуем ментальное сканирование. Проклятье, как же не хватает пожирания памяти!

– Откуда в вас это? Эта магия не ваша, братишки. Что вы делаете? Чего хотите?

В тот же миг их губы, до этого беззвучно шепчущие, вдруг издали звук – синхронный, шипящий выдох, похожий на шипение воздуха, вырывающегося из старого клапана.

И тут же комплексным сканированием – магическим зрением, ментальным щупом, психологическим и химическим сканированием – я поймал отголоски структуры, которая опутала организмы братьев.

Нечто… Нечто вроде второй кожи – те же самые энергетические струны, те же импульсы, та же биохимия – всё то же самое, вот только чуть в ином порядке.

Неудивительно, что Инквизиция не смогла сразу определить этих «одержимых» – это не было «одержимостью» в полном понимании этого слова. Скорее… «Болезнью», которая не приносила ничего извне, а использовала внутренние ресурсы тела и энергетики…

М-да… Похоже, Игорь и Иван всё ещё в своих телах – вот только насколько глубоко спрятаны? Спят? Навсегда или нет – другой вопрос, но факт остаётся фактом…

Выжечь эту мерзость из них?

Да нет, учитывая, что я сейчас понял – никакой мерзости нет, и я просто уничтожу личности братьев.

Я закрыл глаза на секунду, отсекая внешний мир. Внутри меня, там, где раньше бушевал океан Эфира, теперь плескалось лишь мелкое, мутное озерцо Искры.

Но его хватит. Должно хватить.

– Отойди от двери, – бросил я через плечо Юсупову, не оборачиваясь, – И прерви протоколы подавления. На пару минут.

– Марк, мне не нравится эта идея! – его голос прозвучал резко, – Мы не знаем, на что они способны!

– Ни на что они не способны, уж поверь. Отключай.

Послышался щелчок, и давящее ощущение сковывающего манжета исчезло. Воздух в камере словно наполнился внезапной звонкой пустотой. Я тут же выбросил вперёд ментальный щуп – скальпель, тончайшую нить сознания! – пытаясь проскользнуть в щель в их защите, найти хоть какой-то след, сбой, эмоцию – всё, что выдавало бы присутствие чужого разума, или какой-то «управляющей программы».

Но нет – мой внутренний взор упёрся в стену. Точнее – в абсолютную пустоту. Не барьер, не щит – холодная пустота открытого космоса. Там не было ни мыслей, ни воспоминаний, ни страха, ни ярости. Лишь ровный, монотонный гул, похожий на шум работающего гигантского механизма.

Так-так-так… И где-же этот механизм спрятан? Как работает?..

Никакого результата! Я не видел ничего, что могло бы вызвать «одержимость»

– Кто вы? – прошипел я уже не братьям, а той пустоте внутри них, вкладывая в ментальный импульс весь вес своей воли, – Что вы с ними сделали?

Пустота не ответила.

Но в тот же миг я почувствовал ответный толчок. Не атаку, а скорее… лёгкое отторжение. Моё сознание просто вытолкнули наружу, как выталкивают пробку из бутылки.

Я едва удержался на ногах, и в висках застучала тупая боль.

Дерьмо космочервей… Да что это за бред?

Внешне братья даже не дрогнули. Но их губы, всё так же беззвучно шепчущие, вдруг изогнулись в абсолютно одинаковые, жуткие подобия улыбок. Они были пустыми, лишёнными какого-либо смысла – кроме чистого, немого издевательства.

– Больно? – тихо произнёс Игорь. Голос был его, но интонация – абсолютно плоской, лишённой каких-либо эмоциональных модуляций.

– Бесполезно, – так же монотонно добавил Иван.

Я стиснул зубы и попробовал другой подход – сконцентрировал крошечную часть своей силы, сжал её в иглу и резко, точечно ударил в область, где у обычного мага находится источник Искры. Не чтобы убить, а чтобы вызвать шок, рефлекторную реакцию, сбой в программе.

Их тела дёрнулись одновременно – как соединённые марионетки, которых дёрнули за одну ниточку.

На лбу Ивана выступили капельки пота, а мышцы на шее Игоря налились кровью.

Они чувствовали боль. О, да, они её наверняка чувствовали! Но на их лицах не появилось ни гримасы страдания, ни даже намёка на испуг. Только эти идиотские, пустые и кривые улыбки стали чуть шире.

– Интересная методика, – произнёс Игорь, и в его голосе проскользнул отзвук – словно интерес учёного, рассматривающего под микроскопом дергающуюся лапку мухи.

– Бесполезная, – эхом откликнулся Иван.

Я отступил от них на шаг.

По-прежнему ничего… Реакция всё та же, но кроме этой отрешённости – ничего!

– Чего вы хотите? – вновь спросил я.

Братья перестали шептать, перестали двигать пальцами. Они просто стояли и смотрели на меня своими пустыми глазами

А потом Игорь медленно наклонил голову.

– Скоро, – произнёс он.

– Начнётся настоящее веселье, – добавил Иван.

Их улыбки стали совсем неестественными, растянувшись до невозможного предела.

– И ты узнаешь о нём, – голоса братьев слились в один, – В числе первых.

* * *

День выдался сумасшедшим, и дома я оказался только ближе к вечеру. Последний солнечный свет, беззаботно льющийся через высокое окно, казался насмешкой после того, что я видел вчера на Лубянке.

А после того пришлось сразу лететь в Кремль…

От встречи с Императором в памяти остался лишь горький осадок и тягостное чувство дежавю.

Александр III, как всегда, был краток и проницателен. Он уже знал о моём ночном визите в цитадель Инквизиции – Юсупов, конечно же, доложил. Государь сидел за своим массивным столом, его пальцы барабанили по полированному дереву. Он не требовал отчёта, не давил. Он просто констатировал факт: угроза нова, непонятна и исходит изнутри. А значит, Инквизиция – первый и главный рубеж обороны.

«Окажи им посильное содействие, барон» – сказал он, и в его глазах читалась не просьба, а ожидание исполнения долга – «Твои… уникальные ресурсы и связи могут оказаться ценнее полка „Витязей“ в этой борьбе».

«Посильное содействие». Ага, как же…

Будто и так было мало обязанностей… Хорошо хоть моё ведомство расширяли, увеличивали финансирование – да и в целом Государь прислушивался ко мне и исполнял все прихоти и требования, касаемо сдерживания и уничтожения Урочищ.

И ни разу не пытался убить в последние пять лет, хоть и знал, что я потерял все силы в противостоянии с Ур-Намму.

Так что… Хоть я и делал для Империи многое – Империя для меня тоже делала много. Можно было и помочь – не в ущерб основной деятельности.

Тем более, что дело, быть может, касалось и меня.

Поэтому вернувшись домой, я принялся за дело.

Воздух в кабинете был густ от запаха старой кожи переплётов, воска для полировки дерева и едва уловимого озона от работающих магических кристаллов. Я стоял у открытого окна, чувствуя на лице прохладный вечерний ветерок, и протянул руки.

С теней, падающих от стеллажей, сорвались две чёрные, почти невесомые тени. Мунин и Хугин. Мои вороны-маледикты… За последние годы они изрядно прокачались, и теперь были весьма… Пластичными.

И умели такие возможности, какие большинству магов этого мира не снились.

Занятно, что они по-прежнему беспрекословно меня слушались…

Их перья отливали стальным блеском, а глаза-самоцветы мерцали холодным интеллектом. Вороны устроились на моих предплечьях, и их когти, острые как бритвы, деликатно впились в кожу, не оставляя царапин.

Я закрыл глаза, передавая им не слова, а образы, намёки, энергетические отпечатки адресатов. Для индийских пожирателей – ощущение жгучего солнца, запах специй и древней пыли, ментальный портрет старого гуру с глазами, полными звёздной пыли.

Для вампиров клана Нефритовых Драконов – воспоминание о ледяном склепе, пахнущем вековой мерзлотой и высушенными травами, и образ их правительницы с лицом фарфоровой куклы и взглядом, прожигающим душу.

«Ищите сходство» – был мой мысленный приказ – «Любые упоминания, любые следы. Тихая одержимость. Пустота за глазами. Ритуализированное насилие без гнева. Древнее зло, что пришло не извне, а изнутри».

Вороны затрепетали, вобрав в себя общие образы и остальную, предоставленную мне Юсуповым информацию. А затем, без единого звука, взмахнули крыльями и растворились в тенях, оставив после себя лишь лёгкую рябь в реальности и запах грозы.

Ну всё, весточки были отправлены. Теперь остаётся только ждать – а пока можно было обратиться к более традиционным методам… Поиска информации.

Мой кабинет был не просто рабочим местом.

На самом деле, это была сокровищница, крепость знаний, которую я собирал по крупицам все эти годы. Полки здесь ломились не только от официально одобренных трудов РАН. В специальных защитных футлярах из закалённого стекла и обсидиана хранились и манускрипты, ради которых я рисковал жизнью в забытых храмах и древних развалинах.

Свитки, тайно вывезенные из перемещённых архивов «Арканума» после его разрушения.

Знания, считавшиеся слишком опасными, слишком еретическими для обычных магов, и добытые через знакомых Илоны и Адриана со всего мира…

Я провёл пальцами по корешкам.

Шершавая кожа, холодный металл, гладкий пергамент. «Хроники Бездны», «Трактат о нематериальных паразитах», «Песни Спящих Богов»… Я вытащил один из фолиантов – пыль взметнулась золотистыми облачками в солнечном луче.

Я погрузился в чтение, и скоро мир сузился до строк, написанных на мёртвых языках. Я искал что угодно: упоминания о массовой одержимости без экзорцизма, о существах, способных подчинять волю, не оставляя ментального следа, о «тихом безумии», поражающем целые деревни в летописях давно исчезнувших цивилизаций.

Но чем больше я читал, тем сильнее становилось неприятное, холодное ощущение в глубине души.

Это была не просто профессиональная обеспокоенность – это было личное. Слова братьев, вернее, той неведомой силы, что говорила их устами, раз за разом отзывались в моей памяти.

«…И ты узнаешь о нём в числе первых».

Почему? Почему именно я? Случайность ли это или способ меня разозлить? Или правда? Был намёк на мою истинную природу? Я – Маркелий А’стар, существо из иного мира. Я – Пожиратель, чья сила основана на поглощении, на нарушении естественного порядка вещей. Что, если эта новая угроза была каким-то образом родственна мне?

Что, если её появление – это эхо моих собственных действий, моего вмешательства в законы этого мира, моей победы над Ур-Намму? Которая имела катастрофические последствия для магического ландшафта планеты?