Текст книги "Пограничье Галифата (СИ)"

Автор книги: Илья Лислап

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

Работа продолжилась аварскими торпедоносцами. Через пару дней со мной связался начальник. Габрбили мне сообщил, что, пока меня не было, случилось ЧП. В одной из промежуточных систем после выхода из гиперпрыжка в торпедоносце сдетонировала торпеда, тягач рассыпался, экипаж погиб. Теперь перевозчики объявили забастовку – отказываются работать, пока им не будет гарантирована безопасность. Он спросил, возьмусь ли я за выездную работу, и что мне для этого нужно. Я запросил себе системный кораблик с приличным грузовым отсеком для дроидов и блоком жизнеобеспечения – жить не вылезая из скафандра не комильфо. Трофеи из системы разлетаются, работать нужно быстро, по-этому поводу запросил в стандартный блок добавить медкапсулу. Ещё мы договорились, что опасные торпеды я буду подрывать.

3.13. На поле боя.

Ещё через день на верфи подходящий инженерно-спасательный системник был дооборудован и загружен, я в нем устроился, и тягач меня потащил. Чёрт! За суетой совсем не озаботился, чем буду заниматься во время перелёта. Шесть дней и десять прыжков я только и делал, что спал, ел и медитировал. Нет, не правда. Ещё думал о комплексе древних и о том, что я должен увидеть. Серьёзно обдумывал вопрос – похоже ли это на хаотичные прыжки по мозаике? Когда смотришь на небольшой кусок мозаики вблизи, общую картину осознать не просто. Ещё обдумывал, нет ли там в хаосе случайности чего-то не случайного? Вот, в своё время ещё на Земле кто-то обнаружил. Если поместить в питательный раствор каких-то инфузорий и посмотреть на их координаты, то получатся случайные числа. А если посчитать расстояния между этими инфузориями – совсем не случайное. Математики этим гордились, а биологи ржали – тоже мол, открытие века! Если инфузории сталкиваются друг с другом, то начинают расходиться в разные стороны. Вот и занимают положение подальше от других инфузорий – вот и всё ваше открытие! Но математики всё равно радовались, что сумели среди случайности матметодами закономерность вычленить. Да. Я тогда в корпусе у биологов работал, там и слышал. Надпись там ещё была забавная: «Уважаемые сотрудники! Пожалуйста, не бросайте трупы и органы в мусоропровод! Уборщица падает в обморок!»

Так либо иначе, но перелёт подошёл к концу. Меня ждала работа. Тягач подлетел к одному из трофеев и отстыковал меня. Я включил маячок спасателя и полетел. Мёртвый корабль пронзал пространство, топорща в стороны замершие стволы лазеров ПКО. От греха я под них не лез – заходил с разбитой стороны. Прошёлся по броне, отсоединил энерголинии турелей, проверил дроидов, пробежался до реактора. Дал сигнал тягачу и полетел к следующему.

Работа почти как и раньше, но у кораблей и их кусков большие скорости разлёта. Перелёты отнимают время. Сначала тягачи приходили в систему, подходили к трофеям и вопили – "Этот деактивируй! Срочно!!!" Я их честно посылал к уже подготовленным – на обработанные я выставлял маячок. На обещание набить мне морду – предлагал напомнить об этом на Алатезе, а на вопли про затраты топлива и обещание вычесть из моего гонорара – предлагал подождать, когда я его обработаю. Когда выяснялось, что это по-плану будет дней через пять-семь… В-общем воплей на всю систему! Постепенно всё более-менее утряслось. Дальнобои перестали меня дёргать. Я медитировал перед входом на корабль и после его зачистки, во время перелёта ставил автопилот и засыпал до подлёта.

Через неделю очередной дальнобой доставил мне кристалл с письмом от Габрбили. Он просил меня проводить простейшую мародёрку – пилоты в гипере лазали по отсекам, тащили всё подряд. Раньше, пока можно было нарваться на турель или дроида, не рисковали, а теперь – распоясались. Если бы мелочи какие, глаза можно было бы и закрыть, но ведь ни одного наручного искина или инфокристалла на корабле к разборке не оставалось. На сбыте добычи дальнобойщики и попадались. Руководство транспортной корпорации на словах было очень резким, но реальных мер к пресечению не принимало.

Ладно. Начал проверять трупы и сейфы. Добычу сбрасывал в ящик. Как ящик заполнялся, заверял опись содержимого, запечатывал и передавал его с дальнобоями. Ящики подбирал на очередном трофее. Дальнобоев стало летать меньше, у меня образовался неплохой задел. Так что, когда пришло время ломки, я мог позволить себе спокойно поболеть. Залез в медкапсулу с заранее загруженной реабилитационной программой – спасибо Арефли, восстановился. Улёгся отсыпаться. Проспал сутки с просыпаниями на еду и душ, когда меня разбудили панические вопли по тревожной волне:

– Ли! Ли! Ответь! Ли!…

Да, когда я понял, что ломка начнётся, припарковался аккуратно на торпедоносце и волну общего трёпа отключил, только тревожную и оставил.

– Ну, чего тебе? – ответил я.

– Живой?!!!

– Живой я, живой.

– А что на общей не отвечаешь?

– Сейчас перейду.

Я включил общую и услышал:

– Живой он! Сейчас подключиться обещал.

– Тут я. – Сообщил я на общей.

– Что случилось?!!!

– Что-что, болею я.

– Что-то серьёзное?

– Не, ломка. Отлежусь – и пройдёт.

– Ты – наркоман?!!!

– В завязке я.

– А-а-а.

– Ладно, я дальше спать.

– Ты б хоть сообщение нам оставил. А то пропал, признаков жизни не подаёшь, не отвечаешь.

– Сил нет, ребят. Мне б ещё сутки передохнуть.

Отключил я общий канал и ещё сутки проспал. Потом продолжил. Кислородные картриджи, воду и продукты я брал на трофеях во время мародёрки, брикеты из своего утилизатора паковал и оставлял на трофеях, а вот расходники для двигателя и реактора мне передавали дальнобои. Затрофеил себе в оружейках очень приличные парные абордажные клинки и копьё. Несколько раз попадались опасные торпеды. Я их извлекал, крепил на них взрывчатку. Затем разгонял дальнобоев, аккуратно разгонялся в безопасную сторону, выпускал из манипуляторов, отлетал на безопасное расстояние и подрывал. Разумеется, всё фиксировал "под протокол".

Закончил с одним "языком" из побитых кораблей, тягач меня подхватил в манипуляторы и микропрыжком доставил к другому. Почему "языком"? А так уж они распределились. Похоже, что корабли накрывало группами, так группами они и дрейфовали, если дрейфом можно назвать скорость в пару сотен километров в секунду. Летели они практически в одну сторону, и скорости у них были почти одинаковые. Так что из исходной компактной группы они разошлись в стороны, часть вырвалась вперёд, часть отстала. Вот и получилось что-то вытянутое, похожее на язык – у местных такие ассоциации, ну и я это выражение подхватил. Второй язык тоже был из "отстрелявшихся". Так что опять проверять торпеды.

Дальнобои ко мне привыкли и стали у меня просить себе что-нибудь в подарок. Один из молодых приставал ко мне с просьбой об игольнике. Я отговаривался, что игольники не попадаются – не военное это оружие. Наконец в одном из кораблей в командирском сейфе мне пара игольников попалась. Прибрал я их, и в очередной прилёт молодого по общей волне его вызвал и сообщил:

– Нашёл я тебе игольник. Я тебе его отдам, ты к моему начальству его довези и у него проси. Оставит тебе – твоё счастье, нет – не обессудь. И, чтоб точно он до Габрбили добрался, передачу ему вручил и приписку к описи сделал.

Как там Габрбили разрулил – точно не знаю. Но просители как-то сразу угомонились.

Перед очередной ломкой меня прыжком перекинули на группу торпедоносцев, прибитых во время атаки. Торпедные отсеки у них были в хлам. Похоже, что большую часть боекомплекта они запустили, и пострадали от взрыва торпед последней волны – средняя часть у них была повреждена, а задняя – практически живая. Лазеры ПКО на обшивке у них иногда двигались.

К кораблям я подходил по большой дуге. Заходил с повреждённой стороны, стыковался, вылезал на броню, переходил в задницу к входу с челночной площадки. Челноков на торпедоносцах не было. Входил прикрываясь дроидами. Глушил реактор, если он был не до конца заглушен, и уже потом разбирался со всем остальным. В пользу того, что экипаж покинул корабли, мне говорило отсутствие трупов, абордажных дроидов и главного искина. Возни было не много, я разобрался с первой пятёркой, пристыковался к очередному торпедоносцу, предупредил всех, кого смог, чтоб не волновались, попросил передать это остальным и залёг в медкапсулу.

Когда я, подлеченный, но не оклемавшийся, вылез из медкапсулы, на аварийной волне был страшный хай. Какой-то дальнобойщик не пойми зачем подлез под лазеры ПКО торпедоносца, получил несколько попаданий, не слишком опасных, но неприятных, и сейчас все ругались и это обсуждали. Выгнал всех с аварийной волны с мотивацией, что если всё уже кончилось, так и болтайте на общей, тревожную не засоряйте.

Какой-то хрен-с-горы, не помню его совсем, попытался мне возразить:

– Как ты не понимаешь! В него же попало!

– Опасность для жизни сейчас есть? – спрашиваю его.

– Нет. Но ведь…

– […] отсюда, хомячок-переросток! – очень грубо высказался я на галифатском.

– Да я тебя […], – попытался он мне ответить.

– Во! Давай в дуэльном пересечёмся, и я там это тебе припомню!

Похоже, что по личному каналу ему что-то передали. Он сначала заткнулся, а потом начал извиняться – мол не нужно принимать его слова близко к сердцу. Может про оторванные уши услышал? Пару суток я отоспался и продолжил – следующую дюжину дней заканчивал дела в системе. Когда на последнем из трофеев я закрепил маячок, мой системник подхватил дальнобой и потащил меня назад к Алатезу.

3.14. Конец работы.

Шесть дней и десять прыжков я опять ел, спал и медитировал. Загнал системник в корпоративный малый бокс на верфи. В боксе меня встречали Билаларди и какой-то безопасник. Я сдал Билаларди последнюю коробку, запечатанную и с описью. Билалларди удивился, но не тому, что я коробку ему отдал, а описи.

– Знобит меня. – Сказал я ему. – Скоро приступ. Не знал, успею ли долететь и в каком состоянии. Вот и подстраховался.

Билаларди сразу сделал озабоченное лицо:

– До спутника долетишь? Там тебя доктор сразу и посмотрит.

– Должен. – Ответил ему я. – Только пусть меня отвезёт кто. – Безопасник кивнул. – Кораблик обслужить бы нужно. Если не к спеху, я обслужу, как отболею.

– Есть у тебя там ещё что? – Уточнил Билаларди.

– Из трофеев копье, абордажники и игольник. Так, вроде, всё.

Безопасник отвёз меня на спутник и мы прошли в контору к Габрбили. Удивился ли я такой встрече? Не особенно – сил удивляться у меня не было.

– Ли! Отлично! Ты как?

– Нормально.

– Поговорить с тобой хотят. Сейчас сможешь?

– Если не долго, то смогу.

– Не долго, – произнёс следователь. Судя по всему к этому следователю меня безопасник и сопроводил. – Вопрос в общем-то один. Почему Вы сразу не обезопасили аварский торпедоносец?

– Не понял. Какой торпедоносец?

– Я говорю про аварский торпедоносец, который стрелял по тягачу.

– Ничего не могу сказать – я в медкапсуле был. Наверно не успел. Когда из медкапсулы вылез, уже всё кончилось, только вопли остались.

– То есть Вы пристыковались к торпедоносцу, не проверили его и завалились в медкапсулу?

– Да. Я сначала отлежался, а потом провёл деактивацию.

– Почему?

– Потому что мне на нём ничего не угрожало.

– А что могло угрожать?

– Аварцы, но за прошедшее время живых там не должно было остаться. Абордажные дроиды, но, во-первых, в этой группе трофеев абордажных дроидов не было, и, во-вторых, абордажные дроиды без специальной команды на броню не полезут. Турели, но установленные на броне до меня не дотягивались, а до соседних кораблей было далеко.

– Понятно. Какие-нибудь угрозы в ваш адрес поступали?

– Нет.

– А вот дальнобойщики говорят… – Следователь сделал паузу и посмотрел на меня.

– С дальнобойщиками я время от времени ругался. Это рабочие моменты. Не стоит относиться к ним серьёзно.

– А обещания вызвать на дуэль?

– Сам я никого вызвать не собираюсь.

Здесь вмешался ещё один человек, держащийся в стороне, до этого я его не замечал:

– Рекомендую отправить молодого человека к врачу.

– Хорошо. – Отреагировал на реплику следователь и обратился ко мне:

– Я полностью удовлетворён Вашими ответами и благодарю за сотрудничество.

Безопасник проводил меня к Арефли до самой медкапсулы.

То, что я пропустил. Следователь и Габрбили.

– Значит то, что эти дальнобойщики захотели воспользоваться беспомощным состоянием Вашего сотрудника и поживиться собранными им трофеями можно считать установленным.

– Я так и думал. Возможно ли наказать их пожёстче?

– Ли ничего не заметил и в показаниях не за что ухватиться.

– Да. Он бывает излишне наивен.

– Судя по Вашим словам, Вы к нему хорошо относитесь.

– Да.

– Почему?

– Он делает дело и не ворует.

– А то, что он наркоман?

– Он в завязке.

– Большая часть наркоманов срывается.

– Если сорвётся, тогда и посмотрим.

– Я подумаю, что можно сделать.

После медкапсулы меня ждало сообщение от Габрбили:

"Ли! Срочной работы пока нет. Отлежись, спокойно отдохни сколько нужно и подходи."

Около медкапсулы меня ждал мой скафандр. Арефли мне подтвердил, что здоровье моё медленно улучшается и подтвердил все свои рекомендации. Счёт у меня дорос до 473 тысяч – очень не плохо! Сходил в баню, спать не пошёл, подвернулся удобный рейс и я долетел до станции. Лулу была свободна и рекомендацию Арефли, можно и так сказать, я выполнил. Отклик нейросети я сменил ещё на подлёте к Алатезу, так что эксцессов не произошло. Прошёл по торговому сектору станции, перекусил, купил новый планетарный комбинезон, посмотрел кулоны, но ничего не глянулось. Подремал в полёте на планету, оставил скафандр в камере хранения космодрома и отправился на судно занять спокойное место. На острове сразу отправился в сотовую гостиницу, зарезервировал её на трое суток и уснул.

Волонтёры мне сообщили, что задание с предсказанием цветовых пятен известно, но как с ним справиться и что оно даёт – не ясно. Я пообещал, что если справлюсь – им сообщу. За шесть попыток продвинуться в понимании мне не удалось. Попытка сложить картину ни к чему не привела. Потом я пытался выделять пятна только какого-то одного цвета и следить только за ними. Потом выделял какие-то места и отслеживал, как меняется их цвет. Потом просто созерцал, пытаясь уловить хоть что-нибудь.

Во время отдыха мне удалось справиться с выбором кулона. После тренировок первого дня я решил прогуляться перед сном. На планете было утро. Мне попалась на глаза вывеска "Антиквариат Галифата", и я решил зайти. Посетителей пока не было. Утренний продавец выслушал меня, вытащил коробку и предложил выбирать. Кулонов было под сотню. Я брал каждый в руки и прислушивался к себе и к кулону. Откладывал и брал следующий. Ничего не подошло. Когда я начал прощаться, продавец спросил у меня:

– Хотите, можно пройтись по другим антикварным?

– А где они находятся.

– Здесь на далеко, но объяснить не так просто. Лучше возьмите сопровождающего. Пять кредитов и потом по два кредита в час – и Вам покажут всё, до последнего закоулка.

Я согласился. Быстро прибежал подросток с коммуникатором и мы пошли. Подросток попытался повести меня в одну сторону, но я увидел через перекрёсток ещё один антикварный и ткнул в него пальцем.

– А туда что не ведёшь? Или хочешь меня кругами водить?

– Нет! – Отчаянно начал отрицать мальчишка. – Просто владелец того магазина – плохой торговец!

– Всё равно – заглянем.

Мой сопровождающий в магазин заходить не стал, дожидаясь меня у входа. В магазине оказалось две коробки с разной бижутерией и недорогой ювелиркой. Некоторые давали какой-то отклик, но не подходили по смыслу. Неожиданно откликнулась небольшая тускло-серебристая пятиугольная звёздочка со скруглёнными углами.

– Сколько? – Спросил я у продавца.

– О! Это древний экспонат, не понятно как попавший в эту коробку! Я накажу своего помощника, не правильно разложившего товар. Эта звёздочка помнит ещё древних! Только ради такого милостивого и могущественного псиона я уступлю её всего лишь за символические двадцать тысяч кредитов!

– Нет, уважаемый, ты очень любезен, но преувеличиваешь мою милость и могущество. Я, конечно, псион, но очень-очень слабый. – Здесь я ему высветил нужную строчку своей учётки. – К тому же не так уж и нужен мне кулон вообще и эта звезда в частности.

– Не преуменьшай свои достоинства! Они светятся в мудрых глазах! Я проникся всем сердцем и готов отдать эту прекраснейшую звезду всего за пятнадцать тысяч кредитов! Пусть она послужит началом великолепной коллекции!

– Благодарю, но это значительно больше того, что я готов потратить.

– О, достойнейший из достойных! Назови свою цену, и, клянусь, если она будет достойной, ты обретешь своё счастье!

– Сотню кредитов я заплатить готов.

– Сотню кредитов? Я в самом деле услышал про сотню кредитов? Нет! Мне наверно послышалось! Не мог благороднейший произнести такие слова. Я готов отдать её за тринадцать тысяч, или, ладно уж, так и быть, в убыток себе, за двенадцать! Пусть будет двенадцать тысяч кредитов, и только потому, что она нужна благородному человеку!

Я немного поторговался и поднял свою цену до тысячи кредитов, торговец спустился до четырёх с половиной. Судя по всему он рассчитывал сойтись где-то на двух тысячах. Неожиданно я почувствовал разочарование.

– Извини, о величайший из торговцев, я совершенно забыл о времени! Извини!

Я положил звезду на прилавок и пошёл на выход.

– Ладно, так и быть, четыре тысячи! – Попытался остановить меня торговец.

– Три! Всего лишь три тысячи! – Кричал он, когда я сделал шаг в открытую дверь.

– Две тысячи! Только для тебя! – Кричал он, когда я подошёл к своему проводнику.

– Пойдём, куда ты хотел повести меня дальше? – Сказал я мальчишке.

– Полторы! Всего полторы тысячи! Я разорюсь с такими скидками! Кричал он мне в спину, когда мы прошли полквартала.

– Эх! Будь по твоему, аратанец! Ты меня обторговал! Бери за тысячу, как хотел! – Кричал он, когда мы были на повороте.

– Извини, уважаемый! – Ответил я. – Если получится, я загляну позже.

Мальчишка провёл меня по другим магазинам и магазинчикам. Их было с пару десятков. Их хозяева с удовольствием бы со мной поторговались, но пальцы и взгляд у меня ни за что в их товаре не зацепились. Да уж, два часа – оторви и брось! Я расплатился с подростком и пошёл назад. Подросток шёл рядом, ему было просто по пути. По дороге мне снова встретился магазинчик, где я торговался за звезду, и я в него снова зашёл, но проходить не стал, остановился в дверях.

– О благороднейший из мудрейших! Ты вернулся за великолепной звездой!

– Да, честнейший из торговцев. Я готов заплатить за неё ровным счётом 144 кредита.

– Мы же договорились на тысячу!

– Нет. Ты не согласился.

– Я согласен сейчас!

– Сейчас речь о ста сорока четырех кредитах. Если скажешь "да" – я сразу заплачу. Не скажешь – пойду спать.

– Но ведь…

Я повернулся в дверях и сделал шаг от двери.

– Да! Я согласен!

Я перевёл ему кредиты, забрал звезду и вышел.

– Дядь, а дядь! – Догнал меня мой юный гид.

– Что тебе?

– А если бы он сразу согласился на тысячу?

– Я бы заплатил.

– А сейчас?

– Если бы не согласился на 144 – я бы просто ушёл.

– Это всё равно больше, чем она стоит.

– Я знаю.

– А если бы он сейчас не продал, ты бы потом вернулся?

– Не думаю. Мне потом на Спутник – там бы что-нибудь ещё поискал.

Подросток от меня отстал и убежал не прощаясь.

На следующий день я зашёл в культурный центр и показал звезду Арэмэздли, благо он был один.

– Ты выбрал этот символ?

– Да. Но я пока сомневаюсь.

– Не сомневайся. – Улыбнулся Арэмэздли. – Он тебе подходит.

Звезда – символ сомневающегося и символ исследователя.

"Сомнение полезно и необходимо, оно – обязательный этап на пути к истине".

"Сомневаться можно и нужно во всем".

"Всякое знание должно быть проверено, ничто на веру без проверки не принимается".

"Знание – всесильно!"

А вот перевёрнутая звезда – это уже скептицизм:

"сомнение в существовании какого-либо надёжного критерия истины", "полный отказ от какого-либо догматизма", "углублённый поиск истины". Там ещё есть какие-то модификации на выбор – "отказ от признания социальных норм", "плюрализм в признании социальных норм", "пренебрежение социальными нормами". Перевёрнутая звезда показалась мне противоречивой. Но разбираться и устранять эти противоречия мне сейчас не хочется.

Три дня на планете прошли, и я отправился обратно. На станции посетил Лулу, она со мной попрощалась, сообщив, что улетает и, напрашиваясь на подарок, рассказала мне о том, что я среди её мужчин был самым приятным. Поверить я ей не поверил, но двести кредитов подарил. На Спутнике Габрбили принял меня в конторе.