Текст книги "Террор не пройдет! (Белый легион - 2)"

Автор книги: Илья Рясной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Еще недавно на стороне Сельмурзаева была внезапность. Теперь это преимущество утрачивается. Он вскоре будет как на ладони. А враг – в тени.

Сельмурзаев прошелся по холлу. Кинул взгляд на Султана. Тот сидел в кресле, закинув ногу на ногу, в ладном, очень дорогом костюме, при галстуке. Но европейский прикид не мог скрыть его животного начала. Руки волосатые, лоб низкий, глаза маленькие и умные. Зверь... Сильный, с железными руками. Неукротимый. Не остановишь ничем, только пулей... Пулей между глаз. Дырка аккуратная, и он заваливается...

Следом у Сельмурзаева возникла ясная и четкая мысль – а ведь если "Легион" взял пленных, так те знают своего хозяина Султана. Исчезни они, и ниточка к депутату Государственной думы будет обрублена. И он тогда совершенно чист... Причин жалеть Султана у Сельмурзаева нет. В прошлом слишком много черных кошек пробежало между ними.

Султан насторожился, поймав на себе недобрый взгляд. Внимательно посмотрел на Сельмурзаева, будто уловив его мысли. Спросил:

– Чего смотришь так, Усман?

– Да думаю... У тебя есть дела в Москве, которые ты не можешь переложить на своих людей?

– Плох тот хозяин, который не может переложить дела на своих людей, покачал головой Султан. – Дело хозяина – держать в руке кнут и умело управляться им.

– Тебе нужно уезжать из города.

– Зачем?

– Ты ничего не понимаешь?! – взорвался депутат. – Наш враг уже знает, что вы объявили ему войну. Он придет за вами...

Султан не стал хорохориться, бить себя в грудь и кричать, что готов встретить любого врага лицом к лицу. Он должен был признать справедливость слов депутата. Только спросил:

– Надолго?

– Пока не решится проблема.

– У меня есть братья. Есть деньги. Значит, весь этот мир мой. Мне есть куда бежать. Но я не буду бежать.

– Почему?

– Я отступлю на шаг. Но вернусь. Только перед этим нужно завершить дела...

– Завершай быстрее. Да, что с тем земляным червем, который у тебя на даче пригрелся?

– Это с бизнесменом новосибирским? Пока ничего.

– Ничего? – Сельмурзаев придал голосу побольше язвительности.

– Он согласен на все. И ведет переговоры с друзьями, чтобы те собрали деньги. Те собирают деньги медленно.

– Султан, ты совсем ослаб. Не можешь выбить деньги у какой-то мокрицы...Так убей его!

– Не сейчас. Убью, взяв деньги.

– Ну так встряхни его!.. Эх, Султан, даже земляные черви не боятся тебя!

– Усман, ты не должен говорить так, – Султан с вызовом посмотрел на депутата.

И тот сдал назад. Обуздал раздражение. Сейчас не стоит сталкиваться лбами. Тяжелое время, надо выстоять.

Депутат сухо распрощался с гостем.

Султан уселся на заднее сиденье своего "Мерседеса".

– Куда едем? – спросил водитель-телохранитель, выехав за пределы охраняемого поселка на правительственную трассу.

– На "дачу", – приказал Султан.

Его душила злость. И на врагов. И на так называемых друзей. И даже на себя. Напоминание о новосибирском бизнесмене прибавило ему решимости. Кто-то должен сегодня ответить Султану за его унижения. Сладостно сдавило грудь, когда он представил, как отрежет сейчас заложнику палец. Или ухо. И как тот будет визжать. И визг этот зазвучит сладостной музыкой. Потому что это визг ужаса, а Султан – тот, кто сеет ужас...

До "дачи" добрались за час двадцать – по московским улицам, по раздолбанным подмосковным дорогам.

То, что Султан увидел там, вогнало его в ступор...

* * *

Бадри принес пленному еду. Последнее время это дело он не доверял никому.

Новосибирский бизнесмен сидел на раскладушке, прикрытой влажным свалявшимся матрасом. В подвале было довольно прохладно, но, судя по всему, пленник давно смирился с неудобствами.

Бадри поставил поднос на деревянный ящик, заменявший Анатолию Алексеевичу стол. Разогнулся и посмотрел в лицо пленного.

– Здравствуй, мой брат... Ты ведь брат мой, – заговорил мягко заложник.

– Да, я твой брат, – жестянно ответил Бадри.

Этими словами начинался каждый их разговор. Если бы другие бандиты посмотрели на эту сцену со стороны, то оторопели бы. А потом от греха подальше пристрелили бы пленного. Но посторонних глаз не было. И эти двое могли говорить друг с другом спокойно.

– Ты чувствовал себя одиноко, когда не мог слышать мой голос, – пленник встал, приблизился, положил обе руки на плечи Бадри и внимательно смотрел ему в глаза.

– Да, я чувствовал себя одиноко.

– Ты хотел слышать мой голос. Мой ровный, наполняющий силой голос.

–Да...

– Расскажи мне о том, брат мой, что происходит вокруг?

– Муслим сменил Надиршаха на воротах.

– Хорошо, мой брат.

– Георгий проиграл деньги в казино. Много денег. Он обещал убить этих обманщиков.

– Правильно. Обманщиков надо убивать, мой брат.

– Сейчас звонил Султан. Он сказал, что едет сюда. И что отрежет заложнику палец, чтобы образумить его неразумных друзей.

– Зачем?

– Чтобы те заплатили выкуп.

– Ты понимаешь, что он собирается отрезать палец мне, твоему брату?

– Я понимаю это.

– Сколько сейчас человек в доме, кроме тебя?

– Еще четверо. Муслим. Надиршах. Георгий. И Расул – он только вчера из Ичкерии.

– Почему столько народу сторожат меня, безопасного и доброго человека?

– Они не просто сторожат. Они живут здесь. Муслим скрывается от кровных врагов. Надиршах бежал от милиции. Расула ищут чекисты. Георгий присматривает за тобой. И за ними. Я присматриваю за всеми. Я – глаза Сельмурзаева.

– Это несправедливо – отрезать мне палец. Ты должен вывести меня отсюда, мой брат.

– Я не могу. Сельмурзаев будет зол.

– Ты можешь.

– Я не могу. Мне приказали сторожить тебя.

– Мы же братья. Мы не можем сторожить друг друга. Тебе приказали неверные. Они обманули Сельмурзаева. Они чужие.

Бадри встряхнул головой.

– Они чужие. Чужие... чужие... Мы свои... Свои...

Как сомнамбула, грузный боевик шагнул к лестнице. Постучал в люк.

– Открывай, – произнес он неживым языком. Высокий крепкий чеченец с узловатыми мощными руками открыл люк. Отступил на пару шагов.

– Ну, чего там, Бадри? Выходи. Из люка показался заложник.

– Ты чего? – не испугался, а удивился охранник по имени Георгий. И приготовился ударить наглеца.

И получил удар пальцами в глаза. Вскрикнул. Потом перочинный нож, который заложник позаимствовал у Бадри, распорол Георгию сонную артерию.

Заложник усмехнулся, обернулся к своему сопровождавшему.

– Пошл и дальше...

Они поднялись по узкой лестнице на первый этаж и очутились в маленьком коридорчике. В комнате грохотал пистолетными выстрелами телевизор. Двое горцев смотрели боевик.

Бадри как зомби застыл посреди коридора. Заложник напряженно огляделся, прислушался. Взял забытую около ступенек, ведущих в подвал, совковую лопату, на которой еще были следы земли – кто-то из обитателей дома оказался человеком хозяйственным и копался в огороде.

Мирный новосибирский бизнесмен шагнул в комнату... Удары и короткие вскрики глушил грохот американского боевика. Теперь в комнате лежало два трупа – один с разрубленным горлом, другой с раскроенным черепом.

– Где еще один? – спросил заложник.

– Во дворе, – ответил Бадри. Заложник взял пистолет. Прошел через коридор. Осторожно выглянул на улицу. Спиной к нему стоял человек в резиновых сапогах и возился с электрическим насосом.

Почуяв неладное, человек оглянулся и оторопел.

– Ты... – выдавил он.

И получил в живот пулю.

Потом заложник вернулся в дом. Бадри сидел на полу, обхватив голову руками. Он слабо стонал, пытаясь найти в мутной пучине чувств и обрывков мыслей свое потерянное "Я". Бадри поднял на заложника глаза, с трудом пытаясь осмыслить происходящее. В них мелькнул испуг.

– Убивать не буду. Мы же братья, – усмехнулся заложник и ударом рукоятки пистолета – аккуратно выверенным – отключил его.

Оставалось только взять ключи от машины и отчалить восвояси.

* * *

– Вот оно, их логово, – сказал Глеб. На жидкокристаллическом экране возник дом, окруженный высоким дощатым забором. Рядом – заброшенный свинарник усохшего совхоза. В трехстах метpax в сторону шоссе – пустеющий участок, огороженный столбами с колючей проволокой, – эта земля выкуплена под коттеджный поселок, но пока работы не ведутся, тишина. Хорошее место, чтобы хорониться от чужих глаз.

– Подойти ближе? – послышался шепот разведчика, который подобрался на безопасное расстояние с видеокамерой и теперь сбрасывал изображение в штабной фургон.

– Не спеши, – произнес Глеб в микрофон.

– Одного человека срисовал наверняка. Еще двое или трое в доме, продолжал обрисовывать ситуацию разведчик.

– Осмотрись, вокруг ничего?

– Не похоже...

– Ну что, принимаем? – покосился Атаман на Глеба.

– Поехали...

В "Белом Легионе" собралось немало людей, которых учили без шума и пыли брать натовские военные базы. Не то что загородную избушку. И с тех времен форму они не потеряли.

Тени скользнули вперед, охватывая объект – маневр "удав".

– Блокировано, – послышалось донесение.

Все, теперь ни один человек не вырвется с оцепленной территории. Все сектора просматриваются и простреливаются.

Разведчик оставался на месте, так что с его видеокамеры можно было видеть в инфракрасном диапазоне, что творится на территории объекта.

Через забор перемахнули фигуры – один подставляет руки, другой, упираясь в них, преодолевает препятствие. Бесшумно. Мягко. Как призраки. И, главное, в мертвой зоне, которая не просматривается со стороны дома. Маневр занял секунды.

Часовой, который курил на пороге дома, был отключен, не издав ни единого писка, – минус один. Призраки просочились в дом. Они начали свое смертоносное движение по помещениям.

Глеб косился то на экран, то на часы. Переключил изображение. У двоих бойцов на плечах прилеплены миниатюрные видеокамеры. На экране возникали мутные, как в аквариуме, помещения с очертаниями мебели, окон, лестница, зеленые тени – так выглядят люди в инфракрасном свете. Удары. Распластывающиеся на полу тела. Никто и пикнуть не успел. Наконец долгожданный доклад:

– Разложены. В доме – три бревна...

– Все проверили?

– Больше никого.

Глеб кивнул водителю. Штабной микроавтобус "Форд" тронулся с места. И затормозил у зачищенного по всем правилам ведения активных силовых действий дома.

Внутри царил мрак. Атаман зажег свет. Лампочка под потолком высветила небольшое, отделанное деревянными панелями помещение с несколькими стульями, дощатым столом, диванчиком и телевизором "Сони" в углу. Пленные распластались на полу.

Атаман пнул ногой мелкого бородатого чеченца. Поднял его и осведомился:

– Где заложник?

– Пошел на ..., козлиный сын, – гордо изрек горец.

Атаман понимающе кивнул и выстрелил ему в грудь из бесшумного пистолета.

– Теперь ты. – Ствол пистолета остановился на следующем горце.

– Он убежал, – чеченец сглотнул и очумело косился на своего только что бывшего живым, а теперь превратившимся в безжизненную массу мяса и костей товарища.

– Как сбежал?

– Никто не понимает. Султан приехал, увидел, что тут все вырезаны.

–Как?

– Двое лопатой убиты.

– Рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой, – хмыкнул Глеб.

– Я правду говорю...

– Остальные? – Атаман допрашивал в резком, наступательном стиле, не давая времени на обдумывание ответов.

– Одному пропороли шею и выкололи глаза. А Бадри лежал без сознания.

– Бадри?

– Он не из наших. Он на какого-то депутата работает...

– Депутата?

– Вроде тоже чеченца... Мы люди маленькие, нам ничего не говорят...

– Уже интереснее, – кивнул Атаман. – Значит, выжил один. Чего хотели от заложника?

– Выкуп просили. Сто тысяч... Он бизнесмен... Плохо, когда деньги пропадают. Хотели получить деньги, а потом убить.

– Это был приятель Саши Кандагарского?

–Да.

– Вас зачем здесь оставили?

– Султан трупы с собой забрал. А нам сказал дом сторожить.

– Ты хорошо подумал?

– Тут у Султана что-то запрятано.

–Что?

– Оружие!

– Где?

– Где-то в подвале... Не убивай... Не убивай, да...

Атаман обернулся к бойцам:

– Пятнадцать минут, чтобы найти оружие.

В указанное время уложились – выудили ящик с автоматами. Дальше искать не стали. Полили бензином дом и подожгли.

В начавшем движение по бездорожью штабном микроавтобусе Атаман с досадой воскликнул:

– Надо же! Немного опоздали... Сейчас бы "Вервольф" в руках у нас был...

– Красиво он ушел, – покачал головой Глеб. – Слишком красиво...

– Профессионал.

– Штучный экземпляр. Большая редкость.

– Познакомиться бы, – улыбнулся мечтательно Атаман.

– Да. Подержать за хвост гремучую змею... Познакомимся. Рано или поздно, – Глеб взял микрофон рации и сбросил сообщение на диспетчера базы: Грядку мы пропололи. Вот только овощи повыдергали еще до нас. А фрукт сорвался...

– Оранжерея, – усмехнулся диспетчер. Обоим было понятно, о чем идет речь. На въезде в Москву Глеб отдал приказ:

– Рассредоточиваемся по точкам. Готовность номер один к сбору.

Машины рассыпались в стороны – каждая по своему маршруту.

Глеб вышел из фургона около автомобильной стоянки. Сел за руль "Форда" и отправился на конспиративную квартиру.

Через сорок минут по прибытии на место его оторвал от невеселых дум звонок мобильника.

– Ты на месте? – спросил Артемьев.

– На месте, – кивнул Глеб, принимая на диване вертикальное положение.

– Жди гостей.

Через пять минут в дверь позвонили. Появился Зевс собственной персоной в сопровождении Артемьева-Одиссея.

– Докладай, герой, – велел Артемьев.

Зевс был чернее тучи. Он уселся в кресло и испытующе посмотрел на Глеба. Его глаза, как и положено шефу Олимпа, метали молнии.

Глеб, который редко видел Главного оперативного координатора в таком состоянии, как можно более сжато и четко изложил ситуацию.

– Что за схема получается, – Зевс похлопал ладонью по подлокотнику кожаного кресла. – Против нас работают чеченцы. И, как сказал пленный, по заказу депутата-чеченца. Депутатов-чеченцев много?

– Да ясно все. Это Сельмурзаев, – кивнул Глеб.

– Человек крайне мстительный. До безумия, – начал перечислять достоинства народного депутата Артемьев. – И амбициозный. Злопамятный. Мы ему испортили песню с изотопами и познакомили с Доктором. После этого депутат начинает работать против "Белого Легиона". Для этого как минимум нужно узнать о нашем существовании.

– А еще им известно о нашем интересе к беглому программисту Гурвичу, сдерживая ярость, начал перечислять Зевс. – Выявили сферу наших оперативных Интересов. Срисовали наших людей в коммерческих структурах и устроили на них охоту. А то, что они узнали псевдоним Глеба и получили его портрет, – это вообще песня! Они просветили нас насквозь!

Зевс перевел дыхание, задумался на несколько секунд. Потом посмотрел на Глеба:

– Кто тебя так гостей учил встречать?

Глеб понял, что начальник перекипел. Через некоторое время на столике стоял коньяк, в блюдечке желтел тонко нарезанный лимон. И электрический чайник пыхтел рядом с банкой растворимого кофе и сахарницей.

Главный оперативный координатор треснул доброго армянского коньячку любимый напиток этого пожилого эстета, любителя классической музыки и японской игры "Го". Зажевал лимончиком. Немножко расслабился. Буря прошла стороной.

– Вот что, товарищи ребятки. Такого палева давно не было, – покачал головой Зевс. – К нам подобрались слишком близко. Кто верит, что Сельмурзаев с его бандитами своими силами смог нас так высветить?

– Это вряд ли, – Артемьев вытащил из кармана пачку сигарет. – Тут чувствуется рука мастера. Сельмурзаеву слили информацию те, кто давно занимается нами.

– Кто, Одиссей? Кто?

– А что, "друзей" у нас мало? – Артемьев наконец отважился затянуться и пустил дым из ноздрей. – Скольким влиятельным людям дорогу перебежали. Да и "Синдикат" вовсе не до основания нами срыт.

– Вот что я вам скажу, – Зевс постучал ногтем по хрустальной рюмке, она отозвалась тонким звоном. – Если мы не разберемся с утечкой информации и не проявим противника в ближайшие дни, придется уходить на дно и сворачивать программы. Для локализации ситуации просите любые средства.

– У нас есть зацепки, – произнес Глеб. – Тот же Сельмурзаев...

– Что предлагаете с ним делать? – деловито осведомился Зевс.

– Похоронить по мусульманскому обычаю, – предложил с ходу Артемьев.

– Нецелесообразно, – возразил Зевс. – Его смерть нам не выгодна. Она дестабилизирует и так неустойчивую обстановку в Москве и на Кавказе. Будет утрачен во многом контроль за процессами.

– Тогда методика отработанная – похищение и к Доктору на просвечивание мозгов, – Артемьев рубанул ладонью воздух. – Один раз Сельмурзаев уже прошел через Доктора. Будет встреча старых друзей. Все прослезятся от умиления...

– Ты учти, что сейчас изъять депутата будет куда сложнее, – возразил Зевс. – Охрану и меры предосторожности он усилил. Акция серьезная.

– Вы сомневаетесь, что мы ее проведем? – вопросительно посмотрел Глеб на Главного координатора.

– Не сомневаюсь... Но мы перегибаем палку... Слишком много шуму производим. К нам и так уже проявляют интерес. Хотите тотальной конфронтации?

– Не хотим. Тогда остается шантаж, – заметил Глеб. – Сельмурзаев в лапах Доктора достаточно наговорил. Мы ему напомним об этом. Он сделается уступчивым. Если поймет, что мы в курсе его фокусов, начнет работать на нас.

– Для острастки грохнуть кого-нибудь из его родственников, – гнул свое Артемьев. – Пообещать кончить остальных.

– Родственников? – заинтересовался Зевс. – Есть кандидаты?

– Есть.

– Не нравится мне это, – неожиданно произнес Глеб. – Одно дело убивать врага. Другое дело – выжигать его семьи. Мы не слишком много себе позволяем?

– Что? – В глазах Зевса опять вспыхнула ярость. – У нас завелись гуманисты? Права человека, да? Хельсинские соглашения?.. Много себе позволяем?.. Не больше, чем артиллерист, выбивающий огневую точку противника. Под развалинами тоже могут оказаться невиновные люди. Но без подавления этой огневой точки наступление выдохнется. И погибнут многие. Враг будет гулять по твоей земле, гуманист.

Глеб поморщился. Правоту слов Зевса трудно было не признать. Но от этой правоты всегда тянуло ледяным холодом.

– Решено. Выходим на связь с Сельмурзаевым, – подытожил Зевс.

– Кто переговорщики? – осведомился Артемьев.

– Найдутся, – заверил Зевс. – Не ваша забота...

– Дело нехитрое, – кивнул Глеб. – Вопрос, будет ли наш депутат благоразумен?

– Будет, – пообещал Артемьев. – Ему же не в горы бежать, а здесь жить...

– Проработать детали. И мне доложить, – Зевс поднялся.

* * *

Сельмурзаев давно был на грани срыва. Дни потянулись для него черной чередой. Он просыпался по ночам с мыслью – какой же он был идиот, что втянулся в эту авантюру. Но отыграть назад можно только в сказке.

После того тяжелого разговора ночью позвонил Султан и сообщил, что на "даче" заложник сбежал, при этом порубив в капусту троих охранников.

– Аллах милосердный, – поражение прошептал Сельмурзаев. – Никого в живых?

– Твой Бадри остался. Голова слегка разбита...

– Что ты решил?

– На "даче" оставил своих людей...

– Зачем?

– Там кое-какие вещи, их нельзя оставлять без присмотра.

– А если сибиряк отправится в милицию?

– Никуда он не отправится... Мы думали, он крыса. А он оказался львом...

"Зато ты оказался крысой", – подумал Сельмурзаев, но ничего не сказал.

На следующий день Султан сообщил, что оставленные на "даче" охранники не отвечают на звонки.

– Что это значит?! – Сельмурзаеву стало холодно, будто морозом все покрылось. Он начал ощущать нечто, похожее на панику.

– Разберемся, – заверил Султан. – Может, ложная тревога...

Тревога была не ложная. Разведчики, которых Султан послал на "дачу", сообщили: дом сгорел, людей нет. И тайник с оружием пуст.

Депутат выслушал молча новость от Султана. Отбросил телефонную трубку. И расхохотался.

Телохранители смотрели на него удивленно. Веселым нравом хозяин никогда не отличался. Если и было у него чувство юмора, то отдававшее мертвечиной например, засунуть в задницу человеку ракетницу и дернуть. Тут он был изобретателен.

Сельмурзаев смеялся все сильнее.

"С ума схожу... Схожу с ума", – подумал он.

И замолчал, взяв себя в руки... Он уже перестал воспринимать плохие новости. Они стали для него просто фоном его черного существования.

А потом был еще один вечерний звонок. Вежливый голос как будто пришел из преисподней. Змеиные уста говорившего извергали то, чего Сельмурзаев боялся больше всего. Ему кое-что напомнили. И потом голос сделал предложение, от которого не отказываются.

– Вы думаете сломать меня? – воскликнул Сельмурзаев.

– Мы предлагаем выбор, – произнес обладатель вкрадчивого голоса...

Депутат нашел в себе силы оценить здраво ситуацию. И понял, что узел завязался слишком сильно. Притом на его шее. И пора его разрезать.

– Надо встретиться, – прозвонил он Султану.

– Где?

– Давай в пригородном кабачке. Вместе сеяли, вместе и жать будем... Только не приведи за собой слежку.

– Хорошо, – кивнул Султан, отметив, что голос у депутата какой-то непонятный. – А ты не тащи с собой целую свиту. Нам нельзя привлекать внимание. Хорошо?

– Неучи...

Подмосковный ресторанчик представлял из себя стилизованную русскую избу, выходящую на шоссе. Тут же дымился мангал с шашлыком, около которого шустрили двое парней кавказской наружности. На улице за избой стояли столики. Погода сегодня была хорошая, так что говорили на улице.

Со стороны могло показаться, что здесь собирается ячейка мастеров ритуальных услуг – машины все , подъезжали как на подбор черные и тяжелые. Из них возникали телохранители, настороженно озирающиеся и высматривающие врагов. Потом появились охраняемые персоны. По правую руку от Сельмурзаева шел старший его охраны Ломали. Впереди – злосчастный Бадри, так позорно опростоволосившийся на даче, – он был единственный выживший после побега новосибирского бизнесмена. Его широкий лоб украшал пластырь, но он уже оправился от удара и приступил к работе.

– Проходите, все готово, – стелился мелким бесом перед гостями пожилой азербайджанец – хозяин кафе. Крыша у ресторанчика была чеченская, и это место иногда использовалось диаспорой для различных встреч.

Сельмурзаев и Султан устроились за столиком. Быки расселись по соседству, бесцеремонно расчистив пространство от посетителей. Метрдотель завертелся, обещая обалдевшим гражданам гораздо лучшие места в здании ресторана и еще по бутылке за счет заведения. Хозяин же заведения гнулся подобострастно перед депутатом:

– Баранина? Шашлык?

– Принеси чего-нибудь, – махнул рукой Сельмурзаев. – Только не свинину.

– Как можно?

– И двигайся быстрее...

Хозяин улетел птицей.

– "Дачу" спалили, шайтаны, – угрюмо произнес Султан.

– Ты мне уже говорил, – кивнул депутат. – Забыл?

– Я ничего не забываю, – Султан недобро уставился на него. – Еще четверо моих погибли. Сельмурзаев нервно хохотнул:

– Скоро вам придется брать людей по объявлению...

– Возьму, – зло прошипел Султан. – Усман, я работал на тебя. Выбили лучших моих людей...

– Ты хочешь, чтобы я тебе платил за каждую голову или оптом?

– Не шути! – с угрозой произнес Султан. – Я хочу знать, когда это кончится. И во что ты нас втравил...

– А ты не воин, Султан, – покачал головой Сельмурзаев.

–Что?

– Воин должен уметь драться, когда все против него. И принимать смерть, стремиться навстречу ей. А ты просто любишь убивать, появляясь из ниоткуда. Засады. Убийства из-за угла... И ты не готов к тому, чтобы столкнуться с теми же, но в роли жертвы...

– А ты другой?

– И у меня есть такой недостаток.

– Хватит молоть языком. Что будем делать?

– Что делать? Тебе лететь в Турцию. Или в Эмираты.

– А тебе куда?

– Никуда. Попробую сгладить ситуацию.

– Сгладить?

– Будет нелегко. Но я попытаюсь.

Сельмурзаев не стал говорить о том, что вечером на него вышел на контакт человек из "Легиона" с устами змеи и напомнил об изотопном деле. О том, как депутат пел под препаратами, выкладывая все о своих друзьях. И Сельмурзаев от этих напоминаний почувствовал себя нашкодившим школьником, которого поймали за тем, что он на перемене в туалете нюхал клей.

"Легионеры" узнали, что депутат объявил на них охоту. И сразу из дичи сами стали охотниками. Они пообещали видеозаписи, на которых он продает друзей и родственников, пустить в оборот. Земляки вряд ли будут довольны. Но с ними еще можно разобраться. Еще они предъявили ему список родственников, которые отправятся на тот свет, если проблема не будет решена. Это тоже производило впечатление. Потому что они знали его родственников и бьши способны выполнить угрозы. Он же об их родственниках не имел никакого представления. И тут ловушка. Ни двинешься, ни вздохнешь. Колпак – глухой...

Ситуация для Сельмурзаева была отчаянная. Ему было внове, что против горцев работают их же методами. Он был свято убежден, что кровная месть, вырезание под корень семей, захват и уничтожение заложников – это привилегия воинов ислама. И ощущал беспомощность, когда все эти средства обещали использовать против него самого!

– Ты вышел на них и готовишься сдаться, – уверенно заключил Султан, сверля глазами Сельмурзаева.

– Это не твое дело!

– Все и так ясно...

– Тебе ничего не ясно! – воскликнул Сельмурза-ев. – Мы возьмем свое. Враг не сможет быть невидимым вечно. Как только мы узнаем о нем больше, по его домам пройдется карающий меч... Когда-нибудь...

– Ты уверен?

– Уверен...

Зазвенела противная, назойливая мелодия мобильника. Депутат поморщился, и сердце его тревожно сжалось. Он вдруг преисполнился странной уверенности что-то опять случится. Тут его отвлек Султан:

– Ты слишком хорошо все рассудил... Пора рассказать все.

Сельмурзаев рассеянно кивнул. Звук телефонного звонка раздражал его все больше. Телефон тренькал у его телохранителя Бадри. Тот как-то рассеянно коснулся пластыря на своем широком лбу, потянулся к нагрудному карману. Поднес трубку к уху. Лицо его окаменело.

– Да, брат, да, – едва слышно произнес он и отложил от себя аппарат, отодвинул тарелку с мясом. Встал. Качнулся, как пьяный.

– Прилично ему голову повредили на "даче", – вздохнул Султан и вернулся к обсуждаемому вопросу. – Так вот...

Бадри еще раз качнулся, держась за спинку стула. Сидевший с ним за одним столом чеченец поднялся, протянул руку, чтобы поддержать, помочь. Но Бадри оттолкнул его. Выпрямился. Шагнул в сторону. Рука его стремительно скользнула под мышку. Зачернел обнаженный ствол.

Никто ничего не успел понять.

Бадри действовал, как киборг из фантастического боевика. Широко расставив ноги, он с каменным выражением на лице посылал пулю за пулей.

Первый свинцовый подарок достался Сельмурзаеву – его ударило в грудь. Султан, привыкший действовать на рефлексах, не раздумывая, после первого выстрела покатился за стол. Пуля настигла его в движении. Пуля быстрее человека.

Пришедшие в себя телохранители начали действовать. Ближайший прыгнул на стрелка, но Бадри небрежно, как котенка, отшвырнул его ударом ноги. Успел сделать контрольный выстрел в голову Султана. Главный телохранитель депутата Ломали Махмадхаджиев, оказавшийся самым быстрым, нажал на спусковой крючок.

Бадри покачнулся от страшного удара в грудь. Но выстоял и нажал еще раз на спусковой крючок, разнеся череп депутата.

Теперь во взбесившегося телохранителя начали палить с двух стволов. В тело вошло еще три пули. Откинутый ими Бадри дернулся и замер, как изувеченный робот...

Через три минуты к ресторану подкатила случайная милицейская машина. Двое сотрудников патруля поставили всех под автоматные стволы.

– Охрана депутата Госдумы! – крикнул Ломали.

– Стой, не дергайся, – повел старшина автоматным стволом. – Потом извинимся, если не врешь. А сейчас завалю при малейшем движении. Понял ты, жирный? То-то... Руки за голову все. И к стеночке. К стеночке. И осторожнее...

* * *

Глеб был уверен, что им удастся взять под контроль Сельмурзаева. Один раз тот уже погостил на базе "Легиона". Второй раз вряд ли захочет повторить это. Но встреча все равно обещала быть нелегкой. На нее вызвался идти Шаман, один из лучших психологов организации.

– Поломаем горца. Будет послушным и вежливым, – заверил он, ознакомившись с ситуацией. – Наверняка он уже готов на все.

Глеб, Артемьев и рекогносцировщики тщательно просчитывали место и порядок встречи, подстраховку, различные варианты развития событий, где ситуация может выйти из-под контроля.

И вот – как гром среди ясного неба... Сообщение сбросили Артемьеву на его служебный мобильник. Выслушав новость от оперативного дежурного по Управлению по борьбе с бандитизмом, он озадаченно произнес в трубку:

– Расклад ясен. Сейчас буду. Селезнева и Иванова вызови. Не одному мне отдых ломать. Отключил мобильник, усмехнулся:

– На хрен наши выкладки теперь не нужны.

– Чего так? – напрягся Глеб.

– Сельмурзаева только что заглушили. Меня вы– зывают на место происшествия.

– Кто заглушил?

– Ситуация непонятная. На месте разберусь.

Через час вездесущие телевизионщики кинули в эфир срочное сообщение и кадры – подмосковный ресторанчик-теремок, испуганный хозяин-азербайджанец, лопочущий что-то невнятное, и кровь, трупы.

– В результате перестрелки сегодня под Москвой погиб депутат Государственной думы Усман Сельмур-заев. Обстоятельства происшедшего выясняются. Но уже сейчас есть основания полагать, что стрельбу открыл один из его телохранителей.

Поздно ночью Артемьев вернулся на базу-2 с подробным отчетом о происшедшем.

– Ты смотри, всю команду завалили, – покачал головой Глеб. – Кто же это за нас постарался?

– Бадри, телохранитель Сельмурзаева. Его тоже прижмурили. В морге теперь отдыхает.

– А это точно он? – спросил Глеб. – Не могли пальбу открыть со стороны, а на него свалить, чтобы милиция нос свой не совала и дело побыстрее прекратила?

– Исключено. Есть посторонние свидетели, что Бадри выхватил пистолет. И глушанул своего хозяина с Султаном. Когда стал делать контрольные выстрелы, его завалила охрана. При осмотре места происшествия картина подтверждается, – Артемьев вытащил из портфеля пластмассовую прозрачную папку. В ней лежали пачка фотографий, ксерокопии схемы места происшествия, протокола осмотра и допросов.

– Что с уголовным делом будет? – спросил Глеб, просматривая цветные фотографии, на которых были запечатлены тела погибших. Никаких особых эмоций он не испытывал – ни злорадства, ни огорчения, ни брезгливости. Только ощущение, что мир стал немного чище.

– Будет прекращено за смертью обвиняемого, – сообщил Артемьев.

– А оружие у абреков?

– Оружие зарегистрировано. Частное охранное предприятие "Эльдорадо".

– "Эльдорадо", – хмыкнул Глеб.

– Да, такое бандитское горско-обогатительное предприятие, – пояснил Артемьев.

– Да, для Сельмурзаева и его тварей вся Россия – Эльдорадо.

– И какого лешего Бадри стал мочить своего благодетеля? Он был его верным воином. Что думаешь?

– А вот тут начинается область непонятного и загадочного, – Артемьев ткнул в фотографию Бадри. – Следи за событиями. Тут есть, над чем покумекать... Чеченские паханы сидят, базарят. Терки у них нервные, но без мордобоя. Раздается звонок мобильника. Этот добрый хлопец берет трубу, выслушивает очень короткое сообщение. Говорит: "Да, брат". Встает. При этом все отмечают, что выглядел он, как зомби. И начинает очень метко бить из пистолета.