Текст книги "Печать пожирателя 11 (СИ)"

Автор книги: Илья Соломенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Никто не возразил. Да по большому счёту, возражений и не могло быть – все понимали, что каждая минута в Урочище на счету. Так что, собравшись, мы снова тронулись в путь.

Дорога, которую раньше перекрывал «Глаз Бури», теперь была пуста. Мы шли по краю того самого плато, и открывающийся вид поверг бы в ужас кого угодно.

Бескрайние просторы Урочища, обычно кишащие мелкими аномалиями и блуждающими тварями, лежали в зловещем, неестественном оцепенении. Ни ветерка, ни шороха. Лишь пепельная трава, хрустящая под ногами, да чёрные, застывшие в мучительных позах деревья.

Эта проклятая тишина была хуже любого грохота боя – она была тишиной смерти, затаившейся до поры, до времени.

Шли мы медленно, экономя силы. Я двигался первым, сверяясь с картой, что плясала у меня в голове – выдернутым из систематизированной памяти Курташина образом.

С каждым шагом чувство ожидания нарастало, сжимая горло. Мы приближались.

И вот, ближе к середине дня, когда молочно-белёсое небо начало густеть до оттенка мокрого асфальта, мы вышли к месту.

Это была не пещера, не руины и не очередная аномалия. Это был… разлом.

Словно некий гигантский скальпель рассек саму реальность. Перед нами зияла щель в мире – узкий, не более десяти метров в ширину, но уходящий вглубь и вниз на неопределенную, пугающую глубину каньон.

Его стены были не из камня, а из того же черного, зеркально-гладкого материала, что и дно кратера – только здесь он был испещрён не лиловыми, а золотисто-багровыми прожилками, которые пульсировали медленным, размеренным ритмом, словно жилы спящего исполина.

Воздух над расселиной колыхался маревом, искажая очертания противоположного края, а со дна, из непроглядной тьмы, тянуло леденящим холодом и сладковатым, одурманивающим запахом – смесью расплавленного металла и чего-то цветочного, но до тошноты приторного.

Здесь не было ни тварей, ни следов одержимых. Лишь зияющая рана на теле мира, молчаливая и… Весьма многообещающая.

В памяти Курташина это место было помечено как ключевое. И сейчас, глядя на эту гибридную материю стен, на эти пульсирующие энергетические жилы, я понимал – мы пришли куда нужно.

Это был не просто вход. Это была дверь, за которой я надеялся найти ответы…

Глава 20
«Лаборатория»

Холодный, сладковато-металлический воздух расселины обжигал лёгкие, словно я вдыхал не воздух, а колотый лёд, приправленный расплавленным оловом и гнилыми цветами.

Мы стояли на краю, вглядываясь в зияющую рану мира, уходящую в непроглядную багрово-золотистую тьму. Стены разлома, отполированные до зеркального блеска, пульсировали в такт медленному, словно дремлющее сердце, ритму.

– Первыми спускаемся я и Арс, – мои слова отразились от стен и эхом метнулись вглубь каньона, – Маша, прикроешь тыл. Каселёвы – центр. Никакой лишней магии, пока не поймём, что тут к чему. Генераторы мертвы, так что рассчитываем только на себя. Ясно?

Спуск был тяжёлым.

Стеклянная поверхность стен оказалась на удивление шершавой, но каждый выступ обжигал пальцы – то ледяным холодом, то обжигающим жаром. Мы двигались медленно, словно мухи, ползущие по гигантскому, пульсирующему зеркалу.

До меня то и дело доносилось тревожное урчание дракончика Маши, снизу тянуло могильным холодом и одуряющим сладким запахом, от которого слезились глаза и слегка подташнивало.

Мы спустились примерно на тридцать метров, и оказались на земле. Здесь каньон расширялся, превратившись в подобие долины, зажатой меж двух зеркальных стен. Под ногами хрустел странный грунт – не песок и не камень, а будто миллионы крошечных стеклянных шариков, испещрённых теми же золотисто-багровыми прожилками.

И конечно же, стоило только спуститься на дно – как из тьмы на нас хлынули твари…

Их было с полдюжины. Искажённые, бесформенные тени с клыками и когтями, искрящимися лиловой статикой. Они двигались с той же неестественной, рваной скоростью, что и одержимые в Урочище. Воздух завибрировал от их рыка, запах горелой изоляции и озона стал резким, почти физически ощутимым.

– Контакт! – крикнул Арс, и посох разрезал воздух, готовясь выпустить духов.

Но я был быстрее.

Честно говоря, просто сработал рефлекс. С левой руки, проведённый через перчатку Пожирателя, сорвался сгусток чистой кинетической энергии.

Заклинание ударило в центр стаи и…

Ничего не произошло. Ни грохота, ни взрыва, ни клочьев плоти и лилового геля…

Вместо этого первая же тварь, принявшая на себя удар, просто… расплылась. Растворилась в воздухе, как дымка, с тихим шипящим звуком. За ней последовали и остальные. Моя атака прошла сквозь них, как сквозь мираж, и с глухим стуком врезалась в дальнюю стену каньона, осыпав её снопом искр.

От монстров не осталось и следа – ни запаха, ни энергии, ни клочка плоти.

– Как-то это… Слишком легко, – удивился Арс.

И тогда до меня дошло.

– Это были иллюзии!

После уничтожения «лорда», бывшего сердцем и узлом всей местной защиты, на серьёзные ловушки у местного контура магии, вероятно, просто не осталось сил!

Эти твари были всего-лишь простыми, пусть и отточенными до совершенства, голографическими иллюзиями, последним шипением отмирающей системы безопасности. Её не хватало даже на то, чтобы создать что-то осязаемое.

Вот только я не сомневался, что даже несмотря на смерть «лорда» защита этого места восстановится – рано или поздно.

Весь вопрос только в том, сколько времени на это потребуется, и сумеем ли мы выбраться отсюда ДО того, как наступит локальный звездец.

Мы двинулись дальше.

Каньон изгибался и ветвился, его зеркальные стены то сходились, образуя тесные, нависающие над головой арки, то расходились, открывая вид на застывшее, безжизненное пространство. Воздух оставался неподвижным и холодным, а сладковатый запах стал навязчивее, въедливее. Под ногами по-прежнему хрустели те самые стеклянные шарики, и их монотонный скрежет слегка действовал на нервы.

Я шёл первым, за мной – Арс. Каселёвы следовали сзади, и я чувствовал их напряжение, их взгляды, скользящие по каждому тёмному углу, по каждой трещине в стене. Замыкала движение Маша со своим дракончиком, который недовольно пыхтел.

После иллюзорной атаки все были на взводе, ожидая нового подвоха.

Примерно через сотню метров каньон резко расширился, открывая вид на огромное открытое пространство, посреди которого возвышался комплекс построек.

Не пещера, не руины, не творение Урочища – это была рукотворная человеческая база.

Несколько десятков быстровозводимых построек, выстроенных в строгие ряды. Они были сделаны из матово-серого, сверхлёгкого сплава, который я сразу узнал – мы использовали такой в «Маготехе» для мобильных лабораторий и полевых командных пунктов.

Но здесь он выглядел… иначе.

Формы были слишком геометрически правильными, стыки – идеальными, без единого зазора. От всего сооружения веяло стерильным, безжизненным порядком, который так контрастировал с хаотичной, живой уродливостью Урочища.

Купола, цилиндры, параллелепипеды – всё это сливалось в единый организм, похожий на гигантские соты или процессорный кластер. По стенам некоторых построек тянулись тонкие, пульсирующие голубым светом трубки – энергомагистрали. Ни окон, ни видимых дверей – лишь гладкие, непроницаемые поверхности.

Воздух изменился. К сладковатому запаху добавился едва уловимый аромат озона, охлаждающей жидкости и… чего-то ещё. Стерильной чистоты, которую не способен воспроизвести ни один химический освежитель.

Я замер, чувствуя, как по спине пробегают мурашки.

Кажется, именно это мы и искали…

Я поднял руку, и отряд замер позади меня, словно тени.

Тишина в этом искусственном ущелье была оглушительной. Ни гула генераторов, ни шипения магических контуров… Всё было отключено?

– Осматриваемся, – мой голос прозвучал неестественно громко, отражённый идеальными стенами, – Арс со мной. Маша, Каселёвы – держитесь вместе и не теряйте нас из виду. Любое движение – сразу сигнал.

Мы двинулись к ближайшему строению, низкому цилиндру, напоминавшему гигантскую консервную банку. Его матовая поверхность была холодной даже на расстоянии. Я провёл рукой по стене, ожидая ожога или разряда статики – но ничего. Лишь идеально гладкий, чуть маслянистый на ощупь металл.

Вход нашёлся быстро – не дверь в привычном понимании, а бесшовная панель, которая отъехала в сторону с тихим шипящим звуком, едва мои пальцы коснулись почти невидимого контура.

Внутри пахло… ничем. Стерильным, отфильтрованным воздухом, как в операционной или на чистом производстве.

Я шагнул внутрь, и свет вспыхнул сам собой – ровный, холодный, без теней.

Помещение оказалось небольшим, но абсолютно функциональным. Строгие стеллажи с аккуратно разложенным оборудованием, часть которого я узнал – усовершенствованные сканеры «Маготеха», полевые анализаторы.

Но другая часть… её дизайн был чужим. Слишком плавные линии, отсутствие кнопок, лишь сенсорные панели с мерцающими символами, отдалённо напоминающими руны.

– Смотри, – Арс ткнул пальцем в один из стеллажей. На полке лежали упаковки с полевых рационов. Срок изготовления – полгода назад.

Совсем новые…

Я открыл ближайший шкаф. На полках аккуратно висели комплекты полевой формы – не армейского образца, а серая и практичная одежда, которую использовали в «Маготехе» для экспедиций.

На одном из комбезов даже сохранилась нашивка с именем – «Инженер К. Липок».

Ткань была чистой, без единой пылинки, без запаха пота и пыли.

Мы вышли и осмотрели другие постройки.

В одной обнаружили жилой модуль – аккуратные койки, прибранные тумбочки, даже крошечная кухня-ниша с исправным кофемашиной, в которой ещё оставались капсулы.

В другой – лаборатория со сложным оборудованием, экраны которого были тёмными, но на одном из них замерла незаконченная строка кода.

Всё было новым, современным, и явно использовалось не так давно. Но при этом – абсолютно пустым. Ни следов борьбы, ни хаотичного отступления, ни личных вещей. Как будто все люди, находившиеся здесь, просто испарились в воздух по команде, оставив после себя лишь идеальный, безжизненный порядок.

Ну и само собой, я совершенно точно знал – тут никогда не было лабораторий «Маготеха»…

Я стоял в центре лабиринта из стерильных построек, и холодная уверенность сжимала мне горло.

Это была не заброшенная база. Это был улей, который всего несколько дней или недель назад кипел деятельностью.

И, внимание, вопрос – что именно тут делали?..

Я двинулся к самой крупной постройке в центре комплекса – массивному куполу, чьи стены были испещрены пульсирующими голубыми жилами энергокабелей. Бесшовная дверь отъехала с тихим шипением, впуская внутрь струю ледяного воздуха, пахнущего озоном и перегретым кремнием.

Это была ещё одна лаборатория, превосходящая по оснащению даже некоторые столичные центры «Маготеха». Десятки терминалов с мерцающими голографическими интерфейсами, серверные стойки, от которых исходил низкий, ровный гул, и в центре всего – три массивных, прозрачных резервуара, внутри которых клубилась знакомая мне до боли энергия.

Энергия МР, спроецированная в реальность…

Не сырая, не хаотичная… По энергоструктуре, определённому благодаря «магическому зрению», и нескольким быстрым взглядам на мониторы я понял, что это – исключительные образцы…

На экранах одного из терминалов плясали уравнения и схемы, которые я видел лишь в черновых расчётах Салтыкова и в своих собственных, выжженных болью и отчаянием набросках, сделанных после Шадринска.

Я подошёл ближе, мои пальцы сжались в кулаки. На центральном мониторе застыла трёхмерная модель наруча-репульсора. Моего наруча! Но усовершенствованная, доведённая до идеала.

Рядом – схемы преобразования частот, алгоритмы стабилизации цифровой магии при переносе в реальный мир.

– Святая мать-перемать… – прошептал за моей спиной Арс, его мощная фигура заслонила свет от двери, – Марк, это же… Та же хрень, что вы с Салтыковым разработали?

– Да, – мой голос прозвучал хрипло и отчуждённо, – Это именно она. Только сделанная гораздо лучше.

Я ткнул пальцем в другой экран, где мигал отчёт о полевых испытаниях. Датировка – всего две недели назад. Испытуемый образец – «Интерфейс МР-7». Результат – «успешная стабилизация потока, КПД 94%».

Девяносто четыре процента!!!

Мои кустарные напульсники, с которыми я шёл на Курташина в Шадринске, едва выдавали двадцать пять процентов, и то ценой чудовищного перегрева и риском оторвать себе конечность.

То, с чем Салтыков отправил нас сюда, в Урочище, выдавало КПД на уровне пятидесяти пяти процентов… И это уже была чудовищная сила, чудовищная концентрация потока и совершенно безумная конверсия из «ничего» в реальную силу и энергию!

А здесь… здесь кто-то не просто додумался до того же. Здесь кто-то обогнал нас на несколько шагов вперёд.

Всё, до чего я дошёл ценой потерь, боли и интуитивных прорывов, здесь уже было аккуратно разложено по полочкам, описано и воплощено в железе…

Кто-то другой носился с той же идеей – гибрида реальной магии и МР. И судя по масштабам лаборатории, носился давно, целенаправленно и с огромными ресурсами.

МОИМИ, СУКА, РЕСУРСАМИ!!!

Всё, что тут было, так или иначе или принадлежало «Маготеху», или базировалось на его разработках!

Проклятье… Кто-то очень, ОЧЕНЬ влиятельный поддерживает «одержимых»…

– Арс, найди Машу, – я обернулся к другу, – Обойдите остальные постройки. Проверьте всё, что выглядит как жилые отсеки, склады. Ищите журналы, личные терминалы, любые записи. Каселёвы пусть занимаются тем же. Мне нужно знать, кто тут был…

Кабанов кивнул, бросил на меня тяжёлый взгляд, но ничего не сказал, развернулся и вышел. Тяжёлая дверь закрылась, оставив меня в оглушительной тишине главной лаборатории, нарушаемой лишь ровным гулом серверов и тихим шипением охлаждающих контуров.

Я подошёл к центральному терминалу – массивному блоку с сенсорными панелями и голографическим проектором. Экран был заблокирован. Запрос пароля. Стандартная протокольная защита «Маготеха», но с дополнительными, незнакомыми уровнями шифрования.

Мои пальцы привычно заскользили по интерфейсу. Я не стал бороться с системой в лоб – вместо этого вызвал из глубин памяти обходные протоколы, «чёрные ходы», которые Пётр и я заложили в самые ранние версии МР.

Ха! Один из них сработал!

Система дрогнула, приняла меня за своего.

Админские права.

Уровень доступа «Ядро».

Интерфейс взорвался водопадом данных. Схемы, отчёты, чертежи, потоки кода. Я подключил свой портативный накопитель – кусок чёрного железа и пластика с рунической гравировкой – и начал скачивать всё подряд.

Базы данных, журналы исследований, протоколы испытаний. Информация лилась рекой, заполняя память устройства.

Пока шла закачка, я рылся в открывшихся файлах. И с каждым новым документом холод в моей груди сжимался в тугой, тяжёлый ком.

«Проект „Конвергенция“. Фаза 2. Стабилизация онтологических мостов».

«Отчёт об успешной интеграции МР-сущности в биологический носитель».

«Полевые испытания интерфейса „Сингулярность“. Уровень угрозы: Катастрофический».

Это было не просто исследование. Это был план. Детальный, продуманный план по слиянию реальностей, по переписыванию законов мироздания, используя МР как рычаг.

И судя по датам и меткам, основные этапы уже были выполнены. Как я и предполагал – Шадринск был не ошибкой, не случайной утечкой. Он был запланированным экспериментом. Тестовым полигоном.

Я лихорадочно пролистывал отчёты, ища имена, ключи, хоть что-то, что указывало бы на заказчика.

Но – ничего…

Дерьмо космочервей!

Логи… Нужно проверить удалённые логи!

Я принялся рыться в них с лихорадочной одержимостью, пробираясь сквозь терабайты удалённых служебных записей, отчетов о синхронизации и энергетических аудитов. И вот, в одном из архивных файлов, помеченных грифом «Протоколы орбитального мониторига – Сектор Москва», я нашёл…

Не явный приказ, не развернутый план. Лишь сухие, автоматически сгенерированные строки.

Дата: 30.06.2041 03:17:04

Событие: Аномальный скачок фоновой концентрации частиц МР-7.

Локация: Координаты привязаны к правительственному кварталу, Москва.

Приоритет: Критический. Требуется проверка по протоколу «Красный Звон».

Дата: 01.07.2041 22:48:11

Событие: Обнаружена скрытая сетевая активность. Шифрование уровня «Ядро».

Локация: Узел связи – Тайная Канцелярия, сектор Б.

Приоритет: Критический. Установлены цели для глубокого сканирования: [СЛУЖЕБНАЯ ИНФОРМАЦИЯ ЗАБЛОКИРОВАНА]

Следом шёл список. Короткий, но ужасающий своей конкретикой. Не абстрактные «чиновники» или «маги», а должности. Всего три строчки:

Цель 001: Руководитель Службы Безопасности Империи.

Цель 002: Начальник Штаба Вооруженных Сил.

Цель 003: Старший Советник Государя.

В столице готовился захват…

Молниеносный, точечный удар по самому сердцу управления Империей. И сроки… Судя по логам, всё должно было произойти со дня на день!

Накопитель тихо пискнул, сигнализируя об окончании закачки. Я отключил его, чувствуя тяжесть на душе. Я пришёл сюда за ответами, а нашёл лишь новую, куда более глубокую и опасную загадку…

Ну… Хотя бы выяснилось, на кого будут нацелены одержимые в ближайшие дни, и то хлеб… Может, что-то удастся отыскать в скачанных данных, и…

Дверь в лабораторию с тихим шипением отъехала, и внутрь вошёл Арс. Его лицо было напряжено.

– Марк, – его голос, обычно глухой и уверенный, сейчас был сдавленным, – Тебе нужно это видеть.

Он протянул руку. На его мощной ладони лежала небольшая, но явно тяжёлая металлическая стойка, испещрённая гнездами. В них стояли пробирки. Шесть штук. Из матового, непрозрачного стекла, каждая – с аккуратной, напечатанной биркой.

Мой взгляд скользнул по ним.

Романова. Минин. Воронцов. Некрасов. Чернышёва. Уваров.

Я похолодел.

Эти фамилии соответствовали многим высоким постам Империи. И скорее всего – эти люди уже были заражены…

Глава 21
Нарастающее напряжение

31 июня 2041 года. Москва.

В последние годы у меня появилась странная… Привычка?

Нет, скорее, ощущение. Проводя много времени за пределами Москвы, и каждый раз возвращаясь в неё, я всегда ловил себя на мысли, что подобное «возвращение» всегда было похоже на резкое погружение в другой, слишком шумный и яркий мир, от которого я отвык.

Но на этот раз контраст ощущался особенно остро.

Скоростной «стелс»-АВИ министерства обороны, который я без зазрения совести реквизировал на Заставе, пронзил плотные облака, и Москва открылась внизу, залитая вечерним светом неона и холодным сиянием магической, иллюзорной рекламы.

Город пылал и переливался всеми возможными цветами, словно фантастический коралл, впитавший в себя избыток магии.

Сверкающие спирали корпоративных небоскрёбов пронзали небо, их шпили терялись в дыму низких облаков. Между ними, как артерии, пульсировали транспортные потоки – мобили выписывали сложные узоры в воздухе, а с земли им вторили огни скоростных магистралей.

Над Кремлём, как всегда, горели рубиновые звезды – но теперь их свет усиливался и преломлялся через сложные голографические щиты, на которых медленно проплывал герб Империи – двуглавый орёл, сжимающий в лапах скипетр и державу.

Я сидел у иллюминатора, разглядывая этот пейзаж, и ощущал, как под ногами вибрирует палуба. Воздух в салоне был практически идеально чистым, однако иногда сквозь систему фильтрации всё же пробивался едва уловимый, но неубиваемый запах мегаполиса – выхлопы, пыль, жареный уличный фастфуд и сладковатый дымок кальянов.

Глядя на эту кипящую, могущественную жизнь, я чувствовал лишь тяжесть на душе.

Сколько раз уже этому городу приходилось подниматься из пепла? Только на моей памяти?

Восстание еретиков в 32-м, вторжение Ур-Намму, которое едва не обратило Москву в пыль… Шрамы были повсюду, если знать, куда смотреть. Новые кварталы, построенные из саморегенерирующегося полимербетона, соседствовали с почерневшими от древней магии стенами, а в катакомбах и канализации до сих пор нет-нет да находили трупы тех, кто погиб несколько лет назад…

И сейчас снова… За слоями невидимых глазу защитных полей, за высокомерием и титулами, за новыми технологиями сейчас зрела новая зараза.

Тихая, неявная, но оттого не менее смертоносная.

Москва, как феникс, возрождалась снова и снова – но у всего есть предел. И сейчас, пока жители столицы спешили по своим делам, не подозревая, что их сосед, коллега или высокопоставленный чиновник может быть уже «перепрошит», над городом снова сгустилась туча.

М-да… Действовать нужно было быстро – хотя эта @#$% бесконечная гонка начала уже понемногу меня утомлять…

Только вчера мы с командой добрались до Заставы, потратив на путь из глубины урочища не два с половиной дня, а менее суток.

Загнав себя, используя стимуляторы и магическую поддержку, мы неслись обратно, словно магическими шершнями в зад ужаленные – и оказались на Заставе уже тридцатого июня.

В день, когда согласно добытым в «лаборатории» данным в правительственном квартале Москвы произойдёт некий «аномальный скачок фоновой концентрации частиц МР-7»…

Мы действовали молниеносно. Шифрованные каналы, экстренные вызовы, паралич всех несущественных решений в Империи в эти дни…

Юсупов, с его гранитным лицом и стальным взглядом, получив данные, лишь резко кивнул и отправился лично докладывать Государю. Система, несмотря на свою неповоротливость, дрогнула и начала раскручиваться с пугающей скоростью.

Однако никаких аномальных воздействий и скачков засечено не было… Я знал это – потому что находился на прямой связи и с Салтыковым, и с главами других важных ведомств – исключая тех, чью кровь обнаружил в «лаборатории»: само собой…

Да-да, понятно, что каждый из тех, с кем я контактировал (даже неучтённый теми пробирками) – хоть тот же Юсупов – мог быть «одержимым», но…

Что было делать?

Не верить вообще никому и в одиночку бегать от здания к зданию, от человека к человеку⁈ Это даже не смешно…

Одержимые уже по-любому во власти – но не все, иначе в Империи за время моего отсутствия в Урочище началась бы анархия… Но нет, не успела – так что пока была возможность, следовало ей воспользоваться.

Но даже за прошедшие сутки, вырванные у надвигающегося ада, сделать удалось не всё.

Задержать и изолировать некоторых из «кровавого списка» – да. Но не всех…

Как задержать человека, который в этот момент ведёт переговоры о поставках энергокристаллов в Нефритовой Империи? Или того, чья семья – десяток человек, включая детей – может в мгновение ока стать заложниками или, что хуже, мишенью? Их собирали под благовидными предлогами – срочные совещания, проверки, «внеплановые учения».

Но каждый такой сбор был игрой в русскую рулетку. Один неверный шаг, один намёк на то, что мы знаем – и всё могло рухнуть.

И что куда хуже – представителей фамилий, указанных на пробирках, было много – очень много! И найти нужного…

Дерьмо космочервей!

И всё же, несмотря на чудовищность возможных обвинений и высочайший статус целей, Салтыков и Юсупов, которых я использовал в первую очередь, не дрогнули.

Они, прагматики до мозга костей, видели не чины и звания, а угрозу существованию всего государства. Их решимость была холодной и отточенной, как клинок.

И самое главное – Император их поддержал. Высочайшее одобрение на любые действия поступило менее чем через час после моего доклада.

Что-ж… Это внушало какую-никакую надежду…

Я продолжал разглядывать проплывающие за бронированным стеклом огни города, и эта картина, обычно вселяющая некое подобие спокойствия, сейчас вызывала лишь тошнотворную тревогу.

Несмотря на все рациональные рассуждения, несмотря на то, что я, вроде бы, напал на след, предпринял нужные действия, двигался вперёд…

Несмотря на всё это холодный комок в груди, поселившийся ещё в Шадринске, не исчезал – а лишь сжимался всё туже и туже!

Я знал что, знали когда, но до сих пор не имел ни малейшего понятия – кто?

И этот вопрос сводил меня с ума. Уровень целей, чьи имена красовались на тех пробирках, был запредельным. Руководитель СБ Империи, Начальник Штаба, Старший Советник…

Это были не просто чиновники – это были столпы, на которых держалась изрядная часть государственной машины. И один из них – или даже кто-то над ними – скорее всего и был тем самым кукловодом.

Тем самым, кто инициировал всю эту «#$% эпопею с 'одержимыми»…

В голове, против воли, всплыло имя, которое я до последнего отгонял как кошмарную фантазию.

Иловайский. Министр иностранных дел, хитрый, проницательный старый лис, чьи интриги были легендой. Он имел доступ ко всем каналам связи, ко всем дипломатическим секретам. Его «одержимость» могла бы объяснить, как зараза так легко проникла в Штаты, как информация утекала сквозь любые барьеры.

Но была мысль, было предположение, от которого кровь стыла в жилах куда сильнее…

А что, если всё это начал… Государь?

Я почти физически попытался отшвырнуть эту идею, чувствуя, как по спине пробежали ледяные мурашки.

Если это так, то шансов аккуратно разрулить ситуацию практически нет. Любая моя борьба, любые попытки что-то изменить – это не просто мятеж, это самоубийственное безумие, которое ввергнет Империю в хаос, по сравнению с которым Шадринск покажется утренней прогулкой.

Я цеплялся за надежду, что это не так, что Император – жертва, одна из главных целей, а не источник.

И тогда, в самый тёмный уголок сознания, выползла ещё более ядовитая, предательская мысль. Она шептала, обволакивая мысли ледяным ядом – и откровенно говоря, я готов был поверить в её правдивость…

Пётр Салтыков.

Мысль казалась чудовищной, невероятной, но… логичной.

После победы над Ур-Намму, после того как Эфир был утрачен для нас, Пётр остался у разбитого корыта. Один из сильнейших магов Империи, потерявший тело и вынужденный «с нуля» раскачивать клона.

Человек, долгое время единолично знавший об Эфире и умеющий его использовать – и вдруг появляюсь я…

Гений, создавший МР (опять же – с моей помощью), после исчезновения Эфира и утраты большей части своей бобычной магической мощи, вдруг оказался на вторых-третьих ролях…

И в этот самый миг его главное детище вдруг превратилось в источник угрозы…

А что, если эта «техномагия», эти продвинутые репульсоры и алгоритмы «Конвергенции» – его способ вернуть себе утраченное? Создать новую силу, новый фундамент мира, где он будет не просто создателем, а богом⁈

Он единственный, кто прожил в МР достаточно долго, чтобы понять, как там существовать и… Достаточно долго, чтобы съехать с катушек… Мог я пропустить это, занятый спасением мира и залатыванием дыр после вторжения Ур-Намму?

Мог…

Он знал устройство МР не понаслышке. Он имел доступ ко всем ресурсам «Маготеха». Он… он был моим другом – но разве я сам не использовал друзей, когда это было необходимо?

Дерьмо космочервей…

Я сжал кулаки. Нет. Пока нет доказательств, это лишь паранойя, порождённая усталостью и страхом.

Но несмотря на рациональное отношение к делу, семя сомнения было посеяно. И оно прорастало, отравляя меня всё сильнее…

Тяжёлые рассуждения об этом были хуже любого открытого боя.

Но теперь, имея на руках имена и данные с той базы, я мог действовать хоть как-то. Пока АВИ мчался сквозь облака, мой разум был занят не только абстрактными подозрениями близких, а конкретной, чудовищно сложной задачей.

Я готовил «систему» и вспоминал всё – каждый миг, каждый обрывок кода из того погружения в разум Курташина. В уме, поверх гула двигателей, я выстраивал и перестраивал сложнейшие алгоритмы.

Технология «МР-клетки» – та самая, что позволила мне вырвать клочки памяти из первого «Первого» – была сырой, даже в чём-то варварской. Тогда я просто вломился в сознание барона, как таран, сокрушая всё на своём пути и перехватывая то, что случайно осталось целым.

Сейчас же, с данными, украденными из лаборатории в Урочище, я видел путь к изяществу, к тонкой хирургии, которая позволит оставить большую часть информации целой.

Информации, которую было всеми доступными способами достать из голов те, чьи имена были приклеены на пробирках.

Я мысленно прокручивал схемы интерфейса «Сингулярность» с их запредельным КПД, принципы стабилизации онтологических мостов. Это была не грубая сила, а филигранная работа. Если раньше я выуживал обрывки, то теперь я мог попытаться прочитать всего одержимого.

Увидеть матрицу его памяти, как архивный файл, вытащить не только воспоминания, но и саму структуру чужеродного кода, его команды, его источник.

Это был шанс добраться до самого сердца заразы.

Но для этой тонкой работы требовались два ключа – из стали и власти.

Первый – сами носители. Живые, изолированные, доставленные в специально подготовленную лабораторию «Маготеха». Романов… Кто из них?.., Воронцов. Некрасов. Чернышёва. Уваров… Задержать их – это была титаническая операция, которую Юсупов и Салтыков запустили за прошедшие сутки.

Каждый такой арест был минным полем. Один неверный шаг – паника, утечка, попытка сопротивления, которая могла обернуться катастрофой.

Я мысленно представлял себе эти сцены: срочные «совещания» в кабинетах, за которыми скрывалось мягкое, но неумолимое задержание, пока семьи этих людей под благовидным предлогом эвакуировали в безопасные зоны. Иллюзии, снотворное, ледяные гробы, удар по затылку…

Всё должно было пройти тихо, без лишнего шума. Иначе звёздный час заразы наступит раньше, чем мы успеем что-либо предпринять.

Второй ключ был ещё весомее – разрешение Императора. Вторгаться в сознание высших сановников Империи… Это был акт, не имеющий аналогов. Даже с учётом военного положения и угрозы тотального уничтожения, такое решение должно было исходить лично от Государя.

Без его санкции любая попытка была бы расценена как государственная измена и ересь, достойная немедленной казни. Я мог бы попробовать провернуть такое – раньше, до вторжения Ур-Намму.

Сейчас же… Откровенно говоря, мне просто не хватило бы сил противостоять сильнейшим магам Империи, если бы им что-то не понравилось в моих действиях.

Это жутко бесило, но я знал, что действовать нужно осторожно и правильно – особенно если позднее я хочу, чтобы Империя… Скажем так – «поддержала меня».

Мне предстояло не просто доложить Императору о своих действиях, а убедить его позволить вскрыть сознание его ближайших соратников, как какой-то заражённый файл.

АВИ начал разворот, готовясь к заходу на посадку. Я оторвался от иллюминатора, чувствуя, как в груди закипает знакомая, холодная решимость.

Теории и подозрения могли подождать – сейчас наступал час практики. Мне нужны были эти люди. И мне нужно было «да» от самого могущественного человека в Империи.

Впрочем, прежде чем его получить, требовалось ещё кое-что…

Мой АВИ, игнорируя все стандартные протоколы безопасности, пронёсся над позолоченными куполами соборов и приземлился на зарезервированной площадке внутри Кремля с оглушительным рёвом, от которого задрожали витражи в окнах древних палат.