Текст книги "Печать пожирателя 10"

Автор книги: Илья Соломенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– И тогда, – продолжил Элион, его голос сливался с рокотом умирающей звезды, становясь её частью, – ты поймёшь, что единственная истинная ценность в этом мироздании – то, что нельзя создать искусственно, что нельзя отнять силой или купить за всю мощь распавшихся галактик.

– И что же это?

– Эмоции. Настоящие. Чужие. Не свои, заезженные за миллиарды лет, а именно чужие. Самые дикие, самые грубые, самые уродливые. Даже страх. Даже боль. Даже животный, всепоглощающий ужас и отчаяние… Они станут для тебя желаннее, чем вся сила этого света. Потому что они – острые. Потому что они – настоящие. Они будут напоминать тебе, что ты ещё жив. Что ты ещё что-то чувствуешь.

Я фыркнул, с отвращением отряхивая с рукава своего плаща, сотканного из теней, налипшую космическую пыль. Слова Ариона казались мне бредом старого, уставшего существа, потерявшего связь с реальностью.

– Ты говоришь как тот, кто уже давно сыт по горло этим бесконечным пиром. Иди вздремни пару-тройку тысячелетий…

Арион покачал головой, и его улыбка была печальной и безрадостной.

– О, я давно сыт, мальчик. До тошноты. Потому и знаю, о чём говорю. И я знаю, что есть во тьме мироздания места… Глухие, тёмные закоулки, задворки реальности, куда не заглядывает назойливый взор наших «родственников». Где тихо, пыльно. Где можно спрятаться от этого… вечного карнавала, от этого шумного, надоевшего внимания вечности. Где можно просто быть тем, кто ты есть. Наблюдать со стороны. Не участвовать. И может, однажды, наблюдая за теми, кто ещё не устал, кто ещё горит, почувствовать слабый, едва уловимый отголосок их страстей. О, как бы я этого хотел!

– Звучит до невозможности уныло, – сморщился я, чувствуя, как скука Ариона начинает заразительно перетекать и в меня.

– Это звучит как единственно возможный покой, юнец. Самая большая и недостижимая роскошь для таких, как мы. Запомни мои слова, А’стар. Придёт день – а он придёт, не сомневайся! – его голос стал пророческим и тяжёлым, – и ты будешь искать не силы, не знаний, не новых миров для завоевания… Ты будешь искать возможности. Простой возможности снова почувствовать что-то острое и настоящее. Что-то, что заставит это древнее сердце, если оно у тебя ещё останется, сжаться от боли или восторга. И это будет единственное, что будет иметь значение…

* * *

Осознание ударило меня, как молот по наковальне.

Не сила. Не магия. Не Эфир.

Всё это было бесполезно против сущности, рождённой из чистейшего, концентрированного чувства!

Видение рассеялось, но озарение, пришедшее из прошлого, жгло мозг ярче трёх багровых солнц. Слова Ариона, которые тогда казались бредом уставшего старца, теперь сложились в идеальный, пугающий пазл.

«Ты будешь искать эмоции… Они будут желаннее, чем вся мощь распавшихся галактик…»

Эта туманная сущность, страж – она не была просто защитным механизмом. Она и была «Кровавой Бронёй Гнева» в её чистейшем проявлении! И она не жаждала крови или магии! Она, как и Арион из давно забытого воспоминания, жаждала того, что нельзя создать искусственно – сырых, нефильтрованных, острых эмоций!

Гнева, боли, отчаяния, ярости, которые впитал доспех за тысячелетия. Она была голодна. До сумасшествия – потому что выпила страсти целого народа, но давно уже переварила их…

А у меня было именно то, что ей было нужно. Не эмоции – навык. Умение их поглощать, перерабатывать, делать их своей силой. Навык, который я оттачивал последние годы, который стал такой же частью меня, как энергожгуты или цинизм.

О-о-о, поглощением эмоций я пользовался постоянно – и их отголосков во мне накопилось столько, что и представить страшно!

Щупальца из чёрного тумана сжимались, вытягивая из меня жизнь, высасывая саму волю к сопротивлению. Холод проникал в кости, в разум. Ещё немного – и я стану ещё одним безликим призраком в этой проклятой расселине.

Жертва. Нужно было принести жертву!

Я не стал бороться. Наоборот, я перестал сопротивляться тянущей силе щупалец и обратил весь свой ужас, всю ярость, всё отчаяние внутрь себя. В самую свою суть, в Искру, пылающую где-то в глубине. Я прошёлся по ней скальпелем собственной воли, не пытаясь поглотить что-то извне, а вырывая наружу часть себя.

Боль была не физической. Она была на порядки выше… Это было чувство ампутации, потери конечности, которую ты считал неотъемлемой. Я вырывал из своей души умение, сросшееся с ней – сам механизм поглощения эмоций.

Я чувствовал, как что-то рвётся, темнеет в моём восприятии, как целый пласт моей силы навсегда гаснет, оставляя после себя пустую, ноющую рану.

Перед моим внутренним взором возникло нечто вроде сложнейшего рунического узора, сплетённого из инстинктов, опыта и воли. Он сиял тусклым, болезненным светом – оторванная часть моей сущности…

И тогда я вложил в него всё, что у меня оставалось. Весь мой запас Эфира, каждую его крупицу. Бирюзовая энергия ворвалась в узор, не разрушая, а переплавляя его, заряжая собственной чудовищной силой.

Я собирался не просто отдать навык. Я перепрограммировал его, вкладывая в него одну-единственную, отчаянную команду, одно условие сделки.

– ЗАБЕРИ ЭТО! – проревел я беззвучно, не ртом, а всей своей сутью, – ЗАБЕРИ ЭТО И НАСЛАДИСЬ! НО В ОБМЕН – СТАНЬ МОЕЙ! Я ДАМ ТЕБЕ БОЛЬШЕ, НАМНОГО БОЛЬШЕ – КАК ТОЛЬКО ВЫБЕРУСЬ ОТСЮДА!

Я не атаковал, а предложил дар – и вытолкнул этот переполненный Эфиром клубок – эту исковерканную, оторванную часть себя – навстречу сжимающим меня щупальцам.

Контакт!

Мир взорвался вспышками молний.

А затем тишину разорвал звук.

Это был… стон. Глубокий, низкий, идущий из самых основ мироздания стон невыразимого наслаждения.

Щупальца, сжимавшие меня, вдруг задрожали. Их ледяная хватка ослабла. Чёрный туман, заполнявший расселину, забился в экстазе. Он втягивал в себя мой подарок – дар вечно чувствовать, вечно поглощать, вечно насыщаться эмоциями, усиленный в разы чистой силой Эфира.

Это было то, о чём мечтал доспех. Не просто крохи, не случайные всплески – а сам источник, сам механизм, вечный двигатель насыщения!

Вихрь эмоций, не мой, а тот, что копился здесь тысячелетиями – боль утопленников, ярость Тёмного Охотника, страх его жертв – хлынул в образовавшийся канал. Но теперь он не питал броню. Он питал мой бывший навык, ставший частью Стража, зацикленный на самом себе, на вечном, самоподдерживающемся пире чувств.

И вдруг давление исчезло.

Щупальца не просто отпустили меня – они отшатнулись, увлечённые внутренним экстазом, сраженные даром, который оказался для них и благословением, и проклятием. Они начали стягиваться обратно в расселину, клубясь и переливаясь уже не просто чёрным, а всеми цветами боли и восторга.

Я рухнул на колени на самое дно пропасти, где не было видно даже света, давясь пустым, холодным воздухом. Внутри ощущалась странная пустота – место, где раньше был мощный навык, теперь вырванный с корнем.

Я чувствовал себя… калекой.

Сделка была заключена. Страж получил то, чего жаждал. Вечный пир. А я… я купил себе свободу.

Ледяная хватка щупалец окончательно испарилась. Туман, ещё секунду назад готовый разорвать меня на атомы, вдруг отступил.

Но не рассеялся.

Он отпрянул, собравшись в плотную, бурлящую массу, и… мягко, почти бережно, подхватил моё падающее тело.

Плавно он начал поднимать меня!

Туман обволакивал меня, как амортизирующая подушка, приглушая звуки. Он вёл меня, словно заботливый слуга, ведущий господина в его новые владения. Последние остатки Эфира во мне гасли, оставляя после себя лишь оглушительную пустоту – не в последнюю очередь, из-за вырванного навыка, и леденящую усталость.

Наконец, движение прекратилось.

Мои ноги мягко упёрлись в твёрдую, гладкую поверхность. Я стоял на краю расселины.

А вытекающий из неё туман начал сжиматься, уплотняться. Он уже не был аморфным – он принимал форму.

Сначала это был просто человеческий контур, смутный и размытый. Затем проступили детали: наплечники, нагрудная пластина, латная юбка…

Они переливались всеми оттенками запёкшейся крови и окисленной стали, и сквозь эту поверхность то и дело проступали всполохи того самого бирюзового Эфира, что я в него вложил, и проблески сжатой до алмазной твердости тьмы.

Это была «Кровавая Броня Гнева»…

Я чувствовал – это не просто доспех. Это была квинтэссенция ярости, отчаяния и голода, обретшая совершенную, смертоносную форму. От неё исходила такая мощь, что воздух дрожал, а камень под ногами вибрировал тихим, покорным гулом. Она парила в сантиметре от земли, пульсируя, как живое сердце, ожидая хозяина.

Рука сама потянулась к ней. Я не раздумывал, и положил ладонь на нагрудник, ожидая ожога, боли, попытки захвата…

Но ничего этого не последовало.

Броня дрогнула. Она не сопротивлялась – она откликалась. Моё желание, моё представление о том, как должна выглядеть настоящая сила – не вызывающая, не кричащая, а скрытая – было воспринято ею, как приказ.

Металл потёкл, меняя форму, теряя громоздкие латные элементы. Тёмно-багровый цвет сменился на глубокий чёрный оттенок выдержанной кожи. Наплечники съехали вниз, став частью кожаной куртки с высоким воротником. Тяжёлые пластины сплавились в упругую, мягкую на вид, но невероятно прочную ткань.

Через несколько секунд передо мной в воздухе не броня, а стильная, ничем не примечательная кожаная куртка-косуха. Лишь если приглядеться, можно было заметить, что её поверхность на мгновение отливает тёмным багрянцем, а складки ложатся так, будто повторяют мускулатуру невидимого хищника.

Я взял её и натянул поверх гидрокостюма. Новая одёжка идеально села по фигуре, и в тот же миг я ощутил прилив такой силы…

Не просто магии – чего-то большего. Это была уверенность, власть, ощущение, что весь мир теперь лежит у моих ног, и нужно лишь наклониться, чтобы поднять его!

И тогда вокруг меня появились они.

Призрачные стражи, легион заточённых душ, возникли безо всякого звука. Их полупрозрачные фигуры окружили меня полукругом, выстроившись в безмолвный, почтительный строй. Впереди всех парил полководец, его безликий взгляд был устремлён на меня.

Я посмотрел на него, ощущая тяжесть куртки на плечах – тяжесть не ткани, а взятой на себя ответственности и силы.

– Я исполнил свою часть сделки, – мой голос прозвучал непривычно низко, – Он насыщен. Он получил то, чего желал. Ваша тюрьма… она больше не держит вас.

Призрак-полководец медленно склонил голову.

– Да, – в моём сознании прозвучало всего одно слово, полное бесконечного облегчения, – И мы также исполним свою. Один раз, когда ты призовёшь нас. Как и было оговорено.

И в тот же миг тогда вся армада призраков пришла в движение. Они устремились вперёд, на меня. Их полупрозрачные фигуры впивались в куртку, как вода в песок, всасывались, становясь частью ткани, частью узора, частью силы, что пульсировала внутри.

Я замер, ожидая боли, но чувствовал лишь нарастающую волну мощи. Это была не слепая ярость Брони, а дисциплинированная, холодная сила тысяч древних воинов, их воля, их опыт, их отточенное мастерство, теперь добровольно отданное в моё распоряжение!

О велкий Эфир… Как же это было хорошо, ощущать ТАКУЮ мощь!

На этом фоне теперь даже потеря навыка не выглядела такой уж страшной!

Когда последний призрак исчез в ткани куртки, тишина вокруг стала абсолютной.

Ну всё, Совет… Долбаные родственнички… Готовьтесь, мать вашу! Маркелий А’стар идёт за вами!

Глава 13
Опальный родственник Императора

15 августа 2035 года. Москва, резиденция графа Салтыкова.

Загородный воздух, наполненный запахом хвои и влажной земли, казался Салтыкову лучшим запахом на свете – уж после того, как он провёл десятки лет, запертый в магической реальности – точно.

Пётр стоял посреди просторного, аскетично обставленного тренировочного зале. Сняв с себя жилет, Пётр с отвращением смотрел на свои дрожащие руки. На запястьях и предплечьях проступали свежие, лиловые гематомы – следы магических контуров, которые показывали, что Искра Салтыкова всё ещё отказывалась вернуться к прошлым параметрам и работать на полную мощность.

Пётр пнул ногой манекен, ещё дымившийся на полу от последнего разряда молний. Удар вышел слабым, жалким. Несмотря на все деньги и возможности молодого графа, восстановление шло чудовищно медленно…

Лишение ранга, доступа к ресурсам корпорации «Маготех» – всё это било не только по кошельку и репутации, но и по самолюбию Салтыкова. Он чувствовал себя инвалидом, гигантом на глиняных ногах, чью силу кто-то отнял.

Кто-то другой мог бы сказать, что немалая часть проблем (особенно, что касается «Маготеха») досталась Салтыкову от Марка – но Пётр так не считал.

В конце-концов – Апостолов вытащил его с того света, и не раз рисковал жизнью ради друга.

А то, что случилось…

Такое в договорах между аристократией часто называется словосочетанием «форс-мажор».

Лишь одно успокаивало Петра, согревая изнутри яростным огнём – тайное знание.

Эфир.

Та самая, истинная сила, крупицы которой он, рискуя всем, сумел сохранить и преумножить после своего возвращения. Сейчас они дремали в Салтыкове, тихие и непостижимые, как спящий дракон.

И, как искренне считал молодой граф, у Эфира был вкус – вкус абсолютного превосходства над всем этим миром.

Смахнув со лба солёные капли, Пётр отошёл к стене, плюхнулся в кожаное кресло и потянулся к пульту. Голографический экран на стене ожил, заливая комнату мерцанием новостных лент.

Скучные отчёты о сборах урожая, визитах чиновников, новые указы Императора… Пётр уже хотел переключить на что-то более отвлекающее, как взгляд его зацепился за иконку уведомления одного из пиратских агрегаторов. Того самого, что раз за разом обходил все имперские блокировки.

Салтыков ткнул в него машинально, уже зная, что его ждёт.

Экран взорвался огнём и адом.

На нём, с идеальной, кинематографичной чёткостью, Марк Апостолов стоял с Илоной и ещё какими-то двумя соблазнительными девицами китайской наружности на фоне огромного искусственного русла реки, а вокруг копошились сотни его противников…

– Это что, вампиры? – удивился Салтыков, приближая картинку.

Энергожгуты Марка, ставшие уже легендарными в сети, сносили головы, не оставляя от них даже пепла. Камера, кружащая над Апостоловым, ловила каждый момент, каждый взгляд его ледяных глаз.

Это был не репортаж. Это был блокбастер.

Салтыков хмыкнул.

– Очередная серия шоу «Марка Апостолова», значит? Любопытно, где же ты сейчас шляешься, друг… Похоже на Нефритовую империю.

Собственные жалкие попытки восстановить силу вдруг показались Петру смешными, детскими. Как и вся остальная Империя, он уже не в первый смотрел, как его приятель и бизнес-партнёр в одиночку устроил крестовый поход «против зла», как в конце каждого ролика любил повторять Марк.

Мумбаи. Варанаси. Руины розовых дворцов, оплавленные золотые украшения, обугленные тела махараджей… Теперь вот – вампиры…

Салтыков потянулся к стакану с водой как раз в момент, когда ролик закончился колоссальных сил заклинанием, которым Марк с помощью Бунгамы вырубил всех вампиров разом и заставил их корчиться от боли на бетонных плитах.

Экран погас на секунду, а затем заиграли титры и… комментарии. Тысячи, десятки тысяч. Пётр начал листать.

«Наконец-то кто-то дал им по зубам!», «Герой!», «Так им и надо, кровососам!». Восторг, обожание, мемы с лицом Марка.

И тут же – яд: «Он просто убирает конкурентов!», «Забирает их силу и теперь самый крутой пацан во дворе!», «Где он был раньше?», «Новый тиран на старый лад».

Мнения разделились. Но люди спорили о Марке. О нём говорил если не весь мир, то с каждым днём – всё больше и больше…

Пётр чувствовал, как по его лицу расползается улыбка.

– Ты всегда знал, как устроить шоу! – рассмеялся Салтыков, и даже собрался влезть в яростный спор в комментариях, как экран внезапно погас. На нём возникло лишь лаконичное сообщение на имперском гербе:

«Доступ к ресурсу заблокирован в соответствии с Указом № 7-ФЗ о защите информационного суверенитета».

Теперь Пётр расхохотался, не сдерживаясь. Он откинулся на спинку кресла, глядя в потолок. На его лице не было ни злости, ни разочарования. Было лишь холодное, расчётливое понимание.

Игра изменилась.

И Марк бросил вызов не только махараджам, не только пожирателям – а всем. Абсолютно всем – всему миру!

Внезапно тишину загородного поместья прорезал резкий, тревожный гудок внутренней связи.

Пётр, всё ещё переваривающий увиденное, нахмурился. На его линзах замигал значок главных ворот.

– Ваше сиятельство, – голос начальника охраны прозвучал сдавленно, с неприкрытым напряжением, – К воротам подъехал кортеж. Императорские гвардейцы. Чёрные лимузины, опознавательные знаки… всё как положено.

Салтыков медленно поднялся с кресла. По его спине пробежал холодок, не имевший ничего общего с прохладой зала. Сердце, только что колотившееся от адреналина при виде видео Марка, теперь замерло и тяжело, глухо опустилось куда-то в подреберье.

– И? – его собственный голос прозвучал хрипло, – Спроси, чего им надо. Сбились с пути, что ли?

Последовала короткая пауза, в которой слышалось лишь шипение помех и сдавленное дыхание охранника на другом конце.

– Капитан гвардейцев… передаёт, что действует по личному приказу Его Императорского Величества. Они требуют… – голос охраны дрогнул, – … просят, чтобы вы немедленно вышли и проследовали с ними. В Кремль. Император требует вас на срочный и важный разговор.

Слова повисли в воздухе, тяжелые, как свинцовые гири. «Требует». Не «приглашает» – именно «требует». И «немедленно».

Всё внутри Петра сжалось в один тугой, холодный комок. Мысли пронеслись вихрем.

Значит ли это, что троюродный дядя хочет вернуть ему что-то? Или – совсем наоборот? После бегства Марка Император общался с Петром всего раз, а после делал вид, что его просто не существует…

Салтыков снова бросил взгляд на потухший экран, где секунду назад бушевал его бывший бизнес-партнер. Император наверняка видел то же самое.

И теперь первым делом он вспомнил о нём, о Салтыкове. О друге и сообщнике того, кто сейчас устроил этот цирк…

Пётр глубоко вдохнул, выпрямил плечи.

– Передай капитану, – произнёс он, обращаясь к начальнику охраны по внутренней связи, – что я выйду через десять минут. Пусть подождут.

Присланный за Салтыковым АВИ был глухой, словно склеп.

Не просто звукоизолированный – салон был пропитан магией, подавляющей любые вибрации, вплоть до собственного биения Искры Петра. Молодой граф сидел на кожаном сиденье, сжимая в руке бокал с виски и старался не смотреть на двух неподвижных бойцов напротив.

Гвардейцы Императора. От них пахло сталью, морозным воздухом и чем-то ещё – холодным, безжизненным, словно выхлоп от мощного и древнего заклинания.

Пётр знал, что они – не совсем обычные люди. Скорее, запрограммированные самим Императором марионетки, которые подчиняются его воле, и сделают всё, чтобы исполнить приказ.

А ещё они были «передатчиками», чьими глазами, чувствами и ментальными волнами Государь следил за своим «гостем».

Поэтому Пётр не пытался строить планы или вести внутренний диалог. Это было бессмысленно, да и просто опасно – любая мысль могла быть считана. Вместо этого Салтыков сосредоточился на дыхании, на слабом, едва уловимом ощущении Эфира, дремавшего где-то в глубине, под слоем напряжения.

Он был его единственным козырем, тайной крепостью.

Когда лимузин плавно приземлился и дверь беззвучно отъехала, в салон ворвался знакомый запах Кремля – смесь старого камня, воска, дорогого дерева и вездесущей магической статики.

Салтыкова без слов проводили через анфиладу пустынных, сияющих позолотой залов. Тишина была настолько гнетущей, что звенела в ушах.

Дверь в личный кабинет Императора отворилась сама собой, и первое, что увидел Пётр, был гигантский голографический экран, занимавший всю дальнюю стену.

Он был поделён на десятки окон. В главном, центральном, Марк Апостолов, с лицом, залитым отблесками пламени, шёл по какому-то подземелью, его энергожгуты сшибали с пути каменных големов причудливой, нечеловеческой архитектуры.

Но это было не то «шоу», что Салтыков видел час назад. В других окнах мелькали совсем иные кадры. Обрывки древних манускриптов с изображениями существ, от которых кровь стыла в жилах – не вампиров, а чего-то другого, многорукого, многоглазого, состоящего из тени и кошмара.

Схемы, похожие на звёздные карты, но с искажёнными созвездиями. И голос за кадром – спокойный, размеренный, лекционный – голос Марка! – вещал о «топографии Урочищ», о «побочных эффектах Сопряжения», «Внеземной биомассе» и «слабых местах прото-божественных сущностей».

«Чёрт возьми, Марк!» – промелькнула мысль у Петра – «Ты уже не просто убиваешь, ты ведёшь образовательную программу. Апокалипсис с субтитрами, мать его…»

Салтыков замер на пороге, не в силах оторвать взгляда. Масштаб происходящего обрушился на него с новой силой. Это был не просто вирусный ролик. Это было то, что Марк ещё не опубликовал!

Это была… информационная бомба, которая вот-вот взорвётся, и её осколки полетят по всему миру.

Император, сидевший спиной к Петру в своём тронном кресле из чёрного дерева, резким жестом выключил экран. Мерцание погасло, и в комнате воцарилась оглушительная тишина.

Государь медленно развернулся.

Его лицо с аккуратно подстриженной бородой было маской ледяного спокойствия, но в глазах плясали замороженные молнии ярости. Он не выглядел на свой возраст – Императоры, как правило, стареют очень медленно – но на нём была печать колоссальной усталости, тяжелее любой короны.

– Пётр, – его голос прозвучал тихо, но каждый слог отдавался в висках Салтыкова, как удар колокола, – Милости прошу, дорогой племянник. Изволь подойти.

Салтыков сделал несколько шагов по мягкому ковру, чувствуя, как воздух вокруг него сгущается. Невидимая сила, тонкая и цепкая, как паутина, опутала сознание Петра.

Ментальное сканирование…

Осторожное, но настойчивое. Император искал лазейку, следы связи, малейшую мысль о Марке. Пётр мысленно возвёл стены, сосредоточившись на пустоте, на том самом Эфире, который был глубже и древнее любой магии, известной Императору.

Он думал о ни о чём. О белом шуме. О весе стальной рукоятки тренировочного меча.

– Где он? – спросил Император, не меняя интонации. Его взгляд буравил Салтыкова насквозь.

– Ваше Величество, – Пётр вынудил себя выдохнуть, глядя прямо в глаза Государя, – Я понятия не имею. Мы не общались с момента его побега. Ни намёка, ни послания.

Это была чистая (почти) правда. И Император это почувствовал. Давление внезапно ослабло, ментальные щупальца отступили, оставив после себя лёгкий звон в голове и холодный пот на спине.

Государь медленно кивнул, и в его взгляде мелькнуло не разочарование, а скорее досадливое подтверждение его собственных мыслей.

– Ладно, – Александр III откинулся на спинку кресла, сложив пальцы домиком, – Значит, твой гениальный друг решил играть в пророка. И, судя по всему, у него это неплохо получается. Вся Империя, весь мир смотрят его… сериал.

Он помолчал, давая Салтыкову прочувствовать вес этих слов.

– То, что я сейчас скажу, должно остаться между нами, Пётр.

– Разумеется, Государь.

– И от того, как повернётся наш разговор, будет зависеть твоё будущее.

– Я слушаю, Ваше Императорское Величество…

– Мои люди, – продолжил Император, – Инквизиция, лучшие криптографы и историки, тайная канцелярия, мои личные советники и архимаги ознакомились с архивом, который так любезно предоставил нам Марк Апостолов. Ты слышал об этом?

– Нет, Государь.

– Апостолов отчего-то решил, что обязан помочь нам.

Салтыков удивился – искренне.

– В чём, Ваше Императорское Величество?

– В том, что он называет «войной с прото-божественной сущностью».

В следующий несколько минут Александр III вкратце перессказывал Салтыкову то, что говорил Марк на записи.

Сказать, что Пётр был ошарашен – не сказать ничего. Однако он старался держаться, и не подавать виду.

От всех этих знаний было рукой подать до Эфира – а о нём Пётр рассказывать Императору не собирался…

– И знаешь, что сказали мои люди, исследовав этот архив? Что это либо величайшая мистификация всех времён, либо… – Император сделал паузу, и в кабинете стало так тихо, что было слышно, как потрескивают поленья в камине, – Либо нам всем крышка. А может, истина где-то посередине, но даже эта ублюдская середина вызывает у меня крайнюю тревогу.

Император резко встал и подошёл к консоли, встроенной в его массивный стол.

– Мне нужно знать, насколько правдивы его слова об этих… «древних», об этом Ур-Намму. И ты мне в этом поможешь.

Пальцы Императора проделали в воздухе несколько сложных пассов. В центре кабинета вспыхнула трёхмерная схема – ажурное, переливающееся синим сплетение линий, напоминающее нейронную сеть или структуру ДНК.

– Вот твоя задача, дорогой племянник, – Император указал на схему, – Я передам тебе обрывки заклинаний, которые Апостолов прислал вместе со своим посланием. Энергетические отпечатки, снятые с этого… «Древнего». Твоя цель – загрузить их в симуляцию в вашей магической реальности, и провести серию тестов. На устойчивость, на разрушительный потенциал, на соответствие известным нам законам магии. Никто не знает эту систему лучше тебя. Никто не справится с этой задачей лучше тебя. И потому я возвращаю тебе доступ к вашей с Апостоловым разработке.

Салтыков едва не усмехнулся. Так вот, в чём дело… Лучшие умы Империи не смогли сориентироваться в сложной разработке, которую досконально знали всего два человека в Империи. И один из них был беглецом вне закона…

– Но!

Император повернулся к Салтыкову, и в его глазах уже не было ни усталости, ни гнева. Был лишь холодный, безжалостный расчёт.

– Всё будет происходить под моим контролем, племянник, ты понял⁈

– Разумеется, Государь. Для меня честь получить возможность вернуть ваше… Доверие.

– Не радуйся раньше времени. Я хочу увидеть, с чем мы имеем дело. На что способна сила, которая пугает Апостолова. Приступишь с завтрашнего дня, в лаборатории, которую мы организовали здесь, в Кремле. Там же получишь всю информацию и заключишь с главой тайной канцелярии дворянское слово о неразглашении. А теперь ступай.

Обратная дорога в слепой, глухой капсуле АВИ показалась Петру вечностью.

В ушах ещё стоял холодный, отточенный голос Императора, а перед глазами плясали схемы неизвестных заклинаний, наложенные на кадры из «шоу» Марка. В голове Салтыкова роились обрывки мыслей, но собрать их в единое целое никак не получалось.

Требование Императора было чётким, как приказ на расстрел: разобраться в обрывках заклинаний Ур-Намму. Это был либо шанс, либо смертельная ловушка.

Его высадили у ворот поместья так же молчаливо и эффективно, как и забрали. Ночной воздух, пахнущий мокрой хвоей и прелыми листьями, показался удивительно свежим после спёртой атмосферы кремлёвского кабинета.

Пётр медленно прошёл в дом, сбросил куртку и направился в свой кабинет. Он подошёл к бару, налил виски, залпом осушил стакан, чувствуя, как огненная струя растекается по желудку, но не может прогнать внутренний холод.

– Во что же ты втянул меня, Марк?..

В этот момент тишину прорезал сухой щелчок.

– Ну что, Ваше Сиятельство, – раздался в полной тишине кабинета знакомый, насмешливый голос, – Как прошла аудиенция?

Пётр развернулся, и увидел эфирную проекцию Марка

– У тебя даже в Кремле свои глаза есть? Я только оттуда.

– Есть, конечно. Как я по твоему оставляю канцелярских крыс с носом раз за разом?

Пётр покачал головой и сел в кресло.

– Император в ярости, хоть и старается не показывать этого. Твои видео… это не просто видео. Ты объявил ему войну в информационном поле. Всему миру объявил, Марк!

– Ничего подобного. Напротив, я показываю, что воюю ЗА людей! Ты что, ничего не смотрел⁈ – полупрозрачный Апостолов выглядел слегка возмущённым.

– Император так не считает.

– Всё так плохо?

– Он сомневается, всё ещё.

– Это как раз неудивительно.

– И он хочет, чтобы я разобрал по косточкам ту дрянь, что ты прислал. Энергетику Ур-Намму.

– Остатки его плетения, – поморщился Марк, – Этого слишком мало, чтобы что-то смоделировать, но это всё, что у меня было, к сожалению.

– Этого хватило, чтобы мой дорогой дядя начал сомневаться.

– В чём.

– Во всём. Он приказал мне запустить симуляции в «МР».

– Супер! Я знал, что так и произойдёт, и надеялся, что тебе вернут к ней доступ! Правда, не думал, что Император провозится три недели, прежде чем пригласит тебя… Ну да ладно, теперь-то что…

– Что? – не понял Пётр.

– Всё так и планировалось, Петя, – голос Марка стал серьёзнее, – Я знал, что он придёт к тебе. Знаю я и то, что его люди не справятся с расшифровкой. Им не хватит смелости или… сумасшедшинки. А ты справишься. Потому что ты видел больше них. И у тебя есть кое-что поважнее их дипломов.

Пётр молчал, сжимая в руке пустой бокал. Цинизм Марка поражал. Он играл всеми, как пешками – и махараджами, и Императором, и им самим.

– Кто этот Ур-Намму?

Следующие полчаса Марк рассказывал Петру о том, что такое Совет пожирателей, и что они хотят сделать.

– Ур-Намму – не шутка, Пётр, – добавил он в конце, – И то, что я передал, это лишь верхушка айсберга. Его… Им магия – она другая. Она не из этого мира. И нам нужно понять, как она работает, если мы хотим уцелеть. Так что считай, что мы с тобой снова в одном проекте. Только на этот раз ставки выше.

– А Эфир?

– О нём по прежнему молчок, – Марк приложил палец к губам в театральном жесте, – Это наше с тобой преимущество на самый крайний случай.

– На какой, Марк?

– Не хотелось бы об этом даже начинать разговор.

– А придётся! – Салтыков приподнял брови, – Друг, у нас тут, если верить твоим словам, назревает катастрофа планетарного масштаба!

– Я работаю над этим.

– Ты серьёзно?

– А ты думаешь, я тут прохлаждаюсь на пляжах⁈ – скривился Марк, – Собираю сведения, коплю силы, ищу союзников… Есть план…

– Союзников⁈ Это кого?

– Это тоже пусть остаётся тайной. Раньше времени не стоит…

– Марк, какого хрена ты тогда со мной связался? Узнать, как дела?

– Нет, конечно нет. Я и так знал, что с тобой всё в порядке.

– Да неужели?

– Петя, ты должен вернуться к разработке МР. Найди то, о чём просит Император. Сделай для него любое исследование, пусть убедиться, что угроза Ур-Намму реальна. А ещё…

– Ещё?

– Готовь силы. Я пришлю на днях посылку с… Разным интересным. Ты изучи её как следует, и… Усиливайся.

– Каким образом?

– Через «МР» конечно! Ты забыл что ли, как программы обучения работают⁈ Впишешь в себя кое-что, и не просто вернёшься к прежнему уровню – превзойдёшь его!

– Император заметит.

– А ты подготовь всё в контейнер, чтобы можно было в течение суток в себя загрузить. И воспользуешься, когда я вернусь.

– В каком смысле?