Текст книги "Печать пожирателя 11 (СИ)"

Автор книги: Илья Соломенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава 15
«Спящие»

Артём Сергеевич Клюев аккуратно разложил бутерброды на салфетке, поправил очки и вздохнул с лёгкой усталостью.

Десять лет в отделе кадрового делопроизводства Управления тылового обеспечения научили его двум вещам: никогда не выделяться и ценить предсказуемость. Его рабочий день был отлаженным механизмом и раньше: приход ровно в 8:45, чашка чая в 10:00, обед с 13:00 до 13:45, и уход в 17:30.

Ни минутой раньше, ни минутой позже.

Он был идеальным винтиком системы – неприметный но исполнительный, немного сутулый мужчина лет сорока, в недорогом, но аккуратном костюме. Его лицо не запоминалось, голос не выделялся, мнение по любому вопросу всегда совпадало с мнением большинства. Сослуживцы ценили его за неконфликтность и исполнительность, но вряд ли кто-то мог вспомнить о нём, выйдя за порог здания.

Воздух в столовой был густым от запаха подгоревшего масла, дешёвого кофе и звуков негромких разговоров. Ложки звякали о пластиковые подносы, где-то смеялась группа молодых сотрудников.

Артём Сергеевич сидел за своим привычным столиком у окна, выходящего на внутренний двор.

– Слышали, новости? – сидящий рядом Вадим из бухгалтерии отложил смартфон, с экрана которого застывшим кадром смотрело полуразрушенное здание, – Опять ужесточения! Пишут, что скорее всего через месяц всем сотрудникам надо будет проходить какие-то новые проверки.

Артём Сергеевич медленно прожевал кусок хлеба, кивнул. Его движения были плавными.

– Да, читал. После Шадринска это вроде как ожидаемо, – его голос был ровным, без эмоций, – Всегда же так.

– Как?

– Сначала громкие заявления, потом паника, потом закручивание гаек. Как по расписанию.

– А тебе не страшно, Артём? – встряла в разговор Лариса из отдела кадров, её голос дрожал от возбуждения, – Говорят, там… люди становились нелюдями! На своих нападали! А этот купол… И ведь до сих пор не понятно, что это было! Теракты еретиков? Магия? Очередные инопланетяне?

Артём Сергеевич отпил глоток чая, поставил кружку на блюдце.

– Страшно? Хм, да нет, пожалуй. Процедура – есть процедура, нам-то чего переживать? Пройдём, отметимся, будем жить дальше. Всё это явно к каким-то большим событиям, Лариса. Как всегда бывает в таких случаях. Власти что-то знают, чего не знаем мы. А мы – маленькие люди. Наша задача – не высовываться и работать.

Артём Сергеевич улыбнулся простой, безобидной улыбкой.

В его глазах не было ни страха, ни любопытства – лишь плоская, пустая ясность. Он обсудил новости, посетовал на возросший бумажный вал из-за возросшего количества работы и запросов из «Маготеха», посочувствовал Ларисе и вернулся к своим бутербродам.

Он был своим. Абсолютно своим!

Никто не мог заметить, что за этой обыденностью скрывалось нечто иное. Никто не видел, как иногда, в полной тишине его квартиры, его зрачки на секунду затягивало лиловой, цифровой рябью. Никто не чувствовал, что его мысли – это не его мысли, а холодные, исполняемые команды, загруженные в его мозг.

* * *

Вечер.

Квартира Артёма Сергеевича в панельной многоэтажке на окраине Москвы была таким же образцом непримечательности, как и он сам. Стандартная мебель, стандартный ремонт, чистота, порядок. Ничего лишнего. Он стоял у окна, глядя на вечерний город, залитый неоновым светом реклам и фонарей. Где-то там, в этих огнях, кипела жизнь, плелись интриги, принимались решения.

Клюев подошёл к компактному кухонному гарнитуру, поставил на плиту чайник. Всё в его мире было подчинено порядку. Каждая вещь на своём месте. Каждое действие – часть рутины. Эта рутина была его щитом, его идеальной маскировкой.

Пока чайник закипал, он сел за стол и взял в руки планшет.

На экране – сводка новостей. Тот же Шадринск, заявления официальных лиц, призывы сохранять спокойствие. Он пролистал их с тем же равнодушным видом, с каким просматривал отчёты по кадровому учёту. Ни одна мышца на его лице не дрогнула, когда он увидел репортаж с места событий – развороченные улицы, следы боёв, лица людей, утративших всё.

Внутри него не было ни злорадства, ни страха, ни сомнений. Был лишь холодный, безошибочный алгоритм. Ожидание.

Чайник зашипел, выключаясь. Артём Сергеевич встал, заварил чай в своей привычной синей кружке. Пар поднялся облачком, затуманив на мгновение стёкла его очков.

Мужчина не испытывал ненависти к системе, которую должен был разрушить. Не испытывал жалости к тем, кого предстояло заразить. Он был пустым сосудом, наполненным чужой, безжалостной волей, желающей…

Изменить этот мира.

Артём Сергеевич был «спящим». Одним из сотен, тысяч, рассеянных по всей Империи.

«Они» – та сила, что обратила Курташина – предвидели происходящий сценарий. Предвидели, что в случае провала в Шадринске первый удар придётся по верхушке – чиновникам, генералам, магократии. Система защиты была настроена на поиск мощных, ярких аномалий, на тех, кто обладал влиянием и силой.

Но никто не искал Артёма Сергеевича Клюева. Он был идеальным носителем. Не занимал высокого поста, не обладал магическим даром, не представлял никакого интереса для сканеров Инквизиции и «Маготеха».

После «обращения» его задача была проста – жить.

Работать, быть своим – и ждать.

Ждать момента, когда мимо него пройдёт кто-то важный. Чей-то неосторожный взгляд, случайное рукопожатие, чашка кофе, поданная в нужный момент…

Его «одержимость» не была агрессивной, яростной, как у тех тварей в Шадринске. Она не была такой яркой, как у «Первых».

Она была тихой, стерильной, как инструмент, разработанный для точечной, хирургической операции. Он был ключом, предназначенным для одного, строго определённого замка. Контейнером, который должен был в нужный момент вскрыться и заразить высокопоставленную цель.

* * *

Дождь в Детройте шёл уже несколько дней.

Он не омывал, а запечатывал грязь, вдавливая её в потрескавшийся асфальт и ржавые балки заброшенных заводов. Воздух пах окисленным металлом, затхлой водой и едкой магической гарью от самодельных горелок, на которых пытались что-то варить в подворотнях.

Здесь рухнула не просто индустрия – здесь сгнила мечта, оставив после себя лоскутное одеяло из маго-технологических анклавов, отгороженных мерцающими силовыми полями, и трущоб, где царил закон сильнейшего.

Именно в этой серой зоне, в баре с вывеской «The Rusty Bolt», что мигала словно под воздействием короткого замыкания, делал своё дело Джек «Счастливчик».

Он не был похож на стерильного клерка Артёма. Его лицо покрывали шрамы, руки были исчерчены татуировками со светящимися руническими контурами, а в глазах стояла привычная усталость обитателя дна.

Он был своим на этих улицах. Знакомым лицом, которое могло достать дистиллированный энергокристалл, починить сломанный грави-стабилизатор или найти «работу».

Сейчас он сидел в углу бара, за столиком, залитым липким слоем… «чего-то», что когда-то, возможно, было пивом. Перед ним сидел паренёк лет двадцати, Майкл. Его одежда была поношенной, глаза лихорадочно блестели от недавно принятого дешёвого стимулятора – и отчаяния.

– Слышь, Джек, они там, на заводах «Aethelred Corp», набирают новичков… Говорят, деньги платят немалые, но при найме типа проверки какие-то, – Майкл нервно постукивал пальцами по столу, – Говорят, после этого чёртова Блэк-Рока… Никто не берёт таких, как я. Никто! А меня семья, Джек… У меня мама болеет, и сестрёнка мелкая!

Джек медленно отпил из своей кружки. Его взгляд был тяжёлым, понимающим.

– Знаю, парень. Знаю, – его голос был хриплым, – Система, она… она всегда выжимает таких, как мы. Сначала забирает работу. Потом – надежду. Потом – жизнь. А теперь ещё и эти проверки… Они ищут чужих. Но они смотрят не туда.

Он отставил кружку и посмотрел на Майкла прямо. В его глазах не было ни жалости, ни сочувствия. Была лишь холодная, бездонная пустота, прикрытая маской уставшего бывалого.

– Есть другой путь, Майкл. Не ждать, пока они придут и сочтут тебя негодным. Не прогибаться, – Джек говорил тихо, но его слова резали воздух, как лезвие, – Можно стать сильнее. Можно перестать быть тем, кого можно выбросить. Можно… присоединиться. Стать частью чего-то большего. Настоящей силы, что не боится ни их проверок, ни их законов.

Он протянул руку через стол, положил свою ладонь на плечо Майкла. Даже через одежду тот почувствовал, что прикосновение было ледяным, несмотря на духоту в баре.

– Я могу показать тебе дорогу. Это нелёгкий путь, но он даст то, чего у тебя нет. Уверенность. Силу. Понимаешь? – В глазах Джека на мгновение, словно всполох далёкой молнии, мелькнула та самая лиловая, нечеловеческая рябь.

Майкл не заметил её – и замер.

Отчаяние и страх в его глазах боролись с искушением, с обещанием выхода. Он был идеальной мишенью – сломленным, потерянным, никому не нужным. Тем, кто готов ухватиться за любую соломинку.

– Я… я не знаю, Джек, – прошептал он.

– Никто не знает, пока не попробует, – голос Джека стал мягче, почти отеческим, но пустота в глубине глаз от этого лишь росла, – Это как… перезагрузка. Старая, сломанная жизнь кончается. Начинается новая. Сильная. Мы заботимся о своих. Всегда.

– Мы? А кто это – мы?

– Мы – это сообщество, дружище… Сообщество таких же, как ты и я.

– Как профсоюзы, о которых старики рассказывали? Или как… Как мафия?

– Типа того, – усмехнулся Джек.

Он сжал руку Майкла, и паренёк почувствовал, как странный холодок побежал по его венам. Но этот холодок был не неприятный, а… успокаивающий!

Голоса в баре отдалились, мир сузился до леденящего взгляда Джека…

Это была не вербовка.

Это было заражение. Тихое, без яростных воплей и вывернутых суставов. Просто потерянную душу, которую система выплюнула на обочину, подбирала другая, безжалостная система.

Джек «Счастливчик» был не спящим агентом, а активным рекрутером. Его полем боя были улицы, его оружием – людское отчаяние. И пока Империя искала угрозу в кабинетах, она плодилась и здесь, в трущобах Детройта, по одному потерянному человеку за раз…

* * *

Бледный солнечный свет пробивался сквозь запылённое окно мастерской, стоявшей на окраине Детройта.

Здесь пахло олифой, деревом и металлом. Воздух был наполнен ровным, убаюкивающим гулом фрезерного станка с магическим приводом.

Лена Гарсиа, женщина лет тридцати с руками, испачканными машинным маслом, снимала фаску с детали из полированной стали. Её движения были точными, выверенными до микрона.

Каждый проход фрезы – не работа, а медитация. Она была одной из лучших инженеров-артефактщиков в своём квартале. Люди несли ей сломанные грави-плиты, вышедшие из строя коммуникаторы, доверяли чинить мобили и семейные реликвии – магические портреты, часы с поющими механическими птицами.

Она тоже была «спящей». Но её одержимость проявлялась не в пустоте, а в идеальном, почти неестественном порядке. Её мастерская была царством строгой геометрии и безупречной функциональности. Ни пылинки, ни лишней детали – всё на своих местах, всё служило своей цели.

Дверь в мастерскую открылась, впуская внутрь уличный гул и сутулую фигуру подростка. Это был Кейси. Его лицо было бледным, под глазами – синяки от недосыпа. В руках он сжимал сломанный нейро-интерфейс, некогда бывший его главной надеждой выбиться из дна.

– Мисс Гарсиа… – его голос сорвался, – Они… они не приняли меня. В «Aethelred Corp». Сказали, тесты не прошёл. Низкий потенциал Искры, – Он бросил интерфейс на прилавок с глухим стуком, – Опять! Как и всегда!

Лена выключила станок. Гул сменился оглушительной тишиной. Она подошла к прилавку, её взгляд был невероятно сконцентрированным, и весьма проницательным.

– Они всегда так говорят, Кейси, – её голос был ровным, без эмоций, но не холодным. Он был… понимающим, – Они измеряют потенциал, как количество воды в стакане. Не видя, что стакан можно переделать. Улучшить. Добавить воды, или вовсе… Сменить жидкость. На колу, например, или сок.

Лена взяла сломанный интерфейс. Её пальцы скользнули по треснувшему корпусу, и на секунду её зрачки затянулись знакомой лиловой дымкой. Но это не было угрозой. Это было… анализом.

– И что теперь делать?

– Их система устарела, Кейси. Она построена на отходах, на случайности, на принципах, которые вели к тому, что случилось в Блэк-Роке. Хаос, порождённый страхом и жадностью, – Лена говорила не как проповедник, а как инженер, отыскавший фатальную ошибку в чертеже, – Они лечат симптомы, но не видят, что болен сам организм. Мир и его структура.

Лена отложила интерфейс и посмотрела на Кейси. В её взгляде не было обещания лёгкой силы, как у Джека. В нём было предложение тяжёлой, осмысленной работы.

– Но есть иной путь.

– Какой?

– Не прорываться в систему, чтобы стать её винтиком – а построить новую, с нуля. Совершенную! Где не будет места тому отчаянию, что я вижу в твоих глазах и глазах твоих друзей. Где потенциал человека не будут измерять убогими сканерами. Где не будет этих… – она жестом очертила пространство мастерской, но имела в виду весь город за её стенами, – … перекосов и несовершенств.

Кейси смотрел на неё, заворожённый. Это была не подачка. Это был вызов.

– Но… как?

– Путь начинается с понимания, – Лена повернулась и подошла к своему верстаку. На нём лежал не артефакт, а странный агрегат – гибрид магического резонатора и вычислительного ядра, – Понимания того, как исправить ошибки, заложенные в саму ткань мирозения. То, что сейчас делает «Маготех» в России, или этот долбаный «Aethelred Corp» у нас – но держат в секрете… Но если есть капля мозгов…

Она провела рукой над агрегатом, и тот отозвался тихим, чистым звуком, а Кейси открыл рот.

– Хочешь сказать, что смогла постичь эту… «Техномагию»⁈ И сделать образец⁈

– Не просто образец, – хмыкнула Лена, – А полноценно работающий прототип!

– Класс! А что он умеет?

– Многое.

– Ну расскажи!

– Первое, что он исправляет – это страх, чувство неполноценности. Вся система современных государств держится на этом. На том, чтобы одни чувствовали себя избранными, а другие – мусором. А с помощью этого… – Лена снова посмотрела на Кейси, – Хочешь избавиться от страха? От чувства, что ты – ошибка и мусор?

Парень даже не сомневался – сразу молча кивнул. Его руки всё ещё дрожали.

Лена протянула ему небольшую, гладкую пластину из тёмного металла.

– Не бойся. Это не оружие. Это… камертон. Он не даст тебе силы. Он поможет тебе услышать правильную частоту. Частоту порядка. Ту, что скрыта под хаосом этого мира. Возьми.

Кейси взял пластину. Та была на удивление тёплой. И в тот же мих дрожь в его руках прекратилась.

Не потому, что его парализовало, а потому, что ушла причина дрожи – всепоглощающий, выворачивающий наизнанку страх! Впервые за многие годы разум парня стал кристально ясным!

Он не чувствовал себя зомби. Он чувствовал себя… цельным.

У него не было ответов на все вопросы мироздания, но исчезла паника от их отсутствия. Мир не казался ему больше враждебным хаосом. Теперь Кейси видел его структуру – кривую, перекошенную, полную ошибок, но структуру.

– Я… я слышу, – прошептал он, глядя на пластину.

– Это только начало, – сказала Лена, и в её голосе впервые прозвучало нечто, отдалённо напоминающее удовлетворение, – Мир болен, Кейси. А у нас есть шанс исцелить его – даже если для этого придётся переписать его ДНК…

Женщина вернулась к станку, и ровный гул снова наполнил мастерскую.

А Кейси всё стоял, сжимая в руке тёплую металлическую пластину, и смотрел на запылённое окно, на уродливый, но внезапно понятный ему мир. Он был первым пациентом в это «клинике», но уже знал – он точно не будет последним!

Глава 16
Застава

Грузовой мобиль с затемненными бронированными стеклами, вёзший нас по тайге, остановился, и пилот заглушил двигатель. Наступившая тишина оглушила меня после дорожного гула нескольких часов – теперь вокруг только птицы щебетали, да ветер шумел в кронах деревьев.

Мы высыпали из кузова на грунтовую дорогу, и первое, что я почувствовал – давление. Воздух был густым, тяжелым, словно пропитанным свинцовой пылью и статическим электричеством, а на севере, вместо неба, колыхалось гигантское, переливающееся сиренево-зеленым светом поле купола, поглощавшего звук и искажавшего дневной свет в призрачное, вечернее марево.

Тобольская застава… Место, с которым у меня были связаны не самые приятные воспоминания. Место, где я с друзьями завалил «Годзиллу» и раскрыл перед ними, что владею Эфиром… Место, в которое я вернулся спустя месяц жизни в Урочище.

И вот я снова здесь…

С тех пор Застава мало изменилась. Даже спустя семь лет она также представляла собой не просто укрепленный пункт, а целый мини-городок, вжатый в выжженную землю. От него расходилась высоченная двойная стена из чёрного, пористого камня, испещренная руническими насечками, которые слабо светились изнутри.

Помню-помню, как эту громадину возводили вместо разрушенной «Годзиллой»…

На моих глазах из ворот Заставы выехал патруль на нескольких мобилях и гравициклах. Среди солдат были не только люди в камуфляже Имперской Армии, но и боевые маги в практичных серых мантиях, с жезлами на магнитных креплениях за спиной. Их лица были обветрены и пусты, взгляд привычно скользил по горизонту, выискивая малейшие колебания в барьере.

Ко мне подошёл Арс.

В его руках был посох из темного, почти чёрного дерева, увенчанный вихрем застывшего, прозрачного кристалла. На мощной шее друга поблескивало ожерелье из здоровенных, необработанных камней чароита; в глубине фиолетовых булыжников чудилось шевеление, будто в них действительно спали невидимые сущности воздуха.

Взгляд друга был устремлен вперед, в сторону зыбкой, искажающей марево пелены Урочища.

– Воспоминания накатывают, да? – глухо спросил он.

Я кивнул. Знал, что Арс переживает об Ане, всё ещё лежащей в коме… Будь я чёрствым сухарём, то сказал бы, что это иронично – ведь в не таком уж далёком прошлом Арс тоже лежал в коме…

Обернувшись, я посмотрел на Машу. У её ног крутился уже не «мини-дракончик», а существо размером с крупную собаку. Чешуя питомца Тимирязевой отливала тёмной медью, от его чуть приоткрытой пасти шёл легкий дымок, пахнущий серой и раскаленным металлом. Он урчал, низко и глубоко, чувствуя напряжение в воздухе. Сама Маша поджала губы и тоже смотрела на энергобарьер над стеной.

Чуть позади держались Аврора и Эммерих, мои верные «тени» с тех пор, как я вытащил их из цифрового ада МР. Брат и сестра Каселёвы стояли спокойно, Аврора по прежнему была порочна, а её брат – чопорен. Вот только в их глазах теперь было не превосходство – а подчинение и понимание того, кто здесь «хозяин».

В их руках покоились новые, выточенные в лабораториях «Маготеха» жезлы. Не обычные вычурные посохи волшебников, а суровые, эргономичные инструменты из матового сплава, испещренные светящимися каналами. Они усиливали и фокусировали врожденный магический дар Авроры и Эммериха, делая его точным и смертоносным.

И на каждом из нас, на предплечьях, темнели матово-чёрные наручи-репульсоры. Гибрид брони и интерфейса, ключ к использованию цифровой магии МР в реальном мире. Они были холодными и тяжелыми, но эта тяжесть была обнадеживающей. В моем рюкзаке, как и у других, лежало самое ценное – уменьшенный, но всё еще громоздкий генератор. Они тихо гудели, отдаваясь легкой вибрацией в спине.

Следом за патрулём из ворот Заставы высыпала целая делегация во главе с каким-то полузнакомым мне полковником. Он был невысок, коренаст, и его бронежилет с нагрудными пластинами казался второй кожей. Лицо – карта сражений с глубокими морщинами у глаз и жёстким, плотно сжатым ртом.

Полковник посмотрел на меня, и его осанка чуть изменилась. Плечи расправились, подбородок чуть приподнялся. Его взгляд был полон безмолвного, сурового уважения.

– Барон Апостолов, – голос мужчины был низким. Он совершил воинское приветствие, резко, по-уставному. Его взгляд, тяжелый и оценивающий, скользнул по моей команде, задержавшись на посохе Арса и на моем наруче, – Я – полковник Валерий Громов, новый комендант Тобольской Заставы. Рады видеть вас, и позвольте сразу заметить – мы окажем любую посильную помощь Герою Империи!

– Благодарю, господин Громов, – я сразу оценил магический потенциал полковника и припомнил, из какой он семьи, – Мы встречались ранее?

– Семь лет назад, – суровое лицо полковника перекосилось в ухмылке, – Я был среди тех, кто сражался с вами во время инцидента с «Годзиллой».

– Вот как? – удивился я.

– Я тогда был лейтенантом.

– Стремительный взлёт… Что ж, поздравяю.

– Благодарю. Прошу следовать за мной.

Он развернулся и вместе с десятком магов и солдат повёл нас внутрь.

Мы миновали КПП, и оказавшись внутри, я тут же почувствовал на себе десятки взглядов. Солдаты, чинившие у стены гранатомет на магической тяге, замерли и провожали нас глазами. Маг-техник, ковыряющийся в паутине светящихся проводов, вылезающих прямо из камня, на мгновение оторвался от работы.

В этих взглядах не было страха или враждебности. Было уважение, смешанное с тяжелым любопытством – будто смотрели они на сапёров, идущих на верную смерть ради того, чтобы остальные жили.

Громов провел нас по главной аллее Заставы. С одной стороны тянулись бункеры-казармы, с другой – открытые площадки с техникой. Я видел модифицированные БТРы с вваренными в корпус кристаллическими ретрансляторами, самоходные орудия, стволы которых были покрыты сложной гравировкой для наведения заклятий.

Воздух вибрировал от работы генераторов и был густо замешан на запахах: раскаленного металла, остывающей магии, пыли и… чего-то кислого, чужеродного, что пробивалось сквозь барьер из Урочища.

Полковник, не оборачиваясь, коротко комментировал:

– За последние годы произошли кое-какие изменения. Левый сектор – зона отдыха и медпункт. Правый – арсенал и мастерские. Впереди – КПП и шлюз в Урочище, – Он указал рукой на массивное сооружение в конце улицы, похожее на гигантскую башню-шлюз с усиленными стальными дверьми и снопами искр, бьющих по его стенам с внешней стороны, – Я понимаю, что сейчас особый случай, и соответствующие приказы мы получили, но… Прошу заранее простить – нам придётся провести с вами стандартную процедуру. Короткий брифинг, проверка снаряжения. Ваши наручи… – он обернулся, его взгляд уперся в мои репульсоры, – … прошли предварительную синхронизацию с нашими бустерами. Но внутри… там наши сети не работают. Только ваш генератор. И у нас нет компонентов, которые могут…

– Не переживайте, полковник. В ваши арсеналы мы не заглянем.

Мы подошли к низкому и приземистому, словно вжавшемуся в землю под давлением аномалии, небольшому административному зданию. Майор Громов остановился у двери, повернулся к нам, впервые внимательно оглядев всю группу. Его взгляд задержался на дракончике Маши, который нервно пошевелил крыльями.

Полковник распахнул тяжелую стальную дверь КПП, и нас поглотил густой, спертый воздух, пахнущий остывшим кофе, потом и раскаленным металлом. Помещение было заставлено стеллажами с тактильными картами, мерцающими голографическими проекторами и допотопными радиостанциями, над которыми горели рунические символы.

В центре, на большом столе, лежала тактильная карта самого Урочища. Её поверхность колыхалась, как поверхность воды, а рельеф местности постоянно менялся, подражая хаотичной топографии аномальной зоны. Над ней висели статические голограммы, показывающие текущие энергопотоки.

Громов подошёл к столу, провёл рукой над сенсорной панелью – и карта ожила.

– Данные свежие, с утреннего облёта беспилотниками.

На карте замигал ярко-алый маркер в секторе «Лямбда», в глубине Урочища, – По последним данным так называемый «лорд» сместился. Не блуждает, как остальная нечисть, а целенаправленно движется. Вот его текущая дислокация, – Громов ткнул пальцем в точку, обозначавшую развалины древнего каменного круга, – Энергетическая сигнатура за последние сорок восемь часов усилилась на двадцать процентов.

Я кивнул.

Хреново… Похоже, эта тварь к чему-то готовится…

Полковник переключил проекцию. На карте проступили извилистые, едва заметные линии.

– Старые тропы, которые мы отслеживали, перестали существовать четыре дня назад. Но здесь… – полковник выделил несколько других маршрутов, – … открылись относительно стабильные коридоры. По ним можно пройти, если не использовать магию сверх меры. Но здесь… – палец переместился на участок, залитый на карте мерцающим фиолетовым светом, – … образовалась новая архи-ановая аномалия. Мы назвали её «Глаз Бури». Пока мы не отправляли туда групп, и потому не ясно, что это – пространственный разлом, зона повышенной гравитации или нечто иное. Но все, что входит в его радиус, исчезает. Советую держаться подальше.

Я снова кивнул и принялся изучать карту, впитывая каждую деталь.

Моя команда занималась тем же и молчала, но я чувствовал их напряжение. Арс хмуро водил пальцем по контуру ожерелья, его духи, должно быть, ощущали хаос из-за барьера. Машин дракончик издал тихое шипение, когда голограмма «Глаза Бури» замерцала особенно ярко…

– Базовый комплект снаряжения №7 для вас готов, – указал полковник на небольшие сумки с провиантом и всем необходимым, – Погодные условия стабильны, но предсказать, как они поменяются, мы можем только в пределах двух дней. Это же касается и карты мелких стабильных аномалий – её мы загрузим на ваши комм-линки. Все обновлённые разведданные, маршруты патрулей, ареалы тварей, перемещения «лорда» – всё отправлено вам…

Полковник говорил со мной не как с чиновником или случайным гостем. Он говорил как солдат с солдатом. С тем, кто прошел свой ад и продолжает идти. Эти люди, охраняющие границу с безумием, знали меня. Знали, что я сделал с Ур-Намму. Знали про Шадринск.

И в их глазах читалось не подобострастие, а нечто большее – признание. Они видели в том, что я делаю, не ересь или поиск власти, а тяжёлую, необходимую работу.

Грязную работу, которую никто другой делать не станет.

– Благодарю, полковник, – коротко кивнул я, закачивая данные в наши устройства, – Держите канал «Дельта» открытым. Если что-то пойдет не так… вы узнаете об этом первыми.

* * *

Стальные двери шлюза сомкнулись за нами с глухим стуком, отсекая последние звуки Заставы – переклички часовых, гул генераторов. Нас обволокли гнетущие звуки Урочища.

Мы ступили проклятую землю – и она была иной. Не рыхлой и не твердой, а упругой, словно плотная резина, пружинящая под ногами. Воздух был тяжелым и безвкусным, лишенным запахов жизни – ни пыли, ни гнили, ни зелени. Лишь слабый металлический привкус на языке, будто довелось лизнуть контакты старой батарейки. Свет здесь был плоским, бестелесным, не отбрасывающим чётких теней. Небо представляло собой молочно-белесый купол, затянутый равномерной, безликой пеленой.

Я шел первым, сверяясь с картой, что то и дело проецировалась из наручных часов. Точка, которую я выудил из систематизированных воспоминаний Курташина, пульсировала на ней красной отметкой – тащиться туда придётся пару дней…

Мы двигались по «молчаливой» тропе, отмеченной майором Громовым, но она казалась подозрительно тихой.

Не было ни шороха в искривленных, словно скрученных великаном, деревьях с черной, стекловидной корой. Ни пения невидимых насекомых. Ни ветра. Абсолютная звуковая стерильность давила на барабанные перепонки, заставляя уши ловить несуществующие шумы. Я слышал лишь собственное дыхание, приглушенные шаги своих спутников и низкое, успокаивающее урчание дракончика Маши.

Арс шел слева от меня, его посох почти не касался земли. Лицо друга было напряжено, а пальцы то и дело перебирали фиолетовые камни ожерелья. Он что-то чувствовал – его духи воздуха, обычно беспокойные, сейчас затихли, словно притаились.

– Слишком спокойно, – прошептала Аврора, и её голос прозвучал оглушительно громко в этой тишине. Она и Эммерих шли сзади, жезлы зажаты в руках, готовые к мгновенному применению.

Я кивнул, не поворачивая головы. Мои глаза выискивали малейшее движение, уши – малейший звук. Но вокруг была лишь мертвая, искаженная природа. Трава под ногами имела цвет потухшей золы и хрустела, как тонкое стекло. Камни были обточены не ветром и водой, а чем-то иным, приобретя странные, геометрически правильные формы.

Мы прошли несколько сотен метров, углубляясь в эту аномальную тишь. Напряжение нарастало с каждым шагом. Ожидание атаки, хоть какого-то проявления жизни, даже враждебной, было мучительнее, чем сама атака!

Именно тогда я заметил первую странность.

Впереди, среди черных деревьев, лежало небольшое озерцо. Но его поверхность была не водной, а мерцающей, словно жидкий металл или экран старого телевизора, залитый серым шумом. Оно не отражало уродливый пейзаж вокруг, а показывало что-то иное – обрывки лиц, рушащиеся здания, пляшущие цифры.

Мы обошли его стороной, и тишина снова сомкнулась вокруг, став ещё гуще, ещё враждебнее. Она была не отсутствием звука, а активным подавлением всего живого.

Она была предвестником. Ловушкой.

И я знал, что она вскоре захлопнется…

Мы углубились в зону, где «молчаливая» тропа начала сужаться, сдавленная с двух сторон стеной искривлённого, почти чёрного леса. Давление тишины стало невыносимым, и я уже готов был запеть (условно, конечно, такого идиотизма нельзя было себе позволять), когда впереди, из-за поворота тропы, донеслись звуки.

Не крики, не лязг оружия, а ровный, ритмичный гул шагов. Через мгновение из-за поворота вышла группа. Шесть человек в потрепанной, но исправной форме Имперской Армии.

Двое боевых магов в серых плащах с жезлами на плечевых креплениях. Они шли строем, но не уставным маршем, а ровной, почти механической походкой. Их лица под забралами шлемов были застывшими, взгляды устремлены прямо перед собой.

Вид живых людей, пусть и таких усталых, после часов, проведенных в гнетущей тишине, был как глоток свежего воздуха. Эммерих даже выдохнул с облегчением. Старший группы, с нашивкой лейтенанта, поднял руку в приветственном жесте.

– Приветствую, – его голос прозвучал ровно, без опаски, – Группа «Альфа-2», лейтененат Весецкий.

– Приветствую, – ответил я, делая шаг вперёд. Моя команда расслабилась, Аврора опустила жезл, – Группа специального назначения, барон Апостолов. Возвращаетесь из рейда?

– Так точно. Задание выполнено. Проводили группу исследователей до рубежа «Дельта-2», – отчеканил сержант. Его серые, мутные глаза скользнули по мне, по моим спутникам. Ни тени любопытства, ни усталости после рейда… – Двигайтесь по этой тропе, она чиста. Аномальная активность в секторе снизилась.

Всё было правильно. Всё по уставу.

Но внутри у меня что-то ёкнуло. Слишком безупречно. Слишком… стерильно.

И тогда я заметил детали.

Первое – их обувь. Сапоги были чистыми. Не просто вытертыми от грязи, а идеально чистыми, будто только что из упаковки. Мы же за пару часов уже успели собрать на подошвы липкую, пепельную пыль этого места.